Текст книги "Счастье подобно бабочке...(СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Вчера он снова спрашивал у Оли о столице. Где он там жил, чем занимался. Оли был не готов к такому пристальному интересу и не запасся никакой легендой. Пришлось импровизировать и сочинять, но это было нелегко. Казалось, что хитрец видит его насквозь, и Оливьер боялся сбиться и сказать что-то не то.

А вот сегодня Маклир вдруг устроил лекарский осмотр, сославшись на полнейшую чепуху о смене пищи. Что он хотел узнать о нем на самом деле? “О, точно! Ты тупоголовый, Оли Рю, если не догадался сразу о такой простой причине! Не зря же лекарь спрашивал меня о личной жизни. Маклир решил узнать, давно ли я был с альфой и не привела ли эта близость к нежелательным последствиям, которые ему будут большой помехой”.

– Наверно, от меня еще довольно сильно пахнет Ригелем, но это все, что от него осталось, – беззвучно прошептал омега в тишину бархатной южной ночи. – Беременности нет, это я точно знаю. Цикл был два месяца назад, до следующего еще недели три, а в промежутках залететь довольно сложно. Жаль, я любил бы этого ребенка, но никаких других детей ни от кого не надо.

Надо дождаться Харта и поговорить с ним обо всем. Может, удастся убедить наставника уехать из поместья. Купить в поселке дом и жить спокойно. Он мог бы зарабатывать уроками, или пойти работать в канцелярию писцом. Хотя ни Харт, ни Грегор не поймут его метаний и будут уговаривать сойтись с Маклиром, считая, что омеге лучше быть замужним. Сами они не знают, как хозяйствовать в поместье, им легче все свалить на Зинта с сыном и наслаждаться праздностью без бед и без хлопот.

Но может быть, все это лишь мерещится ему? Может, Маклир вовсе не строит планов на него, а лишь старается быть вежливым и гостеприимным? Как бы там ни было, но Оли нервничал и ни на миг не чувствовал себя свободным.

***

Кроме Маклира, кое-что еще изрядно волновало Оли. Он постоянно ощущал чье-то дыхание за спиной, словно за ним следили. Нет, так нельзя, можно действительно сойти с ума. Кому за ним следить здесь, на границе графства? Ригелю он солгал о том, куда поедет жить, но вот те люди, что хотели навредить ему в столице, может они? Да нет, это абсурд, зачем кому-то мчаться на такую даль ради изгоя, ведь даже судьи не настаивали на его поимке? Ригель сказал, что он тех сыщиков не знает, и Оливьер ему поверил. Но кто-то все же их послал искать его в трактирах и ночлежках, сославшись именно на графа Со? Кому он помешал, кому так сильно насолил? Все очень странно и необъяснимо, наверное поэтому он и не может спать спокойно даже здесь, в Оклуши, куда и новости столичные доходят с опозданием в неделю.

Надо заняться чем-то, успокоиться, забыть о том, что было с ним в столице, и первым делом Ригеля забыть, и чем быстрей, тем лучше. Что толку мучить себя прошлым, если все кончено, по сути так и не начавшись, и больше их ничто и никогда не свяжет.

Единственное время, когда Оли мог остаться без Маклира, была глухая ночь и утро, поэтому он пристрастился к ранним утренним прогулкам. Дом спал, и он свободно выходил наружу, шел в парк и дальше – в близлежащий лес. Кроме того, чтоб насладиться тишиной и свежим воздухом, Оли имел практическую цель, пытаясь вычислить своих соглядатаев, если такие были, а не померещились ему. Резко сворачивал и снова появлялся на тропинке, надолго замирал за толстым деревом или в кустах. Два раза вроде видел тень, мелькнувшую неподалеку, но может, это тоже просто показалось?

Так ничего не выяснив, Оли решил попробовать поступить иначе. Узнал у Маклира, где Винс, и заявил, что будет с ним работать. Желая улизнуть из большого дома, он преследовал сразу две цели: избавиться хоть на время от назойливого общества альфы и проверить, последует ли соглядатай за ним на ферму?

Маклир с трудом сдержался, услыхав от Оли заявление о том, что тот желает жить на ферме, но для отказа не было причин, поэтому он только сдержанно кивнул, сказав, что распорядится немедленно подготовить комнату для молодого хозяина.

– Не нужно, господин Маклир, я очень хорошо посплю со всеми вместе, – отказался Оли. – Не нужно провожать меня, я выеду туда с работником, который повезет овес.

На ферме он почувствовал себя почти счастливым. Вставал Оливьер рано, как и все, учился у мальчишки беты чистить стойла и кормить коней, сушить отаву и метать стожок. К обеду жутко уставал, набил мозолей на ладонях, но не жаловался и не ныл, даже немного загорел и стал похож на местных. Слежки Оли не чувствовал, почти уверившись, что прежде ее тоже не было, а если даже и была, то тех людей, скорей всего, посылал все тот же Маклир. Кстати, даже его юноша теперь мог избегать, ссылаясь на работу, и всякий раз наотрез отказывался возвращаться в поместье.

***

– Мак, кажется, в тебя влюбился. Пока тебя здесь не было, ни разу к нам не заезжал, а нынче зачастил, – ревниво поглядывая в сторону скачущего к ним сына управляющего, сказал Винс. – Вот снова едет. Но как-то ты к нему не очень? Или я неправ?

– Прав, – буркнул Оли. – Он слишком уж назойлив, Винс.

– Но Мак сын управляющего, Оли. Он молодой, красивый и богатый, лучше супруга не сыскать. Ты ведь ненастоящий сын хозяина Грегора, а выйдя замуж за Маклира, обрел бы статус господина навсегда, и этого никто не смог оспорить.

– Винс, у тебя бывает выходной? Я бы хотел наведаться в поселок. Желательно, чтобы об этом никто не знал.

– Это нетрудно сделать, если только Маклир не приедет. Но можно что-нибудь наврать. А что ты хочешь посмотреть в поселке?

– Так, ничего особенного, просто интересно.

Про цены на недвижимость Оливьер не упомянул, из осторожности, не зная, как здесь обстоят дела с докладом обо всем Маклиру. Если уж даже Винс за этот брак, то что же говорить за остальных? И Харт с Грегором все никак не едут…

***

Наставник Харт и Грегор вернулись под вечер, к концу третьей недели. Как раз был банный день, и Оли находился дома.

Услышав шум и суету внизу в гостиной, он выглянул из комнаты, узнать, в чем дело. Мимо шел быстрым шагом горничный Михель, который убирал и в комнатах у Оли.

– Что-то случилось, Михель? Что за беготня?

– Хозяева вернулись, господин Ольен. Похоже, с другом господина Грегора не все в порядке. Зинт приказал устроить комнату внизу и вызвать лекаря Умана.

– Где эта комната? И почему внизу? – Оливьер, вне себя от беспокойства, помчался за Михелем. Что-то случилось с Хартом, потому они так долго и не возвращались.

Грегор стоял в гостиной и жадно пил простую воду из стакана. Он выглядел уставшим и разбитым. Кто-то подвинул ему стул и старый бета сел.

– Что с моим дядей, господин Грегор? – забыв о вежливости и манерах, с порога закричал Оливьер. – Он что, серьезно заболел? Могу я повидаться с ним? Где он? В той комнате, куда пошел Михель?

– Ты можешь повидаться с ним, – усталым голосом проговорил Грегор, – только сначала успокойся. Сядь рядом и послушай, Ольен. Дом мы продали быстро. На радостях позволили себе и черт нас дернул поехать на ипподром. Хотели, вишь, тряхнуть сединами, придурки. Лошадь сбросила Харта на всем скаку, и он серьезно пострадал. Лекарь сказал, что будь он помоложе, то все бы обошлось, но возраст, будь он трижды проклят!

– Он безнадежен, господин Грегор? – севшим от боли голосом пробормотал Оли.

– Его спина… Харт вряд ли встанет на ноги. Ты должен это знать. При должном уходе и хороших условиях он сможет… – Оливьер уже не слушал. Сорвавшись с места, он влетел в ту комнату, где был его наставник.

Старик лежал с открытыми глазами, смотрел куда-то вверх пустым и равнодушным взглядом. Землистый цвет его лица, тяжелое дыхание, рука, лежащая на одеяле – Оли с трудом сглотнул и подошел к постели.

– Наставник, я вас ждал. Как долго вы не приезжали. Здесь теплый климат, нет ни сырости, ни ветра. Вы непременно будете здоровы.

– Мой мальчик, я подвел тебя, – с натугой прохрипел больной, сосредоточив на омеге мутный взгляд. – Но не отчаивайся, милый. Грегор… он обещал, что не оставит… позаботится… Нагнись пониже, мне нужно тебе сказать… Все бриллианты твоего отца… я их привез. В моей дорожной сумке, в барахле. Никто не сунется туда, и не найдет. Я приказал слуге доставить узел в твою комнату, Оли…

– Наставник, но…

– Ты слушайся Грегора, Оли… Прости, мне надо отдохнуть. Устал.

========== Глава 38 ==========

Оли с тревогой наблюдал, как нанятые Грегором сидельцы перестилали Харту простыни и меняли пропотевшее нательное белье. Да, для ухода за лежачим больным мало желания, нужны умение и сила. За три прошедших дня он так и не решился поделиться с воспитателем своими планами уехать из поместья, с отчаянием в душе осознавая, что говорить об этом в данной ситуации нелепо.

– Иди сюда, Оли, – позвал старик, когда сидельцы вышли и они остались в комнате одни. – Я отдохнул и чувствую себя бодрей, воспользуемся этим, чтоб поговорить. Я очень беспокоюсь за тебя, особенно сейчас, когда лежу словно бревно и жду кончины. Хотел бы я уйти из мира со спокойным сердцем, зная, что ты нашел свою судьбу и хорошо живешь. Как ни печально мне сейчас об этом говорить, но мы пришли к тому же, от чего пытались убежать – омеге лучше быть замужним. Так уж устроен мир и с этим ничего нельзя поделать… Нет, не перебивай, имей терпение дослушать, я знаю все, что ты мне хочешь возразить… Оли, ты уязвим, даже в провинции, и твое прошлое может в любой момент тебя настигнуть. Будь ты не сыном графа Рю и не таким красивым, тогда, возможно да, ты смог бы обмануть свою судьбу, но даже внешность сделалась теперь твоим врагом. Всегда найдутся похотливые самцы, которые, прости уж старика, могут и надругаться над тобой, особенно когда ты им откажешь.

– Наставник, я бы не хотел…

– Постой, я не договорил. Оли, ты вырос среди знати и знаешь, как устроен этот мир. Надеюсь, ты не ждешь, что Ривьер Со приедет за тобой сюда? Последнее, что мы услышали перед отъездом – он собирается жениться на маркизе Хьюго Ашатаре, дата назначена уже. Так что тебе надо забыть его, приняв ту жизнь, которой ты живешь сейчас.

– Я никого не жду, наставник, – ответил Оливьер, – но замуж выходить я не хочу. Пока вас ждал, я тайно вел переговоры о покупке дома здесь, в поселке, хотел уехать из поместья и жить там только с вами.

– Мой мальчик, ты же видишь, что со мной случилось. Если мы переедем, я себе такого не прощу. Одинокий молодой омега с больным стариком – ты не потянешь эту каторгу, я не могу на это согласиться. Скажи мне, почему ты так не хочешь замуж? Ну, что за огорченное лицо? Я должен был сначала расспросить, как ты здесь жил, но слишком уж обеспокоен, поэтому спешу упрочить твое положение в поместье. Сын управляющего не понравился тебе?

Сердце Оливьера сдавила безнадежность. Он не ошибся в подозрениях о своей будущей судьбе, и хоть о свадьбе Маклир даже не упоминал, приехавший три дня назад наставник говорит о ней, как о давно решенном деле.

– Наставник, он ничуть не лучше Фирта Бузеля. Хочет поместье, а меня… только как способ получить его быстрей. Хотя он ничего еще не предлагал, но смотрит на меня, как на добычу. Я лучше предпочту работать день и ночь, чтоб мы могли достойно жить, чем исполнять чужую роль. Поедемте в поселок, я почти договорился с домом, найму вам этих же сидельцев, и лекарь будет приходить.

– Оли, ты слушал, что я говорил тебе? Всегда упрямым был, как и отец, уж если что решил – не свернуть. Подумай еще раз, взвесь за и против. Один ты жить не сможешь, не дадут. Если уж так не хочешь замуж, тогда иди, как и хотел, в монахи.

– Наставник, вы устали, я пойду.

– Еще на пару слов. Может, ты судишь о возможном женихе предвзято? Я бы хотел поговорить с ним и составить собственное мнение об этом человеке. Тогда, возможно, я бы смог тебя переубедить.

– Но Маклир не просил еще моей руки. Возможно, что и не попросит. Он тоже не особенно ко мне привязан.

– Попросит, будь уверен, Оли. Ваш брак желателен не только для него, но и для Грегора. Когда я был еще здоров, он говорил со мной об этом, причем и слушать не хотел, когда я попросил его дать тебе время осмотреться и решить все самому… Старый дурак, я правда верил, что смогу тебе помочь.

– Вы помогли. Спасли меня в столице. Если б не вы, то я давно бы был в рабах. Я вас действительно считаю дядей, вы заменили мне семью, причем уже давно. Прошу вас, не сдавайтесь, вы должны встать на ноги и долго жить.

Не замечая ничего вокруг, Оливьер брел в свои покои. На сердце было очень тяжело, и он не понимал, что его больше огорчило – отказ наставника уехать с ним или известие о свадьбе Ригеля? Он знал заранее, что Харт не согласится, а Ригель рано или поздно женится на ком-то из столичной знати, или его заставят это сделать, так почему же так болезненно и остро все воспринял? Может, в душе все же надеялся на чудо, хоть никогда не верил в чудеса? Или не ждал так быстро горьких новостей и не успел ожесточиться сердцем, построив щит из жалкого самообмана?

Надо ускорить оформление покупки и съехать из поместья, не стоит дожидаться тех необратимых перемен, против которых он окажется бессилен. Его могут элементарно запереть до самой свадьбы и выпустить только в день церемонии, когда ничто нельзя будет исправить. Отцовских побрякушек хватит на покупку дома и на скромное житье, пока он не найдет работу или… хороший монастырь.

Получится ли у него? Наставник прав – он уязвим, и даже имя Грегора не сможет защитить его, если обиженный отказом Маклир решит копнуть поглубже и узнать, кто он такой на самом деле. И вот тогда можно попасть в серьезную беду… О, вот и он! Проклятый альфа, только помяни!

– Ольен, я жду тебя уже давно. Мне есть о чем с тобой поговорить.

– Может быть, завтра, господин Маклир? Я был у дядюшки и очень удручен его болезнью…

– Но разговор не терпит отлагательства, Ольен, – альфа не отставал, больше того – он преградил Оли дорогу, – теперь, когда хозяин Грегор здесь, тянуть я больше не хочу. Ольен, ты выйдешь за меня? Я делаю тебе большое одолжение, раз задаю такой вопрос. Ты знаешь сам, что мнение омег никто не спрашивает, им просто сообщают имя жениха. Но я хочу, чтобы меж нами было все по доброй воле, поэтому выказываю уважение к тебе. Так ты согласен стать моим супругом?

– Я благодарен за оказанную честь, но вынужден вам отказать! – твердо ответил Оли. – Прошу, не принимайте мой отказ на личный счет, я отказал бы каждому, кто захотел на мне жениться. Я никогда не выйду замуж!

– Хм, даже так, – язвительно проговорил Маклир. – Я ожидал подобного, но все же стоило проверить. Вы не считаете меня достойной парой, граф Оливьер Рю? Простолюдин вроде меня вам не подходит?

– Что вы такое говорите, господин? Я лишь племянник бывшего солдата, внебрачный сын его кузена, в котором есть немного благородной крови, – Оли застыл от ужаса, но всеми силами пытался сохранить невозмутимый вид. – С чего вы выдумали эту глупость?

– С кем кувыркался на постели наш аристократ перед отъездом из столицы? – не изменяя тона, продолжал Маклир. – Не с новым ли владельцем графства? Слухи не врут, Оливьер, что граф Со искал тебя три ночи и три дня, когда ты скрылся от законной кары? Что ж, выбирай: или ты соглашаешься на нашу свадьбу, или я передам тебя служителям закона, и ты пополнишь своим нежным тельцем какой-нибудь бордель! Не отвечай сейчас, даю тебе три дня, чтобы подумать!

Сын управляющего резко повернулся и ушел, оставив Оли в полном замешательстве перед закрытой дверью собственных апартаментов. Ни Маклир, ни Оливьер не заметили Михеля, стоящего за шторой в коридоре. Горничный во все глаза с сочувствием смотрел на Оли, ошеломленный тем, что только что услышал.

***

Цикл как всегда начался неожиданно и захватил все тело целиком. Альфы убеждены, что все омеги в эти дни только и делают, что ищут альфу, готовые отдаться каждому, даже отребью или старику. Оли отлично знал, что это ерунда, и справиться с натурой можно, хотя и безумно тяжело.

Наверно – да, близость с самцом снимает дискомфорт и ломку в теле. Не зря же так устроена природа, что именно в такие дни от спаривания альфы и омеги рождается новая жизнь. Однако Оливьер всегда переживал цикл в одиночку и сравнивать, как бы все это было в паре с альфой, он не мог.

Вот и сейчас, он просто подтянул к груди колени, закрыл глаза и отдался сводящему с ума ощущению поднимающегося изнутри тепла. Тело вибрировало и стонало, внизу разлился ощутимый жар, который вроде бы фонтаном бил меж ягодиц. Не выдержав пульсации, Оли нащупал пальцами анус, погладил там, потом чуть-чуть забрался внутрь. Стало немного легче, и он даже ненадолго задремал.

– К утру должно уменьшиться. Должно. Должно, – твердил как заклинание, на сей раз трогая свои соски. – Но почему я чувствую сейчас так остро? Наверно, потому что потерял невинность. У девственников цикл не так активен.

Когда чуть рассвело, он натянул штаны и теплую тунику, решив, что цикл не повод отменять прогулку. Он отвлечется и развеется, успев вернуться до того, как дом проснется. На завтрак не пойдет, попросит Михеля, чтобы принес еду сюда. Два дня перетерпеть и все вернется в норму.

Но не успел он повернуть в двери защелку, как в его комнаты вихрем влетел Маклир. Альфа был вроде не совсем в себе, весь взвинченный и нервный, Оливьер даже не узнал его сначала. Мак тяжело дышал, глаза блестели как у дикого кота во время половой охоты.

– Зачем же ты закрылся, милый? – не дав Оли опомниться, прижал его к стене и крепко впился поцелуем в губы. Омега возмущенно замычал, и Маклир отпустил, но его сильная ладонь тут же зажала Оли рот. – Я бы конечно мог и высадить эту преграду, но не хотел шуметь и досаждать всем остальным. Ты ведь пойдешь со мной и сам, не так ли? Во время цикла каждому омеге нужен альфа, чтоб погасить бушующий внутри огонь.

– Мммм… отпу…ммм… – Оли отчаянно брыкался, но справиться с рослым и сильным парнем он не мог. Альфа взглянул в испуганные, широко открытые глаза и усмехнулся.

– Что? Не пойдешь? Тогда я помогу тебе, любимый, – он резко рубанул Оли по шее, и тот обмяк в его руках. – Вот так-то лучше, женишок. Сегодня позабавимся с тобой, а завтра явимся домой и радостно объявим о помолвке. Я по-хорошему с тобой хотел, даже при том, что ты помечен кем-то до меня, развратный мелкий шкодник, но раз ты смел мне отказать, то будет по-другому!

Мак завернул Оливьера в цветное покрывало и вышел в коридор, неся свою добычу на плече. Дом спал и никаких помех альфа не встретил. В кустах вскочил на притороченного там коня и поскакал в свой загородный дом. Сейчас он пустовал, отец и сын жили там только в межсезонье, балуясь рыбной ловлей и охотой.

Из окон комнаты прислуги на них обеспокоенно смотрел Михель. Горничный тихо выскользнул наружу, свистом позвал свою собаку и быстро побежал по следу за Маклиром.

========== Глава 39 ==========

– Очнись, мой сладкий, мне неинтересно брать бесчувственное тело. Хочу, чтобы тебе было со мной приятно.

Голос как будто издевался, а чья-то теплая ладонь настойчиво щипала за плечо, потом спустилась ниже, прихватила кожу на спине. Больно. Оливьер дернулся, не понимая, почему не может дотянуться до помехи и убрать ее. Он попытался встать, но смог поднять лишь голову и больше ничего. Глаза наткнулись на довольное лицо Маклира и на его горящие безумные глаза.

– Что?.. Где?.. – Оли испуганно осекся, увидев вытянутые вперед и связанные толстым жгутом собственные руки. – Куда ты притащил меня, мерзавец?

– Поосторожней со словами, женишок, – альфа развязно сцапал его подбородок и поднял вверх. Резко пахнуло дорогим вином. – Ты должен быть мне благодарен, шлюха, за избавление от мук во время цикла, а также и за то, что я не брезгую тобой после того, как ты валялся с кем-то на постели. Не притворяйся целомудренным передо мной, я знаю вас, распутных, похотливых бестий, готовых лечь под каждого, особенно в такие вот забавные деньки! Но я не злой, не мстительный, хоть мог сдать тебя властям, раз ты посмел мне отказать, но я не сдал, так что сбрось с личика эту притворную гримаску гнева и стань самим собой. Расслабься и подставь мне попку. Хотя, можешь орать, сколько душе угодно, так даже интересней, но слушать твои вопли буду только я. На три версты нет ни одной живой души. Нет, вру, по слухам, где-то тут живет один блаженный, только никто и никогда его не видел. Так что никто не помешает мне любить тебя, мой милый ГРАФ! И кто бы мог подумать, что я раздобуду себе знатного супруга!

– Ты обезумел, Маклир? Отпусти меня, – в сердце Оливьера змеей вполз липкий страх. Как, неужели это происходит с ним? Худший кошмар, какой можно себе вообразить! Он распят на кровати, словно муха в паутине, наедине с мерзавцем, в полной его власти. На миг утратив над собой контроль, Оли забился в путах и отчаянно, надрывно закричал. – Сейчас же развяжи меня, ты ж не бандит с большой дороги! Как можешь так себя вести? Одумайся, ты просто пьян! Сколько ты выпил? Отпусти меня, я не хочу!

– Ты хочешь, сладкий. Весь дрожишь, а дырочка распухла и сочится смазкой. Не бойся, мы сейчас это исправим. Я вылечу тебя от похоти, заполню своим семенем до края, и ты забудешь городских самцов. Смотри, скоро вот эта штука вся будет в тебе!

Он скинул с себя всю одежду и снова встал возле омеги, демонстрируя ему свое восставшее достоинство немаленьких размеров. Оли зажмурился и сжался – от отвращения, стыда и полного бессилия, уткнул в подстилку голову и замычал. Впрочем, Маклир ему такого снисхождения не разрешил и снова поднял подбородок.

– Я бы хотел, чтоб ты немного приласкал меня, но думаю, что для таких забав пока что рановато, – отхлебывая из большой бутылки, засмеялся он. – Я все-таки беру тебя в законные мужья, не в шлюхи, так что придется обращаться с тобой вежливо и осторожно. Хотя, попробовать никто нам не мешает, вдруг все же ты порадуешь меня?

Он взял свой член рукой и ткнул Оли головкой в сомкнутые губы. Тот дернулся, насколько смог, а негодяй заливисто захохотал.

– Не хочешь? Так и знал. Твой городской любовник ничему тебя не научил. Ну ладно, у нас будет много времени исправить этот недочет, Ваше Сиятельство, сейчас же просто чувствуй настоящего самца и наслаждайся! Всегда хотел помять такого тонкого и нежного аристократа, – Маклир огладил Оли спину и бока, спустился ниже и раздвинул ягодицы, ткнув пальцем прямо в середину. – Мальчишка, у тебя же цикл, ты почему такой тугой? Какой-то ты неправильный омега. Ты должен ерзать задницей и жаждать альфу! А ну-ка перестань сопротивляться и впусти меня!

Последовал болезненный шипок, за ним второй и третий. Палец настойчиво ввинтился в анус и пролез поглубже, добавив жгучего огня внутри, и вот тогда Оли заплакал. От унижения, отчаянья и боли, но больше от обиды на судьбу и полный крах своей несчастной жизни. Его мечты, надежды, планы заканчивались здесь, под шумное сопение Маклира и похотливые смешки, которые сопровождали непотребство. После сегодняшнего дня он никогда уже не будет прежним, не сможет даже думать о каком-то личном счастье. Ему не позабыть и через двадцать лет то унижение и стыд, которые он чувствует сейчас, вот в эти самые минуты, когда палец насильника скользит внутри, а волны жара поднимаются ему навстречу, и этот чавкающий непристойный звук ничем не заглушить!

Природа все же подвела его, отреагировала, выдав смазку, и это самое плохое, что могло случиться с ним! Оливьер ненавидел Мака всей душой, но больше ненавидел собственное тело, которое дрожало и молило о пощаде.

– Будь проклят этот день! – хрипел он из последних сил, не замечая, что невольно выгибает спину. – Будь проклят подлый мир и подлая натура. Оставь меня, я не хочу! Остановись, мне больно, негодяй! Я не хочу тебя!

– Мне нравится, как ты орешь, это заводит. Я бы не стал с тобой возиться и растягивать, но все же не хочу тебя калечить. Тебе еще рожать моих детей, так что не бойся, крови нет. Стало пошире, я уже два пальца в тебя сунул, внутри ты весь горячий и трепещешь, как ни крути, но цикл не обмануть ни одному омеге, – Маклир как будто изучал его, словно какую-то заморскую игрушку. – Ну что ж, я слишком много говорю, пора уже заняться делом!

Оли почувствовал, что щиколотки его ног освободились, но в тот же миг его подняли на колени и поставили торчком. Он дернулся вперед, словно надеясь убежать, но лишь добавил боли в связанные руки, а Маклир уже взял его ладонями за бедра и ткнулся членом в подготовленный анус. Пронзила боль, и Оли закричал, в ответ услышав удовлетворенное рычанье альфы.

– Ты мой! Больше не надо церемониться с тобой, столичная заноза! Сегодня я осеменю твое нутро! – хрипел Маклир, с каждой секундой ускоряя темп. Он не дал Оли времени привыкнуть, вонзаясь с яростью и дикой похотью в подрагивающее тело. Ногти впились в бока, пах альфы неприлично шлепался о ягодицы парня, а сам он был похож на дикого примата, дорвавшегося, наконец, до вожделенной самки.

Не каждый альфа может облегчить страдания омеги в трудные дни цикла. Теперь Оли мог бы поспорить с каждым, что считал иначе. Секс с Маклиром не дал ему приятных ощущений, оставив в памяти лишь унижение и боль. Альфа кричал от вожделения, когда кончал в него, а Оли только сдавленно стонал, кусая губы. Натура смолкла, и теперь он недоумевал, как мог, пусть и на миг, ответить этому подонку.

– Не кончил, граф? Не может быть! Впервые вижу столь ущербного омегу! Ну ничего, сейчас немного отдохну и мы продолжим, только в другой позиции, не против? – гортанно рассмеялся Маклир, резко переворачивая Оли на спину. Его пронзила боль в кистях, но альфа не спешил ему помочь. – Ну, что ты на меня так гневно смотришь? Я не подонок, как ты думаешь, наверно. Ты сам меня завел, в тот день, когда приехал и вел себя высокомерно, словно я и впрямь тебе слуга. А я ведь полюбил тебя, старался быть с тобой внимательным, омежка. И что я получил? Холодное презрение и ледяной отказ. Но все же от судьбы не убежишь, и вот теперь ты мой, весь целиком, со всеми потрохами!

Мак поднял его ноги и опять вошел, но Оли было уже все равно. Закрыв глаза, он просто ждал, пока альфа насытится насилием и утомится. Учитывая, что предыдущую ночь Маклир мало спал, дежуря у его покоев, усталость, вкупе с выпитым вином, должны были сморить его, и вот тогда Оли попробует освободиться. Пока он дергал руки, путы несколько ослабли, шанс есть, надо немного подождать.

А дальше? Дальше Оли точно знал, что будет делать. Он опозорен и унижен навсегда, наверняка и оплодотворение уже произошло, но вот таскать ребенка от ублюдка он не станет, поэтому жить дальше не имеет смысла. Он обломает Маклиру все радужные планы на женитьбу, и этого будет вполне довольно!

***

Собака привела Михеля к маленькому домику в лесу. Дверь оказалась запертой, так что войти не удалось. Горничный обошел вокруг, потом услышал голоса. Припал к окну и обомлел, увидев в комнате ужасную картину. Сын управляющего, сдержанный спокойный Маклир с азартом дикого кота насиловал Оливьера. Руки омеги были скручены в запястьях, красивое лицо искажено гримасой боли, но он молчал и даже не стонал, тогда как альфа вскрикивал, рычал, резко вонзаясь в тело Оли.

Что происходит? Михель ничего не понимал. Месяц назад Юл показал им с братом портрет красивого омеги и приказал ехать в провинцию за ним следить. Михель и знать не знал, кто этот человек, и вдруг вчера услышал, что красавчик – сын Филлипа Рю! А утром увидел Маклира, который нес Оливьера куда-то в лес. Он бы наверно и не понял, что на плече у альфы молодой хозяин, узнал по цвету пепельных волос. Все это показалось очень странным, поэтому слуга свистнул собаку и помчался следом.

Среди прислуги были шепотки, что Маклир обхаживает молодого господина, но то, что горничный увидел в маленьком лесном домишке, было уж как-то очень непохоже на ухаживания жениха. Может, Оливьер не хотел давать согласия на свадьбу, и младший управляющий решил его заставить? Как бы то ни было, в дела хозяев Михелю лезть указаний не давали, да и чего он мог бы сделать против альфы, поэтому он только молча наблюдал, хоть и сочувствовал омеге.

Маклир не церемонился с Оливьером, не нежничал и обращался как со шлюхой. Лопал вино и закусывал мясом, потом снова насиловал, не обращая внимания на уже более чем очевидные признаки физических страданий своей жертвы. Бедный Оливьер, вот не свезло мальчишке! Отца казнили, всю семью отдали в рабство, и здесь его жених – такой жестокий изверг. Михель так долго наблюдал, что потерял счет времени, опомнился только когда Маклир, опорожнив бутылку до конца, свалился на кровать и захрапел.

– Даже не развязал бедного парня, подонок!

Впрочем, вскоре Оливьер освободился сам, видно веревки были не особенно туги или ослабли. Нога у Михеля тоже изрядно затекла и он, чтоб не упасть, схватился за наличник. Оливьер вскинул голову на звук, и Михель резко ухнул вниз, только сейчас заметив, что вокруг все потемнело. Через секунду хлынул ливень и горничный ползком пробрался под навес конюшни, чтоб переждать небесную стихию.

Сколько он так сидел? Наверное недолго, но вроде бы и задремал немного. Очнулся от чудовищного крика боли, в страхе вскочил и увидал сквозь пелену дождя мелькнувшую с крыльца изящную фигурку. Что там случилось, черт возьми? Альфа ведь вроде спал, что он успел сделать с омегой, что тот так быстро убежал? Но почему же Маклир не бежит вдогонку?

Михель секунду размышлял, что ему делать? То ли немедленно помчаться за омегой, то ли осилить страх и заглянуть в домишко? Осмелился и заглянул, чуть не свалившись в обморок от зрелища, которое увидел…

***

Не сразу и не вдруг, но Оливьер сумел освободиться. Запястья изодрал, саднят, но это полбеды. Болело все, словно его лупили палками полдня, не оставляя ни на миг. Еле сумел сползти с постели и обрести уверенность в ногах. Нашел свою одежду, натянул, после чего взглянул на спящего Маклира.

Ишь, развалился, негодяй. Хозяин жизни, победитель. Уверен, что поймал свою судьбу. Срам даже не прикрыл. На вид нормальный человек, даже красивый, а оказался мерзкой гадиной, садистом…

Чем дольше Оли на него смотрел, тем явственнее ощущал, как поднимается в душе что-то чудовищное, жуткое, с чем он бороться не умел и не хотел.

Рядом с пустой бутылкой недоеденное мясо, острый кинжал валяется среди искромсанных кусков. Оли сжал губы и зловеще ухмыльнулся, в этот момент его лицо утратило все человеческое, превратившись в маску. Он подошел, поднял кинжал и обернулся к альфе. Секунду постоял, примерился и вдруг с отчаянностью загнанной в угол мыши обрушил лезвие на пах насильника, вмещая в этот роковой удар всю боль и ненависть, что им сейчас владели.