Текст книги "Счастье подобно бабочке...(СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Впрочем, до улицы Мимоз он не рискнул доехать, остановив повозку в двух кварталах от нее. Здесь было тихо и почти безлюдно – Ригель часто бывал в таких районах города, когда лечил людей. Дома простолюдинов строились примерно одинаково – четыре комнаты, прихожая и кухня. Иной раз в глубине двора имелся флигель или небольшой двор для козы и мелкой птицы, но чаще кроме отхожего места никаких дополнительных построек не было.

Свое жилище бедняки хранили свято, залезть к ним в дом было куда трудней, чем к знати. Они и спали чутко, слыша каждый шорох, так что задуманная авантюра представлялась Ригелю отнюдь не детской забавой, а серьезным испытанием его ловкости и навыков вора. Только бы не было собаки – эти ужасные зверюги начинают лаять прежде, чем им успеешь бросить смоченный в сонном отваре кусок мяса.

Дом девятнадцать, вот он, наконец-то. Забор добротный и к тому же плотный. Что там за ним, не угадаешь. Ригель прежде всего попробовал на прочность доски. Отлично – не скрипят, не крошатся, не гнутся. Ловко вскарабкался и заглянул во двор. Собаки нет, в окнах темно. Похоже, что хозяева уже легли. Можно идти вперед, но прежде надо завязать лицо. Если кто-то проснется и поднимет крик, ему несложно убежать, но пусть они решат, что к ним залез обычный вор.

Через минуту альфа был внутри. Два дерева, отлично, лучше и желать не надо. Построек для скотины нет, а флигель вон, и окна вроде бы открыты. Быстро пробравшись по двору, Ригель дошел до флигеля и заглянул в окно. Принюхался, никем не пахнет и топчан пустой. Теперь надо проникнуть в дом, проверить спальни, но прежде посидеть под окнами, может услышит чьи-то разговоры.

В левой стороне флигеля – пристройка, вроде летняя веранда. Перильца, крыша от дождя, здесь хорошо, наверно, посидеть в жару. Все сделано на совесть и с любовью, зачем кому-то продавать такой хороший дом? Он осторожно выглянул из-за угла веранды и вдруг присел, мгновенно среагировав на звук – дверь дома отворилась. Ригель напряг глаза, но даже его кошачье зрение не помогло, и он смог разглядеть только фигуру вышедшего человека. “По росту вроде бы омега. Или бета. До ветра захотел”, – минута для маневра есть, никто не делает это быстрей. Он сделал несколько шагов назад, юркнул в пристройку за перильца и снова замер, не дыша – дверь скрипнула вторично, выпустив на улицу кого-то еще.

“Чего это они? Может, услышали, как я залез? Да нет, ведут себя спокойно…”

Второй тоже пошел по направлению к сортиру. Ригель смотрел сквозь прорези перил, раздумывая, как воспринимать это ночное недержание хозяев – везением или же полной неудачей? С одной стороны, какое тут везение, если они не спят? Проникнуть в дом теперь никак. Но может быть, они о чем-то поболтают, здесь или в комнате, и прояснят то, что он так желает знать?

Все получилось проще, чем он думал. Второй столкнулся с первым у сортира и ойкнул, но совсем не удивился.

– Не спишь? Я так и знал, что не уснешь. Ну ничего, в деревне отоспишься, – голос приятный, звонкий, незнакомый. Ломается, похоже на подростка бету. – Давай немного посидим, мне тоже что-то не до сна. Я счас, один момент, вчера немного эля перебрал, вот бегаю теперь до ветру.

Первый кивнул, уселся у веранды на скамейку, а Ригель задохнулся и окаменел, почувствовав в ночном прохладном воздухе знакомый тонкий запах Оли. Он бы не спутал этот запах ни с каким другим, особенно сейчас, ночью на городской окраине, где не было толпы народа, а значит жуткой смеси пота, табака, дешевого парфюма и еды. Сжав кулаки до хруста, он прислонился головой к перилам, на миг утратив навыки вора. Ему казалось, что он слышит звук дыхания Оливьера, а собственное сердце бухает в груди неимоверно громко.

Смесь самых разных чувств – от облегчения до боли. Оли живой, он не попал в рабы и не ушел в монахи, но что с того, если он так далек сейчас, как никогда, хоть и сидит так рядом, только руку протяни? Ригель впервые в жизни был растерян, совсем не представляя, что он должен делать. Какими подозрениями парень накрутил себя, увидев ту татуировку на его руке? Должно быть, счел Ригеля гнусным негодяем и мерзавцем, раз убежал, ни слова не сказав?..

– Тепло. И воздух вкусный по ночам, почти такой же, как у нас в деревне, – второй парнишка, бета, сел рядом с Оливьером на лавку. – Да не грусти ты так, мне больно на тебя смотреть. Я понимаю, что привычной жизни жаль, да и еще приходится ехать куда-то в незнакомое чужое место. Но это только поначалу так, потом все будет хорошо. Еще и замуж выйдешь, ты такой красавчик…

Ригель напряг до боли слух в надежде разобрать, куда это собрался ехать Оли, но бета замолчал, а Оливьер сказал в ответ совсем другое.

– Красавчик, – хмыкнул он, – да лучше бы мне быть уродом! Хотя, даже уродство не спасло бы от договорного брака, такую ерунду семья не принимает во внимание. Винс, я не знаю, как я буду дальше жить, но и о том, что было, я не сожалею. В богатых семьях сыновья омеги не имеют голоса и прав, их продают, как выгодный товар. Так что я должен говорить обманщику спасибо за избавление от участи быть проданным немилому супругу, кроме того, я даже испытал подобие влюбленности, что вообще всегда считал только несбыточной мечтой…

– Обманщику? – с энтузиазмом первооткрывателя воскликнул бета. – Ты о Ривьере Со? Ну точно, ты ходил на площадь ради этого богатого самца! Но как ты мог в него влюбиться? Ведь он же враг, лишил тебя семьи и дома! Оливьер, я не понимаю – тебе совсем не жалко ни отца, ни братьев?

– Не слышал, что я только что сказал? Я не был полноправным членом в собственной семье, о чем мне сожалеть сейчас? Что мой отец не породнился с нужным человеком и не стал министром, отдав меня в постель распутного маркиза? Да Фирт Бузель сейчас бы первый отказался от меня и приказал отдать в рабы. А Ривьер Со? Я, к счастью, вовремя узнал о нем всю правду, он не из тех, кому можно доверить свою жизнь. Так что куда ни кинь, все клин, и если б не наставник Харт, я бы сейчас уже попал в руки судей…

– Тогда зачем же ты ходил сегодня в город? Раз знаешь правду о своем любимом?

– С чего ты взял, что я его люблю? – хмыкнул Оливьер. – А почему ходил?.. Нет, не хочу сейчас об этом говорить, да и зачем? От этого не станет легче. Винс, ты иди ложись, а я еще немного посижу. Наставник не проснется до утра, что-то его сморило нынче крепко.

– Они с моим хозяином распили целую бутыль вина, – негромко хохотнул тот, кого звали Винсом, – он тоже дрыхнет, словно с мельницы приехал. Ну ладно, я пойду, в сон тоже потянуло. Ты долго не сиди, на улице хоть и тепло, но все же ночь. Завтра нам предстоит неблизкий путь, да и дорога скверная, одни ухабы.

Дверь хлопнула и Винс ушел. Ригель не колебался больше ни минуты. Если сейчас он ничего не попытается исправить, то шанса может больше и не выпасть. Оливьер здесь, один, и он ходил на площадь, чтоб его увидеть! Запах омеги стал сильней – признак переживаний и волнения в крови, он скручивал в тугой и жаркий жгут что-то внутри, но Ригель сдерживал себя и выжидал, сразу опасно выходить, пусть бета ляжет и уснет… Проклятье, надо успокоиться, что это с ним такое? Руки трясутся, как у пьяницы, и в голове туман и хаос. Слова все разлетелись, словно птицы осенью, и что он скажет Оли, как заставит его верить в то, что он ему безумно нужен?

А, черт, что это он, словно зеленый и неопытный подросток, впервые оказавшийся наедине с омегой? Один решительный рывок – и вот он, Оли, у него в руках. Омега вскинул на него испуганные, темные в ночи глаза, всего один раз дернулся и тут же обреченно сник, издав негромкий звук, похожий на мычание. Он напугал его? Конечно, идиот, сейчас же ночь, а тут какой-то незнакомец, и лицо завязано платком.

Свободной рукой Ригель сдернул с лица повязку и низко наклонился над Оливьером, глядя ему в глаза.

– Оли, не бойся, это я. Я ничего не сделаю тебе, ты обещаешь не кричать? Ну вот, отлично, ты же умный парень.

– А смысл кричать? – в голосе Оли черная тоска. – Как вы нашли меня? А впрочем, что тут удивляться, вы же Черный демон. А не боитесь, что ночные вылазки станут известны в графстве и это плохо скажется на вашей репутации? Или так сильно пожелали отыскать меня, чтобы продать в рабы, что плюнули на светские приличия, тем более, что ваши сыщики пришли ни с чем?

– О чем ты говоришь? – безмерно удивился Ригель. – Зачем мне продавать тебя в рабы?

– Не надо больше лжи, я слышал разговор ваших людей. Они сказали, что вы приказали им меня найти и увезти из графства, чтоб продать в бордель! Вы и сейчас должно быть не один. Зовите ваших псов, и я пойду, куда прикажете, только позвольте попрощаться с Хартом…

– Оли, о чем ты говоришь? – Ригель втащил его в беседку, плюхнулся без сил на жесткую скамейку и притянул к себе, меж широко расставленных ног. – А ну-ка объяснись, чтобы я понял, наконец! Я никогда и никому не отдавал таких приказов! Где ты услышал эту ерунду? Нет-нет, не отводи глаза, я должен видеть их. Ты что же, посчитал меня за негодяя?

– Но вы мне лгали с самого начала. С той самой… ночи в загородном доме. Я вас не осуждаю за стремление вернуть свое богатство, но для чего было делать меня игрушкой? Зачем было являться то в обличье Ригеля, то Черного вора? Когда я увидал вашу татуировку, то думал, что сойду с ума…

– Давай не будем тратить время на дурацкие разборки. Я знаю, кто наплел такую ложь и разберусь с виновным, – Ригель прижал его к себе обеими руками и усадил на левое колено. – Я рад, безумно рад, что отыскал тебя. Ты жив и на свободе, я так боялся, что ты угодил в беду. Оли, я здесь один и вовсе не за тем пришел, чтобы схватить тебя и отвезти в бордель. Разве мне нужно еще чем-то подтверждать свои слова? А не сказал, что я и вор один и тот же человек? Ты можешь не поверить, но – боялся. Что все не так поймешь, что собственно и получилось, причем так неожиданно, что я чуть не рехнулся. Облазил в поисках весь город, но безрезультатно…

– Но как ты все-таки нашел меня? – близость Ригеля волновала Оли, и он отчаянно пытался сохранить спокойствие, хотя сидя в его объятиях, остаться беспристрастным было сложно. Ему пришлось обнять альфу за шею, и пальцы словно сами по себе забрались в волосы, такие мягкие и шелковистые на ощупь, что их хотелось теребить и гладить.

– Случайно. Я узнал, что у тебя есть верный человек, вот и решил проверить, вдруг ты здесь? Оли, ты веришь, что я не хотел тебе вредить? Сейчас я в замешательстве, не знаю, что и делать, все эти сумасшедшие события поставили меня в тупик. Скажи, куда ты уезжаешь? Сейчас тебе действительно лучше уехать, но я клянусь, что непременно отыщу какой-то выход и тогда мы будем вместе!

– Но что ты можешь, граф Ривьер? – Оливьер горько усмехнулся. – Тебе небось уже и женишка сыскали из столичной знати? А я теперь никто, зачем же строить зАмки из песка? Оставь все эти глупости, забудь меня, женись и ни о чем не думай. И раньше нас ничто не связывало, а теперь подавно…

– Оли, ты помнишь, как мы мчались через лес? И как сидели в тесной бочке? Ты ведь тогда уже меня хотел! Не Черного вора, а Ригеля, я чувствовал твое волнение и еле сдерживался, чтобы не признаться в чувствах. Оли, я не затем тебя нашел, чтоб отпустить! И не хочу жениться на каком-то герцоге, мне нужен только ты. Что будет, я пока не знаю, но я не отступлю и ни за что не откажусь от счастья быть с тобой. Не отрицай, ты тоже хочешь, чтобы я не отпускал тебя, и я в два счета это докажу! – он отклонил Оливьера чуть-чуть назад, быстро нашел крючки его ночной туники и расстегнул, добравшись пальцами до острых бугорков.

– Ригель! – Оли весь выгнулся навстречу ласке и задрожал, когда губы накрыли бархатную кожу, нежно покусывая бусинку и гладя языком. Он не пытался отстраниться, во власти первобытной и дремучей страсти, так памятной ему по той далекой ночи в загородном доме. “Мне все равно, пусть это будет только еще раз, но эта ночь… последняя… она моя…”

Он крепче обхватил за шею своего чужого альфу и плыл в кольце его горячих рук, хмелея от любви. Ригель куда-то нес его, но Оли даже не смотрел, куда. Запах желания дурманил голову, под пальцем часто билась жилка, и в этот миг омега полностью утратил над собой контроль, сдавшись на волю жаждущей любви природе…

========== Глава 30. ==========

Во флигеле Ригель поставил Оливьера на пол и несколько минут стоял, не выпуская парня из объятий. Забравшись сзади под тунику, он гладил Оли по спине, от гибкой талии до косточек лопаток, сгорая от неведомой дотоле бури ощущений. Оли вздрагивал, но не пытался вырываться, словно под действием наркотика, как в тот далекий первый раз в заброшенном особняке. Ригель привычно бросил руки вниз, коснувшись пальцами резинки легких спальных панталон, но вдруг остановился, хотя в паху уже давно ломило, и довольно ощутимо. С любым другим омегой он сейчас бы сделал то, что нужно, без раздумий, но с Оли все было иначе.

Он с некоторой долей опасения приподнял ему голову и близко заглянул в глаза, но вместо недоверия и страха увидел отражение своих желаний. Секунду колебался – так ли это, потом все колебания смелО всепоглощающей волной безумной радости и счастья. Что будет с ними дальше, Ри не знал, но вот сейчас, в эту минуту откровений, пусть даже рухнет целый мир, он не отпустит своего желанного омегу. Точка сомнений пройдена, они будут принадлежать друг другу…

…если бы пару месяцев назад Ригелю кто-нибудь сказал, что он способен на такие умопомрачительные чувства, то ни за что бы в это не поверил. Он никогда не обижал омег, но и не церемонился с ними в постели. В отлично разработанные задницы бордельных шлюх входить легко, да и совокупление с самцом им не в новинку. Немного подготовки – пощипать, потискать, растянуть – и можно смело приступать к “процессу”.

Во многих заведениях у Ригеля имелись постоянные партнеры, эти ребята были хорошо обучены, умели угодить клиенту. Когда натура настоятельно просила близости с омегой, он шел в бордель, снимал такого парня на ночь и раз за разом брал, пока не наступало расслабление души и тела. Так уж устроен мир, и с этим ничего нельзя поделать.

Связь альфы и омеги порождает Жизнь, поэтому они природой тянутся друг к другу, но это только основной инстинкт, физиология, и больше ничего. Брак выдумали, чтобы проще было вырастить детей, сильный самец должен заботиться о пропитании и крове, а роль омег – вести домашнее хозяйство, подчиняясь мужу. Любовь? Ригель не верил в эти выдумки восторженных романтиков, считая своего рода болезнью разума. Как можно помешаться на каком-нибудь одном омеге, страдать, скучать, желать только его и больше никого? Не все равно, кого валить и трахать, все шлюхи одинаково устроены, так по какому признаку их выбирать?

Ригель не собирался заводить семью, зачем ему такая гиря на ногах? Прагматик, он все делал правильно, не допуская отклонений ни на шаг. Есть время для работы, есть для развлечений. Впервые он нарушил это правило в том загородном доме графов Рю, когда вдруг (на работе!) поимел омегу, не зная даже имени парнишки! Это немало потрясло его и он хотел забыть о собственном досадном срыве, однако у него не получилось. Судьба насмешница сыграла с ним в азартную игру и победила подчистую! Он, никогда не веривший в безумие любви, вдруг сам стал совершать несвойственные ему глупые поступки – ради кого? Омеги, сына своего врага?!

Прямо сейчас – разве повел бы себя так прежний Ригель? Стал бы он разводить тут глупые прелюдии и колебаться, трахать омегу или нет? Но нынешний хотел не только удовлетворения своих страстей, он в первый раз заботился о чувствах и желаниях другого человека. Впервые он хотел не просто взять, но и отдать – свою любовь, переполняющую сердце нежность, хотел, чтоб Оливьер поверил в его чувства и ответил тем же. Мечтал услышать от него уж если не слова любви, хотя бы собственное имя, произнесенное на пике страстного экстаза, в мгновение волшебной близости и единения сердец и тел. Хотел не расставаться никогда. Ни этой ночью и ни завтрашней, и никакой другой, ибо без Оли жизнь была безрадостной и одинокой…

Ему хотелось все это ему сказать, но говорить такое Ригель не умел, поэтому и поступил иначе. Чуть отстранив омегу от себя, провел губами влажную дорожку по его груди, сдвинул с плеча еще висевшую на нем тунику и трепетно коснулся мягкого изгиба шеи. Оли чуть слышно простонал, позволив снять с себя одежду. Ригель взглянул ему в лицо, коснулся губ и начал целовать, сначала мягко и легко, как будто пробуя на вкус, потом все больше раскрывая их и проникая глубже.

– Оли, ты почему так смотришь на меня? Любовники целуются с закрытыми глазами…

– Хочу тебя запомнить…

Ригель скорее угадал, чем услыхал эти слова. Чуть отстранился и взглянул Оли в лицо. Коснулся пальцами виска, шелковой ниточки бровей, сполз на щеку и подбородок, погладил маленькое ухо…

– Запомнить… – он и сам хотел оставить в памяти каждое мгновение этой ночи, чтобы хватило сил дожить до новой встречи, но вслух сказал совсем другое. – Не надо. Не смотри. Закрой глаза и не смотри, я чувствую себя неловко, как будто что-то делаю не так, – Ри притянул его к себе и снова целовал, на этот раз так чувственно и страстно, словно хотел совсем свести с ума, заставив позабыть про предстоящую разлуку. Соленый привкус отрезвил, Ригель открыл глаза и встретил влажный взгляд омеги. – Оли, ты плачешь, почему?

– Но ты и сам… – чуть слышно прошептал Оливьер. – Не запрещай мне на тебя смотреть. Хочу тебя увидеть. И запомнить, – он как-то нерешительно вздохнул, но уже в следующий момент начал расстегивать блестящие застежки на камзоле альфы, потом провел ладошкой по тугим рельефным мышцам живота. – А ты красивый, граф Ривьер. Род Со не должен умереть. Надеюсь, так оно и будет, и твой супруг родит тебе много детей.

– Ты словно бы прощаешься со мной, – Ригель и правда ощутил, как по его щеке ползет слеза. – Не смей и думать так, моим супругом будешь только ты… Запомни, Оли – что бы ты ни услыхал плохого обо мне, не верь, я все равно к тебе приду. Ты мой, я твой, так предначертано судьбой…

Они смотрели друг на друга как завороженные, пока Ригель рывком не притянул Оливьера к себе. Одна его рука скользнула по груди омеги, тут же нашла горошинку соска и сжала в пальцах, вторая мягко сдвинула резинку панталон и обняла бедро. Одежда с мягким шелестом спланировала на пол, а Ригель уже мял в ладони матовую ягодицу, урча, как одуревший в брачный мартовский сезон бродячий кот.

Оли почувствовал, как все внутри его затрепетало в сладостной истоме и в первый раз закрыл глаза, отдавшись возбуждающей интимной ласке. Он выгнулся и наклонился к альфе, руки согнулись и запутались в роскошной гриве светлых спутанных волос. Теперь обе ладони Ригеля были внизу, неспешно трогая и раздвигая ягодицы, и Оли прикусил губу, чтобы не застонать – так сильно захотелось, чтобы он потрогал там, где сильно билось и пульсировало пламя страсти.

Но Ригель снова не спешил, хотя и чувствовал, как распирает у него в паху. Он подхватил Оли под бедра и усадил лицом к себе. Омега не сумел сдержаться и негромко вскрикнул – такая откровенная смущающая поза, он абсолютно обнажен, а пальцы Ригеля ласкают скользкое отверстие меж ягодиц, и это возбуждение уже никак не скрыть…

– Ригель…

– Я знаю, милый потерпи еще немного… Привстань и крепче обними меня за шею.

Дразняще и настойчиво палец проник, сначала на одну фалангу, а потом на всю длину, за ним второй… Оли на миг застыл, горя от небывалых ощущений, потом непроизвольно начал ерзать, навстречу медленным движениям внутри. Безумно хорошо… но если бы он знал заранее, то ни за что не согласился… Как сможет он теперь забыть?.. Отдать любимого другому?..

Момент соединения потряс обоих. И опытного альфу, и практически невинного омегу. Для них это был первый раз единственного настоящего блаженства, священной близости, которую зовут Любовью. Они достигли пика одновременно, как и написано в старинных книгах, ныне совсем забытых в странном и жестоком мире, где правят бал предательство и ложь.

Лежа без сил в объятиях Ригеля, Оли едва дышал от только что испытанного всплеска чувств, не понимая, что же это было.

– В тот, первый раз, мне тоже было хорошо с тобой, но совершенно по-другому, – пробормотал он, гладя альфу по груди. – Что изменилось, Ригель?

– Забудь тот раз. Слышишь – совсем забудь! – Ригель привстал на локоть и взглянул ему в лицо. – Теперь все изменилось, милый. Запомни – я люблю тебя! Запомни и поверь! Я за тобой приду, во что бы то ни стало! Только не слушай ничего, что скажет про меня молва.

***

Уже светало, когда Ригель подошел к поместью, еще вчера чужому, а сегодня своему. Немного постоял, разглядывая дом, недобро ухмыльнулся и пошел в ворота, решив что странно для хозяина прыгать через забор и лезть в окно. Привратник в первую секунду недовольно покосился на нежданного ночного гостя, но тут же рожа у него стала другой.

– Ваше Сиятельство, прошу! – угодливо открыв перед Ригелем дверь, залопотал он, поминутно кланяясь. – Не гневайтесь, запямятовал, что вы выходили…

Дом в сумерках казался незнакомым, даже парадное крыльцо было совсем другим, чем помнил его Ригель. Уаби Рю все переделал здесь на свой манер.

Перед его покоями спал Син. Вот же неугомонная пройдоха, ему ведь дали комнату для сна и отдыха, так нет, торчит тут возле двери, как затычка. При виде Ригеля слуга сразу вскочил, как будто и не спал.

– Хозяин, вы откуда в эту рань? Не ночевали дома? И что это у вас за вид? – вертясь вокруг, запричитал он, словно старый дед. – Жабо оторвано, манжеты тоже… Я так и знал, что вы затеяли уйти из дома, раз выгнали меня вчера и не позволили помочь. Хозяин, где вы были? Снова попали в переделку?

– Я должен дать тебе отчет? – буркнул Ригель, обходя Сина по касательной, но тот не отступал и следовал за ним. – Ходил в бордель, и что с того? Мне что, теперь запрещено?

– Вам надо поскорей жениться, тогда омега будет под рукой, – заметил Син. – Хозяин, не гоните снова. Вы же не знаете, что где…

– Оставь меня в покое, я устал, – Ригель и правда выглядел не очень. – Я должен отдохнуть. Разбудишь в восемь. Надо поговорить с отцовским лекарем и с этим… умником, которого отец недавно мне подсунул.

– Вы о законнике?

– Ну да, о нем. Хочу войти в курс дела и понять, чем я теперь владею. И с… сыном герцога решить, где будет жить, что делать… ну и все такое. Он ведь еще не прибыл к нам?

– Его Светлость господин Хьюго ожидается прибытием вечером, Ваше Сиятельство, – тоном хорошо вышколенного дворецкого отчеканил Син. – Вам должно лично встретить жениха.

Ригель поморщился, как будто проглотил лимон, но промолчал и ничего не возразил. Он должен выдержать все это и придумать выход. Ради Оливьера. Ради себя. Ради счастливой новой встречи навсегда.

========== Глава 31. ==========

– Увы, порадовать вас нечем, господин Ривьер, – ответил лекарь на вопрос о состоянии отца. – Слышал, вы сами знахарь, поэтому меня поймете. Болезнь Его Сиятельства неизлечима. Приятные волнения и возвращение домой придали графу сил, но эти же волнения и подточили его слабое здоровье. Боюсь, ему осталось жить от силы месяца четыре, и это в лучшем случае.

– Как он сейчас?

– Проведайте отца. Пока он бодр, но это ненадолго. Он знает о своей болезни и поэтому спешит.

– Спешит? Что вы имеете ввиду?

– Вы сами все поймете, посетив Его Сиятельство. Он, кстати, спрашивал о вас.

Старик нашелся в кабинете, а не в спальне, как можно было ожидать. Вид графа Сувана Ригеля поразил. В нем не осталось и следа от брошенного бедного отшельника, смирившегося с собственной судьбой. Теперь это был властный жесткий человек, привыкший отдавать приказы. Точно такой же, как и двадцать лет назад.

– Отец? Как ваше самочувствие?

– Сядь, Ривьер, – Суван показал рукой на жесткий стул, – у нас нет времени, чтоб обсуждать мое здоровье. Теперь, когда мы все вернули, я не могу тебе позволить по глупой прихоти все это снова потерять. Ты молод и амбициозен, тем более, что прожил двадцать лет как дикий куст шиповника, забыв о том, что ты единственный потомок графов Со. Это моя вина, и я обязан все исправить, чтобы спокойно и легко оставить бренный мир…

– Отец…

– Имей терпение дослушать, Ривьер. Совсем утратил светские манеры. Теперь ты главный в нашем графстве Со, поэтому забудь о том, что было прежде. Той жизни больше нет, ты должен стать другим. Стать графом Со, властителем и господином тысяч подданных. Поэтому с сегодняшнего дня ты будешь постигать науку власти. Я уже нанял для тебя учителей. На все тебе дается ровно месяц.

– Месяц, отец?

– Да, Ривьер. Ровно месяц, по истечении которого я назначаю твою свадьбу с Его Светлостью Хьюго Аштаром. Очень надеюсь, что за месяц ты привыкнешь к новой жизни, оставив все замашки бедного простолюдина. Кроме учебы, будешь появляться с Хьюго на приемах, как и положено помолвленной паре.

– Я вас не узнаю, отец, – криво ухмыльнулся Ригель, поднимаясь со стула. – И почему вы так уверены, что я буду покорно подчиняться? Не кажется ли вам, что это перебор? Зачем вы так спешите с моим браком?

– Затем, что мне осталось жить немного, идиот! – рявкнул отец. – Затем, что ты совсем отвык быть графом и не умеешь удержать того, что добыл с риском. Затем, что я обязан сделать все, что в моих слабых силах, вернув тебя, твой ум в знакомую стезю. Затем, что должен уберечь тебя от глупостей и образумить. Для этого я применю все действенные способы, Ривьер!

– И что же вы примените, отец? Запрете меня в комнате, приставите охрану? Но вы забыли, что я Черный демон, и обойти препятствия в виде решеток и оков могу в любое время?

– Нет, не забыл, – вздохнул старик, – это и плохо для тебя, и хорошо. Да сядь же ты, я не закончил говорить. Так вот, ты можешь убежать от стражи и сорвать замки, но ты не будешь убегать, Ривьер. Послушай меня, сын, я твой отец и я хочу тебе добра, не надо видеть деспота во мне. Я сам прошел через подобное и не могу позволить повторения своей судьбы. Тебе знакома улица Мимоз, дом девятнадцать?

Ригель вскочил, словно ошпаренный и с ужасом уставился в лицо отца. Он побледнел, дыхание со свистом вырывалось из груди, губы беззвучно дергались, как будто он хотел что-то сказать, но у него не получалось.

– Син прав, твое глупое увлечение сыном Филлипа Рю зашло довольно далеко, – буркнул старик, внимательно наблюдая за сыном, – но это хорошо, иначе мы бы не смогли остановить тебя от рокового шага.

– Как ты посмел, отец? – Ригель обрел, наконец, голос. – Ты приказал следить за мной?

– Совсем сошел с ума, иначе бы не задал мне такой вопрос, – граф Сувон сморщил лоб и снова горестно вздохнул. – Поганая судьба, зачем она так издевается над нами? Зачем мой сын тоже подвержен слабости любить омегу? Ривьер, одумайся и рассуди спокойно. Этот… (как его там?) Оливьер Рю и ты – меж вами пропасть, дна которой даже не увидеть. Так почему ты продолжаешь по нему страдать, отлично понимая, что твои чувства лишены надежды?

– Ты прав, я идиот, если спросил такое у тебя, – пробормотал Ригель. – Это все Син. Он выследил Оливьера и рассказал тебе. Теперь ты будешь дергать ниточки, как кукловод, держа меня на поводке, и угрожать, что если я не подчинюсь, ты сдашь Оли в рабы? Это ведь так, отец? Ответь! Скажи, что я ошибся и что ты не так жесток! Быстрей скажи!

– Не нужно видеть в Сине своего врага. Он предан тебе, Ривьер, как никто! – упрямо возразил отец. – Все эти годы был твоим ангелом-хранителем, он жизнью рисковал не раз ради тебя. Да, люди Сина выследили твоего омегу. Сначала он планировал увезти его из графства и отдать в какой-нибудь бордель, но после рассудил иначе. Надо признать, Син умный человек, хоть и слуга, нам его мудрость очень помогла…

– Я ненавижу вас. Обоих! – сквозь зубы прошипел Ригель, бросая на отца безумный взгляд. – Только попробуйте хоть как-то навредить ему! – хотелось взвыть от боли и бессилия, ведь он отлично понимал, что все его угрозы чистый блеф. Он даже и сейчас не знал, в порядке ли Оливьер. Может, его уже схватили и куда-то увезли? – Если вы что-то сделали ему и врете мне, я никогда вас не прощу. Достану и на этом свете, и на том, запомни, граф Суван!

– Ривьер, одумайся, что ты такое говоришь? Я же не враг тебе, и это только для твоей же пользы! Любое увлечение проходит, ты позже все поймешь и согласишься с этой вынужденной мерой. С твоим омегой все в порядке, он уезжает в отдаленную провинцию и будет там нормально жить. Если конечно ты не выкинешь какую-нибудь глупость… Ривьер, постой, не уходи…

– Только из уважения к вашим летам, отец, – не оборачиваясь, бросил Ригель от дверей, – и к вашей немощи. Не думал, что вы можете так поступить со мной!

Внизу у лестницы в два ряда выстроились слуги, Син впереди и с ним еще какой-то человек в ливрее.

– Ваше Сиятельство, мы наняли прислугу, – сказал с поклоном этот незнакомец. – Я ваш дворецкий, Бохо, выбран из шести кандидатур графом Суваном. Ваше Сиятельство, позвольте вам представить. Липат и Врег – ваши личные камеристы, а это вот лакеи, два кучера, грум и еще…

– Потом, – не останавливаясь, бросил Ригель, – сейчас мне не до этого, любезный. Син, ты идешь со мной. Ты что, оглох? Быстро в мой кабинет, – он прошипел эти слова ему в лицо, так что другие не услышали угроз.

***

– Хозяин, можете меня ударить, даже убить, я с радостью умру от ваших рук! – Син бросился перед Ригелем на колени. – Но я считаю, что все сделал так, как надо! Этот омега вам не пара, больше того, он ваша слабость и помеха на пути! Просто сейчас вы им увлечены и не способны здраво размышлять. Пройдет совсем немного времени, и все будет иначе. Вы женитесь, почувствуете вкус и прелесть власти, войдете в свой привычный круг и образ жизни. Тогда и скажете спасибо за сегодня.

– Ты страшный человек, а я тебе безмерно доверял все эти годы! – слова давались Ригелю с трудом. – Тебе единственному доверял, считая не слугой, а другом… А ты следил за мной, шпионил, предавал!

– Как вы так можете? Я только вашему отцу… Он лично и послал меня за вами на чужбину двадцать лет назад, когда вашу семью изгнали из родного дома. Ваше Сиятельство, вы мне дороже жизни! Не мог же я смотреть, как вы все губите ради какого-то омеги! Вы скоро породнитесь с королем! Зачем вам сын Филлипа Рю?

– Что с Оливьером, отвечай! Ты выследил его и нагло врал, что ничего не знаешь! И про меня все знал, что этой ночью я его нашел! Если ты снова будешь врать и приказал куда-то увезти его…

– Зачем мне это делать, господин? Опомнитесь и рассудите здраво. Я лишь хочу, чтоб Оливьер исчез из вашей жизни. Кстати, он умный парень, я его даже начал уважать. Он знает свое место и не претендует на мираж.