Текст книги "Счастье подобно бабочке...(СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Мак дико заорал, вскочил и замахал руками, но боль и алкоголь сыграли свое дело, не дав ему добраться до охваченного жаждой мести Оли. Он рухнул на кровать и потерял сознание от боли, а Оливьер только тогда опомнился и бросил нож.

– Ты больше никого не сможешь изнасиловать, гадюка, – со странным равнодушием сказал он в пустоту и выбежал на улицу, под дождь. Должно быть, у него был шок от совершенного злодейства, ибо он был спокоен и не терзался от того, что сделал.

Оливьер шел сквозь дождь, который милосердно смыл с его одежды кровь Маклира. Он точно знал, куда идет и что намерен сделать. Вот он, мост через быструю реку, его конечный пункт, где он сведет счеты с несчастной жизнью. Спокойно посмотрел на небо, усмехнулся – вот этот залитый слезами небосвод – последнее, что он увидит перед тем, как навсегда уйдет. Что же, не самый худший вариант…

– Прости, Ригель, видно, судьбу не обойти, – сказал он в пустоту, туда, где был один лишь дождь. – Прощай. Будь счастлив со своим маркизом. – Он отогнул перила и шагнул вперед. Остался только шаг, один, последний…

– Не стоит, парень, так вот умирать, что бы с тобой ни приключилось! – его стянула с шаткого настила сильная рука, и он увидел незнакомца альфу. Высокий, статный, лет под пятьдесят, мужчина крепко ухватил Оливьера за плечи. – Жизнь не на то дана, чтоб ей пренебрегать, не стоит принимать решения за Бога! Он призовет тебя к себе и сам, когда сочтет необходимым!

========== Глава 40 ==========

Ноги Михеля не держали, и он сполз на скамью, стоявшую у самой двери, по-прежнему не в силах отвести глаза от лежащего на кровати сына управляющего. Тот был вроде без памяти, но как-то очень ужасающе хрипел. Меж ног у альфы кровь, на простынях какие-то ошметки…

О, Небеса, что здесь произошло под шум дождя? Ольен кастрировал Маклира, и альфа умирает? Но как же он решился на такое небывалое злодейство? Омег брали без спросу сплошь и кряду, дело обычное, никто не удивлялся, но Михель никогда не слышал, чтобы хоть один из них взял в руки нож и рубанул насильнику по яйцам! Скорей всего, Оливьер просто двинулся рассудком. Что с него взять, он нежное создание, из графов…

Горничный весь дрожал, зубы стучали друг о друга. То, что случилось здесь, было ужасно и непоправимо, но это не его забота, пускай хозяева распутывают сами дьявольский клубок. Надо немедленно бежать, а то еще застанет кто и свалит на него. Его тут не было, он ничего не видел!

До сына управляющего ему дела нет, но вот узнать, что с Оливьером, он обязан. После случившегося молодой господин вряд ли в порядке, вдруг что-то сделает с собой? Куда он мог пойти? С крыльца прыгнул налево, но куда потом? Если решил с собой покончить, то на мост…

Сквозь шум дождя послышались мужские голоса и конский топот, и Михель совершенно растерялся. Его все же застали здесь, в лесной глуши, наедине с изувеченным альфой. Что делать? Убежать? Но около крыльца – единственного выхода, шаги и чей-то кашель. Может быть, спрятаться? Он огляделся, чувствуя, как паника вползает в сердце, увидел под собой лужу воды, натекшую с одежды, и грязь на сапогах… Нельзя, он наследит, если войдет, тогда ничем не сможет оправдаться. Лучше остаться, где сидит, а лучше “грохнуться без чувств”. А как сюда попал? Да заблудился, по грибы ходил, а тут начался ливень. Увидел дом, обрадовался и решил здесь переждать, и вот наткнулся на такое!..

Михель, не долго думая, свалился на пол, прямо наотмашь, со скамьи, чтоб выглядело все взаправду. Ударился затылком, черт, перестарался, но даже лучше так, любой поверит, что не притворялся. Нога неловко подвернулась, первым желанием было поправить, но он не стал. Если у человека обморок, он и лежит вот так, в неловкой позе. Вскоре дверь с улицы открылась, стал слышен разговор двух альф.

– Зинт, лошадь Маклира в конюшне. Он точно здесь!

– Проклятие, как я сразу не подумал об охотничьем домишке! Но почему он здесь, дурак? Неуж опять слетел с катушек и наделал глупостей? Ольена тоже нет весь день в поместье!

– Смотри! Вот чьи-то грязные следы! Это не Маклира? Нет, маленькие. Может быть, Ольена? Сходил до ветру и вернулся к милому в постель? Зинт, думаю, что все не так уж страшно, и эти двое здесь устроили любовное гнездо! Тебя можно поздравить, кузен! Сыграем свадебку и заживем богато!

– Ты погоди, не верещи! Маклир, ты здесь? Какого хрена ты уехал и ни слова не сказал? Ты с господином Ольеном? Можно войти?

Шаги приблизились вплотную, и Михель задрожал еще сильней, то ли от холода, то ли от страха. Едва сдержав зубовный стук, решил, что обморок изображать больше нельзя. Кто-то из альф споткнулся об него, Михель правдоподобно что-то пробурчал, чуть приоткрыл глаза, увидел рядом ногу в сапоге. Сапог застыл, как вкопанный и не сдвигался с места.

– Зинт, ты чего застрял? Пикантная картина? Застали голубков на самом интересном? Я тоже посмотреть хочу, – второй пришедший ничего еще не видел. – И что это за идиот тут развалился у дверей?

Сапог больно задел за подбородок Михеля и дернулся вперед, на это место тут же встал другой, в навозе и грязи. Михель поморщился и оглушительно чихнул.

– Да это же прислуга из поместья! Ольен даже на тайное свиданье взял его с собой? Черт их поймет, этих столичных… Зинт, да подвинься ты, я ничего не вижу…

– Холт… кузен мой, беда… – Михель с трудом узнал всегда спокойный властный голос управляющего Зинта. Сейчас он прозвучал как-то задавленно и глухо. – Маклир, ты жив? Что здесь произошло? О, нет, я не могу поверить собственным глазам. Ты все-таки нарвался на какого-то ревнивого самца, который отомстил за своего омегу. Мак, идиот, что ты наделал? Ведь я предупреждал тебя, чтобы ты сдерживал свой похотливый нрав! – альфы вбежали в комнату, а Михель счел за лучшее опять закрыть глаза.

Впрочем, долго лежать ему не дали, резко подняли за грудки, ударили два раза по лицу и посадили, привалив к стене. Холт загораживал Михелю весь обзор, и он не видел, что там делал Зинт.

– Ты новый горничный, я твою рожу помню, – прищурившись, альфа смотрел ему в лицо. – Что ты здесь делаешь, черт побери? Как оказался в нашем доме? Что видел, отвечай! Кто изуродовал племянника?

– Н-не з-знаю, г-господ-дин, – Михель стучал зубами все сильней. – Я рано утром в лес пошел, проверить, нет ли там каких-нибудь г-грибков. Думал, до завтрака вернусь, и заблудился. Дождик полил, и я искал где переждать. Вдруг этот дом. Вошел, а тут вот… господин Маклир лежит, и весь в крови. Я испугался и лишился чувств.

– Не врешь? Ты никого не видел?

– Когда я подходил, мелькнула тень с крыльца. Но я не разглядел, дождь сильный шел, решил, что показалось. Кто в этакую пору будет из-под крыши убегать? Добрый хозяин и собаку.. н-не прогонит…

Зинт подлетел к Михелю, размахнулся и ударил по лицу. Рука альфы была в крови. Михель схватился за щеку и повалился набок.

– Мерзкий червяк, не смей нам лгать! Кто это сделал с моим сыном, отвечай! Если не скажешь, сдам тебя на каторгу, в рабы!

– Зинт, успокойся, парень ни при чем. Я понимаю твои отцовские чувства, но не стоит вымещать на невиновном. Сам посмотри, он только с улицы, с него течет ручьями, а след лишь до порога, значит не врет, вошел и грохнулся со страху. Он, кстати, наш единственный свидетель, когда подходил к дому, видел кого-то, убегавшего с крыльца.

– Ладно, отложим на потом допрос. Брат, что делать с Маком, он едва живой! Его лишили естества мужчины!

– Я вижу, не слепой. Здесь есть телега. Надо запрячь в нее коня и отвезти племянника в поместье. Вызвать Умана из поселка.

– Он кровью истекает, брат! Что делать?

– Не знаю. Я не лекарь. Надо кровь остановить, перевязать. У нас тут где-то были снадобья, которые дал лекарь.

– Да нет их, выдохлись давно. Мы же с весны тут не бывали, с утиной охоты.

– Может, омега что-нибудь умеет? Их обучают всякому, уходу за больными тоже. Хотя навряд ли этот сможет, крови испугался, – Холт обернулся к Михелю, несильно пнул его ногой в бедро. – Эй, парень, ты совсем сомлел? Сильно боишься крови? Сможешь помочь?

– Надо промыть, повязку наложить, – робко отозвался горничный, – но на такое место… Это же не рука и не нога, так что я не уверен, что смогу. Прежде я никогда не видел ран, подобных этой. Совсем нет никаких примочек, даже старых? Дайте, что есть, если уж не поможет, то и не повредит.

Он неловко поднялся и подошел к раненому. Да, постарался Оливьер, отрезал все, что у самца болталось между ног, если и выживет, будет мочиться через маленький отросток, жалкий кастрат. Михель позвал обоих альф, чтоб убедились в том, что детородный орган не спасти, после чего отрезал кожу, на которой он болтался, очистил рану и перетянул тряпицей, скрепив узлы на самодельном поясе на талии. Подумал и добавил еще несколько слоев, которые уже не так обильно пропитались кровью. Развел руками, вот, мол, все, что я могу, не обессудьте.

– А это что еще за покрывало? – Холт поднял с пола яркую цветную тряпку. – У нас такого отродясь тут не бывало. Эй, горничный, а ну-ка посмотри.

– Это из спальни молодого господина Ольена, – не решился соврать Михель. – Я каждое утро накрываю им его постель.

Альфы переглянулись и по очереди осмотрели покрывало. Понюхали, кивнули головами. Зинт бросил быстрый взгляд на Михеля и сделал ему знак рукой, чтоб подошел поближе.

– Запомни, ты здесь ничего не видел. Если сболтнешь в поместье, то тебе несдобровать! Пока мы запрягаем лошадь, убери здесь в комнате, чтоб ничего не оставалось, понял? А это покрывало ты сегодня же вернешь на место, в спальню молодого господина. Когда мы унесем Маклира на подводу, постель перевернешь, и грязные следы замоешь.

– Все сделаю, как надо, господин управляющий.

Дождь не кончался, но пошел на убыль. Альфы запрягли в телегу самого смирного из трех коней, осторожно перенесли туда так и не пришедшего в сознание Маклира и велели Михелю править подводой. Сами поехали верхом.

Они говорили меж собой негромко, но горничный имел отличный слух.

– Зинт, удивляюсь на тебя. Маклир – твой сын, он изуродован, а ты так хладнокровен.

– Я далеко не хладнокровен, кузен. Я просто в бешенстве, мне хочется порвать засранца на куски! Где Грегор откопал такое кровожадное исчадье ада? Конечно, Мак не прав, что не дождался свадьбы, но так ли уж велик его проступок? Омега есть омега, с ним не церемонятся, особенно во время цикла. Но если бы все эти бестии кромсали яйца альфам, только за то, что их оттрахали силком, то мир давно бы выродился и сошел на нет.

– Что будем делать, Зинт? Такое происшествие не скроешь.

– Скрыть можно все, – не согласился управляющий, – тут главное, как все преподнести. Об этом я и думаю сейчас. Безумно жаль, что все так получилось, свадьба была уже почти решенным делом, но худшее уже произошло, и мы не в силах ничего исправить. Сейчас нам главное – не выносить сор из избы.

– Что? Ты не собираешься сдавать злодея в руки палачей?

– Сначала было бы не лишне отыскать его. Не думаю, что после сделанного этот дьяволенок весел и спокоен. Наверняка, где-то сидит, трясется. Ладно, он никуда не денется, найдем. Очень надеюсь, что Маклир успел осеменить поганца, тогда есть шанс заполучить поместье, как мы и хотели, мирно. Ольен не глуп, он не захочет, чтоб его четвертовали, значит взамен на обещание молчать пойдет покорно под венец. Родит, а после родов самолично утоплю гаденыша в реке, – закончил Зинт.

– А если он не залетел?

– Вот вечно ты с нытьем! Не залетел, значит не залетел. Но у поганца цикл, так что почти наверняка я внука получу! Нам только надо отыскать его, и поскорей!

– Но что ты скажешь Грегору, когда приедем?

– Я все уже придумал, не волнуйся, – они как раз подъехали к мосту. – Холт, посмотри, перила отодвинуты, болтаются на честном слове. Эй, горничный, а ну-ка подойди. Что за обрывок синей тряпки тут застрял?

– Я точно не уверен, но похоже на рубашку господина Ольена, – расправив в пальцах мокрый шелк, ответил Михель и всхлипнул. – Не может быть! Наш господин Ольен покончил с жизнью, бросившись в реку?

– Не ной! Еще раз повторяю, ничего не говори о том, что видел! Мы сами разберемся с этим делом! Брат, поезжай быстрей, отправь за лекарем, а я останусь с сыном.

– Что будем делать, кузен, если Ольен в самом деле утопился? – тихо спросил Холт, покосившись на омегу. – Властям мы заявлять не можем, и Грегор ничего не должен знать. Надо свалить все на несчастный случай. Если хозяева узнают правду о Маклире, то нам придет конец. Может быть, этого омегу тоже скинуть в реку?

– Горничный трус и не посмеет ничего болтать. Этот придурок нужен, как свидетель. Я научу его, что говорить, не беспокойся. В поместье постарайся ничего не говорить, но если спросят… Нет, лучше туда совсем не заезжай, прямо в поселок, к лекарю. Я сам все объясню Грегору. Надо бы тело Ольена найти, а то волнительно, вдруг парень выжил.

***

– Ольен покончил жизнь самоубийством, спрыгнув с моста в реку? Но почему он это сделал? – Грегор не верил собственным ушам. – Разве ему здесь было плохо? О, Небеса, и как же я скажу об этом Харту? Зинт, как твой сын? Он сильно пострадал, пытаясь вытащить мальчишку? И как они там оказались вместе?

– Они не были вместе, господин Грегор. Сын возвращался с дальних пастбищ, когда ему наперерез бросился горничный из новых, Михель. Парня зачем-то потянуло в лес с утра пораньше, думал найти грибов, как он сказал, и быстро вернуться, но заблудился и не мог найти дороги. Случайно вышел к мосту и увидел господина Ольена, как раз когда тот собирался прыгать в реку. Михель кричал, но молодой хозяин все же прыгнул…

– Постой. Я ничего не понимаю. Раз Ольен прыгнул на глазах прислуги, а тот потом бежал куда глаза глядят, то как на мост попал Маклир? И как он мог пытаться вытащить омегу?

– Слуга сказал, что Ольен не упал сразу в реку, а зацепился воротом или полой рубашки, за пролет моста. Сам он помочь ему не смог, помчался за подмогой и встретил ехавшего с пастбищ Мака. Мой сын пытался всеми силами спасти безумца, но не успел. Рубашка господина порвалась, и он упал, а Мак не удержался и свалился тоже. Течение его не унесло, по счастью, но раны ужасающи, мой господин.

– А Ольен? Тела не нашли?

– Мы ищем, господин. Но эта речка так коварна. Там омуты, стремнины, а берега болотисты, порой даже непроходимы.

– И как это могло случиться? – тяжко вздохнул Грегор. – Я должен сообщить в поселок.

– До завтра подождите, господин. Надеюсь, мы отыщем тело молодого господина. Простите, я пойду узнаю, что там с сыном.

– Как он, Уман? Все еще не пришел в себя?

– Я дал ему отвар для сна, чтобы уменьшить боль, – ответил лекарь. – Жить будет, но… вы сами понимаете, тут нечего сказать.

– Вот, – управляющий вынул увесистый мешочек, – ты знаешь, что ответить на вопросы пристава. Несчастный случай. О характере ранений можно не упоминать.

– Я все скажу, как надо, не волнуйся. Но, между нами говоря, это необычайный случай. Чтобы омега с альфой… так вот обошелся?! Наш мир катится в пропасть, Зинт.

========== Глава 41 ==========

И Син, и Юл почти одновременно получили донесения от засланных соглядатаев, но содержание их очень отличалось.

– Син, больше не за кем следить в поместье Оклуши. Омега бросился с моста в реку и утонул. Маклир – сын управляющего, очень пострадал, пытаясь вытащить безумца.

– Омега бросился в реку, но почему? Ты говорил, что парень там неплохо жил.

– Да черт его поймет, наши ведь служат работягами, и в дом хозяина не вхожи. Он вроде потерял рассудок из-за увечья старого наставника, который вырастил его с пеленок.

– Туда ему дорога, – буркнул Син, – но как-то все это сомнительно звучит. Зачем Маклиру надо было лезть в реку спасать омегу? И как он оказался там в нужный момент?

– Их постоянно видели вдвоем. Сын управляющего неженат. Он вроде бы обхаживал мальчишку.

– А что омега?

– Выглядел довольным.

– Хм, что и требовалось доказать, – довольно усмехнулся Син. – Только уехал из столицы, тут же нашел себе самца! Вот только рассказать нельзя, а я бы с превеликим удовольствием!.. Но, раз у них все было на мази, за коим чертом парень буркнулся с моста? Может, ему кто-то помог? У альфы есть враги в поместье?

– Наверно, есть, – не слишком уверенно сказал связной, – он не последний человек. Син, что нам делать дальше? Сказать парням, чтоб возвращались в город?

– Я слышал, там сейчас сезон, – пожал плечами Син. – Пусть поживут еще немного, подзаработают деньжат. Сейчас они мне здесь не очень и нужны, а там может еще чего услышат?

– Ты как всегда предусмотрительный. Ладно, я передам, пусть не теряют бдительность.

Юлу все описали в красках и подробно.

– Да чтоб мне с дуба рухнуть прямо на ежа! – Юл почесал в затылке и воззрился на связного. – Хлипкий парнишка смог отрезать альфе все хозяйство? Ну и дела творятся в нашем мире. Да твой Михель не врет ли, часом?

– Куда там врет! В поместье ужас что творится. Омега после этого злодейства сиганул с моста, но тела до сих пор найти не удалось. Сын управляющего сильно плох, лежит пластом. Народу объявили все наоборот. Сказали, что омега потерял рассудок после несчастья с его старым воспитателем, а этот альфа прыгнул в реку следом за парнишкой, что бы его спасти, но Михель-то все видел сам! Короче, Юл, там дело темное, если папашка альфы скрыл все, что случилось с сыном, и приказал Михелю врать даже приставу, который приезжал расследовать в поместье это дело… Эй, Юл, ты слушаешь? Что дальше будем делать? Следить там больше не за кем, а Михель опасается, как бы его кто тоже ненароком не столкнул в реку.

– Если Михель все видел и все знает, его сейчас оттуда не отпустят. Пусть никуда не лезет, если хочет жить, но слушает и смотрит в оба, ведь тела так и не нашли. Иди пока, приедешь, как обычно, через две недели. За это время может что и прояснится.

Бывший разбойник шел к Ригелю, раздумывая, стоит ли рассказывать о происшествии в Оклуши. Уже объявлено о свадьбе, и с женихом граф вроде бы поладил, по крайней мере отношения их стали не настолько холодны, как были изначально. Его Сиятельство – заметная фигура в графстве, с ним все считаются, на церемонии, по слухам, будет сам король. Зачем сейчас его расстраивать, пусть лучше ничего не знает. Время идет, граф женится, займется молодым супругом, а про омегу постепенно сам забудет…

– Эй, Юл, ты что как долго, я тебе уже заждался! – Ригель дернул его за рукав мундира и втащил в кабинет.

А он нетерпелив, глаза горят, вот дьявол, не забыл еще про своего парнишку! Если узнает правду, не наделал бы чего в запале горя. Нет, говорить ему нельзя, лучше уж взять на душу этот грех, когда-нибудь граф сам ему спасибо скажет.

– Как там, что нового? Что сообщил связной? Я бы хотел с ним сам поговорить, но в этом доме много глаз.

– Да все в порядке, никаких особых новостей, – не моргнув глазом, соврал Юл. – Парнишка там живет отлично. На всем готовом, спит и ест, гуляет на природе. Хозяева приехали, души не чают в мелком. Да бросьте беспокоиться о нем, он уж, поди, и позабыл про вас. Омега – он как в поле ветер, сегодня дует с севера, а завтра с юга…

– Альфы там есть? С ним рядом альфы есть?

– Ну, альфы есть везде, куда ж без них, – пожал плечами великан, – тем более в хозяйстве, где надо ломить и в хвост и в гриву. Хозяин, что ты взбеленился, жизнь одинакова и тут в столице, и в глуши. И тот парнек омега, и жених ваш тоже, какая разница для нижнего дружка, не понимаю? Ты скоро женишься, вот и валяй, делай графят и будь доволен жизнью. Ты уважаемый серьезный человек, богач, все при тебе, чего еще желать?

– Много болтаешь, как всегда, – буркнул Ригель. – Так что там с альфами, ты не ответил. Кто-нибудь пристает к Оли в поместье?

– Ну, парень он заметный, к тому же и наследником назначен, – Юл сморщил лоб, соображая, как ответить, чтобы было и правдоподобно, и не вызвало ненужных подозрений. – Так не заметно, чтобы он съякшался с кем-нибудь из альф, а уж чего там у него в душе – кто разберет? Хозяин, рано или поздно все омеги валятся под альф, до первых дней, ну сами знаете, когда они особенно воняют…

– Проклятье, вот умеешь же ты настроение испортить!.. Кто там еще ко мне, черт побери! День начинается, минуты нет свободной.

Ввинтился секретарь, за ним с довольной рожей Син. Что-то он лыбится сегодня с самого утра, словно подарок получил. Хотел прогнать пройдоху, но сдержался. Не стоит перед всеми так выказывать, что преданный слуга ему до жути неприятен.

Вот черт, и он стал думать, как один из знати. Главное – чтоб внешне все было пристойно, а уж что делается дома, в тишине покоев, никто про это знать не должен!

– Альберт, в чем дело, почему так рано? – обернулся он к секретарю. – До вашего доклада целых полчаса.

– Прибыл гонец из королевского дворца, Ваше Сиятельство. Герцог Аштар с супругом выехали к нам сюда, на вашу свадьбу. Вам нужно выслать на границу графства почетный эскорт, а лучше встретить тестей лично.

– Да, хорошо, я понял, можете идти. Син, и тебя я тоже не держу. Ты из-за этого сегодня ухмыляешься, словно петрушка в цирке?

Проклятье, снова мчаться на границу графства, причем на север, не на юг, встречать каких-то чопорных вельмож, притворно улыбаться и молоть банальные любезности… Ригель заскрежетал зубами. Хотелось бросить все к чертям, сесть на коня и поскакать в далекие Оклуши, чтоб убедиться самому, что с Оли все в порядке. Юл, как и Син, не одобряет его чувств к омеге, поэтому его доклады торопливы и скупы, а так хотелось бы услышать все подробно! Что Оли ест, с кем ходит на прогулки, чем занят каждый день, кто там с ним рядом. Он загорел, наверно, там ведь юг, и стал еще прелестней с этим милым бронзовым оттенком на лице… А если он действительно кого-то встретит и полюбит? Если Ригель сумеет сбросить свои цепи слишком поздно?

Перед отъездом на границу Ригель заглянул к отцу. Старик не спал и выглядел довольным, наверно Син уже обрадовал его известием о том, что прибывают герцоги. Да, никуда не денешься, как ни мечтай, пока отец живой, он связан по рукам и по ногам. Свою обязанность перед отцом он выполнил, вернул ему заслуженные почести и титул. Остаток дней граф Сувон доживает в мире и достатке, лежа в своей постели в родовом особняке, так пусть порадуется напоследок и мирно отойдет, в твердой уверенности, что дом и графство будут процветать.

“Оли, еще совсем немного подожди меня, – думал он, выезжая из северных ворот столицы во главе встречающей делегации. – Скоро все эта суета останется воспоминанием, я снова обрету свободу. Не верь, когда услышишь о моей женитьбе, я не забыл тебя, не разлюбил, все это суета и ложь. Ты только подожди, не забывай меня, я скоро за тобой приеду”.

Погода портилась, навстречу кавалькаде всадников бежали тучи, день потускнел и превратился в вечер. Вот так же муторно и мрачно было на душе у графа, словно внутри его навечно поселилась осень.

***

Через неделю состоялась свадьба. Предшествующие ей два дня сплошных приемов и торжеств и сама церемония в храме настолько утомили Ригеля, что он едва высидел до конца длинного пира, держась из последних сил, чтобы не грохнуться носом в тарелку. Хьюго же выглядел свежим и бодрым, как будто только встал с постели, хотя он накануне тоже мало спал, еще и выстояв на ногах весь обряд, как полагалось по обычаю жениху омеге.

Как хрупкий парень может все это терпеть? Лицо непроницаемо спокойное, ни тени недовольства. Сидит с прямой спиной, не позволяя себе ни единого лишнего движения. Съел несколько пельменей, так же по обычаю, чтоб брак был плодовитым, и выпил чашку чая с мятой, на этом все. А ведь наверняка в желудке пусто, но он ни разу даже не сглотнул слюну, глядя, как все вокруг активно набивают брюхо. С такой железной выдержкой ему хоть на войну, хоть в санитары, не испугается ни крови, ни мечей…

Войдя в опочивальню, Ригель повалился на постель, впервые поблагодарив обычай, предписывающий особым брачным слугам снимать парадные одежды с молодых перед дверями, оставив только нижнее белье. Ему бы не достало сил на это, так и упал бы, в чем пришел… Кровать огромная, тут разместилось бы свободно человека три, а может и четыре. Ригель отметил это равнодушно, почти мгновенно провалившись в сон.

Во сне увидел Оли. Лил сильный дождь, а парень шел куда-то в гору, и с потемневших пепельных волос его текла вода. Ригель бежал за ним и звал, но Оли уходил все дальше и не отвечал. Один лишь раз он оглянулся, что-то прошептал, потом исчез, а ливень все не прекращался…

Сколько он спал? Открыв глаза, Ригель не сразу и сообразил, где это он лежит. Сроду не верил в сны, но почему сейчас там сделалось тревожно и нехорошо? Что-то случилось с Оли там, на юге? Печальный взгляд, когда он оглянулся, будто прощаясь навсегда, прядки растрепанных волос, прилипшие к щекам… и этот бесконечный дождь…

Сердце пронзила боль, как будто холодом обдали изнутри. Проклятье, что за ерунда? Всего лишь глупый сон, с чего бы волноваться? Он сильно утомился накануне, вот из-за этого и переклинило в мозгах.

Да. Точно. Свадьба. Брачная постель. Ригель моргнул, сосредоточил взгляд. Увидел, что горит ночник, а рядом, если можно так назвать то расстояние, что между ними было, лежит его супруг. О, он совсем забыл про Хьюго! Хоть и не обещал ему любви, но мог бы пожелать по крайней мере доброй ночи.

– Хьюго, ты спишь?

– Не беспокойтесь, господин Ривьер, – молодожен не спал. – Эта единственная ночь, которую вы вынуждены провести со мной в одной постели – лишь часть обряда, соблюдение приличий. Ни королю, ни моему отцу нет никакого дела до того, что совершается на нашем брачном ложе и совершается ли что вообще. Официально мы супруги, но для вас ничто не изменилось. Когда начнется цикл, вас известят. Если вы захотите от меня наследника, я с радостью приму вас. Если же нет, я все равно вам бесконечно благодарен, уже за то, что вы увидели во мне живого человека. Ну и еще. Возможно, что сейчас не время и не место говорить об этом, но я хотел бы попросить вас, господин Ривьер.

– Конечно, Хьюго, говори. Я сделаю все, что смогу.

– Когда я ждал решения своей судьбы, то думал и о том, что мне, возможно, предстоит уйти в монахи. Поэтому я долго жил в монастыре и помогал в лечебнице, которую открыли братья для простолюдинов. Мой опыт невелик, но многому я все же научился. Прошу вас, разрешите мне и здесь заняться делом, господин Ривьер. Вас не осудят, если я стану посещать больных, такое занятие знатных омег поощряется даже в королевской столице.

– Изволь, я непременно подыщу тебе такое место, – сказать, что Ригель был безмерно удивлен, значит не выразить и сотой доли тех эмоций, что овладели им после такой необычайной просьбы Хьюго. Этот высокородный парень снова открылся перед ним с совершенно неожиданной стороны, вызвав уважение и… острое чувство вины, ибо сколько бы граф ни искал в себе, не находил ни отзвука любви и страсти к молодому мужу.

========== Глава 42 ==========

Тело терзала боль, она тянулась изнутри и жгла, саднила на руках и тукала в висках. Веки тяжелые, их не поднять, а если и получится открыть глаза, то ничего не видно. Какой-то вязкий полумрак и духота, язык шершавый и сухой, он целиком заполнил рот, не помещается во рту и душит. Лоб раскалился добела, мозги кипят и нечем остудить…

– Дайте воды… – чужой скрипучий голос, скорее, стон. Кто же услышит, кто поможет? Но чья-то удивительно приятная прохладная ладонь легла на лоб, и жар ушел. В рот полилась живительная влага. – Ригель… ты здесь… как хорошо. Я думал, больше не увижу. Никогда… Не уходи. Побудь со мной еще немного…

Руки Ригеля бережно и мягко прикасались к телу. Оливьер помнил эти сильные ладони знахаря, они его уже не раз лечили прежде, втирали мазь, снимая боль и принося покой. Он даже застонал, так сделалось приятно, когда затихло тянущее напряжение внутри, а содранные кисти больше не саднили…

Однако мысль о содранных руках вернула память о недавнем. Ригеля нет здесь, да и быть не может, а прикасается к нему тот самый альфа, который сдернул его с шаткого настила, за миг до гибели в водах реки. Сердце захолонуло паникой, горло перехватило, от ощущений безопасности и полного покоя не осталось и следа. Оли напрягся и застыл, боясь открыть глаза и увидать очередного похотливого самца, с горящим взглядом и презрительной ухмылкой…

Альфа тащил Оли куда-то от реки, а он отчаянно брыкался, колотил руками, даже пытался укусить, но с ужасом осознавал, что вырваться и убежать не сможет.

– Кто ты такой? Пусти меня! – хрипел он из последних сил. – Зачем ты помешал? Чего ты хочешь от меня? Я лучше утоплюсь, но больше не достанусь никому!

– Чего хочу? – в спокойном голосе Оливьеру послышалась усталость. – Помочь тебе хочу, чего ж еще? Похоже, ты попал в серьезный переплет, если решил прыгнуть с моста, только не дело это, повторяю, парень. Да перестань ты так крутиться у меня в руках! Вот верткий же какой попался. Похоже, ты и правда не в себе. На вот, глотни, я думаю, не помешает.

Не обращая ни малейшего внимания на слабые удары кулачков омеги, незнакомец поставил свою добычу на ноги, запрокинул назад голову и заставил юношу сделать большой глоток спиртного из пузатой фляжки. Вкус показался Оли необычным, но обжигающе приятным, жидкость огнем прошлась по горлу, немедленно согрела тело изнутри и затуманила мозги. Он перестал дрожать и как-то сразу успокоился, верней, ему все стало безразлично. Повиснув на руках у альфы, пытался разглядеть его лицо, хоть и не понимал, зачем. Какая разница, во что он вляпался на этот раз, если все худшее уже случилось?

– Твое вино такое крепкое, – еле ворочая языком, пробормотал он в полускрытое капюшоном лицо альфы. – Помилосердствуй, отпусти меня, а лучше брось в реку. Я тоже человек, хоть вы и не считаете нас за людей, и нам бывает горестно и больно… Маклир, подонок, целый день насиловал меня… я так устал, измучился… с меня довольно. Если еще и ты… то я не выдержу… я не смогу… Будь человеком, брось в реку… очень прошу, не надо меня больше мучать…

– Досталось тебе, парень, на орехи, – пробормотал незнакомец, подсаживая Оли на лошадь. Вскочил в седло, прижал к себе безвольное податливое тело и тронул поводья. – Наш подлый мир, каким он был, таким и остается ныне. Да и с чего ему меняться?

Он больше ничего не говорил, и Оли слышал только шум дождя и поступь лошади. Альфа ее совсем не понукал, она отлично знала путь. Шла мерно, даже осторожно, а Оли, несмотря на мокрую одежду и на дождь, стало тепло и как-то по-домашнему уютно. Вот так же прижимал его к себе когда-то старый Харт, уставшего и сонного, и нес в постель, чтоб опустить на мягкие подушки. Они куда-то долго ехали, все время вверх, потом открылся зев тоннеля, за ним красивый дом с террасами и сад.