Текст книги "Найти себя (СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

– Я все равно не понимаю...

– Да что тут не понять? Кто-то из менеджеров, возможно, не один, посетил наш спектакль, услышал твой голос и начал изыскивать пути для получения записей. Любого служащего можно подкупить, деньгами или хорошей должностью. Твои записи ему слил наш музыкальный редактор. Вот негодяй, даже не показался на глаза, оставил заявление на увольнение и был таков!

– И что теперь? – кивнул я на экран. – Что с этим делать?

– Запись выложена в сеть в два часа ночи, – нервно почесав пальцем щеку, сказал режиссер, – всего семь часов назад, но она уже получила три миллиона отзывов. Такого не бывало никогда. Ты в одночасье стал звездой, хотя пока с изрядной долей таинственности, ибо наш бывший уже музредактор все же не продал всю свою совесть и фотографии твоей не предоставил, тем самым дав нам всем немного форы.

– И в чем же эта фора? – скептически кивнул я, вспомнив про журналистов возле здания. – Меня чуть не снесла толпа у входа.

– А если бы они знали тебя в лицо, ты даже не представишь, как бы это было! – хмыкнул господин Заррип. – Сеть лихорадит, папарацци на ушах, представитель компании уже прибыл. Директору не оставалось ничего иного, как объявить пресс-конференцию сегодня в два часа, так что до этого времени ты должен принять решение. Если согласишься, мы сделаем соответствующее заявление прессе и передадим тебя в надежные руки менеджеров, которые, конечно же, не преминут тут же назначить дату твоего первого сольного концерта. Откажешься, – придется утверждать, что запись поддельная, и никакого певца Наззария не существует. Но в этом случае, сам понимаешь, я буду вынужден немедленно тебя уволить.

– Если я верно понял, вы уволите меня в любом случае, – обреченно вздохнув, сник я.

– Ты верно понял, – согласно кивнул главреж, – и мне безумно жалко это делать, но я всегда знал, что ты у нас надолго не задержишься.

– Что посоветуете?

– Соглашайся. Если действительно решил стать независимым от всех, это твой шанс. Твои гонорары будут баснословны, и это несмотря на то, что и компания получит за твой счет немало. За год ты станешь богачом и обеспечишь себя на всю оставшуюся жизнь. Неважно, сколько времени ты просияешь на эстраде, а бросить никогда не поздно..

– Но я бы не хотел сейчас показываться на публике. Моя семья... мой муж, я даже не успел с ним развестись.

– Все это можно уладить. Ты же не сынок губернатора, в конце концов!

***

– Вот это он и есть? Наззарий Селливан? Какой красавчик, лучше и желать не надо! – восторженно забегал возле меня бойкий альфа. – Какие-то проблемы? Все решим! Как пожелаете, все так и будет, только соглашайтесь! Сегодня вам не обязательно показываться прессе. Предъявим, так сказать, туманный силуэт, это лишь подогреет к вам всеобщий интерес.

– Но у меня нет никакого опыта выступлений на сцене! – несколько шокированный столь бурным напором, попробовал я охладить его энтузиазм. – Да и семейные проблемы таковы, что мне бы не хотелось, чтоб меня сейчас узнали...

– Все это очень просто, парень! – ничуть не смутился мой потенциальный работодатель. – Ходить по сцене мы научим, подпевка-подтанцовка в лучшем виде, что же касается лица, – загримируем так, что и родные папы не узнают! Первый концерт организуем здесь, я думаю, на подготовку двух недель вполне достаточно. Сегодня же бронирую самый большой зал на пять тысяч зрителей, там же проведем и пару последних генеральных репетиций. Сегодня отдыхай и набирайся сил, а с завтрашнего дня с утра до вечера – работа!

– Пять тысяч зрителей?! – выхватил я из всей его болтовни поразившие меня слова. – Не многовато ли для первого концерта?

– Чем больше зал, тем проще выступать, – чуть снисходительно улыбнулся альфа. – Когда народу больше тысячи, ты их не замечаешь, все они сливаются в одну сплошную массу лиц. Поверь мне, парень, я отлично знаю, что говорю, не первый день варюсь в этом котле. Ну а теперь, напой нам что-нибудь, хочу быть твоим первым настоящим поклонником.

Кто-то услужливо подал мне инструмент, я взял его, тихо вздохнул, смиряясь со своей участью, сел в кресло и тронул струны.

"Забыть тебя, – все, что осталось мне,

Хотя хочу сказать: «Люблю», а не «Прощай».

Фальшивая улыбка на моем лице,

Ты отпустил меня, как я того хотел..."

Я уже давно закончил петь, но в комнате царила абсолютная тишина, и я сидел, не поднимая глаз, не зная, как на это реагировать. Что, не понравилось? Так может быть, меня оставят, наконец, в покое, и все вернется на круги своя? Продолжу работать в нашем театре и тихо мирно озвучивать музыкальные паузы?

– О, парень, ты произведешь фурор! – раздался в тишине благоговейный голос менеджера. – Ты редкий драгоценный камень, только огранить, и засверкаешь ярче солнца!

Эти слова словно послужили сигналом, и комната взорвалась целой бурей восторженных возгласов и аплодисментов. Все что-то разом говорили, хлопали меня по плечам, омеги прослезились, альфы как-то неестественно возбужденно смеялись. Они что, все с ума посходили? Я растерянно улыбался, принимая невиданные никогда знаки внимания, подписывал свое имя на листочках, всем сердцем желая поскорее выбраться и убежать из этого дурдома...

Следующие две недели я почти не видел ни сына, ни Лау. Меня учили ходить по сцене, правильно двигаться, улыбаться и даже кланяться. Я репетировал новые концертные аранжировки своих песен, пел соло и с подпевкой, разучивал специально созданные для моего голоса будущие хиты, а также танцевальные движения и элементы акробатики. Мной занималась целая куча народа, в перерывах между репетициями стилисты подбирали мне костюмы и макияж, пробовали разные типы париков и причесок, короче, вертели и крутили мое тело, словно манекен, срочно создавая из меня звезду, и я летел навстречу своей новой судьбе, словно глупый мотылек на яркий огонь.

***

– Папа, вы видели, что творится в сети со вчерашнего утра? – в роскошный будуар господина Демметрия почти без стука ворвался взволнованный донельзя Перриян.

– И что же там творится такого необычного, Перри, – омега с недоумением вскинул на сына глаза, – что ты так непростительно невежливо ко мне вбегаешь? На тебя это совсем не похоже. Стукнул лишь для приличия, не дождался ответа...

– Послушайте скорее, папа, – не обращая внимания на отповедь отца, воскликнул Перри, включая, так же без спроса, отцовский компьютер, – вам этот голос никого не напоминает?

– Голос? Красивый, хорошо поставленный, и песня хорошая, если не ошибаюсь, из репертуара нашего театра любовной драмы. Но кто это поет, певец мне незнаком, и почему ты так взволнован?

– Папа, ну как же вы могли не узнать? Это же Юрген! Я его пение ни с кем не спутаю!

– С ума сошел? – змеей зашипел Демметрий. – Наш Юрген, сын губернатора, и поет в театре, как обычный актеришка? Зачем ему такое неподобающее статусу занятие?

– Чтоб заработать на жизнь, вот зачем! – воскликнул Перри. – И как я только позабыл об этом!? Он же учился петь, и голос у него прекрасный. На выступлениях можно много заработать!

– Ты окончательно сошел с ума, мыкаясь с Клеменсом по всей стране! – недовольно повторил Демметрий, вглядываясь в экран. – С чего ты взял, что это Юрген? Здесь пишут про какого-то Наззария Селливана, а голосов похожих очень много. Наш мальчик не так воспитан, чтобы настолько низко опуститься. Ему нравилось играть и петь только в кругу своей семьи.

– И все-таки я обязательно проверю, он ли это! – упрямо объявил Перриян, – и с Клеменсом свяжусь немедленно. Первый концерт этого парня объявлен через две недели в Миёси. Я позвонил уже туда и заказал шесть билетов. Скажите, папа, вы поедете послушать?

– Не думаю, что должен ехать. Но ближе к делу будет видно, – равнодушно отозвался Демметрий, тем не менее прислушиваясь к льющемуся из ноута голосу повнимательнее. – Твое предположение звучит абсурдно, навряд ли Юрген смог бы петь, имея на руках месячного ребенка. Гораздо больше меня беспокоит его упрямое молчание, он даже ничего не сообщил о родах. Кто у него родился, справляются ли они с Лау с малышом, и почему он до сих пор не возвращается ни к нам, ни к мужу? Что изменило мальчика так сильно? Я по-прежнему склонен винить во всем Освалльдов...

– Я уже слышал это, папа, – не вполне учтиво прервал Перриян, – однако мы ничего не знаем точно. Закончу все дела в ближайшие дни и вылечу в Миёси. Возможно, мне удастся повидать Наззария Селливана еще до концерта. Но я уверен – это Юрген!

– Нет... Это было бы ужасно. Сын уважаемой семьи подался в жалкие актеры. Я не хочу сейчас об этом думать. Мой сын утратил разум? Оставил мужа и свою семью и предпочел сомнительную жизнь актера? Нет, нет, не может быть, это не он!..

Через три дня Перриян вылетел на север. Почти одновременно с ним в город прибыл и Клеменс. Они встретились в отеле «Селетар» и наметили план дальнейших действий.

Глава 25

Клеменс фил Освалльд

– Куда теперь, Перри? – безнадежно вопросил я пространство, когда мы вышли из роскошного здания Главного концертного центра города Миёси.

– Я без понятия, Клеменс, – развел руками шурин. – Эти звездные певцы так далеки и недоступны, к первому министру легче попасть на прием. Ты слышал сам, все здесь твердят, что ничего не знают. Наззария никто в глаза не видел, и где они его прячут до концерта, нагоняя таинственности, поди догадайся!

– Ты знаешь, если честно, я не очень верю в то, что Наззарий это Юрген. Он никогда не рвался к инструменту, его чаранго вечно стоял в чехле. Я слышал пение супруга лишь однажды, на осеннем празднике. Да, голос у него неплох, но чтобы петь на сцене?..

– А я ведь мог его найти еще тогда, в Саоне! – вдруг взволнованно воскликнул Перри, словно что-то вспомнив. – Да! Это точно братик! И как я мог не обратить внимания, вот идиот! В сети ведь написано, что он пел за сценой!? И тот рабочий мне сказал...

– Какой рабочий, Перри?

– Неважно. Надо выяснить, где сейчас находится выездная труппа Сейханского театра любовной драмы. Тогда у нас не останется никаких сомнений, – он бросился к своей машине и открыл портативный ноутбук. – Так, вот, нашел, они в Бемиджи. Поедем, Клеменс! Ну, чего застыл, не хочешь разыскать супруга?

– Хочу! Так сильно, что схожу с ума! – прыгая в машину, воскликнул я.

***

– Чем я могу быть вам полезен, господа? – из недр кулис к нам вышел коренастый альфа. – Хотите чей-нибудь автограф?

– Скажите нам, любезный, тот певец, что пел у вас за сценой – это он? – Перри сунул под нос человеку фотографию Юргена. – Ведь это он, не так ли?

Альфа взял фотографию, внимательно посмотрел и поднял на нас абсолютно бесстрастный взгляд.

– Но почему вас это интересует? – спокойно спросил он. – Вы детективы? Тогда представьтесь, как положено, и покажите документы.

– О, извините, – поклонился шурин. – Я Перриян фил Ллоуд, старший брат Юргена. А это...

– Клеменс фил Освалльд, я его супруг... – мне стало стыдно за себя, когда я представлялся. – Скажите нам правду, пожалуйста.

– Прошу пройти со мной, в выделенный мне кабинет, – возвращая Перри фотографию, пригласил режиссер, – там будет удобнее все обсудить... Так, значит, его настоящее имя Юрген фил Ллоуд, младший сын нашего губернатора. А я еще тогда подумал, что где-то видел это красивое лицо, но никак не смог ассоциировать его с отпрыском такой известной семьи. Садитесь, господа. Меня зовут Заррип. Заррип фил Клесст.

– Но, господин Заррип, как вы могли принять на работу беременного омегу, тем более на поздних сроках? Вы же должны были осознавать, что он замужем и, что принимая его, вы берете на себя немалую ответственность перед его семьей? А если бы с ним что-нибудь случилось? – строго допытывался Перриян.

– Вы осуждаете меня? Тогда я тоже вас спрошу. Как надо было довести беднягу, чтоб он сбежал из дома за три месяца до родов? Вот видите, не можете ответить. Я же не смог отказать доведенному до отчаяния парню, который срочно нуждался в средствах для жизни, желая спрятаться от своей...хм, любящей семьи и стать независимым. Не скрою, у меня был и свой интерес, я позарез нуждался в хорошем певце, иначе сделка бы не состоялась.

– Но, режиссер, как было можно...

– Перри, подожди, – я положил руку на локоть шурина, прервав готовую сорваться с его губ очередную гневную тираду. – Скажите, господин Заррип, с Юргеном все в порядке, он здоров? И наш ребенок... все прошло благополучно?

– Да, он отлично справился. Малыш здоров. Простите, если больше нет ко мне вопросов, я бы хотел откланяться...

– Только один. Где сейчас находится Юрген?

– Талант Наззария заметила продюсерская фирма «Дон и Коуллд», – тяжело вздохнув, сказал режиссер. – Вы видели скандал в сети. Мы ничего не могли поделать, и нам пришлось отдать певца, с его согласия, конечно. Скоро концерт, сейчас Наззария готовят. Вам не попасть к нему так просто, ну разве что с полицией, если вы предъявите свои права супруга. Но и тогда не факт, что выиграете дело, Наззарий знал, что рано или поздно вы его найдете и собирался развестись. Но, извините, я не должен говорить об этом, ваши семейные дела меня не касаются. Мне просто жаль, что музыкальный мир может лишиться такого сильного певца. Простите, господа, но у меня еще полно работы.

***

– Что будешь делать, Клеменс? – спросил шурин, когда мы вышли на улицу. – Вернешься в Миёси и заявишь в полицию? Ты по закону супруг Юрги, и эти «Дон и Коуллд» будут обязаны с тобой считаться.

– Если я так сделаю, то точно потеряю Юргена, – отрицательно покачал я головой. – Я не пойду в полицию и ничего не стану заявлять.

– Ты что, сошел с ума? – вытаращил на меня глаза Перриян, – позволишь ему петь со сцены и веселить толпу? Ты не забыл, что он сын Свона фил Ллоуда?

– Позволю, если он того желает, – твердо сказал я, – более того, поддержу и выражу одобрение. Публично заявлю, что очень горжусь супругом!

– Но Клеменс?!

– Я безумно люблю его, и не хочу терять. Люблю красивого и смелого Наззария, а не слезливого зануду Юргена. Прости за правду, Перри, но это так. И я хочу, чтобы он принял меня, и пусть не полюбил, но хотя бы перестал ненавидеть. Хочу, чтобы он жил со мной, хочу растить с ним вместе нашего сына, хочу видеть его каждый день, просто видеть, в конце концов! Мой дом без него пустой, меня ничто не радует.

– Но разве можно так? Унизиться настолько, чтобы умолять омегу?

– Да я не собираюсь становиться тряпкой, – усмехнулся я. – Но и его желания губить не намерен. Пусть делает, что хочет; то, что нравится.

– Но режиссер сказал, он собирается с тобой развестись...

– На это я не соглашусь, и никогда не дам развода. Свободы его не стесню, но он останется моим супругом навсегда. У нас есть сын, я не хочу, чтобы он рос только с одним отцом.

– О, мы же не спросили, кто родился? А если маленький – омега?

– Мне все равно, ведь это наш ребенок! Я буду одинаково любить и альфу, и омегу. Я и сейчас уже люблю своего сына, хоть и не видел никогда, и с нетерпением жду нашей первой встречи.

– Я от тебя не ожидал, признаться...

– Я сам не ожидал, и я так рад, что он нашелся! Если Наззарий-Юрген ведет себя нетипично для омеги, то и я тоже поступлю наперекор общепринятому мнению. Надеюсь, он оценит, и возможно, это станет первым шагом к нашему сближению. Я не хочу его терять!!!

– Я понял, Клеменс. Может, ты и прав, мы все здесь мыслим однотипно, считая собственных омег неким придатком к нашей жизни. Пока разъедемся, мы все узнали. До встречи на концерте. Я постараюсь убедить родителей поехать, хотя предвижу, что скандал неизбежен...

Наззарий Селливан ( Юрген фил Ллоуд)

– Наззарий?

– Юрген? Наконец-то! Ты так давно не выходил «на связь».

– Я наблюдал. Учился быть сильнее. Ты многого достиг, Наззарий. Стал независимым... почти...

– Почти? Что ты хочешь этим сказать, Юрген?

– Ты, ну вернее, мы... (это так странно, хотя я вроде бы уже привык) Так вот, мы замужем, и Клеменс может приказать нам вернуться. Мы по закону подчиняемся ему. Теперь ты вышел из тени, и скоро он тебя разыщет.

– Я разведусь с ним.

– Он может отказать. Тогда ты будешь вынужден все бросить и вновь вести ту жизнь, от которой убежал.

– Послушай, вредный омега, ты для того со мной сейчас связался, чтоб капать на мозги? Я разведусь с ним, чего бы мне это ни стоило!

– Так хочешь быть звездой? Это приятно?

– Да ни черта я не хочу! Но если в этом мире сцена – единственный способ обрести свободу и независимость от альф, то я за него ухвачусь обеими руками и не позволю Клеменсу и никому другому мне помешать.

– Ты должен знать, что моя семья скорее всего от тебя откажется, как только узнает, что ты поешь на публику. Мои родители – аристократы до мозга костей, особенно папа Демметрий, для них подобное занятие сына равносильно тому, что он ушел в публичный дом и опозорил их на всю страну.

– Прости, я не хотел рассорить тебя с близкими людьми. Однако для меня путей назад уже нет. Так может быть и Клеменс от меня откажется по этой же причине?

– Его семья не родовита. Они вышли из обычных людей. Так что я бы на это не рассчитывал. Он от тебя так просто не откажется.

– Но почему бы нет? Ведь у него есть Эрхард.

– Ты что, не в курсе дел? Они же развелись.

– А ты откуда знаешь?

– Недавно ты читал газету. Об этом было в светской хронике. Не обратил внимания? А я вот сразу же увидел...

– Ты знаешь, Юрген, мне с тобой приятно поболтать, но ты ведь не для этого со мной связался? Давай, выкладывай начистоту, в чем дело?

– Ты научил меня быть сильным, Наззарий, и я намерен впредь активнее проявлять себя, а не подчиняться слепо всем твоим желаниям и причудам. Как правильно сказал мой Лау, раз уж ты попал в наш мир в мое тело, то рано или поздно, но тебе придется примириться с этим. А кроме того, сейчас, когда ты родил, возобновится нормальный омежий цикл, который неизбежно повлияет на твое поведение.

– Какой еще цикл? – с испугом спросил я, почему-то тут же подумав о чем-то типа женских месячных. – Чем тут еще больны омеги?

– Ты даже не поинтересовался, – хмыкнул Юрген. – Цикл это такие дни, когда усиливается запах и выделение гормонов, ну и как следствие становится сильнее тяга к альфе. А Клеменс наша пара, так что соображай, чем это нам грозит. Как думаешь, зачем я настоял на свадьбе и вышел замуж, вопреки желаниям семьи и здравому смыслу? Я знал, что он меня не любит, но не сумел сдержаться, ибо почувствовал в нем своего истинного...

– Но он же изнасиловал тебя, дурак! – взревел я, прерывая жалкий лепет этого недоумка. – И ты его прощаешь, уговаривая меня с ним остаться?!

– Он был тогда злой и раздосадованный, не мог владеть собой, а тут я со своими глупыми ласками. Его взбесили именно они. Это я понял много позже и простил его. К тому же остальные три раза с ним было куда лучше, а самая последняя ночь почти счастливой. Я поделюсь с тобой воспоминаниями, это поможет тебе взглянуть на близость с альфой по-другому.

– Не смей! Я не хочу!

– Расслабься, Наззарий, и получай удовольствие.

– Нет! Прекрати!... – слова застряли в горле и не осталось сил сопротивляться, потому что в следующую секунду на меня накатила всепоглощающая теплая волна физического наслаждения. Внутри меня, взрывая тело серебристым водопадом чувственных эмоций, мягко и нежно двигалось то, чего я желал сейчас больше всего на свете. Пик приближался, усиливая блаженство, пока я не выплеснулся шквалом огненной страсти, шепча в экстазе дорогое имя... – Ну надо же, как все реально! Ты настоящий дьявол, Юрген!

– Я просто стал сильнее, – усмехнулся он, отпуская мой мозг. – Тебе понравилось, ведь правда? Так это он еще любил не меня, а своего Эрхарда. Теперь же ты получишь от него гораздо больше. Он был равнодушен ко мне, а тебя боготворит. Подумай об этом, Наззарий. Ты.. молод и не сможешь долго быть один. Да и зачем лишать себя радостей интимной жизни, если можно ей наслаждаться, разве нет?

– Откуда ты все это знаешь, если всего четыре раза...

– Я изучал науку обольщения, это входило в обязательный курс моего образования, – снова усмехнулся он. – Клеменс не позволял мне проявить мои умения, тебе же он позволит делать все. Так что подумай, нужен ли тебе развод?

– Слушай сюда, испорченный мальчишка! Что ты мне все про плотские удовольствия тут болтаешь, лучше бы о сыне спросил.

– Так я же вижу его каждый день, чего мне спрашивать? Чудесный парень, кстати, на Клеменса очень похож, не замечал?

– И тут на своего кумира свел, – уже не так сердито отозвался я, – мне тоже очень нравится наш Харри, славный малыш, и мордочка смешная.

– Но ты назвал его так странно...

– Не нравится? Я должен был спросить тебя, но ты молчал как рыба все четыре месяца.

– Да нет, мне нравится, но просто очень странно.

– Так звали моего отца, там, на Земле. Я вроде по нему и не скучаю, а как-то так вот всплыло сразу именно его имя, когда меня спросили, как я назову ребенка.

– А знаешь, я вообще-то рад, что с твоей помощью спою на сцене, – перевел он разговор на другое. – Один бы на такое не решился...

– Наззарий! – голос Лау резко разорвал наш диалог. И следом сразу же оглушительно зазвенел будильник. – Сегодня фотосессия, ты не забыл?

– Нет, не забыл. Встаю. Дай мне еще одну минуту, – лениво потягиваясь, пробормотал я, чувствуя странную ломоту во все теле. Вот чертов Юрген, и зачем он впарил мне такие ощущения? Еще каким-то циклом напугал... Черт, а действительно, ведь должен же здесь быть какой-то заменитель женской физиологии, так отчего бы не такой? Хм, усиление запаха? Ну что ж, увидим...

***

За день до концерта появились постеры. Я посмотрел и не узнал себя, – то ли гримеры слишком постарались, то ли фотограф учинил со снимками какой-то фокус, но там был изображен такой красивый парень, какого я в зеркале сроду не видел.

– Так даже лучше, – тихо пробормотал я, разглядывая красочные плакаты, – может, и родственники примут за другого?

Генеральная репетиция прошла успешно, я изучил сцену, освоил пути перемещения на ней, примерил на себе лучи софитов. Все разошлись, оставив меня одного, и я просто стоял, вглядываясь в бесконечные ряды зрительских кресел и думал о том, что в этом огромном зале я просто мелкая букашка, возомнившая себя гигантом...

Куда же я бежал все эти месяцы, к чему стремился? Вот к этой бутафории, именуемой жизнью? Навряд ли... Тогда к чему? Хотел свободы, не задумываясь о том, как мой протест выглядит со стороны. Сын благородного семейства, уверявший всех, что он счастлив в браке, вдруг бросил мужа и родных, подавшись в чуждую его статусу среду актеров?

Впервые я всерьез задумался о собственных поступках. Мой сын и Лау, две влиятельные семьи и все, кто связан с ними бизнесом и светскими отношениями, – я вовлек в свой собственный бурный водоворот слишком много людей... Завтра я выйду сюда, на эту сцену, мое лицо увидят миллионы, меня узнают, и начнется настоящий шторм в сети и в жизни.

Что будет дальше? Юрген сказал, что Ллоуды откажутся от сбившегося с пути сына. Я эгоист, я так жестоко распорядился чужой жизнью, я смёл ее, разрушив до основания. А Клеменс? Он, конечно, тоже не идеален, но кто из нас не совершал ошибок? И почему я, до сих пор мысливший по большей части как Назарий, в части интимных дел был на него обижен чисто по-омежьи?

– Господин Наззарий, извините, нам пора, – вернул в реальность голос администратора, – стилист вас ждет снять макияж.

– Уже иду... – вот же проклятье, почему в душе такой мандраж? Как будто Клеменс где-то здесь недалеко и смотрит на меня? Вот же причудится такая ерунда! Наверно нервы разыгрались, дебют ведь все же?..

***

– Вас ожидает посетитель, – предупредил охранник главного менеджера. – Я провел его в ваш кабинет.

– Кто? По какому делу?

– Сказал, что будет говорить об этом только с вами.

Работая в шоу-бизнесе, менеджер научился хорошо разбираться в людях, определяя статус и положение человека с первого взгляда. Поднявшийся навстречу посетитель был из верхов, тех самых избранных, кто правил этим миром. Но что угодно от него такому человеку?

– Что привело вас, господин ... ?

– Клеменс фил Освалльд, я супруг вашей звезды, Наззария, а если быть точнее, Юргена фил Ллоуда. Вы в курсе, что он сын губернатора южных провинций, господина Свона фил Ллоуда?

– Н-нет, я не знал, – заметно побледнел менеджер, чувствуя, как пол под ногами покачнулся, заваливаясь набок. – Какая цель вашего визита, господин фил Освалльд? Желаете предъявить ваши права на супруга?

– Вы абсолютно правы. Он не может выступать на сцене. Это публичный скандал, вы, как опытный в этих делах человек, не можете не понимать чудовищных последствий.

– Я сожалею, – нервно сглотнул менеджер, – но постеры уже в сети. Вы опоздали. Билеты проданы и час назначен.

– Все можно отменить, лишь стоит сделать несколько звонков.

– Но господин, позвольте провести хотя бы завтрашний концерт! Такой талант грешно скрывать от мира, запирая дома в четырех стенах!!! Не будьте эгоистом, не обламывайте парню крылья! Мы сделаем все, чтобы скрыть его истинную личность, возможности гримеров безграничны!

– Юрген действительно настолько талантлив? – вкрадчиво спросил Клеменс.

– О, да! Он лучший, с кем я когда-либо работал. Его голос – бесценное сокровище! Прошу вас, господин!

– Отлично, парень! – в голосе опасного посетителя вдруг послышались веселые нотки. – Ты выдержал проверку. Если бы дрожал за собственную карьеру и понесенные расходы, у тебя не осталось бы шансов, но ты беспокоился о Юргене, и это пошло тебе в зачет. Я разрешу концерт, но помни, что ты мой должник. Пропустишь меня завтра за кулисы. И покажи, где тут находится его... ну как это у вас? Гримерка?

– Конечно, господин, пойдемте! – расплылся в улыбке менеджер. – Как пожелаете, мы все исполним. Но есть одна проблемка... Наззарий еще здесь, на главной сцене, и я бы не хотел волновать его накануне дебюта. Если случайно он увидит вас сегодня...

– Нейтрализатор есть? – вдруг страшно взволновался посетитель.

– Да, разумеется, у нас есть все, – несколько растерялся менеджер от его напора. – Но для чего вам... господ-дин...

– Давай сюда! – Клеменс выхватил из его рук флакон и щедро облил себя из пульверизатора. – Веди! У вас ведь есть тут всякие лазейки, разве нет? Я только незаметно посмотрю на него, понял? Он не узнает ничего, до завтра...

– Да, хорошо. Как скажете. Вот здесь увеличительный экран, вы можете воспользоваться им. Ручка влево приближает изображение, а эта удаляет.

Менеджер отошел вправо, наблюдая со стороны поразившую его воображение картину. На сцене неподвижно стоял потрясающе красивый стройный парень, о чем-то думал и смотрел прямо перед собою в зал, а с него не спускал восторженного взгляда его странный супруг, волнуясь так сильно, что это было заметно даже на расстоянии....