Текст книги "Найти себя (СИ)"

Автор книги: Лана Танг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Глава 13

Клеменс фил Освалльд

В который раз я просматривал знакомые до мельчайших деталей записи с камеры слежения, словно глупо надеясь, что это окажется чьей-то досужей выдумкой, и мой любимый супруг вдруг исчезнет с экрана, не заставляя сердце больно сжиматься от осознания того, что он предал меня, обманул, и не только в любви, но и в доверии.

Я снова и снова перематывал на начало, и на записи по-прежнему был он. Воровато озираясь, он открывал мой сейф, вынимал из него чертежи нового оборудования и, нервно спеша, переснимал лист за листом на тот самый фотоаппарат, который я сам же и подарил ему на третью годовщину нашей свадьбы. Эрхи был тогда совершенно счастлив, сказав, что давно мечтал о подобном чуде, и как много он сможет запечатлеть теперь наших счастливых моментов...

– Любимый, могу я войти? – знакомый до боли голос под дверью, от звуков которого я еще так недавно горел и таял, как мартовский снег. – Я заварил тебе чая.

– Конечно, милый, – приветливо отозвался я, переключая страницу. «Когда тебе надо, ты входишь без спроса», – невольно мелькнула в голове горькая мысль. – Располагайся поудобнее. О, мой любимый чаек, с лепестками майвы, спасибо, солнышко.

– Ты много работаешь, Клеми, – озабоченно подливая мне ароматный напиток из пузатого чайника, сказал Эрхард, – у тебя даже щеки ввалились. Приходишь поздно и сразу засыпаешь. Возьми выходной, и мы съездим с тобой на природу, пока еще стало не слишком прохладно.

– Не выйдет, радость моя, – я с огорчением покачал головой. – Мы начали заключительный этап запуска новых проектов, минуты свободной нет на работе, и даже вот дома приходится кое-что просматривать и исправлять в первоначальных чертежах.

– Позволь и мне взглянуть? – поставив чайник на поднос, спросил он, уже присаживаясь рядом. – Ты знаешь, я всегда восхищаюсь твоими чертежами, хотя и ничего в них не понимаю. Словно картина мастера, на которую не устаешь любоваться.

– Ну ты и подхалим, однако, – открывая заранее приготовленную страницу с украденной информацией, усмехнулся я. – Смотри, вот здесь я внес значительные улучшения функций машины, а здесь увеличил мощность за счет... Ну ладно, не буду утомлять тебя техническими выкладками, а то заскучаешь.

– Нет, нет, мне интересно, я очень внимательно тебя слушаю, – не сводя глаз с экрана, отозвался Эрхард. – Все, что ты делаешь, просто талантливо!

– Откуда ты знаешь, малыш? – засмеялся я, пристально наблюдая за ним. – Однако, меня радует, что у меня есть такой доброжелательный слушатель, которому я могу рассказать все свои проблемы и найти так нужную мне поддержку и понимание.

Он чуть зарделся и приник ко мне ближе, а я уже мысленно видел, как этот негодник пробирается ночью сюда в кабинет, чтобы переснять только что показанные ему чертежи и отнести новые сведения своим сообщникам. Его глаза встретились с моими, и их сияние, которое всегда казалось мне кристально чистым, сейчас вызывало дрожь недоверия.

Темные волосы старшего мужа больше не пахли цветущей лиллиулией, и это тоже напомнило мне об обмане. Я сжал кулаки, подавляя эмоции, и бегло поцеловал его в щеку. Пока Эрхард был нужен мне для дезинформации Алльваров, но что с ним делать потом, я так и не мог решить. Четыре года счастливого супружества так просто из жизни не выкинешь, и даже сейчас, зная, что он не был со мной искренним, я все равно тянулся к нему, не находя в себе сил и решимости одним махом порвать отношения.

– Кто надоумил тебя изготовить поддельную отдушку? – как бы в шутку спросил я, не сводя глаз с его лица. – Это ведь сложно и кроме того, незаконно. Ты не боялся попасть в неприятности? Подобные опыты запрещены и караются строго.

– Прости, – покраснел он. – Можно я не буду отвечать? Как ты правильно сказал, это незаконно, и я не хотел бы подводить тех людей, которые делали это в угоду моей безумной любви к тебе. Ты ведь простил меня за эту маленькую ложь, любимый?

– Сказать тебе правду? – я позволил себе печальный вздох. – Я бы хотел простить, но до конца не смог, как ни старался. Не слишком-то приятно знать, что тебя обманывали. Зачем ты это делал, Эрхард? Неужели ты думал, что без этого зелья мы не будем с тобой настоящей парой? В нашем большом мире немногие находят своих истинных, но, тем не менее, живут вместе всю жизнь и не жалуются.

– Прости, – еще раз повторил он. – Мне стыдно за свой поступок. Но, Клеми, это ведь всего лишь запах, что в этом плохого, ведь он помогал нам любить друг друга и быть счастливыми? Теперь, когда я не пользуюсь отдушкой, мы многое потеряли...

– И что же это за потеря? – я поймал его на слове. – Не хочешь же ты сказать, что я любил тебя только за этот запах? А нужен ли он нам, малыш? Куда важней быть честными друг с другом. Уверен, что мои чувства к тебе не угаснут и без ИИМЗа. Ты мой единственный любимый, и дорог мне таким, какой ты есть, отныне и навеки!

– А как же Юрген?! – в его голосе послышались неприятные визгливые нотки. – Ты будешь навещать его и оставаться там долго? Быть может, и на ночь?

– Малыш, не надо ревновать. В нашем обществе полигамные браки считаются нормой, члены таких семей прекрасно уживаются друг с другом, не испытывая ревности и не стремясь к соперничеству. Скажу больше, супруги зачастую даже спят втроем, находя в этом большое удовольствие. Так что перестань переживать по поводу моего второго мужа. Сейчас он беременный и нуждается в моем внимании. Ты должен понять и принять его, пожалуйста, ты же мне обещал.

– Да, понимаю, – пробормотал он, поджимая губы. – Я постараюсь с ним поладить, навещу его и попрошу вернуться.

– Не надо, мы поговорили с ним, и я согласен, чтобы он остался в доме, там ему спокойнее. Беременный омега нуждается в тишине и отдыхе, а в большой семье всегда найдутся дела и заботы, от которых он поневоле не сможет оставаться в стороне.

– Клеми, ты ведь не бросишь меня после того, как станешь отцом?

– Разумеется, нет, что за глупые мысли?

– Прости. Я последние дни сам не свой.

– Но почему? Что тебя тревожит? Неужели все та же глупая ревность? Я и не думал, что ты подвержен такому недугу. Ты очень красивый и страстный, мой ангел, ну разве может с тобой кто-то сравниться?

– Мне снятся ужасные сны. Что ты разлюбил и прогнал меня прочь. Клеми, а что если бы ты узнал обо мне что-нибудь нехорошее?

– Например? Что ты мелкий воришка-карманник или внебрачный ребенок? – последнее я добавил не просто так, хотя это и было довольно жестоко. Удар попал в цель, Эрхард вздрогнул и побледнел, задышав часто и тревожно. – Ты задаешь странные вопросы в последнее время, и это началось с осеннего праздника. Может, расскажешь, в чем дело?

– Я чувствую себя неуверенно. С тех самых пор, как Юрген так резко переменился. Вы видитесь с ним даже на работе, а я сижу безвылазно дома и целыми днями жду тебя, вот в голову и лезут всякие такие мысли...

– Ты знаешь, что я не желал второго брака, – мне начинал надоедать этот бесконечный разговор «кто кого переврет», – вот если бы ты мог подарить мне сына, сейчас мы были бы счастливыми родителями, и ни о какой неуверенности речь не шла. Иди к себе, я должен еще немного поработать. Надо распечатать чертежи, завтра понадобятся... Нет, даже в сейф убирать их не буду, а сразу в кейс положу, – искоса наблюдая за мужем, словно сам с собой рассуждал я. – С собой прихватить еще раз перед сном просмотреть, или здесь оставить? Пожалуй, оставлю, вроде бы все так, как надо...

Эрхард напряженно слушал, потом повернулся и вышел, а я вдруг поймал себя на том, что облегченно вздохнул. Его присутствие давило на меня ложью и недосказанностью, я постоянно следил за собой, и это здорово меня напрягало. Сложив чертежи в рабочий кейс, я оставил их на видном месте и занялся другими делами. Пусть со стола ворует, так намного лучше, хоть не полезет лишний раз в мой сейф!

***

Поздно вечером старший супруг поджидал меня в спальне. На тумбочке стоял небольшой поднос: чашка чая и мой любимый фруктовый десерт.

– Выпей, любимый, это поможет тебе хорошо отдохнуть, – кивнув на чашку, с милой улыбкой проворковал Эрхард. – Я положил туда немного листьев красавки и цветов лимонника, они действуют успокаивающе на нервную систему.

– Решил усыпить меня, милый? – хитро подмигнув, спросил я. – А как же любовь? Не ты ли обижался, что давно не получал от меня обжигающей страсти?

– Сегодня сон важнее, Клеми, ты выглядишь уставшим, – делая мне легкий массаж головы, ответил он, – я заметил, что в последние ночи ты плохо спишь. Поздно ложишься и рано встаешь, если так будет продолжаться и дальше, ты сляжешь от нервного истощения. Работа работой, но надо и себе уделять хоть немного внимания.

– Ооо, как же приятно, – что-что, а массаж Эрхард делал отменно. – Я сразу почувствовал себя лучше. Будь другом, принеси мне свой крем, лодыжки гудят от усталости. А я пока приму перед сном твое лекарство, – я нежно коснулся его поцелуем, и он вышел, радостно одарив меня улыбкой.

Я тут же вылил подозрительное снадобье в унитаз и лег, сделав вид, что безумно хочу спать. Эрхард пришел, молча натер мне ноги кремом и прилег рядом, но не обнял, как обычно. Все тело его было напряжено, я чувствовал это, даже не прикасаясь, он сдержанно и редко дышал, словно прислушиваясь ко мне.

Примерно через полчаса, когда я старательно делал вид, что крепко уснул, он осторожно поднялся и вышел из спальни. Мне не было нужды следить за ним, ибо я слишком хорошо знал, куда он направился. Печально вздохнув, я тоже встал, подошел к окну и взглянул на флигель Юргена. В гостиной еще горел свет – младший муж до сих пор бодрствовал.

Вот трудоголик, когда он вообще отдыхает? Всегда бодр, весел и полон энергии! Я представил себе, как он сидит сейчас за своим компьютером, подперев тонкой рукой голову, сосредоточенно смотрит на экран, и мне до жути захотелось послать куда подальше все эти грязные дрязги с проектами, помчаться туда и ткнуться лицом в его светлые волосы, так умопомрачительно возбуждающе пахнущие весенней лиллиулией.

Но он не примет меня и прогонит, нечего зря мечтать. Да и с чего бы ему поступать иначе, если я выжег каленым железом все его наивные желания и мечты о счастье? Память тут же коварно подсунула воспоминания о первой ночи с младшим мужем. Я уперся головой в холодное стекло в тщетной попытке отогнать неприглядную картину прошлого, но она не желала уходить, словно наказывая меня за то давнее равнодушие и черствость. Юрген достался мне девственным юным мечтателем, а я поступил с ним как эгоист, и то, что я был тогда зол на весь белый свет, вовсе не служило мне оправданием.

Я должен был сдержаться и взять его пусть и без нежности, но аккуратно, не причиняя сильной боли. Сам виноват, что теперь он не хочет меня, но как же пробиться к нему, как показать, что могу быть в постели совсем иным?.. Не грубым и жестким идиотом, а чутким и ласковым любовником, умеющим дать омеге настоящее наслаждение...

В коридоре послышались осторожные шаги Эрхи, и я снова рухнул в постель, притворяясь спящим. Быстро он справился, мелкий паршивец, опыта понабрался. Ну все, завтра чертежи уйдут по назначению, и мне останется лишь ждать, когда засеянные семена обмана дадут нужные мне результаты.

Юрген фил Ллоуд.

В день когда мне должны были вручать диплом о высшем образовании, возле университета обнаружилась довольно большая толпа репортеров.

– Эй, парни, ну-ка узнайте, в чем там дело? – не выходя из машины, погнал я на разведку своих телохранителей. – По какому поводу такое столпотворение?

– Желают взять у вас интервью, господин, – доложил старший. – Впервые омега добился таких успехов, сдал все экзамены экстерном и получил диплом финансиста.

– Еще не легче, – недовольно буркнул я, – думал, газетчики от меня уже отстали. А нет ли тут другого входа? Мне что-то совсем не хочется прорываться в храм науки с боем и что-то там бухтеть по поводу своей исключительной талантливости.

Впрочем, отъехать от парадных дверей в поисках черного хода мы не успели, откуда-то сверху полилась бравурная музыка, и с высокого крыльца бодро сбежала охрана университета, потеснив в обе стороны представителей прессы. В образовавшийся коридор стало видно расстеленную на ступеньках красную дорожку и спешащего по ней к моей машине улыбающегося директора.

– Господин Юрген, вам придется выйти, – вежливо открывая мне дверцу, прошептал телохранитель. – Здесь журналисты всех лучших столичных газет.

– Вижу, – обреченно сник я, напяливая на лицо одну из лучших своих улыбок. – Что за неожиданный светский раут, господин директор? – это я на ухо, пожимая руку пожилому профессору-альфе.

– Простите, что не предупредил, господин фил Ллоуд, – охотно позируя перед журналюгами, тихо ответил тот, – но репортеры узнали про ваши успехи, и я ничего не мог с этим поделать. Такое неординарное событие для нашего учебного заведения, впервые омега получает диплом финансиста, самостоятельно пройдя весь курс наук и сдав экзамены на отлично! Вы – наша гордость, господин фил Ллоуд, прошу вас в зал, там ждут наши почетные гости, и в их числе помощник президента и министр образования!

Камеры щелкали, не переставая, пока мы поднимались с директором вверх по ступеням и дальше, в холле и в большом зале, убранном, словно для свадебной церемонии.

– Мы и супругов ваших известили, – продолжал ворковать довольный директор. – Господин Клеменс уже сообщил, что приедет!

– А это еще для чего? Я всего лишь получаю диплом.

– Ну, как же, здесь пресса, министр и чиновники. Все должно быть как надо, уж будьте, пожалуйста, терпеливы, господин фил Ллоуд. Пожалуйста, поднимитесь на сцену. Сначала небольшая пресс-конференция, потом торжественное вручение документа об образовании, фуршет и поздравления.

Черт подери, зачем все это?! Усевшись на сцене, я ошеломленно оглядывал зал. Да эта толпа разнесет меня вдребезги кучей вопросов!

Сначала речь действительно шла об учебе, потом началось!..

– Кого вы хотите, альфу или омегу?

– Ваш супруг не запрещает вам работать?

– Вы собираетесь посвятить свою дальнейшую жизнь семье или карьере?

– Какие у вас отношения со старшим мужем? Вы не ревнуете к нему вашего альфу?

Я поднял руку, прерывая бесконечный поток льющейся на меня бесцеремонности, и в зале воцарилась полная тишина. Все ждали моего ответа, даже вспышки фотокамер на несколько секунд прекратились.

– Вначале я не собирался отвечать на вопросы личного характера, но все-таки решил сказать для прессы несколько слов. Моя семья замечательная, и если бы не поддержка моих супругов, то я никогда не добился бы своих нынешних успехов. Спасибо всем за внимание, пресс-коференция окончена, господа журналисты!

Из зала на меня ошеломленно смотрели две пары хорошо знакомых глаз: восхищенные – Клеменса, и полные скрытой неприязни и зависти – Эрхарда. Я постарался не акцентировать на них свое внимание, тем более, что вслед за этим началась торжественная церемония вручения диплома, которую взял на себя сам министр образования.

Крепко пожав мне руку, он прикрепил на лацкан пиджака овальный значок высшего образования и сказал краткую речь, после чего на сцену кучей полезли поздравляющие, но первыми были члены моей «счастливой» шведской семейки. Клеменс вручил мне огромный букет каких-то местных цветов, названия которых я не знал, и повернулся лицом к репортерам, позируя для парадной фотографии. Мне ничего не оставалось, как участвовать в этой игре и лучезарно улыбаться, чувствуя на своем плече его руку. Хорошо еще, что цветы оказались довольно вонючие, они отвлекали меня от дразнящего ноздри запаха супруга, а иначе я бы, наверно, не выдержал и начал активно от него отстраняться на глазах у многочисленной любопытной публики.

Назавтра все столичные газеты вышли с нашей фотографией на первой полосе. Клеменс крепко обнимал меня за плечи, а я как-то ошалело пялился в камеру, загораживаясь огромным букетом красных цветов, и чуть в стороне, по другую руку от Клеми, стоял Эрхард, улыбаясь вымученной фальшивой улыбкой...

***

Вечером того же дня Клеменс снова заявился ко мне с визитом.

– Надо отметить, – просто объяснил он, вынимая из сумки высокую красивую бутыль чего-то непонятного. – Знаю, знаю, не смотри на меня так осуждающе, это не алкоголь. Редкий напиток из трав твоей родины, наверняка ты пробовал его неоднократно. Очень полезен беременным омегам, так мне сказал торговый агент, но выпуск его ограничен, так что мне очень повезло, что одна бутылка этого кладезя витаминов все же нашлась в нашей столице!

«Юрген, что за отраву он принес? – мысленно обратился я к своей второй личности. – Из ваших же краев, ты должен знать». Он словно услышал и поделился информацией, потому что к тому моменту, когда Клеменс разлил по бокалам приятно пахнущую зеленоватую жидкость, я уже знал, что она собой представляет. «Юлланий» – очень дорогой бальзам, доступный лишь богатым людям. Мой отец всегда имел в запасе несколько бутылей, но даже мы с братьями пили его довольно редко.

– Спасибо, – отпив пару глотков, я вдруг ясно осознал, как сильно соскучился за время жизни в столице по этому вкусу. – Мне так не хватало нашего южного бальзама!

– Я рад, что хоть чем-то тебе угодил! – расцвел в улыбке супруг. – Ты молодец, я горжусь тобой. Но почему ты решил сдать экзамены только теперь? Я даже не знал, что ты учился финансам...

Я млел от удовольствия, почти не слушая его, – у «юллания» оказался удивительный вкус, который усиливался постепенно, ошеломляя и очаровывая неповторимым набором приятнейших ощущений на языке. Он стоил тех денег, которые платили за него состоятельные люди, – попробовав раз, бальзама захочешь еще, словно наркотика.

В голове немного шумело, – лишенный градусов, напиток опьянял вкусом, давая легкий эффект расслабленности. Я улыбнулся, впервые глядя на Клеми без ненависти, а может, это дружище Юрген прорвался сквозь разум землянина под действием знакомого снадобья? Мне стало легко и приятно, и я не подумал противиться, когда альфа приблизился ко мне, снова вознамерившись положить на живот свою руку...

– Юрген... – взволнованный шепот, и я поплыл ему навстречу, как заколдованный. Он уже близко, совсем рядом, я чувствовал его невероятно соблазнительный запах. Он манил меня и лишал рассудка, хотелось утонуть в нем, растаять, забыть об обидах. Ресницы мои поползли вниз, и сердце взволнованно бухнуло, захлебнувшись в желании ...

– Клеменс... – голос не слушался, но я даже не пытался скрыть охватившего меня чувственного волнения. – Клеменс, пожалуйста...

О чем я умолял его? Может, обнять? Или коснуться губами? Я не успел осознать, чего именно жажду, потому что в эту секунду мое тело дрогнуло от первого мягкого удара откуда-то изнутри. Я замер и выпрямился, изумленно прислушиваясь к себе, рука остановилась и нерешительно повисла на полпути к большой ладони альфы. Нет, показалось, мне, наверно, просто показалось... О, вот же снова! Я неподвижно сидел, прислушиваясь к себе, и почти не дышал, ощущая то, чему был не в силах поверить!

– Юрген, ты побледнел. Что-то случилось? – испуганно допытывался Клеменс. – Тебе стало плохо из-за напитка? Скажи, чем помочь? Ты посиди, я сейчас позвоню врачевателю. Ты посиди, хорошо?

– Клеменс, он... шевельнулся!! Вот снова... и снова. Послушай...

– Что? Шевельнулся? – его шепот поверг меня в трепет. Теплая рука бережно легла на живот и замерла в ожидании. Толчок повторился, альфа поднял ко мне лицо, потом, как и неделю назад, опустился передо мной на колени, чуть приподнял вверх легкую ткань домашней рубашки и нежно прижался к животу губами. Поцелуй пришелся куда-то в область пупка, растекаясь теплом по всему телу, и я неподвижно сидел, запутывая пальцы в его волосах, не в силах противиться этому первому в моей здешней жизни моменту истины...

Глава 14

Юрген фил Ллоуд

– Мой господин, пора вставать! – Лау деликатно потряс меня за плечо, что делал в тех редких случаях, когда другие способы пробуждения на меня не действовали.

– Да-да, сейчас, – голос слуги пробился, наконец, до моего сознания. Открыв глаза, я обнаружил себя в собственной постели, но без привычной пижамы, а только в белье. – Как я попал сюда? Не помню, чтобы ложился... Вы с Претом принесли меня наверх?

– Еще бы помнить, – как-то многозначительно хмыкнул Лау. – Вы ведь пили бальзам «Юлланий»! И где только господин Клеменс умудрился раздобыть его, здесь на севере?

– И что с ним не так, с этим бальзамом? – я окончательно проснулся и сел в постели. – Смутно припоминаю, что у меня было странное кружение в голове, словно полторашку пива выпил, но очень приятного и качественного, а кроме того... О, слушай, что вчера я натворил? Ты не подглядывал за нами? Я не разрешал Клеменсу делать со мной ничего...хм, непозволительного?

– Вообще-то вы супруги, и вам все позволено, – улыбнулся слуга. – Однако, не волнуйтесь, у вас ничего с ним не было. Вы просто сидели рядом, и он обнимал вас, а когда вы уснули, отнес на руках в спальню. Я уж подумал, он останется, но спустя пять минут господин Клеменс вышел из вашей комнаты и покинул наш дом.

– Так, ладно, это хорошо, – я облегченно перевел дух. – Но ты не рассказал еще мне про бальзам. Это из-за него я так по-идиотски вел себя? Зараза Клеменс, он меня нарочно напоил вчера какой-то наркотической дрянью!

– «Юлланий» вовсе не наркотик, в известном смысле слова, – Лау приосанился, словно сел на какого-то своего конька, в котором был великим знатоком, – а чрезвычайно ценный и полезный напиток. Однако он имеет одно очень интересное побочное свойство, которое действует в основном на омег.

– Усиливает желание близости, ты это хочешь сказать? – до меня начало доходить, почему вчера вечером мне совсем не хотелось противиться ласковым рукам супруга. – Вот же негодники, они оба меня обманули, особенно ты, мелкий шкодник, зачем скрыл самую важную информацию, не предупредив, чтоб я не брал в рот такую опасную эротическую отраву? Так сильно захотелось своего альфу? Тьфу ты, вот проклятье, теперь он точно неправильно все понял и будет домогаться меня еще активнее!

– Я поздно увидел, что именно вы пьете, да и вмешаться все равно не мог, – оправдывался слуга, приняв мои слова про «шкодника» на свой счет, – ну и потом, что же плохого в том, чтобы позволить мужу приласкать немного? Вы были так несчастны все эти долгие месяцы одиночества...

– Нет, вот же гадство, – продолжал возмущаться я, не слушая его причитаний, – напиток любви, галлюциноген, мать твою! Да, кстати, почему я отключился?

– Бальзам дает снотворный эффект, но действует он не на всех и не всегда. У вас был напряженный день, вы переволновались и устали, наверно, это и сыграло свою роль.

– Вот интересно, знал этот проклятый альфа про такие свойства колдовского пойла?

– Навряд ли, господин. Бальзам редчайший, и его легкие побочные эффекты в печати не афишируются. В свободную продажу он практически не поступает, его изготовляют только по заказам, и постоянные покупатели имеют о напитке полную информацию.

– Тогда откуда ты об этом знаешь? Ты не похож на потребителя такого редкого и дорогого товара.

– Мой единственный дальний родственник работает на маленькой фабричке, выпускающей «Юлланий». Он же обычно доставляет господину Свону заказы, но пару раз я ездил на фабрику сам по поручению хозяина.

– И он тебе раскрыл так запросто коммерческий секрет? Гнать надо в шею такого ненадежного работника!

– Я не болтун, и брат об этом знает. Он, кстати, ничего не раскрывал, но я нечаянно услышал его разговор с хозяином, когда он в очередной раз доставил напиток в ваш дом.

– Ну надо же так проколоться! – с досадой и легким смущением пробормотал я, продираясь сквозь забуксовавшую память о вчерашнем вечере. – О, точно, было же еще и это! Но может, странные толчки мне тоже померещились под действием зелья?

Я крепко обхватил себя руками за живот и некоторое время так сидел, напряженно прислушиваясь к себе, но ничего не случилось. Никто не толкал меня изнутри, все было тихо, как и раньше.

– О чем вы, господин? Малыш пошевелился? – обрадованно вскинулся Лау. – Как это хорошо, теперь вы точно почувствуете себя родителем!

– Уф, слава Богу, ничего! Никто пока не шевелится! Все, хватит лирики, иначе на работу опоздаю. Умыться, в туалет, чуть-чуть перекусить и в путь. А эту дрянь немедля вылей, я не желаю даже вспоминать о ней!

– Как можно! Там еще осталось полбутылки! – ужаснулся слуга. – Он стоит целое состояние!

– Тогда оставь себе, – иронично хохотнул я, направляясь в ванную, – сходи сегодня вечерком куда-нибудь поразвлекись, распей ее с красивым альфой, ну и прочувствуй на себе все прелести этой коварной штуки. Но только не усни смотри на самом интересном месте!

– О, что вы, господин, я девственник! – глаза Лау сделались круглее обычного. – Мне сорок лет уже, зачем мне альфа?

– Шучу, а ты все принимаешь за чистую монету! В твоем-то «почтенном» возрасте!

– Как же вы любите смеяться надо мной, хозяин.

– Ты знаешь, что я очень ценю тебя, Лау. Ты здесь единственный мой близкий человек!

– Я больше не поддамся на твои уловки, Юрген, – глядя на свое отражение в зеркале ванной, сообщил я, – иначе буду выглядеть точно так же, как и ты, – пентюхом и влюбленным идиотом. И ты не провоцируй меня, ладно? Ну будь же ты мудрее, дуралей. Он гнобил тебя к ногтю и насиловал, а ты его по-прежнему боготворишь! Неужели не понимаешь, для чего он обхаживает нас в последнее время? Думаешь, вдруг ни с чего влюбился? Черта с два! Желает затащить в постель и самоутвердиться! Его, вишь, задевает, что я не пускаю при виде него розовые сопли. Непонимание рождает интерес и упрямое стремление вернуть на место то, что утрачено!

Отражение дрогнуло, и мне показалось, что я действительно смотрю сейчас совсем на другого человека. Хотя чему тут удивляться, если это правда? И в Клеменса влюблен не я, а этот беременный от него блондинчик, однако расхлебывать-то кашу приходится именно моему разуму, вот ведь какая штука...

– Отныне я не буду принимать его, уж ты не обижайся, – пробормотал я, густо намыливая руки душистой пенкой, словно пытался смыть с них след прикосновений супруга, – отговорюсь чем-нибудь или вопрос ребром поставлю. Мне надо продержаться еще пять месяцев, и чувствую я, что будут они самые сложные. Еще немного, и придется бросить работу, сидеть дома и растить живот, который скоро полезет мне на глаза. Но все это неважно! Я не позволю этому самодовольному индюку шастать сюда, когда вздумается, и хватать меня за всякие интимные места! И не мешай мне, понял, тебе же будет лучше!

– О, что вы, и не думал вам мешать, – в ванную как всегда «вовремя» сунулся Лау. – Я только доложить, что завтрак подан!

***

– Вот последняя корректировка чертежей, – Эрхард положил перед братом стандартный серый конверт для деловых бумаг. – Пожалуйста, оставь меня в покое, я больше не могу так жить, обманывать и тайно пробираться ночью в его кабинет.

– Когда все будет сделано, оставлю, – осклабился Уллиян, убирая чертежи в свой кейс. Они сидели за маленьким столиком в кафе, почти пустом в это непопулярное у посетителей время суток. – Ну, закажи себе чего-нибудь, братишка. Ты молодец, отличная работа.

– Ты так пугаешь меня еще больше, – пробормотал омега, не поднимая на старшего брата глаз, – уж лучше, если бьешь и обзываешь...

– Просто у меня сегодня хорошее настроение! – засмеялся Уллиян. – А ты чего такой смурной? Переживаешь за наивного придурка мужа?

– Он не придурок, а гениальный проектировщик, – возразил Эрхард. – Послушай, Уль, не говори ему про меня... когда закончишь со всем этим, ладно? Ведь в первый раз меня никто не вычислил.

– Ты в самом деле собираешься остаться с ним? – презрительно хмыкнул брат. – Даже при том, что сделала его семейка с нашей?

– Но Клеми же не виноват ни в чем! – отчаянно запротестовал Эрхард. – Точно так же, как и мы, все это в прошлом! Я бы вообще не стал вредить Освалльдам! Разве мы бедные и побираемся по миру? Компания большая, денег хватит всем.

– Типичные мозги омеги. Ладно, не скажу, мне, собственно, плевать, где ты окажешься в итоге, лишь бы подальше от моей семьи. И это вся причина, что ты скис, как прошлогодний йогурт?

– Мне кажется, все как-то слишком просто. Он говорит при мне о важных документах и даже оставляет на столе.

– А прежде что, так не было? Не доверял тебе? Болтал о пустяках?

– Да нет, он мне всегда показывал свои работы.

– Тогда в чем дело? Почему такая мнительность?

– И сам не понимаю. Что-то не так в последних чертежах...

– Ты хочешь мне втереть, что разбираешься в таких вещах, которым альфы обучаются годами? – рассмеялся Уллиян. – Мой младший глупый брат, способный только раздвигать на постели ноги перед своим самцом, вдруг сделался опытным инженером, и даже не учась, а только наблюдая за работой муженька?

– Я с ним уже четыре года, и все это время он разрешал мне смотреть и объяснял, что делает и почему. Ты посмотри бумаги сам, Уль, все ли там в порядке?

– Дурак, о чем ты говоришь? Я же не разработчик, а экономист. Но мои парни разберутся, что к чему, хотя и не считаю твою блажь за что-то серьезное. Но все равно, спасибо, что сказал, мы обратим особое внимание. Ну, мне пора, ты можешь посидеть и заказать что-то еще, я оплатил втройне. Если узнаешь что-то новое, немедля сообщи, времени до заседания патентного бюро совсем немного.

– Уль, я не буду... Кажется, что он уже подозревает что-то, и если вычислит меня, сойду с ума...

– Да не переживай, найду тебе достойную психушку, – Уллиян развязно хлопнул младшего по хрупкому плечу. – Однако до той сладостной поры ты должен слушать и смотреть в три глаза! Ослушаешься – точно сообщу о твоих милых забавах старине Клеменсу, и уж тогда тебе несдобровать, малявка! Но для чего тебе с ним оставаться, дурень? Его второй супруг скоро родит, а общий сын, сам знаешь, зачастую все меняет.

– Я с этим разберусь, ты только не мешай мне, ладно? – угрюмо сморщив милое лицо, чуть слышно прошептал омега. – Я сделаю, что надо сам, ты только не мешай...

Юрген фил Ллоуд

Все разговоры на работе только о новых проектах. Сотрудники возбуждены, и даже новость о получении мной диплома ненадолго отвлекла их от обсуждений радужных перспектив на будущее, хотя на данном этапе работ что-то конкретного о разработках не знал никто. Меня поздравили, спросили больше в шутку, чем всерьез, когда «проставлюсь», и вернулись к теме дня, привычно и без интереса листая толстые тома бухгалтерских отчетов.

Ближе к обеду меня вдруг вызвали наверх в кабинет свекра. Подумав, что он тоже собирается меня поздравить, я покинул отдел и направился к лифтам. На нужном этаже вышел, заметив, как в соседнюю кабинку входил супруг. Меня он не заметил, отлично, мне совсем не хотелось с ним сейчас встречаться. Наверно думает, что победил меня и все теперь пойдет иначе. Как бы не так, мой милый, обломаю тебе кайф, увидишь. Я мстительно скосил глаза на закрывающийся лифт и поспешил в приемную господина Лагмана.