Текст книги "Разбитый мир (СИ)"

Автор книги: Kutner

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Девушка тяжело вздохнула, подбирая с земли мешок со скудным провиантом. Ей не хотелось оставаться одной.

– Мы встретимся здесь в следующее полнолуние.

– На Дороге оно несколько длинней, – проворчала девушка. – Если кто-то из нас не придет?

– Если я не приду, – Корвин задумался, теребя жиденькую бородку, – не жди меня. Продолжай искать или найди подходящий мир, который мог бы быть твоим домом.

– Тогда если не вернусь я…

– Я тебя дождусь, – отрезал Корвин, – как насчет того, чтобы приступить к делу?

Элли с подозрением посмотрела на протянутую руку. Идиотский план некроманта не заслуживал никакого напутствия, но она все же выдохнула «удачи», сжала ладонь и, повинуясь секундному желанию, прикоснулась губами к его щеке; а затем, не оборачиваясь, шагнула сквозь мерцающую завесу на теплый песчаный берег.

***

Две полные луны освещали бесконечный широкий тракт. На обочине, в тени раскидистого, полумертвого анчара горел маленький костер. Одинокий путник устало облокотился на ствол дерева, кутаясь в изорванный грязный плащ. Длинные спутанные волосы нависали на загоревшее, худое лицо; зеленые глаза не сводили взгляда с Дороги.

Он придет. Он обещал прийти. Некромант всегда держал свое слово. Элли упрямо мотнула головой, отгоняя непрошенные мысли и подкинула в огонь сухих веток. После вечного тепла Сумрачного острова, междумирье показалось ей огромным морозильником, и ни огонь, ни одежда, ни сила воли не могли заставить ее прекратить стучать зубами от холода. И страха. Страха остаться одной.

Где Корвин? Почему он не ждет ее? Неужели он погиб? А может быть, он просто забыл про нее? Забыл, как и она забывала на треклятом острове, кто она и для чего прибыла в мертвый город. Нет, невозможно. Если он не придет, она отправится его искать. Он бы поступил так же.

Она устало прикрыла глаза. Ее долгое путешествие подошло к концу. Ее вынужденное одиночество.

Элли заметила некроманта, только когда тот вступил в тусклый круг света. Высокий, аккуратно выбритый, облаченный в дорогие одежды, которые резко контрастировали с ее практически лохмотьями; темные волосы были собраны в коротенький низкий хвост, через все лицо тянулась черная повязка из блестящей ткани. Странного покроя кафтан был расстегнут, и под ним белела рубашка, туго перетянутая поясом; заплечный мешок, такой же вычурный, как и все одеяние мужчины, болтался на локте.

Некромант замер, засунув руки в карманы широких штанов, угрюмо глядя на девушку. Его лицо осунулось, несколько новых морщинок прорезали лоб, глубокие тени залегли под глазами. Казалось, он постарел и смертельно устал. Но он пришел.

– Выглядишь, как клоун, – с трудом нашлась девушка, поднимаясь на ноги и делая шаг вперед.

– А ты похожа на дикарку, – не остался в долгу некромант. Элли фыркнула и, не в силах сдержаться, крепко обняла его, едва не сбив с ног; опомнившись, она отошла обратно, усевшись перед костром и выжидательного глядя на Корвина.

– Справился?

Корвин опустился на землю и протянул руки к огню; лишь спустя пару минут он ответил:

– Справился. А ты?

– Нашла, – коротко кивнула девушка, доставая из-за пазухи несколько свитков. – Это было… несложно.

– Я очень рад снова тебя видеть, – пробормотал Корвин. – Не буду врать – не верил, что у тебя получится.

– Они обнищали как нация настолько, насколько это возможно. Живут в коммунах, избегают старых городов, всеобщий язык не только забыт – он трансформирован. Мне понадобилось время, чтобы выделить из их речи знакомые слова, – отвечая на немой вопрос некроманта, начала девушка. – Письменности почти нет, нет ни книг, ни преданий от предков. Их не интересует окружающий мир за пределами острова – только их фермы, только их маленькое общество, которое враждебно относится ко всем скудным научным изысканиям. Они изгнали одного человека за то, что тот возродил солнечные часы, – фыркнула девушка.

– Они напуганы.

– Возможно, но мне кажется, что они уже и не помнят, почему избрали такой путь.

– Прошло много столетий.

– Их город не состарился, – Элли поежилась, протягивая руки к костру. – Жуткое зрелище: улицы пусты, дома брошены, но нет никаких следов разрушения. Они не покидали его. Иногда мне казалось, что они просто исчезли; мне пришлось провести там немало ночей, и я побывала в разных домах. Пусть там повсюду и тлен, но, – девушка запнулась, не зная, как выразить словами свои чувства, – там были вещи… да и вообще… казалось, что они жили, а потом, в один прекрасный момент их просто не стало. Секунду назад они обедали, а через мгновение – никого нет, только недоеденная еда и грязная посуда в качестве свидетельства.

– Они все еще там?

– Наверное, я ведь не могу видеть мир так, как ты, – пожала плечами Элли. – Но я предпочитала думать, что я одна. Храм стоит на главной площади, но его посещение ничего мне не дало. На полу главного зала до сих пор остались магические знаки, хотя я уверена, что их начертали кровью; в общем-то, крови там предостаточно. А вот книг или манускриптов не было. Вернее была комната, где это все хранилось, но она оказалась пуста.

– Их вывезли уже позже?

– Я бы выразилась несколько иначе. Их там никогда не было, – Элли криво усмехнулась, вспоминая свои скитания по мертвому городу. – Сначала я испугалась, что их не существовало вообще. Но согласись – это было весьма маловероятно. Могли бы их вывести на континент? Сомнительно, Вечный Император был строг к колдунам-чужеземцам. Уничтожили ли их выжившие? Их страх перед городом настолько велик, что они боятся даже смотреть в его сторону. Мне сложно представить себе могущественный народ, который никак не фиксировал свои успехи; они все-таки люди. Поэтому оставался только один вариант…

– Их спрятали, – прошептал Корвин, разглядывая пожелтевшую бумагу.

– Если бы, – скривилась Элли. – Никакого единого архива, библиотеки или хранилища не существовало.

– Хочешь сказать…

– Да, у каждого было свое маленькое собрание запретной литературы. Можешь представить мое счастье? – проворчала девушка.

– Тебе понадобились бы годы…

– Мне повезло. Было холодно, шел дождь, и моим первым прибежищем стало административное здание. Сам понимаешь – уснуть в незнакомом месте достаточно сложно, а уж в таком, как мертвый город… Словом, я наткнулась на городской архив. Сплошная бюрократия: чей дом, кто на ком женился, сколько родилось детей в такой-то год. Все это сохранилось весьма хорошо, что опять же убедило меня в мысли, что библиотека должна существовать. И о чудо! Я наткнулась на перепись населения. А через два дня – на список доносов на еретиков. Оставалось только приходить в нужный дом, отыскивать потайные и не очень комнаты и читать. Чем я, собственно, и занималась семь чертовых месяцев.

– Десять с половиной, – поправил ее Корвин.

– Десять с половиной, – повторила девушка, задумчиво постукивая указательным пальцем по подбородку. – Знаешь, в один момент я наткнулась на поваренную книгу. О боги, да этот народ был помешан на кулинарии. Я знаю почти тридцать способов приготовления ладкана: под соусом из белых грибов, с гарниром из тушеной рыбы-шара, в хрустящей корочке, в салате из яблок и мандарин… Ты знаешь, что такое ладкан?

– Нет, – осторожно покачал головой некромант.

– Вот и я не знаю, – засмеялась девушка, хлопнув себя по коленям. – Ты не представляешь, сколько раз я мечтала об этом загадочном блюде, сколько раз я чувствовала его вкус на языке… но местные жители снабжали меня только рыбой, картошкой и репой. Ты хоть представляешь, что можно из этого приготовить?

– Немногое.

– Я уж молчу, что соль, черт подери, соль, по непонятной причине оказалась под запретом. У меня был один маленький мешочек размером с кулак на семь месяцев…

– Десять с половиной.

– Хорошо, десять. Я сошла там с ума, – зло прошипела девушка, – у меня был воображаемый друг. Джон Дориан. Ты хоть представляешь, каково это – мечтать убить воображаемого друга? А потом появились другие. Я трижды почти сбежала оттуда.

– Я верю, что тебе было тяжело, – Корвин отложил бумаги и рассеяно погладил ее по отросшим волосам. Элли дернулась, болезненно сморщилась и несколько виновато улыбнулась. – Но ты нашла их.

– Да, а как иначе? Ведь в противном случае, я просто бы потеряла время. Мне… – она запнулась, отводя взгляд, – а ты?

– Я? – Корвин непроизвольно сжал пальцы и отвернулся к огню. – Я убивал.

– Много? – с трудом выдохнула девушка; ее захотелось протянуть руки к огню, почувствовать его жар, но в междумирье не было тепла; ночь всегда была холодной.

– Достаточно, чтобы добиться доверия, – процедил Корвин, с презрением глядя на свои ладони. – Достаточно, чтобы мы смогли проникнуть во дворец. Достаточно, чтобы они поручили мне убить настоятеля. Достаточно, чтобы я не мог спать по ночам.

– Ты убивал и раньше, – пожала плечами девушка.

– Я никогда не был марионеткой, – сухо бросил некромант.

– Мы все идем на жертвы, – раздраженно откликнулась Элли. – Я бы не отказалась от мяса.

Корвин тяжело посмотрел на нее, молча протягивая сумку. Девушка тут же принялась ее потрошить и со стоном наслаждения впилась в холодную куриную ногу. Некромант покачал головой и погрузился в изучение текстов.

– Это точный перевод? – спустя десяток минут он нарушил молчание.

– Примерный, – с набитым ртом ответила девушка. – В моем мире латынь – мертвый язык. И нам еще повезло, что он мне нравился, я не училась спустя рукава и вообще – у меня скрытый талант к изучению языков. Не пора ли объяснить, как это нам поможет найти Странника?

– Никак, – Корвин смял листы и швырнул их в огонь. Элли подавилась и закашлялась, возмущенно глядя на мужчину.

– Какого черта, некромант…

– Если ты выплюнешь эту кость, я, наконец, смогу тебя поцеловать, – мужчина смотрел, как листы бумаги съеживаются, пожираемые огнем.

– Что? – опешила девушка.

Корвин вздохнул, протянул руку и забрал лишь наполовину обглоданный хрящ; не глядя швырнул его в огонь и притянул к себе Элли, зарываясь лицом в ее отросшие волосы, вдыхая уже почти забытый запах. Девушка неловко обняла некроманта и погладила по плечам; Корвин редко проявлял сентиментальность, и она не знала, как себя вести.

– Завтра мы вернемся в Фестверд, – тихо прошептал он, – а через четыре дня все закончится – ладья совершит круг.

– Но ты сжег… – Элли устало закрыла глаза. – Как мы его призовем?

– Он будет там. Теперь я уверен, – Корвин отстранился и взял ее лицо в ладони, – через четыре дня, Элли, через четыре дня.

– И ведь мы не будем просто сидеть и ждать, верно? Понадобится сделать еще кучу всяких мелочей… Четыре дня – это на самом деле очень мало, ведь правда?

– Да, – Корвин улыбнулся, – но все это может подождать до завтра.

– На Дороге нет рассвета, нет завтра или вчера. Ты сам говорил это, – усмехнулась Элли, подбираясь к ремню мужчины.

– Пока мы здесь – есть. И…

– И ты не представляешь, как я соскучилась по вину, – девушка выхватила его фляжку и, запрокинув голову, жадно принялась пить. Корвин нервно облизнул губы, не отрывая взгляда от ее лица. Элли виновато отложила пустую емкость и счастливо улыбнулась. – Если бы в этом чертовом городе было спиртное… но эти дикари даже настоек не изготавливают.

– Как, говоришь, звали твоего воображаемого друга? – некромант привлек ее к себе, прижимая к груди и поглаживая по макушке.

– Джон Дориан. Он был назойлив, появлялся под вечер и пускался в пространные рассуждения. Он вообще любил сопровождать все свои действия нелепыми пояснениями, – охотно ответила девушка. – И в какой-то момент я по-настоящему поверила, что он настоящий. Ну знаешь, когда ты один семь месяцев…

– Десять.

– Когда ты один десять с половиной месяцев, совершенно неважно с кем и о чем разговаривать. Главное, чтобы тебя услышали. Еще не передумал слушать?

– Нет, – покачал головой Корвин, сильнее обнимая ее.

– Ну тогда я начну с одного фирменного блюда семьи Греск. Эта ладкан, запеченный в красном перце…

========== Дорога Сна. Глава восьмая ==========

Уже ставший привычным ночной кошмар повторился и сегодня. Корвин зажмурился, прогоняя остатки сна. В нем не было четких образов, не было сюжета, не было героев; только поток силы, который пронизывал некроманта, рождая в его сознании чувства страха, утраты, боли и гнева. Иногда ему удавалось уловить образы, но едва мужчина пытался контролировать сон, как тот вновь превращался в причиняющее боль сияние, пробуждая Корвина.

Он вспотел, в затылке неприятно саднило, а во рту пересохло. Правая рука затекла, и мужчине понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, что он не один. Элли спала на его плече, прижавшись обнаженным горячим телом к его боку, чуть посапывая. Корвин рассеянно провел ладонью по ее отросшим, посветлевшим на солнце волосам. Она изменилась, но эти маленькие изменения нравились Корвину.

Он скучал. Он привык, что полтора года она всегда была рядом. А понял, что привязался, только когда остался один. Корвин невесело усмехнулся, прислушиваясь к дыханию девушки. Откровенно говоря, он не думал, что они смогут уснуть. Элли настолько истосковалась по людям, что не умолкала ни на минуту. Существовало два способа заставить ее замолчать: всучить в руки тарелку или поцеловать. Оба этих метода в равной степени были эффективным, но второй нравился некроманту определенно больше.

Осторожно выбравшись из постели, Корвин вышел на балкон, небрежно завязывая пояс халата. Устало оперся на мраморный бортик, лениво теребя молодой побег плюща. Шумная столица огромной империи никогда не спала: отряды городской стражи патрулировали улицы, большинство таверн и заведений работали до глубокой ночи, а открывались ранним утром, некоторые рынки функционировали круглые сутки. Неудивительно – три месяца столица была закрыта от остальной части страны и торговля шла особенно бурно. Вдобавок ко всему в преддверии праздника Восхождения Вечного Императора город наводнили жители провинций. Гомон и веселье редко стихали даже под утро. Карнавалы, парады, праздничные обеды у вельмож и развеселые попойки крестьян были лишь репетицией. Через четыре дня небо над До-Хорлом расцветет небесными огнями, а Император выйдет в народ. Через четыре дня Странник будет здесь.

Корвин рассеяно оторвал зеленый лист и, немного помяв, прикусил. Ему нравилось чувствовать маленькие капли сока на языке, нравилось разжевывать лист, прокусывая его; это успокаивало. За десять месяцев он привык к этому городу, к этому дому, нижние этажи которого были увиты цветами. Он выучил здешние обычаи, втерся в доверие, приобрел имя и даже некоторую популярность. Поначалу ему было сложно: в столице к людям относились лишь немногим лучше, чем в провинции. Не раз он сталкивался с открытой неприязнью и предрассудками; сжимал кулаки, стискивал зубы и продолжал работать.

Это оказалось сложнее, чем он думал вначале. Заговорщики осторожничали, спустив львиную долю отведенного Корвину времени на всевозможные проверки и проволочки. Два месяца некроманту пришлось прятаться по подвалам, ожидая, когда ему, наконец-то, придумают подходящую личину. И если бы он просто сидел…

Корвин никогда не считал себя наемником. В вековой войне против ренегатов он лишь формально принадлежал к лагерю чисторожденных, руководствуясь на поле битвы исключительно своими мстительными намерениями. Он плевал на приказы командиров, игнорировал советы друзей, пренебрегал жизнями солдат. Он ввязался в эту войну… нет, он начал эту войну под предлогом мести. Лишь спустя много лет, накануне заключения Договора, он официально присоединился к чисторожденным. Так или иначе, всю Войну некромант действовал свободно, оставляя за собой право поступать так, как считает нужным.

Здесь же все изменилось. Он был марионеткой. Неотесанной, весьма грубой, допотопной. Он был ограничен в ресурсах, ограничен в выборе, ограничен в действиях. Им командовала кучка дилетантов, и иной раз Корвин лишь с трудом сдерживался, чтобы не плюнуть на эту затею; иной раз ему казалось, что ворваться во дворец Императора с боем было бы проще.

Но он справился, приспособился, научился подавлять самого себя. Ему приказывали убить – он убивал; приказывали грабить – грабил. Приказывали пугать – он отводил душу. И через пять месяцев он стал Бохейном Бэем – вольным торговцем, который решил сменить тракт на уютный дом в столице; марионеткой, которая наконец-то могла свободно ходить по улицам, заводить знакомства и завоевывать доверие.

– Почему ты встал? – Элли подкралась незаметно, обнимая некроманта за плечи. – Что-то не так?

– Не хотел тебя будить, – Корвин приобнял ее за талию, продолжая смотреть на спящий город. – Все хорошо.

– По твоему лицу не скажешь. Ты как будто раздосадован.

– Не бери в голову.

Элли вздохнула, сильнее прижимаясь к мужчине. В одной простыне было холодно, но она предпочла мерзнуть, нежели сидеть в одиночестве. Впрочем, ночи на Дороге были холоднее.

– Четыре дня, верно? – нарушила молчание девушка.

– Верно.

– И что мы будем делать? Есть ведь еще сотни мелочей, которые нужно продумать…

Некромант тяжело вздохнул. Элли была права – у него еще много дел. У него. Он не хотел, чтобы Элли ввязывалась в эту грубую политическую игру. Было бы преступлением заставлять ее томиться в одиночестве, ожидая, когда Корвин вернется с очередного подпольного собрания. Да и некроманту не хотелось ее оставлять. Впервые за долгое время он чувствовал, что все… все именно так, как и должно быть.

– Я думаю, мы проведем это время с большей пользой, – улыбнулся мужчина. – Не против прогуляться с первыми лучами солнца?

***

К празднику столица превратилась в огромный нарядный улей. Бесконечные выступления циркачей, ярмарки и народные гулянья стали неотъемлемыми спутниками Восхождения Вечного Императора. Крестьяне облачались в свои лучшие одежды, вельможи и купцы соревновались в роскоши обедов, а торгаши подсчитывали прибыль. Впереди были месяца лета, и горожане не скупились на покупки.

Прислонившись к кованому столбу, Корвин наблюдал за пестрой толпой. Сам он постарался не выделяться, облачившись в наиболее нейтральные цвета. К сожалению, Бохейн Бэй, заядлый торговец, не мог игнорировать ярмарки. Ему приходилось слоняться по улицам, делать вид, что интересуется тканями или оружием, изображая из себя жадного и не слишком общительного человека. К счастью, теперь он смог избавиться от этой обязанности – Элли было сложно оттащить от прилавка или павильона.

Корвин лишь улыбнулся, глядя на Элли, которая без зазрения совести тратила медные монетки у прилавка со сладостями. Зеленое платье с широкими рукавами и ажурной вышивкой очень ей шло; простая, незамысловатая прическа открывала шею и лицо; широкая, счастливая улыбка не покидала ее губ и болло, всегда настороженные и неприветливые к людям, улыбались ей в ответ.

– Держи, – девушка протянула ему сладкий пирог, завернутый в промасленную бумагу. – Та старушка говорит, что он вкусный.

– Пойдем, не будем же мы есть прямо посреди площади, – он подставил руку, и Элли с хитрой улыбкой приняла ее. – Куда ты хочешь пойти?

– Я совершенно не знаю города, – она пожала плечами, – так что – на твое усмотрение.

– Надеюсь, ты любишь деревья.

– Может быть, – девушка прильнула к нему, легонько поглаживая по плечу. – Здесь очень красиво.

– Да, – кивнул Корвин. Попав в До-Хорл первый раз, он обратил внимание на высокие внешние стены, на массивные заборы, окружающие богатые дома, на крепкую каменную кладку и тяжелые двери. Красоту кованых украшений, изящество ажурных фонарей, небывалые яркие цвета настенных фресок и гармонию с природой он рассмотрел намного позже. И только теперь он мог признать, что город великолепен и прогулка по нему в равной степени не уступает бездельничеству в мягкой кровати с женщиной.

Маленькая улочка, тесно запертая между двумя заборами, выкрашенными бежевой краской, вывела их к парку. Корвину нравилось это место – небольшой кусок девственной природы, искусно чередующийся с ухоженными аллеями, огороженный маленькой символической оградой. Среди буйства зелени и цветов встречались каменные статуи; некоторые превосходно сохранились спустя много веков, а некоторых не пощадило время. Здесь были огромные львы со змеиными языками, стоящие на задних лапах и поигрывающие хвостом, были медведи, лисы, журавли; реже встречались скульптуры болло или людей – за последними следили менее усердно. Их постаменты скрылись под слоем мха, каменные тела украсились гирляндами вьющегося сорняка, и часто птицы вили гнезда на их головах или в расщелинах некогда монолитного камня.

На одной из многочисленных дорожек они встретили древнего старика в соломенной шляпе. С большим трудом Корвин уговорил Элли свернуть, соблазняя ее сочной травой и дикими цветами вдалеке. Старик был вечным садовником, добрым собеседником, но ослепленный горечью утраты любимого сына он мог говорить только о несчастьях. Некроманту не хотелось портить день: он слышал эти причитания десятки раз, и сам был свидетелем некоторых событий из его историй.

– Даже можно забыть, что мы в городе, – Элли повалилась на траву, раскинув руку и счастливо улыбаясь.

– Да, – Корвин опустился рядом, протягивая ей основательно помятый сверток; крем пропитал бумагу, и пальцы некроманта были липкими.

– Я тебе даже завидую. Ты каждый день мог бродить по этим местам, – девушка прищурилась, приподнимаясь на локте.

– Вечнозеленые поля и голубое небо очень быстро надоедают, – пожал плечами мужчина.

– Ну, может быть, – Элли отложила растаявший пирог в сторону. – Мне бы хотелось задержаться здесь чуть дольше.

Корвин отвел взгляд, с деланным вниманием рассматривая обломок постамента в нескольких метрах от них. Еще сохранилась филигранная резьба на выпуклых элементах, но сам камень покрылся плотной сетью тонких трещин. Мужчина не мог отделаться от мысли, что камень был Фествердом, а он – тем самым долотом, с помощью которого мир собирались разрушить.

– Это место сопротивляется тлену, – проследив за его взглядом, проговорила девушка, дотрагиваясь до руки некроманта. – Что–то не так?

– Все… так, – с трудом выдавил тот.

– Как думаешь, каким он будет? – Элли откусила огромный кусок пирога, перепачкавшись в креме.

– Кто?

– Странник.

– Давай не будем говорить об этом сейчас.

– Мне кажется, он очень одинок, – отмахнулась Элли. – И он должен будет нам помочь.

– Должен будет? – Корвин встал, оттряхивая штаны. – Не знаю как ты, а я не встречался с подобным ему. Сомневаюсь, что он будет нам что-то должен.

– Я десять месяцев просидела одна в заброшенном городе, – пожала плечами Элли, – а он – несколько тысяч лет. Представляешь, как он обрадуется, когда мы встретимся?

Некромант криво улыбнулся, протягивая ей руку и помогая встать с земли. Он предпочел тактично умолчать, что за десять месяцев Элли, по ее же словам, умудрилась сойти с ума несколько раз.

– У нас еще три дня, – проговорил Корвин, когда они покинули сад. – Давай не будет больше говорить о нем.

– Почему?

– Все мои мысли только о тебе, – неожиданно для себя признался мужчина. – Мне кажется, что нам нужно многое успеть наверстать.

Элли коротко кивнула, пытаясь подражать серьезности некроманта. Рука об руку они двинулись по широкой улице, мощенной голубоватым булыжником. Любопытство Элли, казалось, не могло иссякнуть: ей не приедались квадратные башни с острыми крышами и закругленными стоками, не надоедали бесконечные виллы древних аристократических родов; с одинаковым любопытством она разглядывала двухэтажные трущобы возле городских стен и ничем не примечательные дома крестьян. Пробираясь к главной ярмарке, они останавливались у каждой лавки и стола; и пока Элли разглядывала всевозможные товары, Корвин, чуть ссутулившись, стоял рядом, провожая прохожих угрюмым взглядом. Он уже жалел, что предложил девушке прогуляться. Пораженная великолепием города, Элли благополучно забыла о некроманте. Нет, она по-прежнему улыбалась только ему и для него, держала его за руку, ластилась к нему, обнимала и смеялась, но только до тех пор, пока на их пути не встречалось что-нибудь необычное. А, черт подери, в преддверии праздника До-Хорл был самым необычным местом во всем мире.

– Это ведь он? – резко остановилась Элли.

В трехстах метрах от них площадь заканчивалась невысокими зубчатыми стенами, сложенными из красного мрамора. За ними, на возвышении, стояло приземистое здание с высокой двухъярусной остроконечной крышей, колоннадой, опоясывающей весь нижний этаж, и редкими узкими окнами от пола до потолка. Широкий балкон второго этажа украсили лентами, цветами и бумажными шарами; над главной дворцовой аркой растянули узкое полотно, расшитое золотыми письменами.

– Выглядит огромным, – пробормотала девушка, прикладывая руку к глазам.

– Так и есть. За воротами аллея – площадка метров двести, и парк. Новый Император несколько изменил традициям. Он проезжает от городских ворот до дворца, великодушно озаряя крестьян своей улыбкой, но не пускает толпу в свои владения. Да и сам не рвется с ней встретиться. Для узкого круга приглашенных будет организованно вечернее представление во внутреннем дворе.

– И мы, наверное, в первых рядах?

– Нет, – покачал головой некромант. – Мы – незаметные тени, которые должны будут проникнуть во дворец.

– И нам будут мешать?

– Городская стража вкупе с Незримой гвардией, – подтвердил Корвин.

– И у тебя ведь есть план? – прищурилась Элли.

– Есть, но я бы предпочел не говорить об этом ближайшие два дня, – некромант притянул ее к себе и, не обращая внимания на протесты, поцеловал.

– Тебя послушать, так ты вообще предпочитаешь два дня отмалчиваться, – возмутилась Элли.

– И не покидать дома, – добавил Корвин.

– И не мечтай, – фыркнула девушка, целеустремленно направляясь к небольшой лавочке со свежей вывеской в виде катушки ниток.

– И не мечтаю, – пробормотал Корвин, нащупывая кошелек. Элли выразительно закатила глаза, но лишь махнула рукой на бормотание некроманта.

***

– Где ты пропадал последние дни? – высокий болло накинулся на некроманта, едва крышка люка за ним закрылась, сухо щелкнув замком.

– Был занят, – лаконично откликнулся Корвин. Во всей деятельности заговорщиков сильнее всего его раздражала неуемная любовь к тайным встречам и подвалам, в которых они проводились. И темноте, которая, по их мнению, позволяла оставаться инкогнито.

– Чем же? – сварливо спросил болло.

Корвин старался быть беспристрастным, но Ионг-Зенд, глава местной ячейки, раздражал его сильнее других. Это из-за него некроманту пришлось несколько месяцев жить подобно крысе, из-за него он чувствовал себя чьим-то слугой, из-за него испытывал отвращение к самому себе. Ионг-Зенд – глава купеческой гильдии, желанный гость во дворце, преданный слуга Императора и главный предатель.

– Не намерен отчитываться, – отмахнулся мужчина. – Я все-таки пришел, хотя у меня были занятия поинтересней. Не стоит меня раздражать. Карта, – он протянул руку.

Болло скривился, но все же зажег свечу и расстелил на столе широкое полотно. Мешанина линий, прочерченных черной тушью, меньше всего походила на план здания.

– И как, по-твоему, я должен этим пользоваться? – прошипел некромант, поднимая тяжелый взгляд на главаря.

– Императорский дворец – это не дешевая таверна, – холодно процедил болло, – достать карту очень сложно, если учесть, что она существует в единственном экземпляре у главы Незримой гвардии. Но если ты предпочитаешь плутать вслепую по тысячам комнат, – Ионг-Зенд демонстративно пожал плечами.

– Нет, не желаю.

– Тогда заткнись, смотри и слушай, – рявкнул болло, доставая из-за пазухи прозрачный лист кальки, испещренный частыми прорезями. – Мне дорого обошлась вся эта затея, и я хочу быть уверенным, что ты справишься. Вот эта отметка обозначает север. Такая же и на этом листе. Совместив их, тебе откроется карта.

– К чему эти лишние действия? – проворчал некромант, внимательно изучая план здания.

– Я же говорил: дворец Императора – это не дешевая забегаловка! – разозлился Ионг-Зенд. – Неужели не понимаешь, что само существование такой вещи подвергает жизнь правителя смертельной опасности?!

– А, ну да, ну да, – выразительно протянул Корвин. – Но могли бы перечертить на обычный пергамент. Все равно мне нет дела до ваших политических склок.

– Покои Императора находятся вот тут, на втором этаже восточного крыла. Сегодня с утра расписание патрулей гвардии изменили, и мы не успели его достать. Тебе придется действовать вслепую.

– Предсказуемо, – пожал плечами Корвин.

– Лучше всего пройти через галерею Тысячи снов – она вдалеке от тронного зала и основных мероприятий. Если верить карте, из нее можно подняться на балкон, а там – рукой подать до покоев. Разберешься с караулом, спрячешься и будешь ждать. Император, этот мальчишка, имеет привычку никого не допускать в свои комнаты. Что ж – это сыграет нам на руку. Ты убьешь его.

– Звучит гораздо проще, чем на самом деле.

– Но ты доказал свое мастерство. Едва ли найдется человек, способный на… такое, – болло сморщил плоский, словно расплющенный сильным ударом нос. – Ты доказал свою верность, хотя мы и не знаем, что тобой движет.

– Кстати об этом. Уговор был таков, что, убив Императора, я волен делать все, что захочу, пока меня не поймают или я не сбегу.

– Да, я помню, – Ионг-Зенд нахмурился. – И не буду скрывать: мне интересно, как именно Настоятель Незримой гвардии угодил в немилость к подобному тебе.

– Это тебя не касается, – отрезал Корвин.

– Я знаю, но это не запрещает мне испытывать любопытство. Впрочем, со смертью старого Императора, Незримая гвардия будет распущена – она не выполнила свой долг. Кардиналы будут изгнаны, а Настоятель предстанет перед судом за все злодеяния, что он проделывал по приказу правителя последние семь лет.

– Если, конечно, переживет эту ночь.

– Если, – кивнул болло. – Его покои находятся в непосредственной близости, вот здесь, – он очертил небольшой круг в восточном крыле замка. – Но, если верить слухам, спит Настоятель всего четыре часа в сутки, так что в его комнатах будет пусто. Казармы гвардии находятся позади дворца, и в них никогда не бывали посторонние. Тебе придется действовать самому.

– Я и не рассчитывал на вашу помощь.

– Но, тем не менее, я выполнил свою часть сделки. У тебя будет доступ во дворец и ты сможешь отомстить Настоятелю. Конечно, я бы просил оставить его в живых, но зная тебя – эта просьба не будет выполнена.

– Нет, – Корвин свернул полотно и спрятал за пазуху. – В моих планах нет его убийства. Мне нужно лишь поговорить.

– Мы заключили сделку, – на всякий случай напомнил Ионг-Зенд, – скрепили ее соглашением и заверили перед духами земли.