Текст книги "Разбитый мир (СИ)"

Автор книги: Kutner

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Эй, сестра, – слабо позвала Элли, робко свешивая ноги с койки и дотрагиваясь кончиками пальцев до ледяного скользкого пола. – Меня кто-нибудь слышит?

Девушка безуспешно пыталась найти кнопку вызова и, так и не найдя, решительно встала, ухватившись за капельницу. Название препарата на прозрачном пакете было незнакомо Элли, но он имел резкий, неприятный запах; сладковатый, тошнотворный, приторный.

Поморщившись, Элли притянула стойку с капельницей и медленно направилась к двери. Широкий светлый коридор также оказался пуст. Неловко подворачивая ступни, она шла вперед, опираясь на штатив, который, к великому ее облегчению, легко скользил по полу. Несколько поворотов, мертвых коридоров и девушка вышла в центральный холл больницы, где за стойкой регистратуры сидела медсестра.

– Слава Богу, – выдохнула Элли, подходя ближе. – Тут вечером так безлюдно, что я испугалась. Как будто попала в фильм ужасов. Ну, знаете, там где главный герой просыпается, а вокруг зомби, мутанты, ходячие мертвецы, – Элли подошла вплотную к столу и изнеможденно облокотилась на него. – Мисс?

Медсестра никак не отреагировала на речь девушки. Повернувшись к ней спиной, женщина что-то писала в медицинской карте. Несколько грузное тело, покатые плечи, тяжелые, блестящие волосы, копна которых резко контрастировала со светлой медицинской униформой – она была немолода, и Элли поежилась, представив, что пожилая испанка отчитает ее за самовольную прогулку.

– Синьора, – Элли неуверенно протянула руку и замерла, не решаясь потрепать по плечу работника больницы. Вдруг подобное обращение будет иметь тяжелые последствия? В больницах медсестры обладают едва ли не исключительной властью, и терпеть ненужную клизму или промывание желудка девушке не хотелось. – Синьора, меня привезли сегодня утром. Моя фамилия – Новак, я гражданка Польши. Диагноз интоксикация и антероградная амнезия. Я бы хотела поговорить со своим лечащим врачом. Дело в том, что я и сама будущий врач и у меня есть несколько соображений… Синьора? Вы меня слышите? Эй!

Элли решительно обогнула круговую стойку и встала перед женщиной, придав лицу напускной злости.

– Мне казалось, что все старшие медсестры должны обладать начальными знаниями английского, а мой уровень как раз на таком, – начало было девушка, но подавилось воздухом и умолкла. Темная, морщинистая кожа, красный платок, который виднелся из-под форменной шапочки, оливковые глаза – Элли знала эту женщину. Она не успела удивиться – медсестра отложила карту и посмотрела на нее. – Простите… я пойду. Обратно… в палату…

– Не надо бояться, – произнесла медсестра, протягивая руку, сплошь увешанную браслетами, мягко удерживая Элли на месте. – Что ты хотела?

– Я… знаете, я лучше пойду. Голова немного болит, а при моей болезни лучше, – девушка заискивающе улыбнулась и попятилась.

– Элли Новак, я давно ждала этой встречи. Ты задолжала мне, – женщина вышла из-за стойки и мягко приобняла девушку за талию. – Нам есть о чем поговорить.

– Я вас первый раз вижу, – твердо ответила Элли. – Я хочу увидеться с доктором.

– Первый? А, ну конечно. Но разве мое лицо не показалось тебе знакомым?

– Вы… самую малость были похожи на человека из моих снов, – с жалкой улыбкой ответила Элли. – Должно быть я мимоходом увидела вас в приемном покое и…

– Зачем ты лжешь, девочка? – женщина не смотрела на нее; ее внимание, казалось, всецело поглотил ночной пейзаж за широкими стеклянными дверьми.

– Лгу? – Элли тоже посмотрела сквозь стекло, но не увидела ничего, кроме освещенной фонарями стоянки перед больницей.

– Ты видела меня задолго до этого утра. Вспоминай, – приказала медсестра.

– Я помню, – нехотя начала Элли. – Ваше лицо… нет, это просто были вы. Вы были цыганкой, которая закатила сцену в самолете и которую позже выдворили вон.

– Грубо, девочка, очень грубо. У меня не было времени тебе что-либо объяснять.

– А что вы могли мне объяснить? Вы злились на меня за то, что я откровенно разглядывала вас в зале ожидания, – Элли вздрогнула и нахмурилась. – Это были галлюцинации, я понятия не имею, как вы об этом узнали…

– Галлюцинации? А это тогда что? – цыганка широким жестом обвела помещение вокруг и скривила губы в улыбке.

– Реальность.

– О, бедная девочка, – та лишь сокрушенно качнула головой и обернулась на большие круглые часы. – Тебе выпала непосильная ноша, для которой ты никогда не предназначалась.

– Это вы о чем? – полюбопытствовала Элли.

– О, я говорю о том, что ты видела в своих… галлюцинациях. Но все это всего лишь бред твоего воспаленного мозга, так что оставим это…

– А если на секунду представим, что не бред? Только представим, – Элли заставила успокоиться колотящиеся сердце. – Вы можете как-то это объяснить?

– Объяснить? Моя несчастная девочка, – женщина погладила Элли по щеке. – Что именно ты хочешь знать?

– В общем-то все, но вы ведь не расскажете, – невесело бросила девушка. – Почему я? Я – избранная?

– Отмеченная. На тебя не возложено никаких миссий и своими поступками ты не рушишь чужие надежды.

– Отмеченная… кем?

– Сильным духом, который подчиняется чужой воле.

– Бессмыслица какая-то, – Элли скрестила руки на груди. – Ну и для чего меня понадобилось отмечать?

– Бедняжка, такая молодая, но уже нажила себе врага, – цыганка печально вздохнула. – Проклятье, которое наслали на тебя, должно было раз и навсегда стереть тебя с лица земли. Старая магия, мощная, опасная. Заклинатель дорого заплатил за это. Моих сил не хватило, чтобы спасти тебя, и все, что я смогла сделать – лишь изменить конечную цель.

– Ну потрясающе, – Элли не смогла сдержать язвительного фырканья. – Мой мифический враг нашел в дешевом цирке зловещего мага и решил отправить меня на тот свет. Но тут появились вы – и спасли меня, отправив в другой мир. Даже если предположить, что все это правда – почему нельзя было отослать меня в более благоприятное место? – шутливо рассердилась девушка, но цыганка смерила ее таким взглядом, что Элли затихла.

– Много лет назад между нашими мирами существовала древняя связь. Мы, народ, который ты считаешь невежественным и погрязшим в детских суевериях, потомки людей, которые пришли оттуда. Мы – кочевники. У моего народа нет ни своей страны, ни своего мира. Прошло много тысяч лет прежде чем мы осели здесь, сохранив лишь сотую часть нашего былого величия.

– Слабо верится, – пробормотала девушка.

– Твое право. Ты спросила – я отвечаю; я выбрала наугад. Анемерис был первым миром, который я вспомнила и в котором бы тебе не угрожали твои завистники.

– Анемерис, – тихо произнесла Элли, словно пробуя это слово на вкус. – Но почему я? Почему, зачем вам понадобилось меня спасать? Я…

– Ты –ничтожество; настолько жалкое существо, что не можешь стать причиной гибели целого лайнера.

– О, конечно, – обиженно пробормотала девушка. – Охотно верю, что вы родились в том мире. Характерная черта – отсутствие всякого уважения.

Цыганка громко расхохоталась, обнажая желтые неровные зубы.

– Знаете, все это было действительно увлекательно и весело, но я хочу увидеть доктора, – холодно процедила Элли, когда женщина умолкла.

– Тебе назначен плазмаферез. Прямо по коридору, третья дверь, – медсестра протянула ей карту и направилась к выходу. – Суеверия… чей народ действительно болен? Кто готов признать, что он юный наркоман, отрицая саму возможность существования магии… Nu face o greşeală, fată. El va fi de aşteptare pentru tine, – автоматические двери бесшумно раскрылись, и цыганка буквально растворилась в ночи.

– Ага, непременно, – рассеяно сказал Элли, пролистывая карту, – любопытно, но почему…

Она огляделась, запоздало сообразив, что рядом никого более нет. Приемный покой растерял жалкие остатки уюта, и девушка была готова поклясться, что в помещении стало холоднее. Нарочито бодро посвистывая, Элли сделала неуверенный шаг в сторону коридора.

Цыганки, магия, другие миры – она наверняка продолжает галлюцинировать, и сейчас, вполне возможно, схлопотала остановку сердца; во всяком случае, недавняя сцена до жути напоминала кадры из фильма, где умирающий герой должен сделать выбор: остаться в мире живых или же отправиться на тот свет.

– О, да ради всех святых! – яростно прошипела она, направляясь к стеклянным дверям выхода. – Да настоящий Джо бы с меня шкуру спустил за подобную выходку. И плазмаферез при таком отравлении… да вы все с ума посходили.

Капельница словно налилась тяжестью, и Элли резким движением выдернула иглы из своего тела, почувствовав неожиданный прилив сил. Может быть ей удастся догнать загадочную женщину. Девушка успела сделать всего лишь несколько шагов по холодному, влажному асфальту, когда земля под ногами зашаталась и Элли налетела на припаркованный автомобиль скорой помощи. Фонари стремительно, один за другим гасли, и она могла поклясться, что следующая за ними непроглядная мгла разумна; девушка почти ощущала ненависть, которая была направленна именно на нее. С нечеловеческой силой рванув на себя дверцы фургона, Элли запрыгнула внутрь, лихорадочно, почти вслепую, ища то, чем можно было бы обороняться от неведомого врага. Свет в машине мигал, поднялся ужасающий ветер, который напоминал отчаянный вопль, и Элли, пытаясь подстегнуть себя, тоже принялась кричать и ругаться. Как ни странно ярость успокаивала, и девушка все же нашла скальпель, который сейчас крепко сжимала в руках. Рядом, заряженный на полную мощность, покоился дефибриллятор.

Сжавшись в комок и выставив вперед скромное оружие, Элли ожидала, когда внезапно наступившая тишина прервется атакой. Что бы это ни было – оно сейчас притаилось за дверьми фургона, выжидая, когда девушка расслабится.

– Какая предсказуемость, – успела прошипеть Элли, когда левую дверцу машины снесло прочь. – Это уже слишком.

Ее противником оказался огромный сгусток тьмы, лишь отдаленно напоминающий человеческую фигуру. Чертыхнувшись, Элли швырнула бесполезный скальпель и схватилась за ручки прибора. Существо медленно вползло в фургон, и девушка, не желая больше медлить, рванула на себя электроды, словно собиралась ударить себя током, но в последний момент она будто передумала и, не отдавая себе отчета, рванулась вперед, на подступающего врага. Хоть он и выглядел призрачным, сотканным из мглы, девушка наткнулась на что-то вполне живое и материальное. И тело это уж точно должно было проводить ток. Мстительно усмехнувшись Элли припечатала оба электрода, и в следующий миг весь мир вокруг затрясся в агонии, которая закончилась спасительным забытьем.

***

– Капитан Призрачный Джек. Извольте сударь, я крайне недоволен подготовкой ваших солдат. Этим оболтусам было приказано убить меня, но они даже не смогли сбить с меня шляпу! А раз условия пари были соблюдены – я был один против семерых – и я вышел бесспорным победителем, то «Королева Солнца» сегодня же фрахтует груз, а через неделю, вашими стараниями, Королева покинет порт и отправится к берегам Алвона…

Элли дернулась, рванулась вперед и упала на холодную землю. Все тело превратилось в один сгусток боли, и девушка жалобно заскулила, скрипнув зубами. Чьи-то сильные руки заботливо подняли ее и прислонили к валуну, укутывая в сыроватую ткань. С трудом, сквозь слезящиеся глаза, она смогла различить бледное лицо с опухшим правым веком.

– Скажи что-нибудь, – судя по тону, Корвину не понравилось ее поведение и его тревоги лишь усилились. – Ты можешь говорить?

– Ненавижу море и пиратов, – выдохнула Элли, и в следующее мгновение Корвин так крепко обнял ее, что девушка почувствовала, как протестующе скрипят ее ребра. – Эй, полегче…

Она не успела договорить – нагнувшись, некромант нашел ее губы и поцеловал. Элли даже не пыталась протестовать, лишь вяло помотала головой.

– Не льсти себе, – прохрипел Корвин спустя пару минут. – Это нужно. Я говорил, что душа подобно жидкости… так вот, часть твоей расплескалась, но кое-что я успел собрать. Так что будь добра сиди смирно, пока я возвращаю это на место.

Элли, ощущая неимоверную усталость, лишь кивнула, позволив некроманту заниматься всем, чем ему заблагорассудится. Мысленно девушка была далеко-далеко, в самых далеких уголках своей памяти, пытаясь ответить всего лишь на один вопрос: кто тот человек, который пожелал ей смерти?

========== Глава семнадцатая ==========

Густой запах сочной травы и леса убаюкивал, заставляя отбросить прочь все сомнения и тревоги. Хотелось просто лечь на землю, устланную ковром из сухих веток и листьев, закинуть руки за голову и смотреть в чистое, без единого облачка, небо; протянуть руку и сорвать толстый стебелек травы, пожевать его, словно в раздумьях, чувствуя на губах привкус живого сока. Лежать и слушать пение ветра, шепот земли, тихое стрекотание насекомых – раствориться, слиться с природой, почувствовать себя ее частью.

Корвин протянул руку и сорвал стебелек; небрежно повертел в руках и выкинул прочь. Ренегаты лишили его даже такой, более чем скромной возможности, засеяв поля неизвестными растениями. Некромант устало вздохнул и все-таки закусил травинку; сок оказался горьким и вязким. Совсем не тот вкус, который бы располагал к миролюбивому созерцанию окрестностей. Скорее наоборот – хотелось поджечь все это поле, а заодно и ненавистный город, который остался далеко позади. Карабкаясь по отвесной скале подземного грота, под самый потолок, где угадывался темный лаз, из которого тянуло холодным воздухом, Корвин мечтал о той секунде, когда выберется на поверхность; выберется, посмотрит в чистое небо, раскинет руки и упадет на землю; и никто не сможет помешать его здоровому сну, пока некромант сам этого не позволит.

Увы, реальность оказалась неподвластна желаниям чисторожденного, и выбравшись из нижнего грота в верхнюю пещеру, а оттуда – наружу, путники были вынуждены лишь ускорить шаг, ибо город, хоть и оказался на горизонте, вовсе не скрылся из виду. Из подземелья они выбрались на рассвете, а первый привал, с негласного согласия, сделали лишь после захода солнца. Девчонка, полуживая и разбитая, почти сразу же забылась тревожным, беспокойным сном; немного помедлив, Корвин последовал ее примеру, но так и не смог уснуть. Лежа на холодной земле, он как никогда ранее ощущал всю тяжесть их положения.

Он лишился своих пожитков, которые бы пригодились в их путешествии, лишился денег и своего любимого плаща, лишился глаза и определенной доли душевного спокойствия. Отсутствие денег и вещей расстраивало мужчину в наименьшей степени – при первой же возможности некромант намеревался позаимствовать немного в счет моральной компенсации у ренегатов или же кого-нибудь еще; как именно вернуть себе утраченный глаз, некромант не знал, но пока прекрасно обходился и одним. А вот спокойствие…

Всю вековую Войну Корвин вел себя, как порядочный засранец. Не без его участия рушились города и убивались мирные жители, совершались опасные жертвоприношения и предательства. Годы войны сделали ему имя и репутацию, при которой некромант остался и по сей день – Корвин, наследник порожденных кошмаров. О, неспроста ему дали столь высокий титул.

Как и любая иная профессия, некромантия требовала длительного теоретического и практического изучения. Древняя, покрытая налетом ветхости и ужаса область знаний манила Корвина с самого его рождения. В семь лет, окольными путями пробравшись в фамильную библиотеку отца, юнец стянул с нижней полки потертую книжонку в дряхлом переплете. В ту пору некроманты «вымерли», а их сила, знания и магия хоть и оставались объектом зависти и восхищения, значительно померкли и были забыты, переродившись в легенды и сказки. Так что старая книжечка, в которой без всякой утайки рассказывалось обо всех прелестях некромантии, весьма свободно лежала на полке, где о ней никто и не помнил. Вслед за книгой последовали фундаментальные труды, и уже в десять лет голубоглазый мальчишка во время ужина заявил, что станет самым могущественным некромантом из всех, которых только знал этот мир. Семейный круг лишь посмеялся над столь тщеславными заверениями, а Корвин, не встретив никаких препятствий для своего увлечения, на полных правах завладел фамильной библиотекой. Дни, недели, месяцы – мальчишка не отказывался от своей затеи, хотя и узнал не самую лицеприятную часть области, которой решил посвятить свое время. Возможно, не случись бы трагичных событий с его матерью, Корвин бы отказался от самой идеи будучи живым посетить ту сторону.

Если бы кто-нибудь спросил Корвина, каково это – впервые оказаться перед вратами – он бы ответил, что больше всего это похоже на то, что ты разбил любимую чашку отца и лично должен сообщить ему об этом. Иными словами – чертовски страшно; дрожат колени, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, все тело покрывается испариной, но пути назад нет. Много усилий уходит на то, чтобы голос звучал властно и громко; но он все равно срывается, в нем слышатся мальчишеские слезы. В книгах, которые читал Корвин, никто не описывал состояние некроманта, когда тот стоял лицом к лицу со своим первым покойником. С самым дорогим человеком, который только мог быть на земле. В случае Корвина, это была его мать.

Как и любая профессия, некромантия имеет свои издержки – с ее помощью нельзя было ни создавать, ни воскрешать. Сказки о всемогуществе на проверку оказались лишь сказками. Подтвердилось лишь одно – неимоверно высокая плата: смерть близкого и гибель части своей души.

Первые годы войны принесли Корвину славу безжалостного убийцы. Его ненавидели и враги, и союзники; он – некромант, чье преступление против всех законов добродетели вызывало страх и ненависть. Его боялись – кто знал, что творится в голове у юнца, который убил собственную родительницу? На Войне, в атмосфере страха и вседозволенности, Корвин совершенствовался в своем искусстве убивать. И пусть он будет проклят, если не разнообразил это занятие, придумав несколько сотен пыток. Но любимой и безотказной на протяжении веков оставалась лишь одна – кошмары. Корвин мастерски насылал их, заставляя пленников отвечать на все вопросы; ужасающие видения поражали воинов в самый разгар битвы, превращая поле брани в бойню, где уже не было «своих» и «чужих».

Но Война закончилась, и, заглянув в себя, Корвин с отвращением узнал, почему некромантов называют живыми мертвецами. Десятилетие войны искалечило его душу так, что сам мужчина не мог с уверенностью сказать «а осталось ли хоть что-то от меня самого? Моего, не их ».

Он попытался исправиться: сменил окружение, выучился манерам, научился управлять и убивать с помощью посредников; он учился чувствовать тепло солнечного дня, чувствовать вкус пищи, учился вновь получать удовольствие от общения, книг, выпивки и женщин. Словом, Корвин заново учился быть человеком.

И, как полагал мужчина, ему это удалось, пока ренегаты не нанесли последний и самый сокрушительный удар. Умом Корвин понимал, что рано или поздно его сестра, имеющая чрезвычайно странные взгляды на мир, пойдет своей дорогой. Они оставались родственниками лишь формально: девочке было совсем мало лет, когда некромант покинул родительский дом, и по возвращению его встретила уже взрослая девушка. Красивая, властная, всецело разделяющая его увлечения и занятия, Эйндвинд надолго оставалась единственной в его сердце. И Корвин любил ее: как друга, как сестру, как женщину.

Он никогда не считал себя злым, но брезгливо отталкивая ногой обезглавленное тело, Корвин чувствовал, что если и есть состояние абсолютного зла, то в этот день он приблизился к нему на один шаг. И это стало последней каплей. Он покинул войну, покинул переполненные залы аристократов; много лет он скитался по свету, чтобы под конец вернуться в свой дом, который порядком обветшал. Покой, увлечение, которое стало его проклятьем, выпивка, иногда дорогие, но чаще всего дешевые шлюхи – такой была жизнь некроманта, который ушел в добровольную отставку. Жизнь живой, но забытой всеми легенды. И так было, пока в грязную комнату борделя не вошла Элли.

В очередной раз скрипнув зубами, Корвин подавился прыснувшим соком и закашлялся. Горький привкус медленно расползался по глотке, подбираясь к небу. Вкус был до того отвратный, что некромант залпом опустошил флягу, желая быстрее избавиться от него.

Светало. Небо алело, потянуло рассветным холодом. Отплевываясь, некромант встал с земли и сделал несколько шагов, разминая уставшие ноги. Поднес пустую флягу к губам, запоздало сообразив, что у них больше нет воды. Ничего, он выбирался из передряг похуже. Когда был один.

Корвин поджал губы, наблюдая за спящей девчонкой. Ослабшая, тонкая, словно выцветшая, но отдающая болезненной серостью – девочка определенно выглядела лучше, чем сутки назад. Некромант чуть нагнулся, внимательно всматриваясь в чуть зеленоватую кожу пестрящую синяками и ссадинами – вероятно шрамы никогда уже не исчезнут, но, возможно, станут настолько незаметными, что об их существовании будут помнить лишь двое. Элли всхрапнула и перевернулась набок, пытаясь закутаться в свою просторную, изодранную рубашку.

Некромант некоторое время наблюдал за спящей, а потом решительно пошел прочь, тихо насвистывая под нос древний, как сам мир, походный марш.

***

– Отдает… гнилью, – честно призналась Элли, с опаской поднося ко рту кусок мяса. – Ты выкопал этого кролика из могилы?

– В твоем мире зайцы копают себе ямы? Твой дом мне бы понравился, – благодушно хохотнул некромант, вгрызаясь в жесткое мясо и с аппетитом пережевывая.

– Или подобрал его сгнившую тушку где-то под деревом? – Элли все-таки решилась и с опаской отщипнула кусочек.

Корвин обиженно фыркнул и с удвоенным энтузиазмом принялся обгладывать кость. Формально девчонка была более чем права: увлекшись не самыми приятными воспоминаниями, Корвин отыгрался на ушастом создании, лишь в самый последний момент сообразив, что животное могло сгодиться в пищу. Брезгливо подняв за длинные уши тушку, которая уже успела основательно подгнить со спины, некромант с великой практичностью рассудил, что в их положении привередничать не стоит.

– Ты можешь не есть, и тогда мне достанется больше, – он пожал плечами, бросая косточку в кострище и делая изрядный глоток холодной воды. Признаваться, что вкус у неестественно прогнившего мяса был не самым приятным, некромант не собирался.

– Ты и так съел все сухари, – Элли все-таки откусила кусок и, зажмурившись, проглотила. – Такое ощущение, что этот кролик большую часть жизни провел на болоте. В болоте, где ты и выловил его труп. От воды тоже пахнет гнилью, – неожиданно добавила она и молча принялась обгладывать лопатку.

Корвин принюхался, но вода не имела запаха, и за это он был готов ручаться. Порывшись в мешке, некромант извлек последний сухарь и торопливо, прежде чем Элли успела что-то сказать, закинул его в рот и громко захрустел.

– Искренне радуюсь, что мне не вырвали зубы, – пробормотал Корвин, стряхивая крошки с рубашки.

Элли хотела было что-то сказать, но передумала и только бросила на мужчину презрительный негодующий взгляд. И без того все утро земля под ее ногами то и дело норовила уплыть прочь, а горизонт вытягивался в изогнутую линию; несколько раз Элли все же вырвало, и девушка совсем не была уверена, что в своем нынешнем состоянии может адекватно воспринимать вкусовые качества какой-либо еды.

– И каков план? – она все же отложила кусок в сторону.

– В пятндцати милях находится город. Поселение большое, но нас не будут там искать – Некрополь находится значительно южнее, и ренегатам и в голову не придет, что мы будем делать такой большой крюк. Впрочем, от этих выродков можно ожидать чего угодно.

– А что дальше?

– Дальше? Разживемся припасами и отправимся в Некрополь. Как видишь, планы все-таки не слишком изменились.

– А дальше? – Элли закусила губу и сжала кулаки. – Твой план изначально был не идеален, но тогда я не могла просто взять и спросить… но сейчас…

– Что изменилось? – миролюбиво поинтересовался некромант, вытирая засохшую кровь с меча пучком травы.

– Как ты собираешься выбираться отсюда? – выпалила девушка.

– Выбираться? Сказал же – пойдем в город, добудем еды и отправимся в Некрополь. На твоем месте я бы волновался о путешествии до Некрополя, а не о побеге…

– Как ты будешь отсюда выбираться? С этой стороны Провала.

– А, ты об этом, – поскучнел некромант. – Не думаю, что тебя должно это волновать. К тому моменту, как передо мной встанет эта проблема, ты уже будешь в своем мире.

– Я не понимаю, – Элли встала на ноги, вскидывая почти пустой мешок за спину. – Это ведь билет в один конец. Когда у тебя был отряд, ты еще мог на что-то рассчитывать. Но сейчас…

– Я уже говорил тебе не обольщаться, – резким движением Корвин отобрал их скромные пожитки и закинул себе на плечо. – Я затеял это все вовсе не для того, чтобы вернуть тебя домой. Ты – мелкое дополнение к этому путешествию. Интересная загадка, которая, впрочем, уже порядком мне наскучила.

– О да брось, – Элли скрестила руки на груди. – Ты собирался здесь сдохнуть? Должен же у тебя быть хоть какой-то запасной план.

– Поверь, я не планировал сдохнуть в этом зловонном рассаднике, – некромант обернулся, изучающе оглядывая Элли с головы до ног холодным, колючим взглядом. – По крайней мере, я предпочитаю называть это «геройской смертью в тылу врага». А теперь пошевеливайся – мне не терпится свести счеты с жизнью, – некромант уверенно зашагал вниз по склону.

Элли хотела было что-то сказать, но, уловив в голосе некроманта смех, послушно побрела следом, сорвав травинку и беззаботно покусывая стебелек, наслаждаясь терпким соком.

***

Поселение – деревня домов на двести – встретило их шумной ярмаркой. Племенные животные, разномастные хозяйственные товары, оружие и еда – от такого разнообразия у Элли перехватило дух, и она старалась идти медленнее, благо ее спутник тоже приглядывался к выставленному добру. Она с трудом заставила себя отвернуться прочь от стола, на котором были разложены миниатюрные камеи, и поискала глазами некроманта. Тот нашелся в соседнем ряду – с видом доморощенного знатока оценивал кинжал с посеребренной рукояткой. Девушка не смогла сдержать улыбку, когда некромант, нарочно как попало размахивая лезвием, оцарапался и, чертыхнувшись, уронил оружие под прилавок. Рассыпаясь в извинениях, мужчина вернул товар и поспешил отойти.

– Потерял хватку? – с язвительной усмешкой спросила Элли, поедая жадным взглядом стол с горой румяных пирожков.

– Если бы, – некромант тяжело вздохнул и протянул торговке медяк. Последовал долгий спор, но, в конце концов, не без помощи ужимок и угроз, Элли получила вожделенную сдобу.

Пирожок показался ей столь миниатюрным, что она не успела опомниться, как в руках не осталось и крошки. Корвин вновь тяжело вздохнул:

– И почему я решил тебя послушать? Надо бы разогнать весь этот цирк…

– Тогда ренегаты узнают, где мы, – ловко отбилась девушка, целеустремленно двигаясь к прилавку с одеждой. – Ты только глянь…

– Тряпками не наешься, – прошипел мужчина, с деланным интересом осматривая вышитый корсет. – Нам нужны деньги. Имей в виду – если к вечеру не достанем хотя бы пару серебрушек, я сдам тебя в бордель.

– Ты думаешь в таком месте он есть? – скривилась Элли. – К тому же у меня уже есть печальный опыт…

– О, этот опыт тебе понравится еще меньше, – Корвин хлопнул ее по плечу, и девушка нехотя пошла вперед.

На время ярмарки, которая проходила каждые три месяца, Новый Схрон и площадь перед его воротами превращался в огромный улей разношерстного народца. Здесь были болло, кварги, тролли, люди и множество других рас, названий которых Элли не знала. Один раз ей пришлось буквально повиснуть на некроманте, который пытался добраться до женщины в потертом балахоне и с грязным венком в волосах. Гримаса ненависти на лице Корвина не оставляла никаких поводов для сомнения, что некромант не собирается здороваться и пожимать руку. Огромным усилием девушка повалила некроманта в дорожную пыль и между ними завязалась короткая потасовка, по окончанию которой Элли могла похвастаться огромной шишкой на лбу, а некромант – расцарапанной шеей и рукой; толпа зевак, которая наблюдала за дракой, расстроенно начала редеть, сердито ворча на бродяг. Изрядно извалявшись в пыли, Корвин и Элли больше всего смахивали на бедняков; и если костюм Корвина хоть немного сохранил былое качество и красоту, то Элли, мельком увидев себя в зеркале, готова была сорвать тряпки и идти нагой. Один купец, который продал множество пряников зевакам, поощрил дуэт бродяг серебряной монетой, и настроение Корвина значительно улучшилось.

Пока Элли горевала, украдкой разглядывая свой новый образ в зеркале, некромант оживленно болтал с продавцом; закончив, Корвин прихватил с прилавка два пряника и, весело насвистывая, протянул один девушке.

– Хорошая новость – бордель в этом месте все же есть, – он наблюдал, как девушка вгрызается в хлеб, – а плохая… плохая заключается в том, что тебя туда не возьмут.

– Ты ведь пошутил? – угрюмо бросила девушка.

– Считай, что пошутил, – кивнул некромант, разглядывая свой пряник и подбрасывая его на ладони. – Пока ты тут плачешь над своими поломанными ногтями, я придумал, как нам достать денег и на еду, и на выпивку, и на комнату с бадьей горячей воды.

– И? – Элли стряхнула крошки с рубашки.

– Кулачные бои. Этому парню очень понравилось, как я избивал тебя; он даже сказал, что это было профессионально, – фыркнул Корвин. – Так вот, наш поклонник считает, что у меня есть все шансы продержаться пару боев и заработать как минимум один золотой.

– Очень профессионально, – Элли дотронулась до шишки и нахмурилась. – Ты не в том состоянии, чтобы драться.

– Это почему же? – Некромант расправил плечи.

– У тебя два дня назад вырвали глаз, – холодно процедила девушка. – Подобраться к тебе с правой стороны проще простого.

– Значит, буду осторожней.

– А еще твоими противниками не будут слабые голодающие женщины.

– Это точно, – Корвин, недовольно поджимая губы, протянул ей свой пряник и пошел по проходу. Элли, не веря своему счастью, торопливо съела половину, а оставшуюся часть долго вертела в руке, прежде чем некромант отказался ее есть.

Ярмарка изобиловала не только товарами, но и всевозможными развлечениями: кулачные бои, стрельбища, шутливые и вполне серьезные поединки на боевом оружии, выступления бродячих артистов и великое множество народных развлечений. Мимо одного такого Элли не смогла пройти: высокий столб, на самой вершине которого стояла большая корзина с едой. Любой желающий мог попробовать взобраться по гладкому, облитому маслом стволу и сорвать неплохой куш. Девушка под оглушительный хохот толпы пыталась удержаться на скользком дереве, но в конечном итоге оказалась в пыли, перепачкав и без того грязную одежду. Толпа в должной мере отблагодарила ее за минуты смеха, наполнив ладони горсткой медяков. Дрожащими от усталость руками, Элли пересчитала грязные монетки и с торжеством посмотрела на некроманта – ровно одна серебрушка.