Текст книги "Непревзойденная Скиталица Кью: Последняя Заря (СИ)"

Автор книги: Кимера Эрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

– Апчхи, – слабо ответил Ти Фей, после чего я почувствовала его ледяные пальцы на своих руках. – Кью…

Я потянулась ближе к нему, но моя голова неожиданно перевесила, и я уткнулась лицом в его ледяной живот. Так, я лежала на возвышенности. А теперь лежу в сугробе. Миленько.

Пусть и нехотя, но мои глаза все же привыкали к свету. Я разомкнула веки и огляделась – вокруг меня до самого горизонта простирался только снег, снег и снег, а позади тянулись к небесам серые горы. Наверняка за нашим попаданием сюда стоит увлекательная история, да вот только мне даже предполагать не хочется, что вчера было.

Т

и Фей опять чихнул, и я постаралась приподнять его из сугроба.

– Дурак! Я серьезно, ты можешь умереть!

– Я з-з-з-знаю, – ответил он, заикаясь от холода. – Я н-н-н-н-н-н….

– Разве ты не можешь что-нибудь наколдовать на себя, чтобы согреться?

Ти Фей взглянул на меня с таким видом, будто забыл, что он колдун, и поднял трясущиеся руки над головой. Волна тепла окружила его хилое тело, и колючий снег, в котором он лежал, растекся холодным озером. Я схватила Ти Фея за руки и подняла, чтобы он не валялся в воде, а тот взамен положил руки на мои плечи и согрел и мое тело. Вечернее платье высохло, но все равно было в таком состоянии, в котором его нельзя было бы вернуть в прокат. Черт подери.

Хотя нет, я совершенно не о том ругаюсь, о чем нужно. Черт с ним, с платьем, оплачу как-нибудь, стрельну у Эди до получки. Но, богиня! Как же меня угораздило, босую, без плаща и без куртки, оказаться в заснеженных горах?

– Ти Фей, ты помнишь, что вчера было? – с надеждой спросил я. Ти Фей плясал на месте, пытаясь отогреться, ведь мороз стоял такой, что тело замерзало мгновенно, а тратить много сил на магию он не мог – после вчерашнего его жизненная энергия явно была не на самом высоком уровне.

– Не помню! Ну, то есть, только частично помню. Помню, как мы пришли в корчму, а там была толпа, и как среди этой толпы оказался тот парень, что просил тебя убить тролля, пугающего его дочь.

Я напрягла мозг, но ничего не вспомнилось. Ти Фей помог мне:

– Мужик – косая сажень в плечах, с розовой диадемой на голове и перышками.

– А-а, помню! И что он?

Ти Фей задумался.

– Да… Да ничего. Мне не он наливал.

– А мне?

– А ты с горла пила…

Я гоготнула. Очень на меня похоже.

– Потом мне стало так весело, помню, мы разговаривали о политике и литературе… Потом были танцы, и ты танцевала на столе…

Тоже вполне на меня похоже. И объясняет, почему я босая. Не вставать же на стол в обуви, в самом-то деле.

– Вот так. А потом, кажется, меня кто-то поднял высоко и кружил…

– Да, тебя посадили на плечо. Я, наверное, за тебя испугалась, поэтому запомнила.

– Спасибо. А потом кто-то сказал: «Ти Фей, я сейчас замучу коктейль, ты закачаешься», и вот я здесь… По-моему, мы на этой вечеринке изобрели машину времени!

– Ты очень бодро скачешь, кстати, для путешественника во времени. Хорошо быть молодым, да?

Ти Фей засмеялся, чихнул и снова ударил тепловой волной. Я предупредила его, что если он упадет в обморок, то я закопаю его в сугроб и оставлю зимовать. Ти Фей, кажется, не поверил мне, и я даже не знала, обидеться мне или обрадоваться. С одной стороны, меня абсолютно перестали воспринимать всерьез! Но с другой, я рада, что мой друг меня больше не боится.

Снег схлынул от теплой магии Ти Фея, и мы увидели, что нас трое. Кто-то грязный, растрепанный, лежал неподалеку носом в землю, и не двигался. Мы испугались было, что это труп, но тут труп так храпанул, что не осталось никаких сомнений в его добром здравии. Так молодецки могут храпеть только очень здоровые люди.

– Эй, ты, – крикнула я, – поднимайся!

– Кью, может, не будем его будить? – спросил Ти Фей, прячась за мою спину. – Вдруг это из-за него мы оказались тут?

– Не трусь! Даже если и из-за него – легче будет понять, что произошло. Эй, поднимайся, милейший! Эй!

Я подошла к лежавшему на животе человеку и осторожно потрогала его пальцами ноги. Человек издал непрятный булькающий звук и поднял голову. Я испуганно вскрикнула.

– Черт, я все-таки перепила! У меня галлюцинации! Мне Мака Дее мерещится!

Ти Фей наклонился к Мака с задумчивым лицом.

– Да нет, это правда он. Он пришел где-то в тот момент, когда ты на столе отплясывать стала. Кажется, он хотел с тобой поговорить, но ты пообещала, что сядешь ему на шею и сломаешь хребет, а в качестве доказательства спрыгнула на табуретку и разломала ее в щепки. Мне еще попало кусочком ножки по щеке.

– Во-от как. Эй, ты, ты речь эльфийскую понимаешь еще вообще? Ну и рожа у тебя, распухла так… тебе бы подкраситься, Мака.

– У-у, – простонал он, – Кью…

– Не придуривайся, не придуривайся. Храп твой полностью выдал то, что ты здоров, как бык. Но почему ты здесь лежишь такой хорошенький?

– А, ну, ясно, почему, – Ти Фей как-то странно улыбнулся. – Ты ему сказала, что согласишься поговорить, если он тебя перепьет.

Я уронила челюсть.

– И он согласился?

Со стороны Мака Дее донеслось что-то неразборчивое, но похожее, но «я же не знал», сказанное через большое усилие. Я скрестила руки на груди:

– Но ты же не идиот! Хотя… Я вешу раза в два больше тебя. Разве не очевидно, что я и выпить могу больше?

Мака Дее жалобно вздохнул и страдальчески возвел глаза к небу. Я посадила его на каменное плато, на котором спала, и отряхнула грязь с его плеч.

– Ну что, давай поговорим!

– Кью, ты уверена, что сейчас подходящее время? – осторожно спросил Ти Фей, едва ощутимо касаясь пальцами моего локтя. – Кажется, еще чуть-чуть, и мы тут замерзнем на смерть!

– К слову, спасибо, что напомнил. Как мы оказались в горах, да еще в таком виде? Случилось что-то экстраординарное, верно?

– Апчхи, – сказал Мака, зябко растирая плечи руками. – Ты пошла убивать тролля.

– Того самого, который убивает детей?

– Не знаю! Ты просто вдруг спрыгнула со стола и заявила, что идешь его убивать. Глубокоуважаемый Господин Ти пошел за тобой, а я… А я не знаю, зачем тоже поперся…

Я удивленно взглянула на Глубокоуважаемого Господина Ти, но увидела только своего бойкого дружка Ти Фея, правда, с крайне довольной физиономией. Глубокоуважаемый, значит. Интересно.

– Точно! – воскликнул Глубокоуважаемый, хлопнув себя кулаком по ладони. – Я вспомнил! Этот огромный вампир в диадеме все жаловался, что не спит уже который месяц из-за своей дочери. И ты вызвалась ему помочь!

– Что, бесплатно? – разочарованно потянула я.

– Ну, не совсем. Он пообещал, что если тролль перестанет им докучать, то он подбросит нас до Струт‘гада.

– А! Я тоже это помню! – оживился Мака. – Но, если честно, когда он сказал, что «прокатит тебя на своем большом драконе», я подумал, что это не совсем буквально…

Я посмотрела на Ти Фея, и тот любезно вмазал ему пощечину за меня. А я добавила:

– Извращенец! Вот сейчас как бросим тебя здесь, чтобы ты замерз, пока доберешься до города!

– Ну, знаешь ли! Я тоже маг, – надулся Мака. – И могу прочитать заклинание телепортации.

– Кому ты гонишь, – усмехнулся Ти Фей, – только монах обладает достаточным уровнем концентрации, чтобы применять такие заклинания. Для этого нужно медитировать долгие часы, разбираться в себе…

Я задумалась:

– Не помню ни раза, чтобы ты медитировал, Ти Фей.

– Не правда, я часто это делаю. А еще я каждое утро молюсь. Просто я не объявляю на всю округу: «Ти Фей идет молиться!». А сажусь и делаю это. Нас, помимо всего прочего, учат еще и тому, что молитва и медитация – это интимные процессы, вроде похода в туалет, и должны интимными оставаться. А Мака со своим обывательским взглядом на магию может максимум что собственное личико подлатать!

– Пожалуйста, не могли бы вы не недооценивать меня, Глубокоуважаемый Господин Ти? – вежливо попросил Мака. – Я знаю, ваш отец…

– Не будем об этом, – отрезал Ти Фей. А я подняла голову, уставилась в белое холодное небо, и почувствовала, как у меня засосало под ложечкой. Мои ушки улавливали легкую вибрацию, шедшую от самых гор, и, увы, я знала, что это значит.

– Попрошу вас не забывать, что я – посол, и прошел кое-какое обучение магии. Я точно смогу справиться с дорогой до ближайшей деревни, а уж там…

Я отвела взор от небес и уставилась на Мака, дрожащего, бледного, промокшего до нитки. Сердце защемило от тени былой любви, но мозг был уже совершенно беспристрастен.

– А справиться с Рух ты сможешь? – спросила я спокойно.

– Справиться с чем? – не понял Мака Дее. Ти Фей, кажется, тоже ничего не понимал, но прочел напряжение в моем лице и благоразумно спрятался за моей спиной. Надо сказать, что за время нашего путешествия он чертовски поумнел.

Возможно, я тоже.

Я указала пальцем в небо, и Мака покорно поднял голову. По белому небосводу быстро пролетало серое грозовое облако, висевшее так низко, что, казалось, достаточно было подпрыгнуть, чтобы дотянуться до него. Налетел холодный ветер и бросил нам в лица колючие снежинки.

– Ну, – сказал Мака, закрываясь руками, – снег собирается.

– Дурак, – сказала я справедливо, прикрывая Ти Фея краем своей пышной юбки, – это не туча.

Мака взглянул на меня с подозрением, но туча тут же доказала, что она вовсе не то, чем кажется, оглушительно заорав.

От этого крика затряслись горы, вздрогнул воздух, кажется, подкосилось даже само небо, и Ти Фей схватился за меня, боясь потерять равновесие, а часть плато, на котором сидел Мака, раскололась надвое, и он провалился бы, если бы я не успела схватить его за руку и вытащить. Мака трясся, испуганно озираясь, а я держала его одной рукой, Ти Фея – другой, и молилась Богине, чтобы с гор не сошла лавина.

Богиня была в плохом настроении.

Пару мгновений я оценивала ситуацию. У меня в руках два человека средней степени паршивости. Надо мной кружит огромная птица Рух, а я знаю, что она покидает свое гнездо только для поиска еды. И еще знаю, что ест она преимущественно людей. А с гор на нас идет огромный снежный поток.

Наилучшим вариантом было бы бросить Мака в клюв Рух, и убежать, пока птица будет им закусывать… Но я почему-то не могу так поступить. Он, конечно, урод и козел, но все равно… в некоторой степени… человек.

Кроме того, я так давно не развлекалась по-настоящему!

– Парни, – сказала я, отпустив их и нагнувшись, чтобы оборвать подол юбки. – Спорим на сотню монет, что я вытащу нас из этой передряги?

Мака прижался к моей спине и дрожащим голосом произнес, морщась от ветра, создаваемого Рух:

– Если ты спасешь мне жизнь, я отдам тебе все свои деньги!

– Ти Фей в свидетелях! – хохотнула я, подмигивая Мака. – Эй, воробей-переросток!

Я замахнулась и швырнула обрывок подола в небеса. Рух, заметив яркий движущийся объект, опять крикнула, повалив моих спутников на землю, и нагнула голову к тряпке. Это-то мне и было нужно.

Я прыгнула на расколотое плато, оттолкнулась от него ногами, раскинула руки, жадно глотая ртом бьющий в лицо ледяной воздух, и упала на клюв дьявольской пташки. Рух так не ожидала этого, что дала мне секунду форы, и я легко вскарабкалась по скользкому клюву на ее голову, встала на ноги, и бросилась бежать по птичьей шее. Рух пришла в себя и принялась трясти башкой, бить крыльями и кричать, но было уже поздно. Я уже была на ее спине.

Я слышала, как Ти Фей кричит, чтобы я была осторожна, и на мгновение пернатое тело ушло из-под моих ног, меня бросило в сторону, и я камнем врезалась в гигантское крыло, словно мешок, но и это вполне входило в мои планы. Рух кричала и билась, лавина уже наступала нам на пятки, а я впилась пальцами в одно из огромных перьев, повисла на нем, и скоро почувствовала, что падаю. Под моим весом мягкое перо выпало из крыла, закружилось вместе со мной, подхваченное ветром, и мне пришлось навалиться всем телом на его стержень, чтобы направить в правильную сторону, хотя это означало, что я упаду головой вниз. На языке был вкус крови, но в крови кипел адреналин, и я не замечала этого.

– Все на бо-орт! Миленькие бесплатно, Маки за все свои деньги! – крикнула я, падая в снег недалеко от парней, немедленно вскакивая, хватая их за руки и затягивая на мягкое, широкое перышко. Ти Фей прижался ко мне, полностью доверяя, но Мака поколебался, видимо, сомневаясь в моей идее. Я сграбастала его руку, затянула на перо и оттолкнулась ногой.

– Юху-у!

Езда была, мягко говоря, с ветерком. За нами неслась, ревя, лавина, а сверху парила рух, периодически пытаясь поймать кого-нибудь из нас клювом. Я правила ногами, держала мужчин за поясы, а когда голова птицы оказывалась слишком близко, била ее кулаком в желтый птичий глаз. Ти Фей жался ко мне и хохотал, купаясь в эйфории, Мака был на грани обморока.

Перо налетело на небольшой каменный выступ, и мы воспарили в воздух. Я испугалась, что сейчас упущу либо свой самодельный сноуборд, либо своих спутников, но Ти Фей догадался нагнуться и схватиться за перо сам. Мы закружились в воздухе, нашу кожу рвал ветер, белое небо, замелькав, смешалось с белым снегом, и я ухнула, почувствовав, как мы летим все вместе вниз, но именно в этот момент тупая птица Рух решила поймать нас. Я увидела ее разинутый клюв, поняла, что мы летим прямо в него, увидела, как волна горного снега вот-вот настигнет нас, и, вскрикнув, швырнула Ти Фея и Мака Дее в небо, словно деревяшки. Они синхронно ахнули, замахали руками, но упали на мягкую птичью голову. Моя же песенка была спета – клюв неотвратимо приближался.

Но на то я и Непревзойденная Скиталица, чтобы даже из этой ситуации выйти победительницей!

– Приятного аппетита! – крикнула я, падая прямо в теплый клюв. Проехавшись по мягкому, слегка шершавому и теплому языку, я схватилась за него, поджала ноги, чтобы они не попали в птичий зоб, и прислушалась. Через тонкие стенки клюва я слышала, как Ти Фей кричит мое имя. Слава Богине, живой.

Птица затрясла головой, затем запрокинула ее, задергала языком, пытаясь проглотить меня. Язык был скользкий от птичьей слюны, я едва могла на нем удержаться, но это не значило, что я сдамся. Я была уверена в себе. Я ни на секунду не допускала мысли, что погибну в желудке голубя-великана.

И я впилась зубами в ее язык, откусив знатный кусок.

Крик Рух снес меня вперед физически ощутимой звуковой волной, и я едва не вылетела из клюва на скалы. Место, где я укусила, закровоточило. Теплая соленая кровь смочила мои руки, пальцы соскользнули, и я больно ударилась о клюв, потеряла всякую опору, почувствовала, как в лицо бьет холодный воздух с улицы, и вылетела наружу, словно капелька слюны. Завертелась в воздухе, словно маленькое непревзойденное торнадо, раскинула руки, и ухватилась за птичью ноздрю. Рух собралась опять закричать, открыла клюв, и я весьма удачно перекатилась вниз, к ее глазу, в который и заглянула, словно в озеро.

– Привет, пташка, – сказала я с доброй улыбкой, – не подбросишь нас до своего гнезда? А впрочем, что я тебя спрашиваю…

И я вмазала ей прямо в зрачок, после чего легко, хватаясь за перья, взобралась наверх, на круглую голову. Рух взвыла, заорала, забилась, завизжала, но, видимо, почувствовала себя побежденной и взмыла в небо.

– Люди! Задержите дыхание! – успела крикнуть я, прижимаясь к голове птицы животом. – И заройтесь в перья!

Ти Фей послушно выполнил все это, а вот Мака замешкался, удивленно глядя на меня, вымазанную в крови, слюне и слезах Рух, а также практически обнаженную из-за порванного платья. Рух поднялась так высоко, что атмосферное давление невольно прижало его к птице, он попытался вдохнуть, но воздух был разряжен, и Мака, немного повертев глазами, рухнул без чувств, едва не сорвался, едва не улетел к чертовой бабушке на встречу смерти…

С огромным трудом преодолевая давление воздуха, Ти Фей поднял свою руку, схватил этого идиота за черные волосы и прижал к птице. Я улыбнулась и опустила голову на мягкие перья, закрыла глаза. Рух неслась по бесконечному небу, и огромные горные хребты, лежавшие под нами, могли показаться поломанными спичками, рассыпанными по столу.

А над головой была безграничная, вечная, ледяная белизна.

Скоро мы начали снижаться. Я выпустила немного воздуха, крикнув, чтобы Ти Фей не ослаблял хватки, но нужно признать, что и мне было тяжеловато удержаться на пикирующей птице. Рух опустилась к своему гнезду, как положено, разбитому посреди гор, и распласталась по нему, раскинув устало крылья. Я выждала пару минут, чтобы убедиться, что птица не собирается неожиданно станцевать какой-нибудь птичий танец возвращения домой, и подняла голову, осматриваясь. Ти Фей лежал на спине и пытался отдышаться. Мака неприкаянно валялся неподалеку, еще не придя в себя. Кругом были горы.

– Эй, дети, – позвала я их, слегка заикаясь из-за холода. – Вы как?

Ти Фей поднял голову и уставился на меня. На его лице тут же расцвела улыбка.

– Кью! Милая! Живая!

– Ты что, смел во мне сомневаться, редут?

– «Редут»? Кью, редут – это военное укрепление. Может, «Брут»?

– Не знаю! Кто там убил своего отца?

– Отца?.. Небеса, ты же все перепутала! Не отца, а понтифика.

Я посмотрела на него так, что Ти Фей немедленно махнул рукой и пополз ко мне.

– Не важно, не забивай себе голову. Ты такая крутая! Ты правда нас спасла!

– Мне просто нужны были деньги. О богиня, да ты весь ледяной! Нам нужно развести огонь и согреться.

– А как же птичка?

Я свесилась с головы и посмотрела в глаз Рух. Он был плотно закрыт. Птица настолько улеталась со мной, что поспешно заснула.

– Все в порядке, она спит. Слезаем. И Мака захвати!

Мы скатились с птички, словно вошки, и упали в снег. Я приплясывала на месте, чувствуя, как вся та мерзость, что была размазана по мне, леденеет и затвердевает прямо на коже. Ти Фей, переживая из-за своей бесполезности, взялся за приготовление костра: подошел тихонько к гнезду, вытащил веточку, вторую…

– Ой! – зашептал он, но довольно громко. – Тут пичужки!

Я заглянула через его плечо и улыбнулась. И верно! Из-под пернатого живота Рух выглядывала голова птенца с разинутым голодным клювом. Он был почти лысый, только пара тонких перьев, торчащих в стороны, украшали его куриную кожу, его круглые глазки были черными и похожими на бусинки, клювик желтым и ненасытным. Ти Фей хотел протянуть к нему руку, но я шлепнула его по ней и погрозила пальцем:

– По локоть откусит.

– Но он такой миленький!

– Верно, миленький. Но останется сегодня из-за нас голодным, – я покосилась на Мака, – давай его скормим, а?

– Кью, – осуждающе засмеялся Ти Фей. – Давай скормим малышу тролля, за которым пришли.

Я щелкнула пальцами. Точно, тролль. Но ни я, ни Ти Фей не были в том состоянии, в каком можно идти на охоту. Нам нужен отдых.

Мы оттащили веточки подальше от птицы-мамы, соорудили маленький костерок, Ти Фей поджог их маленьким огоньком. Пропитанные птичьей слюной, ветки сразу же вспыхнули высоким и стройным пламенем. Мака Дее мы положили поближе к костру, отвернув его лицо, чтобы тепло не обожгло щеки. Рух давно открыла глаза, но не пыталась напасть на нас, только положила свою голову поближе к огню. Я погладила ее по клюву, извиняясь за все. Она раскрыла крылья, спрятав нас от ветра, и глядела на нас долгим, задумчивым, печальным взглядом. Ти Фей вдруг закрыл лицо и как будто собрался плакать.

– Ты чего? – испуганно спросила я. – Головой стукнулся?

– Это ужасно, ужасно, – пробормотал Ти Фей, отворачиваясь от меня, и я видела по его покрасневшим ушам, что ему стыдно за нахлынувшие чувства. – Она живая, живая.

Я удивленно посмотрела сначала на Рух, а потом на него. Ну, очевидно же, что не мертвая. Чего слюни лить?

– Ты не поняла, – укоризненно сказал Ти Фей, взглянув на меня. – Вернее, я неправильно сказал… Она разумна.

Я еще раз уставилась на птицу, и тоже заметила в ее глубоких карих глазах что-то, что подтвердило его слова. Это были не глаза обычной птицы. Это были глаза… человека.

– Ну нет, – я нахмурилась. – Я не верю, что люди взяли и превратились в птиц. Она же совершенно птица, только большая, как сто тридцать три слона.

– Несчастное, бедное создание, – кажется, Ти Фей меня совершенно не слушал. Он подполз к Рух и обнял ее клюв, прижавшись доверительно всем своим телом. Рух закрыла глаза. – Почему боги так жестоко пошутили, почему решили создать тебя такой? Ты меня не понимаешь, да, не понимаешь… если ты не можешь говорить, то и сознания у тебя быть не может. Но ты же чувствуешь, верно? Ты ведь чувствуешь так же, как и я, глубоко и человечно, да? У тебя под животом голодные дети, а над головой – безграничные небеса…

Я грела руки и старалась не слушать его бормотание.

Сама идея казалась мне безумной. Ну как может гигантская птица обладать хотя бы каким-то разумом? Она убивает и ест людей, спаривается безо всякого контроля над собой, и производит столько птенцов, сколько не может прокормить! Хотя, звучит вполне по-человечески… И все же у меня это не укладывается в голове. Это все равно, что называть человеком кошку. Ти Фей ошибается. Я точно уверена, что он ошибается.

Я почувствовала тычок в спину и обернулась. Рух, на голове которой все еще лежал мой друг, ткнула меня клювом и смотрела виновато, словно нашкодившая собака. Я махнула на нее рукой, мол, забыли, и снова повернулась к огню. Жуткая птица. С одной стороны, она столь велика, что в рамках ее зоны обитания у нее попросту не может быть врагов. Но с другой стороны, для столь огромного животного нужно много пищи, а в горах фауна недостаточно богатая, чтобы прокормить ее и вечно голодных птенцов, а потому встретить эту птицу очень сложно. Возможно, и эта конкретная рух теперь умрет вместе со своим птенцом, ведь сегодня ее охота не удалась. Из-за этой мысли я почувствовала, что как будто виновата в этом, и постаралась засунуть свою совесть в самый дальний уголок души, но не особенно удалось.

Мака застонал и поднял голову. Его глаза бессмысленно вперились в нас с Ти Феем, в Рух, в костер, и видно было, что он изо всех сил пытается понять, что произошло, но теряется в догадках. Я молчала, дожидаясь, когда он сам спросит. Он спросил:

– Что произошло?

И я сочла это приглашением наброситься на него.

– Ты дурак! Я же сказала задержать дыхание! А ты меня не послушал, вот и грохнулся в обморок! Наверху знаешь, какой воздух… совсем не подходит для человека!

Мака молча указал пальцем в Рух. Я пожала плечами:

– Ти Фей легко заводит друзей.

– Она нас не съест? – с недоверием спросил Мака. Я махнула рукой.

– Хотела бы – давно бы съела. Давай, вставай, погрейся у костра.

Он подполз поближе к огню и протянул руки. Ти Фей гладил Рух по голове и о чем-то грустил.

– Есть хочу, – заявил Мака. Я вспыхнула:

– Пожри снега и камней!

– Зачем ты на меня кричишь, Скиталица?

– А зачем ты такой идиот! Мы все тут голодные, – я бросила короткий взгляд на Рух. – А ноешь ты один!

Мака опустил взор. Я вздохнула, подняла глаза к холодным злым небесам. Мое сильное тело уже успело немного отдохнуть, отогреться, и я чувствовала силу в своих руках и ногах, пусть ее и было не так уж много. Надо кормить людей, иначе может быть им будет плохо.

– Ладно, глубокоуважаемые господа, – сказала я, вставая. – Пойду, найду нам всем поесть.

Ти Фей встрепенулся:

– Я пойду с тобой, Кью!

Но я покачала головой. Его худые ноги дрожали, пальцы были еще белыми от холода, да и жизненных сил оставалось явно слишком мало для магии. Почему вообще в маги берут таких худеньких и хиленьких мальчиков? Мне кажется, маги должны выглядеть, как борцы сумо! Вот кто может тратить силы дни и ночь напролет и не терять сознание!

– Мужик, твое место на кухне, – шутя, сказала я, и махнула Ти Фею рукой. – Дай бабе заняться ее природным делом, добыть тебе пропитание!

Ти Фей криво усмехнулся и присел обратно к огню.

– Спасибо, Кью.

– Присмотри за Мака, – попросила я, уже уходя. – У него мозгов с наперсток, без тебя убьется!

– Хорошо, – засмеялся Ти Фей, – и спасибо еще раз.

Я улыбнулась ему на прощание и вскарабкалась на скалу.

Вот сама ведь недавно сказала про скудность местной фауны, а теперь сама же столкнулась с этой проблемой, как если бы не знала. Понятия не имею, как долго я шла по скалам, ища хоть кого-нибудь живого, хоть что-нибудь, что можно было бы съесть, но все бестолку… Горы были пусты и безжизненны, ни один козел или кролик не хотели попасться мне на глаза. Очень плохо, я почти не чувствую ног, и могу попросту не найти силы на обратную дорогу. И подвести Ти Фея… Нет, нельзя. Ти Фей рассчитывает на меня. Ти Фей ждет. Я должна вернуться, и не с пустыми руками.

И когда мое упрямство уже было практически побеждено усталостью, удача все же повернулась ко мне лицом. Я взобралась на небольшой выступ, и увидела в горной долине под собой стадо козлов, мирно поедавшее скудную замерзшую траву. Повезло, как же повезло!

Конечно, мое сердце болело за животных, я не хотела их убивать. Но я могу быть милосердной до тех пор, пока мне есть, чем питаться. Как только речь идет о выживании, включается закон природы: или я, или меня. Простите, милые козлята, сама Богиня благоволит убийству животного, если оно необходимо для выживания эльфа. Надеюсь, ваш вечным сон будет приятным.

У меня не было под рукой оружия, но мысль о возможности наконец-то покушать придала мне сил. Я тихо подобралась к краю возвышенности, улучила момент, когда пара козлов слегка отделилась от стада, и упала на них сверху, хватаясь за шеи. Козлы взвыли, закричали, забились рогами и копытами, и несколько их товарищей бросились на помощь. Кто-то всадил мне рог под ребро, и я вскрикнула, а во рту снова появился мерзкий железный привкус, но я не сдавалась. Это моя добыча. Моя еда. Я справлюсь.

Мои сильные руки сжали шею оленя еще крепче, он застонал, будто человек, засучил в последний раз копытами и упал. Я развернулась, схватила ближайший рог и притянула к себе бьющееся животное. Одного нам не хватит, нам нужно хотя бы двое.

Но третий уже будет лишним. Поэтому, сжав шею второго, я заорала, отпугивая остаток стада, и замахала на них ногами. Рана под ребром болела ужасно, но я старалась не замечать этой боли. У меня была добыча, и мне нужно было добраться с нею до Ти Фея. А уже потом можно будет позволить себе боль.

Благоразумные козлы разбежались, ведь их товарищам все равно было уже не помочь. Я встала, взвалила туши на плечи, откинула с лица мокрые от крови волосы. Голая, усталая, раненная, я все равно была здесь королевой. Я была королевой природы.

Обратный путь показался легким, настолько я была окрылена своей победой.

Когда же я пришла на место, то сперва сильно испугалась. Огонь еще горел, но Мака и Ти Фея не было видно, только Рух лежала на своем гнезде и дремала. Я подумала, что птица, по-птичьи рассудив, что я ей больше не преграда, просто закусила моими друзьями и теперь мирно их переваривала. Эта мысль настолько взбесила меня, что я была готова одновременно и разреветься, и прибить пташку, но затем, подойдя ближе, я увидела край черной косы, торчащий из-под груди Рух, и крикнула:

– Ти Фей!

Рух встрепенулась, подняла голову, а перья на ее груди зашевелились, и показалось слегка испуганное лицо Ти Фея.

– Ой, это ты, Кью. А мы тут греемся. Я заснул, извини.

Я выдохнула, улыбнулась и свалила с себя обоих козлов.

– Ножичка не найдется?

– Ух ты! Какие огромные!

– Ножичек-то?

– Прости… Эй, Мака, просыпайся, ленивый боров! У тебя нет ножа?

Мака Дее тоже высунул свою голову из-под птицы и удивленно уставился на меня. Я усмехнулась и потыкала пальцем в туши. Мака открыл удивленно рот еще более удивленно.

Вылезли они совсем забавные: растрепанные, сонные, все в прилипшем к телу пуху. Рух лениво приоткрыла глаза, посмотрела на меня и продолжила спать. Я даже почти обиделась – вот так приветствие!

– У меня нет ножа, – слегка виновато сказал Мака. – И что нам делать?

Я сплюнула сквозь зубы и огляделась. Что ж, и эту проблему я могу решить.

Подобрав небольшой кусок камня, я принялась точить его о скалу, сбивая кожу с пальцев, но мне и так было больно, так что без разницы уже. Ти Фей осторожно ко мне подошел и погладил по плечу:

– Кью, ты же себе по мясу точишь! Ты чего…

Я ничего не ответила, а он скользнул взором по моему открытому телу и увидел рану.

– Ого…

– Рогом.

– Что ты не сказала сразу?

– Нет на это времени.

– Ну-ка, прекрати, это уже не имеет смысла, – он сделал шаг ближе и положил ладонь на мой живот. Тепло полилось по всему моему телу, и я посмотрела на него с сомнением.

– Доведешь себя.

– Неправда, я хорошо отдохнул. Да прекрати ты точить! Дай мне сюда этот чертов камень!

Я упрямо продолжала, но Ти Фей как-то так на меня посмотрел, что я вся сжалась, напряглась и сдалась. Ти Фей взял камень, оторвал от своей рубашки рукав, уже и без того надорванный, и обмотал им мое самодельное орудие примерно наполовину. После чего уже сам продолжил одной рукой точить его, а другой – залечивать мой бок. Я почувствовала усталость в ногах и опустила на землю. Ти Фей с жалостью на меня посмотрел и отошел к козлиным тушам.

– Отдохни, я сам приготовлю. Мы поделимся с Рух и ее детьми?

– Конечно. Я специально взяла две штуки.

– Ты очень сильная женщина, Кью. Я правда тобой восхищаюсь.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Потому что мне кажется, что ты хочешь это услышать.

Мака Дее подошел ко мне и сел рядом. Я устало на него посмотрела, но у меня не было сил отодвинуться. Он приложил свои руки к моей не до конца зажитой ране, и я из последних сил закричала:

– Отойди! Отойди! Отойди! Проваливай! Проваливай!

– Перестань, Скиталица. Ты ранена, я хочу помочь.

– Если ты ко мне еще раз притронешься, я сломаю тебе все пальцы!

– Не будь дурой, тебе же нужна помощь!

Я услышала голос Ти Фея, и он звучал так холодно и злобно, что у меня сердце замерло в груди:

– Убери от Кью свои руки, Мака Дее.

– И вы туда же…

Ти Фей перешел на свой родной язык, говорил что-то злобное и грубое, но я не понимала ни слова. Зато Мака понимал. Я смотрела на его растерянное, возмущенное, обиженное лицо, и чувствовала, что засыпаю…

Разбудил меня запах мяса. Я открыл глаза, хотя было непросто, и первым делом увидела Ти Фея, который наклонялся ко мне, трогая мой лоб. Его глаза глядели взволнованно, но лицо было спокойно.

– Просыпайся, Скиталица. Уже можно кушать. Давай, я помогу тебе подняться, вот так… Ты такая молодец, просто моя героиня!

Я все думала, почему он считает нужным говорить мне так много комплиментов, но не могла не признать, что мне было ужасно приятно. Не просто потому, что мне говорили такие слова, я часто слышала их от тех, кому помогала. А потому, что это говорил именно Ти Фей, мой лучший друг.

Однако первым, что я сказала, была отнюдь не благодарность ему за заботу.

– Это дерьмо меня не касалось? – спросила я неожиданно грубо. Ти Фей покачал головой: