Текст книги "Непревзойденная Скиталица Кью: Последняя Заря (СИ)"
Автор книги: Кимера Эрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)
– Хэй! Я тут, между прочим, за тебя вступаюсь! И это благодарность, да?
– Ладно, но сперва маленькая проверка, – Ти Фей немного смягчился, и я обиделась уже на него за то, что страх Хотару оказался ему понятен. – Чем закончилась японо-китайская война?
– Что такое японо-китайская война? – искренне спросил Хотару, и я была готова присоединиться к этому вопросу. Ти Фей засмеялся.
– О небо, ты и в самом деле давно не был дома.
– Нет, серьезно, мне теперь интересно! Что это такое?
– Это такая война, окончание которой каждый год празднуется в Рассвете огромным парадом и фестивалем, – с напускным равнодушием сказал Ти Фей. – Она произошла примерно восемьсот лет тому назад. Уже нет ни Японии, ни Китая, а вы все празднуете.
– Не я, – Хотару пожал плечами. – Так… ты согласен на чай? Пожалуйста, хоть один живой человек в моей жизни…
Ти Фей встал, поднял с пола свой посох и кивнул. Хотару с открытым ртом рассматривал его, жадно внимая каждой детали.
– У тебя такая длинная коса! Можно потрогать?
– Нет.
– А кристалл на посохе?
– Нет.
– Ну хоть за руку тебя взять можно?
– Что? Конечно, нет!
Хотару заметно расстроился, но Ти Фей был глух к нему.
Вслед за дивным аборигеном мы поднялись на второй этаж здания, выглядевший точно также, как и первый. За одной из дверей мы обнаружили комнату, где шипела кастрюля на плите, и свистел чайник, но огнем не пахло. Оборудование было такое, что я и глазам поверить не могла.
– Проходите, располагайтесь, – бормотал Хотару. – Боюсь, у меня тарелка только одна, но я постараюсь что-нибудь придумать… У меня давненько не было этих, как его, гостей…
– Кто все это сделал? – удивленно спросила я. – Обои, ковры?.. Мебель?
Хотару взглянул на меня, как на дуру.
– Я разве не сказал, что уже семь лет живу совсем один?
– Но как ты смог сделать это сам? – удивленно спросила я.
– Семь лет – большой срок. Вы, ребята, можете есть из одной тарелки?
Он протянул мне плошку с супом, и я только тут поняла, как сильно замерзла – во всех помещениях стоял жуткий холод, и лишь тут, у плиты, было более—менее тепло. Я представила, насколько замерзшим должен быть Ти Фей, и молча отдала тарелку ему. Он был рад.
Разговор стих, пока мы ели. Хотару стоял у застекленного окна и смотрел на нас, почти не моргая; мне было немного неловко, а Ти Фей вообще заметно нервничал, его озябшие пальцы дрожали, но почему-то мы не хотели об этом говорить.
После еды Хотару подсел к Ти Фею и снова спросил:
– Могу я взять тебя за руку?
– Нет!
– Пожалуйста! Пожалуйста! Я семь лет не видел ни одного человека! – жалобно потянул Хотару. – Ты представляешь, что это такое, семь лет полного одиночества? Я так сильно хочу к тебе прикоснуться! Пожалуйста!
Я была бы рада предложить ему свою руку, но понимала, что парню нужно общество кого-то его биологического вида. К счастью, сердце Ти Фея, кажется, было растоплено этими мольбами, и он великодушно подал Хотару свою закованную в кольца руку. Тот схватился за нее, как утопающий за соломинку, обеими ладонями, и рухнул на колени.
– Спасибо!..
– О небеса, немедленно встань! – Ти Фей дернул его вверх, и я с удивлением отметила, что он, оказывается, был довольно силен. А я и не знала. – Выдумал тоже, на колени…
Кажется, отчаянная тоска Хотару по человеческому теплу окончательно смягчила сердце Ти Фея, и он, не отбирая своей руки, другой обнял его, хотя это и был совершенно незнакомый ему парень, происходящий из враждебного государства. Хотару выдохнул и обхватил его обеими руками, заскользив пальцами по спине, положил голову на плечо Ти Фея, прижался лбом к его воротнику. Я задумчиво наблюдала за этими объятиями двух незнакомцев и пыталась представить, смогла бы я пережить семь лет полного одиночества.
Ти Фей бросил на меня умоляющий взгляд, и я решила заговорить:
– Так, Хотару, как вышло, что ты живешь в этом всеми забытом месте уже так долго? – спросила я, рассудив, что семнадцать лет должны быть большим сроком для человека, раз уж Ти Фею все-го двадцать два года, а он уже такой взрослый. Хотару отстранился от него, но снова схватился за его руку и принялся ее всячески гладить, не замечая, что Ти Фею это неприятно.
– Мои покойные родители были исследователями. Империя планировала колонизацию мегаполисов других государств, и отправила их изучать возможности реализации этой идеи. Меня было не с кем оставить, поэтому меня забрали тоже.
– Я так и знал! – Ти Фей безжалостно вырвал у него свою руку и вообще отошел, уставившись в окно, так что в отражении можно было видеть его искаженное гневом лицо. – Ненавижу тебя и твой народ! Вечно им всего мало!
– Я-то тут при чем? Мне было три года! – возмутился Хотару, с тоской глядя в спину Ти Фея. – К тому же, они все равно, должно быть, решили, что это невыгодно, и свернули экспедицию!
– Почему ты не вернулся домой? – спросила я, желая чуть-чуть разрядить обстановку.
– Ну, понимаешь… мы приехали сюда весной, в начале мая. В сентябре, до холодов, за нами должен был прилететь самолет. Ты знаешь, что такое самолет?
Я не знала.
– А, это огромные чудовища, – пояснил Ти Фей, – иногда они пролетают над нашими землями, я видел пару раз. Это ужасно. Они орут и оставляют за собой след из облаков. Отвратительное зрелище. А если они упадут, то пиши пропало.
– Все так, только это не чудовище, а машина, – Хотару почесал в затылке. – В общем. Мы ждали самолета, но настал октябрь, затем декабрь, а потом и вновь началась весна. Мы смогли пережить зиму благодаря припасам, что у нас были, и родители старались держаться бодрячками, уверяли сами себя, что нас не могли бросить, но в марте у нас почти закончились еда и боеприпасы, и мы начали невольно тосковать. Мы каждый день ждали самолета, отец все посылал сигналы бедствия на архипелаг, мы ждали, ждали… но за нами так никто и не прилетел. Нам пришлось самим искать себе пропитание…
– Хочешь сказать, вас просто бросили? – Ти Фей отвернулся от окна и встал лицом к нам, глядя на Хотару. Я воскликнула:
– Да нет, это глупости! Такого быть не может!
– Может, это вполне в стиле Империи Рассвета, – Ти Фей мрачно усмехнулся. – И посылать на расследование потенциально опасной области только двоих ученых и ребенка – тоже. У них люди – это что-то вроде мяса. Что, впрочем, хорошо, ведь мы, народ Облаков, для них просто бревна.
Хотару слушал его с очень грустным видом.
– Серьезно, что такое? – спросил он почти жалобно. – Что у тебя за зуб на мой народ?
– Я полагаю, это называется «пропаганда», – я вздохнула. – Империя Рассвета – крупнейшее государство мира, при помощи ужасного кровопролития захватившее целые континенты! И только Империя Облаков и Материк остаются для них недоступной землей.
– Почему? – удивленно спросил Хотару.
– Из-за магии, конечно.
– Магии? – удивился Хотару. – Глупости, магии не существует.
У меня отвисла челюсть.
– Ты что, из семнадцатого века? – со злым сарказмом поинтересовался Ти Фей. – Бум.
Он щелкнул пальцами, и чайник, до этого мирно стоявший на плите, вдруг поднялся в воздух и сам налил чай в чашку, а чашка сама подлетела к Ти Фею и опустилась в его руки. Хотару был чуть живой от ужаса.
– Что за чертовщина? Как ты это сделал?
– Магия же!
– Ерунда! Это ненаучно!
– Плевал я на твою науку! – возмутился Ти Фей, и я содрогнулась от страха: его следующее заклинание было мощнее простого телекинеза, и я тут же это почувствовала. Впрочем, Хотару тоже: пол вдруг ушел у него из-под ног, неведомая сила подняла его высоко к потолку, потрясла пару раз, а затем опустила обратно. Он не устоял на ногах и упал, а я любезно подставила ему локоть, за который он и схватился. Он был бледный, напуганный, и чуть дышал.
– Чертовщина! Чертовщина! – его взгляд устремился на Ти Фея. – Что еще ты можешь?
– Практически что угодно. Есть только несколько ограничений, – Ти Фей немного призадумался. – Нельзя внушить кому-то какое-то чувство, или заставить его перестать что-то ощущать… Потом, нельзя воскрешать мертвых – то есть, можно, но этому меня не обучали, и законом запрещено. Еще нельзя брать на себя божественную роль и создавать жизнь, оживлять что-нибудь. И запрещается мешать естественному течению жизни по возможности.
– Летающие чайники – это очень неестественно.
– Но они же не живые!
– А что насчет летающего меня?
– Признаю, позволил себе лишнего, – сказал Ти Фей с таким видом, по которому было ясно, что он ни капельки не стыдится своего поступка. Хотару немного подумал и вынес вердикт:
– Это очень круто! Я восхищаюсь тобой, Ти Фей!
Ти Фею это было приятно.
– Ну, – я подошла к окну и положила руку на его плечо. – Спасибо за гостеприимство, Хотару. Как только закончится дождь, мы продолжим свой путь.
– Дождь? Закончится? – он рассмеялся так, словно я ляпнула невероятную глупость. – Это Петербург! Здесь дождь может и неделю идти!
Мы с Ти Феем угрюмо посмотрели друг на друга. Перспектива застрять в этом жутком месте не нравилась ни одному из нас.
– Тогда мы пойдем под дождем, – уверенно сказал Ти Фей. – Наше задание больше не может ждать!
– Согласна с тобой!
Хотару слишком поспешно подошел к двери и прижался к ней спиной, пытаясь перекрыть нам пути к выходу.
– Слушайте, я не хочу удерживать вас силой или что-то вроде… Но может вы останетесь со мной хотя бы до завтра? Я так рад просто иметь возможность поговорить не с телевизором, а с живыми людьми! Я все для вас сделаю, если вы согласитесь, ребята!
Я посмотрела на Ти Фея и поняла, что он тоже первый раз в жизни слышит слово «телевизор».
– Хотару, у нас действительно мало времени. Мы и пришли-то в это жуткое место потому, что нам было обещано провидицей, будто мы найдем здесь то, в чем нуждаемся.
– А в чем, например, вы нуждаетесь?
– Во многом, – мы с Ти Феем начали наперебой перечислять, – в новом эльфийском плаще.
– В смысле жизни.
– В бессмертных и не требующих кормежки скакунах.
– В горячей ванне.
– В телепорте!
– Ну, это я могу вам устроить, – вмешался Хотару. Я разинула рот:
– Телепорт?!
– Что? Да нет же, ванну, – он небрежно рассмеялся. – У меня здесь есть бойлер. Я сам его собрал!
– Я бы восхитился, если бы знал, что это такое, – отметил Ти Фей, а после поднял на меня умоляющий взгляд. – Кью, я нуждаюсь в ванне даже больше, чем ты в телепорте! Можем мы здесь немного задержаться?
Я пожала плечами. За окном шумел дождь, и, положа руку на сердце, я сама не хотела высовывать туда нос. Пожалуй, одна ночь и правда не повредит!
Ти Фей прочел мое согласие в моем лице.
– Решено! Мы остаемся! Но только ради ванны! – он потянулся, видимо, предвкушая возможность наконец-то погреть косточки. – И надо бы раздобыть пару лишних чашек, Хотару.
– В старой столовой должны быть. Я обычно туда не хожу, там кишмя кишит тварей. Но могу сходить.
Я не совсем знала, что такое «кишмя» и почему она кишит, но мое воображение довольно живо представило эту картину, и я похлопала Ти Фея по плечу:
– Вы, люди, идите купайтесь, а я схожу за посудой, – я с наслаждением погладила эфес своей сабли. – Поглядим на эту кишмю.
– Да нет, это не… а, ладно, – Хотару, видимо, подумал, что мне бесполезно что-то объяснять, и махнул на меня рукой. – Тебе на первый этаж и направо. Там дверь заколочена, но непохоже, чтобы для тебя это было проблемой…
На лестнице мы расстались, Ти Фей и Хотару ушли наверх, переговариваясь, а я вниз, размахивая саблей. Где-то через полчаса я уже стояла посередине большого темного зала с заколоченными окнами, заставленного поломанными столами и стульями, а теперь еще и заваленного кучами лесных тварей. Твари щемились по углам, пищали и стучали на меня зубами, так что даже в темноте находить их было легко, и ни одна не могла избежать встречи с моей верной саблей; наконец, когда помещение погрузилось в мертвую тишину, я, удовлетворенная своей работой, отломала ножку то ли стола, то ли стула, подожгла ее и, освещая этим самодельным факелом обстановку, принялась искать посуду.
Но первым делом я нашла что-то похуже.
Под моими ногами, буквально в полуметре от них, лежали останки, разложившиеся почти до неузнаваемости, но все равно еще напоминавшие человека. Я рассмотрела следы одежды и волос вокруг черепа, хорошо сохранившиеся ботинки в районе ног, по размеру которых я поняла, что это ребенок, и истлевшие ленты возле плечевых костей, по которым я сделала вывод, что это девочка. Она была по кости обглодана тварями, и я даже видела следы их зубов кое-где, но тем не менее, даже не будучи экспертом, я понимала, что это дитя погибло здесь отнюдь не пять сотен лет назад, а значительно меньше. Скорее всего, она так хорошо сохранилась из-за изоляции помещения от насекомых и общего сумасшествия, царящего в лесах смерти, но все равно мысль о том, что еще не так давно эта девочка была жива, не давала мне покоя, поэтому я оторвала от нее взгляд и пошла вглубь помещения. С глаз долой – из сердца вон, да?
К сожалению, это была не последняя моя мрачная находка здесь. Я нашла в общей сложности больше ста трупов, все примерно в одной стадии разложения; сколько именно их было я не могла сказать из-за того, что банально не знала таких больших чисел. Не все они были детьми, некоторые явно умерли уже в зрелом возрасте, а были здесь и подростки; окинув эту мрачную картину глазами в последний раз, я вдруг запоздало поняла, что здесь не так.
Это же школа! Школа, в которой почему-то умерли все ученики и учителя! Что за безумие развернулось здесь? И почему Хотару выбрал для жизни именно это место? Мог ли он быть причиной их смерти? Нет, если он живет здесь всего семнадцать лет, то трупы бы не успели до такой степени разложиться. Но все равно, это же как жить над кладбищем детей!
В задней части столовой я нашла запертый шкаф с посудой, выломала дверцу и набрала полную сумку тарелок, приборов и кружек. Мне не терпелось поговорить с Хотару, прижать его к стенке и заставить рассказать обо всем, поэтому я вылетела из столовой, как на крыльях, быстро заколотила вход (даже если это было излишне, ведь едва ли там осталось что-то живое после встречи со мной) и взлетела на третий этаж, коридор которого был влажным и немного душным, как в бане. Нужную дверь я без труда нашла по голосам.
В комнате, выложенной блестящей кафельной плиткой, стояла большая ванна, из которой виднелись голова и руки Ти Фея. Он улыбался, сладко сощурив глаза, и явно не собирался вылезать из теплой воды в этом столетии. Хотару сидел неподалеку, на скамейке, и его щека была рас-пухшей и красной. Я уверенно вошла в комнату.
– Эй, ты что! – Хотару испуганно подбежал ко мне и попытался руками закрыть мне глаза, но чуть-чуть не дотянулся. – Тут Ти Фей голый! А ты вроде девушка!
– Ну и что? Я уже тысячу раз его голым видела, – удивилась я. Хотару тоже удивился.
– Не знал, что у вас такие отношения, – покраснев, сказал он.
– У нас дружеские отношения, – ответила я, сделав ударение на слове «дружеские». – А за что ты по морде получил?
Хотару покраснел еще сильнее, почти до синевы.
– Я так долго жил один! Я не очень хорошо разбираюсь в приличиях…
– Он руки распустил, – ответил Ти Фей, тщетно пытаясь звучать не как мартовский котяра. – А я такое не терплю! Как твои дела, Кью? Хочешь присоединиться?
– Не будем шокировать нашего дорогого аборигена, – с ухмылкой сказала я, раскрывая наплечный мешок. – Я набрала посуды, надо сполоснуть ее в горячей воде.
– Тебя не ранили? – участливо спросил Хотару, разглядывая тарелки. – Там бегают полчища крыс…
– Больше не бегают.
Я увидела в черных глазах Хотару безграничное уважение и усмехнулась.
– Ты, наверное, не знаешь, – произнес Ти Фей, чуть-чуть высунувшись из-за борта ванны. – Но моя Кью очень известна в большом мире! Куда бы мы ни пошли, ее узнают по зеленой пряди в волосах и татуировке на лице! И все знают, что она поможет. Ее называют Непревзойденная Скиталица!
– Самое дурацкое прозвище, что я слышал в своей жизни. Кто тебе его придумал? – спросил Хотару. Я нахмурилась:
– Сама придумала.
– Ничего глупее в голову не пришло?
– Слушай, ты! – я уже была готова дать ему в глаз, но удержалась, мысленно повторяя себе, как мантру, фразу «быть добрее, быть добрее», – а тебе не пришло в голову ничего глупее, чем жить в доме, где лежит куча человеческих трупов? Не боишься злобных призраков или вроде того?!
– Каких трупов? – Ти Фей чуть не вывалился из ванны.
– Что ты тупишь? Человеческих! – возмутилась я. – Там, внизу, я насчитала их больше, чем десять раз по десять!
– Насколько больше? – удивился Хотару. Я процедила сквозь зубы:
– Не знаю. Я умею считать только до десяти. Поэтому: десять раз по десять. Это сто. А дальше не знаю.
Хотару хотел что-то сказать, но ему в лицо прилетела струя теплой воды из ванны, и я была готова обнять Ти Фея за это.
Отплевавшись, Хотару обиженно посмотрел на меня и сказал:
– Что я могу сделать? Тут везде трупы. Весь город ими завален.
– Ой, – пискнул Ти Фей, – Кью, давай уберемся отсюда! Я не хочу ночевать на кладбище!
– Ну, ночевать нам все равно здесь придется, если не хочешь идти всю ночь, – я сосредоточенно нахмурилась. – Хотару, тебя не беспокоят призраки?
– Призраки – это ненаучно!
Ти Фей опять плеснул на него водой, и Хотару вскочил, нервно подрагивая и бросая на него напряженные взгляды.
– Ладно! Понял! Но нет, никакие призраки ко мне не пристают! Не знаю, почему!
И добавил после которого размышления:
– Может, весь мир сошел с ума?
– Нет, это место сумасшедшее. А мир нормальный.
– С чего ты взял? – воинственно бросил Хотару, но у Ти Фея был готов ответ:
– Потому что нормальность определяется большинством. В империи Рассвета магия под строгим запретом, но Рассвет – не весь мир.
Они молча уставились друг на друга, и молчали так долго, что мне даже стало неловко. Наконец, Хотару сделал несколько шагов к ванне и тихо сказал, прижимая руки к груди:
– Я не хочу быть твоим врагом, Ти Фей. Только не потому, где я родился. Вы меня очень… интересуете.
– А я с тобой пока и не воюю, Хотару. По лицу ты за дело получил.
– Я понял! «Не хвататься за…».
– О богиня, – выдохнула я, принимаясь раздеваться, – Хотару, брысь.
Мы с Ти Феем сидели плечом к плечу в одной ванне. Он обнимал свои колени руками, я задумчиво перебирала волосы. Тихо шумел маленький огонек в коробке, расположенной над краном с водой – бойлере.
– Что ты думаешь обо всем этом? – вдруг заговорил Ти Фей, не глядя на меня. – Этот парень из совершенно другого мира.
– Да уж, – я нервно рассмеялась. – Если честно, он пугает меня.
Ти Фей повернулся ко мне, обхватил мою голову руками и опустил себе на плечо. Я прижалась лбом к его влажной коже и вздрогнула, когда он провел пальцем по моему острому уху.
– Как ты думаешь, может ли быть, что принцесса Мао отправила нас именно к нему? – спросил он задумчиво. Я пожала плечами.
– Цивилизация, построившая это место, должна была создать еще много удивительных штук, – задумчиво сказала я. – Может быть, у них были какие-нибудь удивительные средства передвижения, которые бы нам пригодились?
– Спросим его, – кивнул Ти Фей. – И я хотел бы узнать как можно больше о том, как появился этот город. Мне кажется, здесь есть что-то важное. Что-то, что может нам помочь.
С некоторым облегчением на сердце мы отстранились друг от друга и закончили мыться, ведя непринужденную беседу.
Хотару мы нашли в кухне. Он танцевал над плитой под звуки из волшебной коробки, которую принес из кабинета. На этот раз там играла какая-то другая песня, но мне она понравилась даже больше той, про сердце.
Расчесывая по пути влажные волосы, Ти Фей прошел босыми ногами к скамейке и по-хозяйски на нее уселся. Хотару бросил на него взгляд, покраснел и отвернулся, видимо, не оценив его любимую рубаху, прихваченную из Чайного Царства – свою обычную одежду Ти Фей решил постирать, так что щеголял абсолютно голыми ногами. Я удивилась тому, как быстро мой друг начинает чувствовать себя как дома, и завистливо подумала, что он мог бы стать лучшим скитальцем, чем я.
Хотару как будто прочел мои мысли.
– Итак, чем же ты так известна? – спросил он, повернувшись ко мне, скорее всего только затем, чтобы не видеть ноги Ти Фея.
– Ну, я вроде как обошла почти весь мир на своих двоих и пару раз успела спасти его, – пояснила я с таким видом, словно говорила о сущим пустяке. Хотару почесал в затылке:
– Глупость какая-то, в твоем возрасте…
– Мне сто тридцать восемь лет! – воскликнула я.
Хотару раскрыл рот от удивления, а Ти Фей поднял на меня глаза.
– Давно хотел спросить, как ты можешь точно это знать, если не умеешь считать до ста тридцати восьми!
– Раз в десять лет нам разрешается стричь волосы, и каждый раз я заучиваю новое число, а потом просто добавляю к нему один, два, три…
– Но тогда ты должна знать все числа до ста тридцати!
Я почувствовала, что краснею.
– Я знала… но забыла.
– И ты совсем не удивлен? – Хотару уставился на Ти Фея, и я запоздало заметила смятение в его лице. – Тебя не напрягает, что она живет уже почти полтора века!
– Она же эльф! Ты знаешь, что такое эльфы?
– Полагаю, высокие ребята, живущие много-много лет! А в твоей стране, Ти Фей, таких тоже много?
– Нет, в моей стране таких совсем нет.
Я добавила с гордостью:
– Я была первым не-человеком, пересекшим границу!
Хотару пытливо глядел на нас и молчал.
– Ну, – сказал он, когда молчание уже грозило стать неприличным. – Полагаю, теперь их будет больше…
– Я возлагаю надежды на то, что ее пребывание в стране не было долгим, и мало кто заразился, – сказал Ти Фей и тут же добавил, напуганный удивленным взглядом Хотару, – я просто нашел в одной книге… Ее нельзя было читать, но я был подростком, и мне хотелось нарушать запреты… Это был дневник человека, жившего после Солнцепадения, и он записывал там… А Кью совсем не знает.
Я невольно нахмурилась. Не люблю, когда кто-то говорит, что я чего-то не знаю, вместо того чтобы объяснить мне!
Хотару отошел к окну и выглянул на улицу, зябко поведя плечами. Ти Фей прижал колени к груди и обхватил пальцы ног ладонями – должно быть, замерз.
– Откуда она родом? – спросил Хотару. Я недовольно воскликнула:
– Между прочим, «она» стоит прямо здесь! И она родом с юга, с самого юга Семи Свободных Королевств!
– Я не то имел в виду! Место, где ты родилась. Это город? Деревня? Не знаю, поселок? В работах моих родителей было написано, что вы стараетесь не держаться большими группами.
Я почти обиделась – он так сказал, словно эльфы были животными.
– Это город, довольно большой. Около двадцати тысяч жителей. Не Столица, конечно, там около ста…
– А в Петербурге было семь миллионов, – выдохнул Хотару, повернувшись ко мне. – Можешь себе представить, Кью? В сто сорок раз больше, чем в твоем родном городе! Вот сколько… людей.
Я требовательно посмотрела на Ти Фея – он явно был в курсе, о чем идет речь. Ти Фей замотал головой:
– Нет, я не лучше тебя в этом осведомлен. Это о тех временах, временах до Солнцепадения. Временах, когда люди правили миром.
Ливень за окном, почти сошедший на нет, вдруг ударил по стеклу с таким грохотом, что Хотару, стоявший у окна, подпрыгнул от испуга и крякнул. Я не выдержала и рассмеялась, и Ти Фей тоже улыбнулся, но как будто больше мне, чем ему.
– Когда я вижу, как ты смеешься, – выдохнул он с теплом, – когда я вижу в тебе все те простые эмоции и чувства, которые могу испытывать сам, тогда я убеждаюсь, что пропасть между нами куда меньше, чем кажется.
– Да, Ти Фей, это именно то, что стоит говорить женщине, сидя рядом без штанов, – не всерьез сказала я. – Все равно я ничего не понимаю!
– Он говорит, что ты тоже человек, – негромко пояснил Хотару. – Он прав. В работах моего отца об этом было. Вспышки мутаций. Выносливые. Рослые. Не стареющие – вернее, стареющие слишком медленно, чтобы мы могли увидеть…
Я посмотрела на него, как на идиота. Глупее ничего в своей жизни не слышала! Всем очевидно, что эльф – не человек. Мы ведь отличаемся не только ростом и долгой жизнью, нет, различий куда больше: это и наша связь с природой, и наша неповторимая магия, и все такое!
Но объяснять ему что-то мне не хотелось. Слишком сложная дискуссия для моего неумного мозга. Хотару отошел от окна и махнул рукой, зовя нас за собой.
– Пойдемте, я покажу вам что-то волшебное.
Мы повиновались.
Хотару провел нас к одной из комнат на первом этаже, отпер дверь ключом, которых у него оказалась целая связка в кармане, и впустил нас в небольшую комнату, в которой стояло несколько диванов, книжные шкафы (много книжных шкафов) и широкое черное зеркало у стены. На диванах лежали пледы, и Ти Фей тут же к ним бросился, заворачивая свои ноги. Я помялась, но все же решилась тоже укутаться, пока Хотару что-то делал с зеркалом. Ничего волшебного я в этой комнате не видела, кроме волшебно мягких покрывал.
– Кто тут все это устроил? – спросила я. – Я хочу сказать, все эти обои, мебель, все такое?
– Все я. У меня было много свободного времени, – засмеялся Хотару, не отвлекаясь от своего дела. Он вытащил из шкафа блестящую черную коробку, к которой были прикреплены разноцветные шнурки, и обратился к нам:
– Пообещайте, что не испугаетесь, ладно? Здесь ничего опасного. Даже для вас.
– Мы видели настоящих драконов!
– Это может быть даже пострашнее, – усмехнулся Хотару. – Хотя когда-то человечество не мыслило себя без него.
Мы пожали плечами, переглянувшись. Хотару щелкнул чем-то на коробке, раздался тихий, едва различимый гул, и черное зеркало как ожило. По его экрану сначала пробежала как будто бы рябь, а потом она сменилась изображением, четким и ярким, как на фотографии, только вот фотографии неподвижны, а картинка на зеркале была все время в движении. Откуда-то послышались голоса людей, которые общались так, словно нас здесь не было, а затем музыка, и люди продолжали вести себя, как ни в чем не бывало. Я бросила взгляд на Ти Фея: он смотрел на происходящее серьезно, нахмурив брови, но не казался испуганным. Я же была готова практически умереть от страха, и теперь уже не была уверена, связано ли это с моей реакцией на человеческое волшебство, или с тем, что происходящее никак не хотело укладываться в мозгу.
На зеркале тем временем появилось изображение леса смерти, и я удивилась тому, каким живым, красивым и блестящим он выглядел. Это уже ни в какие ворота не лезло.
– Что это? Как это? Откуда это? – спрашивала я, испуганно прижавшись к плечу Ти Фея. – Что за колдовство?
– А ты что скажешь? – спросил Хотару у Ти Фея. Мой друг медленно вздохнул, а потом улыбнулся:
– Я не так сильно испуган, если честно. Я читал об этом в книгах. Телевидение.
– Ну, почти так. Это кассета, – ответил Хотару. – Невероятный артефакт, свидетельство того, как жили люди почти пол тысячелетия назад. Как жил наш мир. И заодно мой любимый сериал.
Люди на «кассете» продолжали говорить, кто-то смеялся, но я не понимала их языка. А вот Ти Фей в какой-то момент рассмеялся, сощурив глаза и дернув ногой. Я посмотрела на него, как на прокаженного, и отодвинулась.
– Извини, извини, – еще смеясь, сказал он, – просто правда смешная шутка была.
– Ты знаешь этот язык?
– Ну, мы в монастыре только и делали, что учились. Так что я знаю много языков. Этот в их числе. Очень много народа его использует, на самом деле, половина империи Рассвета. Материковая половина.
Люди на «кассете» как будто спокойно жили свои жизни, в своих домах, работали на своих работах, но все равно все в них казалось мне странным. Их одежда была совсем не такой, какую мы сейчас носили, их жилища выглядели иначе, даже их лица и прически отличались. Как ни старалась, я не могла поверить, что эти существа родом из того же мира, что и я, и мне откровенно казалось, что это что-то инопланетное, чуждое. Если бы здесь не мелькали кадры с лесом смерти, я бы и в самом деле решила, что кассета – дело рук пришельцев. Но я знала этот лес, я не могла ошибаться, ведь я была там. Не более десятка лет назад, когда я посещала империю Рассвета, мы проезжали именно этот лес смерти, и я прекрасно помнила его голые деревья, тянущиеся к небу, его разрушенные широкие дороги и маленькие улочки, убитые годами запустения. Но на этих кадрах он был настолько живой и оживленный, словно в нем непрерывно жили миллионы человек, как в огромном муравейнике. Я не могла сомневаться, что это не подстроено. Лес смерти был полон жизни. Лес смерти был живым.
– Не знаю, как ты сделал, чтобы картинки говорили и двигались, – негромко сказала я, не отрывая взгляда от происходящего, – но я, кажется, верю в это. Значит, когда-то леса смерти были населены людьми?
– Хватит называть их лесами! Это города. Мегаполисы. Когда-то центры жизни на этой планете!
– А теперь – мертвые земли, – задумчиво произнес Ти Фей.
Я почувствовала, что с меня хватит. Достаточно. У меня тут весь мир рушится, а эти двое ведут себя так, словно рассказывают мне анекдоты!
Я резко встала, сбросила с себя покрывало и закрыла глаза рукой, чтобы не видеть происходящего на черном зеркале.
– Не хочу больше это слушать! Я ухожу. Ти Фей, ты со мной?
Он испуганно поднял на меня глаза и поплотнее запахнул покрывало на своих плечах.
– Я хочу досмотреть, Кью… Извини…
– Как хочешь, – я почувствовала укол обиды, такой сильный, словно Ти Фей предал меня, решив остаться. – А я пойду… Спасибо за поддержку.
Я вышла из комнаты, съедаемая чувством обиды и растерянности. Ти Фей был так увлечен просмотром, что не поинтересовался даже, куда я пойду и чем буду заниматься, и не то чтобы мне было так важно, чтобы он спросил… просто теперь мне казалось, что ему совершенно наплевать на меня, и лишь усилием воли я отогнала это чувство. Он столько раз доказывал свою привязанность, я не должна давать волю обиде. Нельзя киснуть и озлобляться.
Я спустилась на первый этаж, в холл. Сдвинула задвижку, открыла дверь, замерла на пороге, взглянув на темное сумеречное небо, изрыгающее потоки воды, и уверенно шагнула на улицу. Косы почти сразу же поникли от влаги и потяжелели.
Умытый дождем, лес – нет, город – город был довольно-таки красивым и даже торжественным. Его улицы блестели, блестели его обшарпанные стены и чернотой зияли пустые глазницы окон.
Я шла по этой богом забытой земле, и мое воображение почему-то с завидной легкостью показывало мне, как все это выглядело пять сотен лет назад. Как эти дома были новые, выкрашенные, и улыбались прозрачными стеклами, как эти улицы были чистые и полные повозок, возможно, с высаженными по краям кустами или клумбами, и как по ним бродили толпы людей, каждый занятый своей жизнью и семьей. Я даже могла бы представить себя среди них, хотя и понимала, что слишком выделялась бы там; мне казалось, что я даже слышу шаги и голоса этих людей, я будто видела их, их странные одежды, их широкие улыбки…
