Текст книги "Непревзойденная Скиталица Кью: Последняя Заря (СИ)"

Автор книги: Кимера Эрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– А что вы будете делать, когда трехбуквенные сочетания кончатся? – усмехнулся Хотару.

– Там около… Двух тысяч двадцати четырех сочетаний, надолго хватит, – сказал Ти Фей, и я открыла рот от удивления – как это он посчитал? – И потом, знаешь ли, Хотару, в стародавние времена существовала легенда о таких удивительных существах – тезках…

– Ну, шутники, – я опасливо взглянула на окно. – Уже так поздно. Не пора ли нам домой?

– Ти Фей, – Хотару коснулся руки Ти Фея и посмотрел на него так, словно они были в сговоре.

– Да, да, – Ти Фей приложил руку к груди, глубоко вдохнул, ища подходящие слова, и обратился ко мне. – Слушай, Кью… ты сильно боишься идти одна? Просто мне нужно еще кое-что тут доделать…

Я пожала плечами. Ничего я не боюсь!

– А Хотару?

– А Хотару мне поможет. Не волнуйся, пожалуйста, мы обязательно придем домой! Часа через два-три, да, Хотару?

Тот кивнул, широко улыбаясь. Я пожала плечами, встала и похлопала Ти Фея по плечу.

– Точно все будет в порядке? Вы сможете сами дойти до вокзала?

– Мы же не дети…

– Ну ладно. Я, наверное, уже буду спать, так что не шумите сильно. Странные вы, конечно… исследователи!

Мы с Ти Феем обнялись на прощание, и, уходя, я увидела, как Ти Фей и Хотару странно друг другу улыбаются.

На улице было темно, морозно и мокро. Мои брюки почти сразу же промокли и потяжелели, настолько влажным был воздух, хотя снег не шел. Темная ночь обступала меня, дышала мне в лицо холодом, и я не видела собственной вытянутой руки, только лишь легкое оранжевое свечение из окна квартиры, где остались мои друзья. Небо было низкое, тяжелое, беззвездное, только белый глаз Луны глядел на город, но был таким тусклым, что от него становилось как будто бы лишь темнее.

И в этой мертвой темноте мой острый слух вылавливал малейшие шорохи никогда не спящего города. Я слышала, как топала ногами крыса, слышала, как она расправлялась с каким-то мелким животным, слышала даже хруст хрящей на ее острых зубах. Если бы я не обладала эльфийскими ушами, если бы я была человеком, то, наверное, холодная ночь Санкт-Петербурга уже смаковала бы мои внутренности.

Поежившись, я быстро зашагала в сторону вокзала. К сожалению, путь был неблизкий, и я даже начинала немного волноваться, что могу не дойти; но затем я сказала себе: «Кью, ты же Непревзойденная Скиталица! Какой-то там страшный город с его ночной темнотой не навредит тебе, не сломает тебя!». И с напускной уверенностью отправилась дальше в путь.

Я уже шла по широкому проспекту, который пересекала река с бронзовой лошадью, когда мою левую ногу вдруг пронзила боль. Я взвизгнула и опустила глаза, но было так темно, что совершенно ничего нельзя было разглядеть. А боль тем временем продолжала растекаться по ноге, словно что-то драло меня зубами и когтями; предчувствуя худшее, я нагнулась и поводила рукой по темноте. Рука наткнулась на что-то теплое и покрытое шерстью. Крыса.

– Отцепись, – сквозь зубы прошипела я, размахивая ногой в воздухе в попытке сбросить животное с себя. – Отцепись, мне домой надо…

Мой четкий слух уловил какое-то движение сбоку, и прежде, чем я успела прикрыться, в мое лицо впилась другая крыса. Это засада? Почему именно сегодня? Обычно все было довольно-таки спокойно, даже по ночам…

Я выхватила саблю и пронзила крысу, вцепившуюся в лицо, но это не была победа. Теперь я слышала. Множество маленьких ног, множество тихих попискиваний. Должно быть, они понимали, что я – большая дичь, и решили собраться вместе, чтобы одолеть меня. Но я не лыком шита! Правда, плохо, что я их не вижу, или хотя бы не могу точно услышать, когда и откуда на меня нападают.

Холодная ночь пропиталась запахом крови. Я размахивала саблей и кружилась, не задерживаясь ни на мгновение на одном месте, чтобы они не могли наброситься на меня. Нога кровоточила, наступать было очень больно. Лишь единожды свет луны отразился от клинка сабли, и я успела увидеть в его луче, что на меня пришла целая армия. Целая армия огромных крыс размером с собаку, чьи красные глаза были полны жажды крови. И голода. Да, определенно. Я была приглашена на праздничный обед.

Дело было, прямо скажем, дрянь. Этих тварей так много, что от меня, наверное, и косточки не останется. И Ти Фей никогда не узнает, что со мной произошло. Почему я не дошла до дома. Интересно, он останется в Петербурге и будет проводить свои исследования, или попытается вернуться домой? А если ему удастся найти мою сумку с артефактом, он отнесет ее Струт’гаду?

Я удачно срубила одной крысе голову прямо в полете, и в мое лицо брызнула горячая струя крови. Этот город никогда не пустовал. Сейчас он, наверное, населен даже гуще, чем во времена людей. И он станет моей могилой.

Моя сабля вошла в худое тело другой крысы, пригвоздив ее к земле, и, вытащив ее для следующего удара, я заметила, что клинок как будто покраснел и начал светиться. Времени осмыслять это, впрочем, не было. Битва продолжалась, и я уже успела оставить последние надежды на то, что останусь живой. Их было безмерное количество, этих крыс. Настоящее крысиное царство. Сил моих нет…

– А-ах! – я снесла еще одну крысиную голову и в бессильной ярости подняла саблю над головой, замахиваясь. Клинок вспыхнул, и весь проспект оказался освещен ослепительным красным светом, в котором я видела и армию, напавшую на меня, и еще кое-что интересное: человеческую фигуру, стоявшую в стороне, человеческую фигуру с забавным острым носиком и морщинистыми глазами, сгорбленную и худую, но все еще очевидно принадлежавшую человеку. Кто это был? Я не знала. Но он смотрел на то, как я борюсь, и это меня разозлило.

– Эй ты, – крикнула я ему, – иди сюда, дрянь!

Фигура развернулась и бросилась бежать. Я решила, что подумать о том, почему сабля засветилась, я успею и после, а пока, разбрасывая крыс направо и налево, я помчалась за этим человеком. Как я уже говорила, у меня чутье! И я была почти уверена, что передо мной злодей.

В свете сабли я отлично видела его и ни на секунду не отводила взгляда; тем не менее, в какой-то момент он просто исчез! Вот он передо мной, и я нагоняю его, а вот – раз! И его здесь нет. Я остановилась, в растерянности осматриваясь, обернулась и увидела, как на меня бежит армия крыс, которая, кажется, вовсе не заметила потери пары сотен бойцов. «Вот черт», пронеслось в моей голове. «Я точно пойду на корм грызунам!». И я приняла боевую стойку, готовясь до последнего защищать свою жизнь.

Крупная крыса, громко топая ногами, подбежала ко мне, и от ударов ее лап под нами затрещала земля. Я успела лишь крикнуть «ай!», и полетела вниз, а следом за мной летели крысы, которые продолжали бежать и все падали в дыру. Совсем идиотские существа! ну неужели не видно, что впереди обрыв!

Приземление было, в принципе, мягким. Подо мной оказалась перина, любовно кем-то подстеленная, и настолько мягкая, что я погрузилась в нее, как в воду. Но сверху на меня рухнула крыса, а потом еще одна, еще и еще, и, памятуя количество голов в крысиной армии, я поняла, что сейчас утону в них, и принялась отчаянно дергать руками и ногами, пытаясь выбраться.

Кто-то схватил меня за рукав и вытащил из этой кучи-малы в темное, влажное помещение с такими высокими сводами, что потолка не было видно. Я жадно вдохнула – дышать лицом в перину было не очень удобно – и испуганно взглянула на своего спасителя. Забавно! Это точно был тот самый человек, за которым я бежала. Сначала убегал, а теперь спасает! И это я еще дура!

Вблизи он выглядел еще более странным. Его тело было покрыто короткими черными волосами, полностью, даже лицо с забавным острым носиком. Глаза глядели настороженно, напряженно, и двигался он тоже в странной манере, рывками, то замирая, то принимаясь быстро-быстро что-то делать. Крысы, упавшие за мной, выбрались из перины и явно собирались наброситься, но странный человек вскинул руку, и все они замерли. Я открыла рот от удивления.

– Ты что, типа, крысиный король?

Человек замер на минуту, а потом быстро-быстро отбежал на пару шагов. Затем снова замер, снова отбежал, и повторял так до тех пор, пока расстояние между нами не стало, так сказать, безопасным.

А потом он сказал, указав на себя:

– Лакримоса

– Что? – удивленно переспросила я.

– Лакримоса, – повторил он, а затем поднял руки над головой и принялся бегать по кругу, громко хохоча: – Аха-ха-ха!

Было довольно жутко, но я столько всякого в своей жизни повидала, что почти разучилась бояться странностей. Присев, я осмотрела свою раненную ногу – из раны торчали разорванные волокна мяса, в глубине белела кость, и выглядело все это в высшей степени плохо. Я показала кулак крысам, суетившимся на расстоянии от меня, и встала, покачнувшись. А потом вскрикнула от неожиданности: странный человек уже стоял рядом со мной и хмурил брови, которые едва можно было различить на волосатом лице.

– Плохо, – сказал он, разглядывая мою ногу.

– Конечно, плохо! – воскликнула я. – А все твои дружки!

Человек заграбастал мою руку и потянул меня за собой, с такой силой, что я даже опешила. Еще никогда прежде я не встречала такой крепкой хватки! Даже эльфы или дварфы не могли сравниться с силой рук этого существа!

Крысы побежали за нами, но человек опять поднял над головой руку, и армия остановилась. Мы прошли по длинному помещению, и я с увлечением вертела головой, разглядывая его. На высоких стенах висели барельефы, но света было слишком мало, чтобы их четко рассмотреть; а между барельефов были проделаны проходы, но я не знала, куда они вели. Мы же с моим новым знакомым подошли к небольшой будке, стоявшей у стены, и мой кавалер галантно открыл передо мной дверь, после чего пнул меня коленом пониже спины прямо внутрь.

– А! – я упала в крохотное, свечами освещенное помещение, неудачно наступила на раненную ногу и растянулась на полу, больно ударившись головой о стол. Человек зашел следом за мной, запер дверь и широко раскинул руки, насколько позволяло крохотное помещение.

– Лакримоса! – сказал он торжественно.

– Да пошел ты, – пробормотала я, отключаясь. Мне было все равно на то, что со мной может случиться. Я уже решила, что умру. – Лакримоса…

Мое пробуждение было довольно-таки приятным. Я лежала на чем-то мягком, в тепле и ком-форте; разомкнув тяжелые веки, я увидела перед собой стол, заставленный разнообразными предметами, и сощурила сонные глаза, которые немного резал свет свечей. Сильно болела нога, но подушка под моей головой была такой мягкой и нежной, что…

Что я здесь делаю?!

Придя в себя, я резко села на постели и пребольно ударилась головой о полку, прибитую над ней. Я была в будке Лакримосы, лежала на устроенной в ней постели, причем едва помещалась, с моим-то ростом. Места здесь было так мало, что я почти ощутила приступ клаустрофобии, но в остальном здесь было довольно-таки уютно. Жилище было обставлено добротной мебелью: кровать, которая выдерживала мои килограммы, столик, на котором громоздилась впечатляющая куча вещей, много-много полочек, и небольшой стул, отодвинутый к стене. Самого хозяина сейчас не было; я решила воспользоваться моментом и слинять, стараясь не думать о том, почему меня еще не съели. Откинув с себя одеяло, я увидела, что моя раненная нога была перевязана желтоватым бинтом, а раны на моем теле также закрыты повязками или пластырем. Сабли не было. В ужасе я оглядела пол, обнаружила красивые ножны рядом с собой, схватила и прижала к груди. Сумка с артефактом была тут же. Довольно вежливое обращение с едой!

Я вытащила саблю из ножен и чуть не ослепла от красного света, который она испускала. Об этом обязательно нужно подумать, но сейчас, наверное, не лучшее время. Так что я спрятала оружие обратно, повесила сумку на плечо и, прихрамывая, вышла из будки.

– Лакримоса!

Мой странный знакомый стоял неподалеку от будки, и при виде меня счастливо улыбнулся, раскинул руки и помчался ко мне. Я увернулась от внезапных объятий.

– Ну-ка стой! Стой, а то как дам!

Лакримоса остановился и растерянно на меня взглянул.

– Плохо?..

– Не подходи!

К сожалению, слушать меня он не планировал. Дернув меня за штанину, он повалил меня на каменный пол, и я ударилась головой так сильно, что перед глазами все поплыло. Обжигающие руки Лакримосы схватились за мою раненную ногу и принялись ее ощупывать, но я едва соображала, что творится.

– Лакримоса? Лакримоса!

Я разомкнула веки и посмотрела на него сквозь ресницы. Из моего носа текла кровь, этого я не видела, но чувствовала. Вот же сильная дрянь, а! Если б только дотянуться до сабли, я б ему его бошку… ах, все так болит…

– Лакримоса!

Человечек провел ладонью по моему лицу, после чего поднес ее, испачканную в крови, к глазам, долго соображал, а потом в ужасе вскочил и запищал, совсем как крыса. Вокруг меня затопали тысячи крысиных ног, и я подумала «вот оно!», а затем закрыла глаза, уверенная, что моя песенка спета.

Однако, песенка оказалась длинноватой.

Я снова открыла глаза, на этот раз оттого, что в мой рот заливали что-то холодное и невероятно, невероятно вкусное! Я жадно глотала, задыхаясь от наслаждения, а затем, когда угощение кончилось, обвела окружающий мир взглядом. Лакримоса склонялся надо мной. Кажется, моя голова на его коленях. Мерзость какая!

– Лакримоса! Плохо? Лакримоса! Плохо?

– Конечно мне плохо, идиот несчастный, – пробормотала я, хотя, честно говоря, чувствовала себя гораздо лучше. – Ты меня чуть не убил.

– Лакримоса!..

Его волосатые руки подняли мою голову, и я зажмурилась от отвращения, когда он прижал меня к своей волосатой груди. В глубине ее билось его человеческое сердце…

– Ну все, отпусти.

– Плохо?..

– Да ничего, сойдет.

– Лакримоса!

– Лакримоса, отпусти.

Его сердце забилось радостно.

– Лакримоса! Лакримоса! Лакримоса!

– Да Лакримоса, Лакримоса, только отпусти.

Я с трудом выбралась из его рук, и увидела, что у него было лицо самого счастливого на свете человека. Меня даже передернуло.

– Чего лыбишься?

– Лакримоса…

Он схватил мою руку и прижал к губам, принимаясь горячо и страстно целовать. Мне показалось, что меня стошнит, и дело было точно не в возможном сотрясении мозга. Просто его губы были волосатыми, а я и так-то поцелуи не люблю… фу!

– Э, слушай, – я отобрала у него руку и неловко улыбнулась. – Лакримоса…

– Лакримоса!

– Да, Лакримоса, мне нужно домой. Домой. Наверх. Понимаешь? – я указала пальцем на потолок. Лакримоса поднял взгляд и довольно долго молча пялился в темную вышину.

– Понимаешь?

– Лакримо-оса-а…

Я пытливо на него смотрела. Надеюсь, понял!

Наконец, он опустил взгляд, посмотрел на меня и покачал головой.

– Плохо…

– Это что, «нет»? Ну уж нет! Я тут оставаться не собираюсь! Я так или иначе выберусь! Я тебе не пленница, понял? Я – Скиталица! И я сбегу отсюда!

Лакримоса опять схватился за мою руку, и я почувствовала комок в горле от мысли, что он снова станет ее целовать, но он вместо этого лишь погладил ее ладонью, сказал:

– Плохо.

И указал на мою раненную ногу.

– Да я могу идти! – воскликнула я и попыталась встать, но ногу пронзила столь сильная боль, что я упала обратно. – Ух… А хотя ты, наверное, прав… Плохо.

– Плохо!

– И что теперь делать?

– Лакримоса!

– Нет, я не могу остаться! Мои друзья меня ищут! Наверняка ищут…

– Лакримоса, – он потянул ко мне свои руки, чтобы обнять, но я увернулась и слегка хлопнула его по запястью.

– Не лапать!

– Плохо?

– Плохо.

– Плохо…

Я задумалась о том, насколько содержательный диалог можно построить всего из двух слов.

Играючи подняв меня на руки, этот маленький человек занес меня в свою будку и уложил на кровать. Я взглянула в потолок. Он был исчерчен рисунками, большинство из которых изображали крыс и Лакримосу.

– Я есть хочу, – сказала я, не глядя на него. – Ты можешь меня накормить?

Он призадумался, а потом выскочил из будки и куда-то улепетал. Я разглядывала рисунки на потолке, и сама не поняла, когда заснула. О побеге я как-то больше не думала… было слишком больно, чтобы думать.

Лакримоса, наверное, чувствовал свою вину за то, что со мной произошло. Он принес мне кучу еды, но все это было совершенно нельзя есть. В его меню были жуки и гусеницы, камни, даже мертвая крыса; на все это я сказала «плохо» и смирилась с тем, что мне придется голодать, пока не удастся выбраться отсюда; но потом Лакримоса принес свежую, еще теплую лепешку из муки и воды, и я смогла покушать.

– Ты готовить умеешь?

– Лакримоса, – сказал он, пожав плечами.

– Что ты вообще такое?

– Лакримоса, – повторил он, а потом указал на потолок. – Лакримоса…

– Лакримоса, ты человек?

Он задумчиво уставился на меня, как будто не знал ответа. Я могла его понять. И сама уже была не уверена…

– А я Кью, – сказала я вдруг. Мне показалось, что стоило представиться. – Непревзойденная Скиталица Кью!

Лакримоса улыбнулся мне, обнажив тонкие заостренные зубки.

Удивительно, но я шла на поправку чертовски быстро. Минула лишь пара дней, а рана на ноге, повязку которой Лакримоса менял каждый день, совсем заросла, и я смогла вставать. Все это время он кормил меня лепешками – не супер-меню, конечно, но что есть. Я рассказывала ему о мире наверху, он слушал меня и кивал, очевидно все понимая, но говорить был способен лишь два слова – свое имя и «плохо». Один раз я проснулась оттого, что он спит у меня на груди, но я сказала ему так не делать, и он вообще больше не распускал руки.

Крысы, которыми это подземелье было просто переполнено, слушались любой воли Лакримосы, причем были способны выполнять совершенно удивительные задания, вроде уборки или даже готовки той странной ерунды, которой Лакримоса питался. При этом с ними он общался писком, которым явно владел лучше, чем человеческой речью. Как-то раз я попыталась извиниться за то, что убила множество его друзей, но он сказал «Лакримоса» и улыбнулся. Это значило, что все хорошо.

Когда я начала ходить, он стал брать меня на прогулки по подземелью. Показывал мне барельефы, гладил их пальцами, улыбался. Я кивала и что-то говорила с таким видом, словно все понимаю и вообще разбираюсь в искусстве. Лакримоса был очень доволен и приносил мне двойную порцию лепешек.

Я не знала, сколько дней я провела в подземелье, но лишь надеялась, что Ти Фей еще не успел покинуть город. Мне было совестно, что я заставляю его переживать за себя, и потому сразу же, как только я смогла твердо стоять на ногах, я заявила Лакримосе, что мне надо уходить.

– Лакримоса, – согласился он. Я собрала свои вещи, заплела косы, вышла из будки. Он стоял в окружении крыс и что-то им пищал, и сотня пар красных глазок задумчиво слушала его речь.

– Что ты?

– О-о-о! – он повернулся ко мне, улыбаясь от уха до уха. – Лакримоса!

И хлопнул в ладоши.

Гигантские крысы забегали, запищали, засуетились. В лапках некоторых я к своему шоку увидела музыкальные инструменты, другие начали становиться в высокую башню, запрыгивая друг другу на плечи. Зрелище было чертовски забавное!

– Что тут происходит? – смеясь, спросила я.

– Лакримоса! – воскликнул мой друг, хлопая в ладоши. – Лакримоса! Лакримоса!

Крысы заиграли музыку. Крысиная башня принялась плясать, и при виде этой сцены я не могла не смеяться во все горло, а Лакримоса смотрел на меня, хлопал в ладоши и тоже приплясывал. Музыка была легкой, бодрой, немного похожей на музыку моего дома, и совсем не похожей на ту, которую я слышала из волшебной коробки в доме Хотару.

– Лакримоса! – он протянул мне руку, приглашая на танец. Я усмехнулась – отлично будем смотреться, он же мне в пупок дышит, хоть и сильный, как тридцать эльфов! Но все же приняла приглашение.

Крысы продолжали играть что-то танцевальное, а мы с их правителем плясали по каменному полу подземелья, и хотя я двигалась очень неловко, но не стеснялась, ведь никто, кроме крыс, нас не видел. Крысиная башня оступилась и рассыпалась; Лакримоса гневно на них посмотрел, но я засмеялась, и поэтому он сменил гнев на милость. Мы оттанцевали еще несколько танцев, но после я решила, что с моей ноги хватит, и Лакримоса был согласен.

– Мне домой надо, – напомнила я.

– Лакримоса, – он кивнул, взял меня за руку и потянул в сторону. Крупная крыса с фонарем в пасти обогнала нас, взобралась ловко по стене и осветила проход, ведший вверх, пробитый прямо в потолке. В проход были вделаны скобы, чтобы цепляться за них, но сам он был расположен слишком высоко даже для меня – должно быть, я тогда упала именно через такой.

– Я не достану…

Лакримоса улыбнулся и запищал. Крысы побросали инструменты, бросились к нам, и принялись собираться в постамент у наших ног. Я вскрикнула и, потеряв равновесие, повисла на Лакримосе, а крысы все прибывали и прибывали, пока мы не оказались в проходе. Лакримоса взял мои руки и положил на скобу, будто я могла сама не догадаться.

– Спасибо.

– Лакримоса.

– Ты хороший друг.

– Лакримоса!

Я улыбнулась ему и полезла вверх, пытливо глядя вдаль.

Наконец, моя голова уткнулась в препятствие. Я вытянула руку, надавила, и убедилась, что это был люк, который я легко смогла открыть. В проход тут же полился дневной серый свет, и я опустила глаза, чтобы посмотреть на Лакримосу, но проход был слишком глубоким, и внизу была лишь темнота. Я вздохнула, прошептала еще одно «спасибо» и вылезла на поверхность. Петербург не изменился.

Я была совсем недалеко от того места, где сражалась ночью, даже кучи дохлых крыс еще лежали вокруг. Стояла замечательная погода: было холодно, пасмурно, и небо как будто лежало на моих плечах, но зато не лил дождь, а это уже хорошо. Я выдохнула, и мое дыхание обратилось в пар. Прохладненько.

При дневном свете город был тих.

Я двинулась к вокзалу. Бедный Ти Фей! Он там, наверное, места себе не находит! По моим примерным подсчетам, меня не было дней пять… Должно быть, он там весь седой и заплаканный! Увидит меня, бросится ко мне, причитая «Кью, Кью»! Так мило будет! А я его обниму, даже поцелую, расскажу всю эту свою удивительную историю, и они с Хотару будут слушать, открыв рты…

Интересно, как так получилось, что моя ужасная рана затянулась за такой короткий срок? Наверняка, причина есть! Вот только я дура, и не могу понять ее сама. Спрошу Ти Фея, если вспомню.

В здании вокзала было подозрительно тихо. Я поднялась к тому месту, где мы раскинули свои спальные места, и обнаружила их в полном порядке, заправленными и нетронутыми. Сходила на перрон, убедилась, что детка никуда не подевалась. И теперь мне стало по-настоящему страшно, безумно страшно. Ти Фея и Хотару здесь нет. Значит, с ними что-то случилось. А я их не защитила!

Мне показалось, что я заплачу, но, конечно же, этого не случилось. Я же не плакса. Я Скиталица, и решу эту проблему! Правда, пока не знаю, как, ведь город такой большой…

Ноги сами собой развернули меня и понесли обратно к тому люку, через который я выбралась из обители Лакримосы. Опустившись у него на колени, я принялась колотить по крышке и кричать его имя, просто потому что быть одной в городе было страшно, а он мог хотя бы сгладить мое одиночество. А что, если я сумасшедшая, и он мне привиделся? Что, если Ти Фей и Хотару давно покинули этот город, покинули меня… и я им больше не нужна? Что, если вообще все происходящее – мой сон?..

Когда люк открылся, и черная голова Лакримосы показалась из него, я была уже охвачена паникой.

– Плохо?

– Лакримоса! Лакримоса! Мои друзья куда-то пропали, мне так страшно! Лакримоса, побудь со мной, пожалуйста…

– Лакримоса…

Он вылез наружу, зябко оглядываясь, прижался ко мне боком и запищал. Я услышала, как из всех окрестных домов выбегают крысы и разбегаются в разные стороны, а Лакримоса сжал своими сильными руками мою ладонь и теплым взглядом посмотрел на меня, как бы успокаивая. Я благодарно ему улыбнулась. Я действительно была ему благодарна. Это было очень странно: вроде бы он пугал меня и был мне неприятен, и вроде как я все на свете могла сделать сама, но его забота все-таки была мне по сердцу, и я радовалась возможности просто не решать ничего самой. Тем более, что несмотря на время, проведенное у него за пазухой, мои силы все еще были истощены.

– Кстати, – сказала я, – Лакримоса, а как долго я провела у тебя?

Он поднял руку с раскрытой ладонью. Я ахнула:

– Пять дней?!

Он кивнул.

– О нет! Тогда с Ти Феем точно могло что-то случиться! Ужас-то какой…

Лакримоса с сочувственным видом гладил меня по руке.

Меня трясло от жажды деятельности, от желания прямо сейчас встать и пойти искать Ти Фея, но Лакримоса удерживал меня, не давал мне уйти, вплоть до того момента, когда одна из гигантских крыс подбежала к нам и взвизгнула радостно. Тогда Лакримоса сам встал и потянул меня за ней.

– Она нашла Ти Фея! – догадалась я.

– Лакримоса!

– Ох, спасибо! Он в порядке? Он жив? Или она нашла его труп?

Лакримоса пока не стал отвечать, что вселило в мою душу худшие опасения.

К моему удивлению, мы пришли к тому дому, в котором мы сидели в мой последний вечер с Ти Феем. Что-то случилось в квартире? Говорила же я, не стоит ползать по ним, даже ради исследований!

Я забежала в подъезд, но увидела, что Лакримоса остался на улице, и вышла обратно.

– Что?

– Плохо…

– Почему? Почему не пойдешь? Тебя там не обидят!

Лакримоса покачал головой, шагнул ко мне и схватился за мою руку.

– Лакримоса.

– Ну, в чем дело?..

– Лакримоса, Кью.

Я открыла рот, совершенно не ожидая, что его словарный запас вдруг пополнился моим именем, а он выпустил мою руку, улыбнулся напоследок, и упрыгал далеко по улице. Это было прощание?.. Странное дело… Что вообще происходит?

Пожав плечами, я вернулась в подъезд и поднялась к той квартире. Было немного странное ощущение на душе, словно мне чего-то очень не хватало, но я изо всех сил гнала это чувство от себя. Я Скиталица. Я не завожу привязанностей. Хватит мне одного Ти Фея на шее… Ах, Ти Фей! Если с ним что-то случилось? Нет… Если только кто-то посмел его обидеть, я этого обидчика найду, на кусочки порву, а Ти Фея подлечу, успокою, приголублю…

Я ворвалась в квартиру, вся запыхавшаяся и перепуганная. Сердце безудержно колотилось о ребра, в горле пересохло, руки дрожали от страшного предвкушения того, что я сейчас увижу…

Из кухни тянуло запахом еды и шипением сковородки. Я заглянула туда и увидела Хотару, который стоял у плиты и что-то жарил. Моему удивлению не было предела.

– Хотару?

– А! – он подпрыгнул испуганно, взглянул на меня, шумно выдохнул и приложил руку к груди: – Кью… Как ты меня напугала! А чего ты пришла?

У меня челюсть отвисла.

– Хотару… А Ти Фей?

– Да он в комнате. Я завтрак готовлю. Мы только проснулись.

Я не стала дослушивать, вышла из кухни и по небольшому темному коридору прошла в спальню, ярко освещенную серым утром – оказывается, было утро. И в самом деле, Ти Фей лежал в постели, нежась с закрытыми глазками, и не особенно казался взволнованным, а его волнистые от косы распущенные волосы так растрепались, что были, кажется, совсем всюду.

– Ти Фей?

– О-о, – он приоткрыл один глаз и улыбнулся мне. – Кью, привет. Ой, мы так устали, что прямо тут уснули!

Мне казалось, что у меня слуховые галлюцинации.

– Уснули… И проспали почти целую неделю?!

– Неделю? М-м-м… А, да, похоже на то, – Ти Фей задумчиво улыбнулся. – Что-то я позабыл о времени… Извини.

– «Извини»? – переспросила я. – Ти Фей, ты что, совсем-совсем не волновался?

– А почему мне волноваться?

– Ну… Я пять дней к вам не заходила, – я сглотнула комок обиды в горле. – Ты не волновался, ну, что со мной что-то могло произойти? Мы были каждый день вместе, а тут вдруг я попала на целых пять дней…

Ти Фей пожал плечами, наматывая прядку волос на палец.

– Да я как-то не задумался.

У меня в душе что-то умерло. Ну да. Он просто не задумался. Я чуть с ума не сходила, думая, как он бедненький переживает, как ему из-за меня плохо… А он и не задумался об этом.

И в самом деле. Что я панику развела? Ношусь с ним, как с ребенком. Дура она и есть дура.

– Кью? – робко позвал Ти Фей, садясь в постели. – Извини, пожалуйста. Конечно, я должен был заволноваться, что ты пропала. Мне стыдно.

– Ой, да ладно, – я улыбнулась. – Чего это тебе вдруг волноваться за меня? Я же не маленькая! И я за тебя совсем не волнуюсь. Ты тоже не ребенок.

Мы оба знали, что я лгу, и что я всегда очень за него переживаю и опекаю, но мне почему-то ужасно хотелось этой лжи. Ти Фей встал с постели.

– Да ладно тебе, Кью. Правда, извини. Друзья не должны забывать друг о друге.

– Мы не друзья, – твердо сказала я, понимая, что во мне говорит обида, но не будучи в силах ее сдержать. – Мы просто компаньоны. Мы не волнуемся друг за друга.

– Кью, ну правда…

– Все хорошо. Я просто гуляла, – мне не хотелось теперь говорить ему, что я чуть не умерла в бою и была вылечена в рекордные сроки крысиным королем. – И сейчас пойду просто дальше гулять.

– Ты обиделась на меня…

– Я не обиделась. Мы компаньоны. Ничего друг другу не должны. И кстати! Хотару не занимался поездом все это время?

– Да мы как-то…

– Пойду, пну его. Нам нужно в путь. Верно, компаньон Ти Фей?

– Кью, ну пожалуйста…

Я безразлично улыбнулась и вышла из комнаты, хотя вид его несчастных глаз больно ранил мое сердце.

Хотару предложил мне завтрак, но во мне взыграл характер, и я отказалась. Пока они с Ти Феем ели, я стояла у окна и смотрела на улицу, на землю, под которой скрывался Лакримоса, этот странный и забавный человечек; и я злилась на Ти Фея так сильно, что мне даже казалось хорошей идеей вернуться в королевство крыс, и зажить там с Лакримосой в спокойствии и неге, в окружении хвостатых слуг… Но у меня было задание, и я не могла прекратить его выполнение. Задание – это самое важное сейчас.

– Кью, – позвал Ти Фей, – если не хочешь кушать, то хотя бы посиди с нами.

– Да вам и вдвоем неплохо, – на моем лице опять появилась та равнодушная улыбка. – И вообще. Хватит штаны просиживать, у нас задание горит! Хотару, ты должен доделать поезд.

– Ты обиделась? – задумчиво потянул Хотару. Меня этот вопрос уже бесил.

– Нет! – гаркнула я так, что бедняжка подскочил на стуле. – Ты мне еще пять дней назад обещал его доделать! Почему еще не сделал?

Парни переглянулись.

– Кью, ну, где ты была это время? – жалобно спросил Ти Фей. – Расскажи, я волнуюсь…

– Я гуляла, – отрезала я, скрестив руки на груди. – И хватит лезть в мою жизнь. Хотару. Поезд. Дом. Все.

На Ти Фея было жалко смотреть, но я слишком злилась, чтобы жалеть его. Он предпринял последнюю попытку, протянув мне расческу:

– Кью, заплетешь мне косичку?

Но я от этой просьбы почувствовала лишь новый всплеск гнева.

– Ты что, маленький, что ли? Сам справишься! Или пусть вон Хотару тебе поможет, вы так хорошо спелись!

– Но тебе же нравилось это делать! – возразил Ти Фей. – Тебе же нравились мои волосы…