Текст книги "Непревзойденная Скиталица Кью: Последняя Заря (СИ)"
Автор книги: Кимера Эрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Остановившись, я громко чихнула, поежилась и решила, что хватить мокнуть. Наугад выбрав случайный дом, я ловко залезла через окно в грязную комнату, обставленную довольно добротно сохранившейся мебелью. Этот город был не просто брошен своими жителями, нет, он был будто законсервирован, и время словно не имело власти в этих краях. Я почти могла подумать, что хозяева дома ушли отсюда не более десяти лет назад и готовы вот-вот вернуться. Все здесь хранило следы присутствия людей: на столе были разложены вещи, постель была разобрана, дверца шкафа приоткрыта, и за ней были видны какие-то выцветшие предметы одежды. Я тяжело дышала: раньше я никогда не позволяла себе входить в «деревья», думала, что это опасно, и только поэтому до сих пор не знала правды, а теперь мне было больно оттого, как долго я жила в неведении. Стоило один раз заглянуть за голые рамы, хоть раз открыть свое сознание очевидному, и я сама бы все поняла, сама бы узнала, что здесь жили люди!
Я хотела присесть на кровать, но догадалась сперва приподнять небрежно смятое покрывало. Простынь была проедена жуками, матрас казался живым из-за толп личинок, и я вскрикнула, отпрыгнула от постели и поморщилась. В лесах смерти жили только насекомые. Они были здесь венцами творения.
На столе лежали бумаги, пожелтевшие от времени, карандаши, книга. Я взяла в руки продолговатый твердый предмет, по форме похожий на карандаш, повертела в руках, соображая, что это. Провела по старой бумаге сначала одним концом, потом другим. Остался синий тонкий след, как от пера. Я подумала, и написала свое имя, но затем меня это испугало, и я порвала листок на мелкие кусочки – он был мягким и влажным, это было очень просто сделать. Потом я взяла в руки другой лист и попыталась прочитать его, но там совсем не было знакомых букв. Я и так-то читать не умею, а тут вообще на иностранном!
Оставив стол, я принялась разглядывать платяной шкаф у стены. Когда я распахнула дверцу, мне в лицо вылетел целый рой моли, и я взвизгнула, отшатываясь в сторону. Отвратительное место! Я чувствовала себя жителем другого мира, нарушившим покой царства смерти. И мне не было здесь места…
Опустив глаза, я увидела в куче тряпья то, что можно было безошибочно определить как разложившийся труп, и бросилась прочь. Вот уж точно царство смерти! Смерть, смерть, везде она, и насекомые словно темные жнецы, пожирающие все, что не законсервировано, как столовая в той школе.
Я вышла в коридор, вдохнула пыльный воздух, осмотрела высокие шкафы, заполненные предметами быта. По левую руку была еще одна спальня – видит богиня, я не хотела туда заглядывать! – впереди был поворот. Я была напугана, хотя едва ли могла себе объяснить, чего я боюсь, и хотела убежать, но заставила себя идти вперед. За поворотом коридор переходил в высокую дверь кухни, слева были дверцы туалета и ванной. Я прошла в кухню, представляя, как какая-то семья мирно жила здесь, пока их не настигла некая катастрофа, от которой все они погибли.
В кухне было больше всего предметов, о которых я ничего не знала. Я посидела на крепком железном стуле, раздумывая о вечном, затем потыкала пальцем в разные места серых блестящих коробок, которые наверняка были какими-то волшебными предметами, как те, которыми так легко управлялся Хотару. Подошла к большой плите, заглянула в то место, куда по моей логике должны были складываться дрова, но там совсем не было сажи. Повернула одну из ручек, расположенных выше, и вздрогнула, когда над одной из конфорок вспыхнул огонь. Он был синий и теплый и погас, когда я повернула ручку в другую сторону. В шкафу я нашла чайник, в кране – хоть что это такое я знала! – была вода. Я поставила чайник на огонь и задумчиво уставилась на это безобразие. Да уж. На драконах каталась, с троллями сражалась, а в огонь без дров (и без мага поблизости) не могу поверить.
Чайник засвистел, закипая. Я нашла плотно закрытый сосуд с заваркой, чашку. На вкус старый чай был похож на гнилую солому, но я все равно пила его, думая о том, почему насекомые не добрались до продуктов в буфете. Посмотрела на замок на дверцах и поняла. Значит, здесь должно быть еще много такого, сохранившегося. Они не вездесущие, эти твари.
Если найти закрытую комнату, в ней можно будет переночевать. Возвращаться к Хотару я не хочу. Быть одной мне страшно, но в некотором смысле быть с ним еще страшнее. Я бы хотела никогда с ним не встречаться. Я хотела бы никогда не узнавать все то, что узнала за сегодня.
За одной из дверей я нашла выход в подъезд. Если мне удастся найти полностью закрытое место, я смогу провести там ночь, а потом…
А что будет потом, я думать не хотела. Я вообще больше не хотела думать. Хотела только лечь и уснуть где-нибудь в тихом и сухом месте.
Я поднималась на следующий этаж, осматривала двери. Некоторые были заперты, и я выбивала их, но, к сожалению, в каждой комнате меня встречало одно и то же: вещи, вещи, жуки, жуки, трупы, трупы, короче, мне нигде не было места.
Наконец я добралась до чердака дома, вход в который пришлось выбивать довольно долго, настолько он был завален. Внутри было темно, воздух был практически невыносимым, тухлым, но с другой стороны это означало, что окон здесь нет. Я сходила в ближайшую квартиру, отломала деревянную ножку стула, подожгла ее и вернулась на чердак, чтобы осветить его и осмотреть.
Во-первых, это был не совсем чердак, а скорее небольшая мансарда, в которой кто-то когда-то жил. И я даже знала, кто это был.
В косом потолке были окна, закрытые тяжелыми ставнями. Я открыла их, впуская в мансарду свежий воздух, жадно вдыхая его полной грудью, подставляя лицо каплям дождя, превратившегося в легкую морось. Бывшая хозяйка мансарды лежала неподалеку, на полу, положив голову на диван, и по идеальному состоянию ее мумии я могла с уверенностью сказать, что жуки не добрались до этого места. Вернее, теперь, конечно, доберутся, я же открыла окна, но вряд ли хозяйка на меня обидится.
– Безрадостно, да?
Я вздрогнула и присела, безумно испугавшись собственного голоса. Да и что мне в голову ударило, зачем я заговорила с древней мумией? Какой вообще смысл говорить, если рядом никого нет, и никто не услышит?
Тем не менее, мне казалось, что говорить просто необходимо.
– Ты з-заперлась здесь? – дрожащим голосом спросила я, все еще пугаясь того, как моя речь раз-ывала тишину мансарды. – Ты знала, что что-то грядет? Ч-что случилось с вами… со всеми вами?
Ее лицо было повернуто ко мне, и мне казалось, что она смотрит на меня из-под полу-сомкнутых век. Я сглотнула. В животе похолодело.
– Нет, ты не смотришь, правда? Ты мертвая, да? Конечно же ты мертвая, ты мумия! Ты извини, что я забралась к тебе в дом. Мне совсем некуда деться, понимаешь?
Я прошла по комнате, изучая ее, заглянула в санузел, затем на кухню, и открыла окна и там. В животе неприятно урчало и я бесцельно просматривала полочки, хотя и знала, что за столько лет еда наверняка пять раз испортилась.
Но здесь не было ничего, даже ни одной консервной банки, и я с печалью взглянула на мумию. Может быть, она заперлась здесь и умерла от голода? Может быть, город страдал от чего-то действительно ужасного, чему люди с радостью бы предпочли голодную смерть? Но я даже представить не могу, что бы это могло быть! Я бы с любой тварью справилась, лишь бы не голодать.
Я вернулась в комнату и снова осмотрела ее, на этот раз внимательнее. На скошенной выбеленной стене сохранились следы огромной надписи, которую я, естественно, не могла прочитать, но надпись казалась мне важной, поэтому я сбегала в соседнее жилище за карандашом и бумагой и старательно перерисовала все символы. Там не было букв «к», «ю» и «ь», которые я могла бы узнать, поэтому я даже не была уверена, что это вообще человеческая письменность. Но может Ти Фей знает. Ти Фей все знает. Или Хотару, он тоже умный.
Когда я закончила, комната была уже погружена в темноту, и освещалась лишь парой свечей, которые я нашла в разных квартирах. Я подумала о том, что в принципе в этом городе еще можно жить, вон сколько тут всего! Но затем я вспомнила о полном отсутствии пищи, о том, какая я голодная, и скуксилась.
– Извините, – сказала я мумии, спуская ее голову с дивана на пол, – Ти Фей сегодня будет спать в постели, а я что, на полу должна? Нет уж! Позвольте ваш диванчик…
Прежде, чем лечь, я тщательно проверила все диванные подушки, но жуков не было. Я с удовольствием вытянулась на спине, пусть мои ноги и болтались в воздухе, так как диван был чуть коротковат. На потолке я увидела еще какие-то надписи, зарисовала их, а потом отбросила все дела и расслабилась.
– Хотару пытался сказать, что я тоже человек, – задумчиво произнесла я, – но знаешь, если бы я оказалась в твоей ситуации – не важно, что там за ситуация была – я бы ни за что не стала бы сидеть в своем доме, запершись на все замки! О нет, детка, я бы в любом случае отправилась на смертный бой с той напастью, что вас поразила, и, поверь мне, я бы вышла победительницей! На то я и Непревзойденная Скиталица! Ничто в мире не заставит меня сидеть в своей норе и дожидаться кончины, вот увидишь!
Мумия ничего не ответила на мои слова. Кругом было тихо и пусто, даже дождь, как на зло, перестал. В такой тишине мое собственное сердцебиение казалось мне оглушительным, и я была уверена, что в эту ночь мне не заснуть; однако всего через пару переворачиваний с боку на бок отрубилась.
========== Глава 11. Солнцепадение ==========
Меня разбудил голос Ти Фея, как почти всякий раз со дня нашей встречи.
– Кью? Кью!
– Ой, да дай поспать, – пробормотала я, размахивая в воздухе рукой, пытаясь наткнуться на него и дернуть за нос. – Что за спешка, будто горим…
Сколько я ни махала, наткнуться на его светлую голову мне все не удавалось. Голос, зовущий меня, и вовсе звучал так, словно был далеко, да еще и отдалялся немилосердно; я запоздало поняла, что друг совсем не рядом, распахнула глаза и нашла себя все в той же мансарде, на диване, освещенном слабым серым светом из окон. В голове вспышкой пронеслись все вчерашние события, все пережитые страхи и удивления, и меня замутило. С трудом переставляя ноги, я скатилась с дивана, упала на останки бедной девушки, взвизгнула и бросилась к окну, в которое без проблем высунулась по пояс.
– Фей! Фей! Ти Фей! Забери меня отсюда!
Улица была пуста. Я не знала, ушел ли он, или мне просто приснился его голос, и я почувствовала, что вот-вот заплачу. Разрушенная моим весом мумия опять оказалась в такой позе, что ее лицо было повернуто ко мне, и теперь мне казалось, что она смотрит с укором, с обидой. Она пустила меня в свой дом, а я ее за это…
В тот момент я все бы отдала за то, чтобы вернуться в дом Хотару, но к своему ужасу я совершенно не могла вспомнить, где это находится. Я не знаю, где я. Я не знаю, где Ти Фей. Не знаю, встречусь ли я к ним снова. Наверное, в такой ситуации нельзя паниковать, этим сделаешь только хуже… Но как же я паникую!
– Ти Фей…
Я позакрывала все окна, извинилась перед мумией, накрепко заперла входную дверь снаружи, и по лестнице спустилась на улицу, выйдя во двор, на этот раз не через окно. Мне было холодно, голодно, страшно; я вдруг поняла, что я практически совсем одна в этом огромном, гигантском, бесконечном городе, и голые громадины его домов начали давить на меня, мне даже показалось, что они стоят нетвердо и вот-вот упадут, задавят, завалят…
Мое воспаленное сознание снова заставило меня услышать голос Ти Фея, и я, совершенно не веря в то, что это он, закричала опять:
– Ти Фей!
Но на этот раз голос оказался не миражом.
– Кью!
Он выбежал из-за угла, совсем не похожий на себя. На нем была чужая одежда: обтягивающие длинные худые ноги брюки яркого синего цвета, футболка из тонкой ткани, под которой я могла видеть линии его складной фигуры, и наброшенная на плечи расстегнутая рубашка в клетку, которую я предпочла бы видеть застегнутой, ведь так мне были отлично видны его впалые ключицы, и в целом этот образ показался мне таким откровенным, что я покраснела. Я и раньше видела его в рубахе Ады, то есть считай полуголым, но тогда он дома сидел, а не по улицам шастал! Впрочем, улицы же были совершенно пусты, стесняться некого… но ведь и я же не “никто”! Бесстыдник!
И еще одно «впрочем»: я была так рада его видеть, что едва могла думать о чем-либо еще.
Я бросилась на руки Ти Фея, из последних сил сдерживая слезы, и едва не повалила его, бедняжку, на землю. Ти Фей крепко обнял меня, так крепко, как только мог, и щедро поцеловал в щеку.
– Как ты меня напугала! Куда же ты ушла? – запричитал он, боясь меня отпустить. – Я чуть с ума не сошел!
Я сама не могла объяснить, почему ушла, даже себе.
– Я, наверное, испугалась, – прошептала я с тяжестью на сердце. – И немного обиделась. Я совсем ничего не понимала. И очень запуталась. А ты?
– Я? О, ну… – Ти Фей покраснел. – Мы смотрели сериал до третьего часа ночи, потом уснули… и я только утром понял, что тебя нет…
Я почти обиделась снова.
– Так вам было весело вместе?
– Да, нам было весело.
Я взглянула над головой Ти Фея и увидела Хотару, вальяжно приближавшегося к нам, но тут Ти Фей схватил меня за щеки и опустил мое лицо к себе.
– Где ты провела ночь, Кью?
– Одна мумия разрешила мне переночевать в ее мансарде.
– Что?
Я снова прокрутила в голове все воспоминания и разревелась. Первый раз за последние лет сто я не сдержала слез!
Хотару тут же бросился ко мне и на пару с Ти Феем они начали меня успокаивать, а я срывающимся от рыданий голосом поведала все то, что увидела и пережила за вчера. Ти Фей прижал мою голову к груди и долго гладил меня по голове, пока я не пришла чуть-чуть в себя.
– Ну у тебя и видок, – сказала я наконец, пощупав бочок Ти Фея, слишком ясно очерченный тонкой одежкой. – Я бы тебя в таком виде на улицу не выпустила!
– Здесь так мокро, что моя одежда не высохла за ночь, – оправдывался Ти Фей. – Хотару дал мне кое-что из своего… между прочим, мне тоже неудобно!
– А не похоже!
– Я имею в виду, физически некомфортно, – сказал Ти Фей, переминаясь с ноги на ногу. – Эти брюки такие узкие и жмущие! Так что я и сам не рад вот так ходить.
Я покосилась на Хотару, и тот покраснел, наверное, догадавшись, о чем я думаю.
– Тут неподалеку есть кофейня! – скороговоркой выпалил он. – Я недавно наладил там электричество, пойдемте?
– О, да! – оживился Ти Фей. – Я никогда не пил кофе! А ты, Кью?
– Я пила…
Мы прошли по длинной и широкой улице к непримечательному зданию с заколоченными окнами, и я подумала, что по окнам можно определять те строения, которые Хотару облагородил: они были заколочены, видимо, чтобы всякая дрянь не пролезала с улицы туда.
Внутри он чем-то щелкнул, и под потолком зажегся свет.
– Как это? – ахнула я.
– Это называется «электричество», – захихикал Хотару, явно насмехаясь над моим невежеством. – Я сам его провел! А также починил газопровод! Правда, запасы газа все равно не бесконечны, и рано или поздно кончатся. Тогда придется готовить еду на открытом огне.
– Как делает весь мир, – фыркнула я. – И освещать помещения свечами! Это нормально!
Ти Фей поставил в центр комнаты стул, встал на него и дотронулся до лампы под потолком, из которой лился странный свет.
– Но разве это ваше электричество не удобнее? – спросил он, ни к кому толком не обращаясь. – Почему мы перестали им пользоваться?
– Потому что магия плохо уживается со всем электрическим, – ответил Хотару, пройдя за длинную барную стойку и принявшись включать там всякие непонятные штуки. – И механическим. Чур не колдовать, Ти Фей!
Ти Фей спустился и взглянул на меня.
– Как ты себя чувствуешь?
– Не так плохо, – я села за столик поближе к стойке и тяжело вздохнула. – Об этом я знала и раньше. Ну, про магию. Строго запрещено колдовать в поездах. Они ломаются от этого.
– С электрическими приборами еще хуже, – сказал Хотару и начал чем-то оглушительно шуметь, после чего поставил на стойку небольшую чашку с черным-черным напитком. – Но об этом мы поговорим позже. Держи, Кью. Приди немного в себя. Люди любят кофе!
Я взяла чашечку и заглянула в нее, посмотрела в глаза своему отражению. Да уж, видок что надо… Так больше оставаться не может. Я должна узнать все. Я должна узнать, что здесь произошло.
– Хотару, расскажи мне все, что знаешь, – попросила я, не поднимая глаз. – Расскажи мне, что было до Солнцепадения и что – после.
Ти Фей тоже получил чашечку, отпил и скривился от отвращения. Его выражение лица было таким смешным, что мы с Хотару хором прыснули.
– Не все люди любят!..
Хотару уперся локтями в стойку и подпер руками голову, задумчиво глядя перед собой. Его раскосые черные глаза были совсем близко.
– До Солнцепадения, Кью… До Солнцепадения в мире жили люди.
Человеческая цивилизация насчитывает куда больше лет, чем твоя, эльфийская. Люди появились на этой земле так давно, что и представить нельзя, и если сперва они были слабые, немногочисленные, то всего за пару тысячелетий расплодились так, что почти в каждой точке земного шара можно было найти человека или следы его существования. Их были даже не миллионы, миллиарды, и, как муравьи, они сбивались в огромные муравейники – города, в которых рождались, жили и умирали, обогреваемые теплым солнцем, сиявшим на голубом безоблачном небосводе. Земля была доброй матерью и позволила цивилизации расцвести таким ярким соцветием, что человечеству покорился космос, покорились глубины, покорилась природа; и в обозримом будущем люди не ожидали конца своего мира.
А затем на радарах появился астероид, несшийся к земле. Астероид, Кью, это такой крупный камень, летающий в космосе. А космос – это то, что за небом… Короче, огромный камень несся к нашему миру извне, ясно?
И люди, опасаясь тех разрушений, что может повлечь за собой столкновение, попытались сбить его с курса. Но от удара ракет камень не сменил траекторию, а разбился на несколько – вернее, ровно на пять – небольших частей, и они упали в пять мест на этой планете. Разумеется, их забрали на исследование. Разумеется, ничего не нашли. Разумеется, мир жил дальше.
Но не прошло и года, как люди заметили, что что-то не так. Среди детей, зачатых после падения астероидов, стали часты странные мутации. Мутации, Кью, это… скажем, изменения, произошедшие на очень глубоком уровне. Когда ребенок не похож на родителей.
Некоторые из этих детей росли так быстро, что за ними было не уследить. Некоторые росли так медленно, что родители успевали состариться прежде, чем ребенок начинал ходить. Были крупные и сильные, были маленькие и хрупкие. Были разумные и даже гениальные, а были… совсем лишенные разума.
Хотару прервал свой рассказ и как-то многозначительно взглянул на меня. Я фыркнула и заявила, что даже думать не хочу о том, что этот взгляд должен означать. Он засмеялся:
– Ты не поняла, Кью? Эти дети, не похожие на своих родителей, были теми, кого сейчас ты считаешь другими расами. Первые эльфы были рождены от человеческих пар. И лишь с течением времени сложилась ваша собственная культура, ваша целостность…
– Почему люди покидали города? – спросил Ти Фей, и я с удивлением заметила, что чашечка в его руках была почти пустой.
– Люди быстро заметили, что в больших городах рождается больше странных детей. Удаленные деревни вообще не знали, что это такое, эти мутанты, и люди пытались убежать подальше от городов, надеясь, что это позволит им произвести человеческое потомство. Если же ребенок рождался с ярко выраженной мутацией, его забирали для изучения, и многие матери, замечая странности в течении своей беременности, сбегали, чтобы родить дитя вдали от ученых и не расставаться с ним. Считалось, что существует вирус, распространяющийся воздушно-капельным путем и лишенный всяких симптомов. Таким образом, один зараженный мог вызвать мутации у нескольких кварталов большого города.
Некоторые люди осознавали, что уже носят этот вирус в себе, и предпочитали изолироваться от мира, чтобы больше никому не навредить. Они запирали окна и двери, и тихо ждали своей кончины в своих квартирах. Спасибо им за это. Только в таких камерах и можно найти что-то, не зараженное городом.
– Я вскрыла одну такую, – выдохнула я и достала из сумки бумажки с перерисованными надписями. – Там жила девушка. Я нашла эти надписи на стенах и потолке. Но я не умею читать…
Ти Фей взял листочки и окинул заинтересованным взглядом.
– «Мы стоим меж двух миров», – прочел он с первого. – «Похороните меня в огне, если найдете меня». Хотару, это последняя воля. Мы выполним ее?
– Ты правда хочешь возиться с этим, Ти Фей?
Ти Фей очень серьезно кивнул, а его лицо было таким красным, будто у него был жар.
– Я думаю, она ужасно страдала перед смертью и заслужила исполнение последнего желания, – сказал он слегка заплетающимся языком, ослепительно сияя глазами.
Я подозрительно на него посмотрела, очень уж странно он вел себя, и Ти Фей, поймав мой взгляд, подтвердил все опасения:
– Такое странное чувство! Тело легкое и воздушное! Я словно готов сделать все на свете! И люблю весь мир!
– Это от кофеина, – засмеялся Хотару, – странно подумать, как же в твоей стране люди живут без компьютеров и посудомоек…
– Прибор, который моет посуду за меня? – восхитился Ти Фей. – О предки, мне это необходимо! Очень необходимо!
Мы засмеялись, но я смеялась безрадостно.
– Почему люди отказались от всего этого, Хотару? – мрачно спросила я, когда поток веселья схлынул. – Не могу себе представить, что способно заставить Ти Фея мыть посуду руками. У меня-то такой проблемы нет, я же Скиталица… Нет посуды – нет мытья!
– Мы же уже говорили об этом, – Хотару поставил на стойку перед нами небольшой прибор, серебряный и блестящий, с двумя прорезями сверху. – Это тостер. В нем жарят хлеб. Хотите жареного хлебушка?
Мы пожали плечами – мы хотели ответ, а не обед. Но от этой мысли я вновь ощутила, как голодна была, и сменила свое решение на яростное кивание головой. Хотару достал из своей сумки большой каравай, нож, и отрезал два тонких ломтя, которые погрузил в прорези на приборе и опустил ручку сбоку. Изнутри потянуло теплом.
– Теперь наколдуй что-нибудь, Ти Фей. Не знаю, пусть полетят бабочки или что-то в этом роде… Что тебе хочется.
Ти Фей согнул пальцы левой руки, прошептал слова заклинаний, и на его ладонь опустилась пылающая огненная бабочка, чьи трепещущие жаркие крылышки не могли ранить его кожу. Но в этот же момент в лицо Ти Фея прилетел кусок горячего хлеба, от которого он еле успел увернуться, а маленький серебряный «тостер» как-то странно бухнул, вскочил, словно живое существо, и задымился. Хотару выловил из него второй кусок хлеба и передал мне.
– И здесь вы могли наглядно наблюдать за влиянием магии на электроприборы, – очень важно сказал он, приосанившись, будто учитель. – Вы могли бы и сами догадаться. Некоторые простые механизмы, вроде часов или паровозов, могут выдержать магическую ауру и не выйти из строя, но более сложные – никогда.
Я серьезно кивнула, поглаживая перепуганного Ти Фея по его буйной голове.
– Да, понятно, – тихо сказала я, жмурясь от мерзких воспоминаний. – Но все равно не понимаю. Как люди могли предпочесть магию посудомойке? Почему не отказались от колдовства в пользу комфорта?
Теперь удивлен был Хотару.
– Кью! Это же магия! Можно сделать все что угодно! – воодушевленно произнес он, всплеснув руками (видимо, уже насмотрелся на чудеса Ти Фея). – Как в этом выборе вообще можно сомневаться? Посуду можно и магией помыть!
– Твоя правда, – я кивнула, – но не стоит забывать еще кое о чем важном. Разве эта твоя посудомойка убивает владельца?
– Нет. А разве магия это делает?
Я молча указала ему рукой на усталое лицо Ти Фея. Он и правда расколдовался за последнее время, и выглядел теперь как пациент какого-нибудь лазарета, хотя держался бодрячком. Хотару был в ступоре:
– И… И что, Ти Фей что, может умереть, что ли?
– И наверняка умру, – улыбнулся Ти Фей, скрестив руки на груди. – Очень скоро. Маги не живут больше сорока лет, а с этой Кью мне остается и того меньше…
– Что за грязные намеки? – возмутилась я, но шутка никого не развеселила.
– Теперь я тоже не понимаю, – нахмурился Хотару, – почему люди выбрали колдовство?
– Твои предки определили нашу судьбу, Хотару, – голос Ти Фея был совсем слабым – похоже, бабочка окончательно высосала из него все силы, только глаза горели болезненным возбуждением. – Только магией можно было защититься от Атлантов Рассвета. В преданиях сказано, что никакое оружие не могло их ранить; значит, и то оружие, что люди смогли изобрести со всеми своими электрическими штуками, тоже не работало. Только колдовство. Только сила наших жизней…
Я возмутилась:
– Но Атланты – миф, Ти Фей! Ты правда в это веришь? Двенадцать живых каменных гигантов, живущих на дне морском, которые вдруг ни с того ни с сего пробудились по воле одного человека? Это же ерунда! Кроме того, если Хотару говорит, что это было при Солнцепадении, то императору Рассвета должно быть по меньшей мере три сотни лет! Что он за человек после этого?
Хотару и Ти Фей уставились на меня в глубокой задумчивости.
– Так и есть, – тихо сказал Хотару, – он правит Империей Рассвета с самого ее основания. Но в Атлантов я тоже не верил…
– Если мы можем поверить в коробку, внутри которой хранится огонь, – сказал Ти Фей, указав на сломанный тостер, – и в зеркало, в котором живы давно умершие люди, то почему мы не верим в каменных гигантов, друзья?
– Потому что тостер и телевизор можно объяснить наукой, – пожал плечами Хотару.
– А Атлантов можно объяснить волшебством, – ответил Ти Фей, взмахнув руками, и его пальцы на миг оказались укутаны голубым блеском. Но этого мига хватило, чтобы окончательно измучить его. Ти Фей смертельно побледнел, почти позеленел, тем не менее, продолжал ровно сидеть и улыбаться. Я участливо поинтересовалась, как он чувствует себя, почти физически ощущая волнение Хотару.
– Я в полном порядке! – воскликнул Ти Фей, вскочив на ноги. Мы с Хотару обеспокоенно следили за его возбужденной улыбкой и щечками, с которых все не сходили красные пятна. – Никогда не чувствовал себя лучше! Ну, что вы так смотрите? Я правда в порядке! Хотите, докажу?
– Нет! – хором выдохнули мы, но Ти Фей нас не слышал. Он уже подбежал к выходу из кофейни и выскочил на улицу. Я услышала, как он громко и с удовольствием вдохнул, допила свой кофе и выбежала следом.
– Ти Фей, это все кофеин! – пытаясь воззвать к его разуму, говорила я, спеша за ним. – Чем лучше тебе сейчас, тем хуже будет потом!
– Ах, не пугай меня зря, Кью! – засмеялся он, остановился посреди широкой улицы и раскинул руки от удовольствия. – Мне кажется, что весь мир любит меня!
– Так и есть, но до чего же странная реакция на кофе, – заметила я, остановившись чуть в стороне, – может и есть смысл в том, что Империя Облаков совершенно его не употребляет?
Но Ти Фей все еще меня не слышал. Он был словно пьяный, кружился, смеялся, был заразительно счастлив; и я была бы счастлива вместе с ним, если бы меня не беспокоило его бледное лицо и воспаленный блеск глаз. Хотару стоял рядом со мной и тоже хмурился.
– Если бы я знал…
– Ты не виноват, – я хлопнула его по плечу. – Ти Фей – та еще загадка востока… Никогда не угадаешь, на что и как он среагирует.
Опьяневший Ти Фей уже успел заметно удалиться от нас, так что мы с Хотару пошли за ним следом, не спуская с дурачка глаз.
– Так значит, здесь раньше жили люди, – задумчиво сказала я, чисто чтобы не молчать дорогой. – А теперь остался только ты.
– Да.
– Но знаешь, недалеко от того города, где я родилась, есть старинные развалины – мы в шутку называем их «достопочтенные развалины». И вот: они стоят пустые где-то с пару веков, а выглядят куда хуже, чем эти города! В конце концов, почему здесь ничего не поросло плющом?
– Да, это очень интересно, – кивнул Хотару, – мы, люди, считаем, что произошло нечто вроде «консервации» больших городов. Раньше считалось, что это связано с распространением вируса, который вызывает у людей мутации: дескать, вирус этот разрушает споры растений и бактерии, чем препятствует их распространению в городах, а в организме человека также питается микроскопическими организмами, влияя на тело только отходами своей жизнедеятельности. Но эта теория была разрушена моими родителями. Нет никакого специального вируса. К тому же, животные…
Ти Фей подбежал к нам и схватил Хотару за плечо.
– Хотару, в этом городе есть река?
Мы немного растерялись, и Хотару честно сказал:
– Есть, к западу…
– Хочу к водице, – Ти Фей взял одной рукой Хотару за локоток, а другой – меня за ладошку, – давайте!
– Это далеко идти, – попытался остановить его Хотару, – действительно далеко, я хочу сказать…
Мой крик прервал его: я упала на колени, дрожа от волны страха, бившейся о виски с невиданной силой, а затем мое тело вдруг охватила невероятная легкость, словно я превратилась в перышко, и мир вокруг закружился, завертелся, стал размазанным пятном, будто я каталась на очень быстрой карусели; и я могла бы насладиться этим ощущением полета, если бы мне не было так безумно, безудержно, невыносимо страшно! Это было очень похоже на те чувства, что я испытывала в горах, когда Ти Фей прокладывал нам дорогу, но теперь все было еще хуже, еще ужаснее… и не прекращалось почти целых три минуты!
Наконец, Ти Фей наклонился ко мне и произнес:
– Извини, я забыл, что тебе плохо, когда я колдую.
Я подняла на него злобный взгляд, но тут же позабыла о своем гневе. Мы находились в каком-то совершенно другом месте, хотя не сделали ни шага!
– Телепортация? – ахнула я. – Ты что, телепортировал нас? Ты с ума сошел?
– Не может быть! – Хотару вертелся на месте, не веря своим глазам. – Да за такую силу можно отдать жизнь!
– А он и отдаст! – зарычала я. – Ти Фей! Даже ребенок знает, что заклинание телепортации можно применять только три раза!
– В год? – уточнил Хотару.
– В жизнь! Оно отнимает слишком много сил! Ти Фей, что б тебя, если тебе жить надоело, так ты обратись ко мне, я тебе быстро напомню ее ценность!
Ти Фей смотрел на меня совершенно невменяемыми глазами.
– Ерунда, Кью! Я чувствую себя таким сильным, таким могущественным! Я могу все! Я могу повторять это заклинание сто тысяч раз! Вот, смотри!
Я почувствовала приближающуюся волну страха, поднялась на руках и как следует укусила Ти Фея за что попалось – поднять руки у меня не было сил. Ти Фей взвизгнул, и я поняла, что попалась мне его попа.
– Прочтешь это заклинание еще раз – вообще откушу! – серьезно сказала я. – Мертвецам задницы не надо.
Ти Фей угрюмо на меня воззрился, но руки опустил, впечатлившись этой угрозой. Хотару смотрел на нас растерянно и сконфуженно, но по блеску его глаз я все равно видела, что он не осознает в полной мере, что Ти Фей только что сотворил.
