Текст книги "Шахматный порядок"

Автор книги: Катя Каллен2001

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 53 страниц)

– Никогда не слышал, что Макгонагалл была замужем, – покачал головой Эрик. – Впрочем…почему нет?

– Знаешь, я подумал…. – Альбус присмотрел на быстро падающую на башни тёмному. – А что если все эти кражи шляп, лодок и фестралов – ширма? А кто-то под этим предлогом подбирается к воспоминаниям Макгонагалл?

– А похоже, – нахмурился Эрик. – Ну кому нужна наша старая шляпа – для примерки? А воспоминания… Тем более, что достоверно об этом муже мы ничего не знаем.

– Причём, наша Макгонагалл– мутная тетка, – продолжал Альбус. – Я видел справочники, что она родилась в тридцать пятом году, а она, представь, уже а семнадцатом перепродавала а Хогвартса.

– И где родилась? – кивнул Эрик. – Кто её родители?

– А заметь…. – Альбус быстро поставил на очки защиту от влаги. – Макгонагалл напрягается, когда речь о ее прошлом заходит.

На землю стали падать крупные хлопья непонятно откуда налетевшего мокрого снега, столь редкого нынешней зимой. Снег, впрочем, был обречённым: земля стала слишком тёплой для того, чтобы он мог покрыть ее.

– Кстати, надо постараться, чтобы речь зашла, – стряхнул снег с рукавов Эрик. – Кто родители? Тьма. Где родилась? Тьма. Чем занималась всю юность? Разумеется, тьма.

– Знаешь, мне тут странная мысль в голову пришла…. – задумчиво сказал Альбус. – А если Макгонагалл вообще не та, за кого себя выдаёт?

– Но почему это за столько лет не распознали? – пожал плечами его друг,

– Вот где написано, что она в семнадцатом году уже преподавала? Да нигде, – размышлял Альбус.

– Верно… Но в чём резон?

– Не знаю… – Серьезно ответил Альбус. – Но, знаешь, мне кажется, не стоит распространяться об этом.

– А зачем тебе это? – поинтересовался Эрик.

– Мало ли… знаешь информация даёт многое, а секретная ещё больше… – задумчиво сказал Ал.

Прищурившись, он посмотрел на темные башни, а затем на Эрика. Это было интересно. Его друг с интересом смотрел на него, словно вдруг увидел его с какой-то другой стороны.

* * *

Профессор Брэдли, между тем, провел следующий урок по азам политики. Класс, как обычно замер: всем нравилось, что профессор строил занятие в форме беседы с учениками. Только Роза Уизли немного ныла, что ей не дают высказаться, но даже ее подруга Марина Эйкин сокрушенно подняла глаза к потолку. Эрик тоже вздыхал: записывать за профессором Брэдли было немного сложно.

– Да ты не пиши каждое слово, – посоветовал Альбус другу. – Помечай только самое основное!

– Повторять удобнее, – пожал плечами Эрик.

Брэдли как обычно вошел в класс в новом костюме с бабочкой, благоухая одеколоном. Подмигнув ученикам, он сразу взмахнул палочкой и нарисовал на доске квадрат, разделенный на четыре маленьких квадратика.

– Итак, – улыбнулся он, – кто мне скажет, какие субъекты делают политику?

– Партии? – спросила уверенно Роза.

– Не совсем, – покачал головой Брэдли. – Партии – это скорее институты, формы политической деятельности для субъектов.

– Чиновники… Бюрократия в министерстве… – шепнул Эрик.

– Совершенно верно, мистер Нотт, – подмигнул Брэдли. – Первый субъект, это будет государственная бюрократия.

В маленьком квадратике слева тотчас появилась надпись «Государственная бюрократия».

– Кто еще? – показал Брэдли на оставшиеся три квадратика.

– Бизнес, – Альбус поднял брови, вспомнив Булстроуда. Кто скажет, что этот человек не имеет власти?

– Мистер Поттер прав, – кивнул снова Брэдли. – Крупный бизнес. – Соответствующая надпись появилась в другом квадратике.

Альбус посмотрел на гриффиндорцев и чуть не прыснул: Роза Уизли от ярости кусала губы. Она, казалось, была ужасно зла на саму себя, что не может ответить ни на один вопрос.

– Эксперты, кто обучает министров? – предложил Альбус.

– Почти, мистер Поттер. Близко. Аналитические и экспертные центры, – Брэдли сделал запись в еще одном квадрате. – И, наконец, последний квадратик. Мистер Поттер, помогайте… – улыбнулся он. – Кто еще делает политику?

– Те, кто формирует наши взгляды. Общественное мнение, – спокойно сказал Поттер. – Те… Магнаты, кто владеет газетами…

Брэдли с интересом посмотрел на ученика.

– А люди… Общество… Никак не влияют на политику, мистер Поттер? – прищурился он.

– Нет… – уверенно покачал головой Альбус. – Никак.

В классе повисла тишина. Несколько гриффиндорцев с интересом посмотрели на него.

– Люди делают то, что им говорят, – пояснил Ал. Он неуверенно поводил рукой, стараясь не думать, что может показаться смешным. – То, что им вкладывают в головы.

– Отлично, но я все-таки оптимист, в отличие от мистера Поттера, – кивнул классу Брэдли. – И, полагаю, что люди как-то тоже могут влиять на политику. Поэтому, – взмахнул он палочкой, – запишу: «Медиа-бизнес и общество». Согласны? – обернулся он к классу.

– Да… – пробормотала Марина Эйкин, словно профессор открыл перед ней что-то невероятное.

– А разве общественное мнение не строится при помощи общества? – Недоумевала Кэт. – Магнаты с газетами это тоже общество. Ты можешь добиться невероятных успехов, но чтобы твои идеи получили власть нужны те, кто будет воплощать эти идеи.

– Это вы спросите мистера Поттера, мисс Забини, – в глазах Брэдли снова замелькали лукавые огоньки.

– Но ведь есть же специальные технологии, с помощью которых можно заставить общество поверить в то, что нужно, – сказал Альбус.

– Не поддержит никто – слова останутся словами, – продолжала Кэт.

– Так для того и технологии, чтобы заставить поверить, – добавил Ал.

– Мистер Поттер имеет ввиду возможность манипуляции общественным мнением с помощью специальных технологий, мисс Забини.

– А они существуют?

– Конечно, существуют. Но эта – тема отдельной беседы, – подмигнул ей Брэдли. – Сейчас мне важно, чтобы вы усвоили структуру политического процесса. Ну что, на отдых? – весело обратился он к ребятам.

«Ты слышал, Эйспер? – прошипел в голове знакомый голос. – Овладей технологиями политики – и мир у твоих ног!»

«Технологиями?» – Альбус немного заволновался.

Власть… Ал одновременно любил и боялся этого слова. В нем было что-то таинственное увлекательное и притягательное. Конечно, чиновники не обладали особой властью. Другое дело – диктаторы прошлого. Альбус качнул головой. Это было слишком захватывающе и интересно, чтобы спокойно думать об этом. З

На урок травологии Альбус пришел усталым. Снова шел проливной дождь, и лужи в школьном дворе начинали напоминать болота. Он снова проработал почти всю ночь в Запретной секции, и сейчас чувствовал странный озноб. Ал едва заметил, как вошел профессор Лонгботтом и начал урок. Вслед за ним в класс впопыхах вбежала Вики Смит.

– Минус десять баллов со Слизерина, мисс Смит, – бросил мастер травологии, смотря на причудливые листья древовидных папоротников.

– Сэр… Простите… – пролепетала Вики. Со стороны хаффлпаффа послышались смешки.

– На работе вы тоже будете также опаздывать? – раздался ехидный голос профессора.

– Нет, сэр…

– Ну, там это будет нарушением трудовой дисциплины, и виноваты в этом будете вы… – голос Лонгботтома звучал словно в тумане.

Альбус почувствовал, как вдруг в его душе стала нарастать странная, безумная ярость. Он даже не знал, не мог понять, откуда вдруг она поселилась в нем. Никто… Никто на свете… Ни одна живая душа не должна сметь… Альбус почувствовал тряску… Не должна сметь говорить с ним в таком тоне. Ни один закон. Он должен стать таким великим, на которого не распространяется ни один общественный закон. Ни единый. Законы могут быть для всех, но не для Лорда Эйспера. Его трясло, словно в лихорадке…

Альбус смотрела на баночку с водой, и вдруг с ужасом заметил, что это не вода, а зеркало. В нем было знакомое изможденное змеиное лицо, только теперь оно было не во сне, как обычно, а на яву.

– Теперь ты понял это? – прошамкало лицо.

– Понял… что? – пробормотал испуганно Ал. Он с ужасом думал, что сейчас весь класс видит, как он разговаривает с чудовищным лицом. Все кончено. Его тайна раскрыта.

– Для Лорда Эйспера не существует законов и дисциплины. Перед ним падают ниц и целуют подол его мантии, – шипело оно.

Мальчик чувствовал адскую головную боль и жажду, словно у него пересохло горло. В тот же миг он очнулся: крайне обеспокоенный профессор Лонгботтом тряс его за плечо.

– Думаю, мистер Поттер, вам нужно сходить к мадам Виоле, – сказал мастер травологии.

– Что? Нет, нет, со мной всё в порядке, – поспешно ответил Ал, хотя при этом он был настолько бледным, что казался похожим на приведение.

Профессор Лонгботтом строго посмотрел на него.

– Вы второй раз засыпаете во время урока, мистер. Мы беспокоимся за тебя.

– Не стоит, – зевнул Ал. – Я… в полном порядке… – Это прозвучало крайне неубедительно.

Профессор Лонгботтом снова потряс его за плечо, и прежде чем Ал успел опомниться, отвел его в больничное крыло. Мадам Виола велела ему присесть на кровать и торопливо куда-то вышла. За окном шел бесконечный проливной дождь, от которого, казалось, потемнело небо. К ужасу Ала, вместо школьной медсестры в палату вошла профессор Уизли, а вслед за ней профессор Слагхорн. Ал изменился в лице и схватился за столбик кровати, сдерживаясь, чтоб не убежать. Если Гермиона обо всём узнает, ему конец…

Профессор Уизли присела на стул рядом с кроватью. Вид у нее был встревоженный, и – Ал не мог быть уверен наверняка, но казалось, профессор была немного подавлена… Слагхорн остался стоять.

– Мистер Поттер, – декан Гриффиндора начала не спеша. – Полагаю, что я выражу общее мнение всех учителей, когда скажу, что мы беспокоимся о вашем здоровье.

Ал судорожно сглотнул. Профессор трансфигурации кивнула.

– И у меня для этого есть основания. В частности, Ал, я обратила внимание, что ты проводишь за уроками слишком много времени. У тебя уходит несколько часов на те задания, которые большинство учеников делают за полчаса.

– Я стараюсь сделать всё как следует, – словно оправдываясь, пояснил Ал.

– Я понимаю, – согласился Слагхорн, – но вы должны признать, что это, пожалуй, уже слишком, – каждый день заниматься до полуночи.

– Дальше, – резко заявила профессор Уизли. – Мистер Малфой сообщил мне, что иногда Альбус уходит по ночам в библиотеку, прячась под плащом-невидимкой, чтобы изучать что-то дополнительно, и возвращается примерно в пять утра.

Пальцы Ала, сжимавшие столбик кровати, побелели от напряжения, но никто этого не заметил. «Маленький ублюдок», – мысленно выругался он.

– Вы серьёзно? – удивился Слагхорн.

Профессор Уизли кивнула и обратилась к Альбусу.

– Это серьезное нарушение: прокрадываться в библиотеку по ночам. Минус двадцать пять баллов за каждый такой случай, как минимум…

«Я уничтожу этого ублюдка!» – пробормотал Ал себе под нос, так чтобы не услышали преподаватели.

Слагхорн, глядя на Гермиону, с сомнением покачал головой.

– Это признак того, что он слишком одержим наукой, но я не думаю, что он хотел нарушить какие-либо правила. Верно, Ал?

Ал кивнул, невинно протерев очки, придав себе вид чуть растерявшегося отличника.

– Значит, верно. Тогда, пожалуй, сделаем ему предупреждение и снимем, ну скажем, пятнадцать баллов.

Альбус облегченно вздохнул.

– Но я хочу, чтобы вы пообещали мне, мистер Поттер, поумерить своё усердие, – продолжил мастер зелий, – и прекратите по ночам ходить в библиотеку.

– Обещаю, – ответил Альбус, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более убедительно.

Когда преподаватели повернулись, чтобы уйти, Ал окликнул:

– Профессор Уизли!

Гермиона обернулась:

– Да?

– Пожалуйста, спросите у директора, могу ли я остаться в Хогвартсе на летние каникулы?

– Ты не хочешь поехать домой, к семье? – удивилась Гермиона.

– Нет, мэм… – пробормотал Альбус. – С тех пор как в доме поселилась эта… – Он скривился, не договорив.

– Хорошо, мистер Поттер, я попробую вам помочь, только не очень рассчитывайте на успех, – профессор трансфигурации окинула его внимательным взглядом и вышла из палаты.

Глава 25

Профессор Уизли сдержала слово и передала директору просьбу Альбуса. МакГонагалл, однако, не согласилась оставить Ала в школе, сославшись на подготовку нового мероприятия. С середины апреля все вокруг шептались о том, что это будет турнир, причём не стандартный Трёх, а Четырёх волшебников. Слизеринцы уже не стеснялись открыто обсуждать директора Макгонагалл, которая и без того не пользовалась у них авторитетом.

В ночь на 1 мая, которую называют «Вальпургиевой», слизеринцы дружно отмечали день рождения Дерека Яксли. Для семикурсников праздник был вдвойне замечательным: последний хогвартский день рождения перед уходом во взрослую жизнь. Сначала разговоры шли о том, что у маглов появилась новая неведомая болезнь, от которой объявили карантин: работу можно делать только, не выходя из дома. Да и вообще, ходить теперь можно было только одной дорогой – до магазина и обратно, если не хотел нарваться на патруля. Правительство уверяло, что это временно, но многие в такое просто не верили. Как говорил сам именинник, никто не захочет отдавать такую огромную власть.

Часам к трем ночи все уже разошлись, осталась только две пары: Дерек с Адой и Адриан с Анжел. Близкие им третьекурсники уселись в темной гостиной на ковре у горящего камина. Эрик, прижавшись к ножке кресла, мелкими глотками пил сливочное пиво, Вики рассеянно смотрела на тусклое пламя ночного камина, а Альбус выкладывал какие-то узоры из лепестков весенних цветов.

– Не знаю, что пришло в голову нашей старушке, но она она решила позвать на турнир немецких магов! – сказала Адель. – Такого не было никогда.

– Но, с другой стороны, почему бы и нет? – бросила Вики Смит. – Нужно же когда-то налаживать связи.

– Понимаешь… – Адель казалась взволнованной, – немцы не будут соблюдать наших правил. У них нет разделения на чёрную и белую магию. У них есть ещё высшая красная магия, стоящая вне добра и зла, вне морали.

– А что это такое? – хлопнула ресницами Вики.

– Смесь чёрной и светлой магии. Наука ради науки, – пояснил Альбус, оторвавшись от старинного фолианта. – Если ты хочешь просто расчленить крысу, это тёмная магия. А если ради науки, то красная.

– Но ведь и любой темный маг может сказать, что это только научный эксперимент. Никакое зло себя злом не назовёт, – пожала плечами Кэтрин.

– Вот и представь, что будет на турнире, – понизила голос Адель.

– Директор должна была это предусмотреть, – кивнула Кэтрин. – Видимо, какие-то резоны у нее были. Но какие?

– Да не волнуйтесь вы так, – подошедший Дерек Яксли легко обнял Адель за плечи. – Ну швырнут немцы красной магией в Макгошу, нам то что переживать? – Шутливо сказал он. – В чем беда-то?

– Понимаешь… Они ведь в поединках не будут стесняться в средствах. Причем не видеть в этом ничего плохого, – ласково пояснила Адель.

– А как вообще отбор на этот турнир происходят? – с интересом спросил Эрик.

– В наши времена ни разу не было, – вздохнула Адель.

– Вряд ли возьмут несовершеннолетних, мне кажется, – задумчиво проговорила Виктория. – Желающих в любом случае наберётся много, получается будут выбирать лучших. Может, судя по успеваемости.

– А Герми вот ничего не угрожает, – заметила Анжел. – Она из школы уходит с июля. – Она посмотрела в отливавшее перламутром окно, за которым виднелись толщи мутной воды.

– Ничего себе, – хлопнул ресницами Эрик. – Куда это?

– А вы что, не слышали? Эх, малышня… – дружелюбно подмигнул Дерек. – Ну ты-то, Ал, неужели не знаешь?

– Только не говорите, что Гермиона будущий министр магии, – весело протянула Кэт.

– Ой… – поморщился Альбус. – Я это лет десять уже слышу, – махнул он рукой.

– Ну, естественно, это не решается в один миг, – улыбнулась Анжел. – Но это время, наконец, наступило.

– Не очень уже верю… – улыбнулся Альбус, глядя на мутные блики воды. – Как отец говорит: «Кого хотели, того давно назначили!» Он так ехидно говорит: «Не горюй, тяжело только первые десять лет! А потом оно все как по маслу идет: год за годом».

– Он прав, – взъерошил и без того непослушные волосы Эрик. – Если бы чиновники действительно хотели поставить Гермиону министром, давно бы поставили. А вы втроем откуда знаете? – бросил он заинтересованный взгляд на Адель.

– Я первый раз слышу. Это Рек знает, – Адель одарила его ласковой улыбкой.

– Да от Клэр, – ответил Рек. – Секрет полишинеля. В общем, у них дела плохи в министерстве. Сказали, мол, разгул темной магии в стране, угроза Штирнера, нужна героиня войны и твердая рука. «Ля-ля тополя», – как говорил наш любимый Брэдли.

– А так и есть, – подтвердила Адель. – Министр не решает ничего вообще. Всем правит бюрократия, – подошла она к камину. – Точнее, клики. Надо уметь поддерживать равновесие клик.

– А что такое клики? – поинтересовался Кэт, вытянув тонкую белую шею.

– Клики? Это семейные кланы, – охотно пояснила Адель. – Чей зять будет замминистра, чей брат сядет секретарем, чей деверь будет за взятку пост в канцелярии занимать…

– Добро пожаловать, – грустно улыбнулся Эрик.

– Некоторые наглеют настолько, что попадает комиссиям, которые присылают для проверки их работы. Как же, у меня дочка жена сына замминистра, а вы с меня отчёт смеете требовать? – фыркнула Адель.

– Омерзительная схема, – вставила Анжел. – Но, увы, эффективно. Кто ты, собственно, есть, проверять человека такой фамилии?

– Один такой начальник ревел, как медведь, – нежно и грустно засмеялась Ада. – Ревел два слова: «Вник?» и «Вникни!» «Вник, кто я?» и «Вникни, с кем имеешь дело!»

– Эээээуууууу! – проревел шутливо Дерек, подняв палец вверх. – Как медведи в лесу!

– Это не медведи. Это начальники ревут, – подтвердила со вздохом Эйвери. – В переводе на нормальный язык это означает: «Ты хоть соображаешь, червяк, с каким величием ты дело имеешь? – пояснила Ада. – Какое величие на тебя надвигается?»

– Разумеется, – фыркнул Эрик. – Ты кто, чтобы сметь отчитывать такого человека? А что в итоге стало с тем горе – начальником?

– Да ничего. Сидит, – пожала плечами Ада.

– Неужели им выгодно такое безобразие? – фыркнула Кэт. – Но факт есть факт.

– Но я сочувствую его зятю, – засмеялась Анжел. – Это же после свадьбы в первый день укажут, в каком кресле ты смеешь сидеть, а в каком нет. И на вытяжку перед тестем: «Что изволите?»

– На древнюю Маньчжурию похоже, – прыснул Альбус. – Китайцы на коленях вставали перед носилками маньчжурского чиновника и упрашивали: – О солнцеликий! О позволь мне говорить!

– Скоро и у нас будут, – серьёзно добавила Ада. – А Герми они в пять минут объяснят: «Ты министр, пока нас не тронешь».

Альбус задумчиво посмотрел на тусклый огонь в камине. Власть. Это словно одновременно отталкивало, и в тоже время притягивало его. Возможно, он мог бы стать одним из величайших магов в истории. Стоило ли ему гробить свою жизнь на ничтожную работу в каком-нибудь захудалом отделе Министерства? Нет, Ал метил выше. Он хотел, чтобы ему подчинялись, чтобы с ним считались. Он не хотел стать Министром Магии, – нет, это было бы глупо. Министр, как всем известно, не имел абсолютно никакой власти, а все решения вместо него принимали подчинённые.

Сейчас Ал впервые подумал, что ему хотелось бы реальной власти… Обе его половины жаждали уважения, но их взгляды на то, как можно этого достичь, были различны. Лучшая его часть (или правильная половинка, как называл её Ал) настаивала, что нужно добиваться этого упорным трудом, терпением и настойчивостью, а другая считала, что необходимо продолжать изучение Тёмных искусств и с помощью них добиваться всего желаемого.

Альбус прищурился. Сейчас впервые он не мог себе сказать, какую из двух половинок ему следовало бы выбрать.

* * *

Платформа плыла перед глазами. Поезд тормозил. Альбус уже смотрел в окно, стоя в коридоре. Он уже попрощался с друзьями, думая сейчас только об одном: что эти неприятные минуты приезда тотчас становятся прошлым. «Каждое мгновение настоящего тотчас становятся прошлым», – как писал, кажется, Абеляр. И это пройдет. И это уже почти прошло. Главное, пережить отвратительный момент выхода из поезда. Он тоже станет с минуту на минуту прошлым.

Альбус задумался. Все дорогу думаешь о неизбежном и все время себя утешаешь. Еще весь пусть впереди… Еще только горы проезжаем… Еще впереди целое озеро… Еще только полпути… Еще в Лондон не въехали даже… И вот все. Нету этих полпути больше. Нету ничего. Платформа. Главное, чтобы закончился поскорее этот проклятый день. А там, глядишь, и будет легче.

Разговоры в поезде вертелись вокруг таинственной эпидемии у маглов, да новой волны бедствия, обрушившиеся на Хогвартс. Вопреки требованиям министерства директор Макгонагалл все же провела традиционный межфакультетский кубок по квиддичу. Команда Гриффиндора по квиддичу, несмотря на некоторые травмы игроков, прекрасно выступила в том сезоне, как и команда Слизерина, которую сама директриса сочла заслуживающей признания за свои успехи. Однако большой радости от победы слизеринцы не испытывали: кубок загадочно пропал накануне его вручения, и Целевая группа Пикеринг получила новую проблему. Альбус с грустью подумал о том, что его собственная судьба чем-то напоминает участь его факультета: хотя он третий год подряд набрал высший балл на своём курсе, дома ни ему самому, но его успехам откровенно не будет рад никто,

Кое-что все-таки утешало. Встречать их никто не собирается. Молодняк аппарировал с Джеймсом домой, Роза шла сама по себе. Когда он сам придет домой абсолютно никого не волновало. Можно было и не спешить, пожалуй. Как только заскрипели тормоза, а поезд выпустил пар, Ал поскорее вышел из вагона, волоча за собой чемодан. Ну вот и все. Его приезд уже прошлое. Первое мгновение прошло, а, значит, пройдет и все лето.

Альбус осмотрелся, затем не спеша пошёл в магловскую часть вокзала. Поскольку он рос в семье «маглолюбцев», то знал магловскую жизнь. У него было немного магловских денег, и он, купив жетон, поставил вещи в ячейку камеры хранения. Затем не спеша вышел из вокзала и побрел наугад к скверу у соседней церквушки. Мимо проходили люди в медицинских масках. Альбус рассматривал их с интересом: он не знал, что дело зашло у магглов настолько далеко. У них, волшебников, к счастью, такого не было. Почему же маглы, которых постоянно ставили им в пример, столько месяцев не могут справиться с болезнью?

«И еще говорят, что нам надо учиться у маглов», – ехидно подумал Альбус.

Ал задумчиво посмотрел на еще зеленые деревья. До осени и первой желтизны было далеко. До темноты тоже. Редкие прохожие куда-то спешили, а он сам просто шел наугад. Он и сам не думал, куда ему нужно идти. Из фонтана сочилась вода. Посмотрев на нее, Ал подумал, что ему сейчас очень хорошо. И больше всего на свете он хотел бы погулять, сесть ночью на поезд и уехать куда-нибудь, даже в маггловском поезде.

Он медленно побрел к высокому дереву. У решетки валялись бумага и стакан из «Макдональдса». Пахло близкой железной дорогой, и ее запах навевал странное ощущение, что все не так плохо. Очень хотелось пить. Заметив автомат, Ал бросил несколько монеток и купил пластиковую бутылку воды. Что же, теперь можно и погулять с водой.

Ал жадно отпил воды. Мерлин, надо было уходить, пока его не заметил магловский полицейский и не прицепился, где маска. Только вот куда идти? Ал задумчиво пошёл к газону. Надо бы идти домой… Не хочется, а надо. «Но у каждого, мой друг, своя Голгофа», – вспомнил он Шекспира.

Альбус задумался. Наверное, родные уже все собрались дома. Если Ромильда начнет орать, то можно спокойно сказать, что мол поговорили с однокурсниками. Хотя, Мерлин знает, как она это воспримет. А если дома, например еще и бабушка Молли… Альбус с наслаждением сделал глоток воды. Как все-таки хорошо быть взрослым, когда тебе 35 или 42!

«Но у каждого, мой друг, своя Голгофа…» – повторил он, глядя на фонаре, зажигавшиеся от темной грозовой тучи.

Посмотрев на часы, Ал с ужасом заметил, что уже почти девять. Хотя было только первое июля, но все же скоро начнёт темнеть. Пора. Ал вздохнул. Надо было вернуться на вокзал, а получить вещи, а потом как-то доехать до «Дырявого котла».

Подходя к вокзалу, Ал вздохнул. Необходимость возвращения усиливалась с каждой секундой. Возвращения домой… Он тоже Поттер, тоже член семьи, но, казалось бы, только формально, что задевало сильнее всего. Одно дело, если бы это изначально были только лишь знакомые: от них ничего и не стоило бы ждать. Знакомые это только знакомые: у них своя жизнь, у вас своя, и не более того. Другое, если вы, по-сути, родственники, семья, но никакого душевного тепла не предвидится.

И его, как давно понял Альбус, не стоило ждать.

* * *

Ворвавшись через камин в свою комнату, Альбус понял, что еще не все потеряно. В комнате не было никого. Неясный шум доносился откуда-то снизу. Прищурившись, Ал посмотрел на шипевшие каминные угли и поскорее их погасил. Так… Нужно первым делом быстрее переодеться, представив дело будто он уже давно в комнате. Теперь с помощью пары тройки заклинаний разложить поскорее вещи. Чемодан можно оставить и раскрытым – мол, не все еще разобрал, в процессе. Или сдвинуть закрытым? Мерлин знает, как там лучше сделать для маскировки… Так, шаги… Отлично…

– Интересно, где этот хлыщ шляется? – раздался голос Гарри.

– Тебя волнует, дорогой? – мягко ответила Ромильда. – Поехал к кому-то из слизеринских дружков.

– Ты так спокойна…

– Конечно спокойна. От дома он давно отбился. Тебя он не любит. Так что ты от него хочешь?

– Да я тут… – громко сказал Альбус.

Гарри резко открыл дверь. На его лице было написано изумление.

– Так ты дома? А что молчишь, что дома?

– Да я приехал, разложился… – соврал Альбус. – Вышел – тебя нет. Ну я и решил подождать…

– Так ты дома… – протянул отец. – Вот как… Мильда, он оказывается дома! А что ты с Джеймсом и Лили не поехал? Их Видст из министерства по моей просьбе забрал.

– Да профессор Чайри попросила меня одну вещь передать, – импровизировал Альбус. – Пакет один.

– А что за пакет? – спросил с интересом отец.

– Понятия не имею. Письмо какое-то, – солгал Альбус. – длинный такой белый конверт с изумрудными чернилами, – дополнил он свою ложь, представив его на столе купе.

Он знал: если что, Клэр всегда подтвердит его слова.

– Привет, – неожиданно раздался знакомый тонкий голос, Лили. – Ты, разумеется, не захочешь общаться со мной после всего произошедшего, сама бы не хотела на твоём месте. Но ты не против начать… начать всё сначала?

Альбус с интересом посмотрел на сестру.

«Врет? Издевается? Или шпионить подослали?» думал он.

– Прости, – пробормотала Лили. – Знаю, что виновата.

– Ммми… – неопределённо промычал в ответ Альбус. – Мило… А виновата… в чем? – окинул он на сестру взглядом, на лишенным, впрочем, снисходительного любопытства.

– Ну, сам знаешь, в чем. Что молчала постоянно.

– А ты должна была говорить со мной? – пожал плечами Альбус.

– Что значит «должна»? Просто ты мой брат, а я твоя сестра.

Альбус снова с удивлением посмотрел на неё.

– Ты это, оказывается, помнишь? – хмыкнул он.

– Знаю, что виновата. Сама бы не простила на твоём месте. Это было весьма глупо.

– Да я на тебя и не сержусь, – прищурился Альбус. – Вы наши враги, а мы ваши.

– Но мы можем и перестать быть врагами, – пожала плечами собеседница. – Как Нотт с Эйкин.

Альбус помолчал. Потом побарабанил пальцами по столику.

– До первого сентября, если я правильно понимаю? Или до тридцать первого августа?

– Хм… Навсегда.

– Да что ты? – Альбус, не глядя на сестру подошел к шкафу. – И тебе это разрешат при посадке в Хогвартс-экспресс?

– А зачем спрашивать разрешения? Такие же ребята, как и я: не им других воспитывать.

– И ты им это скажешь в лицо? Открыто? – спросил Ал с долей иронии.

– Зачем говорить? Сами не слепые.

Несколько минут Лили смотрела на брата, а затем, закрыв дверь, быстро пошла вниз. Альбус глубоко вздохнул. Неожиданный мир произвел смешанные впечатления. Продержатся ли они не только на словах, но и на деле, учитывая давнюю вражду колледжей и робкий характер Лили? Теплилась, однако, и надежда на лучшее, что сестре и вправду дорого его общество.

Лили между тем снова промелькнула мимо Ала.

– Ты завтра едешь с нами в Нору? – громко шепнула она.

– Нет… – покачал головой Альбус. – Может, попозже приеду.

– Лил, подожди… – Ал напрягся. По коридору проходила Ромильда. – Альбус, ты хочешь остаться дома? – в ее голосе чувствовалось облегчение.

– Да… Пока по крайней мере… – замялся Ал.

– Что же, это не проблема, – ответила Ромильда. – Гарри, милый, ты не против, если Ал остаётся с тобой?

– Он не едет в Нору? – удивился Гарри. – Ал, это правда?

– Он хочет побыть с тобой! – сверкнула Ромильда очками.

– А, ну хорошо… только я уеду завтра на неделю сам.

– А та родственница? – продолжала мачеха. – Мне кажется, они с ней отлично поладили, дорогой!

Альбус почувствовал радость. Сейчас он, кажется, был готов сгладить ненависть к мачехе за ту порку прошлой весной.

– Ты можешь спокойно остаться, – кивнула Ромильда. – А приедешь в любую минуту, когда решишь свои дела, – при последних словах в ее голосе звучала легкая ирония.

– Так ты не едешь? – дернула Лили брата.

– Нет… Я…

– Лил, ты чего? – раздался с лестницы грозный голос Джеймса. – Со змеёнышем общаться вздумала?

– Джемми, я просто… – залепетала Лили.

– Правильно, давайте теперь общаться с аспидом. Тьфу! – скривился Джеймс.

– Джемми, он брат… – начала было Лили, но старший только ухмыльнулся.

– Вот я всем в школе расскажу, что ты с Аспидом летом дружишь. А у нас двурушников не любят, сама знаешь!

– Но Марина Эйкин, например, дружит с Ноттом, даже не имея родственных связей, и ничего, а я с Альбусом. Всё же тоже член семьи.

– Ты мне поговори! – погрозил пальцем Джеймс. – Весь факультет будет «змеиной подстилкой» звать, обещаю.

Альбус не стал дослушивать сцену старшего брата с Лили, а тихонько пошел по коридору. В сущности все оказалось не так и плохо, за исключением чувства голода. Есть хотелось ужасно, но гордость не позволяла Алу попросить ужин, на который он не явился. Оставалось подождать и тихонько попросить Кричера достать ему немного фруктов.

Ал осторожно вышел в темную гостиную. Было тихо. В углу стояли кресла, напротив висела картина с резными подсвечниками. Здесь всегда собирались гости, но сейчас тут было очень тихо. Алу чудилось в отблесках пламени свечи что-то таинственное и противное. На душе ныло, словно какое-то сидящее внутри него существо отчаянно просило отпустить его на волю.

Почувствовав легкую слабость, Альбус присел в кресло. На сердце поселилась ноющая тоска, перераставшая в сонливость. Он увидел перед глазами старый дом-коробку, похожий на больницу. Темноволосый мальчик лет одиннадцати сидел у резной калитки и время от времени дул на руки, пытаясь согреться. На других, резвящихся вокруг детей, он смотрел со смесью неприязни и опаски. У ворот остановился черный автомобиль, какие Ал видел только на старинных картинках…