Текст книги "Шахматный порядок"
Автор книги: Катя Каллен2001
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 53 страниц)
– У вас оба признака, мистер Поттер.
Ал попятился назад.
– Я могу оказаться и тем, и другим?
– Именно так я и сказал, – вздохнул Ференц. – Возможно, вам будет предложен некий выбор. Впрочем, предсказания слишком туманны и не всегда мы трактуем их верно…
Противный голос, звучащий в голове Ала, казалось, был очень рад, что его услышали. Он коварно зашептал, что исключительная способность в сочетании с Чёрной магией поможет ему завоевать мир. Альбус властно прогнал его, хотя тотчас задумался. В конце концов, советы Духа (а Альбус не сомневался, что это был именно он), не всегда были плохими.
* * *
Темой сегодняшнего урока трансфигурации оказалась Мортимагия. Профессор Уизли объяснила, что это раздел, который занимается трансформацией человека в объект неживой природы. Как оказалось, это редкое умение, потому как врожденного аналога не имеет, а потому требует серьезной практики для изучения. Однако, эта способность не только идеально подходит для маскировки на практически любой местности, но также может применяться в качестве защиты.
Записав домашнее задание, Альбус уже собирался удалиться, как вдруг Гермиона попросила его остаться. Альбус осторожно подошел к столу и с интересом посмотрел на преподавателя трансфигурации. Профессор Уизли стояла, слегка нахмурившись и осматривала Альбуса пронизывающим взглядом карих глаз.
– Для тебя всё это ужасно скучно, Альбус? – тихо спросила она.
– Я уже всё это знаю, … извините…
– Хорошо…
Профессор Уизли отвернулась. Альбус вернулся к своей старой привычке лениво вращать палочку между пальцев наподобие жезла, наблюдая, как из неё вылетают искорки. Неожиданно профессор Уизли повернулась и выхватила палочку из вытянутой руки Альбуса.
– Эй! Отдайте! – недолго думая, выкрикнул Ал. Сообразив, кому он это говорит, он прикусил язык и, опустив глаза, добавил: – Простите профессор.
– Я хочу попробовать нечто интересное, – бросила декан Гриффиндора, убирая палочку Ала в карман черной мантии. Из другого кармана она вынула белую мышь и посадила ее на парту.
– Я хочу, чтобы ты превратил ее в часы, Альбус, – улыбнулась она с какой-то затаенной мыслью.
– Хорошо, но разве мне не понадобится палочка?
– Попробуй без неё.
– Ладно…
Удивленный Ал закатал рукава мантии и сконцентрировался на том, чтобы превратить мышь в будильник. Ощутив внезапный прилив энергии в левой ладони, он наставил руку по направлению к мыши. С изумлением Ал увидел, как с его пальцев сорвались несколько искр и настигли мышь, превратив её в часы с белым корпусом. Тотчас в голове появилось знакомое ощущение тяжести.
На Гермиону Уизли это произвело впечатление, но, казалось, она была не слишком удивлена.
– Что ж, у тебя получилось, – сказала она. – Ты знаешь, что это означает, Альбус?
– Что?
– Большинство волшебников могут без палочки применять разве что заклинания по изменению цвета, некоторые владеют беспалочковой магией правой рукой, но ты сделал это левой. – Профессор Уизли говорила очень серьезно. – Таких людей за всю историю было только двое: Салазар Слизерин и Лорд Волдеморт.
Альбус протер очки и смотрел на профессора трансфигурации во все глаза.
– Как ты, возможно, знаешь, оба они происходили из одного рода. Никто, помимо членов рода Слизерина, никогда не обладал этим даром.
– Интересно, – произнёс Альбус, чувствуя необъяснимую тревогу.
– Весьма интересно, что третий волшебник с этой способностью – ты, – кивнула Гермиона.
– Насколько мне известно, я ни с кем из них никак не связан, так что это, должно быть, счастливая случайность, – спокойно сказал Альбус.
– Вероятно… – Гермиона, казалась огорченной, словно получила еще одно подтверждение своей какой-то догадки.
– Что же, можешь идти, Ал, – вздохнула она.
Попрощавшись с профессором трансфигурации, Альбус перекинул сумку через плечо и задумчиво пошел к подземельям. Неприятная мысль, что в этом было что-то нехорошее, не давала ему покоя.
* * *
Следующим уроком было изучение древних рун. Альбус слышал об этой науке, как об интересной и познавательной. Хотелось бы, чтобы предмет оправдал все ожидания.
Старый кабинет рун находился в подземельях замка. Даже в самые солнечные и жаркие деньки здесь всегда было сыро и темно. Многочисленные факелы – единственные источники света и тепла – оставляли на серых стенах темные разводы копоти. Но в их загадочном свете внимательные ученики могли увидеть на стенах очертания как знакомых, так и совсем неизвестных рун. Несмотря на высокую популярность предмета, парт в классе было мало. Куда больше места занимал массивный учительский стол, сделанный из добротного красного дерева. На столе находилась небогатая утварь: серебряные песочные часы, клетка для совы, деревянная шкатулка с вырезанными на ней символами да набор свертков, неаккуратно перевязанных разноцветными пестрыми ленточками.
– Здравствуйте, – поприветствовала учеников профессор, симпатичная женщина, которую Альбус сразу узнал. – Некоторые из вас мне знакомы, некоторые нет, – с ласковой улыбкой протянула она. – Мое имя Клэр Чайри.
Альбус не сдержал радостной улыбки: он всегда был рад возможности увидеть эту умную и приветливую женщину, с которой можно с лёгкостью общаться на любую тему. Было весьма приятно знать, что этот предмет ведёт образованный и приятный человек: запас знаний Клэр вызывал искреннее уважение.
– Руны известны множеству народов, – подняла тонкий пальчик Клэр. – Надеюсь, что урок будет интересен и вы многому научитесь. Руны пришли к нам с давних лет. Известно, что ими пользовалось большинство германских народов, но постепенно их вытеснил латинский алфавит.
– А сейчас кто-то пользуется рунами, мисс Чайри? – спросила с интересом Виктория.
– Называйте меня просто Клэр, – ласково улыбнулась женщина. -Практически нет. В отдаленной шведской провинции Даларна руны дожили до ХХ века: там сохранились сотни рунических надписей на зданиях, мебели, инструментах и посуде последних четырех столетий.
– А что там записано? – продолжала Вики.
Многие из них – владельческие подписи, но есть и более пространные тексты, например, надпись на деревянном столе, сделанная в голодном 1730 году, гласит: «На этот стол поместится много еды. Тот был бы счастлив, кто имел бы так много».
– А почему руны так выглядят? – спросила Моника, подняв руку.
– Позаимствовав большинство букв у римлян, древние германцы изменили их начертание так, чтобы было удобнее прорезать или процарапывать знаки на дереве. Из-за этого руны получили удлиненные пропорции и рубленый вид. По той же причине классические германские руны содержали только вертикальные и диагональные штрихи, или «стволы» и «ветви»: выводить округлые и горизонтальные элементы, нанося знаки поперек деревянных волокон, невозможно.
Альбус поднял руку.
– Скажите, мисс Чайри…
– Вы все можете называть меня просто Клэр, – улыбнулась женщина.
– Хорошо, Клэр… – Он почувствовал легкое неудобство, словно стерлась грань между домом и школой. – А разве руны были только у германцев? Я читал, что руны были и у хазар.
– Совершенно верно, мистер Поттер, – кивнула она. – Магглы, кстати, до сих пор не смогли их расшифровать.
– Многие руны остались зашифрованными для маглов, – пояснила Клэр. – Волшебники спрятали от них рунические письменность, чтобы скрыть наши знания.
Клэр научила ребят выкладывать рунами свои имена. Поттер быстро освоил столь интересное упражнение и сделал себе подпись:
ALBUS SEVERUS POTTER
Затем, посмотрев, как, сопя, подбирает руны Кэт, он сделал ее сокращенный вариант:
ASPer
– Аспид… – подумал он с отвращением. – Аспид, как его дразнили гриффиндорцы.
Внезапно Альбуса осенило, что если прочитать это анаграмму как Эйспер, то получалось очень даже интересно. Эйспер… красивое и звучное имя. Почему бы этому интересному не стать его вторым именем?
«Ты слышал, Эйспер? – раздался в голове холодный голос. – У тебя поразительные способности. Вкупе с Темной магией ты сможешь совершить невозможное».
Урок закончился. Альбус перекинул сумку через плечо и помчался по коридору к Слизеринской башне. Его разрывали противоречивые чувства, когда он думал об этом. Конечно, новое имя ему понравилось, даже очень, но если тот противный голосочек от этого в восторге, то в этом нет ничего хорошего. И всё же… Слова Духа (а Ал не сомневался, что это был именно он) никак не выходили у него из головы. И хотя лучшая его часть отвергала эту мысль, всё же в идее мирового господства было что-то притягательное.
«А вдруг Лорд Эйспер – член Круга Света?» – ответил с надеждой Альбус. Увлеченный своими мыслями, он не замечал, что впервые в жизни говорил с Духом наяву, а не во сне.
«И поэтому Лорд Эйспер ночует в Запретной секции? Не смеши. Ты ведь в библиотеку отнюдь не ради светлой магии ходишь, разве нет?» – продолжал тот же холодный голос.
«Ну… член Круга Света тоже должен знать ТМ… на всякий случай…»
Альбус остановился около стены с подтеками. Неприятная мысль заскреблась у него на сердце. Одиннадцатым членом Круга Света был Альбус Дамблдор; двенадцатым членом Круга Тьмы – Лорд Волдеморт. Кем же в таком случае мог быть он? Альбус, все еще чувствуя легкую головную боль, протер очки и задумчиво посмотрел на тусклый факел.
Глава 22
В течение двух следующих недель Альбус погрузился в учебу с головой. Он проводил в библиотеке по двенадцать часов в сутки, а в выходные даже больше. Хуже было то, что Алу приходилось читать как можно больше, чтобы не ударить в грязь лицом. Да и по основным предметам требовалось немало посидеть над книгами. Вдобавок ко всему, он всерьёз занялся изучением Темных искусств в тех пределах, которые ему позволяла Запретная секция. Из-за всего этого у Ала оставалось совсем мало свободного времени, к тому же спал он обычно всего лишь не более четырех часов в сутки.
К началу октября Альбус уже перечитал все известные ему книги про Круг Тьмы и освоил элементарные Темные заклинания. К его сожалению, большинство темных книг были написаны на непонятных языках: египетском, арамейском и каком-то еще в виде картинок. Эйвери была права: освоить самые темные книги у него не было возможности, даже несмотря на наличие мантии-невидимки. Вопрос, как к ним подступиться, пока оставался открытым. Альбус, шипя, продолжал осваивать ту доступную информацию о темных искусствах, которая у него было, но не мог сделать следующий шаг.
Однако профессор Уизли, похоже, догадывалась, что Альбус вовсе не такой примерный ученик, каким кажется. Каждый раз, когда Ал являлся на завтрак, не выспавшись как следует, профессор Уизли посматривала на него с подозрением. Ала начало жутко раздражать, что его постоянно спрашивают, всё ли с ним в порядке и хорошо ли он спал. Он понимал, что Гермиона его подозревает в изучении темной магии, это его ещё больше раздражало и одновременно заставляло злиться на самого себя. В глубине души он сознавал, что изучение тёмных искусств даже без применения их на людях уже само по себе плохо, но всё же отчаянно надеялся, что Гермиона никогда не узнает об этом.
* * *
Пока Альбус искал информацию про Круг Тьмы, в школе произошли кое-какие перемены. Накануне учебного года из Хогвартса загадочно похитили одного из фестралов, экипаж и даже лодку.Вскоре выяснилось, что среди похищенных предметов были даже статуя кабана и знак, регулирующий походы между Хогвартсом и Хогсмидом. По слухам, злоумышленники хотели похитить даже Волшебную Шляпу, чтобы помешать распределению учеников на факультеты. Завхоз Уайт был в ярости, выплескивая негодование на каждом из проходящих учеников. Директор Макгонагалл по слухам вела переписку с Шармбатоном, предупреждая, что «бедствие» может обрушиться и на них.
В понедельник шестнадцатого сентября в Хогвартс прибыла целевая группа во главе Констанс Пикеринг. Высокая, тонкая, с копной темно-русых волос, перетянутых в «хвост», она казалась Альбусу идеальным механизмом, Занятия в тот день отменили: все преподаватели занялись укреплением магической защиты Хогвартса. Перепуганный Скорпиус Малфой сообщил, что слышал от отца, будто готовится эвакуация школы «в случае чего». Веста Грейвз пожав плечами, сказала, что в газетах пишут, будто никакой угрозы школе нет. К общему изумлению по коридору как раз проходил один из следователей Лео Сейт, который, даже не взглянув, о чем говорят ученики, бросила на ходу: «В газетах пишут, что угодно». Его слова бурно обсуждались в гостиной Слизерина, пока Дерек Яксли не разогнал учеников в спальни.
Ещё противнее Альбусу было наблюдать за тем, как Макгонагалл старательно выслуживается перед гостями. В первый же вечер она сообщила за ужином, что ученики жаждут вступить добровольцами в отряды, предназначенные для защиты статута и поисковых действий. На следующее утро по всей школе появились объявления с призывами к ученикам проходить кастинг. Пикеринг ответила, что на первое время хватит и десяти человек, причем сами представители министерства и отберут нужные им кандидатуры. Альбус ничуть не удивился, что среди добровольцев преобладали ученики Хаффлпаффа и Гриффиндора.
Ничего серьезного найти в школе, впрочем, не удалось. Часть школьных сов конфликтовали для нужд министерства. Пикеринг заявила также Макгонагалл и Слагхорну, что ингредиенты для зелий школа расходует слишком расточительно: в нынешние времена вообще следует расходовать нормированно. Скрепя сердце, Слахгорн согласился объединить учеников по трое для варки зелий. После этого, проведя какие-то разговоры с Волшебной Шляпой, Целевая группа покинула школу, хотя оставила постоянного наблюдателя в школе – того самого Тео Стронгама. Гриффиндорцы пытались за ним следить, но тот быстро снял с них баллы, а профессор УИзли отправила своих подопечных на отработку в Запретный лес.
Недовольство третьекурсников вызвали уроки травологии. Профессор Лонгботтом стал обучать учеников азам сельского хозяйства: заколдовывать лопату и ведро для уборки картошки или руководить процессом самостоятельной укладки луковиц в корзины. Кэт раздраженно говорила, что она не собирается быть крестьянкой и выполнять работу эльфов, а Альбус обнаружил, что такого курса нет в учебнике по травологии. Кто-то нажаловался профессору Слагхорну, и в школе началось разбирательство из самоуправство учителя травологии. Однако директор Макгонагалл встала полностью на сторону профессора Лонгботтома, поддержав его начинание. Кончилось дело, что третьекурсников задержала после уроков профессор Уизли и внимательно осмотрела притихших учеников.
– В мире не было и нет ничего позорнее жалобы, – сказала несколько высокопарно декан Гриффиндора. – В старые времена жалобщиков пороли вместе с виновными. Будь моя воля, я бы восстановила правило: «доносчику – первый кнту!»
Эрик и Кэт переглянулись. Скорпиус Малфой грустно вздохнул.
– Вы считаете жалобы чем-то достойным, мистер Малфой? – хмыкнула профессор Уизли. – Полагаю, что с самой жалбой… Что, что, мистер Нотт? Защита от «произвола»? – профессор Уизли строго посмотрела на него. – Да кто вы такие еще есть, чтобы рассуждать о произволе? Ваши рассуждения – это учебник, еще раз учебник и дополнительная литература А за жалобы баллы будут сниматься сильнее, – добавила она.
Эрику его слова о произволе даром не прошли. Профессор Уизли, как узнал Альбус, дважды вызывала его к доске перед всем классом и гоняла по блиц-опросу, пока он раз пять-семь не сказал «не знаю» или «не могу». «Зато мнение, где не надо, имею», – хмыкнула профессор Уизли.
– Мне кажется, они это все делают не просто так, – пояснил Альбус в гостиной друзьям, когда они сели на темно-зеленый диван у камина. – Они готовят какой-то очередной бред о защите прав эльфов.
– Опять? – сокрушенно подняла глаза Эрик.
– Да не опять, а снова. Тогда нам понадобятся навыки уборки урожая, – фыркнул он.
– «Придира» что-то такое писала, – вспомнила Кэт. – Но я считала это глупостью.
– А ты не считай! Уизель не спит, – раздраженно ответил Эрик. Дневное яркое пламя в камине как раз переключилось на тусклое вечернее.
– Нам остается побеждать их юмором, – поправил очки Альбус. – Побольше ехидных вопросов Лонгботтому про лук и ведра, чтобы он попадал впросак. И он сам пожалеет, что затащил на свой курс вилы и картошку.
Друзья рассмеялись. Однако вместо смешков над Лонгботтомом объектом всеобщего возмущения вскоре стал Эрик. Как-то на зельеварении Марина Эйкин, которую поставили в паре со всегда сдержанной Вики, умудрилась ее достать кокетством с Эриком, который, как заметил Альбус, начинал нравиться Вики. Смит в конце концов бросила в нее ластик, и тот приклеился ко лбу Марины. Эрик Нотт, к удивлению Альбуса, занял сторону противной гриффиндорки.
– Ты соображаешь кого защищаешь? Гриффиндорку! Они же неприкасаемые, – кривилась Кэтрин, когда они выходили из класса.
– Ну, может, не все.… – мямлил Эрик, смотря в окно.
– Она гриффиндорка! Ты понимаешь: гри-фин-дорка! – пояснила по слогам Моника. Нотт молчал, не находя слов для возражений друзьям.
Альбус прыснул. Эрик с яростью посмотрел на друга, но промолчал. Малфой и Крэбб только хихикали, явно замышляя какую-то гадость.
– А это правда, что Марина – второе имя богини Афродиты? – спросила Кэтрин за завтраком. Она говорила серьезно, но в ее глазах мелькали веселые искры.
– Да, – ответил Альбус. – Это всем известно. Марина – значит, «морская», а Афродита родилась из морской пены. Потому ее и звали «Venus Marina» – «Венера морская».
– Хм… Я читала, что Афродита сделала себе сандалии из кожи какого-то титана, – хмыкнула Кэтрин, смотря на стены с факелами, украшенные букетами красных кленовых листьев.
– Боюсь, – вздохнула Вики, – что одна Марина тоже сделала себе сандалии из кожи слизеринца по имени Эрик. И ходила в них по всему Олимпу, кокетливо показывая их всем!
Раздались смешки. Громче всех прыснули Малфой и Гойл. Эрик покраснел, но не сказал ни слова. Марина Эйкин, тем временем, как ни в чем не бывало болтала за гриффиндорским столом с Молли Роббинс и Розой Уизли.
– Скорее, каталась в них по морю в колеснице, – весело уточнил Альбус… – А ведь для гриффиндорской твари это просто счастье, – вздохнул он, – сделать себе сандалии из слизеринца…
– Увы… Гриффиндорская Афродита сделает себе отменный выезд в сандалиях из кожи Эрика. Всему морю их продемонстрирует, как трофей! Нравится, Нотт, такая судьба? – усмехнулась Кэтрин.
Эрик сделал вид, что не слышал ее.
– Жаль Эрика… – вздохнул Альбус.
– Зато Марина Гриффиндорская весьма довольна, – ехидно фыркнула Кэтрин. – Кожа Эрика очень украшает ее ножки!
– Омываемые волнами Эгейского моря… – хихикнула Виктория.
– Достали… – проворчал Нотт. Побыстрее собрав портфель, он пошел на уроки.
Однако вскоре сам Эрик дал новый повод для насмешек. На уроке зелий профессор Слагхорн заставил класс варить зелье для улучшения памяти. Марина Эйкин бросила призывный взгляд на Нотта, и тот, забыв про межфакультетскую вражду, сразу побежал к ней – помочь нарезать траву. Вики Смит попыталась заколдовать траву гриффиндорки, но Эрик сразу блокировал ее действия. Наградой ему была кокетливая улыбка Марины. Вики и Кэтрин переглянулись: Альбус сразу понял, что девочки замыслили что-то.
Он не ошибся. За обедом он заметил столпотворение одноклассников. Они рассматривали какой-то рисунок. Посмотрев на него, Альбус чуть не прыснул от смеха. В золотой колеснице, запряженной дельфинами, ехала по морю Марина Эйкин в тунике цвета морской волны. Сжимая в руках поводья, она кокетливо выставила вперед ножки в античных сандалиях. Морские волны разбивались о колесницу, игриво обмывая их. Марина при этом заразительно смеялась – точь в точь, как перед ужином в Большом зале. Верху красовалась надпись: «Торжествующая Марина Гриффиндорская проезжает по морю в сандалиях из кожи слизеринского титана Эрика Нотта».
– Как же вы надоели… – вздохнул Эрик.
– Что, нравится, какое применение нашла твой коже Марина Гриффиндорская? – фыркнула под общий смех Виктория. – Афродита была весьма жестокой богиней!
– Ему ещё повезло, – тихо заметила Анжелика, обращаясь к лучшей подруге. – Я слышала, что раньше за такую любовь избивали и не только заклинаниями.
– Знаешь, мне кажется, что эта война так и не закончилась, – протянула Адель.
– Мы ее и прекратить не пытаемся.
Вики слегка улыбнулась, приподняв уголки губ вверх.
Пока слизеринцы обсуждали, кто-то из гриффиндорцев подкрался и применил «Acio» и забрал картину. Альбус не успел блокировать. Картинка легла на гриффиндорский стол и была преподнесена в дар Эйкин. Подруги и Марина сначала смотрели на такое чудо во все глаза, потом хохотали.
– Марина, да ты богиня! – подначивала Роза Уизли.
– Такое чудо я повешу в нашей гостиной над камином! – рассмеялась Эйкин.
– Отменное ты применение нашла Нотту! – сказала, громко прыснув, Молли Роббинс.
– В самый раз, – фыркнула Марина. – А что? – хлопнула она синими глазами. – Из Нотта выйдут отменные сандалии!
Красный стол грохнул. Нотт сидел красный, как вареный рак.
– Марина… Дашь поносить? – спросила под общий смех Эльза Лонгботтом.
– Нет! – улыбнулась Эйкин. – Мой трофей – сама и буду носить! Вы себе трофеи сами добывайте, – хмыкнула она. – Хотите из Малфоя, хотите из Поттера.
* * *
Осень выдалась ранней: в последнюю неделю сентября деревья уже покрылась золотом и охрой, напоминая узоры из акварели. Разноцветные листья быстро падали в озеро, образуя разноцветный красно-желто-зеленый ковёр, качавшийся на волнах, а отблески ещё яркого солнца придавали озёрной глади что-то сказочное. В начале октября пошли дожди, и туманы, сливаясь с озером, закрывали хогвартские башни, словно рисунки акварелью.
Некоторые перемены произошли в середине октября. Как-то на уроке заклинаний в класс вошла профессор Уизли, которая сделала интересное объявление.
– Большинство из вас, наверное, об этом уже знает, но на всякий случай скажу еще раз. Все ученики со второго по седьмой класс приглашаются на «Осенний бал» в честь Хэллоуина!
Девочки подняли невообразимый шум, так что их нелегко было угомонить.
– Бал будет дан в Хэллоуин в девять часов, все вечерние уроки будут отменены. Вечерние занятия в этот день будут отменены. Присутствовать на балу необходимо всем, хотя пару иметь не обязательно. Можно надеть праздничную мантию или карнавальный костюм.
Альбус с интересом отметил, что несколько девочек многозначительно поглядывают на него и перешёптываются. Он вздрогнул и повернулся к профессору Уизли, но она больше не стала их задерживать. Ал почувствовал себя странно. Что, собственно, он будет делать на балу? Чувствуя легкое головокружение, Ал собрал вещи в рюкзак, захватил котёл и направился к выходу из кабинета. К его удивлению райвенкловка Эйлин Шервуд с распущенными каштановыми волосами м подошла к проходившему по коридору Джеймсу Поттеру и, покраснев, встала у него на пути.
– Хочешь пойти со мной на бал? – настойчиво спросила она.
Ал скривился: ему ужасно не хотелось видеть старшего брата, чья популярность мало пострадала, несмотря на насмешки слизеринцев.
– Нет, спасибо, – весело рассмеялся Джеймс, ясно собираясь пройти мимо. Эйлин, по-видимому, очень обиженная, отступила в сторону. Ал едва не прыснул: он до сих не мог понять, в чем причина такой безумной популярности его старшего брата.
Джеймс, тем временем, столкнулся тремя ступеньками выше с третьекурсницей или четверокурсницей из Хаффлпаффа Анной Вудсток. Девочка поправила золотистые волосы и улыбнулась.
– Прошу прощения, – сказал Джеймс. Лучезарная улыбка Анны стала ещё шире.
– Ну? – спросила она, явно чего-то ожидая. Через пару секунд она подсказала: – Разве ты не хочешь пригласить меня на бал? – Ал прищурился, удивляясь, насколько же она самоуверенная.
– Я в этом не заинтересован, – отрезал Джеймс и попытался пройти мимо неё, но Анна преградила ему дорогу, вытянув в сторону элегантную белую руку.
– Ты уверен? – уточнила она, пристально глядя на него.
Ал понял, что она хочет испытать на нём какие-то чары, но Джеймс, похоже, ничего не почувствовал. Нескольким оказавшимся поблизости мальчикам не настолько посчастливилось: они остановились, как вкопанные, и зачарованно уставились на Анну.
– А я думаю, что ты пойдёшь со мной, – заявила она, приняв его заинтересованный взгляд за согласие.
– Вообще-то, нет. Удачного дня, Вудсток. – И Джеймс зашагал прочь, оставив позади взбешённую Белинду.
Полный растерянности, Альбус поплелся по переполненному коридору, уже украшенному сушеными физалисами. Вокруг все обсуждали предстоящий бал. Ал не обратил внимание на Кайли, доказывавшую на ходу подруге, что откровенные наряды неприличны и девочки необходима строгость. Зато он с интересом заметил свою сестру, идущую в окружении двух подружек. Лили шла не одна, а с двумя девчонками.
– Пойми, – звонко втолковывала ей высокая блондинка в роговых очках. – Он слизеринец, а значит предатель. Ты не забыла, что он отрекался от семьи ради каких-то друзей? Мне Роза рассказывала.
Ал задумался. Значит, Лили действительно переживала за отношения между ними. Мерлин, неужели он что-то не додумал?
– Отрекись от него и снова станешь нашей подругой. Мы ведь видим, что тебе трудно, – добавила кареглазая брюнетка с кудрявыми волосами.
Тут Лили не выдержала и уже открыла рот, видимо, чтобы возразить, как Альбус резко шагнул им навстречу.
– Интересно, а с чего бы это вдруг вы решаете, как Лили к собственной семье относиться за нее? – язвительно усмешкой уточнил он.
– А ты бы помолчал, болотный аспид, – презрительно бросила блондинка. – Мы ее подруги.
– Ну так дайте девочке голову поднять и поговорить с родным братом, раз вы все действительно настоящие подруги, – неожиданно раздался мелодичный голос Анжелики. – От общения с Альбусом, уверяю вас, мисс Поттер абсолютно не становится хуже остальных. А ты что плачешь? – мягко обратилась она к Лили. – Идите на уроки, пока учителей не позвала.
– Пф, – фыркнула брюнетка. – Розье… Ты же вроде из семейки Пожирателей. А они были любителями над людьми издеваться! Ты решила против традиций пойти?
Гриффиндорки захохотали, посмотрев требовательно на Лили. Взбешенный Альбус повернулся к ним.
– Она не будет, не будет общаться со змеюками, – улыбнулась гриффиндорка в роговых очках.
– Иди, почешись, шелудивая грязнокровка, – презрительно фыркнул Альбус и быстро пошел в гостиную.
Не обращая внимания на вскрик сестры, Альбус пошел вперед. Скулы пылали. В голове бешено стучала кровь от ненависти. Почему, почему эти серости и ничтожества смеют запрещать ему общаться с сестрой? Как может эта ничтожная троечница в роговых очках сметь… у Альбуса затрясло от ненависти руки… приказывать сестре не общаться с самим…
«С самим? – спросил в голове холодный насмешливый голос. – С самим кем?»
«С самим… Мммм…» – замялся Альбус, остановившись возле базальтового подоконника.
«Договаривай!» – усмехнулся в голове тот же голос.
«С самим… Лордом Эйспером!» – залпом выпалил Альбус. Ему очень нравилось его новое имя, хотя он все еще иногда стеснялся его произносить.
* * *
В течение следующих нескольких дней Ал с интересом наблюдал, как старшекурсники приглашали девочек на бал. Раньше он этого не замечал, но оказалось, что почти все девочки класса считали себя безумно привлекательными и мечтали поскорее попасть на бал. Сам Ал понятия не имел, что именно их там привлекает. Многие девочки из его курса также получили приглашение от мальчиков постарше. Зато в среду сам Альбус получил неожиданное приглашение от Евангелины Забини. Старшие отнеслись к предстоящему празднику гораздо спокойнее и свободно находили другие темы для разговора.
– О! Твоя мама была способна на экстравагантные поступки! – многозначительно сказала Эмили с шестого курса. – Вечная тихоня и лучшая подруга Алекто Кэрроу. Староста Слизерина, она однажды после победы за кубок по квиддичу лихо отплясывала в гостиной джигу под аплодисменты. А когда Элеонора Флинт прозвала ее нищенкой, продемонстрировала всем подругам дорогие чулки.
– Как так? – мотнул головой Рек, все еще не веря в происходящее.
– О, это было что-то! – сказала Эрика, сестра – близнец Эмилии. – Та вечеринка стала легендой Слизерина. Твоя матушка стала, как победительница, танцевать с парнем этой Флинт, представляешь?
– Флинт разревелась от зависти, – фыркнула Эмили.
– А Алекто, – рассмеялась Эрика. – Им поставила пластинку с довоенным танго про шампанское.
– «Брызги шампанского»? – спросил Дерек.
– Именно, – подмигнула ему Эмили.
Дерек молчал, не зная, что и ответить. Он сам, вероятно, не очень понимал, было ли ему стыдно или, напротив, очень весело.
– А потом? – спросил он.
– А потом твоя мама разулась, прыгнула на стул и танцевала, покачиваясь из стороны в сторону! Она была пьяна первый раз в жизни, – уточнила миролюбиво Эмили.
Альбуса отвлекла подошедшая Евангелина Забини, которая снова попыталась его пригласить.
– Эв, но это невозможно, – вздохнул Ал. – Мы с тобой учимся на младших курсах, а ты так вообще на первом!
– Ну и что? – хлопнула она глазами. – Мне кажется, вполне можно, если мы попросим.– А ты будешь выглядеть ужасно глупо, если пойдёшь туда один, – твердила она, пока Ал не выучил её монолог наизусть, так что мог бы закончить за неё любое предложение.
– Я не понимаю, почему ты не хочешь просто согласиться, – сказал ему за обедом Эрик. Была пятница, завтра наступал Хэллоуин, и Евангелина только что в очередной раз безуспешно попыталась пригласить Ал на бал. – По-моему, она довольно симпатичная.
– Но это запрещено, – с удивлением пожал плечами Альбус.
– Жаль, ты не можешь пригласить Эв, – сказал Эрик. Но первогодкам нельзя: малыши.
Было тридцатое октября – самый канун Хэллоуина. К его удивлению Эрик грустно посмотрел на гриффиндорский стол.
– Сам-то ты почему никого не пригласил? – спросил ехидно Альбус.
– Знаешь, но я не влюблен ни в одну девчонку, – хмуро сказал Эрик.
– Ну так идите с Вики как друзья! – Альбус пододвинул жаркое. Факел на стене горел уже ярко, перейдя на зимнее освещение. – Хотя, – понизил он голос, – думаю, Вики хочет быть тебе больше, чем просто другом.
Эрик пожал плечами.
– Не думаю. Да и это не входит в мои планы… – Нотт задумчиво все еще рассматривал группу гриффиндорок.
– Как, ты на гриффиндорку смотришь, – поддел друга Альбус, заметив его взгляды на белокурую Марину Эйкин.
– Не тебе судить, любой бы согласился пойти на бал с Кэтрин, – с усмешкой отозвался Нотт. – Но сейчас она приняла приглашение от Брендона Флинта.
– Мне-то что? – равнодушно пожал плечами Альбус, но сердце почему-то больно кольнуло.
– Эрик, ты попал, – насмешливо протянула Кэтрин. – Марина – второе имя Афродиты.
