Текст книги "Шахматный порядок"
Автор книги: Катя Каллен2001
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 53 страниц)
– Ты слышал что-то о Круге Тьмы? – неожиданно шепнул Нотт.
– Да, – ответил Поттер. – Это Темное сообщество. А что?
– Говорят, вчера в Косом переулке какая-то сумасшедшая ведьма в черном выпустила Черную метку и крикнула: «Я говорю вам, что Круг завершен!»
– Ее поймали? – поправил очки Поттер.
– Да тише вы! – зашикала Виктория. – Достали с вашими шепталками про Темную магию.
– А куда это наш Поттер без темной магии? – ехидно спросила Кэтрин.
Альбус сокрушенно поднял глаза к закрытому тучами потолку.
* * *
Утром в Хэллоуин Альбус спустился к завтраку позже всех остальных, хотя это не имело особого значения, поскольку был выходной. В воздухе летали тыквы, а волшебный потолок изображал матовые солнечные лучи, изредка пробивавшиеся сквозь тучи. Как это случалось обычно, когда Ал опаздывал, в это время в Большом зале оставалась только Гермиона. Она читала «Ежедневный пророк» и выглядела довольно мрачно. Ал устроился за столом и постарался есть как можно тише, но его вилка то и дело стучала по тарелке. Наконец профессор Уизли подняла на него взгляд и улыбнулся, хотя Ал с уверенностью мог сказать, что профессор была далеко не в лучшем расположении духа.
– Привет, Ал, – произнесла она с горькой интонацией.
– Здрасьте. Эээ…что-то случилось?
– А ты проницателен, – заметила Гермиона. – Что ж, учитывая, что рано или поздно ты всё равно это выяснишь, я тебе расскажу. Наши бывшие Пожиратели получили помощь от Штирнера и готовятся к нападению.
– К нападению на что?
– На Англию, – весомо изрекла Гермиона, сворачивая газету. – Догадываюсь, что они хотят разослать своих сторонников по всей Британии, а затем напасть на Лондон.
Ал кивнул, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Внезапно его осенило, что ему совершенно необходимо овладеть магией настолько, насколько это возможно, независимо от того, является ли он членом Круга или нет.
– Профессор, можно вас кое о чём спросить?
– Да?
– Вы можете научить меня стать анимагом?
Профессор Уизли слегка прищурилась.
– Зачем?
Ал пожал плечами. Это было слишком сложно объяснить. Его просто как магнитом притягивала эта идея.
– Я думаю, что это интересно, – честно признался он.
– Ты слишком мал.
– Я знаю, – смущённо ответил Альбус – И всё же, вы ведь сами говорили, что я способный. И мой дедушка стал анимагом на третьем курсе, как я слышал. Как вы думаете, может, у меня получится?
– Я в этом не сомневаюсь. Мне нужно будет проконсультироваться с министерством. Все анимаги находятся на учете. Если я скажу им, что ты образцовый ученик, возможно, они дадут мне разрешение приступить к твоему обучению.
– Правда? Спасибо, профессор! – Ал заулыбался.
– Кстати, у профессора Лэрда есть несколько книг, которые могли бы тебя заинтересовать. Я попрошу их у него от твоего имени. Они повышенного уровня, так что для тебя в самый раз подойдут.
– А про что они? – полюбопытствовал Ал.
Гермиона отпила кофе.
– По большей части о дементорах. Думаю, тебе будет нужно научиться от них защищаться. Штирнер теперь часто использует их в качестве штурмовых отрядов. Так или иначе, я одолжу их для тебя у профессора Лэрда как только его увижу.
– Хорошо. Спасибо, – сказал Ал и стал доедать вафли. Тусклый луч осеннего солнца пробежал по столу.
В зеленой гостиной также было пусто. Альбус сразу заметил Монику Селвин в темном платье. На подоконнике лежал лист ватмана с изображением кленовых листьев. Мальчик даже не сразу поверил, что это рисунок, а не реальность, так как эти самые листья поднимались в воздух!
– Нравится? – тихо уточнила она.
– Идеально, – восхищенно признал Альбус, на что собеседница махнула рукой.
– Пустяки, – мягко улыбнулась она, но в следующую же секунду стала серьезной. – Я бы хотела предупредить тебя насчет твоей сестры… Ты знал, что на факультете ее травят почем зря?
– С чего бы это? – удивленно уточнил Альбус, хотя быстро догадался.
Вряд ли гриффиндорцы одобрят, что она с ним поладила. Как-же, слизеринец ведь! Однако после разговора с Гермионой он был в слишком хорошем расположении духа, чтобы рассердиться.
– Думаю, ты уже понял. Грифы народ постоянный. Ненавидят наш факультет, как, впрочем, и мы их, так что вряд ли простят твоей сестре дружбу с тобой или с каким-либо слизеринцем. Ей из-за этого плохо.
Альбус кивнул, поблагодарив Монику за информацию. Почему гриффиндорцы мнят себя хозяевами жизни и решают за человека, с кем ему общаться? Поттера довольно раздражал данный факт и ему надлежало как-то с этим разобраться. Неожиданно он подумал, что пойти с Моникой на бал будет самым лучшим вариантом, если уж так необходима пара.
– Моника! Мон… неожиданно сказал он. – Пойдешь со мной на бал?
Девочка обернулась от неожиданности, на секунду подумав, что ослышалась.
– Да, – ответила она, слегка улыбнувшись. – С огромным удовольствием. Спасибо за приглашение, мне приятно очень, – призналась Моника. Большие карие глаза, казалось, сияли от радости.
– Если честно, твоя сестра вполне хороший человек, – тихо добавила Моника, задумчиво поправив волосы.
Поблагодарив радостную Монику, Альбус побежал в библиотеку. Призраки весело летали в коридорах, болтая друг с другом о предстоящем бале. Тусклые факелы время от времени вспыхивали, репетируя праздничный свет. В коридоре стояли профессор Слагхорн, одетый уже в коричневый замшевый пиджак и темную бабочку, профессор Свифт в зелёной бархатной мантии под цвет глаз и профессор Уизли в длинной черной мантии. Альбус прислушался к их разговору.
– Мы же классическая школа и танцевать следует только вальс Штрауса. Или «Венский вальс» или «Сказки Венского леса», – говорил Слагхорн.
– Каждый год одно и тоже, – вздохнула Вероника. – Нужно и разнообразие. Я только за вальсы, но не только же Штраус их, право дело, сочинял…
– Гораций, ну право… Времена давно изменились! На дворе не тысяча девятьсот тридцать девятый, а две тысячи девятнадцатый год! Многое изменилось с тех пор. Даже в мои годы уже танцевали под «Ведуний», а не Штрауса, – добавила Гермиона.
Альбус улыбнулся краешками губ: он не сомневался, что МакГонагалл, с ее обожанием старины, наверняка даст им именно Штрауса. Впрочем, музыка Штрауса была красивой. На мгновение Ал почувствовал жгучую зависть к Эрику и Кэт, которых наверняка обучали танцевать вальсы с детства. А он… он будет смотреться, как полный идиот, или… Или лучше никак… Меньше всего на свете Ал хотел, чтобы его враги, да и друзья, увидели его позор.
Больше всего на свете Альбус ненавидел бурные проявления эмоций. Крики матери с детства, что он надел не ту майку или не тот пиджак, всегда портили ему настроение. Альбус искренне не понимал, почему людям обязательно надо кричать и повышать голос: отчего нельзя говорить просто, ровно и спокойно. Ещё неприятнее было то, что взрослые не хотели его слушать. «Иди отсюда!» «Ну не хочешь – не надо, делай как хочешь!» После этих слов матери обычно следовал бойкот на день, когда к ней просто нельзя было подойти ни с чем.
Отец в ответ на его робкие жалобы всегда с улыбкой говорил: «Не выступай открыто, будь дипломатом. Пусть мать прокипит, и все будет хорошо». Альбус понятия не имел, зачем ему нужно всегда юлить и быть другим. В словаре он вычитал, что дипломатия бывает двух видов: изощрённая (для страны, которая хочет избежать войны) и силовая (страны, которая хочет навязать всем свою волю). Видимо, сейчас у него, Альбуса Поттера, просто не было ресурсов, чтобы ответить взрослым как следует. Только голос внутри шептал, что однажды у него будут ресурсы, когда он сможет сказать что угодно и кому угодно. Надо ждать.
Альбус понятия не имел, почему взрослые так ностальгируют по детству. В конце концов, что такого хорошего в детстве, где ты бесправный и безгласный? То ли дело быть взрослым, имея право ответить по полной. А лучше, когда ты настолько силён, что на тебя никто не осмелится напасть. Даже теоретически. Зато теперь Альбус искренне не понимал отца. Несколько раз в его детстве отец порывался уйти из дома и даже уходил после скандалов. Зачем вернулся? Сказал, что уйду – значит, ушёл. Зачем возвращаться туда, где тебе плохо? «Он слабый!» – с презрением говорила мать. Слабый… но зачем слабому идти туда, где плохо? «Это какая-то неправильная сила или сила наоборот», – думал он.
Ещё меньше Альбус понимал покойную мать. Если она постоянно ругала отца, то зачем жила с ним? Какой Мерлин заставлял ее жить с отцом, которого она так не любила? Будет ли он жить с Кайли или кем-то из компании Джеймса? Только по приговору суда. Да и то будет думать, как его обойти. А мать ругала, но жила. Зачем?
Больше всего Альбуса потрясало поведение отца. После ссоры и криков с матерью он спрашивал, не купить ли ему что-то. «Ничего не надо!» – с холодной яростью отвечала мать. Отец покорно собирался и молча уходил. Альбус клялся себе, что, когда он станет взрослым, ему не посмеет так ответить никто. Да он и никогда молча не будет собираться после ссоры. Человек – это маленькое государство со своим правительством, бюджетом и армией. И нападение на границы соседнего государства должно караться быстрой реакцией. Как у стран: разрывом дипломатических отношений.
В библиотеке было пусто. Тусклые свечи отбрасывали блики на резной потолок из кедры. Альбус прищурился: резная дверь в Запретную секцию была приоткрытой. Обрадовавшись, что он прихватил с собой мантию-невидимку, Ал быстро нырнул в помещение и отправился к шкафу с наиболее темными книгами. Наколдовав небольшой шар, он заметил, что одна из книг, которые он не читал, была посвящена жизни темного мага Хильперика – того самого, что был основателем Круга Тьмы. Быстро достав ее с полки, Ал наложил на нее иллюминационные чары, чтобы она внешне выглядела учебником по расширенному курсу арифмантике. Затем, наложив на полку заклинание «Confundus», он быстро наколдовал ее муляж и с легким замиранием сердца вынырнул в библиотечный зал.
В девять часов вечера Большой зал был готов к празднику. Стены занимали настоящие кленовые листья, но на пол они не падали. Потолок изображал звёздное небо, а на столах, покрытых красной узорчатой скатертью и убранных к концу стен, стояла золотая посуда. Мраморная лестница была наполнена учениками в парадной одежде, которые о чем-то шептались. Первогодки стояли поодаль, всеми силами стараясь подражать взрослым. Малфой, стоявший рядом с Вестой, повернулся к Алу со своей неизменной самодовольной ухмылкой, застывшей на лице. Он был одет в серую парадную мантию, которая подчёркивала цвет его холодных глаз.
– Вижу, ты вошёл в роль, Гамлет, – протянул он, разглядывая наряд Ала. Тот действительно соответствовал образу шекспировского в своей тяжёлой чёрной мантии с серебряными пуговицами. – Тебе бы ещё череп, и можешь начинать декламировать «быть или не быть».
Ал презрительно усмехнулся.
– Ты наверняка не читал эту пьесу, Малфи. Сцена с черепом на четыре акта позже этой фразы.
Скорпиус смутился.
– Ты уверен? – начал он, но быстро сменил тему, не желая остаться в дураках. – Ладно, не важно, полукровка. С кем ты идёшь на бал?
Не имея ни малейшего желания обсуждать эту тему со Скорпиусом, Ал оттолкнул его прочь с дороги, и направился к Большому залу. Там он заметил стоящих рядом Анжелику и Адель. Староста нарядилась в зелёное кружевное платье под цвет глаз, а подруга – в бирюзовое. Очевидно, поджидали своих кавалеров. Прежде чем кто-либо смог бы заметить Ала в толпе, он сбежал вниз по ступенькам в вестибюль. Там слонялась целая куча народа, ожидая, когда откроются двери в зал. Пятикурсница Лора Яксли нежно прижалась к Энтони Шафику. Она, в отличие от многих, не особенно разрядилась, но синее – «ультрамариновое», как сказала бы Кэт – платье с оборками ей удивительно шло, а партнер, ожидаемо, выбрал угольно-черный смокинг и белую рубашку. Марина Эйкин, облачённая в воздушное сиреневое платье с кружевными рукавами все-таки держала под руку Эрика Нотта и нежно ему улыбалась.
Когда Альбус и Моника вошли в зал всюду чувствовалась атмосфера праздника. Тоненькая Вики в лёгком платье цвета морской волны что-то весело обсуждала с Ричардом. Кэтрин приняла приглашение пятикурсника Флинта, о чем и сообщил Эрик во время обеда. Кэт всегда казалась Альбусу изящной и симпатичной, но сегодня она практически превзошла саму себя: девочка нарядилась в белое платье с лёгким оттенком голубого, что напоминало ангела с рождественской открытки.
Пышная юбка и кружевные рукава дополняли образ.
«Снежная королева», – с лёгкой улыбкой подумал Альбус.
– А у тебя, Поттер, вижу, совсем вкуса нет. Мог выбрать кого угодно, но предпочел уродину, – насмешливо бросил Ричард Бэддок.
– Что-то твоей пары не вижу, или дамы не оценили? – вскинул брови Альбус. Вики Смит, прошедшая с Бэддоком, быстро перебежала к четверокурснику Линдону Вайру.
Бэддок нахмурился и хотел что-то сказать, но все-таки промолчал.
– Благодарю, – мягко улыбнулась Моника. На бал слизеринка нарядилась в синее платье с вышивкой алой розы у левого плеча. «Смелее, Эйспер!» – холодно окликнул его внутренний голос, от чего Ал сразу приосанился.
Бал начался именно так, как и ожидал Альбус. Когда все стали громадным полукругом, профессор Уизли велела лучшим ученикам открыть бал. Откуда-то со стороны зазвучал причудливый вальс, и кто-то, кажется Кэт, восхищенно сказал, что это «Утренние листки» Штрауса. Открывающие бал ученики вышли в центр и закружились парами, и Альбус в числе лучших заскользил с Моникой. Он старался контролировать каждый шаг: в конце концов, он танцевал вальс впервые в жизни, но профессор Уизли, кажется, пришла на помощь ученикам, наложив на пол специальные заклинания. Плавный темп позволял кружиться в вальсе. Танцевала Моника неплохо, хотя и не идеально. Ее белые туфли легко отбивали ритм, но Альбус, поддерживая ее, был все-таки начеку.
– Расслабься… Ты не должен себя контролировать… – ласково улыбнулась Мон. Ворох красных кленовых листьев слетел с потолка и рассыпался по залу.
– Эр, я, правда, не умею танцевать! – донёсся до Альбуса встревоженный голос Марины. Эйкин, кружась, доверчиво смотрела на Эрика, хлопая синими глазами. Альбус вдруг вспомнил, что этот вальс он слышал с одной исторической движущейся картинке, изображавшей бал в Вене кажется в 1889 году. Там под его звуки выходили из зала кронпринц Рудольф и кронпринц Эдуард, гостивший у австрийского императора.
– Не бойся, – весело улыбнулся Нотт. – Я умею!
Обняв ее за талию, он плавно кружил Марину под ритмы музыки. Альбус не верил своим глазам: неужели Эрик все-таки пригласил на танец гриффиндорку? «Бедняга!» – прошептал он Монике, сделав легкий поворот.
– Не переживай. Доверься мне.
На первых шагах виднелась некая скованность, но спустя некоторое время Марина расслабилась и позволяла ее вести, стараясь отдаваться танцу с такой же лёгкостью.
– Ты знаешь, – Альбус старался кружиться в такт, искоса поглядывая на Нотта, – я случайно придумал себе анаграмму имени.
– Интересно, а почему? – тихо, но серьезно спросила Моника. – И какую?
Альбус уловил в высоком голосе подруги некую настороженность, словно это известие ее неприятно изумило.
– Да так, ерунда… Помнишь на Рунах профессор Чайри учила нас составлять анаграммы имени и фамилии? – Альбус был рад, что не отстает от партнерши
– Помню, конечно, – кивнула Моника. – Но почему тебя не устроило имя?
– Мы ведь сокращения делали… Я сложил первые три буквы имени, фамилии и окончание фамилии. И получилось… Эйспер. Красиво, правда? – спросил он.
Мон смерила друга внимательным взглядом и нахмурилась.
– Тебе не нравится? – Альбус с интересом поднял брови, хотя сейчас и сам чувствовал что-то не то.
– Оно похоже… На ангела смерти… – неожиданно дернула головой девочка.
– Так уж и смерти? – Альбус усмехнулся несколько наигранно. – А представь, если добавить к нему еще и приставку Лорд? Лорд Эйспер! Звучит, правда? – быстро добавил он.
– Символично, – внимательно посмотрела на него Моника. – А откуда ты взял именно эту приставку?
– Да просто так… Раз уж целый ангел смерти, то сан обязывает! – отшутился Ал.
– Верно, – нежно улыбнулась Мон. – Но, если честно, ничего не напоминает?
– Берегись… – прыснул Ал. – А то заберу твою душу в ад! – прищурился он. И там звучит адская музыка… Стравинского… – многозначительно добавил Альбус. – У нас бесы-эстеты: им Стравинского подавай!
– Но заметь, – нежно отозвалась собеседница. – Приставки. Бесы. Анаграмма.
Послышалась неторопливая мелодия. Высокий и нежный голос певицы ободрял и успокаивал.
Dancing bears Painted wings
Things I almost remember
And a song someone sings
Once upon a December
Someone holds me safe and warm
Horses prance through a silver storm
Figures dancing gracefully
Across my memory
От нечего делать, Альбус открыл книгу, которую утащил накануне из Запретной секции о Круге Тьмы.
Темное сообщество имеет строго определенную иерархию, установленную темным волшебником Хильдериком. Во главе иерархии стоит ведущий темный маг данной эпохи. Ниже следуют его приближенные, называемые также «Высшими неизвестными». Далее следуют остальные темные волшебники, составляющие Темное сообщество. Далее следует волшебная нечисть…
Ал обмакнул перо и тотчас впился глазами:
Обязанностью ведущего волшебника Круга Тьмы входит поиска ученика и передача ему необходимых волшебных секретов.
Мальчик слегка побледнел. Интересно, кто будет учеником Штирнера и кому попытается он передать секреты? Ал вздрогнул представив себе мощь его наследника…
Far away, long ago
Glowing dim as an ember
Things my heart used to know
Послышались веселые крики и аплодисменты. Альбус оторвал голову и заметил, что Джеймс стал лихо отплясывать с Анной Вудсток.
– Ал? – неожиданно раздался голос.
Альбус побледнел и спрятал пергамент. Перед ним стояла Евангелина с распущенными золотистыми волосами. На ней была мантия, которая казалась многослойной, из полупрозрачной ткани, переливающейся всеми цветами радуги. Когда Евангелина двигалась, мантия как будто меняла цвет.
– Привет, Эв, – поздоровался он.
– Можно мне тут присесть? – спросила она, показывая на соседний стул.
– Конечно. – Альбус надеялся, что она не видела темную книгу. Эв выглядела очень грустной. «Наверное, потому, что ей нельзя танцевать», – решил про себя Ал.
– Ну как ты?
– Не очень, – вздохнула она. Возникла неловкая пауза. – А… а как тебе квиддичный матч, что был на прошлой неделе?
Ал не ходил на него, потому что этот матч проходил между Райвенкло и Хаффлпаффом. Евангелина немного оживилась. На всякий случай Альбус неуверенно пожал плечами, глядя, как Эрик продолжает танцевать с Мариной. «Нечто посовременнее!» – ехидно усмехнулся про себя Альбус.
Неожиданно распахнулись двери и вбежал высокий темноволосый мужчина средних лет. При одном его виде Гермиона Уизли сразу напряглась. Минерва Макгонагалл смерила посетителя удивлённым взглядом. Это, видимо, представитель министерства магии, но что случилось? Зачем объявился? Альбус чувствуется, что посетитель принес далеко не самое радостное известие, судя по побледневшему взволнованному лицу.
– Министерство магии вынуждено сообщить, что отряд Пожирателей вторгся на территорию Британии.
– Ученикам – спать, – провозгласила директор МакГонаглл. Ее скрипучий голос звучал более хрипло, чем обычно. – Идите же, скорей, скорей.
Раздался визг. Толпа учеников медленно двинулась из Большого Зала.
– Успокойтесь, успокойтесь, все под контролем, – уверяла их профессор Уизли.
Ал спустился в слизеринские подземелья. Он был так потрясён, что не знал, что и подумать. Всё произошло слишком быстро, ему требовалось больше времени.
«Расслабься, – сказал ему внутренний голос. – Ты не Аспид. Ты – Лорд Эйспер. Ты можешь справиться с чем угодно».
Альбус попытался взбодриться, следуя совету. Он не заметил, что голос, обратившийся к нему, был тем самым противным голосом, который он обычно старался игнорировать.
Глава 23
Праздничная атмосфера исчезла также быстро как и появилась. На следующий день в школе повисла тягостная атмосфера. Опасность казалась столь близкой, что за завтраком все сидели хмурые. Даже всегда веселая и язвительная Кэт сидела, уткнувшись в газету, словно пыталась найти там что-то важное для себя. Альбус, впрочем, обратил внимание, что тот человек из министерства сидит за преподавательским столом и что-то обсуждает с директором МакГонагалл. На мгновение ему показалось (да и могло ли быть иначе?) что профессор Уизли пристально смотрит на него, хотя почему именно, Ал не знал.
После завтрака все, не говоря ни слова, разбрелись по школе. Был выходной, и Альбус решил поработать в библиотеке. Здесь тоже казалось, было хмуро и одиноко: даже редкие ученики старались не говорить друг с другом. Было пасмурно, и низкое ноябрьское небо уже накрыло видневшиеся за окнами шпили башен. Альбус вышел в полутемный холл и сел в кресло под резными подсвечниками. Быстро сделав уроки, он, устало зевнув, пошел назад в подземелья.
К удивлению Альбуса в слизеринской гостиной народу было очень мало. Даже старосты-старшекурсники, Дерек и Адель, куда-то исчезли. Не было и его одноклассников: видимо, они тоже разбрелись кто куда. Где-то вдали у камине Моника делала уроки, и Ал знал, что лучше ее не тревожить в это время. Только в спальне Эрик лежал на кровати в серо-зеленой пижаме. Ал чуть не прыснул: знаменитая лень друга оставалась прежней.
– Нет, они просто издеваются! – раздраженно воскликнул Нотт, кивнув на зеленую бумагу.
Поттер посмотрел в его сторону. Текст был написан золотыми чернилами. Похоже, Нотт получил какой-то анонимный рассказ.
– А что такое? – Альбус поправил очки. Окна, выходившие на дно озера казались мутными: вода была неспокойной, и течения поднимали муть ила.
– Посмотри только… – пробормотал Нотт.
Развернув листок он протянул его Альбусу. Протерев очки, Ал начал читать вслух:
По мотивам
Этим утром весь подводный дворец Посейдона был наполнен богами, богинями и нимфами. Сегодня должен был состояться торжественный выезд богини Марины Гриффиндорской. Все гости шептались друг с другом, мечтая поскорее увидеть символ ее победы над титаном Эриком. Радостное нетерпение съедало всех.
Но вот в зал вошла Марина. Окинув всех присутствующих надменным взглядом, она спокойно прошла между ними в темно-синей тунике. Богини и нимфы не могли оторвать взгляда от ее ног: на них красовались новые коричневые сандалии, заплетенные до колен. Каждый из присутствующих знал, что они сделаны из кожи поверженного титана Эрика. Послав всем счастливую улыбку, Марина Гриффиндорская прошествовала к центру зала.
Остановившись, Марина отставила левую ногу назад и кокетливо покрутила ступней, демонстрируя всем новые сандалии. Каждый мог видеть, что они были сделаны из необычно тонкой кожи. Затем, откинув золотистые волосы, Марина двинулась вперед – к колеснице с дельфинами.
– Достали! – Эрик вырвал из рук друга листок и швырнул его, а кровать.
Альбус хохотал, даже не пытаясь сдерживаться. От смеха он упал на свою кровать.
– Acio! – Альбус призвал листок и, едва сдерживая смех, продолжил читать вслух:
Дельфины покорно ожидали победительницу. Довольная Марина легко уселась в колесницу и подтянула вожжи, чтобы ей было удобно. Затем вытянула ноги так, чтобы ее сандалии были видны всем, кто смотрит на ее выезд. Взмахнув хлыстом, она игриво погнала дельфинов. Колесница, вырвавшись из дворца, помчалась в море. Марина издала победный клич, окунув сандалии в воду.
– А ведь они… Они из Эрика! – прошептала какая-то нимфа.
Марина послала всем счастливую улыбку и снова пошевелила ножкой, чтобы сандалии из кожи титана Эрика были видны всем. Колесница помчалась вперед, подгоняемая триумфаторшей. Синие морские волны, пенясь, обмывали сандалии победительницы.И каждый знал: Марина Гриффиндорская имела право на такое торжество, ибо ее нежные белые ножки теперь украшала кожа поверженного титана Эрика.
Альбусу было жаль друга, но сцена такого триумфа заворожила его. В конце концов, если Эйкин победила, она имеет право на триумф. У проигравших прав нет, а победитель получает все.
– Тебе остается только взирать с небес, как твоя бренная кожа красуется на ногах торжествующей Марины! – фыркнул Поттер.
– Очень смешно, да? – обиделся Нотт. – Это наверняка мерзавка Забини написала, или Смит…
– Ладно, пошли в гостиную! – подбодрил друга Альбус.
– Не, не хочу… Спать буду… – проворчал Эрик, глядя на смятую постель Гойла.
– Ну, как хочешь, лежебока… – фыркнул Альбус. – А Марина Гриффиндорская уже празднует победу небось… – Продекламировал он с притворной насмешливостью. Эрик запустил в друга зеленой подушкой, и Ал стремглав выскочил в гостиную.
Было еще очень рано. Надев мантию-невидимку, Ал вернулся в библиотеку и быстро проскользнул в Запретную секцию, где сидели несколько старшекурсников. У них, видимо, были специальные разрешения от учителей. Альбус стал искать книгу о Духах Огня, как вдруг его внимание привлекла тонкая чёрная книжица, на которой золотыми буквами было выведено: «Непрощаемые заклинания».
Ал почувствовал легкое головокружение. Ему необходимо было изучить как можно больше тёмных книг, если он хотел противостоять темным магам и стать членом Круга Света, а непрощаемые проклятья отлично подходили для самозащиты. Немного жестоко, зато эффективно. Ал схватил книгу и наложил на неё Оптическое заклинание, чтобы она выглядела как пособие по травологии. Затем он выскочил из библиотеки и помчался в подземелье.
Идя по коридорам, Альбус нашел небольшую нишу. Он быстро наколдовал шар голубого пламени, чтоб можно было читать. Одна часть его души громко протестовала, но Ал не обращал на это внимания. Через час он изучил инструкции ко всем проклятьям. Прочитав книгу, Ал вздохнул и медленно закрыл её. Он не знал, что заставило его сделать это, но теперь, закончив чтение, он почувствовал себя плохо. Когда он уже собирался отнести книгу обратно, что-то его остановило. А хватит ли ему сил, чтобы исполнить Непрощаемые проклятия?
Именно в этот момент из темноты выскользнул паук. Ал лютой ненавистью ненавидел пауков и убивал этих кровососов, как только видел из на стене. Достав палочку, он быстро блокировал паука. Членистоногое задергало лапками и заклацало желваками. Ал глубоко вдохнул и медленно выдохнул, закрыв глаза. Затем открыл их и уставился на паука, как зачарованный. Одним быстрым взмахом вскинув палочку, мальчик направил её на членистоногое и выкрикнул:
– Imperio!
Паук внезапно перестал клацать. Он тупо озирался по сторонам и, по-видимому, был в трансе.
– Прыжок вперед, – тихо попросил Альбус
Паук прыгнул. Ал почувствовал внезапную эйфорию. Он осознал, что если научиться этому проклятью, то можно заставить людей делать всё что угодно, абсолютно всё, что ему только взбредёт в голову.
– Ладно, теперь… сальто, – скомандовал Ал.
Паук превосходно сделал сальто, перевернувшись в воздухе. Ал ещё немного побаловался проклятьем, прежде чем снял его с паука. Следующим шло заклинание, о котором он больше всего слышал – знаменитое и ужасное Пыточное проклятье. Ал судорожно сглотнул и мрачно посмотрел на паука, который нервно дергал лапками, проделав серию гимнастических трюков. Ужасно нервничая, Альбус поправил очки поднял палочку и рассёк ею воздух.
– Crucio!
Паук вдруг застыл и рухнула на стол, судорожно дёргаясь и суча лапками. Он сучил лапками изо всех силёнок, его многочисленные глаза вылезали из орбит. Альбус от испуга чуть не уронил палочку, его руки задрожали. Однако вместе с этим проклятьем у него в голове зароились жестокие мысли. Ал подумал, что если Ромильда посмеет оскорбить его… Ал подумал, что было бы забавно полюбоваться, к примеру, на Ромильду, вот так же скрючившегося от боли. Нет, об этом нельзя было даже думать.
Ал снял проклятье, и паук, трясясь, поднялась на лапки.
«Перестань! – резко крикнул в голове голос. – Что ты делаешь? Ты с ума сошёл?»
«Может быть», – ехидно прошептал Альбус сам себе.
Если бы Ал увидел себя со стороны, то ужаснулся. На его губах играла кривая усмешка, а глаза мерцали алым. Он пребывал в состоянии какой-то жуткой жуткой радости. Нужно было бы желать смерти, как сказано в инструкции. Кому? Ал вдруг представил, как торжествующая Марина в античной тунике велела снять кожу с Эрика, чтобы сделать из них сандалии. Это было глупо, но ничего другого не шло ему в голову.
– Avada Kedavra! – резко произнес Ал.
Тотчас же полыхнула ослепительная вспышка зелёного света, и членистоногое лишилось жизни. Глаза Ала внезапно обрели прежний малахитовый цвет и испуганно расширились. Он побледнел и приложил дрожащую руку ко рту. Не отрывая взгляда от мёртвого паука, он бессильно опустился в нишу.
Ал был испуган. Он чувствовал, словно что-то страшное завладело им. В ту ужасную минуту он был не в себе. Он представлял собой нечто настолько злое, что при одной мысли об этом у него мурашки бежали по спине. Он почувствовал себя ужасно маленьким, как будто его одолело какое-то огромное существо. Дрожью, он встал и испарил паука. Тело тряслось, словно от лихорадки, и Ал усилием воли заставил себя открыть книгу об анимагах. Однако смысл слов расплывался, и Альбус с трудом понимал прочитанное.
«Это был научный эксперимент… Только научный эксперимент…» – утешал себя Ал.
«Ты лжешь! – шептал в голове тоненький голос. – Куда ты идешь, Ал? Что ты…» – Детский голос по-прежнему шептал что-то слева, но Альбус властно велел ему заткнуться.
В ту ночь ему снились кошмары, соединившие в себе все предыдущие сны.
* * *
К началу декабря не выпало еще не снежинки, и многие с грустью говорили, что в этом году вообще не будет нормальной зимы. Можно было бы погрустить о том, что не удастся увидеть привычных сугробов и спящих под снежными ризами елей, но новости о Пожирателях не позволяли забыть об этом. Авроры, которые выступали против них, погибали или получали смертельные ранения, и за столом Гриффиндора и Хаффлпаффа все чаще отсутствовали ученики: их освобождали от занятий из-за погибших родственников.
Однажды в субботу Ал проснулся на рассвете в холодном поту. Ему снился нескончаемый кошмар, соединивший в себе разнообразные версии всех предыдущих, и этот новый страшный сон казался ещё более реальным. Дрожа, Ал натянул мантию и поплёлся вниз по лестнице. Однако он так и сел, услышав голоса за дверью.
– Он же ещё довольно мал, вам не кажется, профессор – скептически проговорил высокий женский голос. – Тринадцать, не так ли?
– Именно так, 13 июня исполнилось, – ответила профессор Уизли. – И как я уже говорила, он чрезвычайно одарённый, особенно в отношении Трансфигурации. Он лучший ученик в классе, а ведь учится он вместе со старшекурсниками. Я не сомневаюсь, что он справится.
