Текст книги "Шахматный порядок"
Автор книги: Катя Каллен2001
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 53 страниц)
Спустя некоторое время торт был готов – очень красивый. Аккуратно обвитый белым кремом в форме маленьких роз, эта деталь казалась очень романтичной. В центре были воткнуты несколько клубник. Не зря старалась, весьма мило – подошло бы маме, как казалось Альбусу. Тем более, она всегда любила клубнику, с самого детства, и уплетала ее с огромным удовольствием.
– Надеюсь, Джинни понравится, – добродушно проговорила Молли. – Думаю, она уже должна бы вернуться из больницы.
Альбус подошёл к столу, но не успел он вставить и слова, как Люси смерила его презрительным взглядом.
– Ты еще здесь, змееныш? Как же достало твое шипение!
– Я и не сказал ещё ничего, успокойся, – холодно отозвался Альбус.
– Вот и хорошо, что не сказал! Вали отсюда и шипи, змееныш!
Кузины разразились звонким смехом. За этим смехом никто и не заметил, как Джинни аппарировала через камин. В свой день рождения она надела темно-синий брючный костюм. После больницы она стала выглядеть бодрее, хотя оставалась все еще очень бледной. Морщины на лице и синяки под глазами немного уменьшились, хотя лицо оставалось слегка отечным.
– Мой ещё не приехал? – спросила Джинни, на ходу обняв мать.
– Пока нет, – махнула рукой Молли, словно они с дочерью расстались только пару дней назад.
– Бродит где-то или опять под балдой, – скривилась Джиневра.
– Кто его знает, – вздохнула Молли. – Но настройся на лучшее: вдруг задержался на работе просто, или подарок ищет?
– Знаю я его подарки, – махнула рукой Джинни. – Глаза бы мои его подарки не видели!
– Налево бродит? – покачала Молли головой
– По мне хоть направо! – вздохнула Джинни, пройдя мимо буфета. – После Габи мне уже все равно.
– И что не сидится? – вздохнула Молли. – Жена, трое деток, карьера идёт…
Что Поттеру надо, ума не приложу! С детских лет жить в нашем доме – и ни малейшей благодарности. Детьми хоть занимается?
Пока Молли и Джинни болтали, дети собирались внизу, ожидая завтрака. Он, правда, предстоял скомканным из-за постоянно приезжавших гостей. Люси и Роза спорили о том, кто из многочисленной родни приедет первым, а кто поспеет к обеду. Сама именинница была, понятно, не в счёт: она под определение «гостьи» никак не подходила.
– Альбус, скорее! – Лили рванула его за руку. – Мама приехала!
– Ну… – неуверенно промямлил мальчик.
– Пошли, змееныш, маму поздравишь с нами! Мы тут общее поздравление придумали.
Альбус вздохнул. Вчера он начал читать удивительную книгу про загадку египетского папируса «Речения Ипувера» и возможной войне египтян с Аккадом, о которой маги постарались стереть память у магглов. Ему ужасно хотелось посмотреть, что будет дальше и сопоставить версии о катастрофе 2200 года до Рождества. Но поразмыслив с минуту, он решил, что так и впрямь будет лучше. Если он будет поздравлять мать сам, та наверняка к чему-то придерется; а хором со всеми поздравил – и свободен. Альбус пошел за сестрой: кажется, он начинал понимать, что именно там репетировали кузины.
Джинни, между тем, вернулась на кухню. На столе уже стоял торт, который показался имениннице красивым и нежным – видно было, что мать очень старалась сделать дочери приятное. Праздничный стол был разделен на две половины. На той, что для взрослых, стояли две бутылки – с водкой и красным вином, а также аккуратно нарезанная колбаса и белая рыба. На другой – торт, яблочный сок и ваза со сладостями. От глаз Джинни не укрылось, что Джеймс быстро ухватил маленькую шоколадку «Star» – она была настолько крошечной, что стащить её было очень просто, однако миссис Поттер сегодня была внимательной.
– Успеешь, налопаешься еще! – вдруг сорвалась она. – Здоровый малый, а все ведешь себя как пятилетний даун-переросток!
Джеймс попытался было улыбнуться, но, столкнувшись с холодным взглядом матери, сразу потупился. Сейчас её лучше было не злить.
– Мама, я просто хотел…
– Что хотел? Невтерпёжь? – холодно спросила Джинневра.
Вбежавшие Альбус и Лили потащили чуть растерянного Джеймса в центр. Дети построились в забавный треугольник: Лили в центре с листом бумаги, а ребята по бокам. Девочка слегка нахмурилась, будто желая что-то вспомнить, но быстро улыбнулась и начала с важным видом:
– Той, что поддержит, удружит, наставит,
Что никогда ни за что не подставит…
Той, с кем не надо никем притворяться,
Той, что умеет цвести и смеяться…
Пусть всё что может быть в мире дается,
Пусть тебе долго и ладно живется!
– Ой, Мерлин, – поморщилась Джинни. – Обязательно было цирк устраивать!
Лили быстро вручила матери рисунок с забавным медведем, держащим в одной лапе красный воздушный шар, а другую засунувшим в бочонок меда.
– Короче, мама, – начал Джеймс, шаркнув ногой. – Можно пожелать богатств, удачи и так далее, но это уже избито и не совсем то, так что мы все тебе желаем просто счастья, чтоб было понемногу, но всего!
– Спасибо, – фыркнула мать. – Мне лучшим подарком будет, если вы вести себя начнете нормально.
Альбусу хотелось сейчас, пожалуй, одного: как-нибудь тихонько исчезнуть, пока мать не придралась к чему-то еще. Хорошо бы вот сделать это на законных основаниях: так, чтобы помочь кому-то в чем-то. Проблема в том, что помощь от «змееныша» определенно не пожелает принять никто.
– Я сейчас! – важно шепнул Альбус сестре и побежал к выходу, словно его ожидало какое-то дело.
– Ты куда? – спросила Лили.
– Ну гости же… – сымпровизировал Ал.
– Ох, да, конечно… – Джинни присела на кожаный стул. – Гости, а у нас Мерлин знает что!
Выскочив из кухни, Альбус вздохнул. Вот хорошо бы ему дали роль мажордома: встречать гостей у двери и жать каждому из них руку! Вроде при деле, и никому на глаза не попадаешься: все скандалы проходят мимо тебя. Еще и уважают все за важное дело. Но мажордомов в доме у них не водилось, и Ал остановился на нижней ступеньке.
«Поэма «Проклятие Аккада» описывает ссору Нарам-Суэна с могущественным магом Энлилем, который заставлял магглов именовать себя богом, – вспомнились ему строки из недавно прочитанной книги. – Нарам-Суэн был слишком самоуверен, надеясь на защиту волшебницы Иннаны…»
Ал вздрогнул только тогда, когда почувствовал, что кто-то тянет его за рукав коричневого замшевого пиджака.
– Здравствуйте, – быстро произнес Альбус.
– Здравствуй, – приветливо махнула ему тетя Гермиона, вешая белое пальто. Она пришла в кремовой блузке и черной юбке-карандаш. Весьма красиво и без лишнего выпендрежа, как казалось Алу.
– Вот как вырос: того гляди перерастешь! Как ты? Как лето проходит? – мягко улыбнулась ему Гермиона.
– Все хорошо, – кивнул Альбус. – Сначала был у друга в гостях, потом приехал к бабушке и дедушке.
– Рада, что у тебя все хорошо. Надо бы найти именинницу.
Гермиона внимательно посмотрела на племянника. Альбусу показалось, будто тётя прекрасно знает, почему он вышел на лестницу. Мальчик снова почувствовал странную тяжесть в голове, которая, того и гляди, могло перерасти в боль.
– Тётя Гермиона… – замялся Альбус. – А нет ли у вас пособия по расшифровке шумерской клинописи?
– Альбус, ты читаешь нечто историческое? – поинтересовалась Гермиона.
– Да… – кивнул Альбус.
– Это прекрасно, но… Я прошу тебя быть осторожнее
– Хорошо, а что случилось? – чуть напрягся Альбус.
– Человеческая душа любит день, – сказала Гермиона, внимательно посмотрев на племянника. – Ей случается также влюбиться и в ночь. Влюбиться с таким пылом, что эта любовь может доводить людей, как и целые общества, до преступных и гибельных действий. Эти действия противоречат разуму, но тем не менее объяснимы, если смотреть на них под определенным углом зрения.
Альбус вздохнул. Лучше бы было, Мерлин, не начинать этот разговор с теткой. «Куплю в «Горбин и Бэрк!» – вдруг решил Ал.
– С днём рождения, Джинни, – улыбнулась Гермиона, когда Альбус открыл дверь кухни. От него не укрылся слегка испуганный взгляд Джеймса: видимо если Гермиона рядом, желание воображать сразу исчезает. – Рада видеть. Надеюсь, судьба будет баловать тебя радостными событиями, а дети будут слушаться и помогать.
– Куда же они денутся… – вздохнула Джинни. – Пока живу, вроде надеюсь, – грустно улыбнулась она.
Альбус вздрогнул и посмотрел на деревянные перила. Слова матери ему определенно не понравились.
Глава 15
Гостиная Норы начала тем временем наполняться. Артур Уизли, как гостеприимный хозяин, лично встретил гостей в холле. Гарри и Перси пришли практически одновременно; прибыл и Энтони Идс, друг Перси, занимавший видный пост в Министерстве: по слухам, ему прочили должность замминистра. Его дочь Файла Идс неуверенно проследовала за Роксаной Уизли, с которой была знакома. Артур Уизли не был против визита друга сына: напротив, ему хотелось послушать последние новости из Министерства. До ланча оставалось около полутора часа, и пожилой мистер Уизли проводил гостей в свой кабинет, где висела его коллекция маггловских диковинок.
Отец мистера Идса, Мартин Идс, также проработал всю жизнь в Министерстве. Достигнув шестидесяти пяти лет, он вышел в отставку поселился дома в Ланкастершире. Имея около тысячи акров земли и хороший годовой доход, он мог позволить себе безбедное, хотя и не слишком роскошное, существование. Брат Гектор не мог ему простить в молодости брака с Ирэн Кастодер – девицей, которая при разводе отсудила треть земельных владений семьи Идсов. Болтали, впрочем, что это был только повод – министр Спенсер-Мур весьма ценил Мартина и до конца держал его в качестве советника. Именно Мартин после войны позволил Перси Уизли хорошо удержаться в Министерстве.
В кабинете, пропитанным табачным дымом, говорили о возможном назначении Гермионы Уизли на должность министра. Щеголеватый мистер Идс, восседавший в красном бархатном кресле, утверждал, что дни нынешнего министра Будбрека сочтены. Гарри доказывал, что ее приход в министерское кресло пойдет на пользу всему волшебному миру. Зато сухопарый и внимательный Перси Уизли, удобно устроившись на кожаном диване, набил трубку табаком и время от времени подбрасывал каверзные вопросы обоим соседям.
– Так что же, Энтони, вы всё же хотите обручить дочь со старшим сыном Макмилланов? – неожиданно сменил он тему, бросив рассеянный взгляд на электрический чайник, стоявший на тумбочке. – Весьма выгодный альянс.
– Не уверен, – закурил Гарри. – Старая знать нынче не очень в чести.
– О, все меняется, Гарри, – махнул рукой Перси. – Времена Шеклболта миновали. Нынче мы сближаемся со старыми родами, а они, наплевав на свою спесь, идут на дружбу с нами.
– «Ни красных колпаков, ни красных каблуков», как говорили французы при императоре Наполеоне, – охотно кивнул мистер Идс.
– Средняя линия? – улыбнулся Гарри с долей иронии. – Боюсь, с приходом нашей Гермионы курс Шеклболта получит новое дыхание, – затянулся он.
– О, не беспокойтесь, мистер Поттер, – охотно ответил Энтони Идс. – Ей никогда не сломить сопротивление аппарата. Поверьте, её радикализм утонет в министерской рутине. Одно дело желать задавить темных магов…
– Да наша Гермиона все больше за права эльфов ратует… – подмигнул Гарри. Сидящий напротив Перси не выдержал и немного кашлянул.
– Тем более, – кивнул собеседник. – Всё это пойдет в комитеты, где внесут поправки, предложат согласительные комиссии… На это нужны годы и годы! – вздохнул он. – Надо будет пойти на тысячи компромиссов.
– Меня всегда немного раздражала наша министерская геронтократия… – вздохнул Перси. – Старики заняли все посты! Молодым совершенно нет хода: идет конфликт шестидесятилетних и восьмидесятилетних. А когда мы, наконец, дорастем до них, то сами станем старцами.
– Это считается фактором стабильности, – уточнил Энтони. – Чем меньше молодежи, тем меньше радикализма.
– А Гермиона становится министром в тридцать восемь, – как бы невзначай напомнил Гарри.
– Поверьте, мистер Поттер, ее обставят таким количеством компромиссов, что она не сможет и вздохнуть, – горячо возразил Идс. – По сути не изменится ничего. Ну, может уберут десяток старцев для вида… – многозначительно поднял он брови.
– Ареопаг, – засмеялся Перси.
– Китайские мудрецы, как шутят у нас в Аврорате, – охотно поддержал шутку Гарри.
– Китайским мудрецам пора сидеть дома и готовить учеников, – с грустью кивнул Перси.
Его собеседники рассмеялись, точно речь шла о шутке, понятной им самим.
– Меня гораздо больше беспокоит усиление темного сообщества, – неожиданно серьезно сказал Гарри. – Слухи о приходе Темного наследника буквально будоражат их.
– Думаете, серьёзно? – оживился Идс.
– Тёмные маги бывают двух сортов, – ответил Гарри. – Есть мелкая шушера, кричащая о приходе Нового Лорда и кидающая заклинания. Есть опасные рецидивисты, сбежавшие из Азкабана. Пока они на свободе.
– А как они все же сбежали? – поинтересовался Перси.
– Побег организовал Булстроуд, – пояснил Гарри. – После того, как дементоры перестали охранять Азкабан, это стало гораздо легче сделать. А посадить Булстроуда в своё время мы не могли: не было улик!
– Преступники сейчас пошли другие, – сказал Гарри. – Все требуют только одного: а докажи! Мы из сил выбились, чтобы хоть что-то доказать.
– Только доказательства? – сростл Перси.
– Только. Нынче герои Агаты Кристи идиоты, – выпустил дым Гарри. – Пуаро сказал, они и лапки вверх. А теперь возьми Булстроуда, он тебе в ответ: «А ты докажи!»
– Есть же свидетели… – с интересом спросил Перси.
– А он тебе в ответ: «Куплены!» – ответил Поттер. – И прямых улик нет. Где видно, что я лезу в Азкабан?
– А зачем Уизли убрала дементоров? – поинтересовался мистер Идс, вытянув длинные ноги.
– Негуманно, – развел руками Гарри. – Нельзя дементорами охранять. Вот и распустили их. Думали, что дементоры будут жить в каком-то мрачном месте, вроде Запретного леса, а они, как в старые времена, мотаются по всей Британии.
– В Запретном лесу? – Изумился мистер Идс. – Ничего что рядом школа, множество людей и они полезут туда в первую очередь? Думаете, кто-то ставил барьер?
– Эммм… Я сказал вроде Запретного леса, не обязательно этом. Вроде глухой чащи… Или чего-то подобного… – уточнил Поттер. – Но ничего не поделаешь, приходится жить так.
– Так что же, ожидаем при Гермионе ужесточения режима, если слухи верны? – спросил Перси.
– Только если внешнее, – уточнил мистер Идс. – Возможно, из-за Штирнера придется прервать сношение с континентом.
– Все зашло так далеко? – Перси задумчиво почесал подбородок.
– Боюсь, что да, – вздохнул Гарри и посмотрел на дрогнувшую дверь. Мгновение спустя в ней показалась рыжая голова Фреда Уизли.
– Извините… – улыбнулся он. – Вас к столу зовут!
– Как, уже начинаем? – в глазах Перси Уизли мелькнула радость. Он, похоже, был рад видеть любимого племянника.
– Да, всех ждут… Только никак Молли с Люси не найдут, – слегка огорчился он.
– Где же их носит, Мерлин и Моргана? – пробормотал Перси. – Вот ведь какие дела, а? – обратился он к собеседникам. – Племянник вырос вот каким молодцом, а дочери родные… – грустно махнул он рукой.
– Придется вам детьми поменяться, – рассмеялся Гарри. – Мне Джордж тоже говорил: мол, заберите себе Розу, а Альбуса – Гермионе в сыновья!
Фред старался сохранять напускное спокойствие, хотя очки едва скрывали радостную улыбку.
– А пожалуй… – весело продолжал Перси. – Альбус и впрямь в тетю Гермиону весь пошел! Поди, еще и в министерстве карьеру сделает.
– Мог бы сделать, но ведь Слизерин… – важно сказал Фред.
– Ах, да… Не жалуют сейчас этот факультет, не жалуют! – продолжал Перси. – И как Альбус там оказался-то, вот беда?
– Ну, не страшно, – успокоил приятеля Энтони. – Я же говорю: все постепенно идёт к «большому компромиссу».
– Большой сделке, точнее! – поднялся Перси, выпустив последнее кольцо дыма.
– Вам легко говорить: сами Райвенкло, дочь из Хаффлпаффа, – вздохнул Гарри, следуя примеру шурина.
– Ну и накурили вы тут, – поморщился Фред.
– Сам, поди, уже пробовал? – Гарри с напускной строгостью посмотрел на племянника.
– Я нет… Я за этим строго слежу… – важно ответил Фред.
– Знаю я твоё «строго», – погрозил пальцем Гарри.
Взрослые переглянулись и рассмеялись. Смущенный Фред, засопев, пошёл в гостиную.
* * *
Пока взрослые болтали, разговор на детской половине не завязывался. Синеглазая высокая шатенка Файла Идс, поправив тонкие очки, спустилась к кузинам Уизли. Она, похоже, чувствовала себя неловко в длинном кремовом платье. Роксана, сидевшая в полуразвалку на диване, громко прыснула, посмотрев на вошедшую, и подмигнула Люси.
– Я всегда удивлялась, как она попала в «барсучий дом»! – весело фыркнула девушка.
Файла ничего не ответила, а робко улыбнулась губами. Непослушные кудряшки торчали во все стороны. Гостья, похоже, хотела завести разговор, но не знала с чего начать.
– Ты имеешь что-то против барсуков? – спросила вбежавшая Роза Уизли. Сейчас она напоминала вычурную куклу в малиновом платье с белой окантовкой, и длинных оранжевых гольфах до колен.
– Против барсуков ничего, – ехидно вскинула брови Роксана. – А вот змеиные барсучки уже звучит странно, – смерила она взглядом Файлу.
– У нее жених все же не из змеюшника, а из Райвенкло, – назидательно заметила Роза.
– «Если ты зануда строгий, в Райвенкло тебе дорога!» – нараспев пропела Люси.
– Обручение по воле родителей типично для змеек, – хихикнула Роксана. – Да и сама почти змейка. Очки, платье ро-ман-тик, – продекламировала она по слогам, – и шляпка. Змеиный стиль… – покачала длинной ногой Роксана.
– Да почему сразу змеиный? – не поняла Роза.
– Змейки намертво застряли в девятнадцатом веке, – добавила Рокси.
Кузины засмеялись. Файла чуть рассеянно смотрела на них из-под очков, а затем осторожно пошла к выходу. Она, похоже, поняла, что в этом обществе ей не место. Дома ее кузина Ориенна тоже любила поиздеваться над ее помолвкой. Мотнув тонкой шеей, девушка пошла в коридор.
– Надо же… Мы обиделись! – донесся из комнаты голос Роксаны.
– К змейкам ей надо было! – отчеканила Роза. – А, кстати, там змееныш в парке бродит, – многозначительно добавила она. – Может, пошипят вместе, а?
Файла сама чувствовала неудобство от своей помолвки. Жениха она плохо знала: просто видела пару раз в Хогвартсе. Да и согласилась она на помолвку лишь из благодарности к отцу. В конце концов, отец в основном и занимался ее воспитанием, в то время как мать, сколько Файла себя помнила, всегда была в каких-то разъездах. Мать, помнится, высмеивала, что дочь так и не стала старостой Хаффлпаффа. («Зато другие стали – получше тебя, видимо!» – ехидно говорила дочери миссис Идс). Файла и сама переживала от старомодного духа своей помолвки, но желание помочь отцу пересиливало остальное.
Файла и сама точно не знала, зачем отцу понадобилась эта помолвка. Наверное, из-за каких-то его дел с Макмилланами в Министерстве. Готовить ее к этому отец начал лет с десяти, осторожно рассказывая, что в Японии родители выбирают детям мужа и жену, и это ничуть не более странно, чем выбирать ребёнку образование и профессию. «Родители там говорят: мы ведь уже набили себе шишек, и знаем как лучше, – говорил отец, водя ее гулять в парк. Это, поверь, гораздо лучше чем стать добычей негодяя проходимца. Так у тебя будут какие-то гарантии, что человек порядочный», – утверждал он. Мать здесь, как ни странно, поддерживала отца. «Да не обязательна для семьи безумная любовь, – утверждала она. – Семью можно создавать из уважения, признания, взаимного согласия. И это куда прочнее!» Файла, слушая ее слова, все больше убеждалась, что отец прав, и что ее задача – помочь семье.
Хотя с женихом Файла иногда пересекалась в Хогвартсе, общались они мало. Ученики разных факультетов вообще мало говорили друг с другом. Никто и никогда в Хогвартсе не имел права сунуть нос в гостиную чужого факультета. Впрочем, девушка чувствовала, что несмотря на слабое знакомство, она сделает все, чтобы притереться к будущему мужу. «А он также поступит со мной?» – с лёгкой надеждой думала она.
* * *
– Привет, – Альбус быстро обернулся, услышав тихий мелодичный голос.
Это оказалась худенькая девочка в кремовом платье. Кудрявые каштановые волосы были непослушными, будто никогда не знали расчёски, а тонкие очки добавляли незнакомке некой загадки. Во всем ее облике было что-то классическое, как казалось Альбусу.
– Привет. Альбус Северус Поттер.
– Очень приятно, – медленно кивнула гостья. – Файла Идс.
– На каком факультете учишься?
Не слизеринка, для гриффиндорцев не особо дерзкая и боевая, скорее Райвенкло или…
– Хаффлпафф, – с лёгкой улыбкой протянула Файла.
– А я в Слизерине, – сказал Альбус. – Ой, да не такие мы злые, как про нас говорят, – махнул он рукой, увидев испуг на лице Файлы. – Ну да, есть Скорпиус Малфой и его свита.
– А ты… Ты одобряешь его? – робко спросила Файла.
– Я? Одобряю что? – непонимающе посмотрел на нее Альбус.
– Просто уточняю, не одобряешь ли ты этого Малфоя, – пояснила Файла.
– А что именно одобряю или нет? – пожал плечами Альбус. – Ты уточни конкретно, я отвечу!
– Ну… Его высокомерие и расизм… – пояснила Файла. Сейчас она смотрела на мальчика, явно не понимая, как может он не осознавать столь казалось бы понятных вещей.
– А, ты про Роберта? Ну да, Малфой хамит, – согласился Альбус, с интерересом рассматривая девушку.
– А почему вы его не останавливаете? – мягко спросила Файла.
– А почему бы самому Роберту за себя не постоять? – снова удивился Альбус. – Ему что, все время нянька нужна?
– А если он не может? – тихо спросила Файла.
– Вообще-то, он учится на вашем факультете. Вы его и защищайте, – серьёзно сказал Альбус.
– А если кто-то слабее тебя? – спросила Файла.
– Кто конкретно? Прости, давай говорить конкретнее, – уточнил Альбус.
Файла шла рядом с Альбусом, осматриваясь по сторонам. Ее родители никогда не позволили бы себе такой сад: огромный, но запущенный. Много сорняков, газон не подстрижен, но на клумбах было много разнообразных цветов, незнакомых Файле, а рядом находился небольшой пруд, полный лягушек по словам Рокси. Абсолютно неухоженное место, но чувствовались здесь простота и свобода.
– А какие книги ты любишь читать?
– По магии, а что?
– Я недавно сказки читала, детство вспоминала.
Вода в заросшем пруду чуть шелохнулась, и зелёная ряска кое-где показала тёмные рваные просветы.
– А почему? – спросил с интересом Альбус.
– Люблю их. Там есть добро и зло, – сказала Файла. – А взрослые все любят усложнять.
– Все в мире относительно, – пожал плечами Ал. – Трава под ботинками была все еще влажной. – То, что для нас добро, вряд ли было таковым для какого-нибудь Саргона Аккадского или фараона Пиопи.
– Я все-таки не понимаю, как все в мире может быть относительно, – вздохнула Файла, посмотрев на зеленую гладь пруда.
– Просто, – ответил Альбус. – Возьми, например, арабские сказки «Тысяча и одна ночь». Кто их не знает, правда? В ведь их издал в тысяча восемьсот тридцать пятом году француз Франсуа Галлан. И как теперь показали исследования, многое присочинил и приврал. Например, сказок про Алладина и Али-Бабу там не было вообще, а сказка про Синдбада была переписана им до неузнаваемости.
– А это плохо? – вскинула брови Файла.
– Но и это ещё цветочки, – продолжал Альбус. – Теперь ученые доказали, что и арабский текст был списан с какой-то персидской рукописи, а тот, видимо, с индийской. Так что такое арабские сказки «Тысяча и одна ночь»? Ничто.
– Почему ничто? – Мягко спросила Файла. – Поучительные сказки, учащие добру… А какая разница, были они сначала арабскими или персидскими, я не понимаю.
– Так ведь фактура-то разная! – С жаром ответил Альбус. – Для начала, в оригинальном сборнике не было тысячи и одной сказки. Их там чуть меньше трёхсот. Строго говоря, «тысяча и один» – просто синоним выражения «очень много».
– Это по-твоему значимо? – спросила тихо Файла.
– А разве нет? – хмыкнул Альбус. – Мы вообще правильно понимаем смысл названия? Есть же разница: тысяча и одна сказка или просто выражение, означающее, что их было много!
– Но суть-то не меняется… – недоумевала Файла.
– Не меняется? Это ты так думаешь! – ехидно ответил Альбус. – Там даже зачин был другой! Никаких двух братьев-халифов не было и в помине! Там, – блеснули его глаза – некий индийский царь был таким красивым, что не уставал любоваться на себя в зеркало и спрашивать подданных, есть ли кто-то на свете прекраснее. Так длилось до тех пор, пока один старик не рассказал царю о прекрасном юноше, сыне купца из Хорасана. Царь подарками заманивает к себе юношу из Хорасана, но он в пути утратил свою красоту – ведь он перед самым отъездом обнаружил, что его молодая жена ему неверна.
– Это начало «Тысячи и одной ночи»? – спросила Файла.
– Представь себе! В Индии юноша стал свидетелем неверности царской наложницы и расцвёл снова от радости, что не он один так несчастен и глуп. После он открывает правду об изменнице и царю. Тот ее убивает. И вот только тогда появилась Шехерезада! Это вообще не про арабов, а про индийцев. Похоже, что про Делийский султанат!
– Но ведь суть сказки от этого не поменялась, – снова вздохнула Файла.
– Ну как сказать: не арабы, а индийцы, не два брата, а то ли султан, то ли раджа, не было жены джинна, и Шехерезада вообще индианка или персиянка. Есть разница?
«Олухи! – Подумал Альбус. – Факультет олухов!»
Зелёная тина пруда оставалась неподвижной. Файла с интересом посмотрела на мальчика. Альбус нахмурился. Она то ли умела читать мысли, то ли поймала в его голосе нотку раздражения.
– Ты опять говоришь о внешнем, Альбус Северус, – сказала она. – А я о сути. Пусть тот француз…
– Галлан, – добавил Альбус с еле заметной насмешкой.
– …добавил своё. Разве плохо, что они учат нас добру?
– Может и учат, только вот мы выдаём за культуру Арабского халифата десятого века воззрения француза времён Реставрации Бурбонов! – хмыкнул Альбус.
– И что? – не понимала Файла.
– Тогда что такое «Арабский халифат»? Каким он был на самом деле? – спросил Ал. «Хоть бы проплыла черепаха», – подумал он, глядя на пруд.
Файла задумалась и сказала:
– Идём, а то ждут?
Со стороны дома в самом деле раздался крик. Люси стояла на крыльце и отчаянно махала руками. «Неужели нельзя позвать нас палочкой?» – сокрушенно подумал Ал.
Альбус почувствовал сильный приступ головной боли, словно невидимый обруч сжал ему лоб.
– Подумай об этом логически, – коварно заговорил холодный голос. – Тебе не приходит в голову, что справедливость – это неравенство?
Альбус остановился как вкопанный. Боль усилилась, но он слушал голос, как заворожённый.
– Почему, собственно, уборщица в «Дырявом котле» должна быть равна профессору Хогвартса? Или почему такой маг, как Фламель, должен быть равен идиоту вроде Гойла? Тебе не приходит в голову, что это и есть несправедливо?
– Пожалуй… – прошептал Альбус. – Только сейчас он понял, что голос говорит с ним на змеином языке.
– Уравнять всех – это и есть высшая несправедливость, – продолжал голос. – Что может быть несправедливее мира, где гений равен дураку, учёный – серости, развивающийся – кретину?
– Анжел как-то сказала, что необязательно, что в уборщицы идут именно из-за отсутствия мозгов. Раз уж в школьные годы «шушера», во взрослой жизни тоже особого чуда не произойдет.
– В том-то и дело, – продолжал голос. – Сверхчеловек – это тот, кто может трижды, четырежды невозможное. Его нельзя остановить ничем: он сокрушает умом и волей все на своём пути!
– Вчера ты читал про Арабский халифат, – продолжал голос. – Вспомни, с чего он начался: с племён Аравии! Но гениальные «праведные халифы», заключив союз с магами, за какие-то полвека сокрушили Персию и Византию, завоевали земли от Испании до Бухары. Они сделали трижды невозможное, ибо помнили: жизнь – это война, где побеждает сильнейший!
– Ну да… – прошептал Ал. Боль сильнее сдавила голову.
– Вот видишь? Так почему они, сделав трижды невозможное, должны были делить победу с какими-то неудачниками? – продолжал голос.
– Тётя Гермиона сказала бы, что должны… – неуверенно ответил Ал.
– Ещё бы! Это мечта всех неудачников и ничтожеств: принизить гения, – ответил голос. – Но они никогда не скажут тебе спасибо. Нет ничего страшнее и несправедливее царства обнаглевшей черни!
– Значит, ты должен сокрушить войной тех, у кого все есть от рождения, – продолжал голос. – Они слабы, изнежены и не способны к битве. Отбери у них силой, волей. Будь как сталь – тогда ты сверхчеловек, – продолжал голос.
Альбусу показалось, что вместо вида на сад перед ним пронесся черный вихрь дыма. Он оказался в странном пространстве, где из небытия возникла огромная фигура арабского странника из Средних Веков. Странник опирался на посох, низко поклонившись ему в пояс. Альбус не знал, что это, но затем снова почувствовал острую боль. Какой-то голос шептал ему, что это сам Ибн-Рустам, великий арабский тёмный маг, но Ал сейчас был мало способен что-то понимать. Он почувствовал облегчение только в момент, когда чья-то рука легла ему на плечо.
– Ал… – он почувствовал, что кто-то трясет его.
Боль тотчас прошла, словно ее никогда не было. В голове появилось удивительное ощущение легкости, словно невидимый стальной обруч наконец разжался. Перед ним, словно окутанная дымкой, стояла фигура тети Гермионы.
– Ал… Ты как-будто оцепенел… – Гермиона смотрела на племянника пристальным взглядом.
– Я? А… ну да… – неуверенно прошептал Альбус. Холодный голос в голове властно приказал ему не сметь рассказывать о видении, и Ал не мог его ослушаться.
– Ал… Пойми, это серьезно… – в голосе тети неожиданно послышались стальные ноты. – Расскажи мне, что произошло.
– Ммм… Ну я… – Альбус лихорадочно подбирал слова, старясь, чтобы они максимально походили на правду. – Я… Просто задумался, а потом да… что-то произошло.
– А что именно? – Гермиона снова окинула его взглядом. – Ал, ты можешь мне довериться!
– Я… – Альбус посмотрел на видневшуюся чуть поодаль заросшую ряску пруда. – Я сам точно не знаю. Просто не знаю, что было дальше…
– О чем именно… – Гермиона снова с недоверием взглянула на него.
– Понимаете… Я разговаривал с мисс Идс про арабские сказки «Тысяча и одна ночь». И мне почудилось, будто я попал в какой-то арабский город… – Альбус почувствовал себя увереннее. Это все-таки была полуправда, а она лучше откровенной лжи, ибо правдоподобна.
– Альбус… – к его ужасу Гермиона приложила ладонь к его лбу. – Холодный! – сказала она с таким видом, словно ожидала чего угодно, только не этого. – У тебя… У тебя ужасный упадок сил.
– Может… Потому что я плохо спал ночью? – спросил Альбус. – В суматохе из-за дня Рождения.
– Может быть… Но, мне кажется, что потеря сил была внезапной? – продолжала расспрос тетя.
– Да, наверное… – осторожно сказал Альбус.
– Съешь… Это поможет… —
Гермиона достала плитку шоколада и протянула ребенку. Альбус с недоверием взял кусочек. В воздухе пахло скорым дождем: повисшей над травой влагой, которая, словно легкая предосенняя мгла, заполняла сад мокрым туманом.
