Текст книги "Эндшпиль (СИ)"

Автор книги: happynightingale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

– Хочешь уйти? – медленно спросил мужчина. В контраст Рей он свои приборы отложил тихо. У него с контролем был полный порядок. С алкоголем не полный, как оказалось, думала девушка. Приехали. Началось. Только дома ему не хватало шума и звона.

– Хочу, чтобы ты бросил пить.

– Ты права, Рей. Ты здесь всего два месяца, а уже пытаешься ставить мне условия. Этого делать не стоит. Ты думаешь, что ты много понимаешь, сидя в четырех стенах и рисуя войну на картах Дренора или Азерота, правда? Ты прямо сильно спасаешь мир и меня, Рей, стоя на кухне и готовя дурацкий тартар из тунца и манго? Это же не на тебя льют тонну грязи в суде и ждут, что ты будешь улыбаться, – он не заметил, как начал повышать тон все выше. Его голос звучал громче, слова резче, взгляд становился безжалостней. – Это не тебе нужно в режиме онлайн проходить тест на полиграфе, где, кроме прочего, задают тупые вопросы, и это не твою душу выворачивают каждый день. А я прохожу это каждый день уже чертову тучу недель, чтобы через пару месяцев мы могли начать новую жизнь. Можно и потерпеть, Рей, а не капризничать.

Он откинулся на своем стуле и взял свой коктейль, состоящий из джина и апельсинового фреша. Рей побледнела. Он не должен был говорить ей, что она ни черта не понимает. Возможно, конечно, это не ей приходилось лгать всему миру и говорить откровенную, написанную спичрайтерами чушь, но она на себе прочувствовала каждый провальный судебный процесс Бена. Потому что сначала он играл в зале суда, а потом отыгрывал на её нервах и на её теле. Это с ней он потом занимался злым сексом с привкусом джина. Конечно, Бен никогда не перегибал и не сваливался в сторону боли, но срывался он на ней знатно. И это она, когда он уезжал в строгом костюме в суд, спотыкалась о его пустые бутылки на кухне или проветривала задымленный кабинет.

Порой Рей казалось, что Бен сопьется раньше, чем закончится процесс. Или она утратит все свои иллюзии быстрее, чем они окажутся где-то подальше от Вашингтона. Любить Монстра, действительно, было непростым бременем, но она же сама просила его снять маску. Кто же знал, что сбросить маску и отпустить контроль над собой для Бена окажется одним и тем же?

– Но ведь ты засадил меня в эти четыре стены, Бен Соло. Ты сказал, что это во имя безопасности. Сказал, что на гироборде кататься больше нельзя, но ты с утра так быстро уезжаешь на своем супербезопасном авто, что я не успеваю за тобой, – тихо сказала девушка, сцепив пальцы под столом, чтобы не разрыдаться у него на глазах. Он ведь просто устал и нёс всякую чушь.

Рей не рассказывала ему о многом, не желая беспокоить. О том, как три дня назад, когда она покупала тот самый обруганный тунец, её в магазине отказались обслуживать, говоря, что палачам и их подстилкам тут не рады. О том, что после того, как папарацци сняли их вместе, выходящими из машины, мать не хотела общаться с дочерью, которая связалась с таким отбитым типом. О том, что она, вообще, не умела готовить, и каждый раз резала себе пальцы, когда училась. О том, что поранила ногу об осколки той бутылки, которая разбилась неделю назад у него в кабинете. Ей все это казалось таким мелочным по сравнению с тем, что на него свалилось, потому не грузила Бена своими проблемами, копила в себе свои маленькие трагедии, переваривала, переживала, чтобы вечером встретить его с улыбкой.

Но, главное, Рей не рассказывала о том, что быть с ним было невероятно трудной ношей, потому что Бен был как вулкан – то ледяным, то сгорающим. И, хоть он заботился о ней, ей казалось, она не выдержит и уйдет до того, как он разберется, как это вообще – любить кого-то и жить с этим кем-то бок о бок. На одной страсти, которая между ними искрила фонтаном, они смогут протянуть не так уж и долго. Бену стоило прикладывать больше усилий, но он был поглощён судом, ФБР и джином.

Возможно, она слишком много молчала. Возможно, комплекс брошенного ребенка был таким крепким, что Рей хотела быть понимающе-милой, чтобы Бен её любил? Скорее всего, она просто была дурой, которая получила подарок в виде потрясающего мужчины, но была слишком неопытна, чтобы понимать, как с ним ужиться. Если положить руку на сердце, Рей не слишком много понимала в хороших отношениях.

Ей просто хотелось любить и получать любовь в ответ. Как решать проблемы вроде алкоголизма своего партнера она не имела ни малейшего понятия. Может, она просто была так плоха, что Бену было с ней некомфортно? Может, она внесла в его дом слишком много хаоса?

– О, извини, что я тут пытаюсь наладить нашу жизнь, и ты не можешь подстроиться под мой график, – он таки грохнул кулаками по столу и тарелки жалобно звякнули. А хотелось взять те тарелки и шарахнуть ими об стенку, ибо какого хрена он ещё и дома ощущал себя, как в суде.

– Я не могу подстроиться? – Рей в изумлении посмотрела на Бена. Конечно, она не ожидала, что он смиренно скажет ей что-то типа «да, милая, я брошу пить», но Рей точно не ждала, что и у него в её адрес есть претензии. – Я? Ладно. Я тебя услышала.

Девушка поднялась. Собрала тарелки, загрузила посудомойку и вышла. За ней закрылась дверь в ванную и послышался шум воды. Бен закатил глаза. Рей довольно часто просто бросала все вот так, среди разговора, и уходила. Для девушки, боявшейся воды, её любовь к ванной была прямо таки мазохистской.

А потом мужчина посмотрел на свою полупустую бутылку джина, к которой автоматически потянулся, и он осекся. Вспомнил, что это все уже было пару лет назад. Джин бутылками. Раскалывающаяся голова. Сложности. А потом одна ошибка, и человек умер. Не делает ли он сейчас снова ту же самую ошибку? Здесь цена была выше.

На кону была Рей и её небезграничное терпение.

Бен задумчиво посмотрел вокруг. Чисто, светло, даже уютно, вот только осколки от их словесной ссоры валялись вокруг. Раньше мужчина не был вовлечен в бытовые ссоры, покуда ни с кем не жил и не пытался что-то строить. Все, что он знал о совместном проживании – это высокую статистику разводов, и что на почве бытовых ссор убийства происходили чаще, чем в наркоманских переулках. Дальше его познания заканчивались, а проблемы вот, похоже, только начинались.

Он допил свой джин, который не стоило мешать с апельсиновым фрешем. За бутылкой не потянулся, хоть отметил, что рефлекторно захотел это сделать. Возможно, Рей была не так уж и не права.

Рей.

Его стоп-кран. Якорь. Тихая гавань.

Бен нахмурился, вспомнив, как она опустила голову, когда он повысил на неё голос. Почему не стала спорить дальше? Отчего в боксе девушка была яростной, а в быту – такой потерянной, едва ощущала его злость? Что он упустил? Где? Может, его молчаливая любовь была не тем, что ей хотелось, но для него любить её означало обеспечивать безопасность, планировать будущее и покой. А что для неё? Может, она хотела другого?

Мужчина поднялся. На кухне он ответов не найдет. Рей точно не спрятала свой ответ между ножами или сковородкой-гриль. Допросы научили его простой вещи – всегда нужно было задавать вопросы, чтобы картина стала целостной. Если они собирались что-то построить – то лучше бы им поговорить, и поговорить спокойно, без эмоций и не на повышенных тонах. Вряд ли за одну беседу случится чудо и вдруг они станут друг друга понимать, однако он хоть узнает, что её волнует, чего она хочет. Если проблема заключалась, правда, в алкоголе – это было решаемо. Возможно, ещё ему стоит немного чаще, чем никогда, говорить девочке, как дорожит ею. Глядишь, и уверенности станет побольше. Ему не хотелось покорную, затюканную и несчастную жену в будущем. Если, конечно, он это будущее ещё не дотопил в джине.

Он постучал, а потом зашел. Рей сидела в ванной. Вокруг витали какие-то сладкие запахи, она практически полностью погрузилась в воду с пеной, и было видно лишь её спину да поникшую голову. Бен понял, что она не расслабленно лежит, о чем-то мечтая, а сидит, подобрав колени, и тихо плачет, заглушая это включенным краном. Но по тому, как вздрагивали её плечи было очевидно, что это не от холода. Вон значит, отчего она полюбила вдруг воду – в ней так хорошо топить свои печали. Раз за разом, обида за обидой. Отличная они, бляха, парочка – он, не желая срываться на ней, пил. Она рыдала в одиночестве. Уровень доверия зашкаливал. Неужели они были способны только программы и вирусы вместе творить, а когда дело доходило до быта, каждый замыкался?

Наверное, никогда ещё Бен не ощущал себя таким Монстром, как в момент, когда увидел эту печальную, опущенную голову, которая всегда была гордо вскинута, когда они выходили за пределы квартиры.

– Рей.

– Я вроде не сказала, что можно, – растерянно пробормотала она, вытирая лицо. На щеке осталась пена. Ну просто Рождение Венеры у него в ванной. Он вдруг вспомнил, что красивую богиню, вдохновляющую всех мировых художников, в мифах выдали замуж за уродливого, хромого Гефеста. Что ж, старые легенды всегда появлялись из реальных прототипов. А потом на протяжении истории повторялись, повторялись, повторялись…

– Хочешь, чтобы я был максимально открытым, а сама при этом плачешь втихую. Давай поговорим спокойней. – Он пришел без стакана и с другим тоном. Это было неплохое начало.

Бен сел на пол и положил руки на ванную, но к Рей не прикоснулся. Были вещи, которые решались не страстью. Девушка отвернулась.

– Я не хотел срываться на тебе. Прости, – тихо заговорил Бен. Температура в ванной была такая, что зеркало запотело, а между ними было холодно. – Ты же знаешь, что я, на самом деле, и половины не думаю из того, что сказал. Я не особо разбираюсь во всей этой возвышенности и отношениях. И не привык, что кто-то может указывать мне на мои недостатки, даже если они есть.

– Я не хочу, чтобы ты извинялся. Я хочу, чтобы ты прекратил, понимаешь? Это не прихоть, не каприз.

– Давай, рассказывай, кто у тебя в семье пил. Отчим? Отец?

Рей кивнула, продолжая рассматривать стену, а Бен – её. Худенькая. Заостренная. Дрожащая. Его любовь её прямо таки «украшала».

– Отец, да. Все было невинно, начиналось с пары бокалов. Потому что устал. Потому что неудачный день. Потому что плохая погода. Потому что болит голова. Я была маленькой и не очень помню. Но скандалы дома были знатные. Он обижал мать очень сильно… меня никогда, он очень любил меня. Знаешь, Бен, я просто не хочу однажды прятать разбитое лицо под хайлайтером с шиммером, понимаешь? Не хочу блестеть, когда будет больно. А ты ведь можешь… случайно сорваться чуть сильнее и… тебя невозможно контролировать…

– Я никогда не обижу тебя, Рей, – перебил девушку Бен, нахмурившись. Возможно, он был молчаливым или угрюмым. Или…пьющим. Но он не был тем, кто способен её ударить. Это было то табу, через которое невозможно переступить даже в порыве сильнейшей злости. – Или ты всегда можешь дать сдачи, у тебя отлично получается, – добавил он, шутя. Девушка фыркнула. Они оба понимали, что это не так. Если бы вдруг между ними произошла ссора, Бен легко бы мог свернуть ей шею. В конце концов, из них двоих профессиональным убийцей был именно он.

– В последнее время у меня получается нокаутировать тебя лишь после тренировки, дома или в машине, и то, если перед этим я опущусь на колени.

Её щеки трогательно покраснели. Бен погладил её по плечу. Она была забавной. Да, за последние два месяца он её обучил не только тому, как хорошо уходить от преследования агентов АНБ в интернете. Или как шикарно подходят бинты длинной в 4,5 метра для того, чтобы связывать руки во время секса – Рей прямо очень понравилась тогда та шалость, которую они раз за разом затем повторяли так часто, что ему пришлось купить себе новые бинты. Однажды, когда они были слишком возбуждены после совместной тренировки уже за пределами ФБР, едва не скомпрометировали себя в зале, но хмыкая посылали друг другу очень многозначительные взгляды. Пока ехали домой, попали во всевозможные пробки, и пока Бен безумно раздражался, то сигналя, то отвечая на звонки, Рей вдруг осознала, что есть ещё один способ подарить своему мужчине удовольствие. Её тогда, кажется, не смутило, что они были среди города. Она тогда была такой восхитительной в неопытности, что Бену пришлось даже отключить телефон. А Рей поняла, что кроме удовольствия получает над ним реальную власть, и вскоре научилась пользоваться этим. А теперь вот даже глаза опустила.

Боже, как они находили на это все время? Почему в сексе, в боксе и в хакерстве им было проще? Занимаясь любовью, они включались на одну волну моментально, хотя ведь абсолютно не подходили друг другу по габаритам. То же происходило и на ринге, когда они спарринговали. Их весовая категория и опыт не имели значения. Те моменты были неповторимыми. Но стоило надеть одежду или снять перчатки – все пропадало.

– Рей. Если тебя пугает или раздражает, что я много пью – хорошо. Эту проблему я решу. Не стоит переживать из-за этого. Я знаю, что тебя, может, ещё беспокоит, что я так по-собственнически забрал тебя себе, а мы почти и не говорим о том, что будет завтра. Знаю, что даже не позвал тебя с собой, но это не значит, что я не хочу нашего будущего. В голове я все себе представил, однако мне немного непросто притереться. Я всю жизнь был один, а ты появилась в самый сложный период. Я рад, что это случилось. Поверь, без тебя моя крыша бы поехала. Я и эту шумиху-то переживаю только думая о том, что дальше будет не просто свобода, а свобода вместе. Я не привык много говорить, но знаю, что люблю тебя молча и из-подо лба, и в плохом настроении. Рей, это поправимо. Мне нужно немного времени. Думаешь, я не хочу забросить все и просто упиваться тобою днями? Каждое утро я едва выдергиваю себя из кровати, потому что так хочу побыть подольше с тобой. Но на это все у нас будет много времени. Очень много. Обещаю тебе.

Девушка повернула голову. Бен не выглядел виноватым или растерянным. Он четко осознавал, что говорит и каким тоном. Искал её взгляд, а когда нашел – улыбнулся. Так, как улыбался только ей.

– Правда, решишь проблему с джином?

– Конечно. Мой самоконтроль даёт сбой только в одном случае – когда я вижу тебя.

– Наверное, сейчас тебе довольно трудно, да?

– Ещё бы. Ты же там без одежды. И такая красивая. Я могу терпеливо подождать даже пока полопаются все пузырьки на пене и тогда…

Рей, наконец, улыбнулась в ответ. Покачала головой.

– Придется тебе потерпеть немного дольше, Бен, и проконтролировать и это свое желание. Я так быстро не умею переключаться.

– То есть, вся впечатляющая речь была зря? – Бен в притворном отчаянии ударил ладонью по воде, и Рей фыркнула, когда брызги полетели во все стороны. Рефлекторно махнула руками – и вся рубашка Бена, едва успевшая высохнуть после дождя, снова промокла.

Пока мужчина смеялся, Рей замерла с открытым ртом. Сейчас он был, как в тот день в Сан-Диего, когда она пропала во время их беседы у бассейна. Закатанные рукава. Прилипшая к телу белая рубашка. Уставшие глаза.

Потянулась к нему и расстегнула верхнюю пуговицу. Теперь все было почти так же. Только окровавленных бинтов не было. Кто знает, может, им, правда, повезет настолько, что их больше никогда не будет? Ведь, если верить обновленным архивам ФБР, крови на руках Бена вообще не было никогда.

Старкиллер освободил его от этого бремени хоть частично. Все равно, Бен до конца жизни будет все это носить внутри себя.

– Нет, я теперь знаю, что, оказывается, ты заберешь меня с собой.

– Ты думала, у меня нет на тебя планов?

– Если честно, да, – нехотя призналась Рей, выключая воду. – Но, Бен… если ты не сдержишь своё слово – у меня на тебя не будет никаких планов. Никогда. Обещаю тебе, – она сказала это таким решительным тоном, что слова запали в душу. Её глаза яростно сияли в эту минуту. И Бен понял, что не все зависело только от него, она тоже ведь могла сказать “нет”, у неё же на все было свое мнение. И Рей хватит силы воли отказаться от него, точно хватит. Значит, и у него хватит. Она была дороже всего и всех. Он никогда не думал, что полюбит или будет любим, а здесь все так обоюдно совпало, что потерять всё из-за бутылки джина было глупо.

Тем более, она всегда так одурительно пахла ромом, и от её поцелуев земля уходила из под ног.

– У тебя нет причин не верить мне. Я никогда не нарушал слов, которые давал. Особенно тебе, – холоднее, чем собирался, сказал Бен. Зачем она это делала с ним, а главное, как? Сидела же перед ним абсолютно обнаженная – и телом, и душой. Беззащитная. А ломала и вытягивала обещания. Девочка, которая говорила, что за любовь не нужно платить, выдвигала условия. Условия, в которых бы они жили спокойно.

Мужчина понимал, что нарушал алкоголем их хрупкий баланс. За джином она будет видеть в нём Монстра, которым он пытался с ней не быть. Человека, способного, например, ударить. И это чувство всегда будет мешать ей, если он не прекратит. Стоило нажать на паузу хотя бы для того, чтобы не видеть, как его Рей тихо плачет в ванной. Это было не то, что он хотел ей дать. Не то, что она заслужила.

Бен потянулся и молча поцеловал её в макушку. А потом вышел, оставляя девушку наедине с собой. Ей нужно было время. В этот день Рей больше не плакала. Закрыла глаза и погрузилась в теплую воду, мечтая о красоте Мадейры. Бен был прав в том, что у неё не было причин ему не верить.

*жарка стейка rare длится не больше шести минут

Три недели спустя. Август. Такой же мерзкий.

Бен застрял в пробке. Пока барабанил рукой по рулю, думая о том, что услышал сегодня на встрече в Белом Доме, на которые он пока продолжал ездить, наткнулся взглядом на ювелирный магазин. Он отлично его помнил – ранней весной возле него едва не взорвали бомбу, и квартал пришлось оцеплять, пока работали саперы.

Мужчина хмыкнул и включил поворотник, чтобы найти место для парковки. Все три недели, пока они с Рей старались больше разговаривать, у него из головы не шли те её слова, сказанные в ванной. Та её уверенность, что у него не было на неё планов. За последние вечера, которые они тратили на поиски хорошего дома на Мадейре, уверенность девушки должна была укрепиться. Он не пил, хотя сам удивился, как неожиданно тяжело стало отказываться от джина; не срывался на неё, и Рей стала веселее, ярче. Правда, он до сих пор так и не рассказал ей, что лосось и клубника вместе – кошмарная идея, но в остальном все было лучше, чем хорошо. Замечательно. Неповторимо. В каждой минуте.

И сейчас Бен подумал, что стоит сделать нечто, что сделает их переезд более правильным, что ли. Мужчина остановил машину. С минуту смотрел на магазин. В брак он не верил, нет. Ему казалось, что кольцо на пальце не удержит, если захочешь предать. Любовь, доверие и притяжение не зависели от законности отношений, но Бен был уверен, что Рей имела иное мнение. Она была юна, романтична, и явно бы обрадовалась, если бы он сделал ей предложение. В ней ещё не было жизненного цинизма, потому, наверное, девушка как раз-таки верила в силу брачных клятв. Хотя для него свою клятву Рей дала ещё в Сирии, тогда, на узкой кровати, когда он был на дне своего отчаяния, а она обнимала его за спину и шептала, что если ему останется жить лишь час, она все отдаст, чтобы наполнить этот час любовью. Это было сильнее всего на свете.

В церкви или в мэрии, в красивом платье или дорогом костюме, говорить возвышенно мог каждый, а вот на войне, не имея особой надежды, могла лишь она. Потому Бен решил сыграть с Рей по правилам.

Мужчина вышел из машины, зашел в магазин и… страшно взволновал двух юных продавщиц, которые то ли помнили его с прошлого визита, то ли из газет, которые стали его травить чуть меньше. Он вздохнул, усмехнулся и сказал, что ему нужно кольцо. То, что для других было нормальным – заходить в ювелирный за кольцом, для него как раз было за рамками. Он, и правда, больше привык искать бомбы.

Пока девушки, вспомнив о профессионализме кружились вокруг него, Бен кивал. Что-то смотрел, что-то сразу отбрасывал – может, предложение он собирался делать и в первый раз – не считая, конечно, того фиктивного случая в Буэнос-Айресе, однако в драгоценностях разбирался на отлично.

В момент, когда он остановил выбор на идеально подходящем Рей кольце и уже оплачивал его, завибрировал телефон.

– Да, Джейсон?

– Бен. Бен, ты где? – голос Джейсона звучал взволновано. – Бросай все и езжай в Ленгли немедленно.

– Да что случилось? – нахмурился мужчина, жестом приказывая девушке быстрее заворачивать коробочку. Та возилась непозволительно долго. Рей все подойдет и без маленького аккуратного бантика. Что-что, а бантики были не её стихией.

– Они арестовали Рей.

– Что? – спокойно переспросил Бен, не сразу сообразив.

– Они арестовали Рей по подозрению в кибертерроризме. Бен, они думают, что она – это Кайло Рен, понимаешь?

Бен замер. Девушка протянула ему кольцо, а он просто стоял, возвращая себе самообладание. Если бы дело касалось не Рей, мужчина бы даже назвал решение ЦРУ блестящим. Он просил для неё иммунитет, как для Старкиллера, но если они смогут доказать её связь с Кайло Реном или привязать к ней его же личность – это выйдет за рамки договоренностей с правительством, а значит… а значит они проиграли.

Правду говорили великие шахматисты. Выигрывает тот, кто ошибается предпоследним. Бен забрал покупку и вышел. Ему ещё предстояло обдумать свой ход, но мужчина уже знал, что выигрыш им больше не светит. Максимум – ничья и потеря одного ферзя. Вот только какого?

***

Привет вам, дорогие читатели.

Знаем, что многие писали страшно приятную вещь, что вычеркивают дни в календаре до выхода новых глав. Хотим с бетом признаться – мы тоже))) потому что новая глава – это всегда ТАК волнительно.

Особенно эта. Писалась она на одном дыхании, но с большой болью в душе. Потому что сердцем ты понимаешь, что хочешь дать своим героям счастья хоть на пару страниц, а умом понимаешь – такие люди, как они, не могли вдруг сжиться в одну секунду, никак. У них должны были быть свои проблемы, загвоздки. Не смог бы Бен Соло в секунду переключиться в душку, который после дней в суде, под прицелами, под травлей, приходит домой с букетом роз и ныряет в ванну с Рей. Вот хотелось бы, но приходилось сдерживаться. Потому прямо вот если вам больно и жаль, то нам не меньше, но мы за правдивость (хотя, это странно говорить, когда в твоей истории столько невероятного и нереального)))), за правдивость в отношениях, за обоснуй, как часто говорит одна моя дорогая и злобная Полина.

В общем, до конца фика пару глав, новая история прямо в активной ночной разработке, а отчаяния все больше и больше. Я к тому, что если вы хотите компенсацию за боль – могу посоветовать лакричный чай. Хорошая тема. Лечит.

========== Глава 17 ==========

Блиц – шахматная игра, где на обдумывание ходов отводится ограниченное время. Игрокам требуется более быстрый расчёт вариантов, а также хорошая техника разыгрывания стандартных ситуаций, когда решающим фактором становится время.

Рей сидела в комнате для допросов, которая находилась на глубине больше, чем двадцать метров под землей. То есть, в десять раз глубже, чем закапывали покойников. Наверное, в ЦРУ преступников допрашивали так глубоко, чтобы они отчаялись и поверили, что больше никогда не увидят солнце. Спускали души в серые шахты, и там они и застывали под пристальными взглядами следователей или профайлеров, которые искали намеки на ложь. Это не с детектором лжи играться.

Девушка, которую обвинили в кибертерроризме и предательстве интересов страны, хотела бы улыбнуться. Какая ирония – охотиться на Кайло Рена, затем быть с ним душой и телом, а потом быть арестованной за него, но… её губы были разбиты, да и улыбаться было бы неуместно. Это выглядело бы как-то жутковато. Ей бы точно приписали какое-то психическое расстройство. Хотя, может, оно и к лучшему.

Здесь, в подвалах ЦРУ, Рей очень быстро узнала одну простую истину – закон Миранды обходился очень дорого тем, кто им пользовался. Молчание стоило боли, но Рей сделала такой выбор, чтобы её не анализировали. Молчание было стеной, о которую разбивались теории специалистов по поведению, которым Рей не смотрела в глаза. Она все время изучала свои голографические кроссовки, будто самый требовательный покупатель. Тишину разбивали только вопросы, на которые девушка не отвечала по законному праву. Вопросы и иной раз удары. Конечно, никто с ней не делал того, что Бен Соло творил со своими террористами, но пару раз по лицу она получила. А потом ещё пару раз. И ещё. Рей показалось, что больше в воспитательных целях. Никто особо и не надеялся, что подружка Монстра заговорит быстро. Наверное, думали, что в постели он научил её терпеть боль, потому применять её к ней – не вариант. А может, просто боялись, что мужчина может прийти за ней, обманув всех и вся, и за каждую рану нужно будет заплатить.

Бен Соло умел выставлять счета. И умел убивать. Это гарантировало Рей кое-какую безопасность. Забавно, мужчина всегда говорил, что из-за него она может попасть под прицел, но сейчас её, возможно, только его жуткая репутация и берегла.

Рей посмотрела на наручники. Шарнирные. Как в тот вечер, когда Бен предупреждал её о том, что она доиграется. Доигралась. Только попала, увы, не в его руки. Его руки для неё были теплыми, сильными, безопасными. Они обнимали, удерживали, дарили наслаждение и желание жить. Здесь кулаки других мужчин были тяжёлыми, но бокс научил её принимать удары. Рей даже нарочно вскидывала голову, чтобы били по лицу. Боялась, чтобы не ударили ниже. Она сейчас была бесценным сосудом, который нельзя было разбить. Ей нужно было не покрыться трещинами, лицо заживет. Ведь в боксе она, как раз, чаще всего и получала в лицо – она все никак не могла научиться быстро его защищать. Хотя в спаррингах Бен скорее предупредительно касался перчаткой её лба или скулы, нежели применял силу. Здесь всё было по-другому. Без перчаток. Без бинтов. Но опыт на ринге и терпение стали её щитом.

Бен к такому её точно не готовил, но он-таки сделал её сильнее. Намного сильнее.

Девушка, проведшая больше суток без еды, воды, душа и в наручниках, которые натерли до крови, думала о том, как же забавна жизнь. Вот утром она была счастливая и окрылённая. Смущённая, конечно, но счастливая. Как никогда. Вылетела из ванной комнаты, кое-как завязала волосы и понеслась на встречу, на которую уже опаздывала из-за утренних мечтаний. Там-то её и взяли. С поднятой рукой – она просто ловила такси, а поймала арест, в одну минуту сломавший день, который должен был запомниться. Ей как никогда нужно было к Бену, но теперь между ними были не только обстоятельства, но и метры земли.

Рей прикусила губу, ощущая вкус крови. Бен.

Она знала, что он придёт сюда за ней. Обязательно. Не знала как, но придёт. Даже при его всесильности нужно было время для того, чтобы пройти все уровни бюрократии, особенно сейчас, когда перед ним двери скорее из вредности закрывали, чем открывали бы. Ведь Бен предал идеалы, которым должен был служить. Но все равно Рей знала, что он придёт. Нужно лишь потерпеть. Своим молчанием она выигрывала время, потому что, по сути, не знала, что и кому говорить.

Рей нужно было держаться. В конце концов, ей не ломали пальцы, как Бену в Абу-Грейбе. Не топили. То, что происходило, было лишь переговорами.

Ей было не по себе, но девушка пряталась за свои счастливые воспоминания. Последние три недели, наверное, были лучшими в её жизни. Бен, который перестал обнимать стакан, а больше тянулся к ней, раскрывался с неожиданных ракурсов. Теперь она знала, что этот мужчина может не только причинять боль другим. Или не только гореть от страсти, стаскивая с неё одежду и душу. Он умел быть настоящим. Смеющимся. Любящим. Нежным. Конечно, их отношения не были идеальными – на Бена давили все эти грязные моменты вне дома, и, порой, он, не зная куда деть своё плохое настроение, мог ни с того, ни с сего швырнуть чашку, из которой пил. Или мог мрачно стоять перед своим баром, сложив руки – Рей не сомневалась, что в мыслях бутылка ему была все ещё нужна. Но к ней он не придирался и на неё не срывался. Больше ей нечего было плакать в ванной. Тем более, что однажды Бен влез туда раньше неё, и вечер получился просто умопомрачительным. Они были такими счастливыми и страстными, что удивительно, как не затопили соседей снизу – столько воды расплескали. Потом ещё и полночи пытались высушить пол.

Наверное, в тот день всё и случилось. Рей была уверена, что из таких безумных взрывов рождаются Галактики. Под смех. Под стоны. Под обоюдный оргазм и “я люблю тебя”. В моменты, когда даже самый сдержанный мужчина в мире перестает контролировать всё и целует так, будто собирается завтра умирать.

Каким же он был в тот вечер в ванной. Рей едва не захлебнулась от его любви. Воду до того момента они уже то ли реально всю выплескали, то ли испарили своей страстью.

Боже, да как они вообще туда оба поместились.

– Рей Палпатин?

Девушка подняла голову. С интересом прищурилась. Следователь был другим, не тем, кто с ней общался час назад. По её спине поползли мурашки. Он так смотрел на неё. Рей знала этот взгляд. Так Бен смотрел на тех, из кого нужно было выбивать признания любым путем.

Она подняла глаза к потолку.

А вот и проблемы.

Рей невольно сжалась. Вот сейчас ей точно пригодится всё её мужество. Прямо все.

«Бен, ну где же ты?»

Она вдруг испугалась, что может заговорить и невольно выдать что-то. Девушка сцепила зубы и мрачно посмотрела на следователя.

Нет, он ничего от неё не услышит. Не сегодня. Не сейчас. Она была девушкой, хакнувшей Монстра. Значит, её сломать не мог никто. Автоматически она была сильнее. Сильнее всех. Особенно сейчас, когда ей было, что защищать.

***

Бен стоял в здании ЦРУ и смотрел сквозь тонированное стекло в комнату для допроса. Его лицо было бесстрастным. Он делал так сотню раз. Простоял за всю жизнь, наблюдая за допросами, множество часов – наверное, на сон тратил меньше, нежели на наблюдение или участие. Но сейчас всё было по-другому.

Теперь там, на железном, прикрученном к полу, стуле восседал не террорист, скалящий зубы, а она – его девочка, кажущаяся особенно хрупкой.

Бен молчал. Смотрел, как следователь делает все те же уловки, что и он сам. Как якобы мирно беседует, как кивает головой. Когда он ударил Рей по лицу первый раз – наотмашь – мужчина резко повернулся спиной к стеклу и хмуро посмотрел на Сноука. Тот выглядел невероятно довольным. Конечно, никто не мог достать Монстра, а здесь, не пачкая рук, происходила реальная пытка.

Мерзкий ублюдок. Свернуть бы ему шею, да нет же – нужно договариваться. И договариваться быстро, пока было ещё, кого спасать. Ему не хотелось, чтобы из Рей выбили душу или сломали её волю. Застенки ЦРУ выкручивали всех. Да и не только ЦРУ. Первые наручники и удары запоминались навсегда. И меняли людей тоже навсегда.