Текст книги "Эндшпиль (СИ)"

Автор книги: happynightingale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

А он промолчал в ответ, глядя на красивую девушку. Подумал, что таких слов в свой адрес, брошенных с таким пылом, он не слышал никогда. И, главное, он, такой умный и проницательный, даже не знал, что такое та любовь. Бен ещё до конца не осознал влюбленность, а Рей перескакивала на другой, недоступный для его понимания уровень. Зачем такая любовь, которая заставляет вот такую чудесную девушку сиять и страдать? Зачем? Больше было похоже на священную жертву, чем на великое чувство.

Это вроде не имело значение, ничего не меняло. А вроде трогало до глубины души. Слишком глубоко и слишком сильно.

– Послушай…

Ему страшно хотелось вытолкать её назад, на другую клетку. Пускай будет ладьей, ферзем, королем… кем угодно, но пускай не возвращает себя этим чувством назад. Любовь не возносила выше, она тянула к проигрышу в любой партии. Зачем было так бездумно ставить себя под удар? Кто так играл?

Ему же не нужна была пешка. Ему нужна была ладья, в которую он так старался Рей перевести.

– Да ладно тебе, Бен, я же понимаю, что не твоя любимая страна, потому да, можешь не стараться, конечно, – она пожала плечами и улыбнулась так, будто не была уязвлена, хоть он точно знал – это не так. Конечно, она хотела зачем-то стать любовью Монстра, и даже не догадывалась, что у него в рукаве было минимум три плана, как её убить, если она докопается до правды о Кайло Рене и сольет её всему миру. Он явно не тянул на звание «романтик года», потому что всегда боролся за другой приз, на стороне чудищ. А она говорила о возвышенном, когда он думал даже не о земном, а о подземном.

– Рей, не надо, – Тихо сказал мужчина, пытаясь остановить девушку от дальнейших глупостей. Нельзя было так бездумно швырять свое сердце под ноги тому, кто мог её погубить, если она станет проблемой.

– Ах, ну да. Конечно, не надо. Тема перестала быть удобной, и сразу «не надо». Конечно. Ты же ублюдок на службе у самой скотской, неблагодарной страны в мире. Как же так, что тебя кто-то любит? Как же тебе с этим жить?

– Я просто пытаюсь донести мысль, что нельзя любить шпионов.

– О, да, это опасно, – тряхнула головой девчонка.

– Нет, ещё и потому, что ты их не знаешь, – очень медленно сказал Бен. Если бы она знала, если бы только знала. Но её чувства не позволяли ей провести параллели. Ослепляли. Террорист, которого она желала найти, был перед её глазами, но Рей, видящая за его синяками человека, не видела его тени. Удивительно. – Ты меня не знаешь.

Прямее было только сказать «кстати, меня зовут Кайло. Кайло Рен. Забыл рассказать.»

– Довольно сложно узнать человека, который закрыт на семь замков.

– Я и не обещал тебе откровений, – напомнил мужчина. – Я же сразу тебе сказал – ты не нужна мне. Я не дам тебе взаимность. Максимум – научу боксу.

Рей неожиданно улыбнулась и развела руками.

– Я её и не жду, как ты заметил. Ты же как… Давид Микеланджело. Тебя можно любить, но кто ждет от статуи взаимности?

– Тогда почему ты терпишь такое отношение к себе?

– Потому что к себе ты относишься гораздо хуже. И потом… ты дал мне эту любовь, и мне хочется ею поделиться. Это нормально. Я сказала, что люблю тебя не потому, что жду, что ты вдруг оживешь. Я стучала – мне никто не открыл, но я бы хотела, чтобы эти слова жили в тебе. Чтобы моё «я люблю тебя» было твоим обезболивающим, когда тебя будут зашивать в следующий раз без анестезии. Чтобы они были твоей индульгенцией, когда ты придешь после очередных пыток и будешь грызть себя. Укоряя себя за то, что ты Монстр, уничтожающий людей, вспомни, что это ложь, потому что тебя любят. И я хочу, чтобы ты помнил эти слова, когда будешь бездумно подставлять себя под пули. Я уверена, что тебе нечасто говорят такие слова, потому ты их точно не забудешь, и, возможно, однажды они спасут тебе жизнь. Даже такая девчонка, как я, может что-то изменить, Бен. Хотя бы твое отношение к самому себе.

Это было завораживающе честно. Слова, которые проникали под кожу. Слова с невероятным смыслом.

– А тебе-то с этого что?

– Надо же, а ты ведь правда ничего не понимаешь в любви, – восхитилась девушка, качая головой. Подошла поближе. Погладила по щеке. – Когда любишь, то не ждешь, что «с этого» вот что-то да будет лично тебе. Ты просто хочешь, чтобы кому-то было лучше.

– Но мне от неё не лучше, если честно, – склонив голову и поймав её ладонь, признался Бен. Её бескорыстие ставило в тупик. Как это так работало, что ничего не нужно взамен? – Я испытываю все время ответственность за тебя теперь. И тебе не лучше – ты страдаешь. И миру определенно не лучше, потому что я отвлекаюсь.

– Мне жаль, что я тебя… отвлекаю. Прости. Как я могла забыть, что пока ты меня целуешь, мир рушится. Какая я бесчувственная. И не нужно чувствовать за меня ответственность. Я знаю, почему тебе некомфортно. Ты можешь защитить весь мир, но не можешь нести ответственность за человека рядом. Мир – это абстрактней, правда? Некому смотреть в глаза. Некем дорожить. Так проще, правда? Проще иногда позволять себе грустить, но жить спокойно. По нашим беседам я поняла, что у тебя были отношения, только когда ты был разведчиком. Отношения ради работы, информации. Фикция. Но я тебе скажу, что люди ценны иногда не за то, какую гостайну тебе выдадут. Они иногда ценны и сами по себе. Как ты для меня. Я восхищаюсь тобой не за твои навыки. Знаешь, я вот желаю тебе найти человека, которого ты полюбишь и поймешь это. Честное слово, от всей души желаю. Это будет очень больно, и страшно… но ещё это будет восхитительно. И ты будешь восхитителен в этой любви. Возвышен. Вдохновлен. Счастлив. Уверена, тебе понравится, если ты позволишь себе попробовать. Быть счастливым – это нормально. Ненормально тяжело дышать из-за сломанного носа и переводить боль в привычку на краю сознания, потому что на неё, на эту боль, нет времени. Ладно, мне, правда, пора. Ты… ну хоть компресс себе сделай или обезболивающее выпей, правда же болит. Я когда маленькая была, ломала нос. Жутко неприятно.

– Я не ребенок, – автоматически ответил Бен.

– А, ну да, конечно, железный Феликс.

– Рей, подожди минуту, я сейчас найду кого-то, чтобы тебя подвезли домой. На улицах небезопасно.

Девушка покачала головой. Она сердилась, но при этом говорила все так же мягко.

– Спасай своего президента, Бен Соло. Менее значимые люди спасут себя сами. Не нужно… отвлекаться.

Рей доскладывала свои бумаги, вежливо попрощалась и ушла. Всё так же сохраняя улыбку и не хлопая дверью, хотя, наверное, ей бы хотелось швырнуть чем-то в его упрямство. Бен подумал, что сегодня она была по-особому красивой, хоть и изнемождённой от переживаний. Потому что была смелой. Гордой. Прогибалась под него в попытке смягчить, но так ни разу не дала вытереть о себя ноги. Ему нравилось, когда Рей говорила правду. Почти всегда. Если бы она не добавила свои фатальные слова в конце, было бы почти идеально.

Потом подошел к окну. Город пылал. Небо пылало. Бен ощущал пустоту. Зачем бороться за мир, если он даже гражданам своей страны был не нужен? Они всякий раз и без политиков норовили поджечь кусок неба.

Затем мысли Бена снова вернулись к Рей. То, что сказала девушка, безусловно, красиво и трогательно, однако это была та правда, которая ничего не меняла. Он был взрослый мужчина, для которого даже лучшие слова в мире не могли изменить ничего. Рей была слишком идеалисткой, и на деле слишком мало о нем знала. У этой истории не было перспективы, с какой бы стороны он ни смотрел.

Максимум – это отличный хакерский тандем. Не более. Ведь так легко было сорваться. А если он сорвётся… у Бена уже были проблемы и со срывами, и с зависимостями, которые заканчивались плачевно.

Собрав все отчеты, мужчина немного убавил звук, сел на диван и стал читать. Через пару минут он случайно уснул. Просто невольно сдался своей усталости.

Рей, вернувшаяся с кофе и упаковкой Мовалиса, который выудила из своей тумбочки, замерла.

– Ох, Бен, все-таки что-то от человека в тебе таки есть, – прошептала она. Он забавно подвернул руку под голову, видимо, стараясь не задеть свежий шов. Девушка не стала подходить слишком близко, потому что могла разбудить. Наверняка, он спит чутко. – Ладно, твоя страна не рассыплется, пока ты поспишь.

Выключив свет, зевая, Рей села в его кресло, подобрав ноги. Подперев подбородок, смотрела на всё происходящее. Она ничего не смогла бы сделать, если бы мир рушился, но ей и не нужно было. В случае чего, ей просто нужно было разбудить мужчину, который знал, что делать. Но она могла быть молчаливым наблюдателем, чтобы потом Бену не было в чем себя упрекнуть.

Очередная ночь с Беном Соло сулила быть «восхитительной». Но в этот раз её хоть за дверь не выставили.

Около шести утра девушка ушла сама, оставив короткую записку, что за ночь не произошло ничего критичного.

***

– Блин, дать бы тебе по морде, Бен. Ты такой ублюдок.

Мужчина удивленно посмотрел на Фазму. Та от гнева была белее своей рубашки.

– И я рад тебя видеть, – усмехнулся Бен. Ничего нового он не услышал. Сегодня был день какой-то… когда все будто сговорились дать ему новое имя. А он-то думал, что закончившиеся беспорядки в стране немного поднимут людям настроение. – Ты что такая злая? Кофе плохой сварили, или с мужем поругалась?

– Я тебе этот кофе сейчас выплесну в твою самодовольную рожу, и будешь потом ходить с ожогом, раз твой нос уже зажил. Ты вообще хоть иногда о чём-то думаешь, кроме террористов?

– Да что такое? – Начал раздражаться мужчина в ответ. Он только что отработал свои пятнадцать часов в ФБР, решил отправиться домой, чтобы принять душ, и, наконец, отоспаться, впервые с момента, как вернулся в США, а Фазма решила ему повыносить мозг?

– А ты сходи тоже купи кофе, – зашипела женщина. – И посмотри в самый дальний угол, где совсем одна сидит совсем юная девчонка, которая из-за тебя теперь как прокаженная. Боже, Бен, если ты вздумал с кем-то трахаться, почему нельзя было сделать это по-тихому, не афишируя?

– Фазма, погоди, ты о чем? Я не…

– Я о ком. О Рей. Ты знаешь, что о вас сплетничают все, кому не лень. Все видят всё – эти ваши ночные совещания, то, как она почти каждый вечер садится в твою машину… Все так очевидно. Ну, всем, кроме тебя, потому что ты смотришь только глобально и далеко, а все, что творится под носом – нет. Ты сделал из неё изгоя. И, хуже того, на ней теперь отыгрываться может каждый, кто тебя ненавидит. Каждый, понимаешь? Монстру в глаза не скажешь, что он ублюдок. А вот проходя мимо молодой девчонки, так классно и смело бросить ей на ухо что-то мерзкое и гадкое. Ты понимаешь, что уничтожил её карьеру в ФБР, которая могла бы быть блестящей. Всем теперь чхать на её золотую голову.

Фазма, пылая от злости, ушла. Бен растерянно посмотрел вслед. Он, конечно, был не идеален по отношению к Рей, но он точно не спал с ней. Да он вообще ни с кем не спал, даже себя не всегда до постели доносил, куда уж ещё кого-то туда тащить. Забавно, что в ФБР, где половина людей занималась расследованиями, сделали такие выводы на основании того, что он пару раз подвез девушку домой.

Но люди всегда принимали желаемое за действительное.

Мужчина нахмурился. Почти не спал, если быть совсем точным. Почти. Кроме того единственного случая на прошлой неделе. Нелепости.

Все последние десять дней, что он боролся с волнениями внутри страны, Рей и правда была рядом. Сначала она просто заходила с отчетами и кофе. Как и все. Да, задерживалась чуть дольше положенного, но все же никто не переходил черту. Они даже сидели на разных концах стола, когда девушка, ответственная за Чикаго в этой операции, рассказывала ему все, что находила о тайных слетах, сборах, об изготовлении СВУ и прочем. Затем она, как положено, говорила о Кайло. Её мысли работали блестяще, но при этом Рей была удивительно далеко от разоблачения. Понимая, что человек, на которого она охотится, где-то в ФБР, Рей не складывала свой паззл, хотя сама же сыграла двойную роль, прикрывая Бена. Однако мужчина особо не обольщался. Знал, что только колоссальный прессинг из акций протеста закончится – Рей узнает. Узнает, а от принятия девушка была ещё очень далеко. И пока Бен не мог просчитать её реакцию. Что будет сильнее – эта её любовь или жажда мести? По опыту мужчина знал, что люди почти всегда выбирали месть. А Рей на нём было за что отыгрываться. Не только за отца, вылетевшего с работы. А и за неё саму. За неё особенно. Ей было, что предъявить и Кайло, и Бену.

И порой, глядя на её красивое, сияющее от вдохновения лицо, Бен уже начинал думать, как будет удерживать девушку от того, чтобы она не сливала его вторую личность. Воспользуется знанием того, что она была Старкиллером? Попробует сыграть на её любви к нему? Отпустит просто так?

У него были варианты и похуже, но Бен знал, что влюбленность не позволит ему причинить ей вред. Влюбленность, которая злила и всё портила.

Всё было в порядке ровно три дня. Они держали дистанцию. Не говорили о чувствах, а спорили только по работе. Были благоразумны. Сдержаны.

Конечно, Бен не отрицал про себя, что хотел её, и хотел сильно, но он хорошо помнил её безрадостное невеселое «так бери» и принял решение не доламывать ей крылья, хоть иногда и позволял себе нежно, мимолетно коснуться её между лопаток – как раз в том месте, где он эти самые крылья бесцеремонно выдернул.

Всё было под контролем. Почти. Пока он сам не понял, что «подсел» на эту девушку. Это были не метания, как в Сан-Диего. Не тоска, как в Эт-Таджи. Это было как особый вид зависимости, которую он не мог вылечить. Бен поймал себя на мысли, что сам ставит их встречи на максимально позднее время. Что часто её не слушает, рассматривая и изучая – вживую наблюдать за Рей было куда интересней, чем читать анкетные данные на неё. Тени на её глазах всегда загадочно переливались, губы так и норовили улыбаться. Она любила накручивать прядь волос на указательный палец. Хмурилась, когда была неуверена. Прикусывала бомбилью, когда думала. Заразительно смеялась. Ей нравилось мимолетом целовать его в щеку, если он подвозил её домой. Рей состояла из множества очаровательных привычек. Она его завораживала.

Он не сдался её любви, его будто не особо волновали те слова девушки – кроме тщеславного аспекта, но его собственная влюбленность его начинала губить.

Бен ничего не мог с собой поделать. Все время вспоминал, с нетерпением ожидая приход Рей, как во время подготовки к этой должности, когда его обучали искусству пыток, он беспробудно пил. Мозг просто не выдерживал, и он срывался почти каждую ночь, забываясь. И сейчас, уставший, злой, и на грани, он будто вернулся к плохой привычке, только джин заменил на ром. Он знал, что не должен касаться Рей, не стоило натягивать эти нити, но… она же ничего не просила взамен, как же было не пользоваться её красотой, молодостью и любовью? Хотя знал, что рано или поздно она сломается и таки возненавидит его, а не его, так Кайло Рена. Вытолкает за пределы своей жизни. Её любовь должна была иметь границы, и Бен их точно пересечет. Он всегда пересекал черту.

Но пока она тихо улыбалась, ему было почти даже хорошо. А потом грянул гром. Пока все разбирались с тем, что погибли полицейские, Чикаго вспыхнул, как сухая трава. Погромы были как в 1919. Бен лютовал. Он только уговорил Трампа не принимать жестких мер, и всё полетело к чертям. И, ругаясь на весь мир, мужчина не сводил взгляда с девушки, которая в ужасе застыла среди огромного open space.

Чикаго стало её провалом. Она недосмотрела. Недоглядела. Повелась на ловушку и вытащила информацию, которая была ложной. И пока Рей стояла, закусив губу, город полыхал. Для Бена это был и Dies Irae* и интроит*. Пылая от злости, как тот несчастный, обманутый город, он как будто застыл на пороге чего-то нового. Ощутил кроме разочарования, удивления и злости желание, которое было выше всех эмоций.

Желание защитить.

И плевать ему было на город. Он хотел защитить девчонку, которая ошиблась. Это желание обошлось Бену Соло очень дорого. Чертыхаясь сквозь зубы, на закрытой телеконференции, он поддержал Трампа, который говорил о том, что нужны жесткие аресты и доминирование полиции. Идя на сделку с совестью, Бен дал разрешение на кеттлинг, комендантский час и огромное количество арестов. Он сдавал свои позиции, чтобы никто не задавал вопросов, как можно было допустить погромы ужасающего масштаба в Чикаго. Проявляя великодушие к Рей, мужчина старался не думать, что при этом ощущает.

Вечером Бен вызвал девушку к себе. Отключил все трансляции из Города Ветров. Сказал, что если за своей глупой любовью она слепа настолько, что стала ошибаться, то ей стоило бы выбрать одно из двух. Но отчитывая Рей, Бен не повышал тон, а когда девушка вздрогнула, крепко обнял её. Утешая, что все люди совершают ошибки, и не добавляя, что не у всех ошибки стоят жизней. Рей же и так всё понимала, но никто же не мог быть совершенным.

А потом его зависимость и её любовь пополам с потерянностью сыграли с ними злую шутку. Им не стоило обниматься, потому что начав – остановиться не смогли. Все произошло быстро. Они как будто растворились в этой близости, даже не сняв и половины одежды. Платье на Рей было в тот день удобно коротким, она стояла так близко у стола… Тот молниеносный, страстный момент был идеальным для Бена. Он накрыл его с головой, как бы унося от усталости, расовой войны и неправильных решений. В ту секунду он не думал ни о чем. Просто впивался в свою зависимость, проникал в неё, гладил спину, падал. Ощущал себя так, будто рисовал картину. Примерно такие чувства захлёстывали его когда-то давно.

Рей была идеальным холстом. Вот только он забыл, что больше в арсенале не имел ярких красок. Только черную и красную.

Тогда-то, в день когда горел Чикаго, Бен Соло сделал свои ошибки. Первой была пойти против себя. Второй – усугублять зависимость. Третьей – заниматься с девушкой сексом в своем кабинете, облокотив её о стол. То, что было для него порывом, неожиданной эмоцией, нежностью, для Рей стало моментом её падения вниз. Уткнувшись носом в сгиб локтя, она знала, что была одной из многих девушек, которых имели на этом столе, и думала – это было очевидно – что значит так же мало. Она приняла порыв Бена за обычный расчет, решила, что он триумфально, доминирующе берет её за то, что защитил. Теперь у его покровительства была цена, и Рей кусала губы.

Это было не то, чего она хотела. Ему стоило всё сделать правильней. Потому что даже в Сан-Диего всё выглядело куда лучше.

Когда девушка выходила, Бен читал все эти мысли на ней. Ощутил разочарование, а потом облегчение. Чем хуже она о себе думала, тем скорее ей станет легче. Так это должно было работать. Раз он не мог остановить зависимость, это могла сделать Рей. А пока он тянулся к ней, как к той бутылке, и не мог найти в себе силы отказаться. После того секса с Рей не дрожали руки и не болела голова. Эта плохая привычка была лучше всего хорошего, что с ним происходило.

Эту плохую привычку хотелось сделать частью своей жизни. Оживить. Но она уже смотрела по-другому. С презрением к самой себе.

Но плохие привычки имели свойство плохо заканчиваться. С алкоголем он взял ситуацию под контроль, когда погиб тот мужчина в Марокко. Осознание, что твой одурманенный спиртом мозг ошибся и убил человека, резко меняло всё. Интересно, когда он сможет остановиться с Рей? Когда её подстрелят? Когда её красивое лицо раскроит такой же жуткий шрам? Как далеко он готов был зайти в своей зависимости, или он просто лгал себе, подменяя понятия?

В тот вечер, когда Рей уходила, он хотел резко спросить: «ну что, тебе нравится быть со мной, ты же хотела? Как? Ты все ещё любишь?», но промолчал. Он, в принципе, молчал все время. Рей тоже больше не хотела вести беседы. Погромы продолжались, а девушка становилась бледнее, грустнее, мрачнее. Её душа становилась прозрачней и невесомей. Она боролась теперь со своими демонами. Её война была внутри неё самой, а не за стенами ФБР. Рей, расплатившаяся за ошибку собственной гордостью, менялась, отстранялась, закрывалась. Улыбалась уже меньше.

А теперь вот на него сорвалась Фазма. Бен вздохнул. Хотел было, и правда, спуститься вниз, но тут его вызвали в Белый Дом, и стало не до Рей.

«Интересно, куда меня отправят убивать в этот раз», – задумался он, а потом внезапно Бена осенило, как именно он мог исправить падающую вниз карьеру Рей. И решение – такое правильное, но болезненное – сразу подняло ему настроение. Это, действительно, был выход. Единственный правильный для всех. Нужно было всего-то разбить два сердца.

*Dies Irae – День Гнева

*интроит – входное песнопение. Здесь использовано как аллегория к чему-то светлому и новому.

Юху, надеюсь вы любите пятницу так, как любим её мы

Как понимаете тему расовых воин в США было сложно упустить ввиду должности Бена.

Мы дождались вполне предсказуемых слов о любви Рей и ждём, когда Бен примет это чуть менее цинично. Как видим, красоту слов он оценил, но по итогу ничего не изменилось, что и не странно.

Как всегда интересно знать и ваше мнение по этому поводу и как долго Рей сможет быть такой бескорыстной. Видим, что Бен ее ломает больше своим порочным влечением.

Кто-то спрашивал, почему это Бен такой аскетичный, надеюсь ответ Вы нашли, дорогой читатель:)

Всем отличных выходных

========== Глава 13 ==========

Поднять ход – найти в позиции неочевидное решение.

– Армитаж, президент лично хочет, чтобы ты быстрее заканчивал с расследованиями убийств полицейских, – на обеденной планерке директора ФБР шло то, что Бен всегда называл финальной точкой. Протесты подавить удалось, теперь, пока все в относительном покое, нужно было быстро наказывать виновных. И невиновных, чтобы неповадно было в следующий раз факелами махать. Машина правосудия заработала, наступил час расплаты. – Если тебе не хватает фактов, люди Бена…

– Мне хватает фактов, – хмуро ответил рыжеволосый мужчина, мрачно рассматривая свою ручку. Он ненавидел обращаться к тем скотам, которых Бен Соло дрессировал на человеческой крови и считал это хорошим методом воздействия.

– Хорошо, тогда в среду в Белом Доме от тебя ждут план действий твоего департамента. Бен, на тебя другие планы. Нужно сформировать команду для обучения людей из Джейш Магавир Ас-Саура* на базе в Эт-Танфе.

– Чему обучать будем? – покосился на директора Бен. – Если что, вода в Сирии стоит дорого, потому рекомендую сенсорную депривацию и акустическую перегрузку.

– Британцы уже провели учения по Пяти Методам, от нас требуются другие навыки.

Мужчина даже немного удивился и вскинул бровь. Надо же, хоть война в Сирии не требовала палача. Нужно было позвонить Дину Джарину из Ми-6 и сказать спасибо. Его коллега-палач, который обучал и самого Бена тонкостям «мастерства» в Марокко, довольно редко в последние годы работал «на выезде». Видимо, из-за того, что Бен был занят протестами и расовой войной, ему нашли замену. Бен подумал, что кроме «спасибо», наверное, стоит даже извиниться. В отличие от него самого, у Дина, такого же бесстрастного солдата в их войне, был приемный сын, которого он нашел где-то среди песков. Пока в жизнь Бена Соло не вошла Рей, мужчина не мог понять логику поступка коллеги. Зачем брать невинное дитя в свою жизнь? А теперь он понимал, что Дину просто не хватало того же, чего и ему. Все палачи в конце пути уставали.

– Нам нужно обучить их навыкам кибершпионажа.

– Хорошо, – кивнул Бен, про себя подумав, что Кайло Рен был бы весьма кстати, но его услуги он никогда не предлагал. – Я подберу команду.

– На самом деле, есть особый запрос. Там, в Белом Доме, хотят, чтобы людей в Сирии обучил джедай Скайуокера, как и в прошлом году. У тебя же в отделе как раз такой есть. Эта девчонка делает успехи, после Сан-Диего о ней столько было разговоров. Её кандидатуру утвердили, и Люк дал лучшие рекомендации.

Бен с минуту молчал. О том, что питомцев Люка отправляли на войны, а добрый дядя сам отбирал и предлагал своих джедаев, мужчина знал давно, просто в его отделе раньше таких не было – Бен предпочитал максимально дистанцироваться от родственных уз. Мужчина ощутил злость – как Люк мог рекомендовать Рей? Конечно, государство в целом, и ФБР в частности, неплохо финансировали программу Скайуокера, но нельзя было настолько продать свою совесть.

– Слушай, ты, правда, думаешь, что я настолько ублюдок, что отправлю на войну ребенка, которому всего двадцать один год?

В кабинете вдруг повисло молчание. В прошлом году на подобные учения в Сирию Бен лично отправил семь человек, и трем из них было меньше, чем Рей сейчас. Его объективность пошатнулась, и это вызвало недоумение… или служило подтверждением слухам, которые крутились вокруг директора отдела по Национальной Безопасности и совсем молоденькой девушки с золотой головой и, вроде, не менее золотым сердцем.

– Двадцать два, – неожиданно поправил его Хакс.

– Что?

– Ну, Рей на прошлой неделе исполнилось двадцать два. Да-да, с людьми такое случается раз в году – день рождения, потому её можно отправлять в горячие точки, наша этика это позволяет. И ты, кстати, сам сказал когда-то, что возраст на войне не главное.

Бен удивленно посмотрел на своего визави. Как это двадцать два, и как это на прошлой неделе? Неужели это произошло в тот вечер, когда она после их ежедневной встречи предложила ему сходить куда-нибудь пропустить по стаканчику Негрони с тонной льда, потому что слишком жарко? Если так, то он был молодцом. У неё был день рождения, и Рей ждала один беззаботный вечер, как подарок. Какое же она, по сути, ещё дитя. Верила, что он, как Санта-Клаус, достанет из мешка для неё что-то волшебное. Что-то, похожее на симпатию. Или хотя бы на коктейль из вермута и джина в покрытом инеем стакане.

– Я не думаю, что это возможно. Генеральный прокурор просит человека для развития информбезопасности в Токио, и кандидатура Рей сейчас на проверке.

Тон Бена был бескомпромиссным. Конечно, он слегка лукавил. Это он надоумил прокурора, что в Токио нужен новый человек. Хотел вытолкать Рей подальше от опасного круга, в который она заходила, принимая его за простую геометрическую фигуру, когда на самом деле тот круг мог стать её петлей. Ждать, пока она в ней задохнется, Бен не собирался, потому действовал быстро, стараясь не думать сердцем. Только головой, анализируя лишь факты.

Ему хотелось держать её дальше от себя, покуда эта его зависимость от неё крепла, но сам себя прошибить Бен не мог. Он не отрицал влюбленность, однако не хотел делиться. Это чувство требовало от него слишком многого, и мужчина не мог не сознаться, что не готов. Видеть Рей, обнимать её, вдыхать её запах было его тихой гаванью, но на мелководье, когда все, вроде, было безопасно, корабли чаще всего и тонули. Забывали о рифах и наталкивались, почти причалив. Рифом в его случае была не Рей. Рифом был Кайло Рен. Пока мужчина существовал в двух ипостасях, нечего было и думать о том, как и где причалить. Это слегка горчило, однако Бен не собирался оставлять дело, ради которого согласился стать Монстром.

Но ещё Бену нужно было удержать Рей максимально далеко от расследования о Старкиллере – Белый Дом рвал и метал. Трамп жаждал крови кибершантажиста, и, хотя Бен знал, что им не добраться до Рей, даже если они привлекут к расследованию не только его отдел, но и независимого эксперта в лице дяди Люка, все же хотелось избавить девушку от бессонных ночей. Просыпаться, задыхаясь от страха – то ещё удовольствие. Он выбрал самую безопасную и красивую из стран для девочки, которая любила читать «Тетрадь Смерти» и знала японский. Эта страна должна была подойти Рей.

А пески Сирии – нет. Её война должна остаться в мире кодов, когда сама девушка будет в безопасности. Меньше всего Бену хотелось, чтобы Рей попала в одно из тех видео, которые были в его архивах, потому что смотреть и отводить взгляд – это совсем не то же самое, нежели стоять через стекло и все ощущать кожей. Особенно, когда кожа была не загрубевшей от испытаний, а нежной, на которой даже страсть оставляла синяки.

– Ввиду возможных собеседований и тройного полиграфа не вижу целесообразности отправлять данный кадр в Сирию. Потому, либо Люк порекомендует другого джедая, либо я подберу кого-то из своих специалистов. Кого-то опытного, подготовленного. Кого-то, у кого нет детей, и кто сам не ребенок.

– Хорошо, Бен, у тебя будет пару дней на формирование досье, – директор ФБР как-то странно посмотрел на своего заместителя, а затем, когда закончилось собрание, попросил того остаться. – Ты же понимаешь, что тебе тоже нужно лететь. Я знаю, что за последние полгода ты постоянно оказываешься на войне… и я помню, что ты собирался после погромов в отпуск, мы же уже даже утвердили, кто будет тебя охранять, однако это придётся перенести, Бен, потому что лететь нужно уже в понедельник. Но завтра-послезавтра можешь взять выходные.

Бен хмыкнул. Взять выходной в субботу и воскресенье было, действительно, щедрым предложением. Посмотрел на ровный загар директора ФБР. Такой бывал у людей, которые лежали у бассейна. У него, например, загар всегда был чисто армейским, четко по линии формы, когда загорали руки и шея. Подумал, что это, действительно, было странно – решить, что в этом году он таки отправится в отпуск. У войны было не только не женское лицо, но и совершенно другой график, не по закону Вагнера**. На неё в профсоюз не пожалуешься.

– Кристофер, война – моя работа, а в Сирии прямо моя любимая погода сейчас. Я как-то мерзну в нашем климате, – мужчина пожал плечами. На самом деле, у него были грандиозные проблемы с поиском Старкиллера, какой тут отпуск на побережье. Нужно было придумать, как остудить пыл президента. Придумать старого нового врага. Наступал час Кайло Рена и время нападать на собственную страну, ведь только так можно было убрать Старкиллера с линии прицела.

– Бен, подожди. Я хочу кое-что сказать.

– Да?

– Это была не моя идея. На счет девчонки, – впервые на памяти Бена Кристофер выглядел почти смущенным и почти виноватым. – В последнее время вокруг тебя ходит много слухов личного характера, и я бы не стал так поступать. Это был приказ сверху. Но ты сыграл на опережение с Токио… Твоя реакция блестяща, как всегда. Бен, мне жаль это говорить, но ты знаешь условия твоей должности, потому принял хорошее, верное решение. Хоть порой сложно отпускать тех, кто нам небезразличен. Я уверен, эта девчонка…

– Рей, – внезапно поправил Бен, поднимаясь. Вроде бросил небрежно, а вроде и сделал акцент.

– Что?

– Её зовут Рей. Она не «эта девчонка». У неё есть имя. И я знаю правила, Кристофер. Я помню, на каких условиях я на все подписался. Убивать людей можно, семью нельзя. Я и не стремлюсь.