Текст книги "Эндшпиль (СИ)"

Автор книги: happynightingale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Возможно, он даст ей больше, чем ненормированная, истощающая работа. Возможно. Эта мысль пока только формировалась.

– Спасибо, Бен.

– Оставь, я сам занесу. У меня их много на столе.

Рей на секунду замерла, а потом расхохоталась. Естественно, агенты отдела Бена почти поголовно писали рапорты об уходе, выражая несогласие с тем, что их руководство ничего не делало. Они становились на сторону Монстра. Девушку немного удивило такое единодушие, потому что её – их – решение было продиктовано другим, но в неожиданную волну протеста оно тоже вписывалось, потому так было даже лучше. Она не привлекала к себе внимания хоть здесь.

– Я опаздываю, – внезапно посмотрев на часы, спохватилась Рей. – Извини. Буду бежать. Бен, пожалуйста, поешь что-то, – добавила девушка уже тише. В этой заботе проскользнул намек на раздражение. Она, наверное, хотела сказать, что хватит пить кофе в обед, а джин – по вечерам, но сдержалась.

Он кивнул. Девушка вздохнула – покуда мужчина даже не пошевелился, поняла, что эти слова прошли мимо него. Перегнулась через стол, чтобы поцеловать его в щеку и вышла. Ни один человек в местном кафе даже не повернул головы. За неделю, прошедшую по возвращении из Сирии, их пара все ещё была сенсацией, но любопытство контролировать люди научились. Тем более, они, хоть и везде появлялись вместе – выходили из машины вдвоем, не скрываясь, обедали вместе или занимались по вечерам боксом тоже вместе – очень хорошо держали себя в руках, хотя порой это было не просто. Весь их максимум был – поцелуй в щеку, не более. Но все равно на них оборачивались. Удивляло агентов скорее не то, что Монстр с кем-то встречался, а то, что Рей, несмотря на то, что весь мир называл его в открытую палачом, держала его за руку все это время. Не желая бросить вызов обществу. И не так, как держали за руку умирающего. Просто держала, переплетая пальцы.

И выглядела всю эту неделю просто удивительно.

Наверное, её поведение, ранее презираемое, теперь вызывало уважение вокруг. У Бена поведение Рей вызывало больше вопросов. Одно дело в порыве оргазма говорить «я буду с тобой», совсем иное каждый день видеть имя человека, которому отдаешь себя, на жутковатых плакатах. Но девушка только улыбалась, считая, что она знает больше других. Улыбалась и делала то, что он требовал. Их безупречный план, который мог слететь в любую секунду, пока потихоньку воплощался, благодаря Рей. Он принимал удар, она – плела паутину, пофыркивая порой на то, что Бен слишком много пьет. Рей отчего-то это беспокоило, она как будто не замечала, что за фасадом его спокойствия кроется его тревога. Теперь ещё более сильная, покуда он принял на себя ответственность не только за себя. И, хоть Рей нравилась ему и в качестве союзника, и в качестве партнера, двойной груз давил.

Бен посмотрел на рапорт девушки. Своей подписью он вроде как подводил черту. Рей слетит с работы, которую полюбила, и пойдет за ним до самого конца, а это означало, что выбивая сегодня условия, он включит её безопасность в свой список требований. Однако, что дальше? Они исчезнут и сотрут себя из этого мира вдвоем? Это была не поездка в отпуск, и даже не брак. Это был союз, который скрепился бы навсегда. А он ещё даже не научился доверять ей на сто процентов.

Потому что любить – это одно, а безоговорочно верить – совершенно другое. И пока Рей была с ним, не задумываясь о себе, он не отпускал её от себя не только потому, что ему было приятно, или он беспокоился о её безопасности. Бен ещё и наблюдал за Рей, потихоньку посвящая девушку в свои тайны. Именно по этой причине он даже перестал в офисе ФБР, где для него был свой отдельный свод правил, не скрываясь, быть с ней. Бен хотел, чтобы она была у него в поле зрения все время.

От неё слишком многое теперь зависело.

Мужчину страшно раздражало, что он не может быть таким же открытым, как Рей. Но открытость порой стоила жизней, потому он был осторожен. То, что ему нравилось быть с ней, только усложняло, тем более, что чем дольше они проводили время вместе, тем сильнее менялась девушка. Она открывалась все ярче, как будто их отношения реставрировали её. Держащая лицо при людях, в боксе, например, Рей становилась менее сдержанной. Она больше не позволяла Бену «идти на неё» или говорить «работай подо мной». Невзирая на разницу их опыта, девушка рвалась не только отбиваться, но и учиться нападать. Её удары становились более меткими, более точными, даже более болезненными. Один раз ей даже удалось оставить ему синяк на плече – правда, тогда он скорее залюбовался Рей, но она не простила такой промашки и ударила, напомнив, что у них раунд. Этим своим поведением девушка лишь убеждала Бена в том, что была бойцом, которого он рассмотрел за наивными глазами и нежной кожей. Не боялась быть ударенной, боялась быть нокаутированной.

Бен впустил Рей не только в свою душу, но и в свой дом. В какой-то мере так диктовала безопасность и их «ночная» работа в образах Кайло Рена и Старкиллера. Эти двое полностью сосредоточились не только на восстановлении утерянных данных, но и на сборе новой информации, которая должна была быть валютой в торге Бена с Белым Домом. Но пока Старкиллер перерывал, незаметно для всего мира, сервера МИ-6 и АНБ, Рей обживала его квартиру. Покуда их общий быт стал необходимостью, а не романтичным, спонтанным и неуместным желанием съехаться здесь и сейчас, девушка не привезла в его квартиру чемодан с кучей самых необходимых вещей. Однако её присутствие угадывалось везде в его правильном, аскетичном мире. Где-то лежала недочитанная биография Николы Тесла, в ванной теперь пахло сладкой грушей и пралине, если верить надписи на её геле для душа, а в холодильнике чудным образом возникал готовый ужин. Но, главное, ночью, в постели, появлялась она. Возбужденная от работы и немного от игры в Варкрафт, она либо целовала его и засыпала, либо будила и отдавалась с пылкостью, которая бывала только в её юном возрасте. Жить с Рей было не тем же самым, что читать о ней на бумаге. Палетка теней Джеффри Стара, покупку которой когда-то давно Бен Соло отметил перед их первым столкновением у него в кабинете, теперь лежала на бортике его белой ванны, раздражая своей черной упаковкой, но Бена тешила надпись «Conspiracy». И, когда по утрам Рей наносила какой-то серебристый оттенок на глаза, носящий странное название вроде Sleep Paralysis, он называл её своей шпионкой. Что-то в этом было. Они ведь, правда, были заговорщиками. Порой Бену казалось, что девушка вошла в его черно-белую жизнь, и просто стала рассыпать вокруг эти свои блестки и яркие краски. Потому, даже в такое непростое, рисковое время все вокруг сияло, и Бен ощущал себя как никогда счастливым. Если бы чуть меньше и чуть реже болела голова… но постоянная в последнее время температура вдруг исчезла, и стало легче. Хоть Бен и не был уверен, что смог бы без проблем пройти ежегодную медкомиссию. Интуитивно мужчина ощущал в себе проблему.

Хоть и ел вчера на ужин семгу, запеченную с дор блю и клубникой. Такой вот у его девочки был вкус. Она, вообще, выбирала несочетаемое. Его и себя, например. Они были той ещё парочкой. Мужчина, пришибленный войной и потерявший все эмоции при построении карьеры убийцы, и девочка, которая впервые влюбилась и боялась быть брошенной, потому что от неё в детстве отказался отец, и ей всегда казалось, что с ней что-то не так. Бен разобрался, откуда было её смирение. Она считала, что любовь нужно было заслужить, как похвалу.

И однажды, глядя, как она неожиданно робко говорит по телефону с матерью, Бен понял, что Рей была куда более одинокой, чем он сам. Странно, что при этом она влюбилась в самого неподходящего человека в мире. С ним у неё было меньше всего шансов на взаимность, хотя… может, инстинктивно ощущала, что если пробьет его щит, то он будет любить её сильнее всех и вся, потому что это будет и навсегда.

Бен Соло тоже посмотрел на часы. Поднялся. Пора было ехать в Белый Дом. Наступал ключевой этап всего, что они с Рей придумали. Мужчина верил, что сумеет договориться.

***

– Бен, ты не очень хорошо выполнил последнее задание. Напомню тебе, что суть твоей должности – защищать нашу безопасность, а не раскачивать страну, что происходит сейчас, благодаря твоим ошибкам.

Глава аппарата Белого Дома говорил с Беном в своей привычной жесткой манере, а тот, откинувшись в удобном кресле, только едва заметно улыбался, рассматривая портрет Теодора Рузвельта кисти польского художника Тадеуша Стыки. Подумал, что за несколько лет работы он часто бывал в Белом Доме, но до сих пор так и не увидел ни Красную, ни Голубую, ни даже китайскую комнаты, зато в кабинете Рузвельта, где все время проходили тайные, закрытые совещания, уже мог найти свое кресло с закрытыми глазами.

– Не очень хорошо, – задумчиво повторил мужчина, – серьезно? У меня не было распоряжений убивать палача из Ракки, лишь поймать и действовать в рамках закона. Я мог заставить его замолчать навсегда, но именно из Белого Дома пришло распоряжение отправить его на открытый допрос. Или никто не знал, чем дело кончится?

Бен закурил. Это ему здесь разрешалось. Тем более, что генеральный прокурор, директор ФБР и глава НацРазведки уже давно дымили. Беседа обещала быть длинной. Мужчина ощутил желание выпить – таким было вокруг напряжение.

– Мы ждали от тебя больше, чем ничего, Бен. Ты просто сложил руки и наблюдал.

– Мне нужно было натравить водометы на людей, которые пятый день с хрипом орут, что я – Монстр? Это бы пошло на пользу моему социальному имиджу, да?

– Не нужно притворяться идиотом, – генеральный прокурор нахмурил свои седые брови.

– Так не стоит из меня его делать. Моя страна меня слила там, в Сирии, подставив перед всем миром, и молчала все время, пока нарастал скандал, в ожидании, что я что-то сделаю? Что ж, мое бездействие – тоже действие, разве нет?

– Бен, не стоит психовать, никто тебя не сливал, ты знаешь, что на весах были наши военные договоренности с Британией – у нас не было выбора. Ты можешь не беспокоиться – мы не планируем убирать тебя с твоей перспективной должности. К сожалению, тебе придется пройти через этот грязный публичный скандал, но ты знаешь, что по запросу ООН никто ничего не найдет в архивах, ни единого доказательства того, что ты применял пытки, а наши киберспециалисты смогут накопать достаточно грязи, чтобы утопить палача из Ракки и доказать, что он оклеветал тебя. Но, да, полиграф, как и публичные протесты, потерпеть будет нужно. Параллельно, с тобой будут работать пиарщики команды президента, и твой рейтинг к новому году станет достаточно стабильным.

Мужчина потушил сигарету. Подобный сценарий был бы лучшим из раскладов, если бы Бен собирался его принимать. Он ожидал худшего от своей страны, но не особо верил в благородность порыва. Видимо, кто-то, кого готовили на его место, где-то провалил финальный тест, и потому вдруг решили поспешно реабилитировать тонущего Бена Соло.

Интересно, как бы пиарщики президента Трампа, которые делали из него посмешище, спасли бы Монстра? Отправили бы его в детский дом раздавать подарки или еду бездомным?

– Однако, Бен, мы собрались не из-за этого досадного недоразумения, оно – скорее кульминация и следствие цепи твоих ошибок за последние месяцы. Ты не довел до конца дело в Сан-Диего и позволил взорвать бар на пляже. И это твое нарушение трудовой дисциплины тоже не идет тебе на пользу, – прокурор, как его основной руководитель, покачал головой. И Бен понял, что «трудовая дисциплина» это не алкоголь. Это Рей. В него полетел камень из-за связи, которую заводить было нельзя. – По контракту….

– … по контракту я имею право на отпуск, у меня есть один выходной в месяц и ещё много социальных благ, которых по факту нет. Я закрываю на это глаза, а вам всем придётся закрыть глаза на «нарушение трудовой дисциплины».

– Девушка может помешать, – вклинился глава НацРазведки. Ощущение, что главной проблемой была Рей, хотя на деле всем было плевать. Проблемой было то, что он отказывался слушаться.

– Джордж, тебе же не мешает несовершеннолетняя любовница и внебрачный сын от медсестры из Форт-Нокса, правда? У моей избранницы хоть с возрастом по паспорту все законно. Но вообще… вообще это не важно. Рей останется, а я бы хотел подать в отставку. Мне лестно, что пиарщики Трампа могут заняться моим имиджем, но после многих лет своей службы я имею право выйти на пенсию.

Бен снова откинулся в кресле. Наблюдал. Директор ФБР и прокурор переглянулись. Ошеломлённые. Были вещи, которых никто не мог ожидать от него. Но пока они суетились, он, как король на шахматной доске, был фигурой неподвижной, застывшей. Наблюдал. Все, что мог – уже сделал. Теперь либо он победит благодаря своему великолепному темному ферзю в тени, либо этот квартет нападёт на него и объявит шах и мат. Мужчина знал, почему опасался. Эти люди, такие же шакалы, как и он, тоже не были глупыми. Их сложно было запугать, например, и из их хватки было не так-то просто освободиться.

– Шутка отменная…

– Нет, не шутка. Я хочу в отставку.

– Если дело в отпуске… или в девке твоей… то мы можем…

– Кристофер, у неё имя совпадает с твоей фамилией, а ты все никак запомнить не можешь, – ухмыльнулся Бен. Немного склонил голову.

– Бен. Побили копытом, пофыркали, и хватит. Ты знаешь, что отставки не будет, – глава аппарата президента взял слово первым. Удивительно, пять минут назад они все были коллегами. Людьми, смотрящими в одном направлении, но под разным углом. Теперь же это была партия, где четверо вдруг увидели дезертира, и уравнение менялось. – Я не буду угрожать тебе всеми казнями египетскими, но ты знаешь, что твои экспериментально расширенные полномочия, которые сосредоточили в себе слишком много, не позволяют нам так просто… принять твою отставку. Тебе даже сорока лет нет, зачем губить свою жизнь бегами или пулей? Бен, если ты заебался – возьми отпуск. Если вдруг какая-то девица вскружила голову – без проблем, трахайся с ней втихую, как ты делал все эти годы, и мы закроем глаза. Одиночество – хреновая вещь, разбавляй его хоть дюжиной женщин. Но отставка. Бен. Ты же охотник. Зачем превращать себя в того, кого догоняют.

– Я пришел не торговаться и решать трахаться мне с кем-то или ехать в отпуск. Это условие. Пока я ещё миролюбиво настроен, готов побыть на своем посту до нового года – дать время на подготовку нового кадра, уладить… свою ошибку и поработать над социальным имиджем, а потом все, хватит. Ухожу в мирную жизнь. Не сам. Но с вашими гарантиями моей безопасности.

– Бен, в твоей голове столько грязи на всех, что её проще прострелить, чем тратить бешеные деньги на защиту. Пока твоя голова приносит пользу – это окупается, но потом…

– Да-да, как-то так я и думал, – кивнул Бен. Поднял глаза, безошибочно угадывая время. Стрелки замерли на 16:00. Через минуту у всех тут начнут разрываться телефоны, и мир уже не будет прежним. Этот день войдет в историю, как дата, когда Старкиллер явит себя.

Мужчина умолк. Удивленный глава ФБР, знающий несгибаемый нрав и волю Бена Соло, посмотрел на того с подозрением. В смиренность этого солдата он не поверил, потому насторожился.

И тут случился взрыв. Не буквальный, нет. Белый Дом как стоял, так и остался стоять. Но телефоны начали тревожно звенеть, пищать и разрываться. Бен свои входящие тут же отклонил, а затем и вовсе выключил телефон, не переставая улыбаться.

Его Рей была умницей. Пунктуальной девочкой.

– Сервер с архивами министерства обороны… Что? Вы что там, в Пентагоне, совсем…? – первым трубку поднял глава Национальной Разведки. Бен, слегка откинув голову, наслаждался, пока его коллеги отвечали или переключались с линии на линию. Сервера ЦРУ, АНБ, ФБР, РУМО и Министерства Внутренней Безопасности встали в одну секунду. Всё – от архива до банальной электронной почты выключилось. Остались работать только каналы, отвечающие за внешнюю безопасность. Образно говоря, страна могла защищаться, но если вдруг сотруднику ЦРУ понадобится найти данные на того или иного террориста – ни черта не выйдет. Вирус пожирал информацию так быстро, что ни один киберспециалист, находящийся на госслужбе сейчас, не мог остановить кризис.

На каждом компьютере, смартфоне или планшете в эту секунду в Пентагоне, здании Гувера или Лэнгли высвечивалась одна фраза ядовито-розового цвета – «XOXO. Starkiller».

– Что за нахрен?

– Опять Старкиллер?

– Да как это возможно?

– Очень просто. Нужна просто золотая голова и вирус. Понимаете, мир стал таким уязвимым сейчас. Мы тратим миллиарды, чтобы защититься от Аль-Каиды. Или ракеты. Но уже беззащитны в момент, когда родители дают детям планшет, и один из миллиона становится хакером. Человеком, который даже сидя у себя в ванной может взломать всё на свете. Больше нет границ. Не нужно захватывать самолеты. Просто хакни всех, и поставишь даже США на колени. То, что вы видите – это не банальный фишинг, не взлом таблиц маршрутизации или DDoS атака. Это шедевральный вирус, «вайпер», «стиратель», который уничтожает все вокруг быстрее, чем… хм… чем наши аналитики успевают просто реагировать. Нечто совершенное. Что-то, что работает быстрее скорости света и сжирает информацию настолько чисто, что после него вашим компьютером можно дверь подпирать или чашку с кофе на него ставить. Так вот, этот вирус – это мое условие. Хотите данные назад – в первозданном виде – садитесь за стол переговоров. Нет – я спущу на вас Старкиллера, и он запустит все дальше. У этого хакера с помощью DDoS атак заражены уже все провайдеры, а значит, он может пустить сие творение уже без малейшего сопротивления дальше. Например, в банковскую систему, и за час там не останется ничего, даже на запасных серверах. Ничего. Хаос. Ни единой крупицы информации о клиентах, о зарплатах, о депозитах и пенсиях.

– Бен, да ты с ума сошел.

– Я могу поставить эту страну на колени за сутки, то, что делает Старкиллер сейчас – просто демонстрация малого. Вы пойдете на все мои условия. Вы же, мать его, патриоты, а я хренов космополит теперь. Не нужно было пробовать меня слить, а потом, когда что-то пошло не так, реабилитировать под видом строгого дяди, который готов простить и понять. Вы сами все учили меня всю жизнь быть чудищем, которое не ведает жалости, у которого нет чувства долга, благодарности, благородства. Вот оно ваше творение. Перед вами. Отпустите меня на свободу… и мы будем все очень счастливы. Спасите свою страну от кризиса, господа.

Бен Соло улыбался. Не так, как делал это наедине с Рей. Улыбался зло, жестко. Щуря глаза.

– Старкиллер – это Рей. Твоя девчонка это творит, да?

– Надо же, Кристофер, запомнил-таки её имя. Думаешь, я поддался глупой слабости и влюбился, как мальчишка, в какие-то там красивые глазки? Мне нужно было орудие в моих руках, и я его слепил. Всё в лучших традициях жанра. Она полностью подчиняется мне. Эт-Таджи было лишь пробой пера, я экспериментировал с её талантами. Результат вы видели, – Бен знал, что выиграет, но хотел всё равно всю вину с Рей переложить сразу на себя, на случай, если придется отвечать. – Но в благодарность девчонка тоже получит свою амнистию и неприкосновенность за дела Старкиллера до конца жизни. Вы даете нам исчезнуть, мы вернем базы.

Бен не стал добавлять, что базы они вернут в несколько измененном виде. Там не будет данных на Бена Соло. Будто он никогда не пытал. Не уничтожал. Не пачкал руки. Он будет существовать, но чистым человеком. С нуля. Чтобы никто и никогда не вздумал шантажировать его прошлыми преступлениями.

Они с Рей предусмотрели за эти десять дней абсолютно все. Они готовы были взорвать всех и вся ради того, чтобы просто тихо уйти.

– Пускай остановит что-то прямо сейчас, чтобы мы поняли, что ты не блефуешь.

– Без проблем.

Бен достал второй телефон и выслал Рей одну цифру. Такое развитие сценария они тоже предсказывали, потому цифрами обозначили разные сервера. Через пять мучительных минут, во время которых хаос вокруг нарастал, а в кабинете Рузвельта стояла оглушительная тишина, Бен посмотрел в глаза руководителю НацРазведки.

– Сотрудники ЦРУ снова могут читать почту, – он немного склонил голову, потому что неожиданно та подвела его и снова начала очень сильно болеть, но сейчас было не время для слабости. – Я думаю, что мы поступим следующим образом. Я уйду, и атаки сейчас прекратятся. Все подумают, что мы пережили легкий сбой. А вы тут помозгуете над моими щедрыми условиями, которые я озвучил ранее, и мы соберемся в любое удобное для вас время. Как вы понимаете, арестовывать меня смысла нет. И Рей тоже нет. Есть вещи, которые могут работать без нашего участия. Запускаться, как бомбы, и на свободе всегда должен быть кто-то, кто будет нейтрализовывать такие сбои. В общем, моя страна научила меня страховаться, вы же знаете. На этой радостной ноте позвольте завершить нашу демонстрационную хакерскую атаку и откланяться. Всего доброго.

И, победив, Бен Соло ушел, оставляя за собой своё прошлое. В том, что эти люди пойдут на всё, чтобы спасти бесценные данные, он не сомневался. Сам бы поступил точно так же.

Ответ на его бескомпромиссную просьбу мужчина получил ещё до того, как припарковал автомобиль возле своего дома. ФБР согласились на его отставку, как только пройдет скандал вокруг его личности. Политически все будет выглядеть красиво, практически – он получит свободу и защиту до конца жизни. Нет, не он. Они.

Он и та, которая ждала, бледная и взволнованная, его на пороге. Рей не стала спрашивать итог – по глазам Бена было ясно абсолютно все.

– Поздравляю, Бен Соло, ты – свободен, – прошептала она ему на ухо слова, от которых по спине побежали мурашки. Он не думал, что когда-то услышит их. Черт побери, это ведь так и было.

– Мы, Рей. Мы свободны.

И они тихонько рассмеялись, застыв в объятиях. Уставшие и победившие. Бен закрыл глаза. Впереди было ещё много сложностей. Много грязи и скандал. Но это было ерундой. Пройти через это всё равно бы пришлось, потому он был готов.

***

Два месяца спустя.

Июль. Мерзкий, ветреный, дождливый июль.

Бен открыл дверь, вошел в квартиру и с минуту просто стоял, ожидая, когда налипшие на него капли дождя упадут на пол. За энное количество недель мужчина привык, что вместо привычной тишины звучала музыка, витали запахи, теплилась жизнь. Разулся, сбросил насквозь мокрый пиджак и тихо вошел в кухню.

Рей стояла к нему спиной и не слышала – какая оплошность для агента – его прихода. Драматичная музыка из Дракулы её любимого композитора Джавади заполняла кухню. Девушка, собравшая волосы в забавный высокий хвост, качала головой в такт и что-то готовила. Она выглядела такой… привычной здесь. Такой родной. И Бен, которого целый день терзали на публичных проверках на полиграфе под прицелами камер, ощутил, как напряжение потихоньку начинает отпускать.

– Как дела в Blizzard? Как ваши войны? Азерот держится? – тихо спросил Бен, чтобы не напугать её. Рей все равно вздрогнула от неожиданности, но когда его губы коснулись её макушки была уже расслаблена. Бен не удержался и притянул её к себе, забыв о том, что мокрый от дождя и грязный от публичных разбирательств. Рей фыркнула от неудовольствия, но голову повернула, чтобы встретить его тихим, успокаивающим поцелуем.

Когда Бен ответил слишком страстно, упиваясь, девушка внутри похолодела. Она уже научилась различать его настроение по поцелуям. Если он не отвечал – значит, был задумчив, если возвращал в ответ нежный поцелуй – значит, настроение было хорошее, но вот когда он целовал её так, будто хотел выпить душу, со злостью – дела были плохи. Бену не нравилось то, через что его сейчас хотели проводить. Он с равнодушным лицом сносил демонстрации, бесстрастно лгал, положив руку на конституцию, но дома мужчина срывался. За эти два месяца он, конечно, ни разу на неё даже голос не повысил, однако в плохие дни пил больше, чем обычно, был требовательным в сексе или просто замыкался в себе и молчал. Такие дни Рей ненавидела – она ещё не научилась справляться с Беном, когда тот превращался в Монстра.

– О, мой повелитель, Азерот покорен, – голосом какого персонажа отшутилась Рей. Её удаленная работа в Blizzard была далеко не такой увлекательной, как в ФБР, но девушка любила то, что делала. Особенно, если учитывать, что в свободное от дедлайнов время подменяла Бена на фронте Кайло Рена, к аккаунту которого мужчина сдал ей все доступы. Рей до сих пор не понимала, как ей удалось вывести его на этот уровень доверия, ведь порой, в те самые «плохие» дни, он смотрел на неё так, будто до конца не был уверен в её преданности. – Как ты? – тихонько спросила Рей. Она предпочитала не следить за делом Бена, пока мужчина сам не рассказывал, – Тебе medium?

Она готовила, на самом деле, не так и часто. Бену не слишком хотелось обременять девушку такими хлопотами, но ему было приятно, что она пыталась о нём заботиться. Хоть ему категорически не нравились странные сочетания Рей, вроде дыни с курицей или рыбы с тушеными бананами. Он не понимал, почему она категорически не любит есть фрукты отдельно, а мясо, рыбу или птицу в более традиционном виде, но девушка старалась, потому Бен молчал. Сегодня, вроде, ему повезло. Каким-то чудом на ужин будет просто стейк и просто вишневый соус, который можно просто не добавлять.

Когда-то он обязательно ей скажет, что облепиха и утка – ужасное сочетание, но её глаза всегда так сияли… девочка была старательной и это, конечно, сильно подкупало. Удивительная. Какая же она удивительная у него.

– Да что ты. Тут такая музыка, что я хочу только rare, раз мы на кровожадной тематике.

– Тогда у тебя шесть минут*, чтобы рассказать, как все прошло.

– Хреново прошло. Мне очень не нравится лгать о том, что я чист, как первый снег, и изображать из себя невинно оклеветанного ягненка, но ведь нельзя же заявить на весь мир, что палач из Ракки сказал правду. Кстати, мне кажется, что Старкиллер тогда сделала услугу, вернув неполные данные ФБР и ЦРУ, из которых исчезло мое грязное прошлое – так даже лгать им не нужно, что подобного в архивах нет. Вру в этой истории только я. Но полиграф мне верит. Ещё бы. С двадцати лет учился его обманывать, столько опыта – наконец-то пригодился.

Бен подошел к холодильнику. Достал оттуда свой недопитый вчера джин, пару апельсинов, розмарин. Не найдя тоник, не расстроился. Быстро рассказывая Рей о том, как все прошло, выдавил сок в высокий стакан, себе плеснул чистый джин, кинул в оба напитка розмарин и довольно заулыбался. Ему не верилось, что совсем скоро начнется по-настоящему мирная жизнь. Хотелось быстрее, все вокруг раздражало. Все чаще он подумывал о том, где хотел, наконец, остановиться и познавать Рей по-настоящему, а не впопыхах, лаская друг друга в темноте между усталостью и рассветом. Если все закончится благополучно, они могут начать складывать свои жизни в единый паззл где-то на затерянном острове или на побережье, где океан всегда яростен и прекрасен. Бен хотел бы видеть Рей и воду каждую секунду своей жизни.

Это было странно. Они ведь по-настоящему не знали, подходят ли друг другу, и переживет ли их любовь испытание миром, бытом, покоем. Вдруг они просто были переполнены страстью и отчаянием? Бен знал, что опасается это понять. Ему хотелось, чтобы Рей была его хорошим сном, и тот не заканчивался, даже если она будет и дальше мешать рыбу или мясо с фруктами.

Что думала Рей, Бен не знал. Но в его доме становилось всё больше её вещей, и больше она не говорила о том, чтобы возвращаться ночевать в свою квартиру. Девушка все время была здесь, рядом. Он дышал ею, а Рей и не возражала. Но о будущем не спрашивала. Бену казалось, что она пытается рассмотреть его, щурясь сквозь пелену своей любви.

Девушка бросила на него быстрый взгляд, расставляя тарелки. Она так чудно смотрелась здесь, с лопаткой в руках. Непревзойдённая Энигма, которая творила загадочные коды и странную еду. Его упрямый ферзь.

– Спасибо, Бен, – неожиданно сказала она, забирая стакан с джином из его рук и указывая ему на сок. Села за стол первой, как ни в чем ни бывало. Мужчина нахмурился. Ему не нравилось, когда она делала этот трюк. Словно упрекала в чем-то.

Но Бен промолчал. Сел за стол, долил в свой сок джин, отодвинул вишневый соус и взялся за нож.

Рей за ужин не сказала больше ни слова. Мужчина видел, что она недовольна, но не мог понять, отчего её так раздражало, когда он снимал усталость алкоголем. Пару раз девушка робко просила его пить меньше, но Бен отшучивался в ответ. Потом начал огрызаться. В прошлый понедельник он ответил резче, чем нужно было, и больше Рей не спорила. И вот теперь, пожалуйста, она решила играть с ним в молчанку.

– Рей, что ты думаешь об Азорских островах или Мадейре? Нам может быть там очень здорово, – сменил тему Бен. Порой он все же касался этой темы вслух, и до сих пор не услышал от девушки, собиралась ли она с ним. Ему казалось, что Рей так и не приняла решение. Одно дело – уйти из ФБР, другое – просто перечеркнуть всё. А возможно, она так сильно любила его, что ей было плевать в какой части мира засыпать и просыпаться, лишь бы он был рядом. Бен удивлялся – он полностью владел телом этой девушки, но её мысли часто были для него тайной. Она чисто и честно говорила о любви, верно поддерживала его в каждой минуте грязного скандала, ничего не комментировала, когда её фото появились рядом с его в прессе, но совместное будущее Рей не обсуждала.

– Почему не Голландия или не Британия? – неожиданно зло спросила она, вскидывая голову.

– Ты хочешь жить в Британии? – удивился Бен.

– Нет, просто в этих странах родился и развивался твой обожаемый джин, так почему ты размениваешь его на какую-то там мадейру. Думаю, вашей сладкой парочке будет очень хорошо среди дождей и туманов Лондона, а если прихватите с собой тоник, будет у вас шикарный тройничок, – она, наконец, не выдержала и грохнула своими столовыми приборами по тарелке. – Я в этой алкогольной групповухе участвовать не собираюсь.

– Послушай… – Бен ощутил, как злость – тяжелая, уставшая, всепоглощающая – начала поднимать голову и сжал кулаки на всякий случай. Чтобы не зацепить Рей в гневе, если тот окажется сильнее. Ему ведь многого не нужно. Всего лишь махнуть рукой чуть резче обычного, а потом он будет зацеловывать синяки на её коже. Не хватало только.

– Нет, это ты послушай. Я живу здесь с тобой чуть больше двух месяцев, и каждый день ты пьешь. Каждый. Херов. День. Когда нет заседаний – это два бокала, когда ты не в духе – это почти бутылка. И если раньше тебя смущало отсутствие тоника или кампари, то теперь ты даже не задумываешься об этом. Если у тебя проблемы с алкоголем – сходи к доктору, Бен. Если нет – то прекрати, иначе… – Рей моргнула. Набрала побольше воздуха. – Я могу воевать с тобой против системы. Если от тебя отвернется весь мир, что, впрочем, и происходит, я не оставлю тебя. Буду стоять у тебя за спиной, и отдавать тебе всю свою любовь до последнего. Я пообещала быть с тобой в это нелегкое время до конца, и я буду. Но воевать с алкоголем я не намерена. Это пропащая война, Бен, потому что ты не оцениваешь трезво – извини за каламбур – своего врага. Не видишь проблемы.