Текст книги "Мамина сказка...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

– Я еще не ложилась. Но вы не думайте, дом я убрала, цветы полила и…

– Останови свой словесный понос. Значит, так… Ты сейчас идешь спать, и это не обсуждается. В четыре, нет, в пять часов я приеду и мы обо всем поговорим спокойно.

– Я не могу пойти спать, скоро Николай приедет.

– Не приедет, я ему сейчас позвоню и мы приедем вместе, я сама привезу его к тебе. А теперь в душ и в кровать. Немедленно!

Как ни странно, но после разговора с Юлианой мне стало легче, хоть и было немного стыдно и за свою нервозность, и за то, что не смогла ничего нормально объяснить. Хозяйка была права, нужно принимать душ и ложиться спать. Раньше лягу – раньше высплюсь, может, даже успею подготовить наглядную справку с графиками.

Проснулась я около трех дня и сразу бросилась к компьютеру. Ужином решила не заморачиваться, позвонила в пиццерию и заказала две больших пиццы на половину шестого, Кольке вообще все равно, что жевать, поест на кухне, я тоже кусочек перехвачу, а Юлиана, наверное, с нами есть и не будет, она же хозяйка, негоже ей садиться за стол с прислугой, хоть мне и очень хочется подружиться с ней.

Это я так думала, пока на свежую голову прочесывала сайт «Зималетто», обратив внимание на две важные вещи. Во-первых, моего проникновения в самое нутро данных по компании никто так и не обнаружил, то ли все на все забили, то ли профессионализмом там и не пахло. А во-вторых, и это было очень важно, все новые документы по сделкам тут же заносились в базу данных. За то время, что я спала, кто-то провернул уж совсем неприличную комбинацию!

К пяти часам справка была готова. Чтобы не нервничать в нетерпении ожидания приезда Кольки с Юлианой, заняла себя работой – заварила свежий чай, и занялась шарлоткой, так увлеклась, что даже вздрогнула, когда услышала:

– Как вкусно пахнет! Это ты шарлотку тети Лены печешь?

– Да. Здравствуйте, Юлиана.

– Привет, Катюша.

– А со мной поздороваться не надо? – Зорькин сделал вид, что обиделся. – Нет, нет! Теперь можешь не бросаться на шею и не лезть с поцелуями, – заявил он, хотя никто ему на шею и не думал бросаться, не говоря уж о поцелуях.

– Юлиана, вы выпьете с нами чаю?

– Пушкарица, ты что, с дуба рухнула? Кто же откажется от шарлотки твоей мамы?

– Да, Катюша, Николай прав, слезай с дуба. Я буду накрывать на стол, а ты начинай рассказывать. Кстати, мне тоже есть что рассказать, я после нашего с тобой разговора съездила в «Зималетто», поговорила там кое с кем.

– Так, может, вначале…

– Не может. У нас такая программа. Вначале ты рассказываешь, что случилось. И не просто рассказываешь, а доказываешь свои обвинения. Потом ты объясняешь, зачем тебе нужен Андрей и только потом я расскажу, что мне удалось выяснить. И вот еще что, заканчивай с реверансами. На ближайшие несколько часов здесь нет ни работодателей, ни работников. Мы все встретились на конспиративной квартире для выработки дальнейших действий. Ясно? Так что переходим на «ты».

– Юлиана. В вашей программе отсутствует одно звено, – улыбнулась я, – мы еще будем есть пиццу. Я заказала, сейчас привезут.

– Катька, ты настоящий друг! – взревел Николай. – Я очень уважаю пиццу. А с чем?

– Зорькин, помогай Юлиане накрывать на стол, а я сейчас принесу документы.

Потом мы пили чай с шарлоткой, к моему удивлению, она у меня получилась весьма сносной, Юлиана с Колей просматривали документы по «Зималетто», но я боялась, что они не смогут понять все, что я накопала без моих пояснений, поэтому решила сама обрисовать ситуацию.

– Значит так, – я сделала паузу, собираясь с мыслями. – Еще когда я работала в компании, я делала Андрею Павловичу справку. Тогда же я обнаружила, что человек, ответственный за заключение договоров, на протяжение более четырех лет брал откаты, заключал заведомо невыгодные сделки, а то и откровенно подворовывал. Все это происходило или при халатности, или при попустительстве Павла Олеговича. Мне бы хотелось думать, что при халатности.

– А зачем ему воровать у себя же? – поинтересовался Николай.

– Всякое бывает, но думаю, что здесь имела место именно халатность. И не надо меня перебивать, я сама собьюсь.

– Катя, а фамилию этого человека тебе удалось выяснить? – спросила Юлиана.

– Да, но не сразу, не тогда. А только после того, как я его заподозрила. Это Ярослав Борисович Ветров, финансовый директор «Зималетто».

– То есть ты его вначале интуитивно вычислила, а уж только затем нашла доказательства. Скажи, а не может быть такого, что ты…

– Не может, – перебила я Юлиану, – я ничего не подгоняла под свои домыслы. На графике синим отмечены неудачные для компании сделки за предыдущие четыре года, посмотрите, всюду одно и тоже: переговоры вел Павел Олегович, об этом ясно говорят подписи на предварительных соглашениях, но подписи на самих документах по сделкам уже Ветрова. И суммы на них разные. Вы понимаете, что это значит?

– Конечно, Кать, давай дальше.

– Николай, если ты понял, то это не значит, что и мне все стало понятно, – сердито буркнула Юлиана.

– Это значит, что Павел Олегович договаривался на одну сумму, а «Зималетто» оплачивал другую. Разницу, вероятно, делили Ветров и Краевич. Краевич, это…

– Я знаю, кто такой Краевич, – перебила меня Юлиана, – тот еще жучила. Катюша, как ты думаешь, он проводил эти сделки минуя карман своей партнерши по «АйТиКолекшен»? Это можно как-нибудь выяснить?

– Не знаю, у меня же нет паролей к сайту их компании.

– Ладно, беру это на себя. Если он обманывал Диану, на этом можно будет хорошо сыграть. Она акула, почище Краевича будет. Но это я так, на всякий случай, говорю. Вдруг нам придется всех лбами столкнуть.

Я рассказала Юлиане и Николаю обо всех аферах и кражах в «Зималетто» за предыдущие годы. Ну, может, и не обо всех, что были, но обо всех, что мне удалось накопать.

– Катюша, а теперь подумай сама, как Ветрову удавалось все это скрывать от Павла? Он, конечно, не экономист, но ведь и не дебил же. Зачем Ветров держит компрометирующие его документы? Почему не уничтожает? У тебя есть ответы на эти вопросы?

– Да, Юлиана. Только, с вашего разрешения, я отвечу на них чуть позже. Вначале закончу со справкой.

– Как скажешь, девочка.

И я приступила к рассказу о дне сегодняшнем. Перечислила все аферы, все глупости, которые совершаются в «Зималетто» уже после ухода Андрея.

– Сегодня, пока я спала, они провернули новую аферу. Юлиана, в ней замешаны вы.

– Чтоооо? Катя, ты говори, да не заговаривайся.

– Я говорю только то, что могу доказать.

– Да в чем ты меня обвиняешь?

– Ни в чем! Я уверена, что вы здесь не при чем, но ваше имя, как и мое, как и Андрея Павловича, а может, и Павла Олеговича тоже вываливают в грязи. Вот посмотрите, – я протянула Юлиане последние из скачанных документов.

Виноградова пробежала листки глазами и лицо у нее пошло красными пятнами. Я и подумать не могла, что Юлиана, эта рафинированная эстетка, может ругаться таким отборным матом.

– Катя, ты понимаешь, что если это у Ветрова прошло бы, то мое имя навсегда было бы измазано? Я никогда не смогла бы отмыться. Катюша, а мы сумеем все отыграть назад? Ну, сучонок, он меня по настоящему разозлил.

– Юлиана Филипповна, вы спрашивали, как Ветрову удавалось скрывать от Павла все свои аферы? Вы – это одна из его ширм.

– Ты хочешь сказать, что это не первый случай?

– Это было в каждый показ, который вы пиарили.

– Чтооо?

– Вы не переживайте, этот трюк проделывали и с другими пиарщиками.

– Я так полагаю, ты считаешь, что это меня должно успокоить?

– Девочки, вы достали, – вклинился Колька, – может, и мне объясните, что случилось?

– Все просто, Коля. Ветрову нужно было заморочить голову Жданову-старшему. А так, как на показы он деньги тратил охотно, не особенно вдумываясь на что, то недостачи частично списывались затратами на оплату журналистов…

– Которой никогда не было. Это журналюги стояли в очередь за аккредитацией на показы «Зималетто».

– Да, Юлиана, спасибо, я так и думала. Плюс к этому завышенные цены на спиртное, на зал, на все! То есть смета, поданная Павлу Юлианой, и смета к оплате отличались итоговой строкой.

– А как это? Там же должна была стоять подпись Юлианы? И зачем все хранится в документах?

– Вот тут мы и подошли к главному. А так же к тому, почему мне необходимо разыскать Андрея Павловича…

========== В банде ==========

– Юлиана, вы помните о моем даре?

– Пародировать, что ли? Да, конечно помню. Мы что, будем его использовать? Только какое это имеет отношение к нашей теме?

– Самое прямое. У людей бывают разные таланты, самые разные. Я пародирую. Делаю это очень хорошо, да, у меня от природы есть дар, но если бы я не развивала его, я не могла бы так точно и, практически профессионально, пародировать.

– Катя, ну, давай уже ближе к сути, – взмолился Колька, которому очень хотелось съесть еще кусочек пиццы, да он стеснялся при Юлиане есть, пока я не закончила свою мысль.

– А ты ешь свою пиццу и не сбивай с мысли. Короче, в «Зималетто» есть человек, который умеет профессионально подделывать подписи. Это первое. Второе: за то короткое время, что я проработала в компании, я немного узнала о Ветрове и самого Ветрова, но одно я могу сказать наверняка – он не дурак! Здесь же создается впечатление, что все аферы проворачивал умный, хладнокровный, расчетливый идиот. Так не бывает. Идиот не может быть умным и расчетливым. Отсюда какой вывод напрашивается?

– Какой? – спросила Юлиана.

– Либо Ветров идиот, а я уверена, что это не так, и им руководит тот самый умный и хладнокровный…

– Либо?

– Либо Ветров на крючке и его шантажируют, заранее наметив в жертвенные бараны, когда все вскроется. Более того, он заранее согласился быть жертвой и никому никогда не сдаст шантажиста. Заранее вычеркиваем из этого круга вас, Юлиана, меня, Маргариту Рудольфовну и Андрея. Все остальные под подозрением.

– Что? И мелкие сошки, типа Урядова? – у Юлианы загорелись глаза.

– Да. Иногда и мелкие сошки играют главную роль. И я вам это докажу, вот увидите! А вы не хотите спросить, почему я вычеркнула из этого списка Жданову?

– И почему, – спросил Колька с набитым ртом.

– Она единственная искренне хотела, чтобы Андрей стал президентом, а нашему кукловоду он совсем не нужен был на этом посту. Но почему-то очень нужен был, как исполняющий обязанности президента на короткий срок. Поэтому я никак не могу сбросить со счета Павла Олеговича. Вот скажите мне, для чего Жданов-старший вместо того, чтобы сразу объявить о смене руководства и выборе нового президента, назначает Андрея исполняющим обязанности, назначив Совет директоров и перевыборы только через полгода?

– А может он хотел проверить, как Андрей справится с этой должностью, – сказал Зорькин.

– Почему же тогда он контролировал каждый чих Андрея? Почему де-факто сам руководил? Знаешь, какие споры у них были по последней коллекции? И ее выпустили не такой, как хотел Андрей Павлович, а такой, как хотел Павел! Второй вопрос… Зачем Жданов-старший подыскивал сыну помощницу, зная, что буквально через пару недель он проголосует за Воропаева, и сыну вместе с помощницей придется отправляться на биржу труда. Он ведь не мог не понимать, что Андрей не останется в компании под руководством Александра, даже если захочет сам. Новый президент его попросту уволит.

– Нда… хорошие вопросы ты задаешь, девочка. А как с ответами на свои вопросы? Но вначале скажи, для чего тебе необходимо увидеться с Андреем.

– Этому есть три, нет четыре причины, – я решила говорить всю правду. – Во-первых, мы без него не разберемся с происходящим, он лучше всех нас вместе взятых знает ответы на многие, если не на все, вопросы. Во-вторых, его имя тоже измазано дерьмом, на данный момент, он больше всех пострадал от кукловода. В этом есть и моя вина, я бросила его, накануне, с недоделанной работой. Как видно, он не смог ее доделать и потерял все. В-третьих, я намерена отобрать «Зималетто» у кукловода и, на его останках, построить новую компанию. И мне нужно на это согласие Андрея Павловича.

– Чтоооо? – в один голос закричали Колька с Юлианой.

– Ты с ума сошла, Пушкарица? Давно в тюрьме не сидела?

– А что, Катя сидела в тюрьме? – как-то очень настороженно спросила Виноградова.

– Да нет, это просто такое выражение.

– Аааа, ну, слава Богу, а то уж я подумала, что связалась с уголовницей, – Юлиана засмеялась. – И в-четвертых?

– Я люблю Андрея. Очень люблю. И я за него волнуюсь, я боюсь, что с ним что-то случилось, – как я не старалась этого избежать, слезы все равно полились.

– Я все ждала, скажешь ты правду или нет, ты сказала. Катюша, я с тобой. Во-первых, потому, что эта сволочь измазала мое имя, во-вторых, потому, что это увлекательное приключение, в-третьих, потому, что это может принести дивиденды. Ведь ты же введешь меня в Совет директоров своей новой компании, правда? И сколько-нибудь процентов акций подаришь, да? Хотя нет, не подаришь! Я же буду активно помогать, а значит, я их заработаю. В-четвертых, потому, что ты мне нравишься. Я сама такой была десять лет назад, все на баррикады бросалась, да за справедливость воевала. /Но есть еще и в-пятых. Когда-то я тоже любила Жданова, – я вспыхнула, как будто мне влепили пощечину. – Не дергайся, девочка, все давно поросло бурьяном, от любви не осталось следа. Он предал меня, растоптал и уничтожил, пришло время поквитаться.

Я бледнела с каждой секундой, понимая, что влипла. И Бог с ним, если бы я одна! Кажется, я и Андрея снова подставила. Что же я натворила?

– Ты чего побледнела, Катюша? Я говорю о Жданове-старшем. – Юлиана усмехнулась, видя какой эффект произвели ее слова. Колька даже жевать перестал, а у меня мгновенно высохли слезы. – Тебе не интересно, почему я так с вами откровенна?

– Очень интересно.

– А потому что мы раскрываем сейчас карты друг перед другом. Дальше мы пойдем одной командой, или разбежимся. Катя, это не имеет никакого отношения к твоей работе. Там все останется по прежнему./***То, что нельзя показывать Лизоньке, буду отмечать черточками.***– А что вы на меня так смотрите? Не надо на меня так смотреть, – взмолился Колька, – у меня нет этих ваших «во-первых, во-вторых, и так далее». Я с вами потому, что у меня всего один друг, это ты, Пушкарица. И если я тебя не променял на эклеры тети Лены, то не променяю уже ни на что. Я с вами еще и потому, что моему экономическому гению будет интересно поработать над такой неразрешимой, как мне пока кажется, задачей. А еще потому, – Николай покраснел, но тоже решил быть честным, – что я надеюсь на место финансового директора в твоей новой компании. И это… Юлиана, вы такая красивая, что я с вами в огонь и в воду.

– Ну, вот, а говорил, что у тебя нет, этих раз, два, три, – подхватила мой смех Юлиана. – Ну, что? Банда? Вместе?

– Да! – в один голос сказали мы с Колькой. Он бы еще и кровью заставил всех расписываться, это точно, но, видно, решил, что сейчас не место и не время для детства в заднице.

– А теперь слушайте, что мне удалось выяснить в «Зималетто». Катя, тебе известно что-нибудь о «женсовете»?

– Да, это женщины секретариата управленческого этажа. Они себя называют… не помню слово.

– Выбраковкой.

– Точно, выбраковкой!

– Они озлоблены на новое руководство компании, с минуты на минуту ожидают увольнения, практически все, кроме Ольги Вячеславовны. Но и у нее не все в порядке, если уволят Милко – уволят и ее.

– А что, Воропаев собирается уволить Милко?

– Собирается. Но я лучше все по порядку расскажу. Кстати, Шурочку уже уволили.

– Секретаршу Малиновского?

– Ага. Потом расскажу почему. Итак… «Женсовет» прекрасно осведомлен о происходящем, они-то мне и рассказали обо всем…

========== Старые новости ==========

– Андрюш, просыпайся. У нас форс-мажор.

– Катюха, ну, еще капелюшечку.

– Не получится! Просыпайся! Звонила твоя мама, вечером она прилетает.

– До вечера еще столько времени, что и поспать успеем и пок… Мама прилетает? – Андрей сел на кровати, сна как не бывало. – А чего это она вздумала?

– Не знаю. Я что, должна была у нее спросить, с чего это ей вздумалось лететь к сыну и внучке?

– Ну, чего ты заводишься. Прилетает и прилетает. К невестке, кстати, тоже.

– У меня были планы на день, теперь все коту под хвост.

– Я и сам не люблю неожиданных визитов. Утешает одно, мама нам устраивает сюрпризы не чаще раза в год.

– Погоди радоваться.

– О, нет!

– О, да!

– Когда?

– Через два часа просили машину прислать. А я вчера обещала Лизе, что сегодня почитаю ей дневник, посижу с ней, поговорю. Если бы ты видел, как она ждет этого, у нее даже глазенки засияли, сказала, что я лучшая. Совсем девочка выросла. Мне так не хватает общения с ней, так хотелось побыть наедине.

– Да, с твоими это вряд ли удастся. А знаешь-ка что? Я сейчас позвоню Валерию Сергеевичу, скажу, что мама неожиданно прилетает. Он сам откажется от поездки в гости. Вспомнит, что у него есть неотложные дела. А мы на неделе к ним заедем, это во-первых, и во-вторых, в следующие выходные привезем их к нам. Как тебе план?

– Замечательный. Действуй.

Пока Андрей звонил, Катя самолично сварила и принесла ему кофе в постель. Она не часто баловала мужа такими знаками внимания, тем более ценными они для него были.

– Катюша, – Андрей отхлебнул кофе, и чуть не мурлыкнул от удовольствия, – а ты когда сегодня пришла под крылышко? Я в три проснулся, тебя еще не было. Ты что, с Лизой до трех ночи болтала?

– Нет, я сама в дневник с головой ушла. Знаешь, как оказалось, интересно все вспомнить. Сегодня мы с ней обсудим главу, которую я вчера прочла, и буду читать дальше. Все, хватит болтать. Вставай завтракать, а мы с Лизой в сад пойдем.

Потом Катерина читала дочке дневник; потом они обговаривали главу, но выводов пока не делали; потом обедали; потом встречали свекровь, потом ужинали вместе со свекровью; потом долго обсуждали последние события в «НикаМоде»; охали, ахали, как выросла Лиза, и как бабушка хочет, чтобы родители, наконец, отпустили внучку к ней в гости, и еще о многом беседовали; а потом Катюха свалилась без сил к мужу под бочок и уснула. Ей было не до дневников, ей было даже не до секса, вот как устала.

К чтению дневника под номером два, Катя смогла вернуться только через несколько дней…

Седьмое сентября (вечер)… Рассказ Юлианы Виноградовой.

– Я приехала в «Зималетто» сразу после разговора с тобой, Катюша. На ресепшен Маша Тропинкина плачет. Я подошла, спросила, что, мол, случилось, и могу ли я чем-то помочь? Она только головой помотала, да провыла: «Шурочка». Что Шурочка, какая Шурочка, где Шурочка, мне так и не удалось из нее вытрясти.

У стойки бара заметила Милко. Подошла к нему. Он, в полуобморочном состоянии, пил коктейль и запивал его настойкой валерианы, на меня никак не отреагировал. Приоткрыл глаза, посмотрел мутным взглядом и снова закрыл их.

Тогда я пошла в кабинет к Воропаеву, благо повод был. Скоро показ, у нас подписан договор на пиар, а никто не шевелится. Я же тогда еще не знала, что эти гаденыши меня решили подставить и, заодно, обуть. В приемной Вика Клочкова сидит, что характерно, тоже плачет. Рядом подружка ее, Кирочка, что-то зло ей выговаривает. Понять о чем они говорили я не смогла, не успела я войти, как они замолчали. Правда, Кира натянуто мне улыбнулась и попросила, после встречи с Сашкой, зайти к ней в кабинет. Я пообещала. Что мне трудно, что ли, пообещать-то?

Вхожу в президентский кабинет! Катя! Убей меня, но Сашка никак не может быть кукловодом!

– Почему это? – живо поинтересовался Колька. Видно, ему не понравилось, что Юлиана обратилась исключительно ко мне.

– Ты когда-нибудь видел идиотов, Коленька?

– Настоящих? Нет, не видел!

– Зашел бы со мной в кабинет Воропаева, увидел бы! – Юля рассмеялась. – Блин! Компания разваливается; секретарши, что на ресепшен, что в приемной – рыдают; Милко уже почти захлебнулся в ведре валерианы, которое выпивает залпом, как я понимаю, ежедневно; «Зималетто» кажется вымершим, по крайней мере мне не попалась на глаза ни одна модель, ни один работник; а президент в своем кабинете установил огромное зеркало, засунул в зубы курительную трубку (прошу заметить, что Сашка не курит) и позирует сам себе, репетируя роль Сталина. И кто он после этого?

– Идиот! – радостно сказал Колька.

– Правильно! Идиот. А если учесть, что ему было совершенно пофиг все, что я говорила о показе, а от сметы он вообще шарахнулся, как черт от ладана, то сразу вспоминаешь крылатое выражение: некоторым корона так сдавила голову, что вытекла последняя извилина мозгов… Я едва добилась от него, чтобы он вызвал Ветрова. Но нужно было видеть, как он это делал. Картинно подошел к столу, картинно нажал на кнопку селектора и очень начальственным тоном приказал Клочковой вызвать к нему финансового директора. При этом он все время смотрелся в зеркало.

– Человек рождённый клиническим идиотом – обречён стать начальником, – сказал Николай и засмеялся, да и я не отставала, уж очень смешно Юлиана рассказывала.

– Короче, меня все это достало и я вернулась к Тропинкиной. Попросила ее рассказать мне все, что здесь произошло, с момента твоего ухода. Маша оживилась, сказала, что у них сейчас как раз обед, они всем женсоветом, кроме Шурочки (тут она опять заплакала) идут в сквер обедать и приглашают меня с собой. Что там они мне все расскажут. Подальше от «Зималетто».

– Что я узнала от «женсовета»? Сейчас расскажу. Значит, так…

… Из кабинета Жданова раздавались какие-то крики, причем кричали и Андрей Павлович, и Кира Юрьевна, и Катя Пушкарева. Но этого никак не могло быть, и вот почему – Кира в эту секунду сидела в баре вместе с Викой, девочки сами их там видели, иначе никогда бы не столпились в президентской приемной в надежде услышать свежие сплетни. А Катя Пушкарева не могла кричать потому, что была очень тихой и вежливой, на этом мнении все девочки сошлись.

– Это я в лицах пересказывала Андрею его разговор с Кирой, ну и кричала от имени всех и себя тоже, – сказала я, вспомнив свою истерику и смутившись.

– Понятно, только больше не перебивай, ладно?

Потом на какие-то две минуты в кабинете стало тихо, послышалась довольно спокойная речь, правда, короткая, распахнулась дверь и, гордо подняв голову, из кабинета вышла Катя Пушкарева, с заплаканными глазами, вся взъерошенная, взлохмаченная и очень злая. Она прошла мимо девочек, даже не заметив их и больше никто не видел в «Зималетто» Ждановскую помощницу.

Наступила плотная, звенящая тишина, которую взорвал Андрей диким воплем: – «Катя»! Девочки испугались, бросились из приемной врассыпную, но впереди всех, с криком: – «Катя», бежал сам Жданов, пока не оказался у ресепшен. И тут такое началось, что разговоров об этом происшествии девочкам хватило потом на неделю.

– Маша, вы Катю не видели?

– Она уехала на лифте.

Жданов бросился к лифту, потом выскочил на лестницу и побежал вниз. А вечером Потапкин рассказал «женсовету», что Андрей из него чуть душу не вытряс, дергая за лацканы пиджака и спрашивая куда, в какую сторону пошла его секретарша Катя. Он даже уволить охранника грозился, за то, что тот не обратил внимания на эту невзрачную особу, так расстроился, что не догнал, что чуть не плакал, поднимаясь на административный этаж.

На свою беду Кира Юрьевна была первой, кого Андрей увидел выйдя из лифта. Не в том беда, что он ее увидел, а в том беда, что Воропаева всегда отличалась недержанием. Словесным недержанием. То есть вначале она чего-нибудь ляпала, а уж потом или сама думала, мол, зачем, или получала по полной. Так получилось и в этот раз.

– Андрюша, что происходит? Почему ты так кричал? И куда ты бегал? Ты уволил Пушкареву?

– Да, – рявкнул Андрей, но его рык не зажег красной лампочки в голове Воропаевой и она-таки ляпнула.

– А ты зачем за ней бегал? Она что-то украла? Так давай мы милицию вызовем.

– Украла? Она украла? Я в этой компании знаю только двух воровок! – кричал Жданов. – И обеих не зовут Катей! Тебе сказать, как зовут воровок «Зималетто»? Сказать?

Казалось, что Андрей сейчас ударит невесту. Он покраснел, сжал кулаки, потом резко развернулся и побежал к себе в кабинет. Что бы сделала умная женщина? Пересидела бы бурю! Но кто сказал, что Кирюша умна. Она с упорством бледнолицего брата раз за разом наступает на одни и те же грабли. На тот момент, видно, лоб ее уже зажил после предыдущего удара граблями, вот она снова на них и наступила – побежала за Андреем.

Викуся тут же бросилась в приемную. А как же! Ей же нужно было подслушать, как ее подруга с женихом ругаться будет. А то несправедливость получается – Кире и работа, и наследство, и жених, а Вике ничего, да? А так… Послушаешь, как жених невесту в хвост и в гриву чихвостит, и понимаешь, что не одной Клочковой ухабы да шишки достаются. Мелочь, а приятно.

А девчонки из «женсовета» и не обиделись ничуть на Викусю. Подумаешь, приемную оккупировала, так из зала заседаний все еще лучше слушать. И звук хороший и с комфортом устроиться можно. Вон сколько пустых кресел – занимай, не хочу.

– Андрей, что ты себе позволяешь? Думаешь, если я позавчера отдала тебе свой голос, то сегодня ты можешь его повышать на меня?

– Я никак не могу на тебя повышать твой голос.

– Что?

– Ничего, проехали.

– А эти твои подозрения? Это как называется?

– Подозрения, называются подозрениями.

– Не умничай! В чем ты меня подозреваешь?

– Я тебя не подозреваю, я знаю, что ты украла Катин доклад и отдала его Вике, а та выдала ее работу за свою. И после этого ты посмела прийти ко мне и сказать: – «Андрюша, ты не справедлив к Виктории. Она прекрасный работник и это доказала. Ты не помнишь в каком восторге были акционеры от ее доклада? А бизнес-план… Ты дал ей очень мало времени. Это очевидно. Андрюша, если для тебя так важен был этот бизнес-план, то почему ты поручил его одной Вике? У тебя же две секретарши. Вот и посмотрели бы, кто и на что способен. А то как-то несправедливо получается. Одна сидит в приемной и рыдает, а другая целый день решает свои семейные проблемы».

Девочки слышали, как Андрей закипал. Если вначале он кривлял голос под Киру, то заканчивал он очень зло, почти на крике. Но Кирюша и в этот момент не поняла, что грабли сейчас стукнут ей по лбу.

– Ты поверил этому пугалу? – возопила Воропаева. – Этой мымре, а не мне?

– Прости, Катюха, я слов из песни выбрасывать не стану, ладно? – Юлиана сделала глоток чая.

– Юлиана, вы рассказывайте, не отвлекайтесь. Катька вон какая красотка. Ее уже не обидишь глупостями. Правда, Пушкарица?

– Правда, – улыбнулась я и приготовилась слушать дальше.

========== Старые новости – 2 ==========

– НиколЯ, сделай-ка мне, чая погорячее, этот совсем остыл. У меня что-то в горле пересохло, – попросила Юлиана, и Колька бросился выполнять ее просьбу. – Ну что? Продолжим?

– Конечно продолжим, – в один голос сказали мы с Зорькиным.

– Кирюша, мне не нужно было кому-то верить или не верить. Почти все справки я видел задолго до Совета. И делала их Катя, а не Вика, – голос Андрея.

– Так это Вика у нее украла, почему ты меня обвиняешь в краже? Ты всегда меня во всех смертных грехах винишь. Это несправедливо, Андрюша.

– Дрянь! – Андрей закричал так страшно, что девочки в конференц-зале повскакивали с мест. – Мерзавка! Лгунья! Воровка! Ты меня за дурака держишь? Или ты думаешь, что я не видел, что именно ты принесла стопку отчетов в зал заседаний и передала Клочковой? Ты смотришь мне в глаза и врешь! Ты чудовище. Господи! И из-за тебя я обидел прекрасного человека, который все делал, чтобы меня спасти. Нет, Катя не простит меня. И правильно сделает, что не простит. Я бы тоже не простил человека, который знал бы, что мерзавцы меня несправедливо обижают и молчал бы.

– Ты защищаешь Пушкареву, оскорбляя меня? Андрей, но это же всего лишь какая-то секретарша, – голос у Киры был растерянным и дрожал. Можно даже было сказать, что у нее испуганным голос был.

– Это не какая-то секретарша. Это самый честный и добрый человек из всех, кого я знаю.

– И что, ради нее ты готов оскорблять меня? А если я завтра проголосую против тебя, об этом ты не подумал? Ты готов плюнуть на дело своего отца из-за какой-то девки?

– Ну, ты же плюешь на дело своего отца, почему бы и мне не плюнуть?

– Я? Да как ты можешь такое говорить? Да для меня «Зималетто» – это… это все!

– Серьезно? Настолько все, что ты пыталась сорвать показ?

– Я? Андрей! Ты бредишь?

Девочки услышали шаги, потом какой-то щелчок, а потом голоса:

&&&– Знаешь до чего я дошла? Я залезла в его мобильник, – раздался голос Киры.

– И что? – это был голос Виктории.

– Ничего? Понимаешь теперь, почему ты мне здесь нужна?

– Почему?

– Чтобы стать моими глазами.

– А! Кира, а зачем мы из ресторана так быстро ушли, почему вернулись в «Зималетто»?

– А ты сама не понимаешь? Пока все на показе, мы сможем осмотреть его кабинет. Мне улики нужны, Викуся, улики. Тогда я смогу его прижать, понимаешь.

– Знаешь, он все телефоны, все адреса, все хранит в органайзере.

– Не может быть! Он же понимает, что я всегда могу заглянуть в него, он вот тут на виду на столе лежит, – раздался какой-то шорох. – А где его органайзер?

– Андрей отдал его этой мымре.

– Он что? Все свои личные дела поручил этой уродине?

– Да! Его звонки, его письма, его встречи – все она! Поэтому нам так важно избавиться от нее.

– Вика, я тебя взяла на эту работу для того, чтобы ты занималась всем, а не она.

– Я предлагала, да он слышать не хочет.

– Вот как? Не хочет слышать? Тогда в игру вступаю я. Я покажу этой Клаве, кто здесь главный. Ей придется дружить со мной, иначе она очень быстро распрощается с компанией.

– Он знаешь, как держится за нее, Кирочка?

– Значит, ее надо подставить, и Андрей ее выгонит.

– А как?

– Набери номер телефона в кабинете.

Послышался звонок телефона, затем голос Киры.

– Алло. Да, Андрюша… Хорошо… я передам… Катя, звонил Андрей Павлович, нужно срочно подмести подиум. Модели не могут дефилировать. Что же вы стоите? Немедленно берите метлу, и ступайте. И ведро не забудьте.

– Кира Юрьевна, а где этот подиум? – голос Кати.

– Выйдешь из приемной, сразу направо по коридору, до упора и еще раз направо.

– Спасибо.

&&&И наступила тишина. Девчонки даже подошли к самой двери и прижали к ней уши, стараясь не пропустить дальнейших событий. Чего-чего, а такого «театра у микрофона» они не ожидали. Кира пришла в себя довольно быстро и перешла в атаку, она хоть и не дочь военного, но хорошо усвоила, что лучшая оборона – это наступление.

– Ты шпионишь за мной? Записываешь мои разговоры с подругами? Меня в тот вечер даже не было в компании. А ты веришь какой-то фальшивке. До чего ты низко пал, Жданов! Да ты просто ничтожество.

– Молодец, Кирюша, пять баллов! Приставила ко мне Вику для шпионажа, обыскиваешь мой кабинет, срываешь показы, лжешь, клевещешь. А ничтожеством называешь меня. Я ведь не поленился, провел расследование. Оказывается, что ты была в «Зималетто» тем вечером. Подъехала, оставила машину у грузового лифта, поднялась сюда, сделала свою гадость и той же дорожкой ушла. Ты дрянь, Воропаева. Изощренная, омерзительная дрянь. Кстати, я за тобой не шпионил. Запись сделала Пушкарева, кому-кому, а ей хорошо известно, какая дрянь моя бывшая невеста.