Текст книги "Мамина сказка...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Он не знал, как этого объяснить дочери. Как можно объяснить, что будь его воля, он никогда не отпускал бы жену от себя ни на шаг, что однажды он ее уже отпустил и чуть не потерял себя вместе с ней; что ревнует ее к каждому столбу, никогда не показывает своей ревности, и от этого мучится еще больше; что провожать ее, его Катеньку, он может только стоя рядом с дочерью, иначе просто разорвалось бы сердце, потому, что она ему необходима рядом, как воздух, которым он дышит, а если ее рядом нет, то его должна держать за руку ее частичка, а еще потому, что Лиза гарант того, что она вернется к нему.

А вот встречать Катюшу он может только один. Потому что, когда она появляется в зале прилета, он оживает, а люди исчезают и аэропорт исчезает, и время останавливается, и есть только двое, он и она. И в один короткий миг, одними глазами они рассказывают друг другу о том, как они соскучились друг без друга, как любят друг друга, как никогда больше никто и никуда не полетит. А потом он прижимает ее к себе, а она вжимается в него и вселенная за пределами этих двух тел, тесно прижатых друг к другу, не существует! Может быть, ради этих мгновений встречи он и отпускает ее от себя дальше, чем на расстояние вытянутой руки? И Лиза здесь лишняя, они все равно ее не заметят. А он не хотел, чтобы ее частичка чувствовала себя лишней, как не хотел он лишаться и этого мига, мига, когда все вокруг перестает существовать.

Дочь он любил до самозабвения, мог пожертвовать для нее всем, даже собственной жизнью. Но с той самой секунды, как Катя сказала ему, что беременна, он точно знал, что любит ее продолжение в дочери, ее частичку. А, когда первый раз взял Лизоньку на руки и начал искать на ее маленьком сморщенном личике схожесть с Катюшей, не с собой, то осознал, что если бы его дочь была от какой-то другой женщины, то он, наверное, ее тоже любил бы, но никогда не испытал бы вот этого щенячьего восторга от того, что держит на руках ту, которая еще час назад была внутри его Катеньки.

Наверное, вся гамма чувств промелькнула на его лице, потому что дочка подошла и очень внимательно и цепко заглянула ему в глаза.

– Я буду ждать вас дома, пап.

– Спасибо, родная.

– Я бы очень хотела, чтобы и у меня была такая любовь.

– Будет, солнышко, обязательно будет. Ты же дитя любви, значит и у тебя она будет.

– Па, машину не присылай, я лучше высплюсь как следует, а потом мы с Иришей приготовим для нас праздничный стол. А в «НикаМоду» поедем завтра все вместе.

– Договорились. Я побежал.***

Он никогда не покупал даже цветов, когда встречал ее, она, пусть на миг, но отвлекла бы свое внимание на них. А он не мог потерять даже мига ее внимания. Цветы будут потом, дома, их спальня уже утопает в цветах. Их спальня вообще, как нельзя лучше, приготовлена для того, что он задумал. Он столько лет был дураком, ни за что не хотел второго ребенка, что теперь, когда он понял, что чем больше ее частичек ходят по планете Земля, тем роднее и ближе они будут, он готов был еще на двух, на трех, даже на пятерых. Жаль, что их возраст этого не позволит.

Прозрение пришло в тот момент, когда Лиза рыдала на его плече. Она, их дочка, их продолжение, ее продолжение, плакала о том, что маму обидели много лет назад. И это было такое щемящее чувство «со» (сопричастности, соучастия, сопереживания), что впервые он понял – их не двое, их трое. И Лизонька ничуть не вне круга…

========== Какие наши годы… ==========

Он был сегодня каким-то другим, не таким, как обычно, когда встречал ее в аэропорту, на вокзалах или даже в дверях собственной квартиры, если им по какой-то случайности, доводилось приходить домой в разное время.

Нет, вроде бы все было как всегда, они так же смотрели в глаза друг другу, так же стояли обнявшись и не замечали никого вокруг, так же не могли проронить ни слова от переполнявших их обоих чувств, все было, как всегда. Только в глаза он смотрел чуть более жадно, чуть более вопросительно, как будто хотел уличить ее в чем-то или получить ответ на свой не заданный вопрос. Только прижимал ее к себе чуть жарче и голоднее, чем обычно, и чуть нежнее, чем обычно, словно ее не было рядом полгода-год, а не какие-то три дня.

Но самым удивительным было то, что он отпустил водителя. Хотя, именно в этом, и не было ничего удивительного. Он любил водить машину сам. При малейшей возможности забирал руль у Якова и отпускал того на все четыре стороны. Но не тогда, когда встречал ее! Когда он встречал Катюшу, ему было не до вождения, он усаживался рядом с ней на заднее сиденье, обнимал ее крепко-крепко и до самого места назначения вдыхал ее запах. Не приставал, не лез целоваться, просто дышал ею уткнувшись куда-то в шею. А она ему что-то рассказывала и млела от прикосновения его носа, от периодически издаваемых звуков втягивания в себя воздуха.

Сегодня он, мало того, что приехал не на рабочем джипе, а на своем Mercedes-Benz, он сам сел за руль и молчал всю дорогу. Молчала и Катя, украдкой посматривая на мужа и пытаясь понять, что могло случиться за те три дня, что ее не было в Москве.

Услужливая память подбросила в топку дров. Вот он с одной моделькой, целуется у нее на глазах, вот с другой, а вот и две «дамы» более низкого сорта, обступившие его пьяного, хихикающего, не соображающего ни где он, ни с кем, уже снявшие с него рубашку и расстегивающие ему джинсы, предлагающие ей присоединиться к ним…

Катя даже головой замотала, прогоняя наваждение. Семнадцать лет ее память, оказывается, прочно хранила эти, вроде бы навсегда, выброшенные из нее картинки. Семнадцать лет она даже не вспоминала о том, каким он был до той самой ночи, семнадцать лет ей и в голову не приходило, что он может взяться за старое. И вот теперь вдруг пришло.

Скорее всего, он с кем-то переспал, и сейчас испытывает чувство вины, оттого и объятия были жарче, и в глазах не то вопрос, не то просьба «прости», оттого и водителя отпустил, чтобы не сидеть с ней рядом и ею не дышать. А может, это не просто измена, может, он влюбился? Так бывает, когда мужчине за сорок пять. Если все так, как она думает…

На глаза навернулись слезы, и Катя повернула голову к боковому окну, чтобы скрыть их. Только тут она заметила, что они уже выехали за МКАД.

– Куда мы едем?

– Не скажу, это сюрприз.

– Я не хочу никаких сюрпризов, я хочу домой, к Лизоньке, – сказала Катюша чуть более резко, чем этого хотелось бы ей самой. – Пожалуйста, поехали домой.

Он почувствовал изменение в ее настроении, как чувствовал это всегда, припарковал машину на обочину и повернулся к ней всем корпусом.

– Что случилось, родная?

– Ты у меня спрашиваешь?

– А у кого мне спрашивать, если у тебя так резко упало настроение?

– Не знаю, может, у себя?

– Кать, посмотри на меня, – она подняла на него глаза. – О, Господи! Что случилось? – уже семнадцать лет он не видел такого отчаяния, боли, и… покорности судьбе в ее прекрасных, карих с золотыми искрами глазах.

– У тебя кто-то появился, да?

– Что? – он засмеялся с облегчением. – Нет, Катя. У меня никого не появилось. Но я очень надеюсь, что появится, – все еще посмеиваясь, муж уверенно продолжал вести машину по трассе, пока не свернул на проселочную дорогу и не проехал еще с полкилометра. Тут он остановил Mercedes, обошел его, открыл дверцу со стороны жены. – Ты в ловушке, родная. Кричи не кричи, никто не услышит. Поэтому я предлагаю тебе добровольно закрыть глаза, дать мне руку и пойти со мной, в противном случае, мне придется завязать тебе глаза и понести тебя. Что выбираешь?

– А можно, я добровольно закрою глаза, но попрошусь на ручки? Я очень люблю, когда ты меня носишь.

– Можно, солнышко, тебе сегодня все можно.

Катя закрыла глаза, зажмурила их крепко-крепко, отдав себя полностью на его волю. И уже через секунду земля ушла у нее из-под ног, пьяно и счастливо закружилась голова, ее нес самый заботливый, самый любимый мужчина, на самых крепких и надежных руках в мире, а она обняла его за шею, уютно устроившись на его груди. Как когда-то давно-давно, он закрыл глаза и, не думая ни секунды, пошел за ней по дороге, которая могла привести в пропасть.

Она поверила мужу сразу и безоговорочно, еще в ту секунду, когда он засмеялся. Даже рассердилась на себя, ну что за дурища, сделать такие далеко идущие выводы, заподозрить его в измене только потому, что он вел себя не совсем обычно? Он хотел сделать ей сюрприз, вот и вся разгадка. Катя засмеялась.

– Что, поняла, как нелепо было твое предположение о любовнице? – сразу понял он.

– Ага.

– Вот и умница, что все поняла сама, не заставила меня оправдываться, – он слегка задыхался.

– Далеко еще?

– Нет, а что?

– Мне кажется, что ты устал меня нести, вон и дыхание сбилось.

– Ты хочешь сказать, что я старею?

– Нет, что ты! – Катя смутилась. – Может, это я поправилась? Вот тебе и тяжело.

– Нет, Катюха, ты пока не поправилась. И мне не тяжело. А дыхание сбилось от того, что ты рядом, от того, что я хочу тебя до зубовного скрежета. Понимаешь?

– Это очень вредно, родной мой, отказывать себе в таком невинном желании, может, побежали в машину? Она вроде стоит в достаточно уединенном месте.

– Босячка, все бы тебе в машинах кувыркаться. У меня есть идея получше, – он поставил ее на ноги, – не подсматривай! – забренчали ключи, послышался звук открываемой двери.

Он снова поднял ее на руки и понес. Вначале он шел по плоской поверхности, а потом и по лестнице. Наконец, поставил жену на пол, распахнул дверь. – Открывай глаза!

Катя тихо ахнула. Она стояла на пороге спальни своей мечты. Когда-то давно, когда она еще надеялась уговорить мужа родить второго ребенка, она очень хотела купить дом, переехать за МКАД, обустроить их спальню и детскую. Она тогда пересматривала кучу журналов, пока не нашла именно такую спальную комнату, которую она видела сейчас перед собой. А эта еще и в цветах утопала…

– Это то, что я думаю? – спросила она сразу севшим голосом.

– Да! Я был непроходимым идиотом. Я очень хочу второго, третьего, пятого. Я понимаю, что ты уже не девочка, но может, все-таки… Может, у нас есть еще время? Прости меня.

– Ты купил дом?

– Да. Только он пустой. Я обставил всего две комнаты и нашу ванну.

– А вторая комната…

– Детская. Лизе я не стал ничего покупать, пусть сделает все по своему вкусу.

Они так и стояли, она спиной прижималась к нему, он обнял ее за талию, жадно ловя каждое слово, хотя они говорили о каких-то ничего не стоящих пустяках. Подумаешь, дом; подумаешь, мебель; подумаешь, цветы в комнате – все это было неважно, важным было одно, зреющее в ней решение, и он боялся пропустить этот миг.

– Да, Андрюша! Да! Какие наши годы! Я так тебя люблю…

========== Босячка ==========

– Катька, ты просто не представляешь, как Лизонька ревела, когда читала, как ты на подиум вышла. Если бы смогла она в тот момент дотянуться ручонками до Киры с Викой, она придушила бы их, честное слово.

– Андрюша, миленький, давай не будем о них. Не хочу! Не могу даже имен этих слышать. Тем более сейчас, когда мы, возможно, уже выполнили Лизин заказ. Жизнь расставила все по своим местам. Каждый получил по заслугам.

– Ты думаешь, что все получилось? Вот так, с первого раза?

– Не знаю, моя гинеколог говорила, что мое тело просто жаждет материнства, что забеременеть для меня проще, чем выпить кофе, достаточно, чтобы кто-то чихнул в мою сторону. Тем более, что сейчас самые опасные дни, а мы так давно не были вместе.

– Очень давно, почти неделю. Только, знаешь, Катюха, во-первых, я никому не позволю на тебя чихать, а во-вторых, я бы все-таки повторил предписанную процедуру, тем более, что ты меня не предупредила, и в первый раз я все сделал, как надо, но не чихнул. Давай повторим, а? Ну, так, на всякий случай. Чтобы уж с гарантией. Ты как? Не возражаешь?

– Когда это я возражала? Особенно если нужны гарантии.

Андрей обволакивал жену своим бархатным голосом, перемежая слова поцелуями в ухо и в шею. Его рука нежно и требовательно гладила Катино молодое, упругое тело. Он, правда, никак не мог понять, как ей удается в ее сорок два выглядеть максимум на тридцать? Как удается, не занимаясь никаким спортом, сохранять упругость мышц и гладкость кожи? В чем секрет ее красоты и молодости? Когда и где раздобыла она «средство Макропулоса»? *

– Кать, все забываю спросить, как тебе удается оставаться стройной, подтянутой, гладкой и такой желанной, как будто мы только вчера впервые попробовали друг друга на вкус? Ты же даже зарядку никогда не делаешь.

– Это я-то не делаю зарядку? Я? А кто регулярно, практически каждую ночь, а иногда и не по одному разу, занимается самым прекрасным видом спорта – сексоболом? Причем, с любимым и единственным мужчиной, а значит, с полной отдачей? Кто никогда ему не отказывает, а иногда даже его, такого спортивного, выжимает, как лимон, и укладывает на обе лопатки? – она перекатилась к нему на живот, бесовским светом полыхнули ее глаза.

Андрей обожал именно этот момент, момент превращения нежной, мягкой, уютной и теплой жены и матери в ведьму, жрицу любви или «железную леди». Иногда это случалось прямо на обсуждениях перед заключениями контрактов, особенно если Катя видела, что интересы ее детища, ее второго ребенка, «НикаМоды», как бы невзначай, пытаются проигнорировать. Тогда вот так же, как сейчас, бесовским светом вспыхивали ее глаза, и перед оппонентами появлялась «железная леди». Они и не замечали, когда и как попадали в ловушку, когда и как подписывали выгодные ей контракты, когда и как из палачей превращались в жертвы.

Но самым сладостным был этот момент, когда ее, податливую, как разогретую им, как воск, для лепки чего угодно, вдруг накрывала волна такой страсти, что он, как самец богомола готов был быть сожранным ею сразу после соития за один только миг обладания ею.***

– Катюша, Лизок не отстанет. Знаешь, что она сказала? – спросил Андрей, когда они были в трех кварталах от своего подъезда.

– Что?

– Лучше бы я и не начинала читать. Мама посмеялась надо мной, как над ребенком, поманила конфеткой, а когда я руку протянула, оказалось, что сладкого мне нельзя, стоматолог не велит.

– Красиво сказала.

– Кать, она обижена. И, согласись, обижена не без оснований. Или ты доверяешь ей, и отдаешь читать все дневники, или не стоило даже начинать посвящать ее в свою жизнь. Ты так успешно прятала от нее наше прошлое…

– Я? Андрюша, ты ничего не перепутал? Это вообще-то ты не очень жаждал, чтобы Лиза узнала всю подноготную. Мне стыдиться нечего. Я не устраивала оргий и не спивалась, как некоторые.

– Да, ты всего лишь прибрала к рукам компанию ее деда, а это такие пустяки по сравнению с мировой революцией, – ляпнул муж, и тут же прикусил язык, но было поздно.

– Останови машину.

– Катюша, ну, прости, я ляпнул полную хрень. Ты ведь знаешь, что я так не думаю.

– Андрей, останови машину, пожалуйста. Ты так думаешь, иначе не сказал бы этого. А ведь я тогда предлагала на тебя все оформить. Ты это помнишь?

– Да помню я все, Катенька, ну, прошу тебя, умоляю, давай не будем портить этот чудесный вечер. Ну, дурак я, дурак. Просто мне-то есть чего стыдиться, а очень не хочется краснеть перед дочерью…

– Одному? Поэтому и меня в свою компанию записал? А ведь я знала, что это когда-нибудь случится. Еще тогда знала. Ну, что я за идиотка? – Катя горько всплеснула руками, задумалась. – Знаешь, Жданов, – Андрей похолодел. Ждановым Катя называла его всего два раза за всю их совместную жизнь, и оба раза они оказывались на грани развода, – я хочу побыть одна, обдумать услышанное. Езжай домой, я скоро буду.

– Я никуда тебя не отпущу, – Андрей заблокировал двери, – знаю я твои обдумывания. И что за этим последует, я тоже прекрасно знаю. И не хочу затяжного кризиса в отношениях; не хочу, выть по углам, понимая, что обидел тебя; не хочу видеть грусть в твоих глазах; не хочу сбора документов на развод; и не хочу, чтобы Лизка страдала вместе с нами. Тем более, что ты, возможно, уже носишь моего ребенка. Поэтому здесь и сейчас я прошу тебя выслушать меня.

– Что нового ты можешь мне сказать?

– Скажи, ты думаешь, что это так просто, жить в твоей тени? Знать, что ты умнее, чище, правильнее, что у тебя, в отличие от меня, безошибочное деловое чутье? – Катя с удивлением посмотрела на Андрея. Ей даже в голову не приходило, что муж страдает. – Я люблю тебя, очень люблю.

– Я тоже тебя люблю, Андрюша, – голос жены смягчился.

– Тебе легко меня любить, ты мне делала только добро.

– Не поняла. Что ты хочешь этим сказать?

– Знаешь, есть такое выражение, мы любим людей за то хорошее, которое делаем для них, и ненавидим за зло, которое им причинили. Тебе легко меня любить. Мне тебя – трудно. Потому что я всегда помню, через что тебе пришлось из-за меня пройти. И у моей любви всегда есть горький привкус чувства вины. Понимаешь?

Он чуть не плакал. У Кати перехватило дыхание от жалости и любви к этому большому и такому родному ребенку, выстрадавшему в тысячу раз больше, чем она. Навсегда отравленному ядом вины перед всеми. Перед отцом, перед Кирой, перед ней. Без вины виноватому. О! Теперь она хорошо понимала, почему он бросил эту фразу – ему нестерпимо было даже подумать, что единственный человек, вины перед которым он не чувствует, который смотрит на него, как на Бога и любит его не за что-то, а потому что! Его собственная дочь тоже начнет винить его в прошлых грехах. В которых он, по большому счету, и виновен-то не был.

– Андрюшенька, родной мой, любимый. Ты прости меня, эгоистку несчастную. Это я виновата, что вынудила тебя сказать… И не смей себя больше ни в чем винить… Я знаю, что делать, чтобы Лиза и дневник прочла и ничего не… Андрюша, я очень тебя люблю… Ты самый лучший, ты мне очень нужен… – Катя все говорила и говорила что-то бессвязное, все целовала его лицо, губы и шею, а руки ее, как-то сами собой, расстегивали ремень на его джинсах.

Вот тут у них Машка с Мишкой и случились, когда они просто любили друг друга, а не занимались работой по продолжению рода…

– Ты был прав, я босячка, привыкла в машинах кувыркаться, – тяжело дыша сказала Катюша, одергивая юбку и застегивая свою блузку. Андрей захохотал. – Ты чего смеешься?

– Представил, что было бы, если бы нас застукали и забрали в милицию. Ведь мы никому бы не смогли внятно объяснить, почему законные муж и жена занимаются сексом в машине в ста метрах от дома, в котором есть их отдельная хорошо обустроенная спальня.

– А ты бы мог им сказать, что у тебя жена маньячка, бросается на тебя всюду и везде, – Катя тоже засмеялась. – Андрюш, я знаю, что делать с дневником и с Лизонькой. Она прочтет дневник в шоколаде. Все будет хорошо, родной мой. Поехали домой, я ужасно соскучилась по дочери…

Комментарий к Босячка

* Пьеса К. Чапека, “Средство Макрополуса”.

========== Задетая честь… ==========

– Мам, ну, ты же должна понимать, что так не честно. Только начался авантюрный роман, как все оборвалось. Я теперь все время гадаю, как вы с папой снова встретились, как ты его простила, почему он не остался президентом и что случилось с «Зималетто»? И еще сотня вопросов. Да, вот еще что, ты мне дала прочесть твой дневник, чтобы я что-то для себя поняла. Я могла бы сделать вывод, что нельзя никому позволять управлять своей жизнью, что нужно самой добиваться и пробиваться, и принимать решения тоже нужно самой. Но ведь ты рассказала мне только, как ты разрушала прошлую жизнь, и только, как начала строить новую. А получилось у тебя, не получилось, а если получилось, то как, ты же ничего об этом мне не рассказала. Это нечестно.

– Лиза, помнишь, два года назад ты увлеклась Антоном Егоровым?

– Конечно помню, мамуля, только причем здесь это?

– Я знаю, что ты тогда вела дневник. Ты можешь дать мне прочесть, что ты там писала?

Они лежали в Лизиной кровати и болтали, словно подружки. Это тоже было давней традицией, перед сном Катя, если только была дома, приходила к дочери, ложилась рядом с ней, крепко ее обнимала и они болтали обо всем. Вот и сегодня, после шумной встречи и ужина, после упреков Лизы, что они с отцом так сильно задержались, после того, как Андрей рассказал, что он купил дом и они ездили его смотреть, Катюша пришла к дочери «на посекретничать».

– Мам, но там же мои личные записи. Ничего такого, но я не хотела бы никому их показывать.

– Но я же видела, как вы целовались, Лизонька.

– Ну, и что? Просто там… – Лиза смутилась.

– Наверное, описаны твои переживания и надежды.

– Ну, да.

– Вот и мои дальнейшие дневники, они очень личные. Там, кроме событийного ряда, описаны мои надежды и переживания. Даже папе я не давала их прочесть. А кроме того, там есть интимные подробности.

– Как вы с папой переспали?

– И это тоже. Согласись, что это не чтиво для дочери.

– Согласна, но все равно жутко интересно.

– Еще бы не интересно. Знаешь, как мне интересно было бы прочесть твой дневник, узнать, а вдруг у тебя было еще что-то, кроме поцелуев. Но я же у тебя даже не спрашиваю, не то что не пытаюсь прочесть.

– Ты права, я не хотела бы, чтобы кто-нибудь прочел мою запись в дневнике после того поцелуя. И что будем делать? Ты мне хотя бы расскажешь дальнейшие события?

– Мы лучше сделаем, я сама буду читать тебе вслух свои дневники, а там, где я не хотела бы, чтобы кто-то вторгался в мое пространство, я буду просто рассказывать тебе событийный ряд. Согласна?

– Урааааа! Ты будешь читать, и мы даже сможем обсуждать, и делать выводы! Вместе! Мама, я говорила тебе, что ты у меня самая лучшая мамочка на свете?

– Говорила.

– Все равно, еще раз, не помешает. Ты лучшая!

– Лизок, только у меня есть два условия.

– Ну вот, сразу условия. А какие?

– Во-первых, мы совершаем экскурс в прошлое только когда у меня есть свободное время. И ты не ноешь, и не стонешь, и не требуешь немедленного продолжения.

– Тогда это растянется на недели, – скуксилась Лиза.

– Хоть на месяца, это условие не обсуждается.

– Если не обсуждается, значит, согласна. А второе?

– Папа.

– Что папа?

– Любая информация об отце идет только после его одобрения. Секреты ведь бывают не только у девочек, но и у мальчиков. Ты с этим согласна, солнышко?

– А у меня есть выбор?

– Нет! Но я бы хотела, чтобы ты осознано согласилась, что это неэтично и нетактично, говорить об отце без его согласия.

– Согласна, договорились. Начнем?

– Не начнем. Вспомни условие номер один, детка. Я устала, хочу спать, да и папа соскучился без меня, завтра выходной и пару часиков мы обязательно пообщаемся. Спокойной ночи.

Катя поцеловала дочку, выскользнула из ее кровати, заглянула в свою спальню, где мирно посапывал Андрей, обнимая подушку, и пошла в свой кабинет.

Дневники лежали в запертом ящике письменного стола. Катюша взяла самый нижний, с цифрой два на обложке, и удобно устроилась на диване.

18. 10. 2005 г.

Давно не писала, очень давно. Вот так всегда и бывает, человек предполагает, а Бог располагает. Я думала, что у меня будет очень много свободного времени – хочешь дневник веди, а хочешь в аспирантуре учись. Ага, как же! Свободного времени не оказалось совсем. И вовсе не потому, что уборка занимала времени больше, чем я планировала. Плюс пятнадцать-двадцать минут я уж как-нибудь пережила бы.

А вот то, что Юлиане приспичит заставить меня получить права на вождение автомобиля, потом сделать аудит в «Juliana», а потом озадачить ожиданием предложений по выходу своей компании на совершенно новый уровень, сделав качественный скачок и расширив сферу услуг, это уже отнимало очень много времени. Но и это все не стало критическим пожирателем времени, тем более, что оплачивалось совсем неплохо.

Я снова вляпалась, да так, что по самую макушку. А все моя проклятая память на цифры виновата, и еще то, что в «Зималетто» работают идиоты, которым просто лень поменять пароли.

Начались мои приключения шестого сентября, когда я, возбужденная после первого урока вождения, ошеломленная тем, что у меня что-то начало получаться и я сама (!) последние пятьсот метров до виллы вела машину, приняла душ и села к компьютеру. Ну, почему я не прилегла отдохнуть? Тем более, что Лорд улегся на клавиатуру, мешая мне изо всех его кошачьих сил. Так нет же! Прогнала котяру и зашла на сайт «Зималетто»! Не раздумывая ввела пароль, и оказалась внутри, после чего ввела пароль доступа (самый высокий, Ждановский) и сразу попала в горнило печи закулисной кухни компании.

Мама дорогая! Они что там с ума посходили? Кто-то, то ли по слабости ума, то ли по преступному замыслу, упорно тащил компанию в пропасть. Вместо того, чтобы немедленно прекратить закупки ткани у «АйТиКолекшен», я увидела договор на закупку еще и фурнитуры. Вместо того, чтобы пустить неликвиды на благотворительность, или хотя бы на распродажу, было заплачено какой-то левой фирме «ПрокСам» за вывоз неликвидов со складов «Зималетто» и их утилизацию.

Я проследила путь неликвидов вместе с «ПрокСамом». А вот это было уже очень интересно. Весь товар вместо утилизации был распродан по остаточной стоимости. И тут началось самое интересное. Компания «ПрокСам» растворилась, заработав таким образом миллион триста тысяч рублей. Ради такой ничтожной суммы совершенно не стоило организовывать компанию-однодневку, если только… Черт возьми, ну конечно!

Меня осенило. Не было никакой левой фирмы! Кто-то в «Зималетто» замечательно нагрел руки, вначале «заплатив» несуществующей компании за вывоз и утилизацию неликвидов, а затем их продав. Возможно, я не стала бы копаться в грязном белье «Зималетто», но эти аферисты задели меня за живое.

В основе этой аферы лежала моя собственная справка по неликвидам! Этим недоумкам и в голову не пришло бы греть руки, если бы Андрей не рассказал им о моем плане! Да что там рассказал – вот она, моя справка висела на сайте компании с исправлениями в сторону криминала! Вот так-то. Оказывается, что это именно Жданов, по моей рекомендации, настаивал на очистке складов, причем совершенно неважно, каким способом.

Была задета моя честь, честь Андрея, и спускать этим аферистам-недоумкам наши вывалянные в грязи имена, я не собиралась. Разозлили они меня, очень разозлили. Почти весь день я провела на сайте «Зималетто», скачивая файл за файлом, документ за документом, делая скриншоты и копаясь в грязи.

Ближе к вечеру я поняла, что идти дальше одной у меня не получится. И я позвонила Андрею… С таким же успехом я могла звонить в рельсу, его телефон не отвечал. Не было ни длинных, ни коротких звонков, только холодный, металлический голос оповещал, что такого номера телефона не существует.

Мне ничего не оставалось, как нарушить данное самой себе слово и начать поиски в интернете… Лучше бы у меня отсохла рука до того, как я ввела в поисковик «Андрей Жданов+Роман Малиновский+Зималетто». Ничего конкретного мне не удалась выяснить, кроме того, что Андрей пропал. Как пропал и его вице балбес. Бесследно! Даже в злачных местах они больше замечены не были.

Зато я прочла столько грязи и гадости об Андрюше, столько нелепейших и разномастных ужасов, что вообще прекратила верить хоть какой-либо информации. И слава Богу, потому, что когда я прочла, будто бы тело Жданова нашли в его квартире, что он повесился и его бывшая невеста опознала его труп, у меня хватило ума не паниковать, не хлопаться в обморок, а проверить информацию на других сайтах, чуть менее бульварных.

Короче, после четырех часов бесплодных поисков на просторах интернета, я чувствовала себя вымотанной, выжатой, как лимон и разбитой, как старая чашка. Бесспорно было только одно – Андрей и Роман пропали! Они не появлялись в своих квартирах, более того, обе квартиры были сданы внаем, они не мелькали в людных местах (в безлюдных, кстати, тоже), они не снимали денег по кредиткам. Все это было очень тревожно и страшно.

Я посмотрела на часы, было около четырех утра седьмого сентября. О спокойной и безмятежной жизни можно было забыть. Нужно было дождаться утра, позвонить Кольке, позвонить Юлиане, подключить их к поискам. Теперь я сама мечтала поскорее получить права на вождение, мне необходима была свобода передвижения.

Спать я не могла, я металась по кабинету взад и вперед, строя самые различные планы, пока, наконец, не поняла, что такое метание мне ничем не поможет. Я смогла взять себя в руки, убрать дом, покормить Лорда, я даже себя заставила позавтракать, и только потом позвонила Кольке.

– Катюха, ты чего в такую рань?

– А сколько сейчас?

– Да, блин, только девять.

– Не так уж и рано. Коль, ты можешь ко мне сейчас приехать?

– Что-то случилось?

– Да! Мне нужна твоя помощь.

– Кать, а ты сможешь Сергея попросить меня встретить на остановке автобуса? Дождь ведь.

– Попрошу, но ты возьми с собой зонтик на всякий случай.

– А пожрать у тебя есть что-нибудь?

– Коленька, – взмолилась я, – не трать время на разговоры. Приезжай, найду, чем тебя покормить.

– Понял. Выезжаю.

Затем я позвонила Юлиане, этот разговор был намного более трудным, нужно было либо рассказать ей все, включая то, что я люблю Андрея, либо даже не начинать просить ее о помощи. Я выбрала первое…

========== Приоткрытые карты ==========

– Юлиана Филипповна, доброе утро.

– Юлиана. Доброе утро, Катюша.

– Что?

– Я говорю, что мы уже договаривались, что отчество ты опускаешь.

– Аааа… хорошо.

– Катюша, что-то случилось? Мне не нравится твой голос. Что-то с Лордом?

– Нет-нет, Юлиана Фили… простите, Юлиана. С Лордом все хорошо. Он поел, я его почесала. Кстати, я собираю его шерсть и подшерсток, потом отдам спрясть и на зиму свяжу вам очень теплые носки, – я болтала без умолку и думала: «Боже мой, что я несу? Я же не умею вязать. Это же мама чесала нашего кота и собак, еще там, в гарнизонах, когда у нас были в доме животные, мама пряла и вязала. Я-то здесь причем?»

– Так ты еще и вязать умеешь? Удивила.

– Нет.

– Что нет?

– Не умею.

– Катюша, с тобой все в порядке?

– Нет.

– А что не в порядке?

– Я… Я… Мне нужна ваша помощь.

– Хорошо, если смогу, помогу. А в чем?

– Не знаю.

– Катерина, – сказала Юлиана очень строго, и это привело меня в чувство, – разгадывать ребусы мне некогда. Или ты говоришь, что случилось, или я кладу трубку, потом звоню Сереже, чтобы он тебя постерег до приезда скорой психиатрической помощи.

– Мне нужна помощь в поиске Жданова, – отрапортовала я.

– Которого?

– Андрея Павловича.

– Зачем?

– «Зималетто» пытаются или разорить, или обокрасть. И еще… Вам тоже очень нужна моя помощь.

– Чтооооо? И откуда такие сведения? А ты мне в чем помогать собралась?

– Сведения с сайта «Зималетто». Оттуда же заключение, что вы нуждаетесь в помощи. Я там столько откопала, что…

– Катя, ты уверена в том что говоришь? Тебе это не приснилось? Ты хорошо спала?