Текст книги "Мамина сказка...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Угроз я не потерплю.

– Потерпите, если не хотите, чтобы все, что я вам сейчас показывала, ушло не только в прессу, но и в милицию. От вас мне нужно только одно… Вы должны решить прямо сейчас, будете ли вы сбрасывать свои акции Воропаевым.

– Да кто их купит, если компания на грани краха?

– Об этом Воропаевым еще не известно. Вы же видели, что мозгов в Сашиной голове не много, а в Кириной они вообще и не заводились.

– Нельзя ли повежливее?

– Нельзя. Так вы даете добро на продажу своих акций Воропаевым?

– А можно кому-нибудь другому? Например Ветрову.

– Нельзя. Ветров, в отличие от Воропаевых прекрасно знает, что «Зималетто» больше не существует. И уж точно никаких акций покупать не станет.

– Я не могу так обойтись с детьми своих покойных друзей.

– Это ваше последнее слово?

– Да.

Я не знаю, что за бегемотик сидит у меня внутри, мальчик ли, девочка ли, не знаю. Но то, что этот бегемотик безумно любит своего папу, я готова голову дать на отсечение. Никак иначе я не могу объяснить дальнейшее. Откуда-то из самых глубин моего живота ко рту поднялась огромная волна боли, злости и ненависти.

– Значит вы не можете так поступить с детьми своих друзей? Да? Не можете? А со своим сыном могли? Своего ни в чем не виновного сына вы могли называть вором? Публично оскорблять, унижать, гнать из компании, которой он был предан всю жизнь? Не поехать его искать вместе с женой, когда она вам сказала, что Андрюша загибается? Могли? Да? Это вы могли? Отказаться от него в конце концов? Могли?

Я кричала, как последняя истеричка и ничего с собой сделать не могла. В какой-то момент я даже подумала, что, наверное, я сейчас похожа на Киру в истерике, но это только придало мне большей злобы.

– Значит так, неуважаемый Павел Олегович. Вздумаете только дернуться, кому-либо позвонить, выйти в интернет или вообще подумать о связи в внешним миром до вечера третьего декабря, я вам устрою веселую жизнь. И ваших «ангелочков» Воропаевых вместо наказания рублем будут ждать реальные сроки на нарах. Учтите, до вечера третьего вы под домашним арестом без права на адвоката и сношения с внешним миром. И мне все равно, есть у вас еда дома или нет. Ничего, посидите голодным. Андрей из-за вас еще не то пережил! Предупреждаю – один звонок, даже если это будет заказ пиццы, и вы все у меня пойдете в тюрьму, – слезы градом катились по моему лицу.

Теплые, сильные Андрюшины руки крепко прижали меня к себе, видно он только-только сумел прийти в себя, никак не ожидая от меня такого всплеска эмоций.

– Все, маленькая моя, все. Успокойся, мы уходим, – он подхватил меня на руки. – Мама, ты идешь?

– Андрюша, подождите меня в «Лакомке». Кате нужно успокоиться и поесть чего-нибудь сладкого. А я хочу поговорить с папой.

Ни я, ни Андрей не знаем, о чем они говорили. Мама (там в «Лакомке», когда я, уже успокоившаяся, не знала куда глаза девать от стыда, Марго попросила называть ее мамой) только сказала, что она разводится с Павлом…

Комментарий к Первое декабря.

Невероятно трудно было писать. То, что вчера написала и слетело урывками влезало в сегодняшнее написание и очень мешало.

========== Завтра трудный день. ==========

– Мама, ты правда так сказала дедушке? Ты даже не проверила есть у него дома еда или нет?

– Правда, солнышко.

– Ух ты, вот это да! Совсем на тебя не похоже. Наверное, это все же я, ваш бегемотик, так на тебя повлияла. Ты молодец, мамочка. Мы с тобой молодцы! Заступились за папу.

– Лизонька, знаешь, я совершенно не горжусь той истерикой. Я была жестока по отношению к пожилому человеку.

– А он не был жесток к папе?

– Был! Но это его счеты с Богом. А я… я даже извинилась потом перед ним.

– Потом это когда?

– Когда мы с папой привезли тебя ему показать. Но из этой затеи тоже ничего хорошего, увы не получилось.

– Почему? Он не простил тебя?

– Он даже не пустил нас в дом, не захотел на тебя смотреть, сказал, что ему нужен наследник, а не наследница.

– И что ты ему ответила?

– Я промолчала, ответил папа, он всегда за тебя отвечал, не взирая на лица.

– И что он ответил?

– Ну, что-то вроде того, что наследники нужны тем, кому есть что оставлять в наследство, а дедушке твоему оставлять нечего, поэтому пусть благодарит судьбу за внучку и не ропщет.

– И что? После этого мы так ни разу и не виделись?

– Виделись однажды, когда дедушка женился, тебе тогда три года было.

– И что? Так и не помирились?

– Нет. И давай оставим эту тему. Пожалуйста. Потому что я сейчас, как ты знаешь, беременная, а когда я вспоминаю свадьбу твоего дедушки, мне снова хочется заорать, нахамить и перебить всю посуду.

– Ты била посуду на свадьбе?

– Нет, тогда же я не была беременной, я сдержалась, поэтому сейчас очень хочется это сделать.

– Мамуля, ну, хоть в двух словах расскажи, – заканючила дочка.

– Да нечего рассказывать. Мы вдруг получили приглашение на свадьбу Павла Олеговича. Решили пойти, но очень скоро пожалели об этом. Он сказал нам довольно зло, что это не его инициатива была, а его невесты, а он совершенно не жаждет видеть сына-предателя и его потомство. Папа увидел, что у меня снова начала падать планка и побыстрее увез из ресторана. Вот и все.

– Понятно. Мам. А знаешь что? Можно я сама дедушке позвоню? Он же, наверное уже очень старенький, ему одиноко, тем более, что со второй женой он тоже развелся. Может мне удастся помирить его с папой?

– Лиза, это твой дедушка и твое право. Мне только важно, чтобы ты была готова к тому, что может ничего не получиться и не расстраивалась потом.

02. 12. 2005 г. 22:20

Сегодня был на удивление спокойный день для всех, кроме Кольки, Юли и Макса. Но о них я напишу чуть позже. Пока напишу о нас с Андрюшей.

Андрей отвез меня в клинику, и мы с сыночком встали на учет у гинеколога. Было очень смешно и трогательно, когда он водил меня по всем кабинетам. Он так обо мне волнуется, что даже хлопнулся в обморок, когда у меня брали кровь из вены. Сестричка сказала мне, чтобы на роды я Андрюшку с собой не брала, а то акушеры не будут знать кому помогать, мне или ему. Я рассказала, что он работает в морге и не боится ни крови, ни покойников, ничего. Тогда она с такой завистью посмотрела на меня, что мне даже не по себе стало, и говорит: – Я впервые вижу, чтобы мужчина так любил свою женщину.

По результатам всех анализов, врач сказала, что никакой патологии нет, плод развивается нормально.

– Доктор, вот скажите ей, скажите. Правда же у нас девочка?

– Доктор, объясните ему, что пол ребенка пока определить невозможно. Правда?

– Правда. УЗИ пока не показывает пол, но судя по результатам анализов, прав все-таки папа, а не вы, мамочка. Да и моя интуиция подсказывает, что это девочка.

– Вот видишь, Катюха, я прав, и не спорь со мной. – Андрей сам вытер мне живот, забросил меня к себе на плечо и понес в машину.

Удивительно, мы ходили по магазинам, смотрели всякие кроватки, колясочки, игрушки, детскую одежду, мы были в кафе, Андрей покупал мне цветы, мы шутили, смеялись и ни разу (!), ни разу не вспомнили о завтрашнем дне. Боялись мы, что ли? Ведь завтра должно решиться очень многое, если не все наше будущее.

Правда, периодически мне звонил Колька, когда ему нужно было посоветоваться, и тогда мы обсуждали экономические вопросы «НикаМоды», но даже в разговоре с ним ни разу не всплыла тема «Зималетто», завтрашней операции по ее ликвидации и бриллиантов.

– Катюша, – уже под вечер сказал мне Андрей, – мне нужно с тобой поговорить. Вначале с тобой.

– Конечно, а что случилось?

– Сейчас. Вот послушай, я хочу, чтобы ты знала, что это моя инициатива, мама вообще еще не предполагает, что я хочу…

– А можно без предисловий? – я начала нервничать.

– Короче. Если мама разведется с отцом, как ты думаешь, может она первое время… – он замялся, но я уже все поняла.

– Поживет с нами?

– Да! Ты не против?

– А у тебя сколько комнат? Если меньше пяти, то конечно, против. Я всегда мечтала жить в просторной квартире и без родителей. Нет, я могла бы потерпеть твою маму пару деньков, но я не для того замуж за шефа иду, чтобы жить в коммуналке.

Андрей смотрел на меня так ошарашенно и недоуменно, что я захохотала.

– Андрюша, я шучу. Конечно не против. Мы с ней, вроде ладим. Единственно что, и уже не шутка, это серьезно, я никому не позволю мной руководить. Понимаешь? Но твоя мама вроде бы не из таких, не из желающих покомандовать, так что, я надеюсь, поладим.

– Спасибо тебе, родная. Ты не думай, это временно.

– Значит, когда я рожу и мне понадобится помощь я на помощь свекрови рассчитывать не могу?

– У тебя есть я! Я знаешь какой хороший помощник?

/Кончилось все тем, чем и должно было кончиться, когда двое влюбленных в густых сумерках сидят в машине с потушенными фарами где-то в рощице. Здорово, черт возьми! Ей Богу здорово. Вот такой спонтанный, требующий акробатического искусства, какой-то новый, другой секс с собственным любимым женихом./

А вечером нас с Андрюшей затерроризировал Николай. У него все было готово для быстрой покупки оборудования разорившегося «Зималетто», но со мной ему было необходимо посоветоваться какая самая высокая цена, за которую мы готовы купить тот или иной станок, а с Андреем, который назубок знал все оборудование, нужно было обсудить что в каком состоянии, что стоит выкупать, что нет. Три часа мы просидели споря, ругаясь и крича, пока не пришел с работы уставший Малиновский. Едва услышав наши споры, он сказал.

– Ребята, вы чё, офонарели? Надо брать все оптом. Цена будет вдвое меньше. А если нам что-то не понадобится или потребуется замена, так мы негодный станок отладим и продадим в розницу.

Мы с Колькой смотрели друг на друга, как стукнутые по голове мешком. Такое простое решение, а мы так затормозили. Хороши экономисты. Николай расстроился, мол целый день работал напрасно, но это он зря, ничего не напрасно. Нам его эта подготовка потом пригодится, и еще как.

Осталось рассказать о Максе и Юленьке. И если с Юлей все просто, она на время выпадает из игры по причине сильнейшего токсикоза, то с Максом… Бедный Макс. Ему предстоит невероятно трудная работа – не прозевать когда будет перепродажа «Зималетто» вместе с ее торговой маркой, которую мы хотим сразу аннулировать. Вот он сегодня и занимался целый день подготовкой к хакерской атаке.

Все, дневник, прости, я спать хочу, завтра трудный день…

========== Как белки в колесе… ==========

02. 01. 2006 г. 18:45

Я сижу в президентском кабинете компании «НикаМода», по правую мою руку дверь в мою бывшую каморку, а за дверью прямо передо мной, моя новая секретарша, Маша Тропинкика. У меня появилось немного времени, мама с Андрюшей уехали в суд. Маргошенька все же разводится с Павлом Олеговичем. А я пока займусь ведением дневника.

Ровно месяц не писала, не было ни секундочки свободного времени, крутилась, как белка в колесе. И не одна я, нам всем пришлось и трудно и несладко, хотя, временами, мы громко кричали троекратное «Ура». А временами и в дикий танец индейцев племени Тумбу-Юмбу пускались от радости.

Теперь придется все восстанавливать. Но, может быть, это даже хорошо? Представляю как бы я записывала все события день в день – одни эмоции, информации ноль. А так… Когда я относительно спокойно могу оглянуться на прошедший месяц, я и событийный ряд смогу записать объективнее, и свое к нему отношение, но уже сегодняшнее, а не тогдашнее, излишне эмоциональное.

…Третьего декабря ровно в девять утра мы все собрались в кабинете. Все! Даже Андрюша, который должен был в это время находиться в морге.

Ну, вот и первый забег в сторону…

Казалось бы, какого черта Андрей с Ромкой продолжали работать в морге и заниматься извозом, если вот-вот «НикаМода» начнет свою работу в полном объеме, и дел в ней будет невпроворот? Тем более для таких монстров в вопросах модных дел, как мальчики. Да? А синдикат? А контрабанда? А жизни этих самых мальчиков, и не только их?

Всё и для всех необходимо было представить, как цепь случайных совпадений, только тогда мы все и оказывались в полной безопасности. Мы сломали себе голову, как этого добиться и, возможно так и не нашли бы никакого выхода, если бы не Евгений Валентинович Славин, тот самый частный детектив, агентство которого занималось Ярославом Ветровым, а потом и «помощью» с расследованием взрыва его машины, и введением в курс таможни и правоохранительных органов о бурной деятельности контрабандного синдиката под эгидой компании «Зималетто».

Честно говоря, привлечь Славина в нашу банду, было одним из самых лучших наших решений. За него ручались двое. Ромка, который знал «дядю Женю» с самого раннего детства. Тот был его соседом по коммуналке, и по совместительству, «дядей милиционером», которым Ромочку в нежном возрасте пугала мама. Нам вполне хватило бы одного поручителя, но, как оказалось, Евгений Валентинович был прекрасно знаком и… Маргошеньке. У них даже когда-то было что-то вроде первой любви.

Ой, там была такая замечательная история, что она требует совершенно отдельной записи, а пока я отвлекаться не хочу, а то и так все бегаю в сторону, да в сторону. А нужно по существу. Итак… Второго декабря поздно вечером, почти ночью, детально ознакомившись с сутью, Славин сказал:

– То, что «НикаМоду» вы зарегистрировали заранее, это очень хорошо. То, что это изначально инвестиционная компания, это вообще замечательно. То, что это акционерная кампания, это вы просто гении. Пойдем дальше. У кого, на данный момент есть акции «НикаМоды»?

– У Николая, у меня и у Кати по двадцать пять процентов акций, – сказала Юлиана, – еще двадцать пять – это свободный фонд, который мы пока не выбрасывали на продажу.

– Хорошо. Это для вида или все остальные, действительно, могут рассчитывать только на эту оставшуюся четверть? Как вы планировали?

– Вообще-то, – прокашлялся Колька, – можно было бы сейчас начать вспоминать, кто сделал больше, кто меньше, можно было бы даже разругаться и расплеваться. И погубить все дело на финише. Только лично меня это не устраивает. Кать, Юленька, а вы что скажете?

– Коль, давай без этих лирических отступлений. Я дама не бедная, свою цель этой авантюры уже как-то однажды озвучила. – Юлиана улыбнулась. – У меня есть предложение, но я хочу послушать Катюшу.

– Мне кажется, что было бы справедливо, – начала я, – если бы мы поровну разделили акции на всех присутствующих.

– И на меня? – спросил Славин.

– Ну, да.

– Девочка моя, я очень тебя люблю, но я сомневаюсь в твоей способности к ведению бизнеса, – вклинилась Марго. – А если завтра к нам подключится еще двадцать человек? Ты так и будешь раздавать всем акции, лишь бы не обидеть? Глупо! Мне не нужны акции «НикаМоды». Я страшно благодарна вам. Вам всем. Да если бы не вы, я осталась бы с голой задницей. А так у меня на счету, весьма кругленькая сумма. И на дом хватит, и на то, чтобы безбедно дожить свой век. Очень безбедно. Я не хочу больше никаких совещаний, голосований, ответственности за принятия решений и так далее. Все, на что я готова, так это изредка поблистать на показах в качестве матери и свекрови акционеров «НикаМоды». Я хочу стать хорошей бабушкой и заниматься внучкой. Я все сказала.

– О себе могу сказать следующее, – заговорил Евгений Валентинович. – Я здесь вообще ни при чем. И если мне удастся заключить контракт с вашей компанией на охрану вашего предприятия на постоянной основе, это будет лучшим для меня вознаграждением.

– Я от акций не отказываюсь, – Андрюша тепло посмотрел на меня. – Но я хотел бы их купить, а не получить в дар.

– Я тоже хотел бы купить, но у меня нет столько денег… – присоединился к разговору Малиновский, однако Николай его перебил.

– Стоп! Может, хватит уже бить себя в грудь, отказываться от акций, как от чумы и демонстрировать друг другу свое благородство? Я предлагаю следующий вариант: Юля, Роман, Андрей, Катя, Шура, Максим и я получаем по пятнадцать процентов акций. Десять процентов составят свободный фонд, мы можем выбросить их на продажу. Кто «за»? Вот и хорошо, единогласно.

– Мальчик мой, ты не прав. – Славин горестно покачал головой. – Вы все не правы. Вы забыли о безопасности. Нет-нет, я не про проценты. Тут все как раз логично и замечательно. Теперь послушайте меня. И Роман, и Андрей никак не должны ни светиться, ни фигурировать в документах «НикаМоды», они вообще о вас знать не знают до того, как вы выкупите оборудование и помещение. На все, про все у вас денег не хватит, вот тут вы и сбросите пакет акций в свободную продажу. Макс, сможешь взбудоражить интернет этой новостью?

– А то!

– Хорошо. А за час до торгов появляется информация, что вы разыскали Малиновского и Жданова и предложили им, как непревзойденным авторитетам в своей области акции «НикаМоды» за весьма умеренную плату. И они должны будут заплатить, чтобы у синдиката и мысли не возникло, что мальчики причастны к их разоблачению.

– Но мне негде взять столько денег, – Ромка развел руками.

– Это вопрос десятый, – пробормотал Николай. – Юленька, ты же не будешь возражать, если я еще разок сыграю от имени Ромки. Там сейчас такая вкусная комбинация намечается, пальчики оближешь. – Глаза у Кольки загорелись.

– Значит ты все-таки следишь за биржевыми новостями? – брови Юлианы срослись в одну.

– Юль! Даже сидящему на диете не возбраняется читать меню, – парировал Зорькин, и все засмеялись.

– В результате уверен?

– На триста процентов, особенно если ты будешь сидеть рядом.

Уф, расписалась, а к третьему декабря так и не подошла пока… Кто бы мне по рукам дал за графоманию? Катька, держи себя в руках! Ты же не роман пишешь, а дневник ведешь. Что тебе хочется, то и записываешь. Возвращаюсь к третьему. Итак, мы все собрались в кабинете, чтобы в режиме online смотреть происходящее в «Зималетто». Хорошо, что с нами был Славин. Благодаря ему и операция прошла без сучка и задоринки и камеры никто из правоохранительных органов не искал.

Еще один забег в сторону, но этот – спринт:

Второго утром, сразу после взрыва машины Ветрова, Евгений Валентинович позвонил одному высоко поставленному генералу МВД, своему большому другу и сказал, что у него есть очень бомбовый материал, но в деле могут быть замешаны сильные мира сего, поэтому все нужно делать быстро, почти тайно, но так, чтобы потом резонанс разошелся большими кругами. Они встретились, все обсудили, генерала материал очень и очень заинтересовал и он твердо пообещал провести операции не передавая полномочий никому, сам, мол, займется этим делом.

– Да, Игорек, я этим делом занимаюсь не первый день, в «Зималетто» повсюду мои камеры, ты уж их не трогай, сам знаешь какова цена. Я потом сам их сниму. Таможне о камерах можешь даже не намекать. Договорились?

– Договорились.

И вот теперь мы сидели у огромного экрана, на который Максим вывел нам изображения с четырех камер, из мастерской Милко (кстати, Славин обещал генералу, что если заметит, что кто-то попытается что-то скрыть или скрыться, то сразу позвонит ему), из кабинета Киры, из кабинета самого президента-идиота и… из кабинета Хмелина в «Фонтане», ее установка была целиком и полностью заслугой Ярослава Борисовича Ветрова.

– Смотрите, таможня входит в мастерскую…

– Ага, а вот и Игорек подошел к столу Хмелина. Макс! У тебя все пишется?..

– А как же! Обижаете Евгений Валентинович…

– Упс… Андрюша, смотри, Сашка ногти полирует.

– Вижу. Сейчас ему станет не до маникюра.

Дальше события стали разворачиваться с такой скоростью, что мы не успевали следить за всем. Пришлось потом пересматривать все по-отдельности. Так хочется описать происходящее в каждом кабинете отдельно, потому что это был такой бесплатный цирк, что никаких других развлечений и не нужно. Но это займет много времени. А у меня его нет. Сейчас у меня вообще ни на что его нет – позвонил Андрюша. Его родителей развели, и через пятнадцать минут они с мамой уже будут у главного входа, чтобы забрать меня. Андрей расстроен и подавлен, я его понимаю. Но я знаю одного человека, которому очень должно понравиться, что Маргошенька отныне свободна. И я за них тоже рада. А вот Андрюша… ну, ничего, привыкнет.

Я еще подумаю, описывать мне подробно записи с четырех камер, или нет. Ведь есть же диски. А сейчас буду собираться домой. Только отдам последние распоряжения…

========== Бесплатный цирк ==========

03. 01. 2006 г. 13:00

Хотела вчера хотя бы вкратце записать все события прошедшего месяца, не смогла. Пока приехали домой, пока поужинали, времени на дневник не осталось совсем, тем более, что мы с Андрюшей почти весь день не виделись, захотелось просто посидеть рядом и поговорить о делах «НикаМоды». Но и это мы делать не стали. А все почему? А потому что у нас есть Маргошенька. Никогда не вмешивающаяся в наши отношения, никак не учащая меня жизни, живущая вроде бы с нами, а вроде бы параллельно, свекровь (нет, все-таки не свекровь, а мама), встает на дыбы, как только дома заходит разговор о работе.

– Ничего не хочу слышать о «НикаМоде», о поставщиках, тканях, станках, продажах! Хватит! Ребятки, родные, решать, конечно вам, но если вы хотите семью, а не филиал компании, не повторяйте мою ошибку. Оставляйте работу на работе. Иначе очень скоро вам обоим захочется отдохнуть от «НикаМоды» хоть где-нибудь. И вы оба начнете искать тех, с кем вам никогда не будет грозить услышать хоть одно слово о вашей компании.

Она была права не на сто, на тысячу процентов. Мы это поняли после первого же скандала в доме, разразившегося… правильно из-за поставщика оверлоков. Оно нам надо? Лежать в одной постели отвернувшись друг от друга? Часа в три ночи, после бурного и продолжительно секса, мы решили, что оно нам не надо и наложили мораторий на любое упоминание «НикаМоды» в стенах нашего любимого дома.

Нашему примеру последовали и Шурочка с Максом (они пока живут на вилле, но к весне собираются перебраться в свою квартиру), и НиколЯ с Юлианой. У них вообще… Стоп! Что-то я слишком забегаю вперед.

Возвращаюсь…

Вот уже десять дней мы живем в квартире Андрюши. Нет, это все-таки здорово, что с нами Марго, просто не представляю, чтобы мы без нее делали. Она договорилась с квартирантами об освобождении квартиры, выплатила им неустойку, наняла рабочих, и сама проследила за ремонтом (Хотя, если быть честной, то нужно сказать, что за ремонт отвечал все-таки Славин, которым Маргоша вертела, как хотела). Мама готовила и убирала, давая нам с Андреем возможность выкраивать хоть немного времени для себя. Увы, сегодня нашей лафе пришел конец.

– Ребятки, – Марго постучала о косяк двери нашей спальни, – нам нужно с вами поговорить. Выйдете?

– Сейчас, мамуль, – сказал Андрюша, срочно доцеловал меня и мы вышли. – Кому это нам? – спросил он, и тут же увидел, что на диване у камина была не только Маргарита Рудольфовна, рядом с ней, хитро улыбаясь в усы, там сидел и Славин. – Понятно.

– Здравствуйте, Евгений Валентинович, – тут же сказала я и потянула Андрюшу за руку, успев ему шепнуть: – Ты неправ, потом поговорим.

– Здравствуй, Катенька. Как ты себя чувствуешь?

– Все нормально, спасибо, – я ущипнула Андрея и он тоже поздоровался.

– Ребятушки, тут такое дело. Я очень вас люблю, и я понимаю, что нужна вам, но я уезжаю.

– Что? – в один голос спросили мы. – Куда?

– К мужу.

– Мама, ты можешь говорить без загадок?

– Могу. Мы с Женей завтра же подаем заявление на регистрацию брака. Это у вас вся жизнь впереди, вот и вы и тянете со свадьбой, а нам ждать некогда. Я соблюла все приличия. Пока у меня не было штампа о разводе я была домохозяйкой при вас. Но я хочу еще успеть пожить для себя. Катенька, я не отказываюсь вам помогать. Я даже буду делать это с удовольствием, особенно когда родится внучка, но только когда я сама этого захочу. И вот еще что, Женя собирается продать свой бизнес и мы с ним уезжаем, мы решили купить домик на Греческой части Кипра. Ну, что вы молчите? Воды в рот набрали?

– Перевариваем, – мрачно сказал Андрюша.

– Маргошенька, мне кажется, что вы не должны оглядываться. Лично я поддержу любое ваше решение.

– А? Ты видишь какое золото досталось мне в невестки? – спросила у Славина Марго. – Андрюша, а может вместе подадим заявление. Сыграем две свадьбы сразу.

– Тогда уж четыре. Нет, мамуль, мы уже решили три свадьбы вместе играть. Так что вы уж как-нибудь сами, раз вам так невтерпеж.

Маргарита Рудольфовна собрала свои вещи, оглянулась на нас, помахала рукой… И мы остались одни. Так что не до записей вчера было.

А сейчас я сижу одна в своем кабинете, времени больше чем нужно, день сегодня еще праздничный, никого кроме меня и Кольки нет на всем этаже. Андрюшу все равно ждать и ждать еще, они с Ромкой и одним наладчиком проверяют и отлаживают швейные машины. Андрей хочет, чтобы когда все выйдут на работу, ничто не мешало им выполнять поставленные задачи.

Поэтому буду писать. Ура!

… Высокий, стройный, довольно молодой человек поздоровался с Милко кивком головы.

– Вы Милко Момчилович?

– Да-да, так есть, а вы? – модельеру «Зималетто», по-моему, хотелось казаться еще меньше говорящим по-русски, чем обычно.

– А мы капитан таможенной службы, Ермаков В. П. Какие кофры мы должны опечатать?

– Вот эти восЕмь кофрОв. – Милко показал рукой на шесть стоящих и два лежащих кофра, находящихся в правой стороне от прохода.

– Так они же уже упакованы.

– Да! Так есть. А вы как хОтели?

– Э нет, батенька, мало ли что вы между платьями засунули. Давайте-ка, вынимайте все. Вначале я должен осмотреть ящики, а потом каждое платье в отдельности.

– Как вынЕмайте? Как вынЕмайте? Это же мои детОчки. Они же пОмнутся.

– Не хотите, не вынимайте, – сказал капитан таможенной службы. – Всего доброго. Штраф за вызов нашей службы придет вашему руководству. – Ермаков развернулся, сделав вид, что хочет уйти.

– ПодОждите, вы мЕня не понЯли. Мне нужнО, чтобы вы поставИли тут тАкую пЕчать, на сУргут.

– Это вы меня не поняли, пока я сам, лично не буду убежден в том, что ничего запрещенного к вывозу к кофрах нет, я их не опечатаю. Или вы даете мне работать беспрепятственно, или везете все на таможню сами. А там я посмотрю, как ваших детОчек аккуратно будут упаковывать. Ясно?

– Я понЯл. Но можЕт мы можЕм договОриться?

– Вы что имеете ввиду? – капитан расплылся в улыбке.

Сбитый с толку широкой, открытой улыбкой Ермакова В. П. Милко, и сам заулыбался, подмигнул таможеннику, и сделал жест пальцами, намекающий на деньги.

– Это чего? Я не понял.

– Мы мОгли бы договОриться. Я гОтов заплАтить за то, чтобы вы не обИжали мОих детОчек.

– Это вы на взятку, что ли намекаете? – улыбки как и не бывало.

– Нет, прОстое вознагрАждение.

– Понял, – капитан приложил рацию ко рту.

– Товарищ майор, мне тут взятку предлагают.

– Мсчс прдм… Нвпскй.

– Что?

В рации снова что-то захрипело. Максим потом сделал расшифровку этого хрипа. Майор говорил, чтобы Владимир никуда Момчилова не выпускал, глаз с него не сводил и, что они сейчас подойдут вместе с президентом «Зималетто».

По-моему у Анатолия Алексина была такая повесть «А тем временем где-то», вот и мне так захотелось написать… А тем временем в кабинете идиота-президента…

Сашка лакировал свои ногти каким-то розовым бруском, когда Виктория по селектору доложила:

– Александр Юрьевич, к вам майор таможенной службы. Примете?

– Зачем ко мне? Ему в мастерскую к Милко, дура. – правда последнее слово он сказал едва слышно.

– Э нет, батенька, мне как раз к вам, а не к Милко, – смахивая с руки намертво повисшую на его локте Клочкову, сказал усатый плотный мужчина, входя без спроса в президентский кабинет. – Если бы мне нужно было к Милко, то я и пошел бы к Милко. Но мне нужно к президенту. Вы президент?

– Я? Да, я президент, – Сашка повернулся к майору чуть в профиль и вставил трубку в рот, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что перед ними настоящий президент.

– Значит вы мне и нужны. Где сопроводительные документы на партию вывозимого товара?

– Какого товара?

– Вашей коллекции, какого же еще?

– Я не знаю. Наверное, у Милко.

– А вы, действительно, президент «Зималетто»?

– Ну, да!

– И вы не знаете, где документы?

– Нет! Не знаю. Понимаете, у нас такая беда случилась. Такая беда. Наш финансовый директор вчера погиб. Трагически погиб. Вот он знал, где все документы.

– Финансовый директор?

– Да!

– Знал где документы никак не относящиеся к финансам?

– Да, – уже менее уверенно ответил Сашка. – А почему они не относятся к финансам?

– Потому что мне нужны не платежки, а документы для таможни, чего, сколько, как выглядит (полное описание), пункт назначения, планируете ли назад везти, и так далее.

– Тогда я не знаю, где такие документы, – Сашка растерялся, посмотрел безумными глазами на селектор, секунду подумал и нажал кнопку. – Виктория пригласи ко мне Киру и Урядова.

– Не стоит Виктория. Нам не нужны никакие Урядовы и Киры, – тут же осадил секретаршу майор. – Ну, что, Александр Юрьевич, давайте-ка говорить серьезно. По правилам я должен вам представиться. Майор таможенной службы Антонов А. П.

Сашка протянул служивому руку, но тот жеста президента не заметил. Присел с другой стороны стола, достал диктофон, включил его и начал не то разговор, не то допрос. Вначале спросил все паспортные данные, получил ответ, но это не интересно, это описывать не буду, дальше пойду.

– Сколько раз компания отправляла коллекции за границу.

– При мне ни разу. Вот первую отправляем.

– Мне нужны все документы об отправках предыдущих коллекций.

– А где их взять?

– Скажите мне, вы так удачно придуриваетесь или вы и в самом деле идиот?

– Что? Да как вы смеете? Я всего четыре месяца президент, и если я чего-то еще не знаю, то это еще не значит, что вы можете меня оскорблять. Я попросил бы вас выбирать выражения.

– Выражения? Выбирать? Характеризуя вас? Я правильно понял?

– Совершенно верно!

– Хорошо, а как тогда вы сами себя охарактеризуете? К вам приходит майор таможенной службы, не туда, где коллекция, а к вам. Вам задают всякие не совсем стандартные вопросы. И вы даже не спрашиваете, что случилось. Кто вы после этого? Или преступник, знающий что случилось, и разыгрывающий из себя придурка, или, действительно, придурок. Решайте сами.

– П-п-преступник? – Сашка икнул и хотел было что-то спросить, но в это время в левой руке у майора ожила рация.

========== Клевета… ==========

– Мамуля, я все думаю, думаю и никак не могу понять. Чужой человек любит меня, как родную внучку, а родной дедушка даже знать меня не хочет. Ну как такое может быть? Я не понимаю.

– Не знаю, мышонок. Я тоже не понимаю, как можно не ценить такого сына, как наш папа, и такую внучку, как ты.

– И такую дочку, как ты. Бедный дедушка, он сам себя обворовал. А знаешь, что деда Женя мне однажды сказал? Я еще маленькой была, мне лет девять было, не больше.