Текст книги "Мамина сказка...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

– Мой вице балбес, – улыбнулся Андрей, отдавая мне записи, – я вас с ним потом познакомлю. Это очень интересно, Катя. Доделайте аналитическую справку, пожалуйста, а завтра мы все обсудим, – он пошел к двери, но оглянулся и подмигнул мне. – И никуда не уходите.

Лучше бы я его ослушалась и ушла…

После этой части Лизонька увидела всего одну строчку, написанную красными чернилами: «Не в свои сани не садись». Это было не очень понятно, и девочка решила пообедать и подумать, что хотела сказать мама этим своим выводом.

========== Не видимые миру слезы… ==========

– Папа! А что такое не в свои сани не садись? – Лиза стояла в дверях кабинета держа в одной руке кружку с молоком, а в другой, бутерброд с сыром.

– Ну, это значит очень многое. Например, не пытайся занять неподобающее тебе место, или не берись не за своё дело, не занимайся тем, к чему не способен.

– Пап, ты самый лучший. И что не ругаешься за бутерброд вместо обеда, тоже молодец.

– Лиза, то, что мама в командировке еще не зн… – но девочки уже след простыл.

… Я так увлеклась работой, что когда в кабинете раздались голоса, то даже вздрогнула от испуга. Говорили шепотом, наверно не хотели, чтобы я слышала, а то, что я в чулане было ясно, свет же горел. Только я все равно все слышала, каждый звук, каждый шепоток.

– Знаешь до чего я дошла? Я залезла в его мобильник, – раздался голос Киры.

– И что?

– Ничего? Понимаешь теперь почему ты мне здесь нужна?

– Почему?

– Чтобы стать моими глазами.

– А! Кира, а зачем мы из ресторана так быстро ушли, почему вернулись в «Зималетто»?

– А ты сама не понимаешь? Пока все на показе, мы сможем осмотреть его кабинет. Мне улики нужны, Викуся, улики. Тогда я смогу его прижать, понимаешь.

– Знаешь, он все телефоны, все адреса, все хранит в органайзере.

– Не может быть! Он же понимает, что я всегда могу заглянуть в него, он вот тут на виду на столе лежит, – раздался какой-то шорох. – А где его органайзер?

– Андрей отдал его этой мымре.

– Он что? Все свои личные дела поручил этой уродине?

– Да! Его звонки, его письма, его встречи – все она! Поэтому нам так важно избавиться от нее.

– Вика, я тебя взяла на эту работу для того, чтобы ты занималась всем, а не она.

– Я предлагала, да он слышать не хочет.

– Вот как? Не хочет слышать? Тогда в игру вступаю я. Я покажу этой Клаве, кто здесь главный. Ей придется дружить со мной иначе она очень быстро распрощается с компанией. – Кира сказала последнюю фразу чуть громче, думаю, что это было сделано специально для меня.

Потом они о чем-то зашептались, но это уж совсем тихо, видно прямо в уши одна другой, потому что был слышен только неясный тихий гул, пока не зазвонил телефон в кабинете. Кира сняла трубку: – Да, Андрюша, я сейчас ей скажу. Конечно, не волнуйся.

Сейчас, когда я пишу эти строки, когда все позади и у меня было время все проанализировать, я могу руку дать на отсечение, что все так и было. Поэтому и опишу так, как будто это не допуск, а реалии. Да и какой это допуск? Погрешности в моем предположении максимум ноль целых одна десятитысячная, Ну, может чуть другие слова они говорили друг другу.

– Значит, ее (меня) надо подставить, и Андрей ее выгонит, – Кира.

– А как? – Вика.

– Набери номер телефона в кабинете. – Кира.

Вика набрала номер со своего мобильного, телефон зазвенел, Кира сняла трубку: – Да, Андрюша, я сейчас ей скажу. Конечно, не волнуйся, – и тут же положила трубку (это чтобы я не успела ответить по параллельному). После чего сразу пошла в мою каморку.

– Катя, звонил Андрей Павлович, нужно срочно подмести подиум. Модели не могут дефилировать. Что же вы стоите? Немедленно берите метлу, и ступайте. И ведро не забудьте.

Я еще подумала, что она специально посылает не Вику, а меня, чтобы обыскать мою каморку и найти органайзер Андрея и похихикала про себя, потому что уже успела его очень надежно спрятать, пока они шушукались в кабинете.

– Кира Юрьевна, а где этот подиум? – она объяснила мне, как туда пройти, сказала где взять ведро и швабру, и я побежала. Хотелось все выполнить как можно быстрее и лучше.

Почему, ну почему я не сломала себе ноги, пока бежала на подиум?

– Папаааа! – Лиза прибежала к отцу вся красная, глаза горят, кулачки сжаты.

– Что случилось? О, Господи, солнышко, что? Ты вся дрожишь!

Но дочь вместо ответа бросилась ему на шею и зашлась в рыданиях, твердя бесконечное: – За что? Папа? За что? Что она им сделала? Папаааа! За что?

В последний раз он видел, что дочка плачет вот так же горько и безутешно, когда умерла их собака Лайма. Лизе тогда было восемь лет, плакала она два дня, температура поднялась почти до сорока одного, девочка горела и сгорала, отказывалась от еды и питья, и плакала, плакала, плакала. А потом Катя принесла в дом щенка, как две капли воды похожего на Лайму, сказала, что это Лайма прислала Лизоньке своего ребеночка и девочка пошла на поправку. А что делать теперь, когда и причина-то слез не ясна, и Катюши нет в городе и вообще… он же отец, а не мать. Он не знает. Он может только крепко обнять свою девочку, может попытаться узнать, что случилось, а уже потом попробовать помочь.

– Лизонька, я ничего не понял. Кто они? Кто она, кто кому что сделал? Если ты попытаешься мне объяснить, может я и смогу тебе помочь.

– Там слезы, – рыдала Лиза, – там пол страницы размыто слезами, – и снова зашлась в плаче, – мама писала и плакала, – тут девочка и вовсе уткнулась носом в папино плечо и завыла.

– Лиза, ну ты же взрослая девочка, и должна понимать, что если мама дала тебе почитать ее дневник, то вовсе не затем, чтобы ты так рыдала. Наверное, мне придется поговорить с мамой, пора прекращать это чтиво, раз ты так реагируешь.

– Нет, папа, нет, – девочка замотала головой, – я сейчас успокоюсь. Честно. Только скажи, что ты маму любишь.

– Конечно люблю, разве могут быть какие-то сомнения.

– И она у нас самая лучшая, правда?

– Конечно правда.

– И мы никому ее в обиду не дадим?

– Лизонька, мама и сама себя больше никому в обиду не даст. Послушай, девочка, может хватит на сегодня? Давай мы с тобой сегодня в театр сходим, или в кино, или в ресторан.

– Хорошо, сходим, только я эпизод дочитаю.

– Ты уверена?

– Да, – Лиза не понаслышке знала, что такое подиум и дефиле, поэтому приблизительно представляла, что она еще сможет прочесть. Но ей необходимо было это прочесть.

Я выбежала на подиум и начала подметать, раздался какой-то смех, но не рядом со мной, а где-то там, в темноте. Я почти ослепла от прожекторов и софитов. Вот просто вообще ничего не видела. Но Андрей сказал подмести, и я подметала. В этой далекой и жуткой темноте, окружающей меня со всех сторон, уже не смеялись, уже рыдали от хохота, было очень стыдно, но кто-то же должен был подмести, вот я и подметала на глазах у публики, раз уж никто не подмел до показа.

Меня оттолкнули и я упала, прямо туда, в темноту, где был смех и, как выяснилось, сидели люди. Только сейчас, когда свет перестал слепить мне глаза, я увидела, что показ уже вовсю идет и по подиуму ходят девушки. Мне стало нехорошо. Но это еще не было финалом моего позора. Очки упали куда-то под стулья, а тот, или та, или те, наверно посчитав, что это очень смешно, вытолкнули меня снова на подиум. Под свет прожекторов и без очков! Я боялась сделать шаг, чтобы снова не упасть в публику, я не видела где проходят границы подмосток. Так и стояла под шквалом хохота и свиста, пока не услышала голос Андрея:

– Вот так выглядят женщины, которые не носят одежду от «Зималетто». Спасибо большое, за демонстрацию того, как не надо одеваться, позвольте вас проводить, а мы продолжим наш показ, – с этими словами он взял меня за руку, довел до кулис и слегка подтолкнул, скрывая меня от посторонних глаз.

Да, я упала, когда он меня подтолкнул, но это уже было не на глазах у всех и я была очень благодарна Андрею, за то, что он нашел выход из положения. Уверена, он совсем не хотел, чтобы я упала. Я падала еще пару раз, а один раз пребольно стукнулась о стену, не заметив ее, пока пробиралась в свою каморку. Как же мне хотелось, чтобы Кира с Викой были здесь, мне кажется, я могла бы убить их в тот момент. Но их, естественно, уже не было. Я села за свой стол, опустила голову на руки и заревела. Болело разбитое в кровь колено, очень болела голова, но ревела я не от боли. Я ревела, понимая, что я уволена.

Комментарий к Не видимые миру слезы…

Очень тяжело далась глава.

========== Подлость… ==========

– Лиза, заканчивай читать. Мы хотели выйти из дома. Помнишь?

– Помню, папочка. Только я еще не дочитала.

– Ты не хочешь никуда идти? Я правильно понял?

– Пап, я очень хочу, – дочка сделала паузу, – завтра. В «НикаМоду», с тобой. Ладно? Джино обещал, что мое платье будет к примерке готово. А потом мы вместе пообедаем, а вечером вместе поедем встречать маму. Пап, ну пожалуйста, можно я сегодня почитаю?

Отцу очень хотелось настоять на своем, он видел, как Лизок плакала, опустив голову на руки. Плакала тихо-тихо, чтобы он не услышал и не запретил ей читать. И он решил ничего не запрещать и ни на чем не настаивать. В конце концов, Катя очень мудрая и любящая мать, знает, что делает. Раз дала Лизе свой дневник, значит, так надо.

– Можно, конечно можно. Но хоть вечерний чай мы сможем попить вместе? Я соскучился без вас. Мама уехала, ты все время читаешь, а я один, все время один.

– А я говорила, рожайте еще детей. Сколько раз просила братика, а? А сестричку?

– Знаешь, а ты права! Будет тебе братик. Или сестричка.

– Папа, ты что? Ты серьезно? А мама, она согласится?

– А мы у нее спрашивать и не будем. Родим и все! Куда она денется.

Лиза вернулась к чтению в самом наипрекраснейшем расположении духа – у нее будет братик или сестричка! Будет! Папа никогда не врет. Теперь и читать было полегче…

– Катя? А почему вы еще здесь?

– Вы же сказали мне не уходить, пока вы меня не отпустите, – я подняла глаза на Андрея.

– А я еще не сказал?

– Нет.

– Можете уходить.

– Совсем?

– Совсем.

– Андрей Павлович, можно я только в демонстрационный зал зайду?

– Зачем?

– Мои очки, Мне нужно их разыскать. Без них я не доеду до дома. – это было даже хорошо, что я видела лицо Андрея смутным расплывшимся пятном. Было не так стыдно и страшно на него смотреть.

– Возьмите ваши очки, – он сунул мне в руку мои очки с лопнувшей дужкой. Но дужка, это не страшно, дужка, это не стекла, у отца много изоляционной ленты, починит. Он все чинит изолентой. Мой старый мобильный, очки, телевизионную антенну. Все. Может он сможет и душу мою обмотать, там, где разбилось? Впрочем, о чем это я? Мой папа может только доломать мою душу.

– Спасибо, Андрей Павлович, – я взяла очки и начала собираться. Это было очень важно, ничего не забыть. И я на этом сосредоточилась. Потому, что если бы я не сосредоточилась на сборах, я бы завыла.

– Катя, вы доделали аналитическую справку? – говорить я не могла, боялась зареветь, поэтому только кивнула и протянула справку Андрею. – Спасибо, – он углубился в чтение.

– Прощайте, Андрей Павлович.

– Прощайте, Катя, – сказал он довольно спокойно. Я опустила голову и пошла к двери, но меня догнал его крик. Нет, даже не крик, а вопль: – Как вы могли? Сделать такую справку, показать мне какой вы работник и заставить себя уволить! Вы что, идиотка? У вас мозги есть? Как можно было додуматься выйти на подиум, когда там идет показ, и начать подметать?

– Но вы же сами приказали мне.

– Что я вам приказал?

– Прийти на подиум и подмести, – я все еще сдерживала слезы.

– Я? – Андрей взревел. – Вы мне сейчас хотите сказать, что я вам сказал прийти на подиум? Вы меня идиотом считаете? Когда я вам такое говорил?

– По телефону, Кире Юрьевне.

– Таааак… Один из нас точно сошел с ума. И, боюсь, что это не я. Катя, вы, когда врете, хоть присвистывайте.

– Я не вру. Я никогда не вру, Андрей Павлович. Вы позвонили, трубку сняла Кира Юрьевна и… и… – я все же не выдержала, разревелась.

Я не знала, как ему объяснить, чтобы он поверил, а то, что он не звонил, то, что меня попросту подставили, я уже поняла. От этого было еще обиднее. Что же я за идиотка такая, которую все, кому не лень, пинать могут. Странно, но Андрей решил во всем разобраться.

– Катя, прекратите реветь, – он достал мобильный, набрал номер, дождался соединения. – Кирюша, ты где?.. Вот как?.. Скажи, пожалуйста, а зачем ты отправила Пушкареву подметать подиум?.. Кирочка, а ты говоришь мне правду?.. Хорошо, хорошо. Я все понял, – он выключил мобильный и посмотрел на меня, как мне показалось с грустью и с презрением. – Катерина Валерьевна. Я не знаю, в какую игру вы играете, но Кира даже не была сегодня после обеда в «Зималетто». Они с Викторией поужинали в ресторане, а потом поехали к ней домой, где находятся и по сию минуту.

– Что? Но это ложь! Они обе были здесь, в кабинете.

– Хватит! То я вам позвонил, то Кира… Хватит! Я больше вас видеть не хочу. Ваш первый рабочий день стал вашим последним. Я ненавижу, когда мне врут. Прощайте.

– Я вам не вру, Андрей Павлович. Не вру. Прощайте.

Впереди было объяснение с отцом, крики за позднее возвращение домой, слезы мамы и… пустота. Никогда больше я не увижу Андрея. Никогда. А самое ужасное, что он считает меня лгуньей, идиоткой и дрянью…

Не хочу даже вспоминать, какой скандал устроил отец, когда я пришла домой. Об увольнении я решила рассказать родителям назавтра, если бы отец уцепился еще и за эту тему, до утра бы пилил. Вполне хватило и того, что я явилась домой позже того времени, до которого отец разрешал гулять своей маленькой несмышленой доченьке. За одно это он довел маму до скачка давления, а потом меня же в этом и обвинил. Впервые мне было плевать на все его крики и обвинения. Только маму было очень жалко. По случаю им было выпито полбутылки беленькой, папа уснул, и я, наконец, смогла уйти в ванну. Хорошо, что и аптечка там есть. Я приняла сразу две таблетки анальгина и влезла под горячий душ. ***В субботу утром, я сказалась больной. Мне категорически не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать, ни с кем ничего выяснять. В конце концов, нужно было «поболеть» всего лишь денек, завтра родители целый день будут на даче, а я смогу за это время поискать какую-нибудь другую работу. Вон хоть уборщицей куда-нибудь устроюсь. Я решила ничего им не рассказывать про увольнение, так будет спокойнее и тише дома.

Я спала почти до двенадцати часов дня… Всю ночь я плакала, засыпала, просыпалась, снова плакала и снова засыпала. Пока в полдень мама не принесла мне телефонную трубку.

– Кто?

– Твой начальник. Андрей Павлович.

– Ктоооо? – я схватила трубку. К счастью у мамы горели котлеты и она побежала на кухню, а папа возился с машиной, так что меня никто не подслушивал. – Алло.

– Катерина?

– Да, Андрей Павлович, – сердце задрожало, как заячий хвост.

– Можете выходить в понедельник на работу.

– Как это?

– Вы не читали сегодняшнего обзора нашего показа?

– Нет, не читала.

– А зря, вас там называют великой клоунессой. Мне уже звонили, просили ваш телефончик, – он хихикнул. – Только я никому не дам. Самому такая нужна.

– Я ничего не понимаю, Андрей Павлович.

– Короче, все обошлось. Все решили, что так и было запланировано. Назвали это гениальным ходом, принципом контраста. Вся пресса пестрит вашими портретами с расширившимися от ужаса глазами. Говорят, что вы сыграли гениально. Боюсь вас теперь в кино переманят.

Он смеялся, а мне хотелось плакать. Мало того, что какой-нибудь журнал может попасться на глаза отцу, а тогда… Даже представить страшно, что будет тогда. Он молчал о самом главном. О Кире! Если он поверил ей, а не мне, то я не вернусь. Я не смогу с ним работать, думая, что он считает меня лгуньей и дрянью.

– Андрей Павлович, а как же быть с тем, что я вам солгала?

– Катя, давайте не будем копать так глубоко. Неважно, кто соврал, кто не соврал, давайте забудем об этом инциденте. Так что, я жду вас в понедельник. Вы придете.

– Андрей Павлович, это важно. Это очень важно, как вы не понимаете. Если вы мне не верите, я не смогу с вами работать. А зачем вам вообще нужно, чтобы я вернулась?

– Из-за аналитической справки. Я увидел ваш потенциал. А ваша идея с неликвидами – это просто бомба. Вы молодец, – я молчала не знала, что сказать, пауза затягивалась, – Кать, я не хочу выяснять кто из вас сказал мне неправду. Приходите на работу.

Я поняла, что он знает – я не вру…

Комментарий к Подлость…

Че-то мини не получается. Простите.

========== Понедельник – день тяжелый ==========

Закрыв глаза, Лиза перевернула страничку. « Мамочка, не возвращайся на работу. Пока у тебя Кира не попросит прощения, не возвращайся, пожалуйста, – взмолилась про себя девочка. – А уж если вернешься, устрой этим гарпиям веселую жизнь». Резко выдохнув, девочка распахнула ресницы и прочла надпись, сделанную красными чернилами: «Если кто-то причинил тебе зло, не мсти. Сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывает труп твоего врага».

22. 08. 2005 г.

Сегодня меня снова вначале уволили с работы, а потом вернули в компанию. Кажется, это становится доброй традицией «Зималетто» – увольнять, а затем принимать обратно секретаршу по имени Катя.

Вчера я дала себе слово поговорить с Андреем, все выяснить и только потом или приступить к работе, или уйти с нее. Но все пошло вовсе не по, намеченному мной, плану. Причем с самого утра.

Я сделала себе чашечку кофе и собралась уже идти в свой чулан, там подождать прихода Андрея, но тут в приемную ворвалась Вика, снова опаздывающая на работу, пусть и не на два с половиной часа, как в первый день, а всего лишь на полчаса. Первым желанием было плеснуть ей в лицо, невыпитый мною, горячий напиток. Хорошо, что сдержалась, иначе она была бы с ожогом, а я под следствием.

– О! Сделай-ка и мне чашечку кофе. Не очень крепкий и с двумя ложками сахара, – вместо приветствия приказала мне Клочкова.

– Попа не слипнется? – поинтересовалась я, и продолжила путь к чулану.

– Ты чего? Тебе трудно сделать мне кофе?

– Если кто-то из нас троих и будет отвечать здесь за кофе, то это будете вы, Виктория. И если я еще хоть раз услышу от вас «сделай-ка», то ваш трудовой стаж закончится. Я понятно выражаюсь? – сказала я голосом Андрея, и Вика даже подпрыгнула на стуле. Вот когда пригодился мой талант пародиста.

Да, Катюха, не зря ты все детство провела в одиночестве, играя в куклы и говоря за них разными голосами. То маминым, то папиным, то голосом соседского мальчишки-хулигана. У меня это получалось так хорошо, что я начала развивать в себе этот дар. Годам к четырнадцати я вполне могла пародировать даже случайно услышанного человека, не говоря уж о близких, чьи интонации и обороты речи были мне хорошо знакомы. А Андрей среди всех был самым близким, вот почему мне удалось воспроизвести фразу, сказанную им в пятницу, просто один в один.

Вика так смешно крутила головой в поисках Андрея, что я решила ее добить: – Вы, Виктория, будете любезно встречать посетителей, подносить им кофе, – и добавила, правда уже про себя, а не вслух: – У слуг слуг нет. Тебе надо, ты себе и делай. И скажи спасибо, что себе я сама кофе сделала.

Сидеть без дела было невыносимо скучно, я включила компьютер, зашла на взаиморасчеты и обомлела. Черт возьми, в этой компании хоть кто-нибудь умеет считать деньги? Или они им сыпятся прямо с неба в неограниченном количестве? Тогда зачем они выпускают коллекции, подставляли бы мешки да собирали, падающие с небес, хрустящие бумажки. Я настолько увлеклась открытием, что тут же стала составлять новую справку с аналитическими выкладками.

Нет, все же в цифрах есть магическая тайна! Иначе почему они меня так увлекают, что я перестаю замечать окружающий меня мир. Вот и сейчас, я очнулась только когда услышала голос, звучащий музыкой в моих ушах.

– Потапкин однозначно сказал, что Кира была здесь.

– Он видел ее, или Викторию? – услышала я голос Ждановского вице балбеса.

– Он не видел ни одну из них.

– Тогда почему ты думаешь, что он сказал правду? Может это Пушкарева его уговорила или заплатила ему, чтобы он соврал.

– Если бы он врал, он бы как раз и сказал, что их видел. Но он сказал, что видел только машину Киры и не в гараже, а у запасного выхода, пустую. И видел на пульте, что грузовой лифт поднимается на наш этаж. Через какое-то время он увидел, что лифт спускается, на всякий случай пошел к запасному выходу, лифт стоял с открытыми дверьми, а машины Киры уже не было.

– Тогда точно не врет. Такую историю Потапкину сочинить не по силам.

– Вот!

– И что ты сделал?

– А что я мог сделать? Ничего. Если сейчас разразится скандал и мы поссоримся с Кирюшей, то ее голоса мне не видать, как собственных ушей. Оно мне надо перед голосованием?

А вот это было для меня новостью. Какое голосование? Что зависит от Кириного голоса? Я решила оставить все разборки с Андреем до тех пор, пока не узнаю подробностей. Как бы, вместо помощи, не навредить шефу. Я залезла в интернет и все-таки нашла информацию, на которую почему-то не обратила никакого внимания, когда изучала материалы по «Зималетто». Как выяснилось, Андрей еще не был президентом, он был исполняющим обязанности президента и, буквально на днях, должны были состояться выборы нового главы компании.

Вторым претендентом на эту вакансию являлся брат Киры – Воропаев Александр Юрьевич. Судя по информации в сети, он ничуть не уступал сестренке в снобизме и умении устроить подлянку, зато намного опережал ее жаждой власти, азартностью в играх и сексизме к женщинам. Хотя нет, Кира тоже страдала сексизмом, правда, только по отношению к одному, отдельно взятому мужчине, мужчине, за которого я готова отдать свою жизнь. Поэтому я решила спрятать свою обиду поглубже и помочь Андрею стать президентом «Зималетто», а там видно будет.

Пока я ползала по сети, в кабинете Жданова голос вице балбеса сменился на голос моей вчерашней обидчицы.

– Почему ты вчера не приехал, если выяснял где я нахожусь? Я сразу отправила Вику домой и ждала тебя, – тон такой, как будто она оплатила все свободное время Андрея, и теперь требует отчитаться за каждую потраченную ею копейку.

– Я устал и поехал домой, Кирочка.

– Да? А мне сказали, что ты вчера загулял в компании с Лариной.

– Ну, это бред, Кира. Это чистый бред. Ты же знаешь, что с Натальей у меня все кончено.

– Я не верю ни одному твоему слову, Жданов. Ни одному. Андрей, я твоя невеста, а ты ведешь себя так, словно и не делал мне предложения. Может мне все-таки нужно подумать…

– Кира, если ты снова собралась меня шантажировать тем, что проголосуешь за брата, то я не советую тебе этого делать. У каждой пружины есть свой запас прочности, не нужно его переходить.

– А что это за фотографии в газетах, почему почти на каждой фотографии лицо твоей мартышки? – Кира сразу сменила тему.

Мартышки, значит? Интересно, что ответит Андрей, ведь он уже знает, что это молитвами его невесты из витрины каждого печатного киоска я смотрю на мир вытаращенными от страха глазами.

– А это, Кирочка, я такой ход нестандартый придумал, и Катя мне подыграла. Спроси у Милко, у нее это гениально получилось, все поверили, даже он сам, что на подиум вышла уборщица и показала публике, как не надо одеваться.

Вот это Андрей дал! Да он гений! Мне стало очень интересно, выдаст себя Кира или нет. Судя по затянувшейся паузе, ее глупость боролась с ее же чувством самосохранения. Победило второе, к ее и моей радости. Ну, а что? Все замечательно, требовать моего увольнения она теперь не может, это же Андрей придумал трюк с уборщицей, а не я вылезла на подиум. И открой она рот, что это не так, как всем сразу станет видна нагота короля! Что, села в лужу, дурища?

Но судьба в этот день была ко мне благосклонна – подбросила мне еще один шанс, увидеть проплывающий труп своего врага…

========== Бесконечный понедельник ==========

22. 08. 2005 г. (продолжение)

– Катя, тут к Андрею Павловичу пришли, – доложила мне секретарша на ресепшене, Маша Тропинкина, – пропустить?

– Кто пришел? По какому вопросу?

– Наталья Ларина. Говорит, что по квартирному, – хохотнула Маша, – грозит скандалом.

Ларина… Ларина… Наталья… Я вспомнила, что только что я слышала это имя от Андрея и Киры. Вспомнила, что именно к ней Воропаева ревновала. Значит это пассия шефа. Чудесненько!

– Маша, я сейчас выйду, сюда не пропускай. Хорошо? У Андрея Павловича Кира Юрьевна, будет скандал.

– Поняла, не пропущу.

У меня было всего пара секунд на размышление. Я совершенно не хотела, чтобы у Киры появился повод отдать свой голос на Совете директоров за братца, но я просто жаждала, чтобы рога на ее голове стали как можно более ветвистыми. Она это заслужила.

– Андрей Павлович, – сказала я выходя из каморки и подавая ему листок бумаги так, чтобы Кира не смогла прочесть, что я там успела напечатать, – подпишите, пожалуйста, – тут я решила отвлечь Воропаеву от бумаг и сделала вид, что только сейчас ее увидела. – Здравствуйте Кира Юрьевна.

– Здравствуй, – процедила она сквозь зубы и взглянула на меня с такой ненавистью, что будь на моем месте кто-то с менее крепкими нервами, точно хлопнулся бы в обморок.

Андрей начертал резолюцию, передал мне бумагу и я вышла в приемную. Викуси, понятное дело, на месте не было, поэтому я сразу решила прочесть, что мне написал Андрей в ответ на напечатанную мною записку следующего содержания: «У ресепшен Наталья Ларина, если вы хотите с ней встретиться, напишите где ей вас ждать. Если нет, я ее выпровожу». Внизу размашистым почерком шефа было написано: «Выпроводить не удастся. Ресторан «Авиньон». Теперь я знала, что мне делать.

– Наталья, я секретарь Андрея Павловича. Он просил вам передать, что если вы хотите его видеть, он через двадцать минут подъедет в ресторан «Авиньон». И еще… Если вы попытаетесь сейчас устроить скандал, больше вы его не увидите.

Она вытаращила глаза и беззвучно, точно выброшенная на сушу рыба, зашлепала губами. О, Господи! И в этой хорошенькой головке мозгов не больше чайной ложки. Я прямо слышала, как они скрипят, решая непосильную задачу – устроить скандал, или встретиться со Ждановым. Ей очень хотелось и того, и другого, но это было невозможно, и она выбрала свидание.

Теперь мне оставалось только шефа отправить из компании под благовидным предлогом. А это было парой пустяков. Правда, пока я шла к кабинету, меня начала поедом есть моя совесть, но Кира быстренько справилась с моими угрызениями. Я прошла через кабинет, в очередной раз помешав им целоваться, и уже открыла дверь в свою каморку, как она заорала:

– Катя! Мы уже устали от вашей беготни взад-вперед! Андрей! Сколько это будет продолжаться? Это не может свободно перемещаться по «Зималетто».

– Простите, Кира Юрьевна, но летать я пока не научилась. И сквозь стены просачиваться тоже.

– Маша, Ларина ушла? – спросила я, позвонив на ресепшен, едва вошла в свою каморку и закрыла дверь.

– Да, только что, – сказала Тропинкина.

– Андрей Павлович, вы не забыли, что у вас сегодня в два часа встреча в «ТехноКолор»? – спросила я по селектору.

– Забыл! Господи, как я мог забыть! – вскричал он так естественно, что я и сама поверила, что ему нужно на встречу. – Спасибо Катя. Кирюша, мне нужно бежать.

Андрей, судя по звуку, чмокнул невесту и растворился. Я смогла вздохнуть свободнее. Увы, не надолго. Буквально через несколько минут в кабинет Андрея ворвалась Вика. Жаль, что я была наивна и не проконтролировала, чтобы Ларина покинула «Зималетто» немедленно. Хотя, с другой стороны, не задержись Наталья, чтобы поправить макияж и Кира не взвыла бы от ревности и боли.

– А бои без правил уже закончились или я успею занять место в первом ряду?

– Нет никаких боев.

– Как это? А где Андрей?

– Андрей уехал в «ТехноКолор» на встречу.

– Один? Или Наталью с собой прихватил?

– Какую Наталью? Ларину?

– Ага.

– Подожди, причем здесь Наталья?

– Я ее видела у ресепшен, она долго там стояла. Я думала, что ты в курсе.

Я поняла, что мы погорели, что времени до того, как ярким пламенем вспыхнет мой чулан, осталось совсем чуть-чуть, но я успела набрать Романа Дмитриевича и по-военному, как учил отец, отрапортовать ему, в какой переплет попал Жданов и что нужно немедленно предпринять, чтобы его спасти. Едва я сбросила звонок и уставилась в экран компьютера, как дверь в мой чулан распахнулась.

– Пушкарева!

– Да.

– А скажи-ка мне, любезная, где сейчас твой начальник? – Кира смотрела на меня, как удав на кролика.

– Я думаю, что Андрей Павлович сейчас по дороге в «ТехноКолор», – ответила я на голубом глазу.

– Прекрасная версия, только не засчитано, попробуем еще раз. Итак, где сейчас твой начальник?

– Не знаю, может он взял ведро и швабру и пошел мыть подиум? – вырвалось у меня прежде, чем я успела прикусить язык.

– Что? Да как ты смеешь?

– А как вы смели? Вам так хотелось меня унизить, что вы и родное «Зималетто» не пощадили? – после того, что я уже ляпнула, мне нечего было терять и я пошла ва-банк, все равно я уже могла считать себя уволенной.

Думаю, что со мной Кира решила разобраться попозже, сейчас ее душила ревность и ей было не до моего хамства. Только поэтому она и продолжила разговор.

– Он уехал с Лариной? Отвечай, если хочешь здесь работать!

– Кира Юрьевна, я не знаю, кто такая Ларина. А кроме того, докладывать вам о личной жизни Андрея Павловича не входит в мои служебные обязанности.

– Значит так, девочка. Во все эти сказки с переговорами я не верю. Я прекрасно знаю, что здесь была Ларина, и что Андрей ушел именно с ней. Я требую, чтобы ты дала мне ее телефон.

– Я не знаю номера телефона госпожи Лариной.

– Да? А может быть, мы тогда посмотрим его в органайзере, который тебе передал Андрей?

– Я не могу дать вам органайзер Андрея Павловича.

– Ты что? Ты забыла с кем ты разговариваешь?

– Нет, Кира Юрьевна, я помню, но дать вам личные вещи начальника без его разрешения, я не могу. Это его распоряжение. Погодите минутку, я сейчас позвоню и спрошу, могу ли я отдать вам его органайзер.

– Ты никуда звонить не будешь, – Кира уже не кричала, а визжала. – Хорошо, допустим… Но номер телефона Щербакова, директора «ТехноКолора» я могу получить?

– Конечно, – сказала я и начала делать вид, что ищу визитку. Мне нужно было потянуть время, и я тянула его, сколько могла.

– Слушай, а может ты его покрываешь? А! Вот зачем ему нужна была вторая секретарша. Да, жалкая роль.

– Ничуть не более жалкая, чем нанимать на работу под видом секретарши, шпионку за женихом. Ничуть не более жалкая, чем работать стукачкой. Вот, пожалуйста, – я протянула ей визитку Щербакова. – Если это все, разрешите мне сходить в туалет.

– Оперативно, – усмехнулась Воропаева и стала набирать номер на своем мобильном, а я рванула к Роману Дмитриевичу.