Текст книги "Мамина сказка...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

– Папа! – дочка бросилась на шею отцу. – Папочка прилетел! Ура!

– Прилетел, прилетел, солнышко. Голодный, как лев. Беги, скажи, чтобы на стол накрывали.

– Ха-ха. Голодный он. Просто хочешь остаться с мамой наедине, и не знаешь, какой выдумать благовидный предлог, чтобы прогнать ребенка. Скажи спасибо, что у вас такой умный и тактичный ребенок. Пойду, пожалуй, скажу, чтобы накрывали на стол. Всем пока. Не очень задерживайтесь.

Лиза вскинула голову, и не оглядываясь пошла в дом…

Комментарий к Разговор по-душам

Прошу прощения за задержку главы. Честное слово не могла раньше.

========== Папин рассказ ==========

– Папа, мы взяли тебя в свою компанию не для того, чтобы ты мешал маме рассказывать, – Лиза сама не понимала кого и к кому она ревнует. То ли маму к папе, то ли наоборот. Но ей, почему-то было чуть-чуть обидно, что мама лежит, удобно расположив голову на папиных коленях и чуть ли не мурлычет, потому что папа все время ее гладит, то по голове, то по плечам. В таком расслабленном состоянии мама точно не могла ничего рассказывать.

– Я маме не мешаю, доча, я сам сегодня буду тебе рассказывать, мама не очень хорошо себя чувствует.

– Ой. Мамуля, что-то с маленьким?

– Нет, солнышко, просто подташнивает.

– Но ведь еще вчера не тошнило. Это все из-за папы!

– Ну, опосредованно, конечно. Если бы не папа, у меня не было бы ребеночка и меня не тошнило бы.

– Да я не об этом.

– А о чем? – заинтересовался Андрей.

– Просто пока тебя не было, мама была сильной и не болела. А при тебе… так даже не поймешь, кто из нас ребенок, она или я. Ты всегда маму больше жалеешь. Правда?

– Ну, ты и свинуха, Лизок. Кто просил братика или сестричку? Я что ли? Нет, ты. Ты что не понимаешь, что я сейчас не только маму, но и маленького жалею и глажу. К нему тоже ревновать будешь?

Катя лежала, прикрыв глаза, и едва заметно улыбалась. На самом деле она-то знала, что Лиза была права. Ее токсикоз мучил уже с неделю, но слабость покапризничать и немножко «поныть», она себе позволила только когда муж вернулся. Вспомнился Чуковсий: «Я плачу не тебе, а тете Симе»… Вот и Катюша могла «плакать» только Андрюше.

– Не буду ревновать. Ладно, папочка, рассказывай, раз взялся, – вообще-то Лизе это было только на руку, папу можно и перебивать, и задавать тысячу вопросов, он все стерпит и даже раздражаться не будет, только бы мама не вмешалась. – Прежде всего я хочу знать, почему не ты, а мама стала президентом.

– О! Это очень просто. Мама умеет видеть картину целиком. Умеет руководить, умеет сплачивать свою команду. Из простых работников, мама умеет сделать союзников. Понимаешь о чем я?

– Конечно понимаю. Я знаю, что мама умеет сколачивать банду. Но ты ведь тоже очень харизматичный и люди любят тебя.

– А вот это в точку. Люди меня любят. Вот я и начал работать с людьми. Если ты внимательно слушала мамину сказку, ты должна помнить, что я долго работал на производственном этаже. С людьми и с машинами.

– Да, пап, я помню. Ты еще докладные подавал, которые игнорировали. Так?

– Совершенно верно. Ну, а теперь слушай.

Начальника производства мы пригласили на отдельную беседу. То, что он плясал под дудочку Хмелина через Ветрова нам было уже известно, спасибо Максу. Нам только понять хотелось из каких соображений плясал он свои пляски. По велению ли сердца, ну, мало ли, кто-то его когда-то обидел; из любви ли к искусству, бывают, знаешь ли такие гниды; может его тоже шантажировали или вынудили, а это уже совсем другой коленкор. Правда Ромка утверждал, что сам видел, как Ярослав Ивану Васильевичу деньги давал. Но это тоже нужно было еще доказать.

Вот, значит, заходит он в конференц-зал, морда красная, лоснится, лысина потная, и запах труса…

– Папа! Ты сейчас описал так классно, что я его прямо увидела.

– Лиза, ты обещала не перебивать, – подняла Катюша голову с колен мужа.

– Это я тебе обещала, а не папе.

– А сейчас пообещай папе, пожалуйста.

– Что, сама балдеешь, слушая папу?

– Угадала.

– Ладно, тогда обещаю.

– Здравствуйте, – говорит этот хмырь, и протягивает руку вперед. Не то здороваться со всеми сразу собрался, не то милостыню просит.

– Проходите, садитесь, – хмуро кивает головой Макс.

Татушки устрашающего вида хорошо видны на его руках, ведь наш любимый хакер продумывал каждую мелочь, вот и закатал рукава рубашки почти до локтя. Перед Максом какой-то агрегат с кучей проводков, как потом выяснилось он взял какую-то металлическую дуру и напаял туда провода специально для этого спектакля.

– Что стоим, кому стоим? Садитесь. – Иван сел и испуганно заозирался, пока Улитин надевал на него какие-то браслетики и подсоединял неподсоединимое. – Это не просто детектор лжи. Это сверхчувствительный, новейший детектор. Он считывает не только ответы, но и мысли. Поэтому на вопросы нужно отвечать правдиво, не обязательно кратко, не обязательно да-нет, но обязательно правдиво. В противном случае он будет бить током. И мы здесь ни при чем. Он сам наказывает за ложь, – на голубом глазу сказал Макс, убирая в карман руку с пультиком управления для подачи тока малого напряжения от двенадцати до двадцати четырех ватт. – Чем больше ложь, тем сильнее будет бить током.

– Что вы делаете? – закричал Иван Васильевич и попытался вскочить, но Макс не дремал. – Ааааа! – тут же закричал начальник производственного цеха. – За что? Я же еще не врал?

– Я ведь говорил вам, он даже мысли читает, и наказывает не только за ложь, но и за желание соврать. Если не хотите быть наказанным, просто сидите спокойно и не врите. Вот и все. Андрей Павлович задавайте свои вопросы.

– Ты помнишь докладные, которые я тебе подавал, о гнилых нитках и ломких иглах? – спросил я.

– Нет! А-а-а-а-а! Помню, конечно помню.

– Папа! Вы пытали человека! Это ужасно, папа.

– Лизонька, это не пытки и током там не бьет, а немножко постукивает. Но устрашающий эффект налицо. Что было, то было. Так, может, не рассказывать тебе подробно обо всем, детка?

– Рассказывать, раз ему не так уж и больно было. А вообще-то, ладно, скажи, чем все закончилось и хватит.

– Иван Васильевич написал чистосердечное признание о вредительстве в цеху за определенную плату. Мы вызвали милицию и сдали его, вместе с признанием с рук на руки.

– А причем здесь милиция?

– Лизок, если бы он только клал докладные под сукно, и то уже милиция могла бы вмешаться. Но он сломал, нарочно сломал два дорогущих вышивальных станка, а это уже экономическая диверсия. Понятно?

– Жалко, что такой малый заряд вы ему вкатили.

– Не поймешь тебя, – сказала Катюша, – то мы садисты, то недосадисты. Ты уж выбери что-то одно.

– Я выбираю рассказ дальше.

– А дальше я предложил свою кандидатуру в начальники производственного цеха.

– Ты был всего лишь начальником производства? Ты же был акционером! Как же так?

– Именно потому, что я был акционером, именно потому, что мне так дорога была наша компания, я и захотел работать в пошивочном цеху. Там я мог принести наибольшую пользу. Когда работаешь на себя работаешь на том участке, где от тебя наибольшая выгода. Это понятно?

– Понятно. Чего ты злишься?

– Потому, что мне не нравится твой снобизм, детка. Прости, но так могла говорить Кира, так мог говорить я когда-то, потому что я вырос рядом с отцом, для которого самое главное было внешнее благополучие. Прилично-неприлично людям из особого круга, вот единственное что, волнует показушников. А ты, детка росла в семье, где сесть за один стол с кухаркой, это норма, а не подвиг. Твои высказывания мне непонятны и неприятны.

– Всегда так, – Лиза надула губы. – Я всего лишь задала вопрос, я разобраться хотела. Что тут криминального? А ты из меня уже Киру сделал. Это по-твоему нормально?

– Ребенок прав, Андрюша, – вмешалась Катя. – Ты злишься, царь, а значит…

– Я не прав, – закончил Андрей. – Девочки, выбрасываю белый флаг, больше не буду. Понимаешь, Лизонька, я производство знал, как никто из нас. Не только машины, которые с закрытыми глазами ремонтировать мог, но и людей. Я, например, точно знал, что Ирина настрачивает карманы, лучше всех, а у Полины, как ни у кого получается вшивать рукава. Знал я и то, что на раскрой трикотажа нужно ставить Галину, а на раскрой шелка, Марину, и отходов будет мало, и неправильно расположения выкройки на ткани тогда не произойдет.

– Лиза, притормози его, пожалуйста. Папа сел на любимого конька и стащить его оттуда очень трудно. Я одно тебе могу сказать, девочка, если бы не папа, ничего бы у нас не получилось. Это наше счастье, что пока он не обучил всему Федора Короткова и не сдал ему с рук на руки свое детище, именно папа возглавлял производство. ты можешь им гордиться, дочка.

– А я и горжусь. Очень горжусь. Как горжусь и нынешней его должностью. Шутка ли, вице-президент, отвечающий за все зарубежные контракты. Папуль, а можно еще про дядю Рому? Он всегда работал начальником отдела маркетинга? Или только сейчас?

– Всегда, детка. Но из маленького отдела, направленного на удовлетворение нужд и потребностей «НикаМоды», он сотворил целую империю маркетинга, юридически независимую от нашей компании и существующую совершенно автономно. Правда под нашей крышей, а значит все услуги нашей компании оказываются в первоочередном порядке и по несколько заниженному тарифу. Но это к маме, если интересно. Это она с Ромкой обо всем договаривалась.

– Папа, а почему он не женат до сих пор? Троих детей растит, а не женится.

– А ты ему этот вопрос задавала?

– Задавала, мне тогда лет восемь было.

– И что он тебе ответил?

– Что ждет пока я подрасту, а потом женится на мне, – Лиза засмеялась. – Но мне хотелось бы знать правду, а не его шутку.

– А это вопрос не к нам, солнышко. – снова заговорила Катя. – Ты же понимаешь, что у нас нет права выбалтывать чужие секреты. Правда?

– Ладно, я выросла. Скажу дяде Роме, что или пусть рассказывает правду, или я заставлю его через два года на мне жениться. Никуда не денется, расколется.

Андрей прикрыл глаза, вспоминая тот страшный период, когда Ромка влюбился и отказался от своей любви практически накануне свадьбы…

– Андрюха, представляешь, какое это чудо? Я думал, что так и умру одиноким старым повесой, а тут… Просто не верится! И любовь, и сестра и племянники, все сразу появилось в моей жизни.

Да, так уж получилось, что все случилось практически одновременно. Сначала Малину с головой накрыла любовь к очень красивой и чувственной модели Наталье Замятиной, и буквально вслед за этим, ему позвонила Мария Соколовская, назвавшаяся его младшей сестрой.

Ромка всегда удивлялся, что его папенька, будучи известным ходоком налево, не оставил после себя многочисленного потомства. Ну, вот и доудивлялся. После неожиданной смерти матери Маша разбирала ее письма и документы. Нашла и квитанции ежемесячного перевода денег от некоего Малиновского Дмитрия Романовича, стала разбираться что да к чему. Вот так и нашла брата. Анализ ДНК можно было не делать, брат с сестрой были похожи друг на друга не только внешне, но и характером и манерой поведения. Как и Ромка, Маша не считала хороший секс поводом для знакомства, однако, она все же была женщиной и за последствия расплачивалась воспитанием трех очаровательных ребятишек.

– Жены хорошей из меня никогда не получится, вот я замуж и не спешу, – смеясь говорила Маша, – а вот мать получилась весьма неплохая.

И это была истинная правда. В ребятне была вся ее жизнь. Такая яркая, такая насыщенная… такая недолгая.

Ромка с Натальей как раз заявление в ЗАГС подали, когда пришел ответ на гистологический анализ Маши. Это был рак, один из самых его быстрых и смертельных видов – рак легких у молодой некурящей женщины. Ну, где справедливость?

– Ромка, умоляю, не оставь детей, – без конца твердила сестра едва обретенному брату. – У них все есть, мама оставила наследство. У меня немалые сбережения. Но у них никого, кроме тебя нет, Ромочка.

После смерти Маши, после ее похорон и поминок, Роман решился поговорить с Наташей. Ее ответ решил всю дальнейшую жизнь бывшего повесы, бабочника и юбочника, а ныне отца одиночки троих уже довольно взрослых детей.

– Извини, Ромочка, но я квочкой для чужого потомства быть не нанималась. Я и своих-то рожать не собираюсь. Нахрена мне приблуды, – ничуть не смутившись сказала тут же ставшая бывшей невеста…

========== Каждому по делам его ==========

– Ну, что, Лизок, будем заканчивать мапину сказку? Пора возвращаться в настоящее и жить дальше, помня о прошлом.

– Пап, мне еще только два, нет три маленьких рассказика, и все. Ну, пожалуйста.

– Спрашивай, если смогу, отвечу.

– Кира. Что с ней стало? Как она приходила к тебе поговорить? В общем, мне интересно почему ты ее пожалел.

– Детка, жалеют не почему-то, жалеют, потому, что жалко. Но о Кире я расскажу, это очень хороший урок всем эгоистам и снобам.

Кира… Кира… Кира… Когда же это произошло? По-моему числа семнадцатого или двадцатого декабря две тысячи пятого года…

День тогда выдался нервным, каким-то скандальным из-за Урядова. Потом ремонтники мотали душу, а нам не хотелось запускать цех без основательного ремонта, душа просила, чтобы там и чистенько было и уютно. Да еще звонил адвокат Сашки, кучу нервов потрепал. В общем, дел было невпроворот, и все они были какие-то слишком заводные. Мы с мамой очень поздно пришли с работы, поужинали и решили посмотреть какую-нибудь старую, хорошую комедию, чтобы немного расслабиться перед сном, выбросить все негативные мысли.

Вот тут и раздался звонок, в дверь. Я как раз ставил диск с фильмом в дисковод, а Катя сидела на диване, поджав под себя ноги, и пила сок. Помню, мы еще поспорили, кто открывать пойдет.

– Это Маргошенька ключ, как всегда, забыла, вот ты и открывай, – сказала Катюша.

Вот я и открыл, не посмотрел даже в экран домофона, настолько был уверен, что это мама. Но это была не мама, увы. За дверью, вдавливая до упора кнопку звонка, стояла не совсем трезвая Кира.

– Тебе чего? – пожалуй даже слишком грубо спросил я.

– Мне нужно с тобой поговорить, – крикнула она с вызовом.

– Не о чем нам с тобой говорить. Уходи!

– Я сейчас прямо тут такой скандал закачу, что ты в подъезд дома войти потом постесняешься. Мне нужно с тобой поговорить и я поговорю, хочешь ты того или нет! – она уже кричала.

– Андрюша, закрой двери, пожалуйста, очень дует, – раздался за моей спиной спокойный мягкий голос Катеньки. – Пусть орет на лестничной площадке. А мы пока вызовем милицию. Не пошла под суд за подлог, пойдет за хулиганство.

– Я прошу вас. Обоих. Мне очень нужно поговорить. Я не буду скандалить, не буду ругаться. Я извиниться хочу, – заплакала Кира.

Я оглянулся на Катю и она дала мне понять, чтобы я решал сам впускать или не впускать. Я оказался глупцом, а может просто уже забыл, что у Киры от момента раскаяния, до бурного скандала дистанция преодолевается в течение десяти секунд. И я впустил змею в дом. И даже провел в гостиную.

– Андрей! Что она делает в твоем доме? – Кира спросила так, как словно ничего, совсем ничего, не случилось, в полной уверенности, что именно она, Кира, моя невеста и имеет право задавать подобные вопросы.

– Кто она?

– Вот эта девка!

– Кирочка, я здесь ни одной девки, кроме тебя, не вижу. Если ты хотела спросить о Кате, то отвечаю тебе, как на духу. Катя моя жена, а где еще быть жене, как не в квартире мужа?

– Андрюша, посмотри вокруг, во что ты превратился. Я разговаривала с Маргаритой Рудольфовной, она в ужасе, что ты стал подкаблучником у этой плебейки.

– Серьезно, и когда ты разговаривала с мамой?

– Ты, может, не знаешь, но твоя мама приходила, когда меня допрашивали, она сделала все, чтобы освободить меня. И, когда мы ехали домой, мы разговаривали о тебе, Андрюшенька. Маргарита Рудольфовна просто не знает, как спасти тебя от этой пираньи.

Я посмотрел на Катеньку, она улыбалась, значит, не нервничала. И я решил продолжить спектакль.

– Кира, это право мамы, принимать или не принимать мою жену. А для меня она самая лучшая, самая любимая, даже если весь мир будет против нее.

– Андрей, ты посмотри, что она натворила. Из-за нее отец отвернулся от тебя, из-за нее мама может от тебя отвернуться. Тебя не примут ни в какую компанию с девкой не нашего круга, ты станешь изгоем. Ты…

– Может быть чаю, или кофе? – приторно сладким голосом предложила Катюша. – Не комильфо, знаешь ли, Кирюша, слушать, как ты из себя выпрыгиваешь и не предложить тебе чего-нибудь выпить в нашем доме.

– Андрей, ты слышал, эта девка смеет обращаться ко мне на «ты»! Заткни ее, или это сделаю я!

– Все, Кирюша, спектакль окончен. Ты вроде бы пришла извиниться, или я что-то путаю? Насколько я вижу, извинениями и не пахнет, а посему, пошла вон.

– Ты гонишь меня из дому?

– Да, Кирочка, гоню! Представляешь?

– Из-за этой шлюхи?

– Папа! Как ты мог позволить этой мерзавке оскорблять маму? – Лиза кипела праведным гневом.

– Тебе сказать правду, почему я терпел?

– Конечно! Только правду!

– Ну, что же, девочки, сейчас вы услышите правду. Катюша, ты прости меня, я никогда тебе этого не рассказывал, боялся, что ты меня осуждать будешь.

– Папочка, не надо, не надо нам твоей правды! Так ведь, мама? Не надо нам никакой правды. Ты же потом поставил ее на место, ведь так?

– Ну, чего ты испугалась, глупенькая? Что мы сейчас поссоримся? – Катя сладко потянулась и поудобнее пристроила свою голову на коленях Андрея. – Не волнуйся, не поссоримся. Чтобы тогда не случилось, чем бы тогда ни руководствовался папа, это не послужит причиной ссоры через шестнадцать с половиной лет. Так что, я думаю, что мы вполне можем дать папе возможность сказать, наконец, правду.

– Честно, не поссоритесь?

– Даю тебе слово. Ну, разве что папа скажет, что он надеялся, что Кира меня прирежет и он таким образом избавился бы сразу от нас троих. От меня и от тебя руками Киры, а саму Киру посадили бы – Катя засмеялась. Но Андрей был на удивление серьезен.

– Папа, ты что? Мама попала в точку? Папа!

– Я, действительно, хотел избавиться от Киры, девочки. Я панически боялся тогда за вас. Вы просто не представляете, как она опасна в гневе. Вот я и давал ей возможность выплеснуть гнев, возможно, схватиться за нож, возможно, попытаться дать волю рукам, чтобы скрутить ее, вызвать милицию и избавить вас, девочки от ее присутствия в Москве хотя бы на несколько лет.

– Ты, правда, хотел посадить Киру? – спросила Катя пересохшими вмиг губами.

– Правда. И посадил бы, если бы не мама. Ты ведь помнишь, что «извиняться» она пришла с ножом в сумочке.

– Помню. Но мне и в голову не могло прийти, что ты ее провоцировал, чтобы избавится от нее. Бедный ты мой. – Катя руками обвила Андрея.

– Родители, вы бы ребенку-то объяснили в чем там суть, а потом уже жалели друг дружку.

Кира и не заметила, что у нее за спиной уже несколько минут стоит, скрестив на груди руки, та самая Маргарита Рудольфовна, которая якобы не переносит на дух Катюшу, но которая не забыла ключи, открыла ими входную дверь, прошла и встала за спиной самой Киры, переглядываясь со мной и со своей любимой Катенькой. Услышав, как бывшая невеста сына оскорбляет нынешнюю, мама вдруг вспомнила, что росла вовсе не во дворце и не на поле для гольфа, а во дворе, где свою правоту отстаивали хорошими тумаками.

А может, она испугалась, что я не выдержу, пришибу мерзавку, а сам потом отвечать буду должен за эту дрянь. Вот мама и взяла правосудие в свои руки, отвесив Кире довольно увесистый удар по спине.

– Вымой свой поганый рот, мерзавка, когда имя Кати произносишь. Запомни, дрянь, я на допросе была вместе с Катюшей и она все слышала, так что твоя ложь не прошла. А насчет того, кто тут плебей, а кто нет, кто тут будет шлюхой, а кто законной женой, так это я тебе сейчас расскажу. Андрей, – крикнула мама и только я понял, что она имела ввиду, потому что она сделала пальцами жест, означающий на нашем языке «приготовься записывать».

Затем мама схватила вазу, одну из тех, что мы приготовили на выброс и шмякнула ее изо всех сил о пол, затем другую. Потом вдруг взлохматила себе волосы и разорвала свою кофту. Катя застыла, не понимая, что происходит, а Кира в ужасе отошла к стене и раскрыла свою сумочку из которой выпал ножик. Довольно-таки большой, Кира нагнулась за ним.

– Андрей, давай! – я включил камеру. – Кирочка, деточка, одумайся, зачем ты взяла этот ножик? – тон стал умоляющим. – Детка, давай мы вызовем доктора. Тебе обязательно помогут. Ну, отдай мне ножичек, Кирочка. Отдай!

Кира взвыла, еще не понимая, что происходит, и отбросила от себя нож.

– Андрей ты снял беспорядок? – я кивнул, – А меня, избитую Кирой? – я кивнул. – А саму Киру с ножом в руках?

– Да, мама.

– Очень хорошо. Теперь слушай меня внимательно, дрянь, и запоминай. Если ты хоть на сто метров подойдешь ко мне ли, к Андрею ли, к Катюше ли, ты сразу отправишься в психушку. А свидетелей твоей неадекватности я приведу массу. Весь секретариат, который очень тебя «любит» расскажет о твоей неадекватности, есть куча записей с показов, где ты устраиваешь скандалы, так что сидеть тебе в дурке, не пересидеть. Да я еще и приплачу, чтобы тебя лечили как нужно, пока не превратят в растение. Поняла? А теперь пошла вон из дома моей невестки.

– Ну, бабуля. Вот это да! Вот это авантюристка. А что потом с Кирой случилось, когда ты оплачивал ее лечение.

– Кира сломалась, детка. Оставшись одна, она окончательно сломалась и запила. Ее срочно нужно было лечить. Твоя мама тогда поддержала меня и мы положили ее в частную наркологическую клинику. А потом приехала Кристина и увезла Киру к себе в Данию.

– Кира вылечилась?

– Увы, нет. Какое-то время она держалась, но потом опять запила. Что с ней сейчас, я понятия не имею. Надеюсь, что все у нее более или менее нормально.

– Пап, а про Урядова расскажи, а.

– Что про него рассказывать. Ну, пришел он к твоей маме, решив, что мы его на работу к себе возьмем.

– Вот же ни стыда, ни совести у человека. А как сам маму брать не хотел, он уже забыл.

– Наверно забыл. Мама пригласила в кабинет весь бывший женсовет и Урядову пришлось выслушать от девчонок все, что у них наболело. Все их претензии к нему.

– Андрюша, помнишь, как Таня его добила?

– Помню, – Андрей рассмеялся.

– Папа, ну, расскажи.

– Нечего рассказывать. Просто Танечка Пончева, которая стала начальником отдела кадров «НикаМоды», предложила Урядову должность ее секретаря с испытательным сроком…

========== Эпилог ==========

– Мамочка, я их видела! Вот только что. Правда, папа? Они такие хорошенькие, самые красивые из всех деток. Самые крепенькие. Правда, папа? Мы им имена уже придумали. Правда, папа?

– А вот тут неправда, Лизок. Мы можем маме только предложить имена ребятне. Тебя я называл, теперь мамина очередь.

– А моя когда?

– А когда свои у тебя будут.

– Мам, ну, скажи ты ему. Тебе ведь, правда нравятся имена Машка и Мишка?

– Нравятся. Очень нравятся. Мишенька точно на медвежонка похож. А Машенька… Ну, Машенька… Машенька и есть, милашка наша.

– Мама, – Лиза стала вдруг очень серьезной. А у меня для тебя есть подарок.

Девочка полезла в сумку и достала небольшой прямоугольный пакет.

– Вот, мамочка, это тебе.

– Что это?

– А ты посмотри.

Катя стала аккуратно снимать обертку, пока у нее в руках не оказалась красиво оформленная книга в твердом переплете.

– «Мамина сказка» – прочла Катюша. – Лизонька, что это?

– Это твоя первая книга. Ты не волнуйся, я же не маленькая, все понимаю, там изменены имена, и названия компаний и ничего нет о контрабандистах и бриллиантах. Я сама оформляла ее и сама корректировала. И отдала в печать в нашу типографию. Юлиана помогала мне. Это твой авторский экземпляр. А завтра книга поступит в продажу.

– Кать, я тоже ничего не знал, честное слово. Но ты посмотри, как здорово оформлена книга. Детка, ты у нас самая… самая… – Андрей отвернулся, чтобы его девочки не видели его слез и не подумали, что он такой уж чувствительный.

А Катя и отворачиваться не стала, просто прижимала к себе книгу и плакала…