Текст книги "Мамина сказка...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

После разговора с папой я хотел любыми путями найти Пушкареву, извиниться перед ней и уговорить вернуться на работу. Я даже собирался немедленно уволить Клочкову, а Катю посадить в приемную, даже подумал о том, что отведу ее к стилистам, поменяю ее облик, и в приемной будет сидеть вполне себе нормальная девушка. А кричать я на нее никогда больше не буду – я еще накануне дал себе это слово.

Да только ничему из задуманного осуществиться не удалось. Я шел на встречу с Сашкой, а попал на лобное место, именуемое Советом директоров, собранным за моей спиной. Меня даже в известность не посчитали нужным поставить, а ведь я был на ту пору президентом! И началось судилище… В какой-то момент я вообще перестал понимать, что происходит.

Отец тряс какими-то бумажками и кричал: – Ты вор! Боже мой! Мой собственный сын вор! Ты все отдашь, что украл. И ты, и твой дружок Малиновский, расплатитесь по самому высокому счету.

– Папа, – я попробовал вставить хоть слово, но он меня не слышал.

– У тебя нет папы, как нет у меня сына-вора.

– Папа, это клевета, – закричал и я.

– Вот как? Клевета? Да твоя же Пушкарева подготовила эту справку! Не я, не Саша – твоя секретарша! Так о какой клевете ты заявляешь?

– А это? – я подал папе папку с документами из которых было видно, что Ветров вор, а отец либо соучастник, либо беспечный дилетант. – Это тоже готовила Пушкарева. Что ты на это скажешь?

– Вот, Марго, полюбуйся, – отец едва взглянул на документы и швырнул их маме. – Теперь твой сын еще и меня с Ярославом обвиняет. Причем, заметь, прикрываясь именем честной девочки, которая вскрыла его махинации. Что же ты уволил Пушкареву, если это она составила тебе эту справку? А?

– Павел Олегович, вы не правы! И тот и другой документ были составлены Пушкаревой, – сказал Ромка. – Знаете что? Хватит уже трепать наши с Андреем имена безнаказанно. Мне это все надоело.

– Правильно, Ром. Правильно! Сколько можно? Я настаиваю на полном аудите и подключении милиции по экономическим преступлениям, – меня просто трясло.

– Мы не станем позорить компанию милицейским расследованием. Мы сделаем проще. Вы с Романом ответите своими акциями за недостачу. И навсегда покинете «Зималетто». Кто за мое предложение? Прошу голосовать, – и все, кроме нас с Малиной, проголосовали. – Кто за предложение Андрея вызвать милицию? – вверх взметнулись две руки, моя и Ромкина. – Решение принято!

Меня перемнкуло. Вот просто упала планка, и все. Я встал, подошел к отцу и сказал ему спокойно и тихо, но так, чтобы слышали все: – Если ты думаешь, что сможешь таким образом выжить меня, то ты заблуждаешься. Акции свои я не отдам, Ромка со своими тоже расставаться не поспешит. В милицию мы обратимся, можешь не сомневаться. И вор тоже будет найден и наказан. Даже если этот вор ты, Павел Олегович.

Мы с Романом гордо покинули конференц-зал. Я успел заметить, как победно плотоядно блестели глаза Киры, как поникли мамины плечи, как раскрылся рот отца от удивления, что я посмел ему не только возражать, но еще и бросить вызов. А еще я заметил облегчение на лице Ветрова и ничем не прикрытую радость и триумф в глазах Сашки.Мы не забудем этот смех

И эту скуку!

Мы поименно вспомним всех,

Кто поднял руку!.. – мысленно поклялся я себе словами Галича.

Потом был неприятный разговор с бабушкой у лифта, но ты о нем уже знаешь, доченька. А потом я убежал из «Зималетто». Да-да, родная, даже не ушел, а убежал, считая, что все меня предали. Знаешь, почему-то самым обидным было даже не предательство отца, к его несправедливости в отношении меня я был все-таки привычен. А вот то, что меня предала маленькая девочка в очках и с косичками, казалось мне особенно изощренным предательством. Да, я был виноват перед ней, но чтобы вот так? Вначале дать мне бизнес-план и все документы по разоблачению, а потом, за моей спиной, отправить отцу только те документы, где по уши в дерьме оказывались лишь мы с Ромкой? Нет, это было уже чересчур! А ведь она казалась такой порядочной и доброй.

Я был настолько сломлен, что даже Романа видеть не хотелось. Почему-то думалось, что если Катя могла предать, то теперь уже все предать смогут. И Ромка тоже. Мобильный звонил не переставая, но я сбрасывал все звонки. Кто только не звонил! И мама, и Кира (О! Эта была особенно настойчива), и Ромка и даже девочки из секретариата. Единственное исключение я сделал для Юлианы Виноградовой (она еще очень даже могла мне пригодиться и я не стал портить с ней отношения). Затем стало тихо, может телефон разрядился, может людям надоело звонить в пустоту. Я заперся в своей квартире с ящиком виски…

Катюша, сама реши, стоит ли это давать слушать Лизе. Просто я обещал ей всю правду… Но ты можешь стереть этот кусок.

Так вот… Я заперся в доме с ящиком виски и пока я его не опустошил, я не отпирал входной двери, хотя кто-то в нее и звонил, и стучал, не отвечал на звонки по телефону, не показывался на людях. Хотя нет, я вру. Дважды я вышел ночью из дома, ездил за «забыться».

Но этого точно Лизке знать не стоит, да и тебе, Катюша ни к чему.

Второго сентября позвонила Катя Пушкарева, я долго не мог понять, кто мне звонит и зачем, поэтому не снимал трубку. Однако звонок был такой длинный и противный, что голова начала раскалываться, и я подумал, что проще ответить.

– Я вас очень внимательно подслушиваю, – сказал я.

– Андрей Павлович, это Катя Пушкарева.

– Кто?

– Это Катя.

– И что нужно этой Кате?

– Я только хотела узнать, как вы?

– Вашими молитвами, Катенька.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Да! Мне выпить не с кем. Составите компанию?

– Андрей Павлович, я серьезно.

– А если серьезно, то убирайтесь к чертовой матери, и чтобы я вас больше не слышал и не видел. Я хочу забыть вас, как свой самый страшный сон…

Лизонька, я прошу тебя об одном, девочка, никогда не обвиняй не выслушав. Особенно близких тебе людей. Иначе можешь потерять их навсегда. И даже если потом ты извинишься и помиришься, трещина, которую дадут ваши отношения, уже никогда не исчезнет бесследно.

Комментарий к Папина сказка

Спасибо за идею Etoile, именно ее вопрос об Андрее, подтолкнул мысль о том, что не нужно дожидаться, пока Катя встретится с ним. Вполне можно о нем рассказать и сейчас. Причем из первых уст.

========== Свет в конце тоннеля ==========

Катюша, помнишь нашу ссору в машине? Вначале я сказал тебе, что или ты доверяешь ей, и отдаешь читать все дневники, или не стоило даже начинать посвящать ее в свою жизнь. Помнишь? А потом вспомнил о своих грехах того периода, вернее ты мне напомнила, и я сказал, мол, мне есть чего стыдиться, а очень не хочется краснеть перед дочерью… Припоминаешь?

Я был неправ, Кать. Конечно, не стоит ее посвящать в какие-то наши интимные моменты, обо всем остальном, в том числе и моих запоях, я готов, чтобы Лиза узнала. Почему я вдруг так решил? А вы слушайте дальше, девочки. Слушайте вместе, и ты, Катенька, все поймешь. Вплоть до моего особого распоряжения, больше никакой цензуры!

Итак, я остановился на звонке Кати Пушкаревой и на том, как послал ее подальше…

Можно было ставить точку в истории с предательствами. Звонок, которого я так ждал, не раздавался. Да, да, все это время, с той самой секунды, как я закрыл за собой двери конференц-зала, я надеялся, что папа прочтет документы, которые я ему дал, и хотя бы задумается о том, что все не так, как кажется, что нужно во всем разобраться, а не рубить с плеча, обвиняя меня и Ромку. И позвонит! Не позвонил… Уверен, что мама прочла документы, что пыталась с ним поговорить, но он все равно не позвонил и, видно, уже не позвонит никогда.

Я достал СИМ-карту из мобильного и разрезал ее на мелкие части. Это даже какое-то удовольствие мне доставило, словно я перегрызал пуповину и становился отдельной, самостоятельной единицей. Теперь нужно было только доказать свою правоту, и можно было идти дальше, не оглядываясь на прошлое.

Как доказывать свою правоту, я пока не знал, как не знал я и того, где находится это «идти дальше», а посему, я нашел самый простой и действенный метод ухода от проблем. Тут годилось все, от односолодового высококачественного виски дома, до дешевого портвейна во всяких злачных местах, главное, чтобы означенный продукт не переводился. Программа «забвение» включала в себя тесное общение с женщинами, и они тоже были разными, от высококачественных до окончательно опустившихся и спившихся.

Доченька моя дорогая, зачем же я тебе все это рассказываю и выставляю себя в отнюдь неприглядном свете? Я попытаюсь объяснить, детка.

Тебе уже шестнадцать лет, моя девочка, ты вполне взрослая. Я знаю статистику подросткового алкоголизма, подростковой проституции и подростковой наркомании. Я даже знаю статистику подростковых абортов. Причем в совершенно благополучных семьях. Да что далеко ходить? Лиза, помнишь, ты мне рассказывала, что половина девчонок в твоем классе уже имеют сексуальный опыт, и даже не с одним партнером, и не по любви? А о том, что ваши вечеринки иногда заканчиваются в больницах где того или другого откачивают или от алкогольного отравления или от пережора каких-нибудь таблеток (про марихуану я уж промолчу), говорят практически на каждом родительском собрании. Ты можешь мне возразить, что не ходишь на эти вечеринки. Ну, и что? Какая твоя заслуга в том, что ты не пьешь и не куришь на вечеринках на которые не ходишь?..

Лизонька, жизнь, она ведь не всегда зефирно-мармеладная. Иногда так ударит под дых, как и разогнуться-то не знаешь, не то что, как выпрямиться. Вот тогда выходом, а то и спасением, может показаться уход. Уход от действительности! Лизка, поверь мне, проверено опытом и посаженной печенью – уход, это не выход, а вход в еще большую задницу, доча. У тебя, конечно же, есть право проверить мои слова на собственном опыте и печени. Но если ты умная девочка, а я надеюсь, что это так, то ты мне просто поверишь на слово.

Я не помню ни имени, ни фамилии той «нимфы», которая после двухнедельного моего запоя-загула, спасла меня, но я навсегда останусь ей благодарен. Что она сделала? Ничего особенного, просто позвонила Ромке и сказала ему, где меня можно найти в данную минуту.

Малина и сам был не очень трезв, но все же не дрова, поэтому быстренько примчался, погрузил мое и свое тела в такси, а затем сдал нас обоих в частный наркологический центр, причем и охрану к нам приставил, чтобы у нас и мысли не возникло сбежать.

Уже через пять дней, предварительно вызвав бригаду уборщиц, велев им не только убрать, но и уничтожить все запасы спиртного, мы вернулись в мой дом, где провели первое, зато историческое, совещание на двоих. До этого мы обменивались только ничего не значащими фразами. Фоном к совещанию служил апельсиновый сок и чай.

– Андрюха, как хочешь, но меня не устраивает жить и дальше с репутацией вора. ПонЯл?

– А меня, надо думать, такая репутация устраивает?

– Надо думать, что устраивает, если ты ушел в подполье, вместо того, чтобы действовать. Ты можешь мне членораздельно объяснить, почему ты не отвечал на звонки и не открывал двери?

– Могу.

– Ну, так объясняй.

– Ромка, я почему-то решил, что если уж Пушкарева оказалась предателем, то любой может предать.

– И я?

– И ты!

– Значит, ты от меня прятался, потому что я предатель?

– Да нет же! Я прятался ото всех, чтобы… – я замялся.

– Понятно, лучше потерять друга до того, как он успеет тебя предать. Так?

– Ну, как-то так.

– Ты жлоб, Жданов. Ты законченный отморозок и сволочь. Вот что ты мне сейчас предлагаешь сделать? Дать тебе по роже? Развернуться и уйти? Оправдываться? Что?

Самое неприятное для меня было в том, что Ромка не кричал, не бил себя кулаком в грудь, а меня по морде. Он говорил чуть взволнованно, но все-таки спокойно. И от этого я чувствовал себя еще гаже и глупее.

– Вот ты мне скажи, Андрюха, ты, действительно, считаешь, что у Пушкаревой не было причин тебя предавать? И это после того, как ты посетовал на то, что она еще живая? Или после того, как ты ее уволил за чужие грехи, прекрасно зная, что кто-кто, а она точно не виновата?

– Ромка, вопрос с увольнением можно было решить, я готов был извиниться, да я и извинился, и сказал, что беру ее назад.

– Как ты это сказал, мой недалекий друг? Ты сказал, что она может продолжать работать, уволить ты ее всегда успеешь. Правильно? Крутое извинение, ничего не скажешь.

– И все равно. Малина, да как ты не понимаешь, отправить отцу только те документы, где измазаны мы с тобой, это подлость. Это подстава! Неужели не понятно?

– Понятно, только обиженные женщины и не на такое способны. Кто ты ей, чтобы она тебе не стала мстить? Сват, брат, возлюбленный? Ты вообще предлагал ей на пол сесть, я помню! За одно это баба уже может начать мстить. Вспомни хотя бы свою бывшую.

– Вот только об этой твари ни слова! Ты заметил, какой у нее был торжествующий…

– Нет, Жданчик, именно об этой, как ты выражаешься, твари, мы сейчас и будем говорить. Если бы ты не был козлом, и не записывал бы друзей во враги, ты давно бы уже все узнал. Но ты же у нас лорд Джордж Ноэл Гордон Байрон, никем не понятый, отверженный и преданный затворник! Где тебе снизойти до нас смертных.

– Малина! Ты откуда столько умных словей знаешь?

– Не надо переводить все в шутку, я и сам шутить не дурак. Только сейчас ты меня выслушаешь. И на полном серьезе! Катя тебя не предавала.

– Что? А как назвать…

– Заткнись, и послушай. Если бы ты не убежал, как подорванный, если бы потом отвечал на звонки и не прятался, то давно бы знал, что случилось на самом деле. Мы с тобой сами себя предали, вернее я, когда забыл убрать диск из дисковода и выключить комп. Кира пришла раньше всех, залезла в мой комп и скачала все, что посчитала нужным. Шурочка записала ее разговор с Павлом Олеговичем на свой мобильный, за что и была уволена.

– Как, Шурочку тоже уволили?

– Да, Кира уволила Шурочку. Но девочка дозвонилась до Амуры и дала ей прослушать разговор Киры с твоим отцом. Вот, держи флешку, тут все записи разговоров твоей бывшей, сделанные нашими секретаршами, послушаешь на досуге. Может тогда в твоей голове хоть что-то щелкнет, и ты перестанешь обвинять невиновных.

Я сразу же включил комп и прослушал то, что вы уже знаете из рассказа Юльки.***– Павел Олегович, вы, конечно, можете заподозрить меня в том, что я мщу Андрею за разрыв помолвки… Что?.. Конечно, спасибо! Я сейчас отправлю вам на эмейл два файла и вы поймете, что я здесь не при чем. Эти справки готовила Пушкарева, его же помощница… Что?.. Неважно, как ко мне это попало… Что?.. Ну, конечно, самая суть… Когда?.. Павел Олегович, только вы, пожалуйста не рассказывайте сыну, что это я отправила вам справки, ладно?.. Можете сказать, что Пушкарева и отправила… Да, спасибо… Хорошо, я буду ждать вашего звонка.

Очень захотелось выпить, да что там выпить, нажраться захотелось до потери пульса, до отключки. Это желание по своей силе могло сравниться только с желанием немедленно придушить Киру. Хорошо, что рядом был Ромка, он не дал мне осуществить ни первое, ни второе мои желания.

– Малина! Она ведь говорила, что любит. У нас ведь не всегда были такие ужасные отношения, как в последние два года, ведь было и хорошее что-то. Да, я изменял ей. Но любой бы ей изменял, хотя бы для того, чтобы оправдать ее всегдашнее недоверие. Ненавижу, Господи, как же я ее ненавижу. Своими руками бы придушил. Она разрушает все к чему прикасается, Ромка. Ну, ничего, ничего, она еще свое получит!

– Палыч, может, успокоишься и подумаем, что делать? Составим план, начнем действовать? А?

– Да, ты прав, пиши план. Пункт первый – придушить Воропаеву.

– Пункт второй, сесть в тюрьму? Классный план, мне нравится, – засмеялся Роман так легко и заразительно, что и у меня словно камень упал с души.

– И правда, чего это я? Лучшей местью Кире будет мой успех, моя новая любовь, вон хоть с той же, ненавидимой ею, Пушкаревой, моя новая, счастливая жизнь. И ты прав, для начала нам нужно наметить план. Пиши, о самый вице-балбесный из всех вице-балбесных!

– А чего это я писать должен? Вот сам и пиши, ты мне больше не начальник!

– И не мочалок командир! – подхватил я и сел к компьютеру. – Итак, наша конечная цель? Я предлагаю ни много ни мало, захват «Зималетто». Ты как?

– Ждан, а на хрена нам загибающийся, разворованный бизнес?

– Тоже верно! Давай-ка мы лучше окончательно его развалим и «на обломках самовластья»…

– Андрюша, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

С тобой мы вспрянем ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена! *– продекламировал Роман. – Ты хочешь открыть новую компанию на руинах «Зималетто»?

– Да! Новую, чистую и прозрачную. Развивающуюся, а не гниющую. Правда я пока не очень знаю как это сделать. Ясно одно, нам понадобятся деньги и время.

– И Пушкарева.

– И Пушкарева, – согласился я. – Значит, с конечной целью мы определились. Правильно?

– Правильно. Палыч, я предлагаю не трогать проценты по акциям. Вообще не трогать, даже не прикасаться к ним.

– Замечательное предложение, только на что жить? На что нанимать частного детектива и так далее? Хотя знаешь, это, пожалуй самое простое. Во-первых, я продам свою машину и куплю что-нибудь отечественное, подешевле. Во-вторых, мы можем сдавать мою хату, а жить у тебя. Ну, или наоборот.

– Андрюха, мы можем обе квартиры сдавать, а сами жить в хате моей двоюродной сестры. Помнишь, я рассказывал? Она на два года в Англию уехала работать.

– Класс! Я могу еще бомбить, а ты…

– А за меня не беспокойся, я без работы не останусь, и даже знаю, куда пойду.

– Куда?

– Не скажу. Вначале все разведаю, а потом поговорим.

Комментарий к Свет в конце тоннеля

* Перефраз Пушкинского “К Чаадаеву”.

========== Мапина сказка… ==========

– Мамочка, как же мне это нравится! Это уже мапина сказка получается! Ура!

– Лиз, а ты не помнишь, почему ты нас так называла? И меня мапа, и папу мапа. Ты ведь почти до пяти лет нас так называла. А на вопрос почему, так ни разу и не ответила. И вот сейчас снова – мапа.

– Мам, ну, это же так просто! Неужели сама не понимаешь? Не верю! Думаю, что понимаешь, но хочешь, чтобы я сама сказала, так тебе приятнее будет. Да?

– Да.

– Ах ты, хитрюга. Ну, так и быть, скажу. Потому что вы с папой всегда ассоциировались для меня в детстве, как одно целое. Вот ты вспомни, мамочка, вспомни. Стоило только папе перед сном начать читать мне книжку, как ты тут же появлялась в детской, садилась рядом и тоже слушала сказку. Или… ну, помнишь, мы с тобой платье кукле шили? Помнишь, как папа сразу принес швейную машинку и прострачивал все швы, чтобы мы с тобой руками не делали строчек? Вы еще тогда смеялись, что нужно будет с работы принести промышленную машину и оверлок, потому что папа халтуру не гонит. Сколько я себя помню, вы всегда вместе… Вернее, мы всегда вместе. Мапа и есть. Вот и сейчас, мама, наш папа просто не выдержал, что мы с тобой вместе, а он, как бы в стороне получается. Понимаешь? Он снова пришел в детскую, когда ты мне читаешь сказку. Значит, мапина сказка!

Квартиры мы сдали очень быстро, за дорого и с оплатой за полгода вперед, сами переехали в хату Ромкиной кузины. Затем, открыли совместный счет в банке с правом снятия денег исключительно при двух подписях. Мы сразу решили, что там, где дело касается бизнеса, мы перестаем быть друзьями, становимся деловыми партнерами, и ни за что путать эти два статуса мы не станем. Меньше всего нам хотелось превратиться в основателей «Зималетто», поэтому все было обговорено заранее. Все-все. И не только обговорено, но и зафиксировано договором.

Теперь можно было приступать к поискам Пушкаревой. И деньги на частного сыщика у нас были, и частный сыщик, который делал нам огромную скидку на свои услуги, тоже, но мы решили не бросаться пока деньгами, а попытаться разыскать Катерину самим. Может всего-то и нужно, что у ее подъезда подежурить, или там проследить за ее отцом-матерью, так чего же швырять деньги на ветер?

Мы с Романом вообще вдруг стали такими экономными, что сами себе поражались. Представляешь, Лизонька, мы и квартиру убирали сами, и еду себе тоже сами готовили. По очереди. Составили график дежурств и неукоснительно его выполняли. Да, моя девочка, и полы я мыл, и туалеты. А вот готовить хорошо так и не научился. Зато, когда по кухне дежурил Роман свет Дмитриевич, мы даже разносолы всякие едали.

Одним из самых тяжелых дней того периода был день, когда мы оба продали своих красавиц. По случаю такого горя, а расставание с любимой машиной для любого мужика, это горе, мы даже купили две бутылки водки и укушались, прощаясь не только с прошлым, но и со статусом. Потому и купили водку, а не виски и не коньяк.

Отныне мы переходили на полулегальное существование, становились рядовыми гражданами свой страны. И этому тоже было свое объяснение. Нужно было дать врагу ощущение безопасности, сбить его с толку.

От нас с Ромкой ждали, что мы запьем, опустимся на дно и не станем даже пытаться что-то предпринимать. Или, наоборот, разовьем кипучую деятельность, сразу же обратимся в милицию, начнем давать интервью. А мы вообще исчезли с горизонта, пусть считают, что отправили нас в нокаут, пусть вообще спишут нас со счетов. Тем больнее будет врагам потом, когда нокаутированный поднимется и так врежет, что враги уже и голову не смогут приподнять.

Вместо двух престижных машин VIP класса мы купили один жигуленок второй свежести и начали зарабатывать, занялись извозом. Восемь часов бомбил я, восемь – Малина. Свободного времени оставалось до дури и мы, по Ромкиной наводке, пошли еще подрабатывать в морг санитарами. По четыре часа каждый, деля одну ставку на двоих. Ставка в морге, это так, приработок. Основные деньги шли в виде чаевых, особенно если жмурик оказывался из богатеньких буратин. Очень скоро у меня открылся талант гримера и я начал зарабатывать совсем даже неплохо.

С деньгами теперь был полный порядок. Пора было предпринимать какие-то шаги для нокаута врагов.

Для начала я зашел на сайт «Зималетто», ввел свой пароль доступа и даже обиделся. Нет, ну это же надо, так меня неуважать, что даже не сменить паролей. Они что там все с ума посходили? Или, правда, списали меня со всех счетов?

– Ромка! Ты только посмотри, что за мерзость Сашенька устроил с неликвидами. Я что-то ничего не понимаю. Какая утилизация? Что это за компания, вывозящая неликвиды? А вот это. Вот… сюда глянь. Это что? Это же явный сговор! Так?

– Я что тебе Пушкарева, что ли? Я в этой филькиной грамоте понимаю столько же, сколько ты в кулинарной книге.

– Ромка! Они и сейчас разворовывают «Зималетто».

– Так давай позвоним Павлу Олеговичу, покажем эти документы, объясним, что нас в компании уже нет, а воровство продолжается. Это же наши оправдательные приговоры, наша реабилитация.

– Ромочка! Мне не нужно оправдание отца. Я ни перед кем оправдываться не собираюсь. И вообще, посмотри нашу цель. Что-то я не вижу здесь пункта об оправданиях.

– Палыч, если честно, ты знаешь, как ее достичь, нашу цель?

Я знал! Только не мог сознаться Ромке, что нам до зарезу нужен был конкретный план действий, а значит, Пушкарева с ее мозгами. Ну, или другой специалист, но только ее уровня гениальности, и с ее, именно ее, авантюрными наклонностями, умением пародировать, косичками, и Гарри Поттеровскими очками. Но других таких не было во всей вселенной, а самое главное, ни перед кем другим я не был так виновен и не должен был извиниться. Как ни странно, меня грызло чувство вины, и невозможность ее загладить.

По очереди мы с Ромкой дежурили у Катиного дома, однажды я даже подвозил ее маму (я узнал ее по фотографии, которая стояла у Кати в каморке), мы разговорились и по обрывкам фраз я понял, что Катя, действительно, ушла из дома, что она поссорилась с родителями и что те и сами не знают, где сейчас находится их дочь. Это был тупик. Пора было подключать детектива и мы с Ромкой позвонили Славе.***То, что я увижу в списке приглашенных Воропаева Александра Юрьевича, я почти не сомневалась. Но одно имя заставило меня вздрогнуть, Максим специально подчеркнул его красным. Под номером пятнадцать в списке из двадцати двух человек стояла хорошо мне известная фамилия – Малиновский Роман Дмитриевич…

– Максик, ошибки быть не может? Вот здесь, под номером пятнадцать. Это наш Ромочка? – Глаза Шурочки просто распахнулись от ужаса, стали похожи на два больших, расплескавшихся озера.

– Шурик, ты держишь в руках список приглашенных. При-гла-шен-ных! Да, ваш Ромочка тоже был в этом списке, а вот в этом, в списке присутствующих, фамилия Малиновский уже отсутствует, так что можешь успокоиться и не переживать за своего любимого бывшего шефа.

– Макс, ну, ты точно безумный! Зачем так пугать было. Я же подумала, что и Роман Дмитриевич может быть с кукловодом.

– Мне кажется, что кукловодом может быть только Хмелин, – сказала я. – Непонятно одно, почему он выжидал столько времени и с уничтожением «Зималетто» и со своим сценарием.

– Уй, блин, Катька, включи мозги! Ты же не дура и должна сама все понять. – Максим забегал по кухне взад и вперед, стуча себя кулаком по лбу. – Ладно, даю еще несколько вводных, а дальше, пока сама не ответишь на свой вопрос, можешь ко мне не подходить.

– Я смотрю, что ты очень умный, имея несколько больше вводных данных, чем я. Давай, загружай мои файлы базой.

– Значит так, девочки, даю дополнительные сведения. Шесть лет назад Хмелин активно ухаживал за Воропаевой, но ее папаша его бортанул, это первое. И второе, – Максим сделал очень длинную паузу, – сценарий не окончен, хотя переговоры о его покупке ведутся уже второй год. Держите сценарий, а я пошел спать. Разбудите через четыре часа, если только… Шурочка, слушай внимательно… вот эта музыка не раздастся с моего компа, – он кликнул по какой-то иконке и раздался «Собачий вальс»…

Комментарий к Мапина сказка…

Прошу прощения, глава далась невероятно трудно. Вся она какая-то корявая. Возможно, я ее перепишу.

========== Первые победы ==========

В какой-то из последних дней сентября я ворвался домой после извоза и бросился в кухню. Роман, к счастью, был на месте, готовил что-то, и я сразу затараторил, увидев его.

– Ромка! У меня крышу напрочь сорвало. Она мне уже мерещится. Причем не с косичками, не в своих очочках и прикиде тети Клавы-старьевщицы, а на вполне себе симпатичненьком Renault Clio, за рулем, в цивильной одежде и с миленькой мордашкой.

– Палыч, ты о чем? Вернее о ком?

– Как о ком? Я что, не сказал? О Кате Пушкаревой.

– А вот с этого места поподробней. Пушкарева тебе мерещится? Где? Когда?

– Прикинь, я сегодня, когда парня с девушкой во Внуково подбрасывал, на светофоре остановился, где-то на Боровском шоссе, смотрю в машине слева Пушкарева за рулем сидит. Только не такая, как мы ее знаем, а… какая-то красивая, что-ли… И она на меня тоже так пристально, пристально смотрит. Светофор налево загорелся, она, вроде как, замешкалась даже, а потом ей сигналить начали, и она повернула.

– Андрюха, у Пушкаревой даже прав на вождение нет. Вспомни ее анкету в личном деле. Я думаю, что тебе показалось. Просто мы ее усиленно разыскиваем, вот тебе и мерещится всякое.

– Ромка, боюсь, что дело не только в том, что мы ее для нашего плана разыскиваем.

– Что? Ээээ… Палыч, ты меня не пугай, я и так от каждого шороха гажу. Ты это чего сейчас сказать мне пытаешься? Что ты забыть ее не можешь? Что запал на нее? Так, что ли?

– Да не запал я на нее, Малина. Тут другое. У меня ни на секундочку из головы не идет наш последний разговор. Если бы ты его слышал…

Я ей: – Вы уволены, – говорю, – а она все пытается мне что-то сказать, потом диск в руки начинает совать, а я, как надутый индюк, свое твержу, – Катя, ну, что за детский сад. Вам еще раз повторить, что вы уволены? Компания «Зималетто» не нуждается больше в ваших услугах, – поставил диск, смотрю, а на нем бизнес-план и справки. Я сразу на попятную. – Возвращайтесь назад, – говорю, – Уволить-то я вас всегда успею, правильно?

– Нет, – говорит, – не правильно. Вы что же себе решили? Что люди – это мусор у вас под ногами? Что можно их унижать, оскорблять, сожалеть, что они не попали под машину, увольнять, а потом вы пальчиками щелкнете и люди обязаны будут забыть, как вы над ними издевались, и продолжить вам прислуживать? Не дождетесь!

Я ей: – Катя, простите, я не знаю, что на меня нашло.

А она: – Простить? Вас? А с какой стати? Да и что я должна вам простить? То, что вы прекрасно знали, что работу сделала я, а не Клочкова, а уволить решили меня? Или может простить вам две бессонные ночи в благодарность за которые меня уволили?

Тут мне так стыдно стало, что хоть под землю проваливайся: – Я прошу вас, постарайтесь успокоиться и давайте поговорим. Я еще раз прошу простить меня.

– Андрей Павлович, ну, что за детский сад. Вам еще раз повторить, что вы уволены? Екатерина Пушкарева больше не нуждается в таком шефе. Прощайте!

– Если бы ты слышал этот наш разговор. Если бы видел ее глаза, ты бы тоже не мог забыть. Знаешь, столько боли было в ее взгляде, столько достоинства и столько презрения ко мне, что я не могу спокойно существовать, пока не найду ее и не извинюсь.

– Слушай, Жданыч, нам вот эту всю лирику нужно подальше засунуть. Никаких эмоций, пока мы не выполним задуманное. Ты что, хочешь все развалить?

– Чем могут помешать нам мои эмоции?

– А сам не догадываешься? А то я тебя не знаю. Начинаются переживания, начинается бессонница, и, как следствие всего – запой.

– Ромка, ну, я же не робот.

– Значит, нужно стать роботом. По крайней мере пока. Ладно, я к жмурикам, оттуда на извоз. Пюре в кастрюле, печенка в сковородке, салат в холодильнике. И вот еще что, поползай по интернету, поищи Пушкареву там.

– Сам-то ел?

– А как же. Слушай, Палыч, можно ты сам приберешь тут?

– Вот говнюк, нашел, понимаешь, уборщицу. Иди уже, приберу, конечно.

– И веди себя хорошо, девочек не води, – тоном взрослого, дающего указания подростку, изрек Роман.

– У нас на двери табличка «ООО Мотель», ты сюда баб водишь каждое мое дежурство, а мне, стало быть нельзя? – шутливо возмутился я.

– А тебе нельзя! Ты у нас без эмоций не можешь. Ты же не робот. А потом переживания, бессонница и…

– Ромка, хорош уже из меня алканавта делать. Вали давай к своим жмурикам.

– Они не мои, они наши с тобой общие, как это и принято у настоящих друзей! Все поровну, все пополам, и жмурики тоже.

Ромка убежал, а я поужинал, убрал в доме, вымыл посуду и сразу залег в спячку. Какой там интернет? Я устал, как собака. Интернет и до утра мог подождать.

Проснулся я очень рано, еще и пяти не было. Ромка прав, бессонница уже протягивала ко мне свои мерзкие руки. Зато у меня появилось время спокойно попить кофе, и часов в шесть выйти на извоз. Не получилось. На кухонном столе лежала записка: «Палыч, наша синяя ласточка в сервисе у Вадима, что-то с коробкой передач. Готова будет только к двенадцати, он ее пригонит. Так что можешь досыпать с чистой совестью, о мой трудолюбивый друг».