Текст книги "Мамина сказка...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– Нет, не знаю.

– Он сказал, что был нищим, пока был без бабули. Я сразу представила, как он просил милостыню и мне так его стало жалко, что я принесла ему свою копилку. Помнишь, я собирала деньги на iPhone? Вы с папой тогда ни в какую не хотели покупать мне его.

– Помню, конечно. Нам не хотелось, чтобы и за столом, и на уроках, и всюду ты вместо дела и общения, играла бы в игры и отправляла бы СМСки.

– Я сейчас не об этом. Так вот, я отдала деду Жене копилку и сказала, что там много денег. Он спросил, для чего я ему отдаю свои деньги. Я сказала, что для того, чтобы он никогда больше не просил милостыню. Он очень удивился, а когда понял о чем я, рассмеялся и сказал, что нищий – это не обязательно без денег. Что у человека может быть много и очень много денег, но он все равно будет нищим, если у него нет друзей, или тех, кто его любит, или тех, кого любит он. Я спросила, а какой нищий был он? Он сказал, что вместе с бабулей у него появился сын и дочка, и внучка. А раньше у него никогда не было детей и внуков. У него даже братьев, сестер и племянников не было. А теперь, мол, есть семья. Кстати, это ведь он дал мне недостающие деньги на iPhone.

– Так вот кому мы с папой обязаны тоннами потраченных нервов, – засмеялась Катя.

– Ну, да, деду Жене. Мам, у меня еще вопрос. Можно?

– Ну, конечно. Задавай.

– Вот деда Женя очень хороший, и бабуля тоже, а я все равно больше люблю бабушку и дедушку. Я не спрашиваю почему. Я понимаю, что любовь, это чувство иррациональное, да и вижу я их куда чаще. Я хочу спросить, это плохо?

– Это ни хорошо, и ни плохо. Это так. Ты же сама сказала, что любовь, это иррационально. Вот и делай выводы. Только сообщать об этом Маргошеньке не обязательно. Ну что, вопросы кончились, читаем дальше?

– Да-да-да!

Пришлось ненадолго прервать записи. С производственного этажа прибежали Андрюша с Ромкой, голодные и уставшие.

– Катюха, нам бы еще часика три поработать, ты как, не возражаешь? Найдешь, чем заняться, или попросить Николая отвезти тебя домой? – Андрей умоляюще посмотрел на меня.

– Мне есть, чем заняться. Да ведь вы-то голодные, ребята. Вот непутевая невеста досталась тебе, Андрюша, нет, чтобы догадаться обеды заказать.

– Не переживай, у моей невесты есть друг Колька, он никогда не допустит, чтобы кто-то голодал, поэтому еще час назад он созвонился с нами и заказал обеды. Мы и пришли, чтобы вместе поесть. Кстати, Петра мы тоже позвали, ты же не возражаешь, правда?

– Ты о чем? – не поняла я.

– Ну, Кира ни за что не села бы за стол вместе с наладчиком. Да и я прежний, пожалуй, тоже.

– Фу, какая мерзость и ты и твоя Кира. Да мне бы кусок в горло не полез, если бы я знала, что из-за моего снобизма кто-то остался голодным.

– Я исправляюсь, Катенька. Я уже не «фу» и не «мерзость», а буду еще лучше. Ты только не бросай меня, ладно?

– Не дождешься, – сказала я Андрюше.

– Какая сладкая слюнка, – Ромка даже скривился. – Достали вы, ребятки. Подаете мне отвратительный пример. Вот так насмотришься на вас и сам жениться захочешь. Тьфу, тьфу, тьфу. Избави Бог.

И вот теперь я снова одна в своем кабинете и могу писать дальше.***Мы все не раз жалели, что в кабинете Киры тоже поставили камеру. Каждый раз после просмотра записи с ее камеры, нам хотелось помыть руки, словно мы испачкались, но то, что мы увидели третьего декабря, у нас у всех вызвало желание принять душ с мылом да с мочалкой, и то не знаю, сумели ли мы бы отмыться. Хотя запись эта и была очень-очень важной.

Я часто раньше думала о Кире. Вот чего ей не хватало? Красивая, богатая, успешная, здоровая, есть жених. Казалось бы, живи и радуйся. Чего ей не хватало-то? Для чего она развязала войну со мной? Она что, не понимала, что это недостойно человека ее положения? Думаю, что понимала, ведь она же не полная дура. А постоянная ее ревность, шпионаж за Андреем, скандалы с ним? Она разве не понимала, что именно это и отталкивает от нее Андрюшу? Зачем она так поступала?

Третьего декабря, как мне кажется, я нашла ответ на мучившие меня вопросы. Да, она красива, да была богата и успешна, но здоровой она никогда не была. Душевно здоровой. Кира – это эмоционально нищий индивид, организм которого в результате какого-то сбоя почти совершенно прекратил вырабатывать адреналин, вот она и пыталась его повысить извне интригами, скандалами, ревностью и подлостью, синтезировать, так сказать, из сгустка отрицательных эмоций. Ну, а если удавалось при этом еще и раздавить кого-то, то не брезговала и чужой энергией полакомиться.

Ну, я и загнула! Ничего себе, какая я умная. Ладно, шутки и лирику – в сторону. Лучше запишу, что мы увидели, вернее вначале услышали, потому что смотреть особенно было нечего. Кира сидела на диване поджав ноги и болтала по мобильному. Спасибо Максу, его жучкам, камерам и мастерству, мы смогли полностью услышать разговор, а не только бывшую невесту Андрея.

– Кирюша, тут к Сашке пришел какой-то таможник.

– Таможенник.

– Какая разница. Представляешь, Сашка не хотел его принимать, так тот что сделал? Он сам прошел, даже меня не послушался.

– Даже тебя? Это беда, Викуся.

Мы видели, как при этих словах Кира скривилась. Ей хотелось продемонстрировать свое превосходство. Очень хотелось. Хотя бы над Викторией, и хотя бы перед самой собой.

– Кир, а ты уже получила пакет акций Жданова на руки?

– Да! – глаза Воропаевой ожили, заблестели, как у хищника, вышедшего на охоту. – У меня сейчас пакет больший, чем у Сашки, но я хочу добиться контрольного пакета, тогда я смогу провернуть одну хитрую штучку и заполучить Андрея.

– А как тебе удастся приобрести контрольный пакет? Ты же говорила, что на акции Жданова выгребла все деньги под чистую? И у кого ты собираешься акции выкупать?

– Я уже все продумала, Викуся. Все, до мелочей. На этот раз осечки не будет, не может быть.

– Хочешь об этом поговорить? Ой, подожди тут селектор… Секунду, Кирюша.

– Психолог чертов, – ругнулась Воропаева. – Хочешь об этом поговорить? – передразнила она подругу.

– Кирочка, я с тобой, что ты там придумала? Рассказывай.

– Смотри, Андрей сейчас опустился так, что дальше некуда. Долги свои он отдал, но у него практически ничего не осталось. Марго сможет ему, конечно, помочь, но если так и дальше пойдет, то он и мамашины деньги на пару с дружком промотает. Правильно?

– Наверное. И что?

– А то, что мне нужно Павла на свою сторону перетянуть. Знаешь что, я не хочу об этом по телефону, давай, приходи ко мне.

– Кирочка, у Сашки таможня, вдруг им что-то понадобится, а меня на месте не будет. Тогда Сашка три шкуры с меня спустит, ты же знаешь, какой он «добрый».

– Как хочешь. Можешь не приходить, тогда ничего не узнаешь. – Воропаева нажала на кнопку «сброс» и уже через минуту в ее кабинет ворвалась Клочкова. Прыгнула к ней на диван.

– Ну, давай, рассказывай.

– Вика, но это очень большой секрет, слышишь? Очень! Если кто-нибудь узнает, Сашка тебя пришибет.

– Кирочка, ты же знаешь, что я могила.

– Ладно, слушай. Четыре года назад, когда наш отец и Павел Жданов думали о будущем компании, Юрий предложил делать ставку на Андрея, как на более перспективный, чем Сашка кадр. Сашка подслушал этот разговор и рассказал мне. Я не хотела, чтобы Андрей становился президентом. Слишком много власти, слишком большая свобода, модельки разные. Ты меня понимаешь?

– Кажется, да.

– Сашка, естественно, тоже этого не хотел. И мы с ним тогда придумали, как вывести Андрея из игры навсегда. Как сделать его нежеланным кандидатом…

– Для твоего папы?

– Нет, для его отца!

– Ого! И как?

– Вика, только ты поклялась, помнишь?

– Да помню я, говори, раз начала.

– Ты же знаешь, что я умею подделывать почерки, да?

– Да!

– Ну, в общем, у наших родителей была в приятелях еще одна пара, некие Смирновы Андрей и Марина.

– Ну?

– Не понукай, не запрягла, я с мыслями собираюсь. В общем я написала от имени Андрея несколько писем Маргарите, мол не могу забыть наши жаркие ночи и все такое. И одно письмо от имени Марго к Андрею, мол сегодня у нас с тобой родился сын, я назову его в твою честь. Но, мол, поскольку мы вместе быть не можем, то пусть об этом будем знать только я и ты.

– Ничего себе. Это что же получается? Павел считает, что Андрей не его сын? А как вы ему письма подсунули?

– Дальнейшее было делом техники, мы прогладили очень горячим утюгом сложенные письма, они немного пожелтели и состарились. А потом Сашка как-то пригласил в ресторан Павла Олеговича, взял с него честное слово, что он никому ничего не расскажет и сказал, что еще два года назад он помогал Смирновым переезжать. И Андрей Степанович попросил его выбросить коробку из-под обуви. Ну, а Сашка решил проверить, может там что-то нужное. Вот и нашел эти письма. Долго, мол, не решался их отдать, но больше не может молча смотреть, как обманывают друга его отца.

– Ничего себе! И Павел повелся?

– Повелся? Заглотал наживку, как рыба на рыбалке. Слушай дальше. Андрей Смирнов тоже начинал какой-то бизнес, взял кредиты и прогорел, в результате чего и запил, как запил Андрюша. Я хочу в ближайшее же время посетить Павла, сказать ему, какой он замечательный, как мудро он правил «Зималетто». Ой, Вика, как он падок на такую лесть, тебе не передать. Потом я скажу ему, что я его люблю, как родного отца, которого у меня нет, и как мне обидно, что все его наследство будет просто напросто пропито. Потому что гены пальцем не раздавишь.

– И что тебе это даст?

– Как что, Викуся? Как что? Могу поспорить на что угодно, этот болван сам предложит мне акции, особенно если я ему пообещаю ежемесячно выплачивать очень щедрое содержание. Вот увидишь.

– И как тебе это вернет Андрея?

– Элементарно. Я разыщу его и предложу ему должность президента! Все! Он мой!

В эту секунду настежь распахнулась дверь, в проеме показался Сашка.

– Кира-а! – заорал он, и заметил Вику. – А, бл@дь! И ты здесь? Немедленно в мастерскую к Милко, Урядова прихватить.

– Не надо так орать, – раздался баритон откуда-то из-за Сашкиной спины. – Девочки, сидите на месте. А чтобы вам не пришла мысль передвигаться по офису, у двери постоит мой парень.

Комментарий к Клевета…

Эту главу я посвящаю маме. Ей сегодня 85 лет.

Мамочка, Мазаль Тов! До 120-ти! Я тебя люблю.

========== Помогите! ==========

Мы просмотрели эту часть видео записи из кабинета Киры и застыли, как истуканы. Не знаю почему, но нам всем стало ужасно неловко и перед Андреем, и особенно перед Маргошенькой. Как будто мы подсмотрели о них что-то, что подсматривать было никак нельзя, потому что это личное, или как будто Андрюша и впрямь был нагулян Марго. Молчание длилось довольно долго, может целых две или три минуты.

Больше всего мне хотелось подойти к Андрюше, обнять его, погладить по голове, чтобы навсегда стереть с его лица выражение недоумения и обиды. Представляю, каково это, узнать, что вот уже пять лет отец не считает тебя своим сыном. Но я, почему-то, не подошла. Может, если бы мы были одни, а так, мне казалось, что я его только в еще большую неловкость ввергну.

Я украдкой глянула на Маргошу, она часто-часто моргала глазами и, казалось, пытается что-то осмыслить. Наконец, эта мудрая и решительная женщина встряхнула головой.

– Ну, сука, молись, чтобы до тебя первой добралась я, а не Катька, – громко сказала она.

– А почему не Катька? – на лице у Николая было такое недоумение, что напряжение, сковавшее нас всех, как-то незаметно отступило. – Катюха что, такая страшная?

– Катька-то? Еще бы! Видел бы ты, как она Павла на хлеб и воду под домашний арест посадила, не задавал бы мне этого вопроса. Девочки, мальчики, мне срочно нужно посоветоваться. Мы можем сделать паузу в просмотре этого мексиканского сериала?

– Конечно, – авторитетно заявил Макс.

– Можешь вывести на экран камеру, которая транслирует online из кабинета этой сучки?

– Нет ничего проще, – Улитин дважды щелкнул мышкой, и мы увидели зареванных Киру и Викторию, которые сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу. – Тихо! – скомандовал хакер.

– Кирочка, неужели нас арестовали? – поскуливала Клочкова.

– Заткнись ты, идиотка, я вообще понятия не имею, что происходит.

– А почему нам не дают выйти из кабинета? Я писать хочу.

– Откуда я знаю. Хочешь писать, попросись у охранника.

– Это не охранник, а часовой.

– Да хоть конвоир. Подойди к двери, да попросись.

– Отличненько, можешь убирать. Евгений Валентинович, можешь связаться с майором и спросить сколько еще продержат Воропаеву и собираются ли ее арестовать?

– Могу. Только не арестовать, а задержать. А что потом?

– Если ее будут задерживать, спроси смогу ли я с ней поговорить до допроса или после. А если нет, то может ли наш бравый майор передать ее в твою контору якобы для допроса. Мне нужно с ней поговорить.

– Сейчас все выясню, – Славин вышел из кабинета, чтобы мы не мешали ему разговаривать своим гулом.

– Мам, ты что задумала?

– А вот сейчас Женя вернется, я все расскажу, и будем советоваться.

– Марго, Киру собираются задержать для допроса. Но перед этим я могу забрать ее, отвести в свою контору, дать тебе возможность поговорить с ней, а потом должен буду доставить ее в следственный комитет. Да, я вкратце рассказал Антонову о подложных письмах, он спросил, будешь ли ты подавать против нее иск.

– Пока не знаю, но думаю, что просто так эта дрянь не отвертится. Жень, скажи, мы можем сейчас продемонстрировать Воропаевой трезвого, благополучного и успешного Андрея, или не можем? Это опасно?

– Даже не вздумай. Мы должны исключить любую возможность разглашения информации. Это не просто опасно, это смертельно опасно. Если эта хабалка не дай Бог раскроет свой рот, да еще перед журналистами… Я за жизнь Андрея не отвечаю.

– Тогда этот вопрос снимается с повестки дня. А показать ей эту видео запись я тоже не могу?

– Да сколько угодно. Я сделаю вид, что это оперативные материалы, а «Зималетто» давно под нашим присмотром. Ей же не обязательно знать, что первый «допрос» будет проходить в моем сыскном агентстве. Проведем ее через черный ход, да еще и напугаем, что ввиду особой тяжести преступления ее вначале привезли на допрос в ФСБ. Так пойдет?

– Еще как пойдет. Вначале ты ее как следует запугаешь, а потом на сцену выйду я. Катя, ты едешь со мной.

– Мама, я категорически против, – Андрей даже покраснел от возмущения. – Меня Кире показывать пока нельзя, а Катю можно? Так что ли?

– А Катеньку никто не будет демонстрировать этой дряни. У нее же не только мысли и дела, но и рот, и душа и глаза черные, еще сглазит нашу девочку.

– У нее глаза серые, – вставила Шурочка.

– Это по цвету, а по сути, черные.

– Мам, тогда зачем тебе Катюша? Ты же знаешь, что ей нельзя нервничать.

– А она и не будет нервничать, она будет радоваться. Женечка, у тебя там есть такая комнатка, где с одной стороны зеркало, а с другой прозрачное стекло?

– Обижаешь! У меня все по-взрослому.

– Вот и хорошо. Андрей, во-первых, мне с Катюшей как-то спокойнее, а во-вторых, я очень хочу, чтобы и она порадовалась тому, как будут ставить на место ее обидчицу, обидчицу отца ее ребенка и обидчицу матери отца ее ребенка. Но решать, конечно, ей и только ей, – сказала Маргошенька и стала подмигивать мне одним глазом.

– Конечно, я с Марго! Мам, я с тобой, ни за что не пропущу это шоу! Тем более, что Андрюше сегодня в ночную смену. Пусть спокойно выспится и идет на работу. Без него покойнички плакать будут.

– А мы? Мы тоже хотим посмотреть.

– Обещаю все записать на видео, – торжественно сказала я. – И все, что Маргарита Рудольфовна сочтет возможным, она вам покажет. Да, Марго? Ты не возражаешь?

– Не возражаю.

На том и порешили. Записи со всех камер online еще велись, но мы очень устали, проголодались и решили, что мы и потом сможем все отсмотреть. Все стали расползаться кто куда. Кто-то в кухню, кто-то в туалет, Марго, по моему примеру решила отдохнуть перед боем, Евгений Валентинович, почему-то, тоже поднялся с ней наверх.

– Ну, наверное, чтобы обсудить план по запугиванию дряни, – сказала я Андрюше в ответ на его обеспокоенный вопрос, мол, зачем этот детектив к маме в комнату пошел. Как маленький, ей же ей. А сам меня потащил в нашу квартирку заниматься Бог знает чем.***Я все-таки до умопомрачения люблю Андрюшу. Любая его боль, любое его огорчение отдается у меня внутри таким эхом, что становится физически больно от этого удесятеренного отголоска. Как ему сейчас плохо я поняла потому, что никакого интима ему и близко не нужно было, не для этого он потащил меня в нашу спальню. Ему нужно было снова поверить, что мы у него есть. Я и ребенок. И это незыблемо, так будет всегда.

Едва закрыв двери он раздел меня, уложил в постель, разделся сам, лег рядом и, крепко обняв меня, тесно-тесно прижался ко мне. Не гладил, не заигрывал – отогревался душой и телом.

– Тебе очень захотелось выпить? – спросила я. Он кивнул. – Держишься? – он снова кивнул. – Я люблю тебя, Андрюша. Очень люблю. – Он опять кивнул и сильнее прижался ко мне. – Поговорить не хочешь?

– Хочу. С тобой хочу. Кать, она ведь замуж за меня собиралась, говорила, что любит. И раз за разом втыкала нож в спину. Разве это возможно?

– Ты боишься, что и я смогу поступить так же?

– Нет-нет, что ты! Ты это единственное мое спасение. Ты и наша дочь.

– Спи, мой хороший, спи спокойно. Я никогда тебя не предам. Я всегда буду с тобой. А все плохое пусть остается за порогом.

Андрюша постепенно расслаблялся, согревался и засыпал, но меня из своих объятий выпускать никак не хотел. Даже тогда, когда в двери постучала Марго, подав сигнал, что нам пора ехать, мне пришлось ужом выскальзывать из его сильных рук.***Евгений Валентинович был на высоте. В зазеркалье были поставлены два удобных кресла, накрыт стол (причем с учетом моих беременных предпочтений), и на полочке лежала видеокамера. Он ничего не забыл!

Мы прекрасно видели, как Киру вводили в комнату по ту сторону зеркального стекла. Глаза ее были зареваны, а на запястьях поблескивали наручники. Парень в милицейской форме довольно грубо усадил ее на стул и вышел за двери.

– Подождите! Я хочу знать, что случилось? Почему вы меня арестовали? Я же ни в чем не виновата!

Она все кричала и кричала, пока не уронила голову на руки и не заплакала. Евгений Валентинович подождал еще минут десять, как он сказал, для того, чтобы плод созрел, потом поцеловал Маргошеньке руку, подмигнул мне и ушел. А уже через несколько секунд открылась дверь в допросной. Кира попыталась вскочить, но ее остановил грубый окрик:

– Сидеть.

– Скажите мне, пожалуйста, что произошло? Почему я тут? Я хочу домой.

– Вопросы здесь задаю я. Это понятно?

– Да.

– Воропаева Кира Юрьевна?

– Да, а ска…

– Вы обвиняетесь в подлоге документов, в экономических преступления, в умышленном развале компании «Зималетто», в умышленном нанесении урона репутации, в клевете и в пособничестве контрабанды бриллиантов. Вам понятна суть обвинения?

– Нет. Скажите, в чем меня обвиняют? Какая контра…

– Вопросы здесь задаю я. – Евгений Валентинович вставил диск в дисковод и через несколько секунд на экране появилась Кира, подписывающая какой-то документ, рядом с ней стоял Ветров и показывал ей где нужно расписаться, а на столе перед ней лежал образец той подписи, которую она должна была подделать.

Она не понимала, или делала вид, что не понимает. Зато я понимала все отлично. Так вот, как Маргошенька задумала напугать Киру. Максик просто гений. Никому из нас в голову не пришло, что убрав все следы преступлений Киры и Сашки из компьютеров «Зималетто», он оставит у себя копии всех их «шалостей». Ах, какой чудесный компромат!

На какое-то время я даже перестала следить за происходящим по ту сторону стекла, просто пила сок и с удовольствием смотрела на Марго, столько достоинства и убежденной правоты было в том, как она следила за происходящим. Кира сломалась быстро, очень быстро, я бы даже сказала, что слишком быстро. Когда я снова глянула за стекло, мне на секунду стало ее даже жалко.

– Только чистосердечное раскаяние и добровольная дача показаний, правдивых показаний, сможет хоть как-то смягчить вашу участь, – говорил Славин сломанной тряпичной кукле. – Вот посидите немного одна и подумайте, готовы ли вы сотрудничать со следствием. – Славин вышел из комнаты.

– Все, Катюха, мой выход, – сказала Маргоша и встала с кресла. – Сейчас эта стерва получит такой удар, что сажать ее уже не будет никакой надобности.

Двери в допросную снова открылись, Кира подняла голову, недоуменно посмотрела на входящую, пытаясь понять не галлюцинация ли это, и радостная улыбка появилась на ее лице.

– Маргарита Рудольфовна, вы? Вы пришли, чтобы помочь мне, да? Они все врут, я ни в чем не виновата. Помогите!..

========== Над пропастью во лжи ==========

Голливуд должен был посыпать пеплом головы тех, кто в две тысячи пятом году присудил Оскара за лучшую женскую роль Хилари Суонк. Их может оправдать только то, что они не видели Маргариту Жданову в роли заботливой, доброй и участливой старшей подруги, которая очень переживает за судьбу девушки, попавшей в тяжелую ситуацию. Даже я, точно знающая, что Киру ждет размазывание по стенке и то поверила в ее тревогу за Воропаеву.

– Кирочка, девочка моя, что ты натворила? Мне позвонила Мариночка и сказала, что тебя арестовали, что ты на допросе. Я сразу приехала, чтобы тебе помочь, девочка. Спасибо Марише, она мне устроила свидание с тобой.

– Какая Мариша? Вы о чем, Маргарита Рудольфовна?

– Ну, как же, помнишь, у нас приятели были, Марина и Андрей Смирновы? С твоими родителями они не очень дружили, а мы с Мариной были, как сестры.

– Что-то припоминаю, дядя Андрей еще спился, а при чем здесь тетя Марина?

– Как, ты не знаешь? Она же подполковник ФСБ, и может тебе помочь, особенно если я ее попрошу об этом.

– Попросите, Маргарита Рудольфовна, миленькая. Пожалуйста попросите.

– Конечно, деточка, конечно. Даже не сомневайся. Только ты мне расскажи, что случилось и в чем тебя обвиняют?

Честно говоря, наблюдая за диалогом Марго и Киры, я понимала, что Воропаева только что угодила в ловушку, расставленную для нее мамой, но что это за ловушка, понять не могла.

– Вы не поверите. Меня обвиняют в каком-то подлоге, потом в развале компании «Зималетто», а еще экономических преступлениях и… и… – Кира зарыдала, – и в пособничестве контрабанды бриллиантов.

– Что? Какая нелепость. Ой, посмотри, ты еще один пункт не назвала, деточка. Тебя еще обвиняют в нанесении урона репутации и в клевете, – Марго взяла со стола какой-то листок и зачитала.

– Да-да, еще и клевета, я забыла, – сказала Кира, но при этом густо покраснела.

– Ладно, Кирюша, давай разбираться со всем по очереди. Начнем с подлога. Это что?

– Мне следователь показал какое-то видео, где я якобы подделываю чью-то подпись. Он так страшно на меня кричал, что я созналась в том, чего не было. Это монтаж, Маргарита Рудольфовна, монтаж. Вы понимаете? Вы мне верите?

– Понимаю, конечно, понимаю, Кирюша. А насчет веры, девочка моя, кому же мне еще верить, как не тебе? А как фамилия следователя ты знаешь?

– Нет, он не представился.

– Ну, не плачь, Кирочка, не нужно плакать. У меня просто сердце разрывается, глядя на тебя. Я сейчас все выясню и со всем разберусь. – Марго достала мобильный и набрала номер.

В это же время запел мой мобильный, сообщая мне, что со мной хотят поговорить. Я глянула на экран и улыбнулась.

– Да, Маргошенька, – ответила я на звонок.

– Мариночка, следователь давит на Киру, заставляет ее сознаться в том, что она не совершала.

– Аяяй, какое безобразие, – я сразу поняла, что должна отвечать вместо гипотетической Марины. Кстати, интересно, а она что, действительно, подполковник ФСБ, или это тоже блеф, такой же, как то, что я Марина. – И что ты хочешь?

– Ты не могла бы приказать ему прийти в допросную? Я хочу во всем разобраться. Пусть он при мне попробует выдвинуть свои нелепые обвинения.

– Чего не сделаешь, для подруги, – давясь смехом, сказала я, и положила трубку. – Евгений Валентинович, хватит чаи гонять, вас Маргошенька на сцену требует.

– Иду. Катюша, а зови меня Женей, или дядей Женей. Договорились?

– Договорились, дядя Женя!

А за стеклом продолжался спектакль.

– Маргарита Рудольфовна, – в панике прокричала Кира. – Зачем вы сюда позвали этого страшного человека? Я боюсь его.

– Не бойся, девочка. Я не дам тебя в обиду никакому страшному человеку. Нам же нужно доказать ему, что ты никакая не преступница. А как мы ему без него хоть что-то докажем?

Двери открылись, Славин вошел внутрь допросной и очень сердито посмотрел на Марго, тоже артист, черт побери.

– Подполковник Смирнова просила меня тщательно разобрать в этом деле, и дать вам разъяснения. Представьтесь, пожалуйста, и скажите кем вы приходитесь подозреваемой?

– Вы бы сами для начала представились, – Марго задрала нос.

– Следователь ФСБ по особо важным делам, майор Рябинин.

– А я Маргарита Рудольфовна Жданова. Эта девочка бывшая невеста моего сына и дочь моих покойных друзей. И я требую, слышите, требую, чтобы вы прекратили оказывать на нее давление. Говорите честно и прямо, как офицер, в чем вы ее подозреваете? Не нужно зачитывать все обвинения, давайте пойдем по порядку.

Я, пожалуй, ошибалась, думая, что Марго с дядей Женей поднимались в ее комнату за лирическими ощущениями. Скорее всего, они там репетировали. Ведь невозможно же так классно играть на импровизации.

– Хорошо, давайте по порядку. Во-первых, подлог! Вот вы, Маргарита Рудольфовна знали, что у вашей бывшей невестки есть дар подделывать почерка? И она этим даром пользовалась во всю, подделывая подписи вашего сына, вы же мать Андрея, я правильно понял?

– Да, правильно. А зачем ей нужно было подделывать почерк Андрюши?

– Как зачем? Ну, например, чтобы подвести его под статью или выставить вором перед отцом. Или для других целей.

– Я вам не верю, Кира не могла. Какие у вас есть доказательства?

– Пожалуйста, смотрите. – Славин кликнул по вставленному диску и на экране появился тот же эпизод, что мы уже видели, только со звуком. Оказывается Кирюша там еще и смеялась с Ветровым. – Вот, пожалуйста, это она подделывает подпись вашего сына, видите. А это… – дядя Женя снова заработал мышкой, – это уже подделка подписи вашего мужа. И прекрасный побочный заработок.

– Неправда, я никогда не зарабатывала на этом, – вскричала сидевшая до сих пор молча, Кира.

– А тогда куда шли деньги от разницы?

– Ветрову!

– Конечно, сейчас легко валить все на Ветрова, ведь его больше нет.

– Как нет? – у Марго даже глаза закатились. Ну актриса!

– Его машина взорвалась!

– Он умер?

– Нет, только поджарился немного. Конечно умер. Кира Юрьевна, вам крупно не повезло, Ярослав Борисович успел дать показания перед смертью. И они отнюдь не в вашу пользу.

– Кирочка! Но это не монтаж! Как ты могла, девочка?

– Это еще далеко не все, что могла эта «девочка». Вы в курсе дела, что компания «Зималетто» потерпела крах?

– Как? – дико закричала Кира. Для нее эта новость прозвучала как раскат грома. Крах компании, был личным крахом Киры Юрьевны. Больше никогда не будет дивидендов по акциям, больше никогда не будет зарплаты, а свои последние деньги она отдала за кучу фантиков, в которые с сегодняшнего дня превратился весь пакет Андрея, покупкой которого она так гордилась. Она нищая, и она это отчетливо поняла.

– Это как раз меня не касается, – небрежно сказала Марго. – Я продала все свои акции еще позавчера. И Андрюша все свои акции, слава Богу, продал! Кирочка, как хорошо, что ты не стала покупать пакет Андрюши, а то осталась бы вообще без денег.

– Я купила его… На бирже, заплатила гораздо выше, чем просил Андрей. Боже мой! Я разорена.

– Аяяй, бедная девочка. Без денег и под следствием. Ни откупиться, ни нанять хорошего адвоката.

– Маргарита Рудольфовна, пожалуйста, умоляю вас, наймите мне адвоката, я потом с вами рассчитаюсь. Помогите, прошу вас. Я продам квартиру и отдам вам деньги, честное слово.

Кира подняла глаза на Марго и в ужасе отшатнулась. От приторно-сладкой, заботливой и участливой подруги не осталось и следа. Перед Воропаевой стояла холодная, торжествующая победу, гранд-дама.

– Напомнить тебе, что ты мне ответила два дня назад на такую же мою мольбу? – спросила Маргарита. – Или может тебе напомнить, что ты ответила Андрею на его письмо-мольбу?

– Вы нарочно? Вы все подстроили? Да? Это вы разорили «Зималетто» и всучили мне заведомо-мертвые акции? Так?

– Опомнись, Кира. Разве это я подделывала подписи и разваливала компанию? Или может быть это я заставила тебя влезть в игру на бирже и под дулом пистолета велела тебе купить акции Андрея?

– А как же тетя Марина Смирнова? Это тоже блеф? За что вы меня так ненавидите, Маргарита Рудольфовна? За то, что я люблю вас и Павла Олеговича, как своих родителей? Или за то, что я люблю Андрея?

– Как ты любишь Пашу мы только что видели, когда ты подделывала его подпись и ставила на нем клеймо «вор» и «взяточник». Теперь я хотела бы посмотреть, как ты любишь Андрея. Но вначале я хочу тебе сказать кое-что. Мариночка Смирнова – это далеко не блеф, правда, товарищ майор?

– О, да, Марина Григорьевна Смирнова подполковник ФСБ.

Дядя Женя сказал это так уверенно, что и у меня появились сомнения, а может, это правда?

– Да только обратиться я к ней не могу, Кирочка.

– Почему? Маргарита Рудольфовна, почему вы не хотите спасти меня?

– Очень хочу, Кира, но не могу. Ну с какими глазами я пойду просить за тебя к своей подруге, если я не только спала с ее мужем, но и родила от него сына, да еще и имя его дала?

– Я н-н-н-не понимаю, о чем вы, М-м-маргарита Р-р-р-рудольфовна, – у Воропаевой зуб на зуб не попадал.

– Фи, натурально, мадам, вы не понимаете.* Ладно, я помогу тебе понять, – Марго вытащила диск из дисковода и поставила другой.

…Я не хотела, чтобы Андрей становился президентом. – раздался голос Киры. – Слишком много власти, слишком большая свобода, модельки разные…

… Сашка, естественно, тоже этого не хотел. И мы с ним тогда придумали, как вывести Андрея из игры навсегда. Как сделать его нежеланным кандидатом…

… У наших родителей была в приятелях еще одна пара, некие Смирновы Андрей и Марина…

… Я написала от имени Андрея несколько писем Маргарите, мол не могу забыть наши жаркие ночи и все такое. И одно письмо от имени Марго к Андрею, мол сегодня у нас с тобой родился сын, я назову его в твою честь. Но, мол, поскольку мы вместе быть не можем, то пусть об этом будем знать только я и ты…

… Дальнейшее было делом техники, мы прогладили очень горячим утюгом сложенные письма, они немного пожелтели и состарились. А потом Сашка как-то пригласил в ресторан Павла Олеговича, взял с него честное слово, что он никому ничего не расскажет и сказал, что еще два года назад он помогал Смирновым переезжать. И Андрей Степанович попросил его выбросить коробку из-под обуви. Ну, а Сашка решил проверить, может там что-то нужное. Вот и нашел эти письма. Долго, мол, не решался их отдать, но больше не может молча смотреть, как обманывают друга его отца.