Текст книги "Верь (СИ)"
Автор книги: Funny-bum
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
Главное – удрать.
– Ге-е-ерц! Соба-а-аки! Соба-а-аки…
Рявкнув, конь еще ускорил ход, ускорил – и вырвался на открытое место. Круглые копыта звенели о сухую землю ритмом Веткиного лихорадочного пульса.
Позади, правда, неуклонно отставая, скакал лишь огненный орк – несся на своем стремительном звере цвета пламени, с узкой, вытянутой хищной мордой.
Ветка ощущала, что с Герцегом что-то неладно; но он и так явился внезапным бонусом – ее планом до того, как она заметила коня, было просто прыгнуть со скалы и рассчитывать на спасение лежа, с переломанными ногами. Она свято верила в силу эльфийской медицины и в силы Синувирстивиэль в частности, и заранее решила, что будет бежать, вырываться – ценой любых травм. Но свободный, заседланный Герцег изменил баланс сил, и Ветке удалось выполнить лучший в ее жизни каскадерский трюк. Пусть с помощью Галардриэли и Гендальфа, пусть с волшебной поддержкой с той стороны, пусть…
Ноги прочно встали в широкие узорчатые стремена эльфийского седла; с каждым ударом черных копыт в зазеленевшую травой землю, Ветка все яснее осознавала – свобода. Она смогла. Ее охватила невероятная радость, дыхание перебивалось и рвалось криком.
Как только девушка спрыгнула с края скалы, упруго направив прыжок в самый пышный замеченный куст – оказавшийся деревом – который заметила сверху, как только Герцег рванулся и, дополнительно подстрекаемый Галадриэлью, перелетел ров – воинства пришли в движение.
Заранее подрубленные гномьими топорами, ухнули два высоких дерева, образовав мосты.
Наугрим бросились по ним на врага, блистая оружием.
Эльфы ринулись по склону рва вниз, чтобы там встретить часть спустившихся орков – и схватка закипела прямо в русле речушки, протекавшей по дну.
Люди поддерживали и гномов, и эльфов; Бард стрелял по оркам раз за разом.
И только одно животное сумело повторить прыжок Герцега – это был могучий олень Трандуила.
В долгой скачке олень, за счет громадных рогов, существенно уступал лошадям – но непродолжительные рывки давались ему прекрасно, а мощные ноги и высокий рост подчас творили чудеса; Владыка первым и единственным из эльфов врубился в гущу орков, прорываясь к Ольве Льюэнь.
Там, где несколько минут назад предполагались всего лишь разговоры, кипела схватка; но Галадриэль, Элронд и Гэндальф, все три члена Белого Совета, неотрывно следили за тем, что творилось на скале.
Ошеломленный болью, униженный ею Саурон не смог сделать даже единственного движения – схватить Ветку за руку… Согнувшись, он так и простоял те несколько мгновений, которые девушка еще находилась на скале; а как только она коснулась шеи Герца, ободранная, засыпанная листьями и древесным мусором – силуэт темного властелина словно взорвался изнутри дымом и втянулся в тело дракона. Дракон тут же свился в тугое кольцо, восприняв боль, испытанную мужским, человеческим воплощением Саурона – и взревел, наугад выкидывая языки ослепительнейшего белоснежного пламени.
Гэндальф вскинул посох; Галадриэль подняла руки – на тонком пальце грозно сияло одно из колец. Элронд оставался на месте, сидя на пляшущей лошади, опустив руку с мечом вниз, и ожидал момента вмешаться.
– Трандуил нагонит ее, – торжественно возгласил волшебник. – Ольва простейшей хитростью отвлекла Врага, и…
Враг пришел в себя.
С жутким свистом, с воплем дракон бросился на край скалы и перегнулся, поливая пламенем схватку – неважно, своих, чужих; эльфы, презрев гордость, бросились под широкие щиты гномов. Орки смрадно вспыхивали; Кили, крепко обхвативший ногами пушистую вершину одного из деревьев, старательно целился одной их двух последних черных стрел, откованных королями.
Волшебник растянул прозрачную защиту над эльфами, которые не успели укрыться под щитами, и громко выговаривал заклинания, остужающие пламя, усмиряющие зверя.
Галадриэль рванулась вперед.
– Ты! Гортхаур! Давно не испытывал мощи Белого Совета? – закричала она. – Иди ко мне, Темнейший, поиграем по-серьезному! Я тебе не беременная девочка, слышишь, червяк?
– Что ты… – шепнул Элронд, оказываясь рядом.
– Дай время Ольве ускакать, – прорычала эльфийка, – дай время…
– Манве!.. Да!
Тройка магов приготовилась к схватке с чудовищем…
Пламя и вопли обгоревших орков; и где-то там, уже достаточно далеко – коричневая точка стремительно удаляющегося Герцега с Ольвой, вжатой в его тугую шею, и следом – гордый силуэт раскинутых рогов оленя Трандуила, нагоняющего обожравшегося гончим листом коня.
Нагоняющего.
Дракон неспешно вытянулся в струну, перестав жечь своих; просвистела черная стрела – и, хотя лучник был близко, чудовище чуть выгнулось, и стрела скользнула по мелкой чешуе. Вторым выстрелил Бард – но увы, с тем же результатом.
Не отвечая, не вступая в переговоры, дракон плавно взвился в небо, игнорируя магические атаки Гэндальфа и Галадриэль, и устремился за удаляющимися ганновером и оленем.
– Не-е-ет! – закричала Галадриэль; могущественный враг понял ее хитрость, и просто проигнорировал ее.
Дракон прошел низко над скачущим во весь опор оленем, и, казалось, едва задел его. Животное смялось, точно бумажное, и кубарем покатилось по земле, перекатываясь через всадника.
И точно так же, как показалось, сверкающий синью и небом силуэт едва коснулся мордой Ольвы – и вот уже Герцег несется пустошью один, а дракон, не обращая внимания на происходящее позади, плавно взмывает вверх и направляется к югу, раскинув легкие крылья над Сумеречным Лесом.
Галадриэль ахнула и прижала ладони к щекам.
Элронд, не медля, осадил коня, и, разогнавшись галопом, перескочил ров, по пути срубая головы обожженных и обезумевших орков – там, далеко, Трандуил поднимался, пошатываясь – а перед ним стоял Агнир с огромным пламенеющим ятаганом наголо. Дракон оставил поверженного Владыку Лихолесья своему наиболее могущественному слуге…
Гэндальф заломил брови. Встретился взглядом со взором Галадриэль.
– Если она и теперь уцелеет… Н-да. Н-да…
– Еще не вся надежда потеряна, – отчаянно сказала эльфийка. – Я буду верить. Мое сердце говорит, что это еще не все.
Это еще не все.
========== Глава 9. После. Часть 1 ==========
Ветка снова пришла в себя.
Снова.
Сердце радостно стукнуло – ускакала; получилось; но нет – вокруг были те же самые стены кругом, те же самые камни, изученные до ряби в глазах, те же отсветы факелов, такие омерзительные после настоящего весеннего солнца.
Ветка была в своем узилище. На широком ложе. В разорванном, распоротом зубами дракона платье, в царапинах, порезах и синяках.
Осознав, что случилось, девушка повалилась ничком и зарыдала.
Она вспомнила тонкий свист полупрозрачных крыльев, перекрывающий стук копыт, храп коня, собственный лихорадочный пульс; прикосновение к спине, к бокам, жесткое, сминающее, рывок вон из седла… и с этим рывком из нее выскочило дыхание, выскочило сердце, намертво застряв в горле и перекрыв воздух.
Все. Это конец. Больше ничего не получится.
Ветка представила, что будет, когда до нее доберется униженный, обиженный болью Темный Властелин, и с привизгом зарыдала, понимая, что теперь простым насилием ей не отделаться.
Было страшно так, что в какой-то миг она внутренне взмолилась всем известным богам – а нельзя просто умереть, просто, прямо сейчас?
Шелест чешуи, царапанье коротких лап с мощными когтями по камню – Ветка перестала выть в подушку, и, дрожа, сжалась, уткнув лицо поглубже в складки ткани.
На спину легли широкие теплые ладони. Девушка затряслась… но ее гладили. Всего лишь. Гладили. И постепенно, по секунде, по крошечному шагу из пропасти отчаяния наверх… Ветка если и не успокоилась, то обрела способность думать.
– Ты…
Девушка снова сжалась.
– Повернись ко мне. Ты… я знаю, каково тебе сейчас. Ты долго придумывала этот… трюк, так? И… ничего не вышло. Я понимаю.
Ветка чуть оторвала лицо от постели – скосилась. Услышанное ей понравилось намного меньше удара бича по спине. Жалость? Сочувствие? От него? От него?
Ветка взметнулась и набросилась на Майрона.
Ей в прежние времена в голову не приходило кусаться – теперь она кусалась, когда доставала, как дикая кошка вцеплялась зубами и царапалась; удары ее рук ложились хлестко, все в цель. Она била его так уже один раз, но, пожалуй, без нынешнего безумного азарта, еще не понимая, чем это чревато – а сейчас она хотела убить. Вот так, своими руками. От ужаса, от понимания неизбежно предстоящего кошмара, от адского отчаяния неудавшейся попытки бежать.
Мужчина лишь чуть прикрывался руками, а в итоге перехватил ее запястья, и…
Лицо девушки было сплошь залито слезами, она не могла вытереть ни их, ни неизбежный спутник рыданий – сопли; Саурон скрутил ее запястья за спиной, прижал к себе, и покачивал, удерживая на коленях, как разбушевавшегося ребенка. И что-то даже приговаривал – не надо так, ты сама себя покалечишь, ну что ты, что… ну не получилось, и не могло получиться, я же тебя предупреждал. Я. Предупреждал.
Понемногу девушка перестала всхлипывать. Пытаясь восстановить хоть какое-то душевное равновесие, глянула вверх. Лиловые глаза глядели сочувственно, в них не было ни издевки, ни торжества, лишь сполохи огня; черно-алые пряди разметались по широким плечам.
– Почему? – сиплым басом выдавила Ветка.
– Потому что я поверил тебе. И это была лучшая минута за многие тысячи лет моей жизни, – серьезно ответил Майрон. – Она стоила боли… стоила унижения. Скажи, почему Трандуил? Чем эльф лучше меня?
– Хотя бы тем, что он не насиловал меня в рот, – уже без сипа выговорила Ветка. Тело заболело везде – где ее оцарапали сучья; заныли мышцы ног, сведенные до каменного состояния скачкой на Герцеге; запульсировало растянутое запястье – она упала неловко и повредила руку, которая уже опухла и посинела; отчего-то спина, немного – живот. Пока девушка предавалась отчаянию и агрессии, она не ощущала всего этого, но теперь тело буквально передергивало множественным дискомфортом, пугающим ощущением слабости, боли и внутренней дрожи. Майрон отпустил руки, усадил Ветку удобнее, прижал.
– Все пройдет, – его голос звучал задумчиво. – Утром не останется ни боли, ни даже синяков со ссадинами. Ты же знаешь.
– Не трогай меня, – беспомощно сказала Ветка. – И не заколдовывай. Я сама поправлюсь. Я ничего не хочу от тебя, понимаешь – ничего! Ни тебя. Ни твоей магии. Ни твоей силы. Я не хочу твоих слуг и не хочу учить этикет, чтобы как-то достойно выглядеть рядом с тобой. Я не хочу оставаться с тобой. Ты понимаешь?
– У тебя нет выбора, – примирительно сказал Майрон. – Зато я хочу все, что ты перечислила. Я хочу тебя, я хочу, чтобы ты повторила сказанное там, при королях Севера, с ребенком Трандуила в чреве – хочу, чтобы ты повторила это в страсти, мне. Мне одному.
– Ты же был в моем мире. История Калиостро – полный провал, – сказала Ветка. – Формула любви… я не могу и не хочу.
– Калиостро несчастный любитель, – надменно выговорил темный майа, – неудачник. Шарлатан.
Ссадил Ветку, встал, подошел к столику. Налил себе вина.
Ветка забилась в угол кровати и баюкала покалеченное, деформированное запястье. Надо же, а когда забросила себя в седло, даже не ощутила этого. Не ощутила. В голове было пусто, но ужас не отпускал, несмотря на мягкость Саурона.
– Ч-что ты со мной сделаешь, что?
– Ну, – снисходительно сказал Майрон, – наказать тебя, естественно, надо. Ты нарушила слово, которое дала мне. Стало быть, и я относительно свободен от каких-либо обязательств в твой адрес. Я подумаю. Как тебя наказать. Подумаю.
В Веткиных глазах пламя факелов сделалось фиолетово-черным, а силуэт мужчины, обнаженного, красивого мужчины, с бокалом вина в руке стоящего у столика – чеканно-металлическим, словно облитым вороненым серебром.
– Н-не… – проскулила девушка.
– Да?
– Н-н-не…
– Я знаю, что ты скажешь, – тем же ровным тоном выговорил Аннатар Аулендил. – Я знаю. Можешь не стараться. Ребенок. Ты снова соберешься с духом и пообещаешь, что будешь звать меня Хозяином, и любимым, как я приказывал тебе, и что ты будешь честна, и что даже если Трандуил ворвется сюда – ты отвернешься и скажешь, что ты моя. Ты пообещаешь мне все это снова. Но Ольва, раз нарушенное слово не восстановишь. Почему я должен поверить тебе?
– Потому что… у меня теперь… нет другого выхода… только быть честной, – прошептала Ветка.
– Аргумент, – усмехнулся Майрон. – Но у меня есть встречный… аргумент. Встречный. Посмотри на меня. Посмотри.
Ветка отчаянно собралась внутри – собрала сквозь боль, сквозь дрожь и дикий страх, сквозь слабость и ужас поражения – собралась. Повелевать. Манеры. Скрытность.
Это усилие было куда большим, чем прыжок с высоты трехметрового дома; чем попытка удержаться одной рукой на бешено скачущей, прыгающей лошади.
Ветка выпрямилась.
– Это ты посмотри на меня, Майрон. Любимый, черт тебя побери.
Мужчина резко повернулся. Всем корпусом, прямо на нее.
– У тебя не будет женщины лучше, чем я, – раздельно сказала Ветка… нет, Ольва, Ольва Льюэнь, подданная Эребора. – У тебя. Никого. Не будет. Ты знаешь это. Только я – дочь другого мира. А потому – давай разберемся, кто кому ставит условия, ты, яичница.
Аннатар замер неподвижно.
Ветка также стояла прямо, натянув спину дичайшим напряжением. На шее сверкала бляха, выкованная Торином, а в животе жарко пылал огонь, дарованный королем эльфов, огонь жизни, который следовало оберечь и раздуть.
Девушка не могла разглядеть лица Саурона, которое оказалось сейчас во тьме – всполохи факелов ложились на стены неровно, и видны были лишь сияющие лиловым пламенем глаза.
Шаг, другой. Мужчина оказался рядом. Смотрел сверху вниз.
Смотрел.
– Отличная попытка, Ольва… – узкие губы едва шевельнулись.
И Ветка потеряла равновесие. Руки и ноги перестали ее слушаться, и она плавно, как-то заторможенно повалилась на спину – как тогда, когда Саурон вознамерился нести ее напоказ королям.
Но на сей раз ее сознание не было погашено полностью – и она видела все, что Некромант делал в ее узилище.
Саурон вскинул руки, повторяя одно за другим заклинания на темном языке; как когда-то в Эреборе, на стены словно легли темные знаки, отбрасываемые вместо света факелами; потянулись тени – хищные, остроконечные, опасные, как клинки тьмы. Ветке показалось, что она видит сияющий серебром силуэт с длинными светлыми волосами, который пытается противостоять темной магии… пытается – и проигрывает. Слишком далеко. Слишком слаба пока связь, слишком…
Руки и ноги не двигались; Ветка просто смотрела, как узкая правая кисть Майрона опустилась к ее животу, как пальцы прошли сквозь кожу, сквозь нежную плоть – куда-то внутрь нее самой. Захрипела, но сделать ничего было нельзя; сжатая в кулак рука Темнейшего покинула ее живот – без единой капли крови, не оставив никакого следа.
– Я подумал вдруг, – голос Саурона тек, обволакивая негой, убаюкивая, но боль – не телесная, иная – была сильнее его магии, – я подумал, что пока ты носишь принца, ты не сможешь по-настоящему освободиться от Трандуила. Я не желаю третьего на нашем ложе, моя повелительница. Не желаю. И поэтому делаю тебя такой, какой ты достойна быть – могущественной, отпущенной из любых оков предрассудков или долга. Ты оценишь мой дар. Это дар, помни. Дар. А теперь усни и исцелись. Усни.
И Ветка провалилась в самый страшный кошмар – который перебивал все, пережитое ею раньше.
В кошмар, в котором она бесконечно бежала за светловолосым мальчиком, а он так же бесконечно погибал в неукротимом огне вулкана.
Огне дракона.
***
Голубой дракон лежал на скале, вытянувшись всем своим сияющим телом.
Перед мордой, возле тонких лап, которые чудовище могло поджимать к телу до полной незаметности, стоял широкий, ослепительно сияющий серебряный кубок.
– Как это неудобно… что я могу принимать истинное обличье только там, возле… нее…
Кубок был словно наполнен светом, сиянием. На этом сиянии, как на подушке, лежал еле видный рубиновый огонек, такой крошечный, такой крошечный.
– Выпить это? Единый глоток, и младший принц Эрин Галена пополнит мои силы. Уникальная жизнь, бесценная жизнь Средиземья… любой эльда, не задумываясь, отдал бы себя за эту малость.
Огонек дерзко полыхал.
– Сколько силы в этой капле… мог ли я подумать, что магия, влитая в девчонку, даст настолько волшебный плод?..
Порыв ветра заколебал марево, сияющее в чаше, и дракон сам не заметил, как растопырил вокруг нее тонкие пальцы лап, оберегая от опасности.
– Это существо дорого и мне… почему? Почему я не могу просто уничтожить ублюдка эльфа и человека? Зачатого без брака, в искажении…
Ветер стих, дракон бережно поправил чашу, и поднес морду ближе.
– Как бы тебя назвали? Надежда? Звезда? Заря? Наверняка, что-то вычурное и невозможно помпезное. А как тебя назову я?..
Дракон встряхнул головой, сдаваясь, понимая, что не убьет чадо Трандуила, хотя и вырвал его из тела матери.
Возле скалы лежал огромный, пепельно-седой варг. Услышав бессловесный приказ, зверь поднял голову.
– Молодую волчицу ко мне, – сказал дракон. – Молодую, не рожавшую, которую не крыли. Самую сильную, самую отважную. Она станет моей супругой. И выносит мое дитя. Вот это – вот оно станет моим ребенком, моим сыном во плоти, который не просто подчинится мне, но воспримет мою мощь и силу. Теперь он только мой. Что же делать, раз моей собственной телесности не хватит на такое. Но это лучшее, что со мной могло случиться. Лучший из детей Средиземья. Мой.
Белый одноглазый варг коротко рявкнул, и вскочил, отправляясь искать требуемое.
========== Глава 9. После. Часть 2 ==========
Воины стаскивали орков в кучи, и, обложив сучьями, которыми была богата окраина Сумеречного леса, поджигали.
Снова была выиграна битва, но не выиграна война.
Трандуил сидел на камне лицом к Плоской скале – щеки расчерчены ссадинами, рука на перевязи и нога, забранная в шину поверх перелома, скрыты просторной мантией.
Мантия скрыла все. Стук сердца, доспехи, кровь, рваный кафтан, раны.
Владыка сидел так довольно долго, парой слов приказав распоряжаться Лантиру и остальным. Элронд, упустивший огненного орка, не рискнул соваться к нему и занимался оленем; животное потеряло часть рога, одна нога также была сломана.
Галадриэль тихо беседовала с Гэндальфом. На совсем отвлеченные темы – об украшениях.
Смеркалось.
Бряцая оружием, грохоча коваными сапогами, к эльфу подошел Торин. В руках короля гномов было два серебряных кубка, до края налитых вином. Наугрим сунул один кубок Трандуилу, так, что вино чуть плеснуло на мантию.
Эльф помешкал и взял предложенный сосуд.
Торин умостился рядом.
– Вот ты настырный, эльф, – проворчал. – Настырный же. Переломанный, и в бой. Я знаю, что ты бегал по Эребору. Тогда. Я знаю, где ты был… где была Ольва. Если бы просто шли – не успели бы к рассвету. Вы бежали.
Эльф молчал.
– Как дети, взявшись за руки. Я понимаю – она. Она! Но ты? Владыка! Ты бегал по моей горе, подобрав свои юбки, как фея. Выпьем?
– Выпьем. Это кафтан, наугрим.
– Ну конечно…
Хлебнули вина. Из сгущающейся темноты появился Бард – в каждой руке по две бутылки. Сел рядом, вынул из кармана еще кубок, обтер. Поставил на камень.
– Я оставлю тебе свою сотню, лесной король, и отправлюсь в Дейл.
– Да.
– Осада Дол Гулдура может быть долгой.
– Да.
– Я возглавлю тех кхазад, которые уже тут, – задумчиво произнес Торин. – Я оставил Фили править Горой. Кили все равно не сидится там. Мне тоже. Но больше воинов я не могу дать. Я не могу выводить из Горы ее защитников, и подвергать опасности… мой народ, – Торин выговорил это и осекся, уставившись прямо в глаза, опаловые глаза Владыки Трандуила.
– Вот как это может выглядеть, да, наугрим? – грустно усмехнулся эльф.
– Ты надменный упрямец, – выговорил Торин. – Ты же ничего не объяснил.
– Я объяснил все. Привлеки мы внимание Смауга – и Эрин Гален пылал бы с севера до юга, а власти Саурона на Севере некому было бы противостоять, – тихо сказал Владыка. – Я буду считать, ты не расслышал тогда, король-под-горой.
– Было слишком больно расслышать.
– Да. Больно.
– Я присмотрю за окраинами Дейла, за Горой, за севером Пущи, – уверенно сказал Бард. – Виэль поможет мне. Виэль, с ее силой, даром, светом души. Ступайте на юг, короли. Возвращайте Ольву Льюэнь из Дол Гулдура.
Трандуил опустил чело. Сейчас он был в короне, не в венце; ресницы скрыли выражение глаз.
Выпили еще по бокалу.
– Откуда он берет столько орков? Такое ощущение, что они множатся, как крысы, – проворчал Бард. – Противники не опасные, но когда их тьма…
– Воняют живые, и слишком чадно горят мертвые, – сердито добавил Торин.
– И все же бросать их тут гнить не дело. Люди, гномы и эльфы собрали всех. Наших павших на диво мало, – выговорил Бард.
– Это отрадно, – Трандуил кивнул.
Снова забулькало вино.
– Владыка, может, отдохнуть тебе? – слова дались Торину с трудом. – Ну… лечь. Послушать этих ваших песен. Что скажешь?
– Я посижу еще.
– Ну и мы с тобой. Ты вот так… поломанный завтра в путь?..
– Да. Галадриэль споет мне позднее. Я смогу возглавить войско.
Неслышно приблизился Лантир.
– Владыка… Герцега не нашли. Конь убежал.
Трандуил кивнул.
– Он, видно, не сумел остановиться, его гнал гончий лист, – неловко сказал оруженосец. – Наши лошади не могут…
– Оставьте. Если суждено, конь вернется.
– Варги… после битвы остались варги. Часть их разбежалась. Герцег…
– Мы завтра выходим к Дол Гулдуру, – выговорил Трандуил, – если Герцег жив, он вернется до утра, нагонит нас. Если нет – я не желаю тратить время и искать его труп.
– Я понял, Владыка. – Лантир потоптался, но не ушел, а примостился тут же на корточках – от таких поз эльфов у Барда всегда ныло под коленками, – и достал из небольшой котомки у пояса деревянную походную кружку. Бард набулькал туда вина, и Лантир задумчиво потянул напиток.
Зашуршали шаги. Элронд в полном боевом облачении, мужественный, как сам воитель Оромэ, вынырнул из темноты. Правую руку его скрывал плащ, но под плащом звякало.
– Твой олень поправится, но в бой на нем ехать нельзя, – звучно сказал полуэльф. – Красота… рогов… пострадала, но это совсем не страшно. На ногу благодаря помощи он может наступить, но не сумеет нести веса всадника.
– Я отдам тебе Серого, – сказал Бард. – Я буду в городе, мне не нужна боевая лошадь.
Элронд потихоньку выставил бутылки; Торин сковырнул кинжалом сургучные пробки, откупорил, и как бы невзначай разлил.
– Воины отдохнут к утру, – продолжал Элронд, – и мы выступим с рассветом. С первыми лучами солнца. Но тебе бы подумать о твоих ранах, Владыка. Галадриэль…
– Да. Я обращусь к Владычице… позже, – ответил Трандуил.
Загремели шаги – металл по камню; Кили сел, прислонившись боком к дяде, и подставил чеканную походную кружку.
– Я попал же, – виновато сказал молодой гном, – даже не вскользь, прямо. Но вот не пробил.
– Может, он повзрослел, – задумчиво выговорил Бард, – может, напитался силой Темнейшего. Я тоже попал и тоже не пробил.
– Это все-таки с рук, с луков. Не со стреломета, – вставил свое слово Элронд. – Это все-таки дракон.
Дракон.
Снова выпили.
– Владыка, – сказал принц наугрим, – мы с тобой. До конца. Мы…
– Благодарю.
…– и обрати внимание, светлейшая, при том, что каждый из них взял напиток и сосуд, никто не потрудился прихватить пищу, – раздалось недалече.
– Ты прав, истари, и мудр, как всегда… и у них нет света, сидят во тьме, – певучий голос Галадриэль, и ее легкий смех.
– Давай же сотворим свет?
– Сотворим… Айа Эарендил Эленион Анкалима!
Прозрачная бутылка из-под вина, налитая, видно, обычной водой, засияла магическим светом. Никто из эльфов не возразил против такого расточительного использования благодати света звезды Эарендила; костры воинов пылали дальше, и в наступившей ночи светильник явно не помешал.
В бутылку тут же ударились крупные ночные мотыльки; Галадриэль выставила две руки с зажатыми кубками, волшебник извлек откуда-то из своего одеяния еще пару полных бутылок и изрядный копченый окорок.
Торин для вида чиркнул кинжалом по камню – словно подточил – и тонко напластал мясо.
Бард налил вновь прибывшим вина.
– Война будет тяжелой и длинной, – выговорил Элронд, и нахмурил лоб.
– Война будет, – легко сказала Галадриэль, – в данный момент этого довольно. Не сгущай сумерки, мудрейший, они и без того настали.
Компания чуть притихла.
– Сумерки непременно сменяются рассветом, – медленно, раздельно сказал Трандуил. – Последняя Заря эльфов уже провозглашена. Что бы ни было с моим сыном, дочь Последней Зари эльфов, вестница возрождения, дочь Барда и Синувирстивиэль в безопасности в Дейле и в срок появится на свет. Уже поэтому все было не напрасно. Ни унынию, ни сомнениям не должно быть места в наших сердцах. Но обида и ущерб, нанесенные мне, таковы, что теперь я соберу все силы, чтобы выбить Гортхаура с древних эльфийских земель. Слишком долго я попускал ему. А потому – ни шагу назад. Все темные твари охраняют сейчас Дол Гулдур. Все скопились там. И на них я пойду без колебаний, и поведу все войска, которые окажутся под моей властью.
Сидящие выпили. И снова торопливо разлили вино по бокалам, опасаясь спугнуть то, что происходило сейчас тут, вокруг светильника Галадриэли.
– Я видела ее, – сказала Владычица. – Я видела ее. Ее. Она… я слышала и голос принца. Я…
– Я верю Мэглину и моему старшему сыну, – раздельно сказал Трандуил. – К Дол Гулдуру они ушли ранее всех. И могут прислать нужные вести в нужный момент. Разведчики укрепляют мою надежду.
– Лесные стражи доложили, что и Иргиль Ключник с ними, – добавил Лантир. – Это серьезная помощь там, где надо рубить паучьи лапы.
– И благодать великой Владычицы, – сказала Галадриэль. – Еще вина, Олорин. Твой лаиквенди умен и предан, Трандуил.
– Это так, – светлая голова Владыки чуть склонилась.
– И…
– Да, Галадриэль?
– Тут даже я понял, – хмыкнул Торин. – И Глорфиндейл ваш, балрог бы его подрал. Где-то же шляется витязь? Ну куда он делся, что говорит ваша магия?
– Он для меня незрим, – чуть обижено сказала Галадриэль. – Сумел скрыться ото всех, и от света, и от тьмы. Но он – да. Златой витязь есть златой витязь.
– Я ехал передать, – сказал Гэндальф, – что рохиррим выйдут к южной оконечности Эрин Галена, к Дол Гулдуру, спустя пять дней. Для такой вести они снова позволили мне взять Светозара. Так что и Владыка Коней Рохана с нами, и король Тенгель идет на выручку.
– Надо было тебе на Светозаре искать Герца, – буркнул Лантир.
– Добрая весть, – кивнул Трандуил. – Рохиррим верные союзники и отменные бойцы. Кони не слишком полезны в лесах, но Гортхаур устроил там достаточно пожарищ и просек, и они пройдут.
Остатки вина бережно поделили по посудинам; куски мяса быстро разошлись.
– Идем в шатер, – сказала Галадриэль Трандуилу. – Иначе ты не сядешь завтра на коня.
– Бард оставляет мне своего Серого. Сяду.
– Трандуил Ороферион, а ну-ка…
В кустах затрещало; воины вскочили, изготовив оружие – в круг света выломился Герцег. Глаза у коня были выпучены, язык свешен, седло сползло и болталось под брюхом, плечи исцарапаны, а бока перепали; но, хотя животина тяжело дышала, хватая воздух пастью, она была относительно цела.
Увидев Трандуила, конь рванулся к нему и по самые уши засунул голову в мантию. Владыка обхватил животное руками, словно это был добрый друг, много лет пропадавший на чужбине. Король тихо зашептал что-то, выбирая тонкими пальцами, унизанными кольцами, ветки и репьи из гривы.
– Ну вот, – сказал истари.
– Не сдох, – выговорил Элронд, и ганновер злобно всхрапнул подмышкой у короля. – Рогов нет, ломать нечего.
– Вернулся. Хороший знак, – одобрительно произнесла Галадриэль. – Им я тоже займусь. Сразу после Владыки. Лантир, срежь подпруги, освободи его…
Оруженосец отвел Герцега в сторону и занялся дурной скотиной. Конь прихрамывал – в круглом коричневом крупе торчала пара стрел, орочьих отравленных болтов – но мощь гончего листа переборола яд.
– Вот везучая зверюга, – восхищенно сказал Торин. – Везучий, как…
– Как его хозяйка, – договорил Трандуил. – Да. Ольва такая.
В светильник шумно стукнулся здоровенный жук. Зацепился лапками, потоптался и заговорил.
– Мы уже вблизи Дол Гулдура. Сегодня над нами пролетел дракон, следуя к башне, и скрылся в ней. Я буду искать возможность войти в крепость. Владыка, твой сын не слушается меня, и желает войти вместе со мной, но я хотел бы, чтобы он дождался твоего войска и тебя, и, если нужно, смог бы помочь мне извне. Мы сделаем все, что можем. Пока мы – вместе. Нас пятеро. Ждите вестей.
========== Глава 10. Один за всех ==========
Места делались все более страшными; даже разведчики забредали сюда не так часто. Паутинные паруса кое-где затягивали деревья сплошь, и двигаться пяти эльфам надо было очень тихо, очень быстро и совершенно не задевая сигнальных нитей пауков.
Время от времени, затаившись на толстых ветвях, Мэглин, Леголас, Даэмар, Иргиль и Тауриэль видели отряды врага, следующие понизу – орков, варгов, странных тварей вроде горных троллей, и других чудовищ, которых не могли ни описать, ни назвать. Темная воля, окрепшая и воцарившаяся, порождала создания, словно появившиеся тут из иного мира.
Эльфы питались теперь почти исключительно лембасом, а пили очень мало – все здесь было отравлено, заражено. Но выносливость их тел, закаленных многими столетиями войн и походов, не страдала ничуть – напротив, движения делались еще легче и стремительнее, глаза зорче, уши чутче, а руки уверенно сжимали оружие.
Огня больше не разжигали – в Южном Лихолесье было не до костров. Все они, за исключением, разве что Иргиля, тысячелетиями не покидавшего оплот своей оставившей Средиземье Владычицы, бывали тут. И понимали, как опасен каждый шаг в этой части леса, захваченной врагом.
Дважды они сталкивались с отрядами орков лоб в лоб – и оба раза поубивали всех темных тварей до единой, чтобы никто и никаким образом не выдал разведчиков.
В день, когда с вершины одного из деревьев Леголас хорошо рассмотрел башни Дол Гулдура, а Мэглин и Иргиль беспомощно следили взглядами за тонким, ослепительно сиявшим в небе силуэтом дракона, эльфы собрались на совет.
– Вражья Твердыня уже видна, – шептал Леголас. – Мэглин, отчего ты уверен, что войдешь в нее?
– Еще до твоего рождения наполовину построенный Дол Гулдур был, на недолгое время, отбит у Темного Властелина, – ответил лаиквенди. – Я был там, и помню некоторые проходы наружу, которые, возможно, сумею отыскать. Принц, нам не войти туда вдвоем. И более того – следует поделить отряд на две части, так как, двигаясь впятером, мы можем быть заметнее. Мы не в тылу, но уже на территории врага.
– Мы все – лесные стражи, – отозвалась Тауриэль, – мы не будем шуметь. Зато у большого отряда больше и шансов перебить орков.
