Текст книги "Верь (СИ)"
Автор книги: Funny-bum
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
– Он желал наследника, – невольно жестко выговорила Ветка. – Себе.
– Он желал неискаженного эльфинита, воина над воинами, сильнейшего и равного Перворожденным. И наш сын будет таким, только поведет он не орочьи полчища, а эльфийские войска, Ольва. Благодаря тебе он не достался Врагу.
Ветка снова засопела, покачивая ребенка.
– Как вариант, – вдруг сменил тон Трандуил, – ну, если ты вдруг захочешь. Может, ты оденешься?
– Я-а-а? – Ветка повертела головой – и увидела подготовленные платья, разложенные на нешироких лавках у окна, на выбор. Коричневое, желтое, алое.
Ветка посмотрела на одежду… и начала негромко смеяться.
– Что? – спросил Владыка.
– Ты бы знал, во что я одевалась этот год, – выговорила женщина, – что я ела, как я спала, и… и вообще. Я даже не всегда была уверена, что все еще умею разговаривать. Я… как ты его назвал?
– А ты? – с интересом спросил Владыка.
– Я? Данила. Даня. Даниил.
– А я Анариндил, Друг Солнца. Что означает имя Даниил?
Ветка секунду посидела в состоянии культурного ступора, потом неуверенно сказала:
– Эээ… Эру мне судья.
Трандуил улыбнулся – щеки его прорезали складки, но на лбу залегла резкая морщинка.
– Вот уж точно… и скажи, ты ведь наверняка не задумывалась о значении избранного имени – до сих пор?
– Я? Не-ет, – протянула Ветка. – Просто, эээ, мне это имя всегда нравилось. Всегда. И все.
– Прекрасно. – Трандуил встал с пола и отправился к двери. Она распахнулась, словно под порывом мощного весеннего ветра.
– Мой сын и сын повелительницы Ольвы Льюэнь наречен Даниил Анариндил. Первое имя взято от народа его матери, и означает «Эру мне судья». Да будет так, и пусть никто не возразит этому!
– Мне забрать принца, Владыка? – Мэглин стоял возле дверей. Трандуил глянул на кровать.
– Нет еще. Позже.
И дверь снова плотно затворилась.
Ветка тем временем распеленала мальчика и жадно осматривала его. Заживший пупочек, который соединял его не с ней, а с волчицей. Крошечные светлые ручки и ножки с ноготками, которые заботливо подровняла Синувирстивиэль. Беззубый ротик, светлые пряди волос, светлое, вкусно пахнущее молоком и медом тельце…
– Мне кажется, он уже умеет улыбаться, – прошептала Ветка.
– Тебе не кажется. Он умеет. Он будет расти быстро, – тихо сказал Трандуил. – Быстрее эльфов. Он эльфинит. Он – соединение тебя… и меня. Даниил. Анариндил.
Ветка посмотрела прямо в глаза Трандуилу и отчаянно покраснела.
Владыка снова улыбнулся.
– Почему ты так мало любишь меня, Ольва Льюэнь?
– Я немножко забыла, что это такое, король, – ответила Ветка. – Я немножко забыла. Мне надо было любить другого.
– Другого. – Трандуил встал. – Другого?
– Вот этого, – Ветка чуть защекотала мальчика, и тот загулил. – Вот этого. Никого и ничего для меня больше не существовало. Саурон да, велел звать его любимым. Я думаю, ты знаешь, что он делал со мной. Но важнее Дани никого и ничего не было, с того самого момента, когда я поверила, что он жив и внутри волчицы. Понимаешь?
– Я понимаю. И не буду торопить тебя. Но эльфы ждут твоего появления, – Трандуил сел назад на ложе и медленно потянулся к женщине и ребенку. – Они ждут… возможности отправиться в Эребор. Где я испрошу твоей руки у Торина.
Ветка автоматически схватилась за шею, за эреборскую бляху из черного металла… и выпучила глаза.
– Ну? – Трандуил растянулся рядом.
– Руки-и? У Торина-а?
– А ты думаешь, я постоянно буду скрываться с тобой по разным углам, как ранее? – чопорно поинтересовался Трандуил.
Ветка перебрала кое-что в памяти… потом честно сказала:
– Если это считалось скрыванием по углам, то я ничего не понимаю в углах. А Торин?
– Ты подданная Эребора, к моему величайшему прискорбию, – проворчал Трандуил. – Поэтому да, у него.
– Эру Илуватар, – нервно сказала Ветка. – Мне надо это пережить.
– У тебя будет сколько угодно времени, – выговорил король лесных эльфов. – У тебя будет все, что ты только пожелаешь, Ольва Льюэнь. Ты согласна?
– Я-а-а…
– Я не так спросил. До встречи с достопочтенным узбадом, я хочу услышать от тебя – ты согласна стать моей супругой?
Ветка, не отрываясь, смотрела в глаза Трандуила.
–…Потому что я люблю тебя, иноземка Ольва Льюэнь.
Трандуил, высоченный, широкоплечий, одетый сейчас в роскошный кафтан и корону, показался вдруг Ветке совсем юным парнем, который из последних сил выдавил заветное признание и готов чуть ли не в слезах сорваться и бежать, если вдруг услышит «нет». Ветка и представить себе не могла, сколь приблизилась она сейчас к фэа великолепного, мудрого короля, к той тончайшей, трепещущей серебром живой сути каждого Перворожденного, которая обычно совершенно сокрыта от людей. В голове у Ветки коротили высочайшие энергии; она все еще скиталась, голая, голодная, оборванная, по лесам вблизи Дол Гулдура с варжихой; все еще – и вот она тут, возле того, о ком запрещала себе думать весь этот год.
Саурон, все надругательства Гортхаура, все пережитое – все это сдуло, как сдувает весенний ветер прошлогодние листья со скал; Ветка чувствовала, что сейчас, здесь существует только она и он.
Только они.
И теплое сияние того, кто был подвластен лишь суду Эру Илуватара, и рожден вопреки любых правил и обычаев как эльдар, так и людей.
– Целовал – значит, женись, – прошептала Ветка.
Опаловые глаза оказались близко, очень близко, а губы, вкус которых Ветка совершенно забыла, накрыли ее рот.
Мальчик зачирикал, как пичуга – Ветка испуганно отшатнулась, но сильная рука удержала ее.
– Пусть смотрит. Любовь матери и отца никогда не могла повредить ребенку. Пусть смотрит, Ольва Льюэнь.
Комментарий к Глава 30. Итог
Продолжение, возможно, следует, но не скоро.
В настоящий момент автор считает, что логический путь героев друг к другу завершен, ХЭ можно дорисовать самостоятельно.
Возможности писать в какое-то ближайшее время у него не будет, и потому ставится статус “завершено”.
Большое спасибо за внимание к тексту!
========== Глава 31. Пустошь ==========
Губы обнимали губы; Ветка, сколь смогла, ответила на ласку.
Даня не спал, но и не мешал, лежал тихо и был явно занят какими-то своими новорожденными размышлениями о судьбах мира.
Король долго посмотрел в желтые – и, несмотря на задорный тон, растерянные – глаза, и тихо встал с ложа. Ветка, напуганная вдруг этим движением, потянулась за ним – но король взял с подоконника корзинку, накрытую белоснежной салфеткой, налил густой напиток из серебряного графина.
– Вино? – бдительно спросила Ветка.
– Ягодный отвар. Сладкий, пей.
Женщина пригубила – и только теперь поняла, как она голодна. Неэстетично выхлебав весь кубок одним глотком, потянулась на запах еды – в корзинке был один-единственный пышный хлебец.
Трандуил снова устроился рядом и отщипнул пальцами от хлебца совсем немного, протянув кусочек прямо к губам Ветки. Та подумала и осторожно забрала подношение, вспоминая, как кормила когда-то синиц и белок в московских парках…
Желание выхватить этот хлебец и вмиг сжевать его целиком сейчас доминировало над любыми философиями, и даже над тем волнением, которое вызвал вдруг в ее обессиленном теле Владыка леса. Но Трандуил не давал ей торопиться. Церемонно, даже лениво отщипывал по чуть – и кормил сам, вот так – сам.
Кусочек, еще кусочек… еще кубок сладкого отвара, и Ветку начало клонить в сон. Тело потяжелело; куда бы она ни посмотрела – она встречала взор сияющих сапфиром глаз, настолько невероятных, насколько и… родных. Ей хотелось сохранить какое-то достоинство, как-то объяснить, что она чувствует, что она делает, но подобрать слова не получалось.
– Твое тело потеряло слишком много сил… тебе нужен иной сон, простой, человеческий длинный сон, – прошептал мужской голос. – Ты проснешься в безопасности и любви, Ольва Льюэнь. Немного пищи даст возможность телу пробудиться. А потом ты поешь как следует… спи… спи.
Зазвучали слова на синдарине. Ветка упустила тот момент, когда начала засыпать прямо сидя; ее подхватили крепкие руки и уложили рядом с сыном, укрыли пуховым одеялом. Твердые губы коснулись лба, а затем век, щек и губ; Ветка что-то благодарно, но совершенно невнятно заявила, и провалилась в иной сон – плотный, без сновидений, ласковый и крепкий, как в детстве, накануне Нового года или дня рождения.
***
Трандуил вышел из комнаты и замер, затворив дверь, прислонившись лбом к теплому дереву.
Стражники, разомкнувшие мечи, чтобы выпустить своего короля, не двигались.
– Она спит, – бархатом, совсем тихо, растекся голос Владыки. – Они – спят.
– Король Бард передавал, что ожидает тебя, – тихо сказал Мэглин.
– Пойду.
Владыка шагал твердо, широко; но в душе его все еще не было покоя; вот Ольва, вот ребенок. Но что будет дальше?..
Бард поднялся навстречу из глубокого кресла. Кроме него, в многолюдном обыкновенно каминном зале никого не было.
– Все хорошо? – вопрос прозвучал скорее утверждением.
– Да.
Фигуры великолепно одетых мужчин были невыносимо гравюрны; сверкали камни, стекала мантия эльфа, туго сидел кафтан стройного черноволосого мужчины. Отсветы огня, пылающего в камине, звездочки свечей, роскошь восстановленного дворца…
– Пойдем, – Бард коротко кивнул. Трандуил, который стоял, словно потерявшись внутри себя самого, внутри своих образов, недосказанных слов и не пережитых страстей, просто пошел за королем Дейла.
Просто пошел.
Бард двинулся незнакомым Владыке коридорчиком, откуда обыкновенно выруливали слуги с подносами снеди; поворот, еще поворот, каменные арки сделались чуть ниже, и повелитель лесных эльфов вдруг приободрился, сообразив, куда его ведет человек.
Это помещение совершено явно было убежищем. Пострадавший от времени диванчик, накрытый парой старых плащей; несколько кресел, набитых конским волосом – некоторые с подушками на сиденьях, другие без. Столик, набор посуды на паре узких полок и бесконечные стеллажи вин, как припорошенных пылью и затянутых паутиной, так и более новых – видимо, уже теперешней закупки.
– Люди бросали город. Было не до напитков, – сказал Бард. – Кое-что осталось тут со времен атаки Смауга. В Эреборе тоже уцелел один… подвальчик.
Эльф собрался высказать свое скептическое мнение о запасах Барда… как вдруг бросил взор в полуоткрытую дверь, ведущую в следующее помещение.
Там были уже не бутылки – в сыром, прохладном погребе, наклонно уходящем куда-то вглубь, были выставлены бесконечные бочки, не так давно наполненные, опечатанные сургучом. Там же виднелись подвешенные окорока копченой свинины и оленины, круглые сыры…
– Знаешь, – сказал Бард, – после того раза, когда Глорфиндейл… словом, я решил, что лучше запастись. Мало ли что. Бывает – надо. И я король. У меня должно быть.
Трандуил уставился на Барда молча.
– Поверь мне, – так же задушевно продолжал Лучник, – тебе надо выпить. Просто поверь. Мне. Я знаю. Они спят, вы поговорили. Неважно о чем. Она женщина и проснется все равно в другом настроении. Все равно. Честное слово. Снимай свою мантию, садись и выпей. За весь прошедший год.
– Тебе Виэль подсказала? – довольно холодно спросил Трандуил.
– Ни в коем случае, – жарко возразил Бард. – Я сам знаю. Я отец четверых детей, в том числе одного полуэльфа. Я вдовец и женат второй раз. И я правлю этим городом. Понимаешь?
Владыку вдруг попустило – изнутри. Странным, человеческим образом.
– Я понимаю, Бард Лучник.
Владыка сел в кресло, автоматически бросив вокруг сверкающие складки мантии.
– Наливай.
Бард рыскнул – поставил на стол два бокала… подумал миг, и заменил бокалы громадными старинными кубками, украшенными камнями. Перебрал пальцами горлышки бутылок, выдернул две, откупорил и разом вылил по целой в каждый из кубков.
– А чего два раза ходить?..
– Два? – темная бровь Владыки скептически приподнялась.
Едва тонкие пальцы, украшенные сияющими кольцами, коснулись ножки бокала, послышались шаги. Трандуил было наморщил нос – но в убежище предполагаемого алкогольного угара, сильно прихрамывая, затащился Глорфиндейл, воинской чуйкой определивший место и характер намечающегося события. Не спрашивая разрешения у двух королей, достиг стеллажа, взял кубок и себе, набулькал вина, затем сунулся к еде, потянувшись своим длинным телом, содрал окорок, настругал щедрые ломти на поднос на столе. И почти упал в свободное кресло, немедленно приняв такой вид, точно он тут был с самого начала и даже ранее, прилагаясь к интерьеру как идеальный собутыльник.
– Ну, пьем?
– Где Радагаст? – почему-то шепотом спросил Бард.
– Спорит с Гэндальфом. Они с гномами устроили кутеж на заднем дворе, – ответил Глорфиндейл. – Пиво. Светлое. Мне там не интересно. Мы начинаем?
Кубки соприкоснулись с серебряным звоном, смягченным налитым напитком…
Примерно через три тоста, перемежающегося батальными повествованиями всех трех участников мероприятия, было решено, что открывание бутылок – дело слишком хлопотное и недостойное мужчин.
Дорвинионское причудливо перемешалось с винами жаркого юга и кислыми западными, и высокие расслабляющиеся стороны решительно откупорили бочонок. По его завершению вино в нем было признано недостаточно хорошим для утонченного вкуса королей, в том числе и бывших; а потому Бард указал на бочонок сладчайшего, но пока незрелого муската почти под потолком, установленного на двух других бочках.
Пока Бард исхитрялся силой мысли вызвать слуг с лестницей, а наголодавшийся за год витязь объедал сало и аппетитную подкопченую кожу с громадного свиного окорока, обрадовавшись перерыву в возлияниях, Трандуил встал, сделал пару шагов, вытянулся и кончиками пальцев снял бочонок вниз – и тут же вышиб затычку вместе с сургучной печатью.
Время слилось в сплошной поток с каскадами темно-красного, золотистого и почти коричневого алкоголя; здесь не говорили о женщинах, детях, здесь не было места гламурному и домашнему – в подвальчике под бывшей ратушей Дейла, которая теперь стала дворцом его правителя, гремели копыта, свистели стрелы, звенели клинки.
Глорфиндейл пятый или шестой раз пытался рассказать о своем времяпрепровождении в Мордоре, и каждый раз сбивался на терминах, описывающих идиотизм орков. Он заимствовал слова из кхуздула и темного наречия, и все равно не мог передать эпичности картины. Трандуил сочувственно кивал и обращался к таким стародавним военным кампаниям, о которых Бард, ведший в Эсгароте не самый аристократический и начитанный образ жизни, и не слыхал.
Бард, следуя правилу, что всяк говорит о том, что его беспокоит, пытался описать эльфам запасы муки, зерна и солонины в Дейле, поясняя, что наружное великолепие вовсе не означает того, что город и вправду ожил. Все зависит от провианта и защиты, пояснял Лучник, от натоптанных торговых путей, которые несколько десятилетий огибали этот край, да и Эсгарот надо бы восстанавливать…
Не смея отвечать за эльфов, Бард отметил, что их становится то четыре, то шесть, то снова два. Магия, магия Перворожденных, решил человек.
Глаза вдруг сделались сверхчувствительными, и норовили покинуть предназначенные им места, когда кто-либо резко ставил бокал на стол.
Глорфиндейл кидал кубок в стену, возмущаясь, что посуда не бьется. Трандуил резонно отметил, что это металл, и его можно лишь расплющить, но если хочется что-то расколошматить – вот ведь целый стеллаж бутылок…
Бард горячо признал, что эти запасы никак не повлияют на политическую автономию Дейла, а потому Моргот с ними. Но витязь, умаявшийся на кроликах, и до сих пор выбирающий характерные шарики из своей одежды (так как цуг гадил прямо на ходу, а скорость была весьма приличной), ограничился тем, что разбил одну-единственную бутылку и, получив моральное удовлетворение, попытался свернуться в кресле калачиком. Локти и колени, как обычно, торчали в разные стороны, золотые волосы мели каменный пол. Трандуил, влекомый эльфолюбием, встал и, пошатнувшись, накрыл великого воина своей мантией, предполагая, что отдых тому не повредит.
Бард, решив, что теперь конкуренция меньше, и можно вкусить лакомого деликатеса, достал пузатую бутылочку недавнего изобретения контрабандистов. Разлил пополам себе и Владыке, лаконично пояснив:
– Портвешок…
Время остановилось. Напряжение и боль бесконечных утрат уходили, уступая место временному расслабленному благолепию.
– Чего ты так напрягся? – стараясь выговаривать все буквы слов, спросил Бард, убедившись, что златой витязь вправду уснул.
– Она человек, – драматично проговорил Трандуил. – Человек.
– Ты что-то имеешь против человеков? – вопросил Бард.
– Нет. Но она может разлюбить. Может!
– Вот балрог, – Барду потребовалось очень серьезное логическое усилие, чтобы понять. – Ведь правда. Если у вас это вот так… то выходит… эльфы и эльфийки – не могут? Никак?
– Видишь, как тебе повезло, – прошептал Владыка и снова набулькал себе портвейна.
Бард подумал, связывая в голове концы с концами. И, прихлопнув стол ладонью, решительно сказал:
– Она – не разлюбит.
Трандуил просветлел лицом… брови его приподнялись, губы округлились – Бард нервно подпрыгнул в кресле и обернулся.
Ольва стояла в дверях, закутавшись в светлый парчовый халат, подбитый нежнейшей белкой. Халат окутывал ее целиком, но что-то подсказывало Владыке, что под халатом – все та же ободранная ночная сорочка, в которой Ольва бегала по двору, и в которой она заснула.
Бард сделал героическую попытку встать; Ветка прошла вперед и села на колени Трандуилу, прижавшись лицом к плечу. Сильные руки, унизанные кольцами, накрыли ее, прижали.
– Пошли, пошли отсюда, пошли же, – Бард Лучник пинал Глорфиндейла, – ты опять все проспишь, алкоголик…
– Куда пошли?.. – сонно спросил витязь.
– Во двор, отлить! – рявкнул человек, и, кое-как выковыряв знаменитого воина из кресла, потащил прочь.
– А, ну отлить… – послышалось из коридора.
– Я выпил, – мягко сказал Владыка Ольве, чуть поглаживая пальцами пышные локоны.
– Ну и ладно.
– Много.
– Подумаешь.
– Очень много!
– Я уже видела тебя пьяным и устраивала похмелительные мероприятия, – буркнула Ветка. – Не страшно. Сын проснулся, заплакал, тут же набежали… все… но я оставила его только Синувирстивиэли и Мэглину.
– Ольва…
– Я – да. Я – здесь, – сообщила Ветка, и зарылась лицом в кафтан, шитую шелком сорочку на груди своего Владыки.
Сколько прошло времени – неизвестно. Очень большую часть ночи, весенней, пахнущей остатками сырого снега в оврагах, первыми цветами, раскрывающимися зелеными листочками, Трандуил и Ветка просидели в погребке Барда, перекидываясь отдельными словами, короткими, насыщенными страстью. Трандуил не выпускал свою женщину. А Ветка думала, что в руках этого блондина с темными бровями все страхи, вся боль и пережитые страдания уходят, как уходит ноздреватый мартовский снег. Она ощущала стук сердца – под мантией, под кафтаном, и не в силах была ни разомкнуть рук, ни встать с крепких колен длинных ног.
Затем Трандуил, ощутив, что уже может отправиться наверх, осторожно поднялся и отнес Ольву в спальню. Даню забрали, и он, видимо, хорошо покушав, крепко спал со своей молочной сестричкой. Ветка выползла из парчи и меха; Владыка скинул мантию, кафтан, снял корону. Пальцы вновь переплелись с пальцами, и двое уснули – так тесно, как только смогли, улавливая дыхание друг друга.
***
Ветка проснулась как от толчка – как только первый луч солнца коснулся ее босой ноги.
Трандуил спал.
Решение было принято еще накануне, и теперь женщина, стараясь не начать думать слишком громко, рыскнула в сторону. Глянула на дверь; на цыпочках добралась до туалетной комнаты, и затем пробралась в крошечную дверку для прислуги.
Тут обычно спала одна из девушек Синувирстивиэли, но сейчас аккуратное ложе, вокруг которого были развешаны пучки засушенных цветов и трав, пустовало. Видимо, ученицы были заняты с Глорфиндейлом, подумала Ветка.
По стенке, тихо, беззвучно; вот комната, которую она искала. Комната Баина.
Спустя еще пять минут женщина уже была одета и обута. Подросток был чуть выше нее ростом, но в целом все подошло – штаны, сапоги, рубаха, кафтан. Попутно Ветка прихватила легкий меч Баина.
Дворец словно вымер – не было никого и нигде.
Научившись беззвучности, как тень, Ветка метнулась по коридорам, стараясь не начать думать. Главное – не думать.
Трандуил спит, после вчерашних событий многие могли переволноваться и спали.
Синувирстивиэль выкормит и вырастит ребенка.
А она…
В конце концов, ее звали в Шир. Сколько там яблонь было на участке, который прочил ей Бильбо Бэггинс? Три, пять?
Она не может быть эльфийской королевой. Не теперь, после всего, что с ней было. Не она. Короче – нет.
Трандуил настолько чист и великолепен, что…
Двор был также пуст и тих. Варг едва слышно ворчал. Ездовые кролики Радагаста нахально устроились на ночевку вдоль стены стойла, как толстые пушистые бусы.
Ветка, несколько одичав в лесах, мельком удивилась, что даже стражи Барда во дворе нет. Возникло желание навести порядок… и пропало.
Она сбросила доску, запирающую стойло, и, сложив губы трубочкой, почти неслышно свистнула.
Варг словно понял – вышел беззвучно и замер, вглядываясь пламенеющими, злобными глазками в новую госпожу.
– Я буду звать тебя Сет, – тихо объявила Ветка. И бросилась в седельный сарай – состегнула две подпруги, подобрала шлею, сложила вчетверо старую попону – собрала снаряжение на варга. Запрыгнула на спину зверя и направила его к легким воротам двора Барда.
Улицы города также были пусты. Ветка глотала злые слезы, изнемогая от чувства собственной ничтожности. Не оказалось стражи и у главных ворот. Хорошо смазанные засовы подались молниеносно, беззвучно – и Ветка выехала на Пустошь.
Эреборская бляха холодила ключицы.
Эребор возвышался на горизонте, и казался призрачным в тающем утреннем тумане. От Дейла в самые разные стороны расходились широкие, утоптанные дороги.
Ветка тронула Сета, который пока что ворчал, привыкая к ремням и весу всадницы… но, отъехав от города совсем недалеко, Ветка остановила варга.
Спрыгнула.
Подошла к высокой поленнице, накрытой алыми плащами.
Контуры тела под плащами не оставляли никаких сомнений. Женщина задрожала, откинула край одного из них – и уставилась на иссушенную, оскаленную морду коня.
– Герц… Герц!
Запаха не было – Ветка провела пальцами по бархатистой шерсти… и слезла с дров.
– Огня мне.
Трандуил, Даэмар, Эйтар, Мэглин – большая часть эльфов свиты, а также Глорфиндейл, которого поддерживали два волшебника, Фили и Кили, гномы, стражники Барда и сам Бард, и даже Баин, который ждал Ольву около ворот и вовремя убрал стражу – все были на пустоши. Все были вокруг нее.
Владыка протянул руку – Эйтар вложил в нее факел. Даэмар высек огонь, и Владыка Леса передал факел Ветке.
Ветка подумала, сурово сжав губы, и ткнула факел в самый низ высокого погребального костра.
Мэглин, гномы поджигали погребальный костер Герцега с других углов – после нее.
Глядя в бушующее пламя, Ветка, не оборачиваясь, спросила:
– Что это было?
– Я знаю тебя, – мягко сказал Трандуил. – Я знал, что тебе надо было разок успешно убежать. Я дал тебе возможность сделать это, выбраться на Пустошь. Ольва, ты никогда больше не будешь одна. Это трудно, для тебя может быть трудно, но это почетно. И это – твоя судьба. Вот. Ты убежала. Перед тобой лежат пути во все стороны от Дейла. Выбирай. Выбирай окончательно, Ольва Льюэнь.
Ветка напряженно вглядывалась в горизонт.
В очертания Эребора.
Сет, взъерошив шерсть так, что казался вдвое больше себя обычного, неприязненно ворчал на Трандуила, зажав уши.
Затем Ветка развернулась и уткнулась лицом в кафтан Трандуила. Шепотом произнесла:
– Прости, пожалуйста. Вот и все, моя дорога потребовала сделать всего один шаг. Прости, пожалуйста. Но я совсем, совсем разучилась жить. Я умею только сражаться и выживать.
– Я помогу тебе вспомнить, – шепнул король эльфов.
– Внимание, – выговорил вдруг Глорфиндейл, который, в отличие от всех остальных, не вглядывался в великолепную пару, а рассматривал россыпи камней на пустоши. – Внимание, балрог! Или в Дейл, или к бою!
Первыми из камней, из плотного тумана выступили два силуэта – грозный, высокий черный рыцарь на закованном в металл коне…
И рядом огненный орк на рыжем варге.
Один или два удара сердца – и вот вокруг Трандуила, Барда и Ветки построилось плотное кольцо из эльфов, гномов и стражников Дейла. На стенах города тревожно запели рога.
Затем стало видно орочье воинство – немногочисленное, но хорошо вооруженное.
– Ольва Льюэнь на пустоши, – весело выговорил Бард. – Великие валар, мы были готовы и к этому!
========== Глава 32. В атаку (1) ==========
– Попался, – хищно выговорила Ветка и потянула меч Баина из ножен.
– Ольва, ты закопала свое оружие, – спокойно сказал Трандуил и попробовал положить руку на запястье ее руки… но Ветка, устремившись к Сету, только крикнула:
– Что один раз закопали, то завсегда откопать можно!
– К бою! – скомандовал Владыка Леса; один из эльфов свиты подал ему коня – люди, эльфы и гномы, выбежавшие на пустошь вслед за Ольвой, стремились двигаться как можно тише. Из всех верховых животных тут был лишь этот конь.
Трандуил вскочил в седло. От Дейла спешным порядком шел отряд солдат. Ворота укреплялись, а стены ощетинились лучниками – однако для стрельбы из лука расстояние было слишком велико.
– Вернуть тебя в Дейл – никак?
– Нет, – Ветка не сводила недоброго взора с Омы.
Но счеты с верным слугой Темнейшего были не только у нее. Много чего насмотревшийся в Минас Моргуле Глорфиндейл разом пришел в состояние предельного бешенства. Сам по себе он стоял крайне нетвердо, несмотря на великолепную шину, старательно закрепленную на его бедре многими женскими ручками. Витязь встряхнул гривищей золотых, теми же ручками вычесанных волос, и заорал:
– Асфало-от!
Белая молния пронзила пустошь – одна, мигом позже вторая. Святозар подскакал к волшебнику, а молодой жеребец с тонкими ногами и шикарной белоснежной гривой подошел на зов Глорфиндейла.
Тот, не медля ни секунды, ухватился за гриву и забросил длинное тело на широкую спину жеребца.
Ома и огненный орк медленно подъезжали.
– Возможно, они желают что-то сказать, – Гэндальф с посохом наперевес был уже на Святозаре. Трандуил на одном из коней стражи Дейла, Ветка на варге и двое всадников на ослепительных потомках меарас двигались навстречу Оме и орку.
– Мы не будем их слушать, – немедленно отозвалась Ветка. – Мы их атакуем.
Трандуил улыбнулся. Глорфиндейл, пылая скулами, видимо, всецело разделял точку зрения Ольвы Льюэнь.
Гэндальф щурился.
Четыре и два всадника, сопровождаемые своими воинами, встали друг перед другом на пустоши.
– Извращенец! – крикнула Ветка, не дожидаясь, пока грозный нуменорец заговорит. – Тебе не уйти отсюда, ты понимаешь? Чего ты приперся?
– Шлюха, – отозвался черный рыцарь. – Господину ты все еще интересна. И поэтому ты можешь спасти этот сброд, если последуешь со мной.
– Твой господин – слабак и трус! – выкрикнула Ольва. – С ним справится любая баба или полурослик! Сложи оружие и умоляй – и может быть, я пощажу тебя, цирковой урод!
Выражение лица Трандуила было трудноописуемым, но те, кто его знали хорошо, могли бы поклясться, что Владыка едва сдерживает смех. Смотрел он в основном на Ветку, все благоприобретенные локоны которой сейчас взъерошились подобно шерсти Сета, а желтые глаза ярко и грозно сверкали.
– Если ты думаешь, что капризный лесной царек – после всего, что с тобой было – согласится… – начал Ома, но Ветка вполголоса прорычала сквозь зубы:
– Трындит! В атаку!
Командовать дважды не пришлось.
Повелительницу лесных эльфов послушались все без исключения. Слегка похмельные гномы, люди и эльфы, пережившие невероятные эмоции в течение предыдущих суток, нуждались в том, чтобы спустить энергию.
– Tawar tu-u-ur!
– За Де-е-ейл и Барда-а-а!
– Барук казад! Казад ай-мену-у!
========== Глава 32. В атаку (2) ==========
Элитный отряд орков, который, видно, Саурон где-то прятал, был отменно вооружен, настроен решительно, хорошо управлялся. Воинов было около двухсот, некоторые – на варгах, и можно было только догадываться, какая сила утаила их тут, на пустоши, совсем недалеко от кострища, сложенного для Герцега. Никакие дозорные не заметили врага доселе.
Но на стороне тех, кто окружал сейчас Ветку – а их было около сорока, и от Дейла бежали на выручку солдаты – были яростный азарт и глубочайшая уверенность в том, что победа окажется на их стороне.
Многие гномы, эльфы и люди были без доспехов и кольчуг, вооружены наспех – но тут находились и воины, которые готовились встретить неприятеля, следуя на пустошь за Ольвой и отлично помня, чем это обычно заканчивалось.
Движение врагов навстречу друг другу было почти молниеносным.
Варг под Веткой сделал громадный скачок вперед. Ветка, от злости забывшая саму себя, взмахнула коротким клинком Баина…
– Эйтар, – коротко бросил в сторону Трандуил, высылая коня и высвистывая из ножен оба клинка. Брызнула черная кровь.
Даэмар, на спине которого волшебным образом оказались целых три колчана, плотно набитых стрелами, птицей взлетел на высокий камень и стрелял по оркам, не останавливаясь. На нем был нагрудник, но руки и плечи оказались открытыми, и следопыт вертелся, пропуская черные отравленные болты орков мимо.
Принцы-гномы с залихватскими воплями и воинственным кличем, во главе своего отряда врубились топорами в ряды неприятеля. Клин гремящих металлом воинов наугрим двигался неостановимо, тараном вбиваясь в отряд орков.
Люди вместе со своим королем старались не отставать от эльфов и гномов; Гэндальф скакал стороной и разил со спины Светозара мечом.
Черный всадник же, полагаясь на численный перевес, двинулся навстречу Ветке, издевательски захохотав. Ветка взвыла…
И словно смерч снес ее с седла – Эйтар, кошкой прыгнув снизу, сдернул женщину с варга. Своим телом смягчил удар, кубарем прокатился вместе с ней. Попутно эльф успел полоснуть кинжалом по упряжи кобеля – импровизированное седло упало, и зверь оказался совершенно свободен.
– Ты что делаешь! – возопила Ветка… и не успела хотя бы пнуть воина: тут же рядом оказался Мэглин с кольчугой в руках, Тиллинель, и еще два или три эльфа. Ветка даже не пискнула – ее мгновенно упаковали в широкую и длинную кольчугу, надели шлем, и эльфы встали вокруг нее плотным кругом, выставив наружу мечи и снаряженные луки.
– Какого-о-о! – взвыла Ветка. – Я должна его-о! Ему-у! У него-о-о! – Ударилась о широкие спины… и не смогла пробить оборонительное кольцо.
– Бой не будет долгим, дружок, – мягко сказал, не поворачиваясь, Мэглин. – Если тебе нужна конкретная часть Омы, отрезанная или оторванная, скажи, какая – воины принесут.
– Пустите!
– У тебя слишком короткий клинок, – заметил Эйтар. – Никакого шанса, у Голоса он в три раза длиннее.
