Текст книги "Верь (СИ)"
Автор книги: Funny-bum
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Где и как их искать, если Око теперь пылает на башне Барад Дура?..
Лицо короля исказилось, он резко откинул голову назад.
– Я не слышу их более. Не слышу фэа Ольвы и сына. Я не слышу их.
– Что… это… значит? – прошептал Торин, и надолго повисла невероятная тишина, когда, казалось, каждое дыхание гасло в остывающем пепле Дол Гулдура, залитом кровью.
Молчал и Трандуил, ощущая каждого эльфа в башне и на выжженной пустоши вокруг нее.
– Ты сдашься? – сдавленно проговорил Тенгель. – Тогда я…
– Тогда я… – также начал говорить Торин.
– Нет, – медленно, холодно выговорил Трандуил. – Я не сдамся. Я сказал, что буду верить, пока не увижу ее мертвую плоть. Она человек. Мы слишком мало были вместе. Я просто перестал слышать их… в силу ее природы, не обязательно рокового события, разрушающего мои надежды. Я отправляюсь к Мордору, как и собирался.
Галадриэль неслышно перевела дух.
Гэндальф смотрел отчего-то на Тенгеля.
Леголас затих возле орла.
– Мои гномы снимут с Мэглина наручники, – медленно проговорил Торин.
– Да, волшебник, Светозар нужен в табунах, – так же неспешно сказал Тенгель. – Великий конь говорил мне, что после битвы отправится в Рохан.
– Мне он также сказал, – подтвердил Гэндальф.
– Дракон пал! – вскричал Элронд. – Может, последний дракон Средиземья… дракон пал!
– Небо свободно, – подтвердил Корхаур. – Мы можем возвращаться к нашему повелителю.
– И все равно это не победа. Не та победа, которую мы все ждали, – Трандуил опустил ресницы и сам медленно опустился на черные камни, пятная серебряный доспех смолой и сажей.
– И все-таки – это победа, – Галадриэль подошла к Владыке и крепко обняла его.
Металл лязгнул о металл и согрелся теплом душ.
***
Эльфийские войска были готовы уходить.
Блистательный Элронд во главе ривенделльцев, Галадриэль, снова сменившая бранный доспех на длинное платье, Илс с остатками людей – их полегло очень много, Кили и Тауриэль, забирающая в Полуденный приют Зиму – с плотным отрядом гномов, уносящих свои огнеупорные щиты.
Трандуил оставался с Гэндальфом, Торином, пятью гномами, Мэглином, Лантиром, Иргилем, Даэмаром, Халдиром и еще двумя эльфами – девой-воительницей Теннарис, пришедшей с ривенделльцами и попросившейся у Элронда сопровождать короля Трандуила, и Арвилем. Они собирались пройти под защитой Тенгеля и его конницы до внешней границы леса… и затем свернуть к мрачным горам, опоясывающим Мордор.
Герц стоял – краше на бойню пускают. После отравления гончим листом он так и не набрал мышцы, ребра торчали в разные стороны, хвост забился репьями. Однако, так как и среди рохиррим были павшие, Тенгель подобрал в отряд Трандуила трех запасных лошадей – была надежда, что постепенно конь придет в себя даже в походе.
Галадриэль покрыла несчастного ганновера лориенской, шитой шелком, попоной, чтобы его торчащие маклаки не так сильно резали глаз. Герцег задумчиво зажевал рукав платья владычицы, захрустел бисером.
Орлы, убедившись, что древнему договору отдано должное, поклонились и взмыли в небо, ненадолго накрыв прощающихся людей тенью распахнутых крыльев.
Трандуил вполголоса давал последние указания Леголасу. На повозке были плотно уложены тела эльфов, павших в битве у Дол Гулдура.
В поддержку Леголасу в лесной дворец уходил Эйтар.
Леголас держался прямо и уверенно.
Силами войск, силами воинств не удалось сделать великое дело, и теперь все менялось. Словно течение времени направляло по-иному свой ход, словно положение вещей переиначивалось – и казалось, что это Леголас незримо держит в руке резной королевский посох, что его чело венчает живая лесная корона, что это с него до пола стекает мантия.
Трандуил, отказавшийся от полного доспеха, был лишь в тонкой кольчуге древней эльфийской ковки, украшенной чернеными вензелями и завитушками. Простой дорожный плащ, не похожий на серебряно-лиственный, истощенный конь под седлом, светлые волосы откинуты назад, лоб перевит плетеным посеребреным шнурком, глаза яркие – высокий, узкий, король эльфов, собираясь после изнурительной битвы в еще более дальний путь, выглядел как мальчишка двадцати лет.
Леголас вздыхал.
– Ты передашь королю Барду, что нет нужды более Синувирстивиэли пребывать под горой, – говорил Трандуил. – Пошли весть с Илсом. Пусть Бард Лучник, победитель дракона, едет за супругой, и ее звезда открыто сияет в Дейле. Град достаточно возрожден и защищен, а угрозы небо более не таит.
– Да, ада.
– Передашь подарков и пошлешь к Виэли двоих эльфов – из тех, что пожелают жить среди людей. Просилась Тиллинель… позволь ей. И пусть поедет кто-либо из воинов.
– Да.
– Не покидай дворец. Новая война заново всколыхнула как торговые пути, так и весь лес. Постарайся сделать старую дорогу наугрим снова проходимой.
– Да, отец.
– Идите осторожно. Уничтожайте всех врагов, уцелевших после битвы у Дол Гулдура…
– Да.
Трандуил замолчал… потянулся, обнял Леголаса за плечи.
– Я многое обдумал, пока ты был в этой вылазке, Леголас. Независимо от того, найду я Ольву или нет, я – отец взрослого сына. И сейчас мое бремя временно ляжет на твои плечи. Но это почетное бремя, Леголас, оно не тянет к земле, в которую впиваются корни наших деревьев, оно заставляет выпрямить спину, точно молодой ствол. Я сделаю, что должен… и вернусь, когда смогу.
– Да.
Они постояли так несколько ударов сердца… и разняли руки.
Еще через мгновение армии пришли в движение – все попрощались. Все слова были сказаны. Все уходили туда, куда должны были идти.
***
Трандуил все смотрел и смотрел перед собой.
Рохиррим послушно ждали, а отряд Трандуила собрался вокруг него – верхом, с вьючными лошадьми. Торин, также дававший в стороне указания Кили, сидел в седле на черном жеребце, плотно укутавшись синим плащом с белой опушкой; Гендальф чему-то мягко усмехался, пуская кольца дыма из трубки, Тенгель уже нетерпеливо ерзал по спине Азара.
– Отходим и мы, король Трандуил? – спросил он. – Отходим?
– Отходим. Слушайте все, – выговорил Владыка, – по дороге мы зорко ищем следы огненного орка. Если теперь кто-то и приведет нас к Ольве… то это Агнир. Он уцелел. Пустим следопытов в лес. Арвиль? Даэмар?..
Названные кивнули.
– Покинем пределы Леса… увидим, куда следовать дальше.
– Куда бы ни решили – все равно к Мордору, – буркнул Торин. – Мерзкие пустые горы, жадные мелкие орки и гоблины, выедающие их нутро.
– Да, к Мордору, – Гэндальф любовался на свой посох. – И знаете что, я, пожалуй, скажу, куда.
– Куда? – без особенного доверия в голосе спросил затянутый в узкий кафтан Иргиль Ключник – тонкий, суровый.
– В Минас Моргул. Отсюда, – палец волшебника уперся в посох, – я в свое время отщепил толику, чтобы подарить одной ретивой девице.
Трандуил вскинул голову; взор его засиял.
Тенгель подпрыгнул в седле.
– И нынче мой посох отыскал свою частицу. Она там.
– Она была в рукаве Ольвы, в том платье, – не удержался Мэглин, – она воткнула поющую щепу в кружево, она…
– Я сказал бы ранее, если бы получил такое известие, – грустно сказал Гэндальф. – Но видно, и щепа, и платье, и сама дева были накрыты такой магией, что голосок малой части даже моего могущественного посоха не мог пробиться сквозь. Что бы там ни произошло – нам сперва туда. Или щепа…
– Или платье, – выдохнул Мэглин.
– Или сама Ольва Льюэнь, – подытожил Гэндальф, – нынче там.
– Рохиррим проводят вас до Кирит Унгола, это небольшой крюк, – решительно сказал Тенгель. – Сложнее будет пройти посуху мимо болот, но и то осилим. По коням! Вперед!
– Вперед, – прошептал Трандуил, и уже громче выговорил:
– Вперед.
========== Глава 16. Одна ==========
Пыльная скачка соединила серое небо и серые валуны истощенной земли, когда-то сплошь залитой ядом и уничтоженной огнем. В Мордоре плодородных и благих мест, лишенных недоброго взгляда и способных дарить жизнь растениям, оставалось немного; спустя длинные часы, а то и дни, как показалось Ветке, дичайшей гонки животные остановились под защитой огромных круглых камней.
Тут была какая-то травка, несколько чахлых кустов боярышника, готовящихся цвести, и совсем крошечный родничок, который, проложив неуверенное русло длиной в два или три шага, уходил в почву, так и не образовав ручья.
Ветка глотала тонкую струйку воды, серебристо сбегающую на выдолбленный временем камень, и никак не могла насытиться. Рукой она крепко придерживала Нюкту за мохнатое ухо – варжиха лакала из выемки в камне, разом собирая всю воду широким языком, и с трудом дожидаясь, пока влага наберется снова.
Витязь и его меарас стояли поодаль – недвижно.
Ветка, наконец, заподозрила недоброе и подняла голову.
Глорфиндейл смотрел на нее и на варжиху странно. Взор его был напряжен, туманен, меч в запекшейся крови был зажат в руке.
Нюкта вздыбила шерсть на загривке и зарычала; облизала шею и щеку Ветки, пахнув острым звериным запахом, и снова завибрировала гортанью, выпуская низкий угрожающий звук.
Ветка, вдруг поняв мысли эльфа, попятилась и выставила ятаган.
– Всем будет лучше, если надругательство прекратится здесь и сейчас, – напряженно сказал Глорфиндейл. – Это черное колдовство, темнейшее из всех возможных. Я жалею о твоей утрате… и сверх всякой меры буду сочувствовать горю Трандуила, но… лучше я. Ольва Льюэнь, ты боец. Ты поймешь. Это лучше. Я. Я не знал, и… и выжидал момента, чтобы именно ты нанесла дракону роковой удар. Ты… чтобы ты… обрела долголетие, сопоставимое с жизнью эльфов. Я… это моя ошибка, и ее следует исправить. Ты…
– Долголетие, – сказала Ветка. – Нахрена оно. Даже не пробуй. Даже не… – голос ее сорвался, девушка попыталась сглотнуть и зашлась в сухих рыданиях. – Я никуда не пойду. Я никому не покажусь. Мы с… с Нюктой… будем прятаться ото всех. Сколько надо. Не смей даже думать. Не надо, Глорфиндейл, не н-надо… мы… попробуем выжить… просто забудь, что мы есть, – Ветка вцепилась в шею животного отчаянно, двумя руками, не выпуская ятагана; варжиха то рычала, то растерянно поскуливала. – Если надо, мы никогда сроду не появимся там, где живут эльфы. Мы найдем, где нам выжить… мы… нет, не надо. Не смотри так, нет…
Эльф длинно шагнул вперед. Ветка завизжала, но звук получился не задорный, а словно задушенный. Нюкта вскрикнула не по-волчьи, как человек – переполошенной бабой, тонко и истерично, и встала над упавшей девушкой, бьющейся от ужаса, накрыв ее косматым брюхом. Боевой варг готовился встретить врага. Как мог.
Эльф шагнул еще раз.
Белый конь замер с высоко поднятой головой.
– Тогда и меня, – выговорила с трудом Ветка, щелкая зубами, обхватив себя руками за плечи. – Тогда – и меня. Ты понял?.. Иначе нет смысла. Тогда – и меня.
Глорфиндейл остановился, глядя на оскаленную, вжавшуюся задом в скалу бурую варжиху, и на девушку, беспомощно валяющуюся под ее брюхом. И вдруг вздрогнул и обернулся…
– Alhortha, – четко выговорил меарас. – Lastaind.
– Ты говорил последний раз…
– Когда ты положил этот камень, ровный, как яйцо, под этот родник, – благородный конь сиял серебром, но голос его был старым и грустным. – Мои годы близятся к концу, и ты найдешь на зеленых равнинах моего сына, который придет к тебе, также отозвавшись на имя Асфалот. Теперь в камне вода проела чашу, и я заговорил напоследок твоей речью, чтобы удержать тебя от ошибки, мой друг, мой всадник, мой витязь.
Глорфиндейл глянул на меч, поспешно воткнул металл в сухую жадную почву, выдернул чистым и вбросил в ножны.
– И я повторю тебе, – продолжал конь, – не торопись. Послушай сердцем.
Фыркнул и опустил голову к чахлой траве, укрывшись пеленой сияющей гривы.
Ветка перестала подвывать и, пытаясь завернуться в кольчугу, так как от подступающих прохладных весенних сумерек ее начало потряхивать, смотрела разом на коня и на Глорфиндейла, собравшись в комок под широкими твердыми лапами Нюкты. Она не слышала ни слова… но по выражению крайнего изумления на лице Глорфиндейла поняла – случилось что-то удивительное.
Витязь шагнул. Пальцы его потянулись к ужасной морде с вывороченными ноздрями, огромными зубами; Нюкта, подрагивая губами в извечном волчьем оскале, следила за рукой.
– Дай ему тебя потрогать, – сипло прошептала Ветка, – пожалуйста… Нюкточка… ради нашего сына. Пожалуйста.
Пальцы эльфа зарылись в густую шерсть на морде варжихи.
Почесали широкий упрямый лоб.
Витязь убрал руку, сел на камень и какое-то время злобно ругался.
– Ну что? – спросила Ветка, словно мамаша с ребеночком на приеме у знатного диагноста. Ужас постепенно отпускал ее, отпускал изнутри, как будто развязывались тугие узлы, затянутые прямо на сердце.
Эльф стер пот со лба.
– Сын Трандуила, – раздельно выговорил он, – впрямь в этой… в этом… жив там. Он не затронут искажением, до него не дошла пока страшная магия Темнейшего. Он защищен, в том числе и мной, духовной броней моей магии, ведь он частица тебя… и я думаю, я знаю, чем еще, какая благая сила ежедневно хранит его. Темнейшему было не добраться до него сразу и напрямую. Как и до тебя, Ольва Льюэнь, до твоей сути и до твоей души. О, но сколь проще было бы все, если бы я знал, и… но я преследовал дракона стремглав, и… иначе я упустил бы его, и…
– Ты не тронешь нас? – нервно выскулила Ветка.
– Я буду оберегать каждый волосок, коими вы две теперь богаты, – сердито сказал Глорфиндейл, – я проведу вас тайными тропами в Сумеречный лес, так как этой… твоей… твари любые темные создания опаснее людей и эльфов. Почуяв такое, ее разорвут вмиг, и тогда искра эльфинита будет утрачена вовсе. Он должен родиться. Я так считаю. Это противоестественно, о такой магии ранее никто не слыхал… видно, мощь некроманта и впрямь возросла стократ… но это есть. Я должен выпить.
Ветка смотрела, как эльф глотает крепкое вино из своей фляги и не могла поверить.
– Мы можем… жить? Ты не будешь убивать нас? Ты нас защитишь?
– Да, – тяжко выговорил эльф. – Я – да. Я не буду. Я стану защищать всей своей жизнью, чтобы вы, Моргот вас дер-ри, добрались целыми и вдвоем… втроем… к Трандуилу. Если Галадриэль и Элронд и маг подтвердят… что… а если нет, пусть казнят они. Возможно, когда эльфинит уже будет рожден. Я же не слышу зла и не могу взять на себя вину убить первого младенца эльфа за три тысячи последних лет.
– Балрог знает что, – зубы Ветки лязгали. – Выходит… урок такой… скрываться ото всех, белые придут – грабят, красные придут – грабят?..
– Я не понимаю, о чем ты. Но суть верна. Прятаться ото всех, как прятался я в Мордоре, проникая в Минас Моргул, выбирая подходящий момент, чтобы ты сумела вырваться на свободу, – голос Глорфиндейла был все еще досадлив, почти отчаян. – Скитаться по окраинам болот, по тайным тропам, только лишь найдя выход из Мордора – тут нам не прожить и не пропитаться. Твоя… твой зверь… она признала тебя, и будет тебе служить, но варги плохо переносят голод. Ее надо кормить. Для нее надо охотиться, и дичь должна быть чистой. Понимаешь? Варги жрут орков и трупы пленников. В орочьих станах плохо с чистой едой. Поэтому для начала я подумаю, как нам выйти из Темной страны. Я подумаю, – витязь понурился; золотые волосы потекли вниз потоками со склоненной головы.
– Как было бы просто, – снова с досадой прошептал он, – я посадил бы тебя на Асфалота, и меарас перенес бы тебя через гряды скал. Я… но я даже фэа небесных витязей не слышу – орлы улетели, едва погиб дракон. Они должны возвращаться и сторожить свои небеса. Они не могут долго участвовать в делах нашего мира. Что теперь делать?
– Для начала – у тебя вино осталось? – зубы Ветки били барабанную дробь. – И одежда-а… хоть какой-то клок ткани… Глорфиндейл, спас-сибо, ты же спас меня, спасал, и спас… это фигня, что потом чуть не пр-ришил…
Витязь перекинул девушке флягу и пошел к меарас. На сей раз на белоснежном скакуне был накинут чепрак, пристегнутый через грудь и под брюхом мягкими сыромятными ремнями. Седла не было, но небольшие сумы оказались довольно туго набитыми.
Глорфиндейл достал тонкие штаны из плотного сукна, такую же рубаху. Ветке было не до разведения этикета – она скинула грязную тяжелую кольчугу, как смогла, в наступающей темноте оттерла тело, подставляя ладони под скудный ручеек, напялила одежду – витязь все так же молча подровнял кинжалом низ штанов, явно предназначенных для него самого, и рукава рубахи. Ветка утянула шнурок в поясе, и бросила кольчугу в песок – долго терла, почти ссаживая в кровь руки, но каким-то образом убрала с металла всю грязь. Снова влезла в кольчугу.
– Будешь ходить так? – спросил витязь, доставая несколько пресных лепешек – не лембаса, обычного хлеба, который пекли люди. – Мне некогда и негде было создавать запасы… я и так благодарен, что Асфалот согласился нести на себе груз. Обойдемся тем, что есть.
– Я б-буду ходить так, – Ветка чистила в песке черный ятаган. – Б-буду. Я выживу. Мы выживем. Надо уже не так долго продержаться. Лето, осень, зиму. И все. Он родится.
Нюкта, наконец, перестала топтаться и улеглась, положив голову на передние лапы.
– У меня нет для тебя обуви, Ольва Льюэнь, – прошептал витязь. – Но я что-нибудь придумаю.
– Т-ты знаешь, как выйти из Мордора? – спросила Ветка.
– Страна защищена злой волей и сплошными стенами неприступных скал, – грустно выговорил Глорфиндейл. – Проходов не так много. Я знаю один. Он не самый приятный, и труден для Асфалота, но… это наш последний шанс. Последний.
Подумав, эльф встал и снял с коня чепрак и упряжь. Ремни пошли на портупею Ветке и на нечто вроде шлеи варжихе, а плотный ковер, который покрывал спину меарас, Глорфиндейл раскроил и начал хитрым способом сшивать в подобие высоких шнурованных сапог, измерив длину босой ледяной стопы Ветки своей ладонью.
Девушка уже не соображала совсем ничего – ей было холодно, а глоток крепкого вина ударил в виски… сжимая в руке половину лепешки, она доползла до бока Нюкты, и рухнула в густую шерсть, воняющую зверем, вжалась, запустила руки, подтянула ноги. Волчица округло подобралась, собрав из лап нечто вроде люльки. Ветка слепо тыкалась в волчий бок, прижимаясь ухом, пытаясь выслушать что-то в этом огромном теле, шептала бессвязные ласковые слова, обрывки детских стишков, песен.
– Я не боец, Глорфиндейл… я мать… мать… пусть и так… такая у меня ядреная карма, – услышал витязь. Девушка еще покопошилась на волчице, и, пригревшись, крепко уснула. Нюкта слизнула выпавший кусок хлеба и глотнула. Потом пристально поглядела на витязя – и, решив, что он безопасен, уложила на Ветку тяжелую башку, наполовину прикрыв глаза.
Глорфиндейл, посмотрев на них, отсел спиной и продолжил шить самодельную обувку…
Меарас поднял голову и глядел, как по щекам витязя, по капризному тонкому лицу текут слезы, которых никому, кроме него, никогда не доводилось видеть.
***
– Вставай, Ольва.
– Что, утро? – сонно спросила Ветка.
– Нет. Рассвет еще не настал. Но нам пора, если мы хотим пройти Запретным перевалом. В Мордоре нам не выжить, еще день или два – и волчица станет слишком голодна. Чтобы она оставалась с тобой, ты должна ее кормить. Со своих рук. Понимаешь? Нам надо за пару дней добраться до мест, где есть дичь. Вот, обувайся.
Еще одна лепешка была поделена на четыре части; все путешественники старательно напились. Глорфиндейл сел на корточки и долго нашептывал что-то ручью, благодаря его за спасение жизни и благословляя.
Нюкта послушно тряслась за Асфалотом; прямой, как его собственный меч, витязь ехал неспешной рысью.
– Мордор большой? – спросила сонная Ветка.
– Это огромная страна, в которую ведут лишь несколько проходов, – ответил Глорфиндейл. – Можно было направиться в ее середину – там есть места, где воды больше, и где орки пасут свой скот, свиней, овец. Иные тут не приживаются. Стада кочуют почти дикие, дожди нечасты, и животные идут за травой. Почти нет зимы, но и лето таково, что дает слишком мало пищи и радости. Я в свое время изучил Мордор… и нашел легендарный Запретный перевал. Белый Асфалот будет на нем как на ладони, позже мы наберем грязи и измажем меарас. Путь труден и часть его лежит на горной тропе прямо перед одним из постов орков, стражи мордорских рубежей. Но у нас нет другого выхода. Иные тропы и тоннели слишком далеко и заполонены чудовищами. Крепись, Ольва Льюэнь.
– Если нас с Нюктой… без тебя… увидят вне Мордора?
– Попытаются убить.
– А в Мордоре?
– Попытаются убить.
– Понятно… именно так я вчера и поняла, – прошептала Ветка.
Глорфиндейл остановил Асфалота и спрыгнул. Меарас лег в темную пыль и принялся кататься.
Витязь обнял девушку за плечи и прижался губами ко лбу.
– Я благословлял тебя уже… и благословлю еще. Ты справишься, Ольва Льюэнь, хотя я и не знаю, какой ценой и каким образом. Я верю тебе… и верю в тебя. Ступай.
– Ты говоришь странно…
– После того, как ты войдешь на тропу, просто гони волчицу. Она сама найдет путь. Там некуда деваться, хотя иногда приходится прыгать вверх и карабкаться. На вершине перевала выходы огромных пещер – там обитают страшные летучие мыши. Отчасти из-за них перевал запретен. Их помет – страшнейший яд; в пещеры не входи, чтобы не надышаться им. Наивысочайшая точка защищена магией, там может быть гроза и удары молний… весь путь – за день ты должна справится. Если мне надо будет… надо будет… ты просто двигайся вперед.
– Глорфиндейл…
– Я должен отвечать за свои ошибки. Возможно, мне придется задерживать врагов, – сурово сказал витязь. – За тобой наверняка будет погоня… но ты не оглядывайся и не останавливай Нюкту. Вы справитесь.
– Каков знак, что мы можем передохнуть? – шепотом спросила Ветка. – Что я должна увидеть, чтобы остановиться?
– Позади тебя, – терпеливо продолжал говорить Глорфиндейл, – будет постоянно выситься Огненная гора и за ней Башня Ока. Не поворачивайся и держи путь так, чтобы они были за спиной. По левую руку будет башня Минас Моргул, в которой тебя держали. Впереди – только горы и пещеры с мышами на перевале. Спустившись с перевала, рано или поздно ты наткнешься на Харадский тракт – он отмечен многими костями, черепами по обеим сторонам дороги… вдоль него, но не по нему, двигайся направо. Хоронись в предгорьях Хмурых гор… пока не достигнешь Северного Итилиена – там забирай влево, подальше обойди Хеннет Аннун, и уходи в Мертвые болота…
– Хеннет Аннун?
– Скрытое убежище гондорских воинов… просто обходи все красивые и богатые дичью места, – усмехнулся Глорфиндейл. – Эти витязи воюют с комфортом. Хеннет Аннун и его скрытое священное озеро можно узнать по небольшой речке, притоку Андуина, который берет там начало… но, разумеется, если мы будем вместе, тебе нечего опасаться.
– И потом?..
– Потом – полагайся на чутье Нюкты, – тяжко выговорил эльф. – На болотах немало дичи, но и опасностей тьма, магических, обычных. Но именно там вы можете схорониться, постепенно продвигаясь к северу. Выйдя из болот точно к северу, ты сможешь идти как вдоль Лихолесского тракта… так и вдоль Андуина, против течения. Рано или поздно ты придешь к южной оконечности владений Трандуила.
– Глорфиндейл, – как зачарованная, выговорила Ветка.
– Забудь о слабости, о лапах Нюкты и о принце. Вцепись в шерсть и гони во весь дух. Сейчас мы выедем на открытое место перед лагерем орков, и тысяча балрогов понесутся за нами, – жестко выговорил витязь. – И никому не показывайся. Не показывайтесь вдвоем. Ты поняла меня, Ольва Льюэнь, королева Лихолесья?
Ветка кисло усмехнулась. Волосы топорщились огромным вороньим гнездом.
– Ты готова?
– Да. Я – да. Я готова.
***
Камни летели навстречу бурыми гнилыми зубьями.
Открытый участок перед лагерем орков всадники пронеслись единым духом – хорониться тут было негде.
Ветка краем глаза заметила высоченную фигуру в рогатом шлеме на вороном жеребце… и решила больше никогда не оглядываться.
Нюкта громадным прыжком вознесла всадницу на начало тропы Запретного перевала… и стремглав понеслась по камням, прыгая так, что Ветка едва держалась, вцепившись в шлею.
Позади доносился рев целой орды и вой варгов; в какой-то момент Ветка услышала исполненный боли выкрик Глорфиндейла… и еще сильнее сжала бока варжихи.
Взвизгнул меарас.
Звуки битвы были несомненными, и, взлетая все выше и выше, Ветка еще расслышала громко выпетое заклинание – часть скалы позади нее обрушилась, навсегда прекратив существование тропы через Запретный перевал.
Сверху падали вонючие черные туши, и когти скребли по металлу кольчуги, тщась стащить девушку с варга; Нюкта кусалась, на лету перемалывая кожистые тела огромными клыками, Ветка со свистом рубила над собой ятаганом. Били молнии, и шкура Нюкты встопорщилась и пошла синими огоньками; варжиха выла от страха, но продолжала двигаться.
Спуск был похож на бесконечное падение; Ветка то соскакивала и неслась по осыпям и острым камням, то снова запрыгивала на Нюкту, а далеко позади над вершинами скал сияло Багровое око и стоял беззвучный вопль.
Когда солнце уже село, Ветка убедилась, что преследования нет… а под ногами мелкие пологие осыпи предгорий; они преодолели Хмурые скалы. В горле стоял вкус крови, варжиха дышала, вывалив язык набок, лапы ее были изрезаны и до половины покрыты брызгами крови.
Витязь остался в Мордоре.
Ветка плакала без слез, отыскивая расселину поглубже. Они забились в самую глубь под нависающий камень, и в самом сердце низкой, мрачной пещеры нашли немного воды, испарины, натекшей по камню. Ветка сделала глоток – и отдала остаток воды варгу… а затем просто упала, свиваясь в комок на боку варжихи, в густой шерсти Нюкты.
«Пожалуйста, – думала Ветка, – Эру, если ты есть, пожалуйста, я так редко прошу о помощи. Дай нам выспаться. Просто выспаться и с утра пару спокойных часов подумать обо всем и наплакаться. Я потом сама… подключусь. А сейчас – пожалуйста, если ты есть, прикрой нас буквально на одну ночь и на одно утро. Пожалуйста…»
Сон был сродни непроглядной тьме, бездне безвыходного отчаяния; ночь укрывала скалы синей пеленой, а в недосягаемой выси сияли любимейшие эльфийские звезды.
========== Глава 17. Отряд ==========
Первый же переход дал возможность преодолеть выжженную полосу и достичь сени уцелевших деревьев. Кони рохиррим даже после битвы двигались легко и неустанно, но задача была отыскать воду, и до тех пор, пока не нашелся ручей, способный напоить всех эорлингов и всех их лошадей, они не остановились.
На небе воссияли звезды, а усталость была такова, что некоторые из всадников буквально падали с седел. Эльфы, запас сил которых был больше, и гномы встали на стражу, а рохиррим во главе со своим предводителем уснули, едва разневолив своих четвероногих соратников, убрав железо изо ртов коней и распустив подпруги.
Чтобы армия была защищена, эльфы и гномы разбились по двое и встали на стражу вдоль всего воинства Рохана. Небольшие костры загорелись тут и там.
Трандуил, глянувший искоса на Торина и на своих эльфов, избрал все же напарником по ночному дежурству Халдира. Тот, расчесав после утомительного перехода светлые волосы, поджаривал на огне на прутиках ломтики самой обычной человеческой, чуть зачерствевшей лепешки, которой поделился Тенгель перед тем, как упасть и уснуть, и передавал их владыке Лихолесья.
На высоком камне поодаль на фоне просвета в высоченных кронах отчетливо виднелся силуэт волшебника и вспыхивал огонек его трубки. Гэндальф ехал пока на Светозаре, но ему рохиррим уже подобрали другую лошадь, так как знали, что повелитель коней отправится в Рохан по своим весенним делам.
– Ты же не считаешь, что битва была напрасной, – не то утверждая, не то спрашивая, выговорил Халдир.
– Вовсе нет. Даже малость может создать нужный баланс сил в грядущих битвах с Некромантом, – задумчиво сказал Трандуил. – Ему нельзя позволять навек оставаться в Средиземье. А уж такое поражение… это весомый груз на чашу грядущей неотвратимой и полной победы над ним. И пока мы отвлекали внимание дракона, что-то случилось. Что-то. Что позволило Глорфиндейлу уничтожить его плоть, плоть дракона. Когда Гортхаур заперт в одном единственном месте, привязан к заклятым камням и лишен тела, его… с ним…
– С ним проще, – усмехнулся Халдир. – Это так, Владыка. Я тоже думаю, что это была рука Лаурэфинделя, ибо кому еще подобное по силам?..
– Глорфиндейл всего себя поставил на исполнение доблести и воинского долга, – задумчиво выговорил Трандуил. – Иногда его стремления оберечь мир и одновременно постичь границы, доколе простирается Арда, а также беседы с чернокнижниками и разными людскими колдунами, смущают меня. Но в нем горит пламень дома Золотого Цветка, такой пламень, который редок нынче у нолдор и ничуть не угас в этом витязе. Ложись спать.
– Я помню ваши длинные и непростые отношения с Глорфиндейлом, король, – улыбнулся эльф Лориена. – От поклонения до неприязни, да. Я буду сидеть с тобой, владыка. Пусть отдохнут люди, – и Халдир придвинул ближе колчан, полный длинных стрел, и лук.
– Нападения сегодня не будет. Лес полон проклятых тварей, но они слишком напуганы, чтобы атаковать немедля. Я ошибся, позволив так долго пребывать Аулендилу в моей земле, – тихо выговорил Трандуил. – Зло окрепло и пустило тут корни. Тьма расплодилась и преумножилась… Однако несколько лет освобожденная крепость простоит пустой. Никто не посмеет и не пожелает снова занимать ее. Отходя, мы наложили чары, отпугивающие зло. Естественно, ни одни чары не будут вечны. Даже скалы рассыпаются от дождей и ветров.
– Что будет, когда мы пересечем Лес и выйдем на Чернолесский тракт? Маршем через Бурые равнины, прямо к Дагорланду, открыто?.. И далее в тени проклятых мордорских гор до самого Кирит Унгола?..
– Рохиррим переправились через Андуин южнее Лориена, вблизи от реки Кристалинки и старого Летнебродья. Зима была малоснежной, и воины смогли плыть, взявшись за гривы лошадей. Все деревни давно мертвы там… никто не живет. Старые причалы разрушены, дома пусты, Южный Рованион слишком опасен орками и грабителями из людских народов… жаль. Рохиррим там же хотят переправиться и обратно. Тенгель был бы рад скакать с нами к Минас Моргулу, но не сможет этого сделать. Он должен возвращаться к своему народу. А потому нас останется не так много, как хотелось бы, эльфы да гномы, может, кто-то из людей.
– И? – спросил Халдир.
– Можно было бы у бродов собрать плоты… но дальше Рауроса мы не спустимся по реке, а выбираться из нагорья Эмин Муил, из Привражья, удовольствие небольшое, а крюк изрядный. Так что мы расстанемся с рохиррим на Чернолесском тракте, – задумчиво выговорил Трандуил. – Как бы мне ни хотелось снова увидеть великие статуи Гондора, это будет не в этот раз. Нам придется двигаться так, чтобы не привлекать большого внимания, выбирать пути и тропы, ибо, погибнув в сражениях, мы не сумеем…
– Да, Владыка. Если Ольва Льюэнь еще жива, если она с Глорфиндейлом, если они вправду были в Минас Моргуле… все, кто пошли с тобой, готовы отдать жизнь ради того, чтобы ее выручить. Слишком давно эльдар не видели такой любви – достойной войн и побед, достойной короля… и владычицы его фэа, – чуть высокопарно, но очень искренне сказал Халдир. – Слишком ценна та надежда, которую вы посеяли в сердцах. Ты сам решил взять как можно меньше воинов, двигаться тайно, а за тобой ведь пошла бы и вся армия.
