Текст книги "Верь (СИ)"
Автор книги: Funny-bum
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
– Я иду собираться, – Тауриэль чмокнула Мэглина в щеку и выскочила, подобравшись, словно зазвенев рыжей огненной струной. Оба эльфа посмотрели вслед.
– Ну куда ей к гномам? – вопросил потолок Даэмар. – Ну куда? Только свистни – лес, приключение, кто первый в дозор? Тауриэль. Все пауки ее. О, Эру…
Мэглин усмехнулся.
– Все должны быть на своих местах, Даэмар.
– Эльфы с эльфами, люди с людьми, гномы с гномами?..
– Не всегда так… не всегда, мой друг. Тебе стоит снова сделаться следопытом, – ласково сказал Мэглин. – Ты ослепляешь меня, когда наряжаешься, словно принц, и вспоминаешь о своем происхождении. Я привык к другому соседу в палатке.
– Ее, кстати, возьмем? Палатку?..
– А как же…
– Пойду собираться, – легко сказал Даэмар. За ним упал полог у двери, и лицо лаиквенди снова омрачилось.
– Если у нас будет время и желание спать, – прошептал он.
И тоже начал сбрасывать тяжелые боевые доспехи, собираясь переодеться в путь.
***
Тяжелые двери закрылись за Владыкой, и Леголас, распираемый вопросами, едва успел подхватить отца, который пошатнулся от усталости и отчаяния.
– Что?.. Целительницу?..
– Позови, – Трандуил опустился в кресло, чуть отстранив сына. – Нет, позовешь позже. Сперва мы поговорим.
– Ада… я… я не знаю даже, с чего начать, – растерянно сказал Леголас. – Посуди сам. Что я мог видеть и знать об Ольве?.. То, что рассказал ты… про иной мир… ошеломило меня еще тогда, но я и подумать не мог, что ты отправляешься в Эребор… сделать Ольву Льюэнь… да. Сколько времени ты провел с ней?.. И… у меня будет брат?..
– Если будет, – Владыка выпрямился. – Мне еще нужно спасти их… их обоих. Моя неосторожность… всему виной.
Леголас, который торопился высказать свою тревогу, замер.
На лбу Владыки была испарина; спина натянута струной, плечи развернуты – не касаются спинки кресла. Лицо его постепенно словно отмерзало, и проступающие чувства поразили Леголаса.
– Ты смог так полюбить? Забыть маму? – ошеломленно прошептал принц.
– Кто же говорит о забвении, – горько усмехнулся Трандуил. – Но полюбить Ольву Льюэнь… да. Смог. И стал с ней близок, не объявляя помолвки, не обручаясь прилюдно – право супружества, закрепленное ложем. Я… взбалмошная и опасная лесная фея. Мне… это позволительно.
– Что ты такое говоришь?.. Ты… ты думаешь… я буду… – Леголас сглотнул. – Я очень люблю маму… и помню о ней и о сестре. Но я никогда… не видел… тебя таким – после Гаваней. Ты такой… какой был до них! Ради этого я готов принять и полюбить Ольву, и конечно, я буду рад брату. Ты можешь полагаться на меня во всем… Ада…
И Трандуил дрогнул – он протянул руки; через секунду Леголас прижимался головой к груди отца, бросившись на колени у кресла, а Владыка гладил светлые ровные пряди его волос.
Едва минута; Владыка разжал руки, принц поднялся. Тяжело встал и повелитель Сумеречья, опираясь на его руку. Обронил:
– Помоги мне раздеться…
– Владыка… – Леголас сглотнул, – мы спасем ее. Нешуточные силы собираются, нешуточные! Давно пора было…
– Спасем. Она будет жива для меня до тех пор, пока я не увижу ее мертвой и не похороню своими руками, – ровно сказал Трандуил. Сбросив одежду, прошел к купальне, оплетенной корнями могучих деревьев, проросших сквозь резной камень гномьей работы. Погрузился.
– Нас многое ждет, сын. Призови ко мне целительницу… и ступай проследи за сборами войска. Если нужно, спроси помощи Элронда. Мне надо отдохнуть.
– Да, ада, – и принц, встретившись взглядом со взглядом Трандуила, закусил губу, пошел к двери.
– Леголас…
– Да, ада?
– Попробуй снова… заглянуть в себя… в глаза Тауриэль.
– Да… ада, – и принц вышел, притворив дверь.
Владыка положил затылок на край купальни и затих. Лицо его снова разгладилось, восстановив бесстрастность и мраморную четкость черт, юный облик и безупречную гладкость кожи.
В покои неслышно вошла целительница, несущая на сгибе локтя корзинку с травами, настойками и полотном на повязки в корзинке, и бокал ароматного сонного отвара в руке.
***
Под покровом ночи три легких силуэта покинули лихолесский дворец.
Мэглин, Даэмар и Тауриэль знали деревья, чувствовали их – и понеслись по огромным ветвям, перескакивая с одной на другую подобно теням. Отбежав с лигу, лихая троица остановилась посовещаться.
Даэмар скрыл ослепительные волосы невзрачным серым капюшоном; Тауриэль снова была в привычных коричневых и зеленых одеждах, и, хотя ничего радостного не происходило, глаза ее сияли. Мэглин только усмехался, глядя на друзей – оба они были много моложе его.
– Что ты будешь делать? Просто проведешь разведку вблизи Дол Гулдура? Или намереваешься проникнуть внутрь?
– Внутрь, – решительно сказал Мэглин. – Я один из тех, кто бывал в Дол Гулдуре, когда его строили, и хорошо помню крепость. Я сумею проникнуть туда, но нам желательно скрываться не только от орков, но и от своих постов – от стражи.
– Стража отошла от горы, – сказал Даэмар. – Но она может нам встречаться по пути. Мы ее обойдем.
– Ты один из лучших следопытов, – сказала Тауриэль. – Я редко выбиралась в лес с тобой, но…
– Ах, ах, – сказал Даэмар. – Я да, я лучший.
Мэглин рассмеялся.
– Я пойду до конца, друзья. Я старше, опытнее, знаю, ради чего рискую, и бывал там много раз. Поэтому вы будете слушаться меня. Я знаю крепость. Нет нужды идти внутрь втроем – там, на месте, мы распределим силы. Я… я буду искать Ольву, сколько я жив.
– Мы поняли, – легко сказал Даэмар. – Тауриэль, он совсем сбрендил. Но ладно уж, так хоть весело.
Перекусили, выпили по глотку вина… Луна серебрила стволы и листья; эльфы поднялись двинуться дальше – и из-за ствола в лицо Мэглина уперся острый кончик стрелы, лежащей на упруго согнутом луке.
– Лучший? Ты, Даэмар, лучший?
– Да, мой принц. Я слышал тебя от самого дворца, – с удовольствием сказал Даэмар. – Ты отлично шел.
Леголас сбросил стрелу с лука и всмотрелся в глаза Мэглина.
– Я иду с вами.
– Но принц, – заговорил лаиквенди…
– Я говорил с отцом. Я понял меру его… любви и боли. Я пойду с вами. И да, нандо, я буду слушаться тебя, слушаться эльфа из Дориата, который помнит моего великого деда, – сказал Леголас. – Я пойду с вами.
Мэглин покачал головой.
– Что будет с Трандуилом, если ты сгинешь в этой разведке?
– Не тебе решать за меня, – сказал Леголас. – Ты знаешь, каков я – как лучник и как боец. Я знаю, что будет с отцом, если он потеряет жену и моего нерожденного брата. Я уже видел это однажды.
Мэглин склонился. Выпрямился.
И стремительно бросился вперед по ветвям, зная, что трое молодых эльфов, рожденных уже тут, в Сумеречном лесу, не отстанут от него.
Даэмар устремился следом.
Леголас на секунду сжал плечо Тауриэль и заглянул ей в глаза. И, не дожидаясь смущения или каких-либо слов девушки, исчез в ветвях.
Дол Гулдур. Дол Гулдур…
========== Глава 6. Эмин Дуир ==========
Мэглин несся по ветвям, спрыгивая на корни огромных деревьев, как тень – лишь взвивался серо-зеленый плащ. Даэмар, давно знающий быстрый лесной ход нандо, старался держаться вблизи Тауриэль, предполагая, что недавние печали могли ослабить легкую на подъем эльфийку; Леголас бежал и прыгал, улавливая направление движения Мэглина заранее. Поначалу принц полагал, что сумел бы задать темп и получше… но спустя два… три… четыре часа…
Мэглин не озирался и не притормаживал, уверенный в своих спутниках, как в привычном – синде-следопыте, так и в Тауриэль и Леголасе. Не останавливался, не предлагал отдыха. Наоборот, казалось, к пятому часу гонки он вошел в ритм, который не намеревался терять.
Светало.
Громадные деревья пробуждались навстречу весне, снега оставалось совсем мало, тепло брало свое не по дням, а по часам. Кое-где из-под толстого лесного опада пробивались подснежники; кричали птицы, приветствуя новый день и новое тепло – а четверка эльфов все бежала, удаляясь от дворца, следуя на юг, к темному оплоту некроманта.
Леголас несся легконогой тенью, но ближе к полудню начал тревожиться за Тауриэль. Та, безусловно, могла поспорить с мужчинами в выносливости, в меткости, а иногда и в силе… и все же была эллет.
Подгорной принцессой?..
Леголас встряхнул головой и нагнал Мэглина. На миг изумился собранному и жесткому выражению лица всегда спокойного лаиквенди, окликнул.
– Мэглин… ты собираешься бежать сутки напролет?
Мэглин обернулся, чуть притормозил. Посмотрел в глаза Леголасу.
– Страшное сомнение гложет меня, принц. Я хочу скорее проникнуть внутрь Дол Гулдура. Я хочу быть уверен в том, что Ольва жива. Я побегу вперед и сделаю стоянку, а вы следуйте за мной – у Красной скалы встретимся, Даэмар знает.
– Это же немного в сторону?..
– Да, мы теряем чуть-чуть времени, но так будет безопаснее. Ночью или хотя бы к утру я хочу быть за горами, в Малых Чертогах, мне нужно туда, – решительно сказал Мэглин. – Не нагоняйте меня сейчас, отдохнете у Красной скалы.
Леголас собрался было возразить – но Мэглин вдруг словно превратился в лесной ветер. Прыснул по ветвям и исчез. Легконогий принц не мог понять, как такое удается оруженосцу отца?.. Рванул было следом – сзади свистнул Даэмар, намекая, что лучше не разделяться.
Спустя три часа эльфы достигли Красной скалы. Солнышко почти пекло, ручей, бьющий из-под скалы, бодро журчал, переполнившись талой водой; дымил небольшой костерок, на котором на толстых прутьях, прикрытые широкими прошлогодними листьями, коптились толстенькие рыбки, наполненные икрой.
Мэглин, полностью обнаженный, стоял в ледяном ручье по колено и растирал тело листьями и песком. Даэмар потянул воздух носом.
– Ты всерьез собрался идти в Дол Гулдур, – и также начал сбрасывать одежду. – Маскирующий лист!
– Со мной не обязательно, – коротко сказал лаиквенди.
Тауриэль опустилась у костра – сделать вид, что занята рыбой… ноги не держали девушку. Она поймала внимательный взгляд Леголаса и улыбнулась.
– Принц, – сказал Мэглин, – можно вернуться. Тебе и Тауриэль. Не поздно.
Леголас снял одну рыбу, прихватив листом, и начал есть, дуя на еду и на пальцы.
– Зачем тебе в Малые Чертоги, Мэглин?
– Хочу взять там кое-что, – неопределенно сказал нандо. – Если найду. Может потребоваться.
– Я оставил записку отцу.
– Я пошлю ему весть из Малых Чертогов, – отозвался лаиквенди. – Трандуил и так знал, что я пойду. Лес давно остановил бы нас, если бы Владыка был против.
Леголас замер. Сам Лес остановил бы четверку ослушников – волей Владыки. Лес не всегда мог различить орков или иных грязных тварей, но эльфов слышал безошибочно. И он, принц Сумеречья, помнил об этой магии, настолько древней, насколько древним был Эрин Гален.
– Это верно. Но…
– Всегда хочется иметь одной надеждой больше, – сказал слегка позеленевший Мэглин, выходя из ручья. Даэмар певуче ругался и плясал в холодной воде, растираясь песком и листом, убирая, маскируя запах эльфа. – Мы – еще одна малая, но все же надежда. И Трандуил знает, что я найду способ дать ему знать, где мы и что узнали. Поэтому нам и надо в Малые чертоги. Они были любимы твоей бабушкой, Леголас, могущественной супругой великого Орофера. Она как никто умела заклинать живое. Я хочу открыть ее опочивальню, закрытую с момента ее отправления в Гавани.
Леголас покачал головой.
– Он всегда так, – легко сказал Даэмар, – всегда-а та-ак, смотришь – душа эльф, простой такой, лесной, а начинает говорить, и понимаешь – это старая гвардия. Это Дориат.
– Я знаю, – пробормотал Леголас, – и все же…
– Он удивительный, да, – сказала Тауриэль. И Леголас коротко, внимательно глянул на рыжую эллет… та опустила взор.
Мэглин оделся и взял себе рыбку. Даэмар, также позеленевший, наскоро одевался, ругаясь и напевая. Потом пробежался кругами вокруг Красной скалы – посмотрел, как дела. Нашел токовище, где недавно дрались насмерть величественные глухари, подобрал три пера. Вернулся к костру, закрутив волосы на затылке в жгут и затем в тугой круглый узел, закрепив его тремя глухариными перьями. Широкая прядь с правого виска упала на лицо.
– Поедим и побежим? – спросил Леголас.
– Нет, ляжем и проспим до заката, и дальше – ночью, – сказал Мэглин. – Иначе ночь не выдержим. Наутро будем в Малых Чертогах, по ту сторону Эмин Дуир.
– Перейдем горы ночью?
Мэглин посмотрел в лицо принцу. Улыбнулся.
– Луна будет яркой, Леголас. Сюда темные твари пока не приходят, хотя всякое может быть. Мы перейдем наши горы в нашем собственном, эльфийском лесу ночью и наутро окажемся в Малых Чертогах, у Ключника. Ложитесь спать.
Даэмар, не дожидаясь окончания разговора, устроил гнездо из своего одеяла, потянул к себе Тауриэль; та, хоть и хотела еще посидеть, послушно упала рядом с синдой. Пара плащей сверху – и они уже спали, сохраняя тепло друг друга.
Мэглин гасил костер, засыпал кострище прошлогодними листьями.
– У нас есть шанс пройти в Дол Гулдур, – сказал Мэглин, искоса посмотрев на Леголаса. – У нас. Даэмар не питает иллюзий. Ты… ты не считаешь, что Тауриэль надо отослать? Вы бы…
– Я не уйду, и она не уйдет, – напряженно сказал принц. – Тебя гонит цель, меня гонит цель.
– Даэмара гонит дружба, а Тауриэль – страх, – сказал Мэглин. – Она не хочет оглядываться пока, а хочет нестись вперед, и чтобы лес пел под ее ногами. Кто достигнет цели?.. Кто?
– Какие подозрения тебя терзают?
– Я скажу тебе… позже, у Ключника. Ты все узнаешь, принц. А теперь – спать.
***
Эльфы-вестники, конные и пешие, собирались в тронном зале и без устали докладывали, как идут дела.
Трандуил восседал на троне в доспехах, откинув в сторону плащ; принимал донесения и отдавал приказы невозмутимо, будто и не страдал от драконьих ран. Впрочем, и Галадриэль, и Элронд были уверены теперь в его силах. Владыка Сумеречного леса окреп за единственную ночь в собственных покоях, и твердо сжимал резной посох, ничуть не колеблясь в своих решениях и действиях.
И все же он ждал.
Немалые войска были готовы выходить походом на следующий же день; неспокойные времена приучили лесных эльфов жить в постоянной готовности бросить мирные занятия и ринуться на защиту дрожащих под ударами темных сил рубежей.
Но Трандуил, прочитавший записку сына, не разгневался. И он не торопился. Он ждал.
Армия оживала, восставала по всему Сумеречному лесу; оруженосцы в сверкающих доспехах скакали по лесным тропам. Отдельные отряды, блистающие оружием, двигались в сторону Южного Сумеречья, но Трандуил ждал и дворец пока не покидал.
Даже Элронд начал терять терпение; впрочем, он ожидал вестников из Ривенделла. Подкреплению из Последнего Приюта приказано было идти не к замку Трандуила, а спускаться по Андуину через Росгобел, соединяться с эльфами Лориэна, за которыми отправился Халдир, и атаковать Амон Ланк с другой стороны. Кисет гончего листа разошелся в один день.
По всему Великому Лесу, подернувшемуся туманной зеленой дымкой первой весенней листвы, дрожало нетерпение и пели боевые рога.
Но Трандуил ждал.
***
Четверка эльфов спустилась с гор измотанной до предела. Перевалы ночью дались много труднее, чем они ожидали; отдых и сытная копченая рыба накануне были кстати, но и сил на ночную пробежку вверх и вниз по склонам ушло очень много.
Малый Чертог когда-то был путевым замком Владык Великой Пущи. Гномы не касались его, не помогали в его строительстве, тут работали только эльфы и магия – и почти весь он был выращен из могучих древ, некоторые из которых теперь погибли. Стволы, корни и ветви оплетали высеченные из белого нездешнего камня основные контуры Чертога, и был он нынче тих, заброшен, но обитаем.
Здесь жил хранитель Чертога – Иргиль, эльф, с самого детства Орофера служивший ему и отказавшийся покидать любимейший дворец супруги великого короля. С ним всегда оставалось десятка два стражников – вблизи древней гномьей дороги было неспокойно, ибо именно по ней временами пытался пройти в сердце Леса или пересечь с какой-либо целью Сумеречье враг. Иргиль слыл отшельником, необщительным, замкнутым, и никогда не оставлял Малый Чертог, спасая оставшиеся древа, образующие его. Это был эльф-призрак, одинокий, неразговорчивый. Его видели и знали в лицо даже не все лесные стражники.
Но сейчас он вышел навстречу четверке, вместе с первыми лучами солнца сбежавшей со склонов лихолесских гор.
Узкий кафтан, длинные черные волосы – ниже талии, заплетенные в косы у лица. Светлый венец, меч у пояса. Леголас хотел опередить Мэглина и поздороваться… но замер, переводя взгляд с тонкого строгого лица Ключника на запыленного, тяжело дышащего Мэглина.
– Неужели, – сдавленно проговорил Иргиль, не тратя времени на приветствия, – неужели стражники принесли верную весть, и Лес может снова услышать детский смех?..
– Да, Ключник, – напряженно сказал Мэглин, – может, если у меня… или у Владыки… или у иных добрых сил получится исправить страшную ошибку.
– Какая помощь может потребоваться? – спросил Иргиль. Тауриэль глядела во все глаза. Ключник был так же юн на лицо, как все они; но ей отчего-то казалось, что он с трудом двигается и с трудом, через силу разговаривает. Прозрачные глаза удивительного сиреневого цвета смотрели так пристально, что, казалось, могли прожечь насквозь. – Раз ты пришел, нандо, и раз ты пришел с принцем, тебе что-то нужно от меня.
– Отдых для нас, – сказал Мэглин; Иргиль кивнул. – Для начала. Стражники сейчас есть здесь?
– Меньше, чем обычно, – сказал Ключник, – многие ушли еще вчера, их призвали вестники. Я же ждал кого-то вроде тебя, Мэглин. Я был уверен, что и обо мне вспомнят.
– О тебе не забывали, – учтиво сказал Мэглин, – но ты сам отошел в сторону от дел, назначив себя хранителем мертвых чертогов. Я же помню те времена, когда слава о тебе как об одном из лучших мечников нолдор гремела во всех землях Арды. Иргиль! Я хочу войти в покои королевы.
Черноволосый эльф вздрогнул и смертельно побледнел:
– Нет!
– Иргиль! Во имя новой жизни, во имя сына и нерожденного внука Королевы, в присутствии Леголаса Трандуилиона, который стоит рядом со мной, прошу – дай мне открыть ее покои скорби, которые ты хранишь столько тысяч лет! – рявкнул Мэглин; и Иргиль, и Леголас, и даже Даэмар, из тугого пучка волос на затылке которого торчали три глухариных пера, вздрогнули. Тауриэль, не подумав, прижалась к руке Леголаса, схватив его за пальцы.
– Ты желаешь что-то из ее старинной магии, – прошептал Иргиль. – Но ты не маг, Мэглин. Ты мог бы, да. Но ты научился только простым песням. Простым. Ты не… не одолевал грамоту волшебства.
– Я справлюсь, она использовала заклинания лаиквенди, – упрямо сказал Мэглин. – Я хочу найти кошель с путеводными перьями. И детских жуков Трандуила.
– Детских жуков? – растерянно сказал Иргиль. – Детских… жуков!
– Которых она делала еще в Дориате, помнишь? Позже Трандуил подрос, и ни то, ни другое больше не требовалось, – сказал Мэглин. – Я точно помню, что оставались и жуки, и перья. Надо найти их в вещах королевы, в ее рукоделии.
– Ну, о чем вы? – не удержалась Тауриэль.
Иргиль вздрогнул… и, наконец, пригласил уставших разведчиков пройти в Малый Чертог.
Светлые террасы у подножия горы, оплетенные живыми и мертвыми корнями, заливало солнце – Малый Чертог был устроен так, что ловил частью открытых залов восточные лучи, а частью – западные. В Чертоге было на удивление чисто, опрятно – видно было, что, хотя дворец уснул тысячелетним сном, он не заброшен. Иргиль предложил гостям умыться и пройти к мраморному столику на террасе; Даэмар откровенно зевал. Да и Тауриэль думала, что предпочла бы спать возле веселого синды-следопыта, а не выслушивать старинные предания, но любопытство пересилило.
Леголас знал малый Чертог как место грусти и запустения; он бывал здесь редко, а Трандуил – с некоторых пор – никогда.
Теперь же принц по-новому смотрел на гобелены, изображавшие не просто пару эльфов, а троих – отец, мать, ребенок. На одном гобелене был выткан Орофер, его королева и маленький Трандуил; принц тронул ткань пальцами – и показалось, что ветхие волокна рассыплются от прикосновения. Леголас подумал о крошечной искре жизни, которая билась сейчас в теле Ольвы Льюэнь; он подумал о том, что могут быть вытканы новые гобелены, на которых Трандуил стоит возле иноземки, а перед ними – светловолосый мальчик, как на старых гравюрах и рисунках, рассказывающих о его собственном детстве. Как призрачно светло, как невероятно радостно…
Дыхание захватило до боли; принц сжал губы и мельком встретился взглядом с Мэглином – словно вспыхнула горячая искра… затем перевел взор на Тауриэль – та отчасти пряталась за плечи Даэмара, и ее взгляд под заломленными бровями был чуть виноватым… и также полным надежды, боли, радости.
Разведчики расселись, выпили вина, поели жареного мяса и лембаса.
Затем Иргиль заговорил.
– Много лет назад король Трандуил был ребенком. Очень непоседливым – как только научился ходить, убегал, прятался так, что его подолгу не могли найти. Он любил уединение и самостоятельное познание мира. Королева набрала жуков и сотворила над ними ворожбу. Отныне жуки должны были из любого места лететь к Трандуилу и, если надо, передавать ему вести или показывать маленькому принцу, как выбраться, если он заблудился. Если сказать проще, жук отыщет Владыку Эрин Гален, и сообщит ему любую весть, как далеко они ни находились бы друг от друга… и жуки оставались, да, четыре или пять. Они возвращались к королеве, в заговоренную коробочку, но все же и терялись иногда, и становились жертвами птиц. Что ты хочешь, Мэглин?
– Я хочу проникнуть в Дол Гулдур, – сказал лаиквенди. – Но у жука будет намного больше возможностей выбраться наружу с известием, чем у меня. Мне нужен вестник, который направится прямо к Трандуилу, когда я обнаружу Ольву.
– А перья? – спросил Даэмар.
– Колдовство того же времени… маленькие, легкие перышки, которые королева заговорила на поиски выхода. Трандуил обожал заброшенные дворцы, крепости, постройки людей и гномов. Если ему доводилось заблудиться, он доставал перышко, бросал в воздух – и оно выводило его наружу, – сказал Мэглин. – Я хочу взять перья себе, в крепость. Я… сам когда-то набрал их для королевы – от одной живой птицы по одному перу, испросив у небесного создания разрешения. Иначе благое колдовство не становилось действенным. Я надеюсь, и жуки, и перья сохранились в ее опочивальне… в ее рукоделии… и добрая сила великой Владычицы еще жива в них.
Иргиль тяжело размышлял.
– Если бы это был не ты…
– Думай о другом, – сказал Мэглин. – Думай о детских голосах, которые снова могут зазвенеть в Лесу.
– Ладно. – Иргиль поднялся. – Я пойду с тобой, нандо.
– В опочивальню?
– Нет, я не войду туда. Я не решусь осквернять своим присутствием память любимейшей из королев, – грустно сказал нолдо. – Я пойду с вами в Дол Гулдур. Правда, я тысячи лет не покидал Малого Чертога… но тем больше поводов выбраться. Пусть она человек. Пусть человеческая женщина родит полуэльфа, Новую Зарю. Ради этого… я готов. Да. Ты возьмешь меня, Мэглин?
– Почту за честь, – поклонился лаиквенди. – Идем же.
Дверь на втором этаже Малого Чертога не была заперта, но ее оплетали тонкие корни растений и паутина. Иргиль остановился поодаль, жестом предложив оставаться возле себя Даэмару и Тауриэль. Леголас не отставал от Мэглина, который, глубоко вздохнув пару раз, решительно толкнул дверь.
Патина времени, тончайшая пыль и паутина лежали повсюду. Леголас озирался, примечая чудесное зеркало, изысканную резьбу мебели, развешенные на рогах оленя полуистлевшие платья; Мэглин прошел по комнате так, словно хорошо знал ее, и уверенно взял плетеную корзинку, стоявшую на небольшом комоде. Встряхнул. Перебрал пальцами содержимое; вынул плоскую коробочку. Порылся еще… отыскал маленький кожаный тисненый кошель; прихватил его. Окликнул Леголаса.
– Принц! Надо уйти. Иргиль с трудом пустил нас сюда. Не стоит дальше осквернять чертог его памяти.
Леголас, пытавшийся вспомнить бабушку, вздрогнул и вышел.
Ключник с облегчением захлопнул дверь и на секунду прижался к ней лбом. Выпрямился.
Мэглин смотрел ему в глаза… поднял руку, смахнул светлую паутину со лба, сединой легшую на угольно-черные пряди.
Затем встряхнул кошель. Вынул оттуда одно перо… пошептал. Дунул. Но перышко бессильно спланировало и упало на пол.
– Так, – сказал Мэглин. – С этим чуть позже… – и открыл коробочку.
Высыпал на ладонь штук шесть разных жуков – божью коровку, оленя, майского жука, пожарника, и еще парочку ярких лесных жучков. Внимательно глянул, присмотрелся. Накрыл другой рукой. Пошептал.
Поднял руку; все, включая невозмутимого Ключника, столпились вокруг, стукаясь лбами, словно дети. Мэглин улыбнулся – разнородное жучиное братство, отловленное Владычицей несколько тысяч лет назад и заговоренное искать Трандуила, ползало и скреблось на ладони.
Лаиквенди выбрал одного из жучков, загнал остальных обратно в коробочку.
Посадил на руку.
Громко сказал:
– Владыка Трандуил, я войду в Дол Гулдур, чтобы определить, там ли Ольва Льюэнь в самом деле. Это не единственный оплот Врага, есть и другие, и ошибка будет роковой. Жуки Владычицы, твоей матери, принесут тебе весть от меня, – дунул, и божья коровка взлетела с его пальцев.
Леголас смотрел на Мэглина.
И Иргиль смотрел, не отрываясь.
Даэмар и Тауриэль – тоже.
– Прикрывайте меня в пути, – сказал Мэглин. – Я войду через подземный ручей. Шансов выйти немного, но способ послать весть вы видели. Трандуил должен знать. Я… – голос его упал до шепота, – я должен знать.
– Да, – сказал Леголас, – отдохнем, и в путь. Да.
========== Глава 7. Вести (1 часть) ==========
Послание от Саурона доставили к Трандуилу спешно, как только оно прибыло во дворец, привезенное необычно человекообразным могучим орком на роскошном животном цвета пламени. Варг щелкал зубами на лошадей и эльфов, рослый всадник с яркой кожей медно-красного оттенка и татуировками восседал на своем звере горделиво, как будто был наследным эльфийским принцем.
Огненный гонец был статен и невозмутим. Вид его указывал на то, что орки вновь обрели непростых предводителей, изъявителей воли Темнейшего.
Но привезенные огненным орком требования Гортхаура были невыполнимыми.
Трандуил бесстрастно отказался исполнять изложенное в послании и начертал на свитке несколько рун, предлагающих его настырному темнейшему соседу по доброй воле вернуть королеву в целости и сохранности, освободить Амон Ланк и Дол Гулдур и полностью очистить Южное Сумеречье… а в противном случае обещал войну.
Переговоры Владыка назначил на выходе из Сумеречного леса, напротив дворца, около места, с древних времен именовавшегося Плоской скалой – огромный камень, ровный, как стол, высотой в два роста эльфа, стоял там на равнине, а недалеко протекал ручей. Когда-то многие встречи правителей и важнейшие события северного Средиземья происходили именно тут. «Прежде чем двинуть хотя бы бровью, – сообщал Владыка Лихолесья своему могущественному врагу, – прежде чем выслушать хотя бы еще одно слово от тебя, я желаю видеть Ольву Льюэнь в добром здравии».
Встречные требования столкнулись, как грозные валы вешнего Андуина, взрывающего северные льды; орк понесся обратно быстрее ветра, пламенем мчась по тропам Эрин Гален.
Трандуил был так уверен в своем решении и горделиво-отстранен, пока принимал посла, так равнодушен и прекрасен, что Элронд и Галадриэль не знали, что думать. Увидев первоначально степень его боли, трудно было теперь мириться с обликом и поведением истинного короля – мудрого, рассудительного, великолепного.
Владыка постоянно был в доспехах, армии собирались по всему Сумеречью, но – кроме того единственного, первого дня, когда он только прибыл из Дейла, потеряв Ольву – никто из эльфов не видел на его лице никаких чувств. Даже когда исчезли Мэглин, Тауриэль, Даэмар и Леголас, когда Владыка читал записку сына – он лишь кивнул, не выказав ни гнева либо огорчения таким неосмотрительным поступком, ни радости, что отважная четверка решилась на рискованную вылазку. Глаза его сияли, чело оставалось недвижным, лишь вертикальная морщинка на лбу очерчивала меру осознанной ответственности и тяжесть принимаемых решений.
Элронд страдал по отсутствующему тут Митрандиру и без конца прокручивал в голове тот день, когда исчезла Ольва. Он пытался определить, вспомнить момент, куда и с какой целью ускакал Глорфиндейл… и не мог. Просто не заметил. Вот Виэль наподдала тому по коленке… и витязь, пребывавший не в наилучшем состоянии ума и тела, взвыл от боли и неожиданности… без доспехов, расслабленно лежащий в кресле… вот Виэль уезжает на меарас Асфалоте; вот появляется дракон. Элронд, летя во весь опор к месту событий, видит, что целительница и гном пытаются противостоять чудовищу… а меарас? Благородный конь словно растворился. И Глорфиндейл – также. И это давало мудрому полуэльфу невероятную надежду, подтвержденную лишь репутацией и прежними подвигами витязя.
После отъезда орка Трандуил кликнул собственных гонцов и направил двоих с вестями – в Дейл и в Эребор.
Галадриэль следила за Трандуилом зорко. И когда тот покинул тронный зал, отправилась за ним в его покои. Владыка без лишних слов пропустил повелительницу Лотлориена и плотно прикрыл дверь.
– Итак, – сказала Галадриэль, – вы с Сауроном словно пытаетесь расставить солдатиков на игровом поле, он – своих, ты – своих. Каждый из вас знал, что первый обмен требованиями не завершится результатом. Он издевается… ты, Трандуил… на что ты рассчитываешь, требуя показать Ольву?
– На нее… – ответил Владыка, и вот теперь Галадриэль увидела цену, которую он платил каждый день за уверенность и невозмутимость. – На себя, на тебя, на Элронда. Я не планирую ничего на эти переговоры и жду… жду, открывшись надежде. Саурон не упустит возможности похвастаться драконом, пленницей, собой. Он много… говорит впустую и красуется, и это может его подвести.
– Да, он всегда был таков, – согласилась Галадриэль. Она понимала, что королю мучительно необходимо увидеть любимую, услышать пульс жизни в ее теле… и оттого он рискует теперь – и дерзит темному майа.
Трандуил опустился в кресло, и Владычица подошла, сняла легкий мифриловый венец с его чела, обняла ладонями голову.
– Чего ты ждешь на самом деле, Трандуил Ороферион? Неужели чуда? – прошептала мудрейшая. – Мне кажется иногда, что ты смотришь на двери зала с надеждой, словно они могут распахнуться и впустить твою смертную.
– Она могла бы, – сказал Трандуил. – Могла бы – именно так. Нет, Галадриэль. Я понимаю, что слишком толсты стены темной крепости и мощна стража. Саурон не упустит Ольву. Я жду весть, добрую весть, которую ты предрекла, и которая придаст сил не только мне… но и каждому взявшему оружие эльфу. Без доброй приметы нельзя начинать эту войну. Ты и сама это знаешь.
– Но я могла и ошибиться, – тихо сказала Галадриэль, поглаживая светлые пряди. – Я да, я ощущаю доброе… но оно так нежно и слабо пока, что даже источник этой вести я не могу тебе указать, лесной король.
