Текст книги "Верь (СИ)"
Автор книги: Funny-bum
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
http://1.bp.blogspot.com/-uGhucZD3Gvs/UDf8NRe6_kI/AAAAAAAANFQ/yO4_bIIpnWs/s1600/mouth-of-sauron.jpg
http://www.resimbul.com/sonuc/yuzuk/yuzuk-savasi/yuzuk-savasi-fc5886.jpg
http://www.vmir.su/uploads/posts/2013-09/1380465445_065.jpg
https://www.youtube.com/watch?v=To_RJ_mPNqM
Голос Саурона – канонный персонаж, в самом деле Темный Нуменорец. Когда начал возрождаться Барад Дур, его бессменный комендант и глашатай Саурона (у которого тогда с телесностью стало совсем плохо). Но Голос Саурона служил Гортхауру и ранее, он не взялся из ниоткуда, и на момент описываемых событий уже был, естественно. Это, так сказать, идейная фигура – как сам Саурон в свое время избрал Моргота, так Ома (“голос”, квенья) избрал Саурона.
========== Глава 4. Слово ==========
Комментарий к Глава 4. Слово
Прошу прощения за долгую задержку!
И огромное спасибо: с ЯК ****75 мне был сделан подарок.
Мне очень приятно!
Едва Виэль исчезла за поворотом дороги к Дейлу, едва эльфы вскочили на коней и собрались продолжать путь к Сумеречному дворцу – им навстречу вылетели трое всадников. Морды лошадей в пене; сами конники эльдар, похоже, скакали всю ночь.
Яркое, уже по-настоящему весеннее солнце расчертило каменистое предлесье и деревья причудливо графичными тенями. Необычно глубокий для этого места и для этого времени года снег оседал, будто на глазах – теперь никакая холодная, безжалостная воля не сопротивлялась наступлению весны. Воля была занята в другом месте.
Трандуил, высоко подняв подбородок, выслушал от гонцов новости. Все, как он и думал – к Дол Гулдуру стягивается немыслимое воинство.
– Принц Леголас отправил в южные пределы всех следопытов, собрал войско. Владычица Галадриэль предрекла, что Владыка Трандуил вот-вот вернется, – говорил эльф, захлебнувшийся скачкой, – велела нести новость навстречу. Там собрались все – поналезли тролли, идут орки, хотя, казалось бы, их ряды должны были сильно поубавиться. Варги, тоже много. В самой башне полыхает пламя. В ночи ее бойницы светятся так, что видно на много лиг. Лес вблизи снова стал гибнуть – древние деревья не выдерживают того, что там происходит…
– Новая заря, да? – тихо сказал Элронд. – Новая, последняя заря эльдар… пожалуй, нет, мой друг. Пожалуй, новая война. И мы все послушно пойдем на эту войну. И я, и Галадриэль, и Саруман. Надо призвать орлов. Потому что, не могу не признать, и надежда велика.
Трандуил сидел на олене молча, тонкие ноздри его трепетали.
– Мы едем во дворец, – слова упали серебряными каплями. – Там я приму войско.
Двинулись; изнуренные конники, принесшие весть, остались отдохнуть ненадолго – с тем, чтобы позже пойти с пешими воинами, не мучая больше лошадей скачкой.
Мэглин, спокойный и сдержанный, ехал на понуром Герцеге, Тауриэль рядом – на Зиме; следом Лантир, Эйтар-следопыт, и прочие эльфы из тех, что сопровождали Владыку верхом. Пешая часть отряда двигалась своим распорядком.
Элронд оставался вблизи Трандуила.
– Тебе не нужно в Ривенделл? – спросил Трандуил. – Эта война будет навязана Сумеречью и пойдет по законам темной воли. Последний Приют надежно закрыт как горами, так и воинской силой; и все же.
– Я пока останусь, – мягко сказал Элронд. – Противник знаком, а друг нуждается в верной руке. Я знаю, тут много достойных воинов. Но желал бы помочь. Более того, я пошлю гонца за воинами. У меня здесь всего шестеро ривенделльцев… двух и пошлю. Дол Гулдур не может быть только твоей проблемой, Трандуил. Это касается всех.
– А Ривенделл? Ты не беспокоишься за свое владение?
– Элладан, Элрохир. Они управятся не хуже, – чуть резковато сказал мудрый полуэльф. – Дети – наши наследники и опора. Леголас же управился с Лесом. Не гони меня, Трандуил.
– Дети, говоришь? – усмехнулся вдруг повелитель леса, и Элронд услышал, как лед скорби треснул, треснул. Глаза Владыки вспыхнули сиянием сапфиров. И этот внезапный свет, клинком вырвавшийся из сердца лесного короля, напугал полуэльфа намного больше, чем уже привычная отчаянная боль, затмеваемая блеском драгоценных камней, заливаемая потоками отличного вина.
Трандуил должен был ронять ядовитые слезы, ядовитые, прожигающие до самого нутра. Как прожег, уничтожил он свою душу тогда – несколько тысяч лет назад. А он…
Осанка лесного короля и так была безупречной, но Элронд словно увидел, как вдоль спины Трандуила протянулось нечто вроде стальной ветви, стальной – с живыми, зелеными листьями.
– Я не понимаю, – чуть беспомощно сказал Элронд. – Трандуил? – и встретился взглядом с изумрудными глазами Мэглина.
Лесной эльф, едущий поодаль, он понял. Понял.
– Морготов прислужник сильно пожалеет, – надменно сказал Трандуил, – что связался с моей невестой… женой. Верить, говорит Гэндальф? Да. Я поверил. Я слышу, она жива. И слышу, что жив сын. Она не даст его в обиду. А мое дело… мое дело – война. Я не позволю себе колебаться. Ольва вернется.
И повелитель лесных эльфов Эрин Галена, Владыка Сумеречья резко толкнул ногами оленя – скакать домой, скакать навстречу новой войне Великого Леса.
Мэглин на секунду притормозил около Элронда.
– А когда Саурон бросит к его ногам ее искалеченное тело, начнется эра короля Леголаса, – горько сказал Владыка Ривенделла. – Ему не выдержать второго удара.
– Пусть сначала бросит, – легко ответил Мэглин, и поднял Герцега, зажавшего уши и пытающегося тяпнуть Элронда за колено, в галоп.
Слово нашлось.
Даже два.
***
Бард, оставшись без гостей, никак не мог вернуться в привычный распорядок. Успокоиться душой, отдаться городу.
Виэль в подоткнутом платье, Виэль с его мечом в руке, скачущая на меарас, нападающая на дракона, была столь непохожа на себя обычную, что Барду казалось – он узнал новую деву.
Бард вспоминал Виэль – тонкую, как хлыстик; а скорее – узкую как мифриловый стилет, сияющий угрожающе ослепительным светом. Вспоминал ее наряды – когда Виэль прибыла, вскоре за ней доставили две повозки сундуков с целительскими сосудами, снадобьями, книгами и травами – и с ее платьями. Она редко надевала два дня подряд одно и то же, и каждый наряд был произведением искусства, идеально обрамляющим ее красоту.
Виэль избегала садиться верхом; была строга, сдержанна; никогда не надевала одежды, открывающей ноги – лишь тонкие сверкающие платья до самого пола. Бард, который успел обдумать вариант, что грядущая королева никогда не позволит ему прикоснуться к ее телу как мужу, в принципе, был согласен на целомудренное супружество. На политическое супружество, если угодно. На бесконечное ожидание. Они все равно будут достойны гравюр и картин, все равно станут символом Дейла и нового союза между эльфами и людьми.
А бездетность такого брака никого не удивит. Равно как и его долголетие, если Виэль и Глорфиндейл не ошиблись.
Пока Бард никаких особых перемен в себе не ощущал.
Синувирстивиэль.
Представить это тонкое тело обнаженным Барду, отцу троих детей, было отчего-то сложно. Хотя он пробовал – но каждый раз натыкался на запрет, как будто прекрасная целительница могла управлять его думами. Супруга Барда была намного плотнее – невысокая красавица с полной грудью, широкими бедрами, веселая, домовитая, живая. Человек. Виэль на нее наверняка не похожа. А какая она?..
Но теперь…
Город жил своими заботами – королю задавали вопросы, к нему шли с разными воинскими и хозяйственными мелочами. А Бард горько жалел, что не поскакал вместе с Виэль и лесным королем, отдавшись не воле сердца, а воле долга. Но не стоило лукавить – Бард попросту не представлял, что и как мог бы сказать лесному королю, и остался утешать короля подгорного. Он и сам скорбел, но в его скорби был свет… а у Трандуила? На что мог надеяться Владыка лесных эльфов?
Стон, подслушанный у покоев Трандуила и Ольвы. Н-да.
Несмотря на всю везучесть этой странной женщины, несмотря на то, что сам он говорил Торину, Бард думал, что он слишком мало верит в ее счастливое возвращение. Хотя…
И еще король славного города людей не мог перестать думать о Виэль.
Ее взрослеющее лицо, из которого почти невидимыми морщинками вырезается характер. Неизвестный ему характер, а ведь она уже немало времени провела в Дейле.
Руки, решительно задирающие подол.
Стройные ноги в узорных сапожках.
Меарас, летящий по крышам. Сбивающий черепицу.
Виэль с его мечом в руках, атакующая дракона. Он думал, тяжелее тонкого врачебного ланцета и вилки за столом она ничего поднять не сможет. Виэль, бывало, стояла с надменным видом у затухающего камина – и не снисходила до полена из поленницы. Она ждала слугу. И вот – меч. Атака. На дракона.
День прошел в заботах – Бард понятия не имел, вернется ли его придворная целительница, по доброй воле присягнувшая людям, нынче, или будет сопровождать своего короля до самого Сумеречного дворца. Он не знал, какая помощь требуется Трандуилу – дружеская ли, целительская. Вначале, когда и король, и его олень катились от жестокого удара хвоста дракона по снегу, Бард подумал – не встанут оба, но встали – и эльф серебряной тенью мчался туда, где Синувирстивиэль встретила дракона, мчался, на ходу высвистывая из ножен свои мечи.
И еще раз Бард подумал, что Владыка Лихолесья не поднимется – когда он упал, точно подрубленный, глянув на Ольву, прижатую к груди Саурона – в небесах, на драконьей спине.
Но он встал.
Бард покачал головой. Насколько он успел узнать Виэль, целительница скоро не возвратится.
Вспомнил, что за событиями и насыщенным хлопотами днем и не ел – крикнул слуге. Тот принес запеченного мяса, наполосованного ломтями, хлеба – еще горячего, испеченного на завтра, овощей; налил вина. Смеркалось. Вот-вот стемнеет…
Вино.
Глорфиндейл.
Может, все-таки есть надежда?.. В ком она может крыться – в безвестно исчезнувшем златом витязе, в самой Ольве Льюэнь?..
Едва Бард рассек пополам луковицу и поднес ко рту ломоть хлеба с мясом, собираясь запить ужин вином – во внутреннем дворе, наполненном отзвуками событий вчерашнего дня, загрохотали копыта. Бард высунулся – всадник в длинном темном плаще, в надвинутом капюшоне спрыгивал с лошади. Лошадь знакома, а из-под плаща метнулся подол сияющего платья… Бард бросил еду и помчался вниз по лестнице – той же самой, по которой они с Элрондом кинулись на зов Виэль, когда Азар разнес Ольву.
Синувирстивиэль, легкая, как пушинка, и намного опередившая в скачке людей, данных ей в сопровождение, неслась ему навстречу, на ходу скидывая плащ. Бард, не готовый к атаке, едва устоял, когда эллет с разбегу кинулась ему на шею, прижалась, почти сбивая с ног. Но долго размышлять не пришлось – секунда, и Бард сжал Виэль в объятиях, а в голове его засверкали фейерверки, перемежаемые глупостями – не поужинал; как славно, что не успел укусить луковицу; вернулась; не случилось ли чего?
– Целительница! Не случилось ли чего? – чуть отвел от себя эльфийку за плечи и глубоко заглянул в глаза. – Что Трандуил?
Виэль, видно, плакала, пока скакала – на щеках были видны засохшие светлые полоски. Она подняла руку – на тонком пальце был надет перстень лесного короля, один из тех, что тот носил постоянно.
– Владыка благословил наш союз, – шепнула Синувирстивиэль, – и, если ты не передумал, Бард Лучник, человек, победивший дракона, я твоя.
Дворец крутнулся под ногами Барда – хотя это и было условлено, но когда вот так…
– Виэль! Королева моя…
Сквозь расшитое платье сердце Синувирстивиэль колотилось прямо в грудь Барда. Он встряхнул эльфийку:
– Объясни же!
– Великая беда, – сказала она, и слезы снова покатились по щекам, обновляя подсохшие дорожки. – И великая надежда, Бард. Нельзя ждать до летнего солнцестояния. Ради жизни… будущего… нельзя…
Бард обхватил шею, затылок Виэль, притянул эльфийку к себе. Поцеловал, стараясь сдержаться… но не вышло – и поцелуй все равно случился слишком жадным, горячим, совсем непохожим на те, что были ранее, когда ее губы вежливо вздрагивали в ответ, а глаза смотрели строго и словно сквозь. Да, буду твоей королевой – тогда звучали слова. Да, буду твоей королевой – рыдало сейчас все ее тело, руки, грудь, талия, узкие бедра, подавшиеся к человеку. И человек потерял голову окончательно.
Все смешалось – низкий стон лесного короля и дракон над пустошью, Виэль на меарас и король гномов, угрюмо сидящий у огня, топот копыт эореда Тенгеля – и снова Виэль, Виэль со сверкающим клинком в руках. Бард подхватил эльфийку на руки, не разрывая поцелуя, и еще успел подумать – к себе, в опочивальню, в которой как-то раз спала Ольва; туда – потому что в иных местах их могут застать дети.
Виэль рвала кафтан с его плеч, и плакала, и вздрагивала от поцелуев – весь ее лед растопился от горя и от непонятной пока Барду надежды, породившей страсть. Эльфийка освободила от сорочки его плечи – одно из которых спасала сама, и теперь на нем навеки застыли пламенные завитки зажившего ожога, великое клеймо дракона – точно знак отличия, символ небывалой доблести. Бард не знал, каким его видит его эллет – он не эльф, он с бородой, да и грудь не безупречно гладка, тело смуглое, поджарое, сухое, хоть и сильное; плоский живот…
Зато она, она – Бард и помыслить не мог о таком совершенстве.
Но совершенство не давало ему ни минуты на любование, на то, чтобы привыкнуть, отстраниться, осмотреть круглую грудь с небольшими светлыми сосками, тонкую талию, налитую силой, узкие бедра. И Бард едва поспевал за светлым пламенем тонкого тела, которое билось в его руках. Брызнули в разные стороны сверкающие заколки, бусины и зажимы из прически, и короля Дейла с его невестой накрыла волна ее волос – вместе с ароматами черемухи и дикого шиповника.
– Виэль!
– Не медли же, Бард! Я ждала тебя… тысячи лет…
В такую толщу времени не верилось; но окрик девы ударил, словно хлыстом. Бард застонал в ее губы, а в висках бились искры и остатки здравого смысла… так редко покидавшего Лучника, который даже в миг величайшей опасности сумел выстрелить. Сделать Тот Самый выстрел.
И это здравомыслие удерживало его от резкости и рывков – и давало возможность хоть немного отвлечься на ласки, уговаривая больше не себя, а Виэль, почти обезумевшую в своих слезах и надеждах. Ласкать, целуя губы и шею, спуститься губами к груди, накрыть сосок губами; руки сжимали деву, гладили по спине, бедрам, проскальзывая в ложбинку между ягодиц, и Виэль льнула к нему, прикрыв глаза, выгибаясь под каждым движением, под каждым касанием, как лоза.
Целительница выставляла дистанцию, как хотела; приказывала – и ее все слушались. Бард, несмотря на тайну, открытую ему Ольвой, чувствовал себя перед Синувирстивиэль нерадивым школьником. Но не сейчас. Сейчас он был мужчиной – и знал, что делать, и в ее горячих жестах и несвязных просьбах с изумлением и счастьем видел девичью неопытность… девичью страсть… и лишь страха не было ни капли.
Виэль.
Бард провел пальцами вдоль нежного живота, спустился ниже – и понял, что в этой нежности, мягкости рукам делать нечего. Поцелуями провел дорожку до самого лона – эльфийка заметалась в сомнении, застонала; развел ее бедра, и начал ласкать языком, губами, щекоча короткой бородой. Сомнение стихло – доверилась, забилась в страсти. Бард же, поняв, сколь бережным с ней следует быть, и – не стоит лукавить – убедившись, что в главном эльфийка схожа с любой человеческой женщиной, уже не колебался.
Виэль все равно сделалось больно; но она просила еще, отдаваясь с такой страстью, которую Бард никогда не мог предположить. Постель измялась, стала сырой – от Барда, от капель крови женщины и пота мужчины. Огонь в камине не успевал просушивать ткань… но это не смущало ни короля, ни королеву – и в какой-то момент Бард понял, что, почти кусая острую ключицу, стройную шею Виэль, рычит и стонет.
И ему был знаком этот стон.
А она вскрикивает – и гнется в его руках.
Пламя в камине постепенно угасало, но в опочивальне плясали язычки огня толстых свечей – их хватало до утра. Эльфийка задремала, но человек продержался чуть дольше, разглядывая, наконец, всласть свое сокровище, дарованное ему, видно, все же за драконов. Теперь он сумел отвести в сторону длинные волосы, налюбоваться острыми ушами, изящной шеей, точеным подбородком, тонким телом. Однако сон сморил и его… И, устраиваясь щекой на животе невесты, сонно пробормотал:
– Любимая… Виэль… что же ты так возгорелась-то, эллет?.. Что?..
И услышал ответ:
– Были причины… скоро узнаешь, Лучник, – и тихий сонный смех.
***
Кавалькада эльфов двигалась по лесной тропе. Надежда, а скорее вера, сверкнувшая в Трандуиле с утра, не угасла – но словно ушла внутрь. И король сделался замкнутым и горделивым.
– Ты будешь атаковать открыто? – спросил Элронд. – Может, вылазка?..
– Я дождусь обещанной подмоги, – ответил Владыка, – хотя и сомневаюсь, что Эребор даст ее. Ни Эребор, ни Дейл не сильны сейчас настолько, чтобы делиться воинами. Эорлинги придут со своей стороны, сразу к южной оконечности Эрин Гален, но их не следует ждать быстро. И да, я буду атаковать открыто. Однако думаю, что нам скоро предъявят ультиматум. Очень скоро. Что же до вылазки… я не могу рисковать никем из тех, у кого был бы шанс провести ее удачно. Увы. Судя по донесению, Ольву охраняют очень серьезно.
Достигли Чертогов; проехали узким мостом. Бросили лошадей стремянным, прошли в тронный зал. Лантир и Мэглин неотлучно держались чуть позади Трандуила, Элронда сопровождали его эльфы из Ривенделла.
Леголас радостно кинулся навстречу, но, натолкнувшись на взор Трандуила, закаменел лицом и сам. Галадриэль ждала обоих Владык – и Сумеречья, и Ривенделла, сложив руки на груди… точнее, стиснув пальцы.
– Дивные дела мне удалось узреть в снах, – прошептала великая Владычица. – Что случилось? Трандуил… что?
– Я сообщу об этом всем, – лесной король мельком сжал руку сына, и пошел к трону. Отбросив длинный плащ, поднялся по ступеням. – Я буду говорить, как только сюда, в тронный зал, соберется достаточно свидетелей и вестников, чтобы затем передать новость всем.
– Трандуил! – воскликнул Элронд.
– Пусть делает как чувствует правильным, – шепнула Галадриэль. – Иначе нельзя, Владыка Элронд. Враг противостоит не просто Эрин Галену…. Враг противостоит всем нам. Каждому эльфу Средиземья.
Леголас отдавал приказания… и в смятении столкнулся взглядом с Тауриэль, которую уже не ждал тут увидеть. Эльфийка покраснела и…
Ушла к Мэглину, встав рядом с ним. На секунду принцу показалось, что она возьмет сейчас правого оруженосца Трандуила за руку. На секунду. Леголас больше ничего не понимал, но взгляд Мэглина остался спокоен и был устремлен на трон.
Огромный скрытый камнем и проросший деревьями, могучими корнями, чертог Сумеречья наполнился эльфами. Когда Трандуил счел, что слушающих достаточно, и сказанное без труда распространится по всему Великому Лихолесью, он встал.
– Скорбь по утраченным супруге и дочери утихла, хоть и не покинула меня. Я сумел открыть свое сердце, но не эллет, а, как случалось в давние времена, о которых сложены легенды, человеку. Ольва Льюэнь стала моей невестой и женой и понесла от меня дитя.
Сотня или более эльфов не двинулась и не вздохнула. Лишь Галадриэль устремила взор на Элронда, а, когда тот едва заметно кивнул, прижала тонкую руку с сияющим на пальце перстнем ко рту, накрыв губы.
– Возле Дейла Ольву Льюэнь захватил враг, Гортхаур, обретший теперь облик дракона. Я думаю, моя избранница заточена в Дол Гулдуре. Мне брошен вызов. Не завтра, уже сегодня я начинаю собирать войска. Башню надо взять так, чтобы пленница не пострадала.
Зал вздохнул – единым, слитным дыханием.
– Я желаю, чтобы каждый воин, встающий под знамена Эрин Гален, понимал, за что и почему он сражается. Это будет великая битва всех эльфийских Владык. Услышавшие, шлите весть тем, кто не слышал. Собирайте воинов. Tawar tur, Эрин Гален!
– Tawar tu-u-ur!
========== Глава 5. Четверо ==========
Кличи стихли.
Последовавшие за ними разговоры и распоряжения отняли много времени. Элронд держался вблизи Владыки, зорко присматривая, не потребуется ли помощь; но Трандуил, вознесшись на трон ввысь огромного зала Сумеречных чертогов, не дрогнул ни разу. Он оставался в дорожной одежде и доспехах – грозный и блистательный, как его собственный клинок.
Сумеречный дворец был словно охвачен пламенем новости – все двигалось, все зажглось странным возбуждением; казалось, эльдар, потрясенные услышанным, были готовы выступать немедленно.
Избранница Владыки Сумеречья, короля эльфов Лихолесья, Трандуила.
Ольва?.. Та, которую после долгих лет скорби, избрало сердце Владыки? Ольва Льюэнь?..
Когда, наконец, большая часть эльфов покинула тронный зал, Владыка медленно спустился вниз. Элронд, Галадриэль, Леголас и еще несколько приближенных ожидали его; Галион пошел впереди, провожая к столу, окруженному легкими узорным креслами.
– Тебе надо переодеться, – шепнула Галадриэль, – смыть усталость, – и тронула Трандуила за рукав. Отдернула руку, как ожегшись, едва слышно ахнув, ощутив его мысли и чувства. Владыка учтиво поклонился, повел плечами; Мэглин принял от него плащ.
– Успеется. Тауриэль… желаешь ли ты снова участвовать в делах стражи? Или намерена возвращаться в Дейл? Ты получишь сопровождение. Я не могу не напомнить…
– Я пока останусь, Владыка, – лесная эльфийка склонила голову.
Трандуил умерил шаг. Посмотрел на нее сверху вниз. Сухо сказал:
– Ты горяча, Тауриэль, ты не помнишь прежних времен и прежних битв. Тебе кажется, что ты можешь и должна менять порядок вещей. Возможно. Жизнь эльфа достаточно длинна, чтобы делать ошибки, и чтобы уходить от них, изглаживая последствия. Это последнее, что я скажу тебе, и дальше буду полагаться лишь на твое решение.
Тауриэль, которая неотрывно держалась возле Мэглина, поочередно встретилась глазами с Леголасом и Галадриэль… Владычица Лотлориена ободряюще кивнула и чуть улыбнулась.
– Благодарю, Владыка Трандуил…
Король Леса снова зашагал в соседнюю небольшую залу, и через несколько минут он, Элронд, Галадриэль и Леголас были оставлены за столом, на котором был накрыт легкий ужин. Галион остался разлить вино и служить Владыкам и принцу. Лаиквенди и Лантир удалились; Тауриэль хвостиком пошла за Мэглином, который направился к себе, а Лантир – к целительнице, оставшейся во дворце взамен Синувирстивиэль. С самой схватки с драконом он так и не оправился, хотя и нес службу с честью.
Трандуил молчал.
– Ты сможешь есть? – спросил Элронд.
– Нет. Но я выпью вина, – отозвался лесной король. Брови его были нахмурены, на лбу лежала горькая складка.
– Они живы, – прошептала Галадриэль.
– И их мучают, – ровно сказал Владыка, принимая от Галиона кубок. – Когда я ощутил их… обоих… сперва было безмерно больно. Но они живы. Постепенно звуки их фэа затухают в моей душе. Возможно, я не все время сумею ощущать их. А хотел бы.
– Я не могу доподлинно судить о том, что происходит, – прошептала Галадриэль. – Но Трандуил… я поняла. Это важно. Я использовала все свои силы, всю магию… и итог так прост.
Трандуил, чьи глаза светились опалами, а лицо застыло в резной недвижности, воззрился на великую, прихлебывая вино.
– Сложный замок не отпереть простым ключом, – Владычица смотрела в бокал, на поверхность вина, словно вопрошая свое зеркало, а не перебродивший виноградный сок. – Старый шрам не иссечь без боли. Мы думаем, что ошиблись в том, что выбросили Аулендила прочь за рубеж, из-за которого явилась Ольва. Мы думаем, что все происходящее суть его замысел. Но есть силы более великие и благие, чем он. Чем он… куда как более великие…
– О чем ты говоришь? – Элронд сдвинул брови. – О чем, Владычица?
– О воле Илуватара, – едва слышно прошептала Галадриэль. – О том, что ошибка Белого Совета и чрезмерная сила, проявившаяся в наших действиях и заклинаниях, на самом деле сила не наша… мы сами лишь орудие… склонитесь, проявив смирение… если я права, и все мы – ноты великой песни, новой песни, которой даровано зазвучать громче и мощнее, на днях нам будет весть… подтверждение благой силы творца, а вовсе не некроманта, каким изворотливым и сильным он ни казался бы…
Элронд опрокинул бокал вина и встал. Походил влево-вправо. Остановился.
– Возможно, – ровно сказал он, – наше предназначение решено изменить? Возможно… не все пути эльфов ведут в Валинор, и не все наше время исчерпалось? Я верно понимаю тебя, светлейшая Галадриэль? Это… испытание? Проверка на прочность, на умение меняться?.. Ценой такой надежды… такой боли?
Трандуил, выпрямившись, слушал, придерживая пальцами ножку кубка. Губы его были сжаты. Воля Илуватара. Не морготова слуги.
– А где Митрандир? – спросила вдруг Владычица. – Где истари?
– Он отправился с рохиррим, – выговорил Трандуил. Он, слушая Галадриэль, неотрывно смотрел на сына. – Отдать предводителя табунов… вернуть его на зеленые луга Рохана. Помочь Тенгелю в коронации и восшествии на престол. Эорлинги пойдут сразу к Дол Гулдуру. Тенгель не задержится. Это добрый друг… Ольвы Льюэнь… и Эрин Гален.
– Когда выходим мы? – спросил Элронд. – Немедля? Завтра?
– Нет. Сперва я жду известий от гномов и людей. И от Саурона. Они должны быть. Я хочу услышать то, что предполагаю. Два или три дня – войну нужно готовить. Хотя бы два или три дня.
– Отлично. Я отсылаю гонцов в Ривенделл.
– Я – в Лотлориен…
– Леголас?
– Границы были неспокойны все время, – сказал принц Сумеречья. – Мы держали оборону, но посты вблизи Дол Гулдура отошли вглубь Леса в последние дни. Сила, скопившаяся там, непривычно грозна. Единый удар необходим. Ада…
– Позже.
– Да. Да…
– Что же, – Трандуил поднялся. – Я понял вас, великие эльдар. Элронд. Галадриэль. Вы ищете высшего объяснения простому. Я король, и я воин, унаследовавший Пущу от моего отца, Орофера, и прилагающий все силы, чтобы сохранить ее цельность… силу… доблесть. Вы пытаетесь понять меня и мой поступок – пусть через волю Илуватара. Вестница ли Ольва Льюэнь перемен, ожидающих всех эльдар, ставленница ли она Майрона или же орудие Эру, ключ к сложному замку – мне неважно. Мои решения и поступки от этого не переменятся. Она моя любимая и моя жена. Я поведу войско к Дол Гулдуру в надежде, что смогу вернуть ее. В надежде. Вот и все.
– Трандуил… – совсем тихо проговорила Галадриэль, и улыбнулась. – Трандуил…
– Да, почти так же, как тогда, – решительно сказал Владыка. – Почти. Но я другой. Хоть в это и сложно поверить. Я не тот эльда, которого вы держали за плечи в Гавани, не тот, который рыдал, провожая супругу и дочь. Я не тот. Я прошел в другой мир. Я ощутил на своей фэа плоть человека. И я вернулся сюда, когда Ольва Льюэнь воткнула меч в мое сердце. Я говорил об этом вам, вам всем, кто сидит сейчас за этим столом. И только вам. Остальное вы… знаете.
Галадриэль и Леголас также встали.
Трандуил коротко поклонился и отправился к себе; Леголас, в богатых дворцовых одеждах и светлом венце, серебристой тенью скользил следом.
***
Мэглин шел по коридорам Сумеречных чертогов, преодолевая подвесные мосты и ворота, с лицом спокойным и задумчивым. Тауриэль забегала то слева, то справа, стремясь заглянуть в его изумрудные глаза… и так добежала до его комнат в той части снаружи Сумеречных чертогов, где жили воины. Мэглин откинул тяжелый плотный кожаный полог комнаты и обернулся на эллет.
Тауриэль юркнула внутрь.
– Надо было взять еды, вина…
– У меня есть тут лембас и вино, – сказал лаиквенди.
Тауриэль наконец схватила его за руки и повернула к себе.
– Мэглин! Мэглин, ты не можешь!
Нандо улыбнулся. Спокойно.
– Мэглин, не надо, слушай! Трандуил… приказ…
– Ты тоже ослушалась в свое время приказа, следуя за гномом, – сказал Мэглин. – И что? Ты выиграла, Тауриэль – спасла немало жизней, помогла в битве с драконом. Оказалась рядом с любимым.
– Но и напутала немало, – Тауриэль сжала губы, – с чем еще предстоит разбираться, Мэглин! Ты правая рука Владыки…
– Нынче тут справа сам Элронд, – возразил Мэглин, перебирая свои доспехи и одежду, – мне кажется, замена надежная, а?
– Что ты можешь сделать?..
– Тауриэль, – Мэглин повернул девушку к себе за плечи и улыбнулся, нежно, спокойно, глядя ей в глаза. – Каждый делает, что может. Я верю Глорфиндейлу, так как много раз становился свидетелем его необоримого мужества и воинской доблести. Я верю Трандуилу, который поведет войско на Дол Гулдур. Но все это потребует времени. Я верю также, что иногда большие дела делаются малыми силами… и хочу оказаться около темной башни или внутри нее как можно скорее. Возможно, мне удастся нагнать Глорфиндейла и помочь ему. Возможно, нет, но оставаться здесь я не могу.
– А ты не думал, что можешь – помешать? И златому витязю, и Трандуилу? – воскликнула Тауриэль.
– А о чем думала ты, когда очертя голову бросилась в Эсгарот, и принц полетел тебя нагонять? – чуть резко сказал Мэглин. – Я достаточно в себе уверен. В своем решении и в умении вести себя разумно. Я отправляюсь на вылазку. Как ты – за Кили. Как Ольва и Бард – на перевал. В обоих случаях было спасено много жизней… а мне надо спасти одну.
– Ну почему я так и думал? – полог откинулся, вошел Даэмар. Когда он был не в лесной облегающей одежде, а в обычном эльфийском кафтане цвета неба и стекающем серебрящемся плаще, он походил на юного ослепительного валу – белоснежные волосы разбросаны по плечам, тонкие черты лица точно выточены из слоновой кости.
– Даэмар, – сказал Мэглин, – не надо.
– Ну почему? – Даэмар приветливо кивнул Тауриэль. – Надо. Я несколько сотен лет засыпал, сжимая твою руку, зачем мне изменять привычкам, м? И эллет с нами – так ведь, Тауриэль? Ты же тоже теперь не отпустишь его одного?
– Нет, конечно, – Тауриэль порывисто бросилась на грудь Мэглину, обхватила его, обняла. Прижалась на секунду носом – нандо провел ладонью по ее волосам. Даэмар скроил кислую мину, покивал головой, рассмеялся. Тауриэль вдруг тоже тихонько рассмеялась.
– Вызволим Ольву, а? Она… она хорошая. Странная, но хорошая. У эльдар Эрин Гален будет самая странная королева, которую только можно себе вообразить.
– Да, – тихо сказал Мэглин, – не такая, какая покорила бы сердце Владыки, да? – и тоже чуть горько рассмеялся. Даэмар покачал головой, блистая ослепительными доспехами и светлейшим венцом, усыпанным бриллиантами.
– Но она его покорила, Мэглин. И кое-кто это увидел давно… а то и прямо сразу. Так ведь?..
Мэглин подумал, глядя на синду, на лицо Тауриэль, обращенное на него снизу… и решился.
– Конечно, – сказал коротко, – конечно… увидел. Идем. Втроем, если вы не передумаете. Теперь вот что. Оружие самое легкое, плащи темные, доспехи кожаные, лембас и фляги. Без лошадей, налегке. Собираемся на вечерней заре – уходим в ночь.
– Прямо с марша, без отдыха?
– Сразу. Каждая минута… когда она там… – Мэглин покачал головой.
