Текст книги "От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ)"

Автор книги: Elle me deteste

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Ваше Высочество принц Джей. Меня зовут Зеин, – омега поклонился, быстрым и цепким, совершенно неприятным взглядом, окинув его с ног до головы. Очевидно, что-то в образе Джея показалось ему смешным, потому что узкие губы тут же растянулись в усмешку. – Наша встреча – честь для меня. Проходите в тепло.

Имре он осмотрел так же пристально. Но без улыбки.

– Я соболезную вашей утрате. Кто у вас умер? – спросил Джей. Они шагали по коридору в сторону тронного зала, где должны были увидеться с лордом. Имре, уставший и хмурый, плелся следом. Наверное, в этом он разделял особенность Стево: в пути был неутомим, но стоило добраться до цели, усталость как кувалдой сшибала с ног. Хотя он еще держался.

Вообще-то, Джею было неинтересно. Он не знал местных и только несколько раз в жизни видел самого Мангуса и его старших сыновей-альф. Кем приходится Зейн Мангусу, он даже предположить не мог, учитывая их семейное устройство и чудовищные законы о смене власти. Дикари были ему неприятны, и он считал их крайне опасными личностями. В детских играх с Эмметом и Сэй он прогонял их на Запад, через Великий Хребет. Потому что нечего делать на Севере тем, кто не подчиняется его законам. Почему-то теперь, глядя на омегу, шагавшего рядом с ним, это мнение только укрепилось – он не понравился ему с первого же взгляда.

– Спасибо за участие, – кивнул Зеин. – Боюсь, что скончался мой отец – лорд Мангус.

Джей остановился, как вкопанный. Но не потому, что новость была шокирующей. А потому, что они вошли в просторный тронный зал.

И здесь был шокирующий вид.

На полу несколькими кругами – головой внутрь, ногами наружу, были уложены покойники. Все с перерезанными глотками и вырванными глазами. Джей крепко поджал губы и постарался не дышать, глядя на это. Он пересчитал их. Трое в первом ряду, двенадцать во втором, девять в третьем, шестеро в последнем. И вот эти, которые оказались ближе всего к нему, были детьми, не старше тринадцати.

– Кого хуя? – выдохнул Джей, забыв все вежливые или даже простые слова. Он не знал, как еще спросить о том, что он вообще видит. Имре оказался рядом и сжал его плечо в знак внезапной поддержки. Он молчал и, если что-то и происходило в его душе, догадаться об этом по его виду было нельзя. А, может, ничего и не происходило.

– Ваше Высочество, вы наверняка знакомы с нашим законом о смене власти, – с довольно жестокой улыбкой, но вполне очевидным укором в голосе произнес Зеин. Он выглядел так, словно перед ним валялся мусор, и он не понимал такой реакции Джея на увиденное.

– Лорд Мангус умер, и его наследник перебил всех братьев? – хрипло проговорил Джей. У него в горле появился ком, хотелось блевануть. А потом сбежать, не видеть все это. Не позволять услужливой памяти разобрать все по полочкам. Первый круг – трое мужей Мангуса. Второй – его сыновья-альфы, третий – омеги, четвертый – не достигшие половой зрелости дети и внуки. В общей сложности – тридцать человек, не считая возможных супругов сыновей лорда. Их тоже всех убили, но в почетных кругах никому, кроме кровных родственников, нет места. Джей закашлялся и прикрыл рот рукой. – Им перерезали глотки и выкололи глаза?

– Почти, – кивнул Зеин. Спокойствие и фальшивая доброжелательность омеги были отвратительны. – В другом порядке.

Джей не считал себя слабонервным. Он убивал людей. Сам приговаривал их к казни и приводил ее в исполнение. Он видел трупы, и некоторые из них были куда больше изуродованы. Кошмар не в этом. А в том, что кто-то мог так ужасно обойтись со своими братьями.

– Вы знаете, что много лет назад мой отец едва не взял в мужья вашего анатэ? – спросил Зеин. Джей не знал. Он поднял на него глаза и на мгновение показалось, что перед ним не человек, а большая и хищная птица с громадным клювом и злым желтым взглядом. Но если Зеин – сын Мангуса и жив… не он ли теперь лорд дикарей? Такое вообще возможно? Ведь он – омега… – Представляете, если бы что-то пошло иначе, сейчас среди покойных был бы и Его Величество король-анатэ.

– Если бы я тогда вышел за Мангуса, среди покойных был бы ты, – послышался у них из-за спин голос Диаса.

========== 48. Я тебя (л’)убью! ==========

Образ Диаса так глубоко впечатался в сознание Джея, что он узнал бы его в любых обстоятельствах, даже издали, со спины, сквозь пургу и укутанного в меха. Но он был в трех шагах, в одеянии вдовца, волосы заплетены в тугую косу, никаких украшений. Но они анатэ и не нужны, потому что он красив сам по себе. Точно такой, каким Джей его помнил. И все же он помедлил.

Не к месту вспомнился Джестра. Растрепанный, толстый из-за беременности, вечно уставший, с ленивой неспешной речью. На мгновение Джею показалось, что ему приснился дурной сон, а теперь он проснулся и никак не мог прийти в себя. Неужели он был на Юге? Всего пару месяцев назад? Король-анатэ там напоминает простолюдина? А Джей полюбил врага?

Он зажмурился. Что-то одно неправда! Не может же существовать двух столь разных и несочетаемых миров. Все, что он знал с самого детства, в чем вырос и к чему привык, – это реальность? Но тогда почему анатэ кажется миражом?

Джей боялся сделать шаг. Вдруг видение исчезнет? А он так соскучился и хотел обнять анатэ! Слезы, невыплаканные с тех пор, как он уехал с Севера просились наружу.

– Льдинка, – позвал Диас, чуть улыбнувшись.

Джей рвано выдохнул и ощутил себя дома, в безопасности, несмотря на три десятка трупов позади. Ведь здесь Диас! А рядом с ним можно ничего не бояться.

– Анатэ…

Диас пошатнулся и ему пришлось сделать шаг назад, но он все же выдержал объятия сына. Джей старался добраться носом поближе к коже, чтобы почувствовать родной запах, хоть самую малость. Жадно втягивал воздух и заполнял легкие розмариновым ароматом. Он ощутил ответные объятия и то, как анатэ поцеловал его в макушку. Он боялся поверить в то, что это происходит на самом деле. Что он не проснется вот сейчас в стылой пещере в глубине ледника.

Джей хотел сказать тысячу слов, столько всего рассказать, задать сотню вопросов, но мог только реветь, как ребенок. Он не помнил за собой таких истерик. По крайней мере, никогда еще он так не сотрясался на груди Диаса.

– Все хорошо. Ты теперь дома, – шептал анатэ, поглаживая волосы. – Тебе нужно отдохнуть, поспать. Ты проделал долгий и сложный путь.

– Почему ты здесь? – Джей всхлипывал, но говорить старался спокойно, почти не заикаясь. – Леррой в столице один? Как он?

– Он со мной.

– Он здоров?

– Да. Теперь, как никогда прежде, – Диас бросил короткий взгляд за спину Джея – туда, где лежали мужья, сыновья и внуки покойного лорда Мангуса, и чуть улыбнулся. – Не переживай о Леррое.

Диас слегка отстранился и мягко положил ладонь на живот Джея. Конечно он почувствовал некоторые изменения фигуры сына и не мог не понимать, чем они вызваны. Анатэ вздохнул, но ничего об этом не сказал. Он взмахнул рукой, и к Джею подошли несколько слуг, довольно бесцеремонно отстранили его. Он бы мог стоять так часами, но у Диаса были другие планы. Он не любил ни долгих прощаний, ни пышных встреч.

– Но…

– Мы обо всем поговорим, Джей. Позже.

****

Диас проводил сына спокойным взглядом, заставляя себя не думать, как он осунулся, как посерела и потрескалась кожа на лице, о впавших щеках и синяках под глазами, о свежем шраме на носу, о беременности Джея и том, в каком состоянии может быть ребенок после пешего перехода через ледник, скудного питания и стрессов. О слезах, которые он почти никогда не видел в глазах своего сильного и волевого мальчика.

Он посмотрел на Зеина, который рассуждал на тему вероятной смерти своего короля, и усмехнулся. Тот ничуть не стушевался. Да и с чего бы? Смелости, дерзости и жестокости новому лорду Парящего замка не занимать. Они с Диасом быстро нашли общий язык и заключили взаимовыгодный договор. Одному нужны были жертвы, а другой не хотел до конца жизни жертвой быть – омега, рожденный не от первого мужа лорда, жить и ждать того дня, когда один из братьев придет, чтобы убить его.

– Итак, принц Эммерих, – Диас улыбнулся чуть шире и внимательно осмотрел Имре. Он изменился с тех пор, как приезжал на Север в роли южного адмирала – гордый и величественный. Теперь назвать его величественным не повернулся бы язык. Однако выражение серых глаз… Не все еще потеряно. Но главное – он привел Джея живым! Гуди ошибся, а Диас нет. – Добро пожаловать на Север.

Имре шагнул к нему и посмотрел в глаза. Он перешагнул черту приличия и личного пространства, оказавшись лицом к лицу с Диасом, и ему, похоже, все эти формальности безразличны. Диас знал – местные слуги и стражники не так пугливы и впечатлительны, как в столице. Никто не кинется валить Имре на пол и резать ему глотку только за то, что он оказался на расстоянии шага от короля-анатэ Севера, и потому не шевельнулся.

– Спасибо, что помог мне вырваться из этого восточного дерьма.

– К вашим услугам, принц Эммерих Яростный.

****

Джей и Леррой сидели вместе за праздничным столом и болтали без умолку. Диас радовался, глядя на сыновей, понимая, что они опять рядом друг с другом и с ним. На Севере, в относительной безопасности и в период временного затишья. Конечно, настанет день, и грянет новая буря, но сейчас Диас не хотел об этом думать. Джей отдохнул и привел себя в порядок. Смотреть на него повзрослевшего и пузатого было странно, но все же того щемящего чувства в сердце больше не появлялось, ведь он улыбался.

Имре сидел напротив, дегустировал местный алкоголь и морщился, никак не отыскивая ничего стоящего. Диас усмехнулся и придвинул ближе к нему кубок с вином. Не то, что на Юге, но и не совсем моча носорога. Сам он курил кальян и задумчиво подсчитывал, сколько кружек пьет Джей. Больше, чем полтора года назад. Намного.

– Интересные нравы. Тридцать покойников – и вдруг праздник, – заметил Имре, отпив вина.

– С умершими уже простились, – пожал плечами Диас, взглянув на Лерроя. Тот зарумянился, хохотал, глаза блестели, а вопросы к Джею лились рекой. От недавней болезни не осталось и следа. Никогда еще он не выглядел настолько живым. – Поводов для радости больше. Король оправился после долгой хвори. В Парящем замке новый лорд. Возвратился принц. Даже два. Даже почти три.

– Да уж! В таком холоде и с таким дерьмовым пойлом нужно искать хорошее и в малом.

– Тебе не придется долго страдать от погоды и мириться с никчемной выпивкой. Ты не пленник и можешь уехать на Юг, когда захочешь. Я распоряжусь, чтобы предоставили все необходимое – только скажи, – сам того не замечая, Диас перешел на южный язык, слегка млея от того, как звучат родные гортанные и рычащие звуки в устах Имре. Он хорошо владел северным, а Диас так и вовсе почти избавился от акцента за годы прожитые здесь. Но это отдельный вид удовольствия – общаться с кем-то на языке, на котором учился говорить.

– Не слишком-то дальновидно – взять и отпустить брата Эстаапена Великого накануне новой войны с Югом. Нет, ты не подумай, что я напрашиваюсь к тебе в плен. Просто рассуждаю. Даже твой олененок, пока мы тащились через ледник, все прикидывал, как бы меня выгоднее продать.

– Уверен, самой гениальной его идеей было обменять тебя на его мужа, – Диас покосился на Джея. Тот не замечал ничего, кроме младшего брата, а его речь стала трудноразличимой. Ему предстоит то еще испытание, когда Стево явится. – Но я не расположен использовать братьев Бартока в политических интригах.

– Тогда ты тут засиделся и уже почти не южанин, – заявил Имре. Но не с вызовом, а улыбаясь. Словно такой расклад нравился ему. Да и почему нет? Его обещали отпустить на Юг – что может быть лучше после долгих лет заточения?

– Я – король-анатэ Севера и регент. Мне вообще не полагается быть южанином. Можно считать, мне это простили по доброте душевной за выслугу лет, – Диас улыбнулся. Он давно сросся и прикипел к Северу, местным нравам и людям. Он больше не мерз, не хотел все время спать из-за темноты, не считал северян туповатыми простаками. Он научился любить снег так же, как море, и даже молился Ледяному Господину. Последние несколько недель – особенно рьяно.

– Ты скучал по дому? Думал когда-нибудь о том, чтобы поехать туда?

Диас не успел ответить, как услышал громкий голос Джея.

– Мы видели Ледяного Господина всего в дне пути от Парящего замка, – заявил он с совершенно серьезным и совершенно пьяным видом. И хотя Диас больше не волновался о его физическом здоровье, теперь появились некоторые сомнения насчет душевного. Он слегка улыбнулся – на случай, если сын просто шутит или выдумывает для Лерроя, чтобы позабавить его. – Он был точно таким, как ты рассказывал, с огромными крыльями и мурлыкал. Похоже, он – омега.

– Я рассказывал сказки, Джей.

– Я знаю! Но он настоящий! Имре его тоже видел.

– Неужели? – Диас посмотрел на Имре, а потом на кубок с «дрянным» вином. Южный принц уже не выглядел так, словно его показаниям стоит верить – глаза полуприкрыты, румянец проступил на серой коже, чуть умиротворенная улыбка. Такого Эммериха Яростного Диас еще не знал. – А у вас много было с собой медовухи?

– Анатэ, нам не привиделось. Имре его даже нарисовал, – Джей отыскал во внутреннем кармане накидки книжечку и стал листать. Диас мельком заметил обложку, плетеную закладку, и во рту пересохло. Он крепко затянулся. – Вот, смотри.

Джей передал ему книжицу и ткнул пальцем в добротный рисунок северного божества.

– Ты ведешь дневник? – спросил Диас, рассматривая детали и удивляясь, как можно нарисовать так точно и красиво в условиях дикого холода, замерзшим пальцами, усевшись в снег. На самом деле, Диас понимал, что сыну никогда и в голову бы не пришло вести записи, и он отлично знал, кому принадлежит дневник.

– Нет. Это принца Бартока.

– Похоже, отцу не удалось избавить тебя от склонности таскать вещи Бартока.

– Я не украл! Мы со Стево были в его комнате в замке и нашли. Стево сказал, что можно его забрать и почитать, – возмущенно оправдывался Джей, забавно выпучив глаза. Леррой пересел поближе к анатэ, чтобы посмотреть рисунки.

Диас вздернул брови. Он не был уверен, что его записи можно читать кому-то даже после его смерти.

– Грабеж.

– Мародерство – больше подходит, – Имре широко зевнул, поставил локоть на стол и оперся подбородком на ладонь. Сама по себе пьяная голова уже не держалась.

– Нет! Принц Барток был бы не против!

– С чего ты взял? И что, ты прочел его? На южном?

– Я хорошо знаю южный! Ну… и Стево тоже немного помогал, иногда.

– Как много изменилось за мое отсутствие! Не знал, что он умеет читать, – хохотнул Имре.

– Барток описывал свои путешествия и удивительные места, а еще он сочинял историю о принце и огненном цветке, который оказался на Севере.

– Барток любил сочинять, – хмыкнул Диас, пролистывая страницы. – И чем же кончилась сказка?

– Еще не знаю. Мы со Стево читали не торопясь – так интереснее.

Диас остановился на одной из страниц, рассматривая недорисованного лягушонка. И то и другое он давненько не видел, так что немного удивился. Да и сочетание странное.

– Надо же, – Джей засмеялся, тоже увидев рисунок. – А я думал, принц Барток был не очень самокритичный.

– Это рисовал не он, – заявил Диас.

– С чего ты взял?

– Джей, Барток любил рассказывать северянам про Юг. Но даже его красноречие и глубокие познания северного языка не способны передать некоторые вещи и заставить местных вообразить то, что не укладывалось в их представление о мире. Скажем, если он рассказывал о слонах, или верблюдах, крокодилах или… цветах. Иными словами, Барток много рисовал, и я знаю его стиль.

– Кто мог нарисовать что-то в дневнике принца?

– Очевидно, тот, кто не опасался его недовольства и мог считать принца Бартока Великолепного похожим на лягушку, – хмыкнул Диас и перевел взгляд на Имре. У него остались бы сомнения, если бы он до этого не увидел картинку Ледяного Господина. Он снова вернулся к нему, чтобы получше рассмотреть, но Джей вдруг выхватил дневник у него из рук и вырвал страницу, плюхнулся на прежнее место и вытащил из складки на кожаной обложке графитный карандаш. Принялся выцарапывать что-то на обратной стороне листка, а дневник отдал назад.

– Зачем ты портишь вещь принца Бартока? – нахмурился Диас и провел пальцем по неровному краю бумаги.

– Хочу отправить рисунок Стево. Ему будет интересно.

– Я не уверен, что это хорошая идея, Джей, – покачал головой Диас. Неизвестно, в каком настроении Стево, он вместе с армией приближается к ним, а рисунок давно погибшего брата и пьяная подпись на южном от сбежавшего супруга явно обрадуют его.

– Я хочу! – сердито шикнул Джей, нахмурив брови и выглядел сейчас смешно и слегка жалко. – Я… я… люблю его!

– Вот как? Тогда перед отправкой тебе стоит исправить слово «убью» на «люблю», – фыркнул Диас. Он все еще не одобрял эту затею, но давить на беременного, влюбленного и несчастного мальчишку не хотел. – Знает он южный…

Джей, пошатываясь, направился к выходу из зала. Видимо, чтобы пристать к кому-то из слуг и отправить свое признание немедленно. Леррой последовал за ним.

– Да, – понизив голос, произнес Диас. Так, чтобы слышал только Имре. Хотя тот уже сидел с закрытыми и глазами и, возможно, спал. Может, это и к лучшему. – Я часто думал о том, чтобы вернуться домой.

– Так поедем! – с преувеличенной бодростью предложил Имре, распахивая глаза. Алкоголь был плохим, но по мозгам бил отлично. Тем более – принцу, который долгое время был лишен спиртного и теперь держался не лучше Джея. – Точнее, если я буду уверен, что Эста не примет меня за какого-нибудь именинника… изменщика… изменника, блять! И не решит вздернуть на рее. Ну, знаешь, наследственность от папаши, вся хуйня. Но вообще, Эста все-все поменял на Юге после того, как я убил нашего отца. И омегой там стало быть можно, и даже Огненных Жрецов реже скармливали акулам. А Джей вообще говорил, что у него там свобода и раздолье были! Так что, если ты не намерен превращать Эсту в лягушку, то я бы добазарился с ним. Хотя… с лягушкой добазариться было бы проще. Достать бы цаплю. Ебать. Ты бы знал, как эти косоглазые мрази любят всяких цапель и этих… как их… журавлей.

Диас внимательно посмотрел на Имре. Ему не послышалось? Он убил Безумного Короля, а вовсе не Эста? В плане наследования значения не имело. Эста – старший сын и официальный наследник. При захвате трона, королем, конечно, становился тот, кто его завоевал. Но в данном случае речь шла не о смене правящей династии. Но такое открытие меняло Имре в глазах Диаса.

Перед ним сидел не просто принц и бывший адмирал, но человек, убивший короля и близкого родственника. Кто из братьев Имре способен на такое?

Никто.

– У них же было условие. У этих, – Имре оттянул веко вбок. – Да ты же знаешь, наверняка.

– Но ты его не выполнил.

– Может, охочусь за рыбкой покрупнее? – взгляд Имре блеснул недобрым, но действительно трезвым огоньком.

Вот такого адмирала Эммериха Яростного Диас знал.

========== 49. В поисках настоящей жизни ==========

Диас читал дневник Бартока, чуть улыбаясь своим мыслям и воспоминаниям. Внезапно кровь отхлынула у него с лица и он прикусил губу.

Он дважды перечитал несколько строчек, написанных не почерком Бартока, а потом принялся быстро пролистывать страницы, в поисках еще что-то подобного. Да уж! Кажется, доступ к дневнику Бартока имели все, кому не лень. Диас заметил две надписи на северном языке, сделанные Рейганом. Один раз буквы прыгали, а строчка ползла вверх. Не читая, можно догадаться – Рей был пьян в дрова, когда писал это. Может быть, он и не помнил о записи, в противном случае, чувствовал себя неловко от мысли, что признавался южному принцу в любви и преданности и клялся в вечной дружбе. Диас тихо посмеялся и провел пальцами по буквам. Он ждал, что время вылечит боль от утраты. Но та никуда не девалась. Она видоизменялась, становилась тусклее, но глубже, теперь вызывала не горячие вспышки негодования и протеста, а леденящую душу безысходность.

Диасу хотелось закрыть глаза и больше не открывать их. Вдохнуть пьянящий дым и не выпускать его из легких. Пусть воспламенится внутри, оживит все то, что забыто и погребено под толщей льда и снега. Хотя бы на миг.

Диасу хотелось почувствовать себя живым. Не быть вдовцом северного короля, навечно закутанным в черное, сдержанным и рассудительным. Он хотел вновь смеяться, носить украшения и распускать волосы, танцевать и шить себе не только траурные одежды. Диас хотел снова почувствовать себя омегой. Ощутить объятия альфы, его тепло и силу, трепетное возбуждение и оргазм. Забыться и отдаться во власть чужих решений, доверить кому-то заботу о себе. А не быть ответственным за все и всех.

Резко втянув носом воздух, Диас открыл глаза и продолжил исследование дневника Бартока. Не найдя больше ничего интересного, вернулся к первой надписи и осторожно вырвал страницу. Он помнил, как написал это, что чувствовал в тот момент. Но, похоже, совсем ни о чем не думал, раз решился на такое. Если бы прочел Джей и Стево? Или Рейган? Как же хорошо, что покойный супруг так никогда и не выучил южное наречие!

Диас закурил и поднес лист к свече, привычно доверив свои тайны и желания огню. Он неторопливо расплел косу, разбивая пальцами тугие пряди.

От размышлений его отвлек стук в дверь. Поздновато для визитов.

– Войди, – отозвался Диас, осторожно перемешивая пепел и остатки листа кончиком тлеющей сигареты. На пороге появился южный принц, чуть помятый, явно проспавший весь день и теперь страдающий похмельем. – Чем могу помочь?

– Искал хваленые северные бани, – усмехнулся Имре, осматриваясь в комнате Диаса. Он поморщился, едва сдерживаясь, чтобы не чихнуть и не закашляться от дыма.

– Они не здесь.

– Но, по слухам, здесь лучший на всем Севере банщик, – невинно пожал плечами Имре, наблюдая за тем, как пальцы Диаса играли с волосами. Около глаз собрались морщинки.

– Хочешь, чтобы я тебя попарил?

– Я не настаиваю. Но будет обидно, если я не сумею в полной мере оценить северное гостеприимство. Знаешь, я… – Имре прервался и улыбнулся шире. – Знаешь, тебе очень идет, когда ты с распущенными волосами.

– Знаю. Но вдовцам это не пристало, – задумчиво ответил Диас, улыбаясь на комплимент. Он подошел совсем близко и осторожно вдохнул запах Имре, заметил, что тот делает то же самое. В его сознании странным образом слились воспоминания о яростном южном адмирале, впечатление от их недолгой переписки и новой встрече, спустя много лет, и его собственные недавние желания. – Ладно, идем. Провожу тебя.

– Хоть на край света, – улыбнулся Имре, а через секунду и вовсе рассмеялся. – Проклятье, я с тобой заигрываю? Так это выглядит, да? Не оскорбляйся. Я просто рад, что передо мной нормальные, красивые омеги, а не узкоглазые, поэтому и отвешиваю такие странные реплики. Джей тоже попал под раздачу моего… что это?.. флирта.

– О да! Вероятно, дело именно в том, что я чуть получше вонючего восточника, – фыркнул Диас. Это ж надо! Заигрывает он с ним, потому что по нормальным омегам изголодался! Хоть бы подумал, прежде чем ляпнуть такое. – И я надеюсь, ты больше никогда, никогда, никогда не станешь заигрывать с моим сыном.

– Я тоже на это надеюсь, – отозвался Имре, следуя за Диасом по темным коридорам. Несколько раз им встретились стражники и слуги, но не обратили внимания, словно и не заметили. Хотя, конечно, заметили, но порядки и нравы дикарей предполагали кротость и осторожность прислуги. Никто не хотел оказаться на улице без одежды или быть подвешенным за ногу. Здесь, как нигде, тайны господ были сокровенны.

Имре чувствовал себя странно. Он и впрямь отвык от общения с нормальными омегами. Джей не в счет – его и за омегу-то принять можно только по ошибке. Но вот Диас… Он оказался на деле таким же неоднозначным, как и в письмах. Имре подумал, что вдовца северного короля оскорбит флирт, а оказалось, тому не по нраву сравнения с другими.

Иными словами – Диас был не против того, что к нему клеились. Просто южная привычка лукавить и дразнить всех подряд, зная, что дело дальше не пойдет? Но… они ведь пришли в баню. И сейчас Диас снимал с себя верхнюю одежду, которая закрывала все от головы до кистей рук. Нижняя рубаха, впрочем, закрывала тоже, но вот она не мешала воображению. Даже помогала.

Имре раздевался тоже и поймал себя на мысли, что как-то анализирует Диаса. И главной странностью было то, что это вообще происходило. Потому что нормальный человек на его месте стал бы думать о братьях и о том, что будет делать, когда вернется к прежней жизни.

Хотя, черт побери! Какой это нормальный человек станет думать о будущем и дурных братьях в присутствии такого омеги, в котором смешалось северных и южных черт поровну, и он волновал своей необычностью и… смелостью. Разумеется, у Имре и в мыслях не было ничего дурного. Он не кинется на Диаса, чтобы взять его силой, но… они в бане одни. Одни. Альфа и омега. Имре, который целую вечность просидел в плену и, мягко говоря, был обделен привлекательными омегами. И Диас, который соглашается проводить его в баню, сам запирает за ними дверь, сам раздевается. Конечно, только чтобы попарить Имре, все невинно, но… но…

– Дело не в том, что ты лучше восточника. Хотя ты однозначно лучше, – наконец произнес Имре, испытывая необычную потребность не только смотреть на Диаса… на его волосы… темно-вишневые… но и говорить с ним. – И даже не потому что ты – южанин. Но ты – хорошенький.

– Вот так-то гораздо лучше, – одобрительно кивнул Диас и коснулся ладонью его щеки. Пальцы были горячими и нежными. О, Небо! Какой же смелый омежка! – Собираешься париться в штанах и рубахе?

– А тебе не терпится увидеть меня без них? – улыбнулся Имре, и не помышляя о том, чтобы отстраниться от прикосновения. Он смотрел Диасу прямо в глаза и его ничуть не смущало происходящее. Ни ладонь на щеке, ни цепкий взгляд. И безразличие, которое он пронес через плен и ледник, куда-то подевалось. Почему-то.

– Ты стесняешься?

– Увы, нечем похвастаться. Не то, что до плена, – он дождался, когда Диас сам уберет руку и закончил раздеваться. – Уверен, тебе доводилось видеть нечто и получше.

Диас без стеснения осмотрел его, чуть улыбаясь. Сам-то так и стоял в рубашке. Той самой, которая только дразнила воображение.

– Ты не так уж и плох.

Он положил руки на плечи Имре и повернул его, чуть подталкивая к другой двери. За ней таилось приятное ощущение – даже не тепла, а жара. Не сухого, как бывало на Юге, а непривычно влажного. Первые несколько вдохов оказались довольно стягивающими и болезненными, обжигали грудь изнутри. На мгновение у Имре потемнело в глазах, но он, к счастью, быстро адаптировался к любым условиям.

– С ума сойти, – просипел Имре, пытаясь отыскать Диаса в бесконечном пару. Не мог же он испариться. Или?.. Наконец, пальцы касаются вьющихся волос, а после рука сползает к пояснице – исключительно, чтобы определиться в пространстве. Ни для чего больше! Неверное. – Ну и? Какой план?

Диас молча усадил его на деревянную скамью и слегка разогнал пар рукой, настолько, чтобы стала заметна благосклонная улыбка. Он скрылся за спиной Имре и без предупреждения и объявления войны принялся умело разминать плечи, спину и руки Имре. Так, что в первую же секунду заставил стонать от удовольствия и млеть под на удивление сильными руками. Каждое движение приносило сладкое расслабление и ни единое – боль. Диас кружился возле, иногда щекотал распущенными волосами, а баня медленно заполнялась еще большим жаром и запахом розмарина.

– О небо! Я передумал. Хочу в твой плен, – прохрипел Имре, закрыв глаза и чувствуя, как Диас совершенно невообразимым образом добирается до самых глубоких и, казалось бы, застывших мышц. – Омеги делают массаж не так. Ты знал, что ты очень необычный омега?

– Омеги делают массаж, чтобы соблазнить альфу, – рассудил Диас. Его прикосновения изменились, словно бы он стремился показать, что имеет в виду. Ладонь заскользила по коже, едва касаясь, но задевая такие места, которые однозначно существовали на теле альфы только для прелюдии к сексу. Имре скосил глаза и заметил, как рубашка на короле-анатэ взмокла и прилипла к коже. Этого он и ждал! Теперь фигура была подчеркнута, а подол чуть поднялся и стало видно смуглую, поблескивающую от пара ногу. – Ты еще не знаешь, насколько я необычный, – прошептал Диас ему в самое ухо. Его пальцы вдруг замерли, чуть ниже лопатки. – Откуда это?

– Это? – Имре искренне удивился мнению Диаса, что он может знать происхождение всех своих шрамов. До плена – возможно. Но не теперь. Тем не менее, он завел руку, пощупал след и сразу узнал. – А это! Да, неудачно повалялся как-то на кровати Бартока, и один из его дебильных ветерков проткнул мне спину. Залил там ему все кровью, а он, как ни в чем не бывало, собрал ветерок с собой и отвез его сюда. Потом еще шутил, что теперь на Севере есть моя кровь.

– Вот как? Нам он рассказал несколько иную историю происхождения крови на ракушке, – улыбнулся Диас. – Но ветерок он подарил Леррою. А как насчет простыней с кровью принца?

– Сожгли небось, – Имре пожал плечами. Его интересовала только улыбка Диаса. Только его волосы и только его ноги. Обе, потому что теперь их обе было видно.

– Сложно найти более простой способ, чтобы передать кровь Огненным Жрецам. А никто не побоялся, что они наколдуют тебе неудачу? – таинственно уточнил Диас, словно все, что приключилось с Имре, – вина окровавленной простыни.

– Знаешь ли, Барти, вопреки запретам отца, был очень дружен со жрецами, бывал у них в храме, часто выручал, когда тех хотели казнить или еще чего похуже. Не думаю, что они так отплатили бы ему за это.

Диас расхохотался. И это был чудный, низкий, почти волшебный смех. Особенно если исключить контекст. Имре решил так и поступить и тоже улыбнулся.

– У тебя красивая улыбка.

– И у тебя, – кивнул Диас, отсмеявшись, а потом потянулся к его глазам, нежно прикоснулся. – И морщинки в уголках, – ладонь скользнула ниже, пальцы погладили отросшую за время путешествия через ледник бороду. – Сбрить ее?

– Хочешь, чтобы я доверил тебе свою глотку?

– Джей говорил, восточник, который сломал ему нос, подарил тебе Голодный меч, – задумчиво произнес Диас, резко меняя тему. Он больше не улыбался и смотрел не на Имре, а отыскивал в небольшой корзине нож с чуть изогнутым, но невероятно острым лезвием.

– Да. Но, думаю, твой нож лучше подойдет для бритья, – хмыкнул Имре, наблюдая, как Диас вспенивает мыльное масло, а потом, глядя ему в лицо, когда он наносил пену на его щеки, подбородок и шею. Что-то неуловимо изменилось. Это был все тот же Диас, который пару секунд назад пробуждал его тело от долгой спячки и притягивал похотливый взгляд. Но теперь его образ обжигал и вызывал некоторое беспокойство. Имре подавил это в себе и откинул голову. – А ты точно умеешь это делать?