Текст книги "От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ)"

Автор книги: Elle me deteste

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

– Почему, интересно, именно тебя всегда приглашают на Север?

– Кроме того, что я сам по себе хорош и прекрасный собеседник и друг? Вероятно, по той же причине, что на Запад всегда зовут Эсту, а не тебя.

– От скромности ты не помрешь, – заметил Эста.

– Да и вообще не собираюсь.

– Эсту зовут на Запад, потому что рассчитывают выдать за него Кармина, – рассудил Имре, не упустив возможности посмотреть, как Эста закатит глаза. – И таким образом несколько сгладить наши политические отношения, а в перспективе, когда отец откинет копыта, так чтобы и вовсе между Югом и Западом все было заебато. А кого хотят выдать на Севере за тебя? Того писклю?

– Джея? Да ты что? Он же еще малыш! Имре! Не говори такой ерунды!

– Тогда почему ты водишь хороводы вокруг Рейгана? – возмущенно, даже чуть обиженно, спросил Эста. – Он сидит в своей холодине и в ус не дует. Ничто, происходящее вне гребанных снегов, его не интересует. Поддерживать нейтралитет – ладно. Но никакой выгоды дружить с ним нет.

– Ты меня раскусил! – со смехом признался Барток. – У меня с ним любовная связь. Думаешь, почему я все время вожу им ветерки? Надеюсь, что в один день его омега узнает об этом и зарежется.

– Или заколдует тебя нахрен, – хмыкнул Имре.

– Превратит в лягушку, – поддержал Эста и подал еще одну прекрасную идею для зарисовки.

– А если серьезно, то никогда, ни при каких обстоятельствах и ни за какие блага и все что угодно, что Запад сможет предложить, отец не позволит своему старшему сыну и наследнику взять в мужья омегу с Запада. Вероятность того, что Эста женится на Кармине при жизни нашего отца, равна нулю. И, судя по всему, и при жизни самого Эсты тоже…

– Я нормально отношусь к Кармину, – заспорил Эста, который на дух не переносил всю королевскую западную семейку и вообще уклад жизни, в котором омеги находились по положению выше и значительнее альф. Ему бы и в страшном сне не могло присниться, чтобы супруг им верховодил.

– А сейчас я скажу нечто ужасное, за что, если вы двое расскажете отцу, меня казнят, – заявил Барток все с тем же беспечным видом. – Неизвестно, как далеко может зайти состояние нашего короля и как долго все это еще продлится. А Рейган, который не интересуется ничем кроме снега, – выдал родного младшего брата-омегу за западного главнокомандующего. Он, как ты мог заметить, любезный брат, держит голову в холоде и здраво оценивает происходящее вокруг. И нам следует делать то же самое для того, чтобы когда трон перейдет к Эсте, построить хоть что-нибудь на выжженных руинах, которые оставит после себя отец.

– Постой. То есть, ты хочешь сказать, что Запад может объединиться с Севером против нас? – Имре нахмурился. Ему вовсе не улыбалось вести войну на два фронта сразу.

– Я хочу сказать, что было бы чудесно всем взяться за руки и жить спокойно в мире и согласии. И я был бы рад, если бы у Юга и Севера тоже установились дружеские отношения.

Имре раздраженно фыркнул, отбросил от себя дневник с недорисованным лягушонком с лицом Бартока и откинулся спиной на его кровать.

И в следующий же миг вскочил, ощутив резкую, режущую боль под лопаткой.

– Что за дерьмо? – он оглянулся и заметил, как простыни быстро краснеют, и выхватил чертов ветерок, лежавший там. Одна из ракушек была в крови. – Проклятие!

– Не дергайся, – обеспокоенно проговорил Эста. – Кажется, глубоко прорезала.

– Да и хрен бы с ней! Сука! – Имре замахнулся, чтобы отшвырнуть от себя эту дрянь. – Развел тут рукоблудие, как омега, блять!

– Рукоделие, – Барток ловко отнял ветерок и проверил, не порвались ли нитки. Конечно же! У него брат истекает кровью, разве может быть что-то важнее поганой звенящей штуки? И пока Эста кудахтал вокруг и требовал, чтобы Имре немедленно шел к лекарю, потому что его, кажется, нужно зашивать или он истечет кровью и умрет, пока Имре отмахивался и рычал, что у него были раны и пострашнее и какого хрена этот неженка, ни разу не ходивший в поход, решил, что Имре вообще может умереть, и что даже если бы ему отрезали ногу, он не пошел бы к Руроргу добровольно, Барток спокойно сунул ветерок к остальным вещам, которые собирался взять с собой на Север, и позвал слуг, чтобы они избавились от окровавленной простыни.

Как ни противно было признать, но ракушка и впрямь порезала сильно, и той ночью Имре пришлось спать на животе. Как, блять, в детстве после особенно ярких вспышек неудовольствия отца. Но уснуть ему все же удалось, и он был не прочь спать до утра.

Если бы не Эста.

Тот вломился в дом на утесе прямо посреди ночи. Прямо к нему в спальню. Растолкал, прогнал Лео, тараторил что-то невнятное, пока не получил по щам и не успокоился.

– Отец хочет казнить Стево, – тихо, но очень четко произнес Эста, чуть отдышавшись.

– Ну и, блять? Стоило меня из-за этого будить? Не мог пойти к Барти?

– Он уже уехал! И Томаша с собой прихватил. Я отправил за ними, но…

– Ну вот и отлично! – рыкнул Имре, отталкивая от себя брата. – Подождем до утра, Барти приедет и все уладит.

– Нет! Имре, вставай немедленно! Ты не понял. Отец хочет убить Стево прямо сейчас. Он приказал стражникам его схватить.

– Ну, бля, значит пиздюк заслужил. Он давно напрашивался, – пожал плечами Имре, поднимаясь с кровати и пытаясь отыскать свои штаны. Они же должны где-то здесь быть? Или он разделся внизу? Так… Сложно.

На этот раз по щам получил сам Имре. И его это тоже привело в чувство. Как минимум, потому что Эста никогда никого не бил. Да и вообще, настолько взволнованным и решительным одновременно видеть его раньше не доводилось.

– Я не позволю ему убить моего брата, – твердо проговорил Эста. – Мне плевать, что он придумал. Стево – сопляк, он не мог ничем такого заслужить, и ты отлично знаешь пунктик отца, что это Стево убил анатэ специально, чтобы тот не мог больше ему рожать, и это была измена, – Эста поморщился в отвращении, произнося весь этот бред вслух. Бред, в который верил Безумный король. – Мы пойдем и поговорим с ним.

– А если он не будет нас слушать? Что тогда? – с усмешкой спросил Имре, готовый отправляться.

В последнюю очередь он привязал к поясу ножны с мечом. Потому что он знал ответ на свой вопрос. И что отец не станет их слушать.

Отец не стал их слушать.

И был убит.

А на утро ничего не подозревающий Стево и Имре принесли присягу и дали клятву верности новому королю Юга – Эстаапену Великому.

Ничего из этого Имре Джею, конечно же, не рассказал.

Ему он поведал историю о том, как искренне и по-братски хотел научить Стево плавать и выкинул его за борт недалеко от акульих рифов. И пока мелкий паникующий придурок пытался не утонуть и воплями распугивал всю морскую живность, Имре заметил тритона.

– Да, ладно! – Джей приподнял голову и с недоверием заглянул в глаза Имре.

– Правда. Он прятался у кормы. Я, конечно, прыгнул в воду, чтобы поближе его рассмотреть…

– И что? У него было тело человека и рыбий хвост? – оживился Джей, по-детски готовый поверить в любую моряцкую байку. Великое Небо, да матросы Имре во всех портах такими кормили шлюх, чтобы те с ними были поласковей.

– Да чтоб я сдох, если успел рассмотреть. Твой припадочный муженек решил, будто я бросился его спасать, и вцепился в меня, как осьминог. А тритоны истеричек не любят. У них от таких личностей чешуя тускнеет, так что он уплыл, – лениво ответил Имре, не открывая глаз, но слегка улыбаясь.

Не мог же он признаться, что ему и впрямь показалось, что брат захлебывается и может пойти ко дну. А потом пришлось наскоро выдумывать историю для моряков, а главное – самого Стево, чтобы тот не подумал, будто Имре его хоть капельку любит и даже немного о нем беспокоится.

– Из моего изверга учитель плаванья получше тебя, – сонно пробормотал Джей.

Он устроился поудобнее и наконец-то слез с плеча Имре. Прижался к лохматой шерсти коня и обнял живот.

Имре долго лежал с закрытыми глазами, уставший до невозможности, но что-то мешало прийти сну. Когда сопение Джея стало глубоким и равномерным, Имре медленно поднялся и подошел к саням. Отыскал среди вещей укутанный в восточную ткань меч.

Изогнутый клинок засиял, отражая свет люминесцентных водорослей. Из-за волнистого узора казалось, что Голодный пульсирует. Будто в нетерпении требует кормежки. Жаждет крови.

Имре крепко взялся за рукоятку и несколько раз взмахнул мечом, обернулся вокруг себя, словно уворачиваясь от нападения невидимого противника, и прокрутил клинок через кисть. Раньше он мог делать это куда ловчее, а теперь придется много тренироваться, чтобы вернуть прежний навык.

Имре посмотрел на спящего Джея.

Он предал Стево. Опозорил и унизил перед всем Югом. Меченый омега сбежал от законного мужа. Да еще и сына его украл. И где гарантия, что ребенок от Стево? Какой приличный омега разденется в присутствии чужого альфы, станет так прижиматься?

Имре вновь взглянул на пульсирующую сталь меча и усмехнулся.

========== 46. Заходит как-то Имре в цирк… ==========

Им понадобилось несколько дней, чтобы откопаться из пещеры и двинуться дальше. Пушистик, отдохнув, двигался быстро, с немалым энтузиазмом, радовался чему-то и иногда ржал, пускаясь вприскочку. Джей и Имре тоже перевели дух. Им пришлось рыть тоннель в снегу, чтобы в него могла пройти лошадь и сани, но это было не так сложно, как сама дорога.

В конце ущелья, когда Джей успел поверить, что самое трудное позади, они увидели наледь, которая преграждала им путь. Лед был высотой в три человеческих роста и, скорее всего, непробиваемый. Другого варианта, кроме как лезть через него, не было. Джей прикинул, что осторожно и медленно смог бы перевести Пушистика по узкой тропке до вершины и там спуститься с ним. Но вот что делать с припасами и санями?

– К такой херне меня жизнь не готовила, – задумчиво присвистнул Имре. – Каковы шансы прорубить топором проход или расплавить огнем? И причем так, чтобы оставшаяся часть на нас не ебнулась?

Джей снял перчатку и потрогал стену. Слой был настолько плотным, что даже не просвечивался, но это и странно. Как эта хренотень появилась здесь? Он вскинул голову, глядя на скалы и пока не в силах дать самому себе ответ на вопрос. Больше всего, как это ни нелепо, было похоже, будто кто-то специально соорудил эту наледь у них на пути.

– Ты можешь начинать рубить. Я вернусь за тобой через пару-тройку лет, – хмыкнул он. – Но вот насчет огня… Мы могли бы растопить небольшой проход у скалы. Но это потребует времени, и есть риск, что верхняя часть обвалится, как ты и сказал. Все, что я знаю о льде, ведет к тому, что он надежен, пока крепок.

Джей поставил ногу на выступ и медленно осторожно поднялся наверх, выбирая широкие участки, чтобы проверить, устоит ли на них Пушистик. К его радости, тропинка все же была, но кое-где нужно поработать топором, чтобы обеспечить коню достаточное место.

– Я могу провести Пушистика на ту сторону. Спуск есть. С шипованными накладками он не будет скользить. Но тогда нам придется бросить сани и взять столько припасов, сколько сможем унести, – он спрыгнул вниз и поморщился, придерживая живот. Это была плохая идея – внутри появилась тупая и давящая боль. Джей решил не обращать на это внимания. – Хорошая новость в том, что за этой стеной ледник почти заканчивается. Если присмотреться, можно увидеть Парящий замок, а там будет тепло, сытно, кровать и баня. Пока погода позволяет, мы могли бы попытаться.

– Ради того, чтобы посмотреть такой цирк, я согласен поработать топором, – хмыкнул Имре, отлично уловив интонацию Джея.

Конечно, если бы он отказался, то Джей и сам принялся за дело. Он иногда признавал, жизнь на Юге его все же изменила. И раз уж была возможность переложить часть тяжелой работы на альфу, он был рад это сделать. Сумерки были не слишком темные, и для того, чтобы заняться делом, не пришлось разводить костер. Джей хотел поскорее расправиться с преградой. Отчасти и потому, что чувствовал – силы на исходе. Он отчаянно нуждался в отдыхе, а постоянные пинки изнутри и тянущая боль в животе словно бы намекали, что еще и в лекаре. Джей думал, что, несмотря на скверный характер сына, – это хорошо, что он такой бойкий и живучий.

Он снял с Пушистика крепления саней и потянул к стене.

– Так, приятель. Таких номеров мы с тобой не делали. И, как говорил Имре, ты тоже должен копить то, что потом рассказывать жеребятам. Обещаю, когда мы приедем домой, у тебя будет самый лучший омежка, какого мы только найдем, – уговаривал он, проверив прочность шипованных подков.

Он шел первым, чуть ли не рукой указывая, куда конь должен наступить. У них в распоряжении была узкая и неровная тропинка, один бок Пушистика плотно прижимался к скале, он подсознательно кренился в противоположную от обрыва сторону. Умный конь был спокоен, хотя ноздри его и раздувались широко и часто, выпуская из себя целые клубы пара. Он доверял хозяину. Они двигались медленно. Только убедившись, что Пушистик держит равновесие и перенес вес на нужную ногу, Джей тянул его дальше.

– Слушай, да ты почти как горный козел! Если бы я знал, что у тебя такой талант, то мы полезли бы через Хребет и сэкономили время, – заметил Джей, продолжая разговаривать с конем так, словно он хоть что-то понимал в его речи.

Когда они добрались до вершины стены, Джей улыбнулся Имре. Он знал, что спуск сложнее, но вообще где это видано, чтобы конь лазал по ледяным скалам?

– Я сейчас спущу его и вернусь. Начинай пока разбирать вещи, – крикнул он Имре.

– Какой вернусь? Ебнулся что ли? Спускайся вниз нормально и жди там. Или ты что, думаешь, южане не умеют ходить по заледенелым горам? Хуй там! Если уж, тем более, конь справился, – рыкнул тот и стал перебирать вещи.

Джей поборол желание все же пойти к Имре и помочь с запасами. На самом деле, когда он опустился на снег рядом с Пушистиком, то понял – так просто ему не подняться. Ноги стали ватными и совсем не слушались. Он недолго мысленно поругал себя за слабость, а потом позволил небольшую передышку. Та, правда, растянулась.

Имре успел дважды перейти наледь.

– Надеюсь, что ты забрал всю медовуху и зажигательную смесь, если, конечно, не хочешь смотаться еще разок, – усмехнулся Джей, делая пару глотков алкоголя и протягивая флягу Имре, присевшему рядом с ним. Он одобрительно похлопал его по плечу. – Молодец, что не убился. Жаль оставлять сани, но осталось и впрямь немного.

– Да, капитан, так точно, капитан, – саркастично ответил Имре, упирая руки в бока. – Если ты забыл, черешенка, то когда-то я был воином и проводил в походах большую часть своей жизни. Неужели ты думаешь, что я не догадался бы, что нужно с собой взять, а без чего можно обойтись?..

– Можем устроить привал сейчас, или, если ты не очень устал, пройти сегодня еще немного. Пока погода хорошая, – сказал Джей.

У него тянул живот, но Джей научился прятать это и не обращать внимание. Он не мог позволить себе слабость сейчас. Чем раньше они окажутся в крепости, тем меньше вероятности выдохнуться в дороге. Тем более, что Джею в его положении следовало бы поторопиться, если он надеется сохранить жизнь ребенку.

– Ну, если ты сам подыхать не собираешься, то я бы лучше пошел, – ответил Имре, пожав плечами и, видимо, тем самым показывая, что он силен, бодр и почти весел. Хотя, кажется, он мог красноречиво пожимать плечами в любой ситуации, и каждый раз это означало бы что-то разное. И прищуриваться.

Джей заметил в числе прочих вещей рукоять Последнего луча. В дороге меч ему не пригождался, для охоты больше подходил лук. Но сейчас захотелось вытащить его из ножен и посмотреть на клинок.

– Скажи мне, что это искусно сделанная копия, а не реальный Последний Луч, который как бы гордость Юга и все такое? – послышался чуть хриплый голос Имре. Он увидел меч и теперь буквально прилип к нему взглядом. Такого не произошло, когда он рассматривал клинок Голодного.

– Никакая это не подделка! Барток подарил мне его, – возмущенно ответил Джей, умолчав основную часть истории.

– Барток?.. Подарил?.. – тупо переспросил Имре и даже отвлекся от загрузки Пушистика их вещами. На его лице появилось выражение удивления, которого Джей раньше не замечал. – Барток подарил тебе Последний Луч?.. Ебать… – он вздернул брови, но все же вернулся к своему занятию, бубня под нос. – Охуеть. Вот ведь негодяй. Повезло ему, что он мертв!

– А мне вот жаль, что он не может вдруг оказаться живым, как и ты, – Джей тяжело поднялся и стал помогать.

– А что, хотел бы, чтобы это не я был жив, а Барток? – беззлобно усмехнулся Имре.

– Вовсе нет! Я бы просто хотел, чтобы он тоже был жив, как и ты, – честно признался Джей. – Ты… вроде бы, неплохой мужик.

Имре не вызывал негативных чувств. Джей привык к нему даже быстрее, чем к Стево. Было в нем что-то… простое и прямое, как любил Джей, каким он был сам. Джею было приятно замечать, как к Имре медленно, но верно возвращалась жизнь, появлялся блеск в глазах, проступали эмоции на лице. Конечно, он засиделся в плену, а проход через ледник, да еще и южанину – неплохая терапия против депрессии.

– И, откровенно говоря… Я стащил меч. А когда об этом узнал мой отец, то рассвирепел и собирался меня самое меньшее освежевать и после четвертовать, а голову насадить на пику. Ну так, по крайней мере, выглядело со стороны его поведение. И потому Барток сказал, что сам подарил мне меч, по собственному желанию от широты душевной. Отец ему не поверил, но твой брат был очень убедителен. В подтверждение своих слов он даже учил меня с ним управляться. Он не жалел об этом вслух и всегда, когда после приезжал, просил показать ему, чему я успел научиться. Замечательный был человек – твой брат.

– Стащил Последний Луч?.. – снова удивленно вскинув брови, Имре все-таки доброжелательно усмехнулся. – А ты не промах, парень.

Они медленно двинулись в путь. Джей решил, что не станет ставить себе цель, куда хочет дойти сегодня. Последнее время у него вошло в привычку говорить что-то в духе: «Вон до той глыбины и тогда отдохнем». Ориентир обычно оказывался едва заметен вдалеке и темноте. Но Имре не жаловался, и они всегда с горем пополам добирались до места. Теперь же он чувствовал, что привал случится тогда, когда ноги в очередной раз откажутся его слушаться.

– Точно тебе говорю. Все мои братья в той же степени замечательные, сколько и ебанутые. Не может быть замечательным человек, который трахал все, у чего есть дырка, и который завешивал любое пространство своими ебучими музыками ветра, – беззлобно заметил Имре.

– Не говори так про Бартока! – возмутился Джей, ткнув Имре локтем под ребра. – Он был замечательным. И что с того, что любвеобильным? Он же не был женат, кому ему верность-то хранить? А колокольчики мне нравились!

– Слушай, – засмеялся Имре, перехватывая локоть и слегка завел ему за спину, – это мои братья. Имею законное право говорить про них все, что хочу. Разумеется, они замечательные. И ебанутые. Одно почти не исключает другого, – он отпустил его руку и доброжелательно похлопал по спине.

– Я даже готов смириться, если ты будешь говорить, что захочешь, про Бартока и Эсту. Но не про моего мужа! – сразу же со смешком предупредил Джей. – Мне больше нравится, когда ты говоришь, что он милый и ранимый. А ебанутым я его и сам назову, мне для этого помощники не нужны.

– Нихера! Мои братья! Что хочу, то с ними и делаю, – шутливо заупрямился Имре и даже рыкнул, вроде как подтверждая, что серьезен. – Кстати. А Томаш? Ты слышал что-нибудь о нем? Это занудный и невыносимый, но хороший парень. Был моим советником. Раздавал совершенно бессмысленные морализаторские советы, которым я никогда не следовал.

– Да, Томаш остался таким же, как ты описываешь, – с готовностью ответил Джей, радуясь, что Имре первый проявил интерес. – Он теперь пытается вдолбить в голову Стево те же советы, а изверг, как и ты, его не слушает. К сожалению, его вообще никто не слушает, а мыслит он поразительно здраво.

– Хорошо, что он жив. Надо будет отнять его обратно у Стево. А то ишь чего. Армию мою забрал, за флотом моим не следил, друзей моих присвоил…

Погода стала портиться, и говорить они больше не могли. Да и идти стало сложно. Они присматривались к расщелинам и впадинам в скале, пытаясь найти пригодную для ночевки пещеру. Ветер резко и больно швырял в лицо колючий снег. Холод пробирался под кожу, болезненно пощипывал. Джей все время шевелил пальцами на руках и ногах, чтобы их не лишиться.

Наконец, им попалась отличная, довольно глубокая впадина. Они забились в нее, зашли поглубже, и Джей утянул вместе с ними Пушистика. Тот не хотел и сопротивлялся, но в итоге Джей оказался упрямее. Имре развел костер. Они сели рядом, откинувшись спинами на бок Пушистика, и протянули руки к пламени. Фляжка с медовухой ходила туда-сюда.

Джей прижался плотнее к Имре и сунул ладонь себе под мех, нащупал пальцами метку и слегка погладил ее, морщась от боли. Он отбросил это. Главное, что она все еще на месте, а значит – изверг жив. Он постарался представить себя не здесь, а где-то рядом со Стево, в его объятиях. Джей мечтал и почти молился о хорошем и добром сне, где они вместе, любят друг друга и нет ничего в целом мире, кроме них двоих.

Последнее, что он услышал перед тем, как заснуть, были ленивые слова Имре.

– Пиздец просто. Надеюсь, хваленые северные бани всего этого стоят.

========== 47. В мире животных ==========

С каждым днем идти было на удивление легче. Кончались припасы, а значит, и уменьшалась тяжесть мешков, которые они тащили, становилось меньше льда, порой пробивалась земля, и, к тому же, все ближе была крепость, в которую они шли. На пути стала попадаться всякая северная живность, и в пище у них недостатка не было. Однажды они видели колонию моржей, собравшихся вокруг пробоины во льду. Вслух Джей этого не сказал, но про себя отметил, что больших уродцев он в жизни не видел. Песец же на вкус оказался не таким вкусным, как чайки и полярные совы. Джей думал, он будет походить на волков или лис, но мелкий противный зверек оказался почти несъедобным. Имре с умным видом заявил, что это для того, чтобы другие звери не считали его за пищу. Если и так, то ход сработал отлично – больше Джей на песцов не охотился, и только того единственного освежевал, чтобы сохранить шкурку. Ему показалось, Имре со странным выражением лица наблюдал за его занятием. Но альфа ничего и не сказал.

Белого медведя они увидели, когда их от крепости отделял всего день пути. Они подошли к утесу и собирались взобраться на него, чтобы там наверху устроить привал, поесть и отдохнуть перед последним рывком. Глядя на то, как косматый хищник раздирает свою добычу, то и дело вгрызаясь клыками в мясо, и, кажется, на несколько миль вокруг хрустит костями, пачкая белоснежную морду в крови, они единогласно решили трапезу мишки не тревожить и убраться подальше.

Они остановились на привал и сгрузили остатки поклажи с Пушистика. Тот мигом отправился знакомиться с северными оленями и скоро уже пасся вместе с ними, подражая тому, как они стучали копытами по земле, разбивая снег и ледяную корку, чтобы добраться до мха. Имре занимался костром, а Джей, прихватив лук, блуждал, в надежде поохотиться. Ноги сами несли его к утесу, хотелось еще раз посмотреть на медведя. Издали.

Он услышал странный звук – непохожий на тот жуткий хруст. И, посмотрев вниз, замер от удивления. Он, не теряя времени, попятился назад от края, а после побежал за Имре.

– Имре, скорее! Бежим со мной! Да давай же ты, увалень! – Джей тянул его за руку, не обращая внимания на то, что сам передвигается, как обожравшийся пингвин. – Ты должен это увидеть и сказать мне, что я не сошел с ума! Да брось ты все! Скорее! Вдруг он улетит!

Имре пошел следом нехотя, с видом обреченности, ворча себе под нос что-то о каких-то кенгуру со сломанными хвостами и пиявках.

На краю утеса Джей улегся на бок, потому что пузо уже мешало лежать на животе, и показал Имре вниз, туда, откуда исходил странный, утробный звук, похожий на омежье мурлыканье.

Там на снегу, раскинув в разные стороны огромные крылья, лежал на спине Ледяной Змей. Он был таким, точь-в-точь как описывал его анатэ: длинное, гибкое тело, покрытое белоснежной шерстью, четыре мощные лапы с громадными когтями-клинками, зеркальными, сверкающими на солнце, точно Рассвет, кожистые сильные крылья, с просвечивающейся сетью синих вен, морда с четырьмя рогами, два из которых прямые и еще пара скрученных, и длинными усами-плетями.

Джей не мог оторвать взгляд от этого существа. А оно в свою очередь совсем не интересовалась ничем, кроме собственного хвоста с мохнатой кисточкой. Змей лежал на спине и сам себя дразнил хвостом, пытался поймать его лапами и сунуть в пасть, украшенную по меньшей мере тремя рядами угрожающих зубов. И ему нравилась игра. Это он мурчал так, что слышно далеко вокруг.

– Это – Ледяной Господин! – почему-то шепотом сказал Джей, словно Имре и сам не видел. Но у него внутри все переворачивалось от восторга. Увидеть Его – было поистине чудом. Теперь Джей знал – Рассвет и впрямь выкован из его когтя! И он, черт побери, настоящий! – Нарисуй! Нарисуй его! – тут же возникла идея. – Стево должен его увидеть! – он достал из кармана шубы дневник Бартока и всучил ему.

– Ну и че?.. Дракоша и дракоша, – буркнул он, совсем не впечатленный увиденным. – Тоже мне… Нашел, понимаешь ли, себе придворного художника, – ворчал Имре, хмуро покосившись на Джея, но все же взявшись за набросок.

– Что значит: «ну и чо?», тюфяк ты! Это же Ледяной Господин! Ты его раньше видел? Ты вообще видел что-то подобное? И это не дракон, а Змей! – возмутился Джей, тем временем не в силах оторвать взгляда, наблюдая за его повадками и движениями. Он был прекрасен! – Как думаешь, это омега или альфа? – почему-то стало интересно ему. Но змей как-то ловко скрывал все самое интимное хвостом.

– Ну, если судить по людям и обычным животным, то омега. Потому что альфы так не мурлыкают, вроде бы, – Имре пожал плечами и зевнул, подтверждая крайнюю степень безразличия к увиденному. Кажется, его куда больше, чем сам змей, волновала необходимость его рисовать. – Нарисуй то, нарисуй это… Стево должен увидеть… Стево должен, как минимум, добраться до Севера живым и не придушить тебя. А если доберется и не придушит, то меньше всего желания у него будет разглядывать картинки…

Джей резко уселся и хмуро окинул альфу взглядом. Иногда грань, после которой можно было окончательно слететь с катушек, приближалась настолько, что казалась совсем незначительной. Как сейчас.

– Придушить? Придушить, значит? – тихо, дрожащим от негодования голосом прошипел он. – Он идет на Север, ко мне домой, с своей армией уже второй раз. И в первый – предложил мне брак, а в противном случае, собирался убить меня, моего анатэ, который спас тебя, и малолетнего брата. Этот твой ранимый и нежный по указке твоего хорошего и умного Эсты напал на королевство без взрослого короля, которое никогда не враждовало с Югом, и был крайне горд своей так называемой победой. Я полюбил врага. Теперь и ему представился шанс!

Он тяжело дышал, изо всех сил стараясь сдержать истерику, но сил осталось совсем мало. Он снял перчатку, набрал в ладонь снега, растер по лицу и шее, куда смог дотянуться.

Имре оторвался от рисования и посмотрел на него. Молча, без капли гнева или вины во взгляде. Так, словно перед ним распинался капризный ребенок. Этот многозначительный взгляд взбесил Джея окончательно. Он с трудом поднялся из снега и заковылял прочь, чтобы не дать себе подраться с Имре. Среди припасов он отыскал остатки медовухи и крепко приложился к фляжке, делая большие, жадные глотки.

Не нужны были ему такие замечания. Он и так мог только о том и думать, что как бы ни развивались события, никогда они не будут со Стево вместе. Как бы он ни накручивал себя, сколько бы ни подстегивал высокопарными мыслями и ни прокручивал самые плохие и неприятные воспоминания, связанные с извергом, – все это не влияло на его чувства. Он любил чудовище и страдал от разлуки с ним.

Имре не должен быть с ним таким жестоким, мог бы сообразить, как больно ранят подобные слова.

Джей почувствовал, как в груди появился колючий комок. Ему хотелось сдаться, закричать, расплакаться. Черт бы их всех побрал! Он всего лишь омега, беременный от альфы, с которым больше никогда не будет. Уставший, голодный, замерзший…

Нижняя челюсть сама собой запрыгала. Джей неровным свистом позвал Пушистика. Конь тут же бросил своих новых рогатых приятелей и зарысил на зов. Джей тоже сделал пару шагов ему навстречу. Он уже чувствовал, как по щекам потекли горячие ручейки и вцепился пальцами в густую длинную шерсть, пряча в ней лицо.

****

Остаток пути Джей был погружен в тяжелое молчание и внутреннее самобичевание. И делиться этим с бесчувственным сухарем не собирался.

Хотя Имре заявил, что просто любит ворчать и искренне считает Джея и Стево прекрасной парой. В конце концов, не так часто встречаются две такие истерички. Но осадок все равно остался. Джей старался держать себя в руках и не подавать виду. Он оттаял, только когда Имре сунул ему дневник, а внутри оказался отличный и очень правдоподобный рисунок Ледяного Змея.

К вечеру перед ними раскинулась самая странная крепость из тех, которые Джей прежде видел. Она была словно зажата между двух гор и приподнята над землей. И впрямь Парящая. Джей знал – позади нее Северное море, а когда-то очень давно здесь был залив. Единственный путь к крепости вел по толще льда, покрытого снегом. А город расползался по обе стороны, вверх в горы. В такой снегопад домики были не видны – только там и тут вился дымок.

Но подъехав совсем близко, Джей заметил на стенах черные знамена.

Он знал, такие на Севере вывешивают в случае траура по кому-то из королевской семьи. И первое, что он почувствовал, увидев их, был жгучий ужас от мысли, что умер Леррой или Диас, пока он бесконечно долго добирался через ледник. Но страх отступил. Он разглядел на черных полотнах знак дикарского лорда. Значит, его брат и анатэ ни при чем. Это в семье самого Мангуса покойник. Он вздохнул со смесью облегчения и раздражения.

Ни для кого на Севере не секрет, что дикари, хоть и признают над собой власть короля, живут по собственным, очень странным и совершенно неадекватным законам. Чем больше Джей об этом думал, тем меньше понимал, как вообще это маленькое государство может мирно существовать внутри другого государства.

Дикари обладали типичной для их безумного народа внешностью, которая разительно отличалась от остальных северян. Они были смуглы, рыжи и горбоносы – лишь с разными вариациями силы всех трех явлений. На входе их встретил ярчайший представитель. Омега, по его одежде сразу стало понятно – член семьи лорда. Кроме того, что его лицо было непозволительно для северянина темно, длинные и пушистые волосы рыжие, как ржавчина, а нос просто чудовищно горбат, он был еще и неприлично высок. Даже выше Имре.