Текст книги "Контракт на эльфа (СИ)"

Автор книги: Ellari Rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Эрика едва сдержалась, чтобы не расплыться в ехидной ухмылке. Значит, все-таки, не ушел. Сердце предательски дрогнуло, но разум не позволил глупому органу взять над собою верх. «Мясо ему пересолить, что ли?» – с несвойственной ей мстительностью думала девушка, перетаскивая на кухню свертки с провизией и то и дело спотыкаясь об Арда, что смотрел на нее большими голодными глазами.

– Золтан, ты его кормил сегодня? – Эрика покосилась на свисающие лентами собачьи слюни.

– Кого? – не сразу понял краснолюд. – Мантихора? Дважды, – Золтан крякнул. – Может его, того, выпускать на ночь-то? Пусть сам себе пропитание ищет.

– Вечером выпускаем, утром запускаем, кровь с морды вытираем, – Эрика наморщила нос. – Гляди, как бы горожане в ответ на наше безрассудство ведьмака не наняли. На мантихора-то.

Краснолюд расхохотался, заметив, что и из этого можно извлечь выгоду, и занялся насаживанием бараньей ноги на почерневший от нагара вертел.

Эрика, у которой с плитой отношения были натянутыми и никак не доверительными, принялась за ним наблюдать. От на совесть натопленной печи в прохладной каморке стало жарко, как в краснолюдской парилке.

– Не помогаешь – не мешай, – в третий раз столкнувшись с девушкой, проворчал Хивай. – Не бабское это дело, мясо готовить.

Шумно хлопнула дверь. Геральт вломился в заведение, имея изрядно помятый и усталый вид. Судя по грохоту и шипящему «Курва!», ведьмак не ожидал встретить посреди зала большой дубовый стол, который Золтан на собственных плечах приволок откуда-то сверху, для дружеских посиделок.

– Меня на ужин не ждите, – буркнул ведьмак вместо приветствия. – Я иду в «Зимородок».

И развернул афишу, изображавшую девушку с лютней в шутовском костюме. Эрика прочла затейливые руны, гласящие, что некая Присцилла по прозвищу Уточка-Циранка дает представление в таверне «Зимородок», подивившись тому, как странно подчас именуют себя артисты.

– А как же Йорвет? – всплеснул ручищами Золтан. – И баранья нога?

– Мне нужно еще раз поговорить с Присциллой, – ведьмак потер ушибленное колено и привалился к дверному косяку. – Лютик и Цири участвовали в ограблении местных бандитов. Холера, во что опять ввязался этот рифмоплет?

– Геральт, ты знаешь Лютика не первый год, и все еще способен удивляться его дурости? – неподдельно изумился Золтан.

– Да я просто вне себя от удивления, – съязвил ведьмак. – Эрика, прогуляться не хочешь?

«А как же Йорвет?» – чуть было не спросила девушка, неосознанно повторяя за краснолюдом, но вовремя прикусила язык.

– Еще как хочу, – охотно согласилась она. – Дай мне немного времени.

Дождавшись утвердительного кивка ведьмака, девушка с облегчением оставила кухонные хлопоты и поднялась в свою комнату. Выудила из сундука шкатулку с эльфскими притирками, купленными у Кейры Мец, и на скорую руку подкрасила глаза угольным карандашом. Отчего-то вспомнился разукрашенный Элихаль в образе «реданской графини», и Эрика громко фыркнула. Ярко краситься она никогда не любила – во-первых, ей было ужасно лень наносить все эти пудры, румяна, тени и помаду на лицо; во-вторых, она постоянно забывала о макияже и вечно его размазывала, а в-третьих… ей еще не встречался мужчина, который любил бы слизывать с женских губ толстый слой красной помады. Девушка поднесла подсвечник поближе к зеркалу – за окном неумолимо вечерело. Расчесав непослушные волосы, Эрика сняла куртку и сорочку, чтобы надеть новую свинцово-серую шелковую рубашку с треугольным, расшитым по краям серебряной нитью вырезом. Еще раз помянув Элихаля, на сей раз самым добрым словом, заправила рубашку в штаны, смахнула щеткой пыль с сапог, и спустилась вниз. Сборы заняли совсем немного времени, которого как раз хватило ведьмаку и краснолюду, чтобы обсудить Сиги Ройвена, некогда главу реданской разведки, а ныне главного новиградского бандита.

– О, – ведьмак окинул девушку с ног до головы заинтересованным взглядом и впервые за вечер улыбнулся.

– Геральт, пойдем уже, пока я не передумала, – Эрика фыркнула, отметив про себя, что про охочих до баб ведьмаков не зря шепчутся на рыночных площадях.

***

В «Зимородке» яблоку было упасть негде. Геральт провел спутницу сквозь толпу богато разодетых горожан и посадил на лавку у самой сцены, рядом с томно вздыхающей девицей и мужчиной в синем шапероне. Присцилла вышла на сцену, вызвав одним своим появлением бурю аплодисментов, поклонилась, настроила лютню, нежно покрутив колки, и начала петь. Эрика пусть и была настроена несколько скептично, при первых же звуках голоса трубадурши почувствовала, как по телу забегали приятные мурашки. Девица по соседству уже не вздыхала, а вдохновенно сморкалась в батистовый белый платочек. Публика смахивала слезы. Ведьмак хмурился, подперев кулаком свежевыбритый подбородок: заслышав в песне слова о сирени и крыжовнике, Геральт разом сник и тяжело вздохнул. Пускай суровый ведьмак был чужд поэзии, но баллада о нем самом и его любви к чародейке Йеннифер не оставила его равнодушным.

– Не знаю – ты ль мое предназначенье,

Иль страстью я обязан лишь судьбе.

Когда в желанье, я облек влеченье,

Не полюбила ль ты во вред себе?

– пела Цираночка.

«Еще как во вред, – вздохнула Эрика, никогда не отличавшаяся излишней сентиментальностью. – Уж вреднее не придумаешь».

Приняв восторженные аплодисменты публики, Присцилла продолжила выступление. На сей раз баллады были не столь печальны, а к концу и вовсе прозвучала залихватская и озорная песенка про девицу, что хаживала в лес по грибы да по ягоды, и повстречала серого волка.

А когда трубадруша изящно поклонилась, взмахнув напоследок золотистыми локонами, ведьмак поспешил за сцену – переговорить с подругой Лютика о непутевом барде.

Эрика осталась у стойки, заказав себе бокал туссентского красного, заодно наблюдая за партией в гвинт между трактирщиком и хитроглазым щеголем в синем дублете.

– А мы вас морозцем, морозцем-то! – лихорадочно блестя глазами, вопил щеголь.

– Дракон, – корчмарь невозмутимо положил на стол карту и забрал две из расклада противника. – Ваш ход, милсдарь.

– А нате вам, милсдарь, господина Дийкстру, – засаленная карта шлепнулась рядом с картой рыцаря в золоченом доспехе. – Извольте!

– На сие примите магичку, – и корчмарь выудил из колоды карту, изображающую Йеннифер из Венгреберга.

«Интересно, у Геральта такая есть?» – подумала Эрика, оглядываясь в поисках ведьмака. Тот как раз вынырнул из-за бархатной портьеры, отчего-то став мрачнее тучи.

– Я убью этого поганца, как только найду, – на выдохе бросил ведьмак, очевидно, имея в виду Лютика.

– Не сам же он все это придумал, – девушке вдруг стало жаль барда. – Наверняка все затевалось ради Цири.

Геральт распахнул дверь на улицу. В лицо дунул свежий морской ветерок, прогоняя запахи многолюдной площади.

– К слову, хотел спросить, не одолжишь ли мне своего коня? – ведьмак успокоился и решил сменить тему. – Нильфгаардский посол предложил мне поучаствовать в скачках, ставит зерриканские седельные сумки и новое седло.

– Шутишь? – Эрика недоверчиво хмыкнула. – Я-то не против, но ты же вроде как предпочитаешь исключительно гнедых кобыл?

– Я их вообще не различаю, – буркнул ведьмак. – Оттого всех зову Плотвами.

– Бери, – пожала плечами девушка. – Мне все равно еще пару недель лучше не ездить верхом.

До «Шалфея и розмарина» дошли к полуночи, когда улицы города опустели, а подворотни, напротив, наполнились исторгнутым из недр Новиграда опасным сбродом. Но никто не рискнул связываться с ведьмаком – ни боевые краснолюды с топорами наперевес, ни подозрительные детины с разрисованными белилами лицами.

– А мы уж заждались, – Золтан вышел на звук отворяемой двери, в одной руке держа кружку с чем-то забористым, а в другой – кусок жареного мяса.

Ард был так занят хрустящим мослом, что лишь поднял глаза и едва вильнул хвостом, привествуя хозяйку. Эрика подошла к столу, стараясь вовсе не замечать вальяжно развалившегося на лавке Иорвета.

– Cead, Gwynnbleidd, – лениво протянул он, сыто щурясь, как дорвавшийся до кладовой кот. На Эрику же бросил долгий оценивающий взгляд, после чего криво ухмыльнулся. Девушка глаз не опустила, и вопреки огромному желанию, не сбежала позорно наверх. – Cead, beanna, – соизволил поздороваться эльф.

– И тебе не хворать, сидх, – в тон ему ответила она, усаживаясь строго напротив. Стол показался Эрике слишком узким, когда она невзначай задела сапогом длинные ноги эльфа.

– Есть новости об Ублюдке Младшем? – нетерпеливо поинтересовался ведьмак, обосновавшись справа от Иорвета.

– Есть, – сидх медленно кивнул. – Dh’oine, которого ты ищешь, нет ни дома, ни в казино, я проверил. Остается бойцовская арена. Я мог бы принять участие в боях, но…

– Даже не думай, – покачал головой Геральт. – Ты и так сделал больше, чем я просил.

– Ты мне помог однажды, Vatt’ghern, – Иорвет набил трубку табаком из кожаного кисета, чиркнул огнивом. – Я не забыл.

– О, эта острая железная благодарность под ребра, – ядовито вставила Эрика, остановив взгляд на ведьмаке. – Берегись, Геральт, эльфской благодарности.

Ведьмак прокашлялся и плеснул себе мутной, едко пахнущей спиртом жидкости из пузатой бутылки. Иорвет скрипнул зубами и аж побелел от захлестнувшей его ярости.

– Выпьем, – вдруг ослепительно улыбнувшись, предложил Золтан, едва удержавшись, чтобы не добавить «за эльфскую благодарность».

Мужчины залпом осушили кружки. Закусывал только Геральт – эльф и краснолюд эту стадию уже прошли. Эрике же кусок в горло не лез. Ей казалось, что сидх насквозь прожигает ее полным искренней злости взглядом, и от этого становилось очень неуютно. Но уйти сейчас означало сдаться, оставить этот раунд за эльфом, признать свое поражение в этой маленькой, но смертельно опасной войне.

– Какие планы на завтра, Геральт? – Эрика прикрыла кружку рукой, чтобы Золтан не плеснул туда самогону. Побоялась, что выпив, либо попытается убить Иорвета, либо бросится к нему на шею. Такую красивую, мускулистую, с татуировкой в виде яблоневой ветви, шею.

– Снова встречаюсь с Дийкстрой, – ведьмак вгрызся зубами в кусок мяса, заляпав жиром столешницу. – Его казну перехватил Менге, отобрал деньги и где-то спрятал.

– Казна Дийкстры? – криво ухмыльнулся эльф. – У Менге? Я уж думал, что перестал чему-либо удивляться.

– Ты удивишься еще больше, – ведьмак чуть захмелел, и к нему вернулось былое ехидство, – когда узнаешь, что казну Дийкстры спер Лютик.

– Neen! – бровь эльфа взлетела вверх. – Foile taedh!

Выпили снова. Золтан довольно крякнул, вытирая кулаком рыжие усы, ведьмак поморщился. Иорвет же пил бесстрастно, словно в кружке был не горючий краснолюдский самогон, а простая родниковая вода.

– В городе есть хороший оружейник? – вдруг спросила Эрика, вспомнив, что собиралась купить новый кинжал.

– На что тебе? – насмешливо бросил Иорвет, но девушка и бровью не повела: она обращалась к Золтану.

– Есть, отчего же нет, – охотно ответил краснолюд. – У Эйнара Хаттори лучшие в городе мечи. Были… Сейчас-то он кузницу прикрыл, говорят, Тесак ему проходу не дает. Так что старина Эйнар нынче варит вареники на продажу. Заместо мечей-то.

– Вот она, прелесть оседлой жизни в людских городах, – не удержался, чтобы не встрять, Иорвет. – Ghoul y badraigh mal an cuach… вареники вместо мечей… Bloede dh’oine.

– Тесак – краснолюд, – заметил Геральт, но Иорвет только отмахнулся, задумавшись о чем-то своем.

– Где найти этого Эйнара? – Эрика решила, что в любом случае у мастера-мечника осталось немало приличных клинков. Золтан объяснил в двух словах – бывшая кузница Хаттори находилась в том же квартале, что и «Шалфей и розмарин».

– Я, пожалуй, тоже к нему зайду, – выдал ведьмак, с тоской поглядев на собственный стальной меч. – Разживусь клинком получше. Перед встречей с Менге.

И нехорошо прищурил свои кошачьи глаза с вертикальными зрачками.

– Ты что же, Эрика, – Золтан икнул, – теперь фехтовать будешь?

– Да куда мне, – усмехнулась девушка. – Но лучше иметь клинок, чем не иметь вовсе. Может, выберу что-нибудь по руке.

Геральт встал, упершись обеими ладонями в столешницу, пожелал всем доброй ночи, и, пошатываясь, побрел наверх, в свою комнату. Вслед за ним поспешил распрощаться Золтан, очевидно, смекнув, что к чему, и желая оставить девицу и эльфа наедине. Только Ард молчаливо и недобро глядел из угла – под тяжелой складкой кожи на лбу его глаза посверкивали зеленым.

– Не уходишь, – полуутвердительно произнес Иорвет, в упор поглядев на девушку. В его взгляде было больше любопытства, нежели привычной, хищной злобы.

– Не лучшее время для разговоров, – вздохнула Эрика, заметив, как сидх наполняет кружку краснолюдским пойлом. – Но другого может не быть.

А про себя додумала, что в этом мире, где жизнь стоит не дороже ломаного гроша, медлить и затягивать с объяснениями не стоит. Ведь завтра, а то и сегодня, может быть, прямо сейчас, жизнь может оборваться от бандитского ножа в темной подворотне, от палаческого топора или веревки на виселице, даже от заурядной царапины ржавым гвоздем.

– Поговорим, – выдержав долгую паузу, согласился эльф. – О чем?

Вопрос застал девушку врасплох. Она была почти уверена, что Иорвет намерен выяснить отношения раз и навсегда, что он ожидает ее прощения или первого шага навстречу, но, боги, как же наивно она ошибалась! Дерзкая ухмылка сидха разом перечеркнула все пути к мирной беседе.

– О фехтовании, блять, – вспылила Эрика. В горле резко пересохло, она схватила первую попавшуюся под руки кружку, и сделала долгий глоток. По счастью, в ней оказался не самогон, а реданский лагер – теплый, выдохшийся, с опавшей пеной.

– Можно и о фехтовании, – эльф глумливо осклабился.

– Скажем, у меня есть клинок, – в тон ему продолжила эту странную игру девушка. – Обоюдоострое лезвие без рукояти. И выбросить жаль, и носить тяжело, да к тому же порезаться можно.

– Выбросить жаль, значит? – Иорвет подался вперед, уловив намек. – И носить тяжело? – эльф цокнул языком и его голос наполнился ядом. – Экая печаль.

– Да уж, веселого мало, – вздохнула девушка, не сводя пристально взгляда с эльфа. – Очень мало веселого, говорю, когда трехсотлетний Aen Seidhe ведет себя, как заносчивый мальчишка.

– Придержи язык, beanna, – рыкнул эльф, одним резким движением перегнувшись через стол и нависнув над Эрикой, гневно раздувая точеные ноздри. – Я тебя за собой не звал!

Девушка сначала остолбенела от такой дерзости, но расправила плечи, вздернула подбородок и ответила ледяным тоном:

– А я не просила тебя остаться. Так почему ты все еще здесь?

– Помогаю ведьмаку, – прошипел эльф.

– Да плевать тебе было на ведьмака с самого Вергена, – Эрика наклонилась ближе, так, что лицо Иорвета оказалось в опасной близости от ее лица. – Меня-то ты можешь обманывать сколько угодно, мне не привыкать. Но себе не лги.

– Я начинаю жалеть, что тебя не убил, – устало произнес эльф, возвращаясь на свою лавку и прикладывая ладонь ко лбу. – Чего ты хочешь?

– От тебя? – фыркнула девушка. – Да что с тебя взять? С разбойника и убийцы, которого разыскивает вся чертова ватага Радовида?

– Довольно! – Иорвет вскочил, ударив кулаком по столу, так, что кружки подпрыгнули, выплескивая остатки краснолюдского пойла, а бутылка, упав на выпуклый бок, шустро покатилась на пол. Эльф поймал ее ловким изящным жестом, и водворил на место.

– Вот и поговорили, – Эрика поднялась из-за стола, шумно отодвинув стул. Под тяжелым эльфским взглядом, подернутым мутной алкогольной пеленой, было неуютно до дрожи.

– Наорались? – ведьмак, сонный и растрепанный, возник из темноты, как привидение. – Не мое это дело, конечно, но выражать свои чувства можно и другим способом.

– Это каким же? – девушка уставилась на ведьмака, заломив бровь.

– Да таким, – Геральт хмыкнул. – Древнейшим.

– Vatt’ghern, a’baeth me aep arse, – прошипел сидх, догадавшись о чем идет речь.

– Поддерживаю, – неожиданно для самой себя добавила Эрика. Этот оборот на Старшей Речи она выучила еще в Велене, с легкой подачи ведьмака.

Иорвет как-то странно на нее поглядел, чуть склонив голову на бок, как волк смотрит на заблудившегося человеческого детеныша, раздумывая, то ли прибить лапой, то ли утащить в свое логово к остальным щенкам.

– Ну вот, хоть какое-то согласие, – развел руками Геральт, посмеиваясь.

Эрика, решив, что на сегодня достаточно, шумно вдохнула, и, свистом подозвав собаку, быстро взбежала по лестнице, словно за ней гналась стая призраков. Если бы на массивной входной двери в ее комнату была сотня замков, она закрыла бы все. И окно заколотила бы, прихвати с собой гвозди и молоток. Только чтобы чертов эльф не вошел сюда сегодня ночью.

***

Тем временем ведьмак уселся на лавку, и залпом допил выдохшееся теплое пиво.

– N’aen dearme? – хмуро поинтересовался эльф, снова раскуривая погасшую трубку.

– Поспишь тут, – проворчал Геральт, заглядывая под крышки в поисках остатков еды. – Вы так орали, что не удивлюсь, если сюда все мертвецы с окрестных кладбищ сползутся. Разбуженные.

Иорвет фыркнул, как рассерженный кот.

– Ну давай, спроси и ты, почему я все еще здесь, – иронично бросил он, предчувствуя если не разговор по душам, то некое его подобие. – Спроси, почему я, бывший офицер Врихедд, убийца и садист, мясник, как величал меня твой приятель Ярпен Зигрин, не могу сладить с одной чертовой человечьей бабой.

– Йорвет, – ведьмак снисходительно поглядел на собеседника. – Да ты пьян. Больше скажу, ужрался ты в говно, раз ведешь со мной подобные беседы.

– Пусть так, – не стал отпираться сидх, и отчего-то вся эльфская спесь разом стерлась с его лица. – Вы, dh’oine, живете мало и плодитесь, как кролики, уничтожая все, к чему прикасаетесь. Но вы живете, – в его голосе забурлила ненависть. – А мы… мы уже давно мертвы. Я презирал Aen Seidhe, которые ушли в ваши города, которые предпочли ваши законы и ваших женщин. А потом, – он помолчал немного, словно раздумывая, продолжать или нет, – понял. Иногда нужна лишь одна bloede foile beanna, чтобы снова почувствовать себя живым.

– Это любовь! – ведьмак многозначительно поднял вверх указательный палец.

В ответ Иорвет разразился долгой, непереводимой тирадой на Старшей Речи, состоящей из фраз и идиом, не произносимых в приличном обществе.

Комментарий к 9. Самый лучший фехтовальщик

Neen! Foile taedh! – Не может быть! (здесь) Безумный бард!

Ghoul y badraigh mal an cuach – страшное ругательство

Bloede dh’oine – чертовы люди

beanna – женщина

Vatt’ghern, a’baeth me aep arse – неприличное пожелание ведьмаку))

N’aen dearme? – не спится?

bloede foile beanna – чертова сумасшедшая баба

*почему-то на многих сайтах указано, что цитата принадлежит Весемиру, но в Саге диалог ведут Цири и Койон – после тренировки в Каэр Морхене.

______________________________________________

Автор осознает, что глава скатилась в какой-то сюр и лютый стеб, но спишем все на краснолюдский спирт. В конце концов, в суровой скоя’таэльской жизни должно быть место пьянкам и задушевным разговорам с ведьмаками, разве нет?)

========== 10. Проповедь Неравнодушного ==========

Говоришь, что тебя преследует чудовище. Чего ты боишься?

Если оно на тебя нападёт, скажи ему, что обожаешь чудовищ,

оберегаешь их и следишь за тем, чтобы ни один трупоедский ведьмак не нарушил их покоя.

Ну, а уж если и после этого чудовище выпотрошит тебя и сожрёт, значит,

оно чудовищно неблагодарное чудовище.

Геральт из Ривии

День не заладился с самого утра.

Эрика бестолково смотрела на измятую серую шелковую сорочку, на черный от копоти, тяжеленный чугунный утюг, на тлеющие в очаге алые угли, на особые щипцы для выкладывания углей в зубастое жерло утюга, и подумывала о найме горничной. Медный таз, в котором со вчерашнего дня кисла вода после чистки одежды от канализационной жижи, начинал подванивать. Яростно хотелось выплеснуть его в окно, чтобы не спускаться по лестнице на глазах у эльфа в обнимку с дурно пахнущей водицей.

Девушка распахнула ставни, впустив в комнату утреннюю прохладу. У соседнего здания, опершись кулаком в стену, уныло блевал полуголый мужик. На крыше, прямо над ним, отчаянно голосила красноклювая чайка.

– Доброго утречка, – мрачно поздоровалась сама с собой Эрика, выплескивая воду из окна. Блюющий у стены покосился на нее, исторг из себя длинный заковыристый мат, и, шатаясь, побрел в сторону канала. Чайка заткнулась.

В воздухе резко запахло свежестью – так сильно, что перебило весь новиградский смрад. Сплошной стеной хлынул дождь.

Безо всяких ветров, громов и молний, без предварительной мороси и духоты – просто ливанул изо всех сил, как будто мир перевернулся, обрушив реки, моря и океаны на высушенную летним зноем землю. А может, подумалось Эрике, это кара здешних богов за вылитый на двор таз? По мощеной узкой улочке мгновенно устремился мутный, бурный поток воды вперемешку с помоями, мусором, досками и трупиком крысы. Девушка отошла от окна, надеясь, что стихия не подтопит уютный «Шалфей и розмарин». Обернула руки плотными ухватками, вздохнув, взяла утюг, открыла протяжно скрипнувшую крышку, и положила в железное нутро несколько углей. Осторожно, для пробы, провела носиком утюга по серому льняному покрывалу. Хозяйственный инструмент, что большее напоминал пыточный, фыркал и скрежетал, коптил и испускал ощутимый жар. Стопка мятых рубашек, готовящихся к переезду из сундука в шкаф, ожидала своей участи.

И так же нежданно-негаданно вдруг закапало с потолка.

Эрика успела отскочить, не выпустив утюг из рук, в тот самый миг, когда из образовавшейся дыры в потолке с чердака плюхнуло водой. По выбеленной стене побежали серые струйки, сливаясь на полу в большую грязную лужу. Второй плюх застал девушку врасплох, окатив с головы до ног и заставив утюг зашипеть и подавиться горячим паром. Пальцы разжались сами собой, и чугунный монстр с потухшей пастью шлепнулся прямиком в медный таз, уже до краев полный серой воды.

– Что за напасть, – обреченно вздохнула девушка, делая еще один шаг назад, ближе к кровати, в сухую пока еще часть комнаты. Шелковые сорочки, купленные у Элихаля, – изумрудно-зеленая, винно-красная, серая, охряная и белоснежная, – смялись в мокрую груду тряпья под струями мутной воды. – Курва!

Дверь распахнулась, и на пороге застыл, раскрывши рот, Золтан.

– Сиськи Мелитэле! – всплеснул руками краснолюд. – Крыша течет!

– У кого? – хмуро возник позади него ведьмак. Из-за задушевной ночной пьянки с Иорветом он не выспался, и по помятому припухшему лицу явно было видать зарождающееся тяжкое похмелье.

Эрика ничего не ответила, только про себя попросила здешних богов избавить эту ситуацию от участия эльфа. Но они оказались слепы и глухи к мольбам, как и все божества всех ведомых и неведомых миров. Иорвет, придержав за плечо застывшего на месте Золтана, вошел в комнату, все еще покачиваясь, как баркас на волнах, и тоже замер, почему-то уставившись не на протекающую крышу, а на Эрику. Подозрительно было и то, что и ведьмак совершенно точно пялился на нее же. И только краснолюд, у которого уже прошло и опьянение, и похмелье, деловито схватил таз с утюгом, и, что-то бормоча себе под нос, ухмыляясь, удалился.

Девушка, переводя взгляд с ведьмака на эльфа, вдруг догадалась. Элихалева ночнушка, полупрозрачная, черная, украшенная нильфгаардским кружевом и едва прикрывающая бедра, совершенно намокла и сделалась еще прозрачнее. Не теряя между тем присутствия духа, Эрика уперла руки в бока и уставилась на двух мужчин, бестолково застывших в дверях.

– Вы что же, позвольте спросить, никогда голых баб не видели? – рявкнула она. – Два старых развратника! Один из борделей не вылазит, а второй… второй…

– Что же? – эльфу и впрямь не терпелось узнать, что же «второй».

– Эльфок трахает, – изрекла Эрика с таким выражением, словно речь шла о давленых гусеницах, а не о гордых представительницах Старшего народа.

Ответить Иорвет не успел – большой кусок штукатурки пошел трещинами, набух, обмяк и сверзился на мокрый пол, забрызгав девушку белой жижей. Эльф, не долго думая, подхватил Эрику на руки, забросил на плечо, и понес по лестнице, не слушая возмущений и ругательств. Горячая и сильная рука скоя’таэля скользнула будто бы невзначай со спины чуть ниже. Девушка про себя вознесла хвалу своей предусмотрительности – батистовые трусики как раз выглядели вполне целомудренно, и ей не пришлось сверкать голым задом перед всеми обитателями борделя.

Дождь барабанил в окна с такой силой, словно добрая сотня мальчишек швыряла в них камни. Стекла дрожали, норовя осыпаться на пол; под входной дверью стояла вода. Ард, не рискнувший выйти на двор в такую погоду, с интересом поглядывал в окно. Золтан носился по всему борделю с тазом и тряпками, но толку от этой суеты было слишком мало.

– Смирись, sell, – бесстрастно бросил Иорвет, проходя мимо краснолюда с полуголой девицей на плече. – Эту стихию не победить.

– Я тебе что, хер обвисший? – возмутился Золтан. – Я не позволю какому-то сраному косохлесту развалить Лютиков бордель!

Эльф свернул под лестницу, где, прикрытая гобеленом, скрывалась невысокая дверь. Иорвет толкнул ее ногой, свободным плечом подвинув гобелен с бахромой, изображавший золотого дракона, и вошел в темную тесную комнатушку, пахнущую почему-то мятликом и скошенной луговой травой.

Иорвет бросил свою ношу на жесткий тюфяк, зажег оплавившуюся свечку в деревянном стакане и, порывшись в рассохшемся сундуке, небрежно швырнул девушке свою рубашку.

Временное жилище эльфа, по-походному строгое, напоминало скорее кладовую или чулан. На стене висел, занимая ее почти что полностью, легендарный двойной зефар в черно-красном налучии; на быльце узкой, грубо сработанной деревянной кровати висела зеленая стеганка; над изголовьем – знаменитая перевязь с трофейными жетонами. Эрика уставилась на Иорвета, и почему-то только сейчас заметила, что тот стоит в одной рубахе и штанах, босиком и без повязки. Черные и блестящие, как вороново крыло, пряди падают ему на лоб, справа чуть более длинные, прикрывающие темный шрам. В груди что-то колыхнулось, и вдруг стало тяжело дышать, словно из легких выбили весь воздух.

Между тем Иорвет сел на табурет, строго напротив своей жертвы, и поглядел так, будто хотел по ремешку снять с нее кожу.

– Ты предпочла бы, чтобы я… трахал dh’oine, а не seidhe? – вкрадчиво спросил он, и Эрика поняла, что вот сейчас по-настоящему его боится. Полупьяного, сумасшедшего, непредсказуемого и очень опасного.

– Да мне все равно, хоть водяных баб, – бодро солгала девушка, натягивая эльфью рубашку. От мокрой ночнушки та стала влажной и пошла темными пятнами. – Ты для этого меня притащил в свою нору? Чтобы спросить у меня совета, кого тебе трахать?

И осеклась, но было поздно: слова уже вылетели, и Иорвет отстранился резко, как от пощечины. Эрика втянула голову в плечи. На всякий случай еще и бросила взгляд на дверь, – успеет ли метнуться к выходу, прежде чем ее задушат, заколют, зарежут или просто загрызут этими вот оскаленными белоснежными зубами.

– Я п-пойду помогу Золтану, – попыталась улизнуть девушка, дождавшись, когда взгляд сидха приобретет более-менее осмысленное выражение.

Она не успела даже разглядеть жест, не то что предотвратить его. Иорвет схватил ее за плечи, толкнул на подушку, и навис сверху. Этот оттенок ярости девушке был знаком – губы сидха скривились в злой усмешке, глаз хищно сверкнул под тенью густых ресниц. Но вдруг взгляд его упал ниже, на выглядывающую из-под рубашки черную кружевную бретельку, и зрачок расширился, заполняя радужку до самых краев. Эрика перестала дышать. Иорвет был так близко, что предательски задрожали колени – от дикой смеси страха, азарта и желания.

– Куда ты смотришь? – срывающимся шепотом спросила она, хотя заранее знала ответ.

Иорвет протяжно вздохнул, наклонился еще ниже, чуть склонив голову набок. Эрика ощутила на своем лице его горячее дыхание, и едва совладала с собой, чтобы не потянуться к нему, не коснуться этих жестких, обветренных губ.

– Не смей меня целовать! – прошипела она, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

Сохранить гордость было важнее, чем пойти на поводу у собственных желаний. Или нет? Эрика пристально вгляделась в лицо Иорвета. Никаких эмоций оно больше не выражало, словно сидх окаменел.

– Сиди здесь, – наконец, процедил сквозь стиснутые зубы эльф и вышел, громко хлопнув дверью. Так, что та едва не слетела с петель.

Эрика не собиралась ему подчиняться. Она вслушивалась в грохот тазов, в ругань Геральта и ворчание краснолюда, в певучий эльфский мат, стук досок, стук дождя, плеск воды, – дожидаясь, пока эльф успокоится, и ей можно будет выйти. А потому сама не заметила, как прижалась щекой к подушке – такой жесткой, как колода, но восхитительно пахнущей Иорветом, и уснула.

***

Доктор Иоахим фон Гратц, шагая в высоких сапогах по глубоким новиградским лужам, огибая горы мусора, принесенные ливнем, и вышедшие из берегов сточные канавы, был непривычно взволнован. Врачебный цинизм, холимый и лелеемый им на протяжении трех десятков лет, дал обширную трещину. Труп плотника-краснолюда, что намедни попал в мертвецкую, заставил доктора пересмотреть свою жизненную позицию. Он многого повидал за свою долгую и кровавую практику, но столь жестоких и отвратительных убийств еще не встречал. А главное, опыт подсказывал фон Гратцу, что на одной жертве таинственный душегуб не остановится. Только сумасшедшие, думал он, могут поить жертву кислотой и вырезать глаза. Только те монстры в человечьем обличье, что нуждаются в ритуале, в некоем определенном порядке убийства.

Рыжебородого краснолюда, что сидел на крыше с молотком и зубилом, доктор заметил как только свернул в нужный переулок.

– Доброго дня, господин Хивай, – сдержанно поздоровался фон Гратц. – Я ищу ведьмака.

– Ничем не могу помочь, – покачал головой краснолюд. – Геральт ушел вчера в полдень, и до сих пор не вернулся.

– А Эрика? – отчего-то Иоахиму стало на порядок тревожнее.

– Так убежала к прачке, Веспуле, – охотно ответил Золтан, зная, что девушка и хирург приятельствуют. – У нас вчера утром крыша протекла, вот. Замочило всю ее одежду, до последней, понимаешь, сорочки, грязью так залило, что колеров не разобрать. Ну да вы, милсдарь, не переживайте так, она собаку взяла. Мантихор хозяйку в обиду не даст.

Фон Гратц с сомнением покачал головой.

– Если мы разминемся, – подумав, сказал доктор, – передайте, чтобы ни в коем случае не выходила больше из дому без сопровождения. В Новиграде объявился маньяк.

И, не дожидаясь ответа, поспешил в сторону предместий.

***

Черноглазая эльфка в алом платке, повязанном узлом на затылке, задумчиво курила трубку. Даже для Новиграда выглядела она экзотично: складчатая черная юбка с вышитыми на ней красными маками, карминовый бархатный корсет поверх белой сорочки, на шее – крупные черные бусы, в ушах – круглые золотые серьги, на запястьях множество тонких золотых браслетов, на пальцах – перстни с самоцветами, сверкающие на солнце.