Текст книги "Контракт на эльфа (СИ)"

Автор книги: Ellari Rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Эрике ничего не оставалось, как тоже пнуть Карасика пятками в бока. Тот, скрипя всеми суставами, лениво поскакал вслед за остальными, отставая от замыкающей пары солдат где-то на три лошадиных корпуса.

Вскоре Белый Сад остался далеко позади. Вечер медленно и неумолимо опускался на землю. Вокруг стрекотали кузнечики, трещали цикады, заливисто тренькала неведомая пичуга среди ветвей, а мерный топот копыт, словно барабанная дробь, отбивал ритм этому лесному оркестру.

И вдруг стало тихо и холодно. Волна необъяснимого, потустороннего страха выкатилась из леса и с головой накрыла и людей, и животных. Эрике показалось, что ее сунули в разрытую могилу и спешно забросали червивой землей – такой жутью, гнилью и смертью повеяло из-за спины. Карасик захрапел, вскинул голову, на губах проступила пена. Ард зарычал в пустоту. Обернулся Геральт – он был бледнее, чем обычно.

Над дорогой, отвратительно вереща, промчалась стая козодоев.

– Галопом! Гони! – закричала Йеннифер.

Слева мелькнула тень всадника – слишком большая, чтобы принадлежать человеку. Закованный в броню громадный конь нес на себе рыцаря в тусклых стальных доспехах и глухом шлеме. Заскрежетало, лязгнуло – это преследователь выдернул из ножен длинный меч, такой огромный, что ткни он им в землю – остановил бы на скаку своего коня. Существо, похожее на покрытую шипами уродливую собаку, выскочило из кустов и громко, слюняво клацнуло зубами.

Эрика припала к шее Карасика, зажмурилась, понимая, что если сейчас конь не прибавит ходу, случится непоправимое.

– Гони, миленький, выручай! – отчаянно зашептала она.

Конь мотнул своей большой головой и, то ли услышав просьбу, то ли попросту спасая собственную шкуру, начал перебирать копытами быстрее. В мгновение ока он обогнал замыкающую пару нильфгаардцев, топоча так громко, что его мерный шаг отбивался от земли чуть ли не эхом. Еще двое конников остались позади. Откуда в старой костлявой кляче взялось столько прыти, Эрика даже не догадывалась. Не зря, видать, Мыслав хитро щурился, когда привел с торгов этого, на первый взгляд, едва живого коня.

«На скачках можно кучу денег заработать», – невпопад подумала Эрика, когда ее гнедой на полном ходу обогнал Плотву.

Позади раздалось истеричное ржание лошади и отчаянный, короткий всхлип человека – это преследователи схватили свою первую жертву, нильфгаардского солдата. Схватили, как игрушку, как тряпичную куклу, чтобы бросить, раздавить, растоптать…

Не прошло и пары минут, как от кортежа осталось меньше половины. Геральт, Йеннифер и Эрика пересекли, а вернее, перелетели, деревянный утлый мостик, и тут же в руке чародейки засверкал магический шар. Треск и грохот, яркая, слепящая вспышка, шипение, снова лязг стали и нечеловеческий вопль.

Эрика огляделась в поисках Арда. Он бежал чуть правее, немного поотстав – все же, за быстрыми лошадьми ему было не угнаться. Чуть осадив Карасика, девушка поравнялась с ведьмаком.

С пригорка, откуда, словно скоя`таэльские стрелы, вылетели кони, подгоняемые ужасом, открылся вид на сверкающую огнями, спасительную Вызиму.

***

Эрика остановилась в пригороде, в уютной и теплой корчме, где пахло свежей выпечкой и совсем чуть-чуть кислыми щами. Побоялась, что с собакой в город не пустят, да и устала так, что впору было спать хоть под забором – лишь бы только спать. Ард, тяжело вывалив язык, все еще не мог отдышаться.

– Укатали Сивку, – покачала головой девушка, приобняв собаку за мохнатую шею. На руку к ней вспрыгнула длинная коричневая блоха. Нет ничего удивительного в том, что на собаках заводятся блохи, ежели их не мыть с полынным отваром – говаривал Мыслав. Полынного отвара не было. Блохи были. Эрика пообещала себе завтра же надрать в ближайших кустах горькой серой травы, но даже мысль додумать не успела – уснула прямо на полу, рядом с блохастой собакой, не сняв ни курточки, ни заляпанных грязью сапог.

Разбудил ее ведьмак.

Он заявился, когда солнце уже вовсю палило в оконце, затянутое бычьим пузырем, уселся на кривоногий табурет и побарабанил пальцами по столу.

– Ну что, наш контракт еще в силе? – потягиваясь после неудобного сна на голых досках, спросила Эрика. Зевнула, прикрыв рот рукой, похрустела пальцами на руках, пятерней поправила растрепавшиеся волосы.

– А ты не из пугливых, – в голосе ведьмака мелькнули нотки одобрения. – Кто другой бы после вчерашнего на всю жизнь завязал водить знакомство с ведьмаками и чародейками.

– Что это было, Геральт? – Эрика непроизвольно поежилась, вспомнив жуткий холод, страх и крики несчастных нильфгаардцев.

– Дикая Охота, – буркнул ведьмак. – Я поеду в Велен. Там до Новиграда рукой подать, а около города, по слухам, видели белок.

– Я с тобой, – не раздумывая, согласилась девушка. – Когда выезжаем?

– Сейчас.

***

Путь до Велена был неблизкий. Мимо пролетали сожженные деревни, мертвецы, вороны, нильфгаардские отряды, снова мертвецы, снова сожженные деревни. Темерия напоминала зловонный, разлагающийся на солнце труп, облепленный мухами и червями, над которым уже кружили падальщики.

Путники ехали молча, не ввязывались в конфликты между жителями и войсками императора, обходили десятой дорогой мародеров. Чудовищ пока не встречали – может, оттого, что ехали слишком быстро, а может, оттого, что продукты Сопряжения Сфер вытеснили двуногие монстры, не менее жестокие, алчные и беспощадные.

Но по сравнению с Веленом, Ничейной землей, как называли его теперь, уничтоженная войной Темерия была поистине раем на земле. Дикий, болотистый край, где за каждым стволом дерева пряталась жадная до человечинки тварь, где воздух был пропитан гнилостным духом болот, и сама земля прокисла на долгие годы от впитавшейся в нее крови, начинался сразу за Оксенфуртом. Некогда радостным городом студентов и ученых, а сейчас еще одним напоминанием о том, что война не щадит ничего – ни бедняцких хат, ни старинных университетов. Ведьмак тоскливо косился на красные крыши города, когда паром плавно переносил путников с одного берега Понтара на другой, и снова мрачно поминал поочередно то курву, то холеру.

Эрика во все глаза разглядывала окрестности. Городок посреди реки издали казался таким уютным, аккуратным, словно был нарисован на праздничной открытке. Островерхие шпили университетских башенок врезались в плотные кучевые облака, медленно ползущие по грифельно-серому небу. Геральт обронил между делом, что как-то раз в этих краях охотился на жагницу – водяное чудовище, любившее лакомиться пассажирами паромов. Девушка тотчас же отодвинулась подальше от воды, на всякий случай, чтобы клешни, жвалы или щупальца не утащили ее на дно. Девушка с детства боялась воды, особенно такой темной, тягучей, где сколько ни вглядывайся, дна не разглядишь.

Разговаривали они с Геральтом нечасто. В основном все беседы сводились к еде, ночлегу и цели их путешествия. Ведьмак не спрашивал, откуда она, хоть и отметил как-то раз, что странный акцент и имя выдают в ней уроженку Скеллиге.

Скеллиге так Скеллиге. Мрачные холодные острова посреди неласкового моря, населенные суровыми воинами, что не гнушаются морского разбоя и грабежа, угоняют в неволю людей с вражеских (сиречь нильфгаардских) кораблей, охотятся на китов и слагают песни о героях, коим посчастливилось принять достойную смерть в бою.

Ведьмак порылся в седельных сумках, вытащил оттуда хлеб и кусок вчерашней жареной куриной ножки, и принялся с аппетитом есть, смахивая крошки в воду.

– Жагницу приманишь, – проворчала Эрика, которой все никак не давала покоя неведомая тварь.

– Вымерли они, – пожал плечами ведьмак. – Та, которую я убил, была последней. По крайней мере, в этих краях.

– Геральт, ты так и не рассказал, что делал во дворце и зачем тебе в Велен, – осмелилась напомнить девушка. – Впрочем, если это не мое дело, так и скажи – приставать не стану.

– Во дворце теперь крепко засел Эмгыр вар Эмрейс, – ведьмак ответил нехотя, неспешно пожевывая мясо. – Он дал мне контракт наподобие твоего. Найти одного человека, которого вот уже больше пяти лет никто не видел. И я не смог отказать, потому что этот человек мне очень дорог.

– Это как-то связано с Дикой Охотой?

– С чего ты взяла?

– Ты слишком часто оборачиваешься.

***

Чудовища редко выходят на тракт. Дорога – удел мародеров, дезертиров и разбойников, коих в этих краях обитало великое множество. Первый раз на двоих всадников напали средь бела дня: прямо из кустов на обочине выскочили трое дюжих парней с дубинами и ржавыми мечами, и, не выдвигая никаких требований, бросились в атаку. Ведьмак уложил двоих не вылезая из седла, третьего прикончил Ард, сжав мощные челюсти на горле незадачливого разбойника.

– Никак вы, блядь, не научитесь, – со вздохом бросил Геральт, любовно вытирая свой клинок.

Эрика сглотнула, попятившись от упавшей в двух шагах от нее татуированной волосатой руки, отрубленной чуть выше локтя, и заставила себя посмотреть в другую сторону:

– Какое огромное дерево. Нам туда?

– Туда, туда, – Геральт, не церемонясь, обчистил карманы поверженных бандитов. – Но вблизи оно тебе вряд ли понравится.

Так и оказалось – громадный древний дуб здесь использовали в качестве виселицы. Трупов разной степени свежести на ветвях было в избытке. Вонь стояла жуткая – приторно-гнилостная, и несмотря на резвый ветерок, что дул с полей, стоять рядом с деревом висельников было совершенно невыносимо.

В ветвях каркали разжиревшие на мертвечине вороны. В выгнившей грудине ближайшего покойника копошились насекомые. Эрика прикрыла глаза: даже для нее, привыкшей к смерти и трупам, этот мир был чрезмерно кровожаден.

Ард рявкнул, бросившись в кусты. Ответом ему был протяжный, сиплый рык.

– Вот холера, – устало выругался ведьмак, вынимая из ножен серебряный меч. – Отойди подальше и придержи пса.

А как его придержать-то? Слушался Ард через раз, делал обычно только то, что считал необходимым, и порой оказывался гораздо умнее своей непутевой хозяйки. Но Эрика рискнула: схватила пса за ошейник и рывком отволокла в сторону. Лошади встревожились. Плотва, наученная горькой жизнью, умотала в поля, унося на себе весь нехитрый ведьмачий скарб. Карасик взоржал, взвился на дыбы, громыхнул тяжелыми копытами об землю, и умчался за товаркой.

Чудище подбиралось к ведьмаку боком, ловко переставляя уродливые конечности. Опухшая безволосая голова скалилась отвратительным ртом, полным кривых желтых зубов. Грубая, местами сгнившая кожа, когтистые мощные лапы, маленькие, глубоко посаженные глазки и вонь. Вонь, от которой волосы дыбом вставали.

С ним Геральт расправился легко – меч сверкнул на солнце раз, другой, и вот трупоед уже отчаянно скребет землю когтями, а нижняя его половина судорожно дергается в двух шагах от верхней. Эрика не успела разглядеть, когда ведьмак нанес решающий удар – клинок в его руках мелькал так быстро, что человеческий глаз был не способен уловить его точные движения.

– Там еще! – крикнула девушка, из последних сил удерживая рвущегося пса. Откуда-то в памяти всплыло, что трупоеды ядовиты, и касаться их ни в коем случае нельзя. – И еще!

Монстры обступили путников, взяв их в полукольцо. Один был крупнее прочих. Подойдя поближе, он ощетинился мерзопакостного вида костяными шипами, и пошел в атаку.

Прежде, чем Ард сорвался, Эрика успела насчитать дюжину трупоедов. Это было много.

– Арбалет! – решительно рявкнула она ведьмаку. – Дай мне арбалет!

Геральт, не прерывая боя, швырнул спутнице маленький легкий арбалет. Следом полетел колчан с болтами.

Время шло на секунды. Собака пока еще не решалась вступить в драку, но успешно отгоняла чудовищ от хозяйки, грозно рыча и делая выпады в сторону тварей. Руки девушки дрожали так, как могут дрожать лишь у запойного пьяницы с похмелья. Болт никак не хотел входить в ложбинку, а когда наконец подчинился, монстр уже летел в размашистом прыжке прямо на девушку.

Механизм издал металлический щелчок, и монстр рухнул, как подкошенный, подняв облако пыли. Разглядывать, куда попала, было некогда. Второй болт вылетел уже увереннее, добивая хрипящую и скребущую по пыльной дороге когтями тварь.

Тем временем Геральт выбросил вперед руку со скрещенными пальцами. Шарахнуло так, что покойники осыпались с ветвей дуба, как осенние листья. Чудовищ разметало по тракту, унесло в кусты, выворачивая уродливые конечности и ломая кости. Шевелящихся ведьмак добил точными, прицельными ударами меча.

Эрика опустилась на пыльную, изъезженную телегами дорогу, всю в колдобинах и ямах, и шмыгнула носом. Ард обнюхал мертвых трупоедов, опасаясь подходить слишком близко, и вернулся к хозяйке. Ткнулся мокрым носом в плечо.

– Геральт, – не своим голосом произнесла девушка, – что это было?

– Гули, – ответил ведьмак. – Многовато их тут развелось.

– Гули-гули, – Эрика нервно хохотнула, пряча лицо в ладонях. – Охренеть.

Коротким свистом убийца чудовищ подозвал Плотву, а вместе с ней, к вящей радости Эрики, прибежал и чудо-конь Карасик. Девушка, прежде чем взобраться в седло, вернула ведьмаку арбалет. Тот кивнул, убрал тщательно вытертый меч в ножны, пнул носком сапога когтистую конечность падальщика, и прыгнул на верную Плотву.

Не прошло и получаса, как путники добрались до наполовину разоренного поселения. Обгорелые, дымящиеся остовы крестьянских хат жалобно вырастали из обугленной, усеянной пеплом земли, а слева, у целой и невредимой корчмы, увитой диким виноградом, буйно и ярко цвели мальвы, отчаянно провозглашая торжество жизни над смертью.

***

Корчмарь, мужичок средних лет с седеющей шкиперской бородкой, тщательно протирал посуду. Над стойкой свисали пучки трав, связки сушеного горького перца и чеснока, отчего помещение приобретало пряный, уютный аромат.

– Я ищу одного человека, – Геральт обратился к корчмарю, положив ладони на стол. – Зовется Гендриком.

– На кой он тебе? – устало полюбопытствовал корчмарь.

– Дело есть.

– Дело?

– Дай бутыль жженки, – сдался ведьмак.

Эрика села на отполированную задницами посетителей лавку у начисто вытертого оконца. Ард забрался под стол, и улегся прямо на ноги хозяйке. Геральт притащил две деревянные стопочки и бутылку мутной жидкости, едко пахнущей спиртом. Не говоря ни слова, плеснул спутнице, затем себе. Умостился на лавке, привалившись широким плечом к бревенчатой стене. Чокнулись.

Жженка и вправду жгла – драла горло похлеще самого крепкого самогону, еще и отдавала щелочью. Но зато на душе от нее сразу стало как-то полегче, а после второй стопки мир и вовсе заиграл яркими красками. Пока Эрика отчаянно напивалась без закуски, не думая о последствиях сего опрометчивого поступка, Геральт внимательно следил за странной парочкой за соседним столом. Мужчина в шапочке и немолодая женщина о чем-то тихо переговаривались, после чего поднялись и вышли на двор, боязливо оборачиваясь. На улице послышались голоса, захрапели лошади.

– Тикайте отсюда, – озабоченно шепнул корчмарь. – Я черный ход открою.

– Гости пришли? – ничуть не обеспокоился ведьмак. – Что за люди?

Но ответить тот не успел. В корчму вошли трое. Тяжелые, давно не чищенные и не чиненные доспехи сидели на вояках вкривь и вкось; воняло от них чесноком, сивухой, мочой и потом. Были они пьяны или попросту задиристы – кто знает, но шанса поддеть чужака не упустили.

Эрика, для которой день выдался тяжелым еще до встречи с гулями, а теперь стал и вовсе неподъемным, как наковальня, уронила голову на ладони и принялась разглядывать руны, любовно вырезанные на ребре столешницы.

– Корчмарь! Водки! – потребовал с порога небритый солдат в тяжелых железных перчатках. И тут же все внимание троицы переключилось на ведьмака.

– Храбрый, видать, вояка. Два меча навесил, – издевательски хохотнул усач, нижняя половина лица которого скрывалась за высоким стеганным воротом.

– Ты, седой! На что тебе два меча? – поддержал товарища небритый.

– А в штанах он два хера держит? – предположил усач.

– Ты, сука, глухой? – не унимался первый. – Скажешь, кто ты такой есть, или тебе язык ножом развязать?

Эрика вжалась в стену и зажмурилась на всякий случай, чтобы снова не видеть, как разлетаются под сталью ведьмачьего меча руки, ноги, головы…

– Ведьмак, – коротко ответил Геральт и глаза его опасно сверкнули. – Спрашиваешь, зачем мне два меча? Один – для чудовищ, другой – для людей.

«Оба для чудовищ, – подумала девушка. – Оба!»

– Член у меня один, – тем временем продолжил ведьмак, даже не глядя на задир.

– Не трожь его, – разом сник небритый. – От него трупами смердит.

– Если желаете отдохнуть, милсдарь, на моем постоялом дворе, – встрял в перепалку корчмарь, закончив нервно протирать кружки, – пожалуйте за мной. Покажу вам лавку.

– Найди для девушки комнату, – попросил ведьмак, кивком указав на спутницу.

Корчмарь проводил путников в уютный закуток с двумя широкими лавками. Соломенные тюфяки были сухими и достаточно чистыми, чтобы не бояться вшей и клопов. Вместо двери на входе висел изрядно побитый молью расписной ковер.

– Спасибо, милсдарь, что не стали затевать свары с этими поганцами, – поблагодарил корчмарь.

– Мне надо узнать, где Гендрик, – напомнил Геральт.

– Он живет в селе Вересковке, – не стал больше запираться корчмарь. – За пригорком. Поутру зарево там полыхало. Может, имперцы напали.

По решительному и строгому выражению лица ведьмака Эрика поняла, что тот поедет в эту самую Вересковку немедля.

– Собаке-то тесно тут будет. Может, пусть в сарае поспит, на сене? Я ей туда и костей снесу говяжьих, вот таких здоровенных, – предложил хозяин корчмы. – Вы, мазель, не обижайтесь, но больно она у вас страшная. Как бы беды не вышло, – и он многозначительно поглядел в сторону давешних вояк.

– В сарае так в сарае, – пожала плечами девушка, которая больше всего на свете хотела спать. Жженка сделала свое дело – притупила страхи, расслабила тело и разум.

И когда Ард задремал на сене, положив голову на лапы, а ведьмак уехал на поиски Гендрика, обещав вернуться до темноты, Эрика коснулась головой соломенной подушки и мгновенно уснула.

Ей снились серые, вылизанные морскими ветрами скалы; мелкая разноцветная галька и пенные волны, набегающие на пологий берег; рыбацкие хаты в затейливой резьбе, лодки под полосатыми парусами, крикливые чайки и крохотные крабы, шустро прячущиеся за камнями.

Прекрасный прохладный сон прервался от топота тяжелых сапог, душного запаха перегара и крепких рук, что подхватили ее и куда-то понесли. Эрика дернулась, попробовала закричать —, но рот оказался перевязан вонючей жирной тряпкой.

– Она это, точно тебе говорю, – хриплый голос раздался над самым ее ухом. – Видал прошлым летом во Вроницах.

– А ежели не она? – засомневался картавый бас.

– Голька, ты много в Велене стриженных девок встречал, ась? Она это. Барон нас озолотит, – ухмыльнулся хриплый, забрасывая связанную девушку поперек седла.

Дверь сарая едва не вылетела от страшного удара изнутри. Глухой, страшный лай донесся из-за нее, сменившись отчаянным скрежетом когтей по свежим доскам. Но щеколда была крепкой, новехонькой, выкованной в замке барона лучшим кузнецом-краснолюдом, которого знавали эти места.

========== 3. Кровавый Барон ==========

Ну чего, ты хочешь меня на хер послать?

Милости просим, сука, давай. Я тебя тогда тоже на хер пошлю.

Ну и чего? Обнимемся, вместе пойдем, да?

Филип Стенгер

– Олухи, – гремел и бушевал барон. – Остолопы, сука! Вы кого привели?

– Т-тамару, – Голька вжал голову в плечи и бросил перепуганный взгляд на своего молчаливого товарища. Тот, догадавшись наконец, что они обознались, спал с лица и начал медленно пятиться к выходу.

– Ты что, сука, думаешь, я родную дочь не узнаю? – взревел барон, отчего его широкое лицо приобрело свекольный оттенок.

Эрика справилась с веревками на руках – кметы затянули слабенько, больше для виду, – и стянула с лица жирную тряпку, смердевшую прогорклым маслом. Взгляд девушки ничего хорошего для горе-похитителей не предвещал. Бить их голыми руками Эрика не стала – во-первых, здоровые крепкие мужики и не почувствуют, во-вторых, себе же руки зашибить можно. Поэтому, пока барон отчитывал двух ослов, что привели ему совершенно незнакомую девицу вместо пропавшей дочери, Эрика схватила со стола тяжелый кованый подсвечник и прицельно метнула в лоб заводиле. Голька, узрев, как напарник пучит глаза и медленно оседает на пол, предпочел ретироваться так быстро, как это возможно.

– Хех, – крякнул барон, глядя попеременно то на незнакомую девицу, то на упавшего плашмя на пол кмета. – Сержант! Вынеси-ка эту погань на двор, да водой окати хорошенько.

Показавшийся в дверях крупный, некрасивый мужчина в железном нагруднике легко подхватил кмета под руки и выволок из кабинета.

– Филип Стенгер, к вашим услугам, милсдарыня, – вежливо поклонился барон.

Был он высок, широк в плечах и толст. Носил алого цвета стеганку поверх железного нагрудника, кожаный подшлемник, перевязь и широкий ремень с ножнами, в которых плотно сидел большой охотничий нож. Лицо его, обрамленное окладистой седеющей бородой, было скорее приятным, нежели наоборот.

– Эрика, – представилась незнакомка, потирая следы от веревки на запястьях. – Мне надо вернуться в корчму, из которой меня выкрали, как можно скорее. Поможете?

– Отчего ж не помочь? – развел руками барон. – Да только ночь на дворе. Ночью в Велене за околицу лучше не выходить. Подожди до утра, а там я тебе и коня дам, и пару солдат, чтобы больше ни одна падла не прицепилась. До рассвета пару часов осталось. Есть хочешь?

Эрика кивнула. Со вчерашнего дня, когда они с ведьмаком остановились на привал в подлеске, ее желудок пустовал. А теперь по приказу барона в кабинет внесли холодную буженину на блюде, белый хлеб, вино и высокие серебряные кубки. Девушка села на предложенный резной стул, огляделась.

Стены из нештукатуренного красного кирпича украшали картины в золоченых рамах, стойки с начищенным до блеска оружием и, сверкающая стеклянными глазами, клыкастая кабанья голова. Уютный очаг потрескивал дровами, в канделябрах горели свечи, за распахнутым окном шелестел ночной ветерок. Барон плеснул себе золотистого вина из пузатой бутылки, отпил и довольно причмокнул:

– Знаменитое Эст-Эст из Туссента. Жена моя, Анна, любила его…

– Благодарю, – Эрика сделала глоток. Вино и вправду было восхитительным. – Ваша дочь пропала? По пути сюда мои похитители переговаривались. Меня приняли за Тамару.

– Вы и правда похожи, – признал барон. – Цвет волос, прическа. Говорил я ей, не стригись как мальчишка, коса – девичья краса, но разве ж она меня слушала? – Стенгер покачал головой и разом погрустнел.

Эрика отрезала серебряным ножом кусок буженины, и принялась есть с аппетитом, попутно отщипывая куски хлебного мякиша.

В кабинет вошла тонконогая серая борзая и свернулась калачиком у очага. Девушка вздохнула, вспомнив оставшегося запертым в сарае Арда. Ехать одной ночью, не зная дороги, было сродни самоубийству в здешних местах, она и без барона это понимала. И очень надеялась, что корчмарю достанет ума выпустить пса, когда он заметит исчезновение его хозяйки. Ну, или когда вернется ведьмак.

***

Утром Филип Стенгер куда-то исчез, оставив задремавшую девушку в кабинете. Эрика выглянула в окно – утреннее солнце висело над горизонтом, роса блестела на разноцветных мальвах, ветерок с болот нес терпко пахнущую прохладу. Девушка потерла затекшую шею, отчего та хрустнула, как сухая ветка, отпила воды из графина и пошла к двери.

Дверь оказалась незаперта. На лавках сидели, тихо переговариваясь, стражники, больше походившие на бандитов с большой дороги.

– Куда собралась? – рявкнул усач, перегораживая девушке дорогу. – Барон на твой счет приказов не давал.

– Вот я сама у него и спрошу, – Эрика поначалу даже вздрогнула, но потом беззастенчиво отпихнула вояку в сторону и пошла к выходу. – Где он?

– В саду, – буркнул второй стражник.

Не успев разглядеть Вроницы вчера (поперек седла головой вниз изучать окрестности было как-то несподручно), сегодня, солнечным и прохладным утром, Эрика наверстала упущенное. Четырехугольные башни из красного кирпича, выщербленного ветрами, венчали надстройки из потемневшего дерева под соломенными крышами. Жизнь на подворье кипела. Вот служанка в чепце прошла с коромыслом, расплескивая колодезную воду; вот латник громко свистнул дворового пса, что погнался за облезлой полосатой кошкой; кмет в пожелтевшей от пота рубахе застучал молотком, чиня коновязь. Эрика пошла на голос барона, который было слыхать, наверное, в самом Новиграде.

– Вот в Вызиме были балы! Да! Танцевал я там пару раз с моею Анною. Эх, как мы там кружились!

Барон подхватил пожилую служанку, что мела двор, и закружил ее, хохочущую, в танце.

– Хватит! – перебил веселье хмурый нильфгаардец в форменном доспехе. – Поставки должны быть раз в неделю. Мне все равно, как ты это сделаешь.

– Вы не останетесь на чай? – Филипп Стенгер был явно чуть навеселе.

– У тебя и без того гостей хватит, – офицер красноречиво поглядел на Эрику, а потом, не менее выразительно, ей за спину, да так, что девушка невольно обернулась. И чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Позади стоял, скрестив на груди руки, ведьмак Геральт собственной персоной. Огромная лохматая собака в широком ошейнике с железными бляшками вынырнула из-за ведьмака, и подбежала к девушке, принявшись беспокойно ее обнюхивать и сдержанно вертеть пушистым хвостом.

– Я смотрю, вы знакомы, – заключил барон.

– Я… – начал было Геральт, но Стенгер перебил его.

– Я знаю, кто ты. Догадываюсь и о том, с чем пришел. Прошу.

Эрике не терпелось узнать о судьбе своего коня, но она не осмелилась прерывать разговор двух мужчин. И только когда увидела у ворот замка Плотву и Карасика со всеми своими скудными пожитками в седельных сумках, выдохнула, и последовала за ведьмаком в кабинет барона. Судя по всему, беседа предстояла серьезная.

– Твоя девка? – спросил Стенгер так добродушно, что Эрике и в голову не пришло обижаться.

– Она со мной, – подтвердил ведьмак.

– Ну тогда пусть остается, – барон неопределенно повел широченными плечами. – Вторая ведьмачья девчонка за месяц – это даже для Велена странно. Располагайтесь. Выпьете? Фольтеста уже нет, не знаю, что там с Наталисом… За чье здоровье теперь пьет верный темерец?

Барон тотчас же плеснул Геральту водки – судя по цитрусовому запаху, это была нильфгаардская лимонная.

– Выпьем за встречу, – предложил ведьмак.

– Выпьем, – согласился барон.

– Я, пожалуй, пас, – Эрика решила больше не злоупотреблять спиртным – обычно ничем хорошим обильные возлияния, тем паче с раннего утра, не заканчиваются.

– Хорошая собачка, – Стенгер прищелкнул языком, и Ард насторожил уши. – Ну, иди сюда, держи вот мясца. Люблю я всякое зверье, понимаешь ли, ведьмак.

Пес схарчил кусок оленины и лениво растянулся на полу.

– Ну, к делу, – барон уселся на свой резной стул с высокой спинкой, положил руки на подлокотники и икнул. – Я Филип Стенгер. Мужичье меня зовет Кровавым Бароном.

– Геральт из Ривии, – в тон ему ответил ведьмак. – Мужичье зовет меня Мясником из Блавикена.

***

Беседа вышла долгой. Барон рассказал о том, как недавно приютил пепельноволосую девушку по имени Цири, и заключил с ведьмаком соглашение: если Геральт отыщет его пропавших жену и дочь, взамен барон расскажет, куда направилась ведьмачка.

Геральт вздыхал, хмурил брови, пил, не закусывая, и снова вздыхал. А затем, словно это не он ополовинил бутылку водки, совершенно трезвым встал из-за стола и пошел осматривать комнаты Анны и Тамары. Эрика собралась было за ним, но ведьмак жестом остановил ее, дав понять, что работать предпочитает все-таки один.

Филип Стенгер, раскрасневшийся и повеселевший от выпитого, скормил собаке едва ли не всю закуску.

– Говорят, таких псов в Хакланде разводят, – барон снова выпил, закусив соленым огурчиком, и вытер рукавом усы. – Я как-то просил знакомого купца привезти мне пару щенков, да они подхватили в пути какую-то заразу и издохли. Жалко. Я бы с ними на медведя ходил.

– А белки тут попадаются? – Эрика все еще не теряла надежду разузнать хоть что-нибудь об отрядах нелюдей в окрестностях.

– Белки-то? – удивился барон. – На что они тебе? Есть нечего, шкурка мелкая, мех жиденький. Разве на шапку или на рукавички…

– Я не о тех белках, – улыбнулась девушка. – Я о скоя`таэлях.

– А про этих я уже давно не слыхал, – подумав, ответил Стенгер. – В Велене их нет, близ Оксенфурта тоже – там теперь кругом войска Радовида. Но ежели тебе кто из нелюдей нужен, поспрашивай моего кузнеца, Фергуса Грема. Может, у него есть какие знакомцы среди эльфов? Помню, как-то раз мы с Анной в Вызиме смотрели выступление эльфских бродячих артистов. Как она смеялась! Все бы отдал, чтобы еще раз услышать этот смех…

– Геральт обязательно ее найдет, – Эрика поспешила хоть немного утешить барона, заметив на его щеке скупую слезинку. – И Тамару тоже. Непременно.

Барон забил трубку ароматным табаком, шумно выдохнул, скормил собаке еще мяса, которое та взяла неохотно – объелась, и вытащил из кармана красные бусы. Крупные, гладко отполированные бусины были каждая размером с вишню, и цвет был такой же – еще не налившийся пунцовым, но уже сочно-карминный.

– Анна очень любила эти бусы, – вздохнул Стенгер. – Я привез целую связку из Ковира, разной длины и оттенка. А Тамара…

Вошел ведьмак, оборвав барона на полуслове.

– Я нашел куклу в комнате Тамары, – Геральт был немного обеспокоен и очень серьезен. – Можешь что-нибудь о ней рассказать?

– О кукле? – барон всплеснул руками. – А что в ней такого интересного?

– Возможно, ее использовали для обрядов черной магии. Откуда она у Тамары?

– Черная магия? – Стенгер закашлялся, подавившись табачным дымом. – Ты сдурел, что ли? Да я ее сам для Тамары сделал! Ей тогда было лет пять, мы были на ярмарке в Вызиме. Тамара увидела чародейку эту, Трисс Меригольд, и сказала, что хочет куклу, ну, как эта чародейка. У меня денег-то не было на такие вещи, ну я взял и сам сделал ей эту игрушку.

– А-а, так это Трисс, – ошарашенно протянул ведьмак. – Да, теперь вижу. Очень похоже.

Эрика не сдержалась, прыснула в кулак.

– Правда? Ха, время ее порядком потрепало, но она все еще ничего, – барон снова затянулся белым, густым дымом.

– В комнате я нашел следы борьбы. Можешь об этом что-нибудь рассказать? Думаю, кто-то на кого-то напал. Наверное, на твою жену или дочь.

– Я не… я ничего не помню, – вдруг растерялся Стенгер. – В ту ночь я был пьян, а когда проснулся, их уже не было…

– Ладно, – сдался Геральт. – Ну, а этот медальон? – в ладони ведьмака показался вырезанный из дерева обережек.

Барон выразительно пожал плечами, – об этом он тоже ничего не знал.