Текст книги "Контракт на эльфа (СИ)"

Автор книги: Ellari Rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

– Нет здесь в окрестностях какой-нибудь чародейки или ворожеи? – ведьмак уже не ожидал хоть сколько-то внятного ответа, но все же рискнул.

– Ворожей есть, – охотно ответил барон. – Старый чудила. Живет недалеко от Больших Сучьев. Ну и колдунья есть еще в Подлесье, но я о ней мало знаю, она здесь недавно объявилась. Если Анеттка и ходила к кому-то, то скорее, к колдуну. Она ведь чужакам не доверяет.

– Надо поговорить с этим ворожеем, – ведьмак, даром, что ночь не спал и толком не ел, засобирался в дорогу.

– Только имей в виду, – напутствовал его барон. – Ты с ним вряд ли сговоришься-то. Он, говорят, в молодости порешил собственного отца секирой. Вот и после этого двинулся. Вроде как он духов видит. И с козой ебется. Ой. Прости, мазель Эрика, – Стенгер виновато поглядел на девушку.

Эрика, которая пусть и не была скромницей, от подобных подробностей личной жизни некоего ворожея заметно покраснела.

Когда ведьмак снова ушел, оставив спутницу на поруки Кровавого Барона, было уже за полдень. Солнышко припекало, выманивая кошек и дворовых собак на освещенные участки двора понежиться в теплых лучах. Эрика последовала совету Филипа Стенгера, и направилась к Фергусу Грему, кузнецу-краснолюду, обитавшему у ворот замка.

– Доброго дня, милсдарыня, – насупленный бородач в безрукавке и косынке был на две головы ниже девушки. Крупный, широкий нос, глубоко посаженные глаза под кустистыми бровями, широченные мозолистые ладони – он был как брат-близнец похож на Вилли, кузнеца из Белого Сада.

– Доброго дня, – улыбнулась Эрика. – У меня вот курточка прохудилась. Починишь?

Оглядев девушку с головы до ног, краснолюд непочтительно скривился и даже сплюнул.

– Эти тряпки никуда не годятся, – наконец, деловито изрек Фергус. – Не возьмусь.

– Тогда снимай мерки, бронник, – ухмыльнулась Эрика. – Я заказываю новую курточку.

– И штаны, – хитро прищурился кузнец.

– И штаны, – согласилась девушка. – И седло. И перчатки. Гулять так гулять.

– Заплатить-то есть чем?

– Есть, есть. Начинай.

Бронник кликнул из дома плечистую светловолосую женщину. Густая челка падала ей на глаза, а ее украшения, золотые крупные серьги и ожерелье из костяных бусин, совсем не вязались с замызганным фартуком, чумазыми щеками и веселыми веснушками.

– Я Иоанна, – представилась женщина. У нее был грубоватый акцент, точь-в-точь такой же, как у самой Эрики. – Идем, я сниму мерки.

– Откуда ты? – полюбопытствовала девушка, когда Иоанна привела ее в просторную комнату, заваленную мечами, частями лат, кусками кожи, инструментами и другим невообразимым хламом.

– Скеллиге, – коротко бросила та. – Разденься до рубахи. Вот, хорошо. Штаны тоже сымай.

Через полчаса все мерки были сняты и записаны на гладкой дощечке угольком. Уроженка Скеллиге велела приходить через три дня, после чего коротко распрощалась.

***

Вечер наступил быстро – из-за стен из красного кирпича выкатилась луна, ветер принес с болот сумеречную сырость и запах тины, а мальвы распахлись так оглушительно, что аромат, должно быть, был слышен даже в соседних селениях.

Геральт вернулся злой, как черт. Над бровью расцветал синяк, кольчужный наплечник разошелся посередине, из рукава капало на дощатый пол густо-красным, а из карманов тянуло пряным, грибным духом, словно Геральт не к ворожею ходил, а по грибы. Он ввалился в комнату для гостей, где Эрика как раз занималась тем, что обрызгивала Арда полынным отваром и вычесывала редким гребнем.

– Где барон? – процедил он, сбрасывая седельные сумки на пол.

– Не знаю, – девушка забеспокоилась. – Ты ранен? Ты что-то узнал?

– Узнал, – глаза ведьмака опасно сузились. – Пойду поищу барона.

– Пожар! – заорали на лестнице, заставив ведьмака и его спутницу в ту же секунду выскочить из комнаты. – Конюшни горят!

– Карасик! – Эрика, в чем была (а была она босиком, в штанах и в рубахе), побежала вниз.

На подворье мельтешили люди. Пьяный барон, шатаясь, бродил у горящих конюшен, то хватаясь за голову обеими руками, то заходясь в ругательствах.

Геральт, не раздумывая, бросился к горящим конюшням. Взобрался по приставной лестнице на крышу, и тотчас же скрылся в сизом дыму. Спустя несколько мучительно долгих минут ворота, которые завалило изнутри обрушившейся балкой, чудом распахнулись, и исторгли из себя табун очумевших, насмерть перепуганных коней. Ведьмак выбежал следом, таща на плече сомлевшего конюха.

– Лови коней! – заорал Сержант, умело обхватив за шею первую попавшуюся лошадь. Солдаты, что взволнованно толпились вокруг, благоразумно последовали его примеру.

Девушка увидела, как Карасик рванул к воротам, целый и невредимый. Кто-то из челяди перегородил ему дорогу, набросил на шею аркан и повел к коновязи.

– Геральт, ты цел? – Эрика подбежала к ведьмаку, пропахшему едким дымом.

Тот сдержанно кивнул.

– Хо-хо-хо, вот он, герой, – это барон, дико выпучив глаза, распахнул объятия навстречу ведьмаку. – Вот тебе от меня за это бочка лирийского!

Язык его заплетался так, что Эрика с трудом различала слова.

– Я знаю, что у твоей жены был выкидыш, – тихо произнес ведьмак, пристально глядя в глаза барону. – Это было до или после того, как ты ее избил до полусмерти?

– Ты на что намекаешь? – скривился Стенгер, подойдя вплотную к Геральту.

– Не держи меня за идиота, ты ее много лет колотил, – в голосе ведьмака отчетливо слышались нотки ярости. – В конце концов они не выдержали и убежали. Так?

– Ра-а-а-а, – зарычал барон, бросаясь с кулаками на Геральта.

Эрика схватила собаку за ошейник и оттащила подальше – знала, что влезать в мужские драки не следует, особенно если один из мертвецки пьян, а другой – профессиональный убийца чудовищ.

– Они убежали от тебя, так? – блокируя удары огромных кулачищ барона, снова спросил Геральт.

– Врешь, пидор! – ревел Стенгер, бешено вращая глазами.

Но против ловкого ведьмака не было шансов даже у барона. Недолгий мордобой завершился хлестким, трескучим ударом в лицо, отчего Филип закачался и грузно шлепнулся на необъятный зад. Геральт тут же схватил его за плечи и поволок к поилке для лошадей – безжалостно окунать головой в холодную воду.

И только когда барон, отплевавшись, сел на землю, а в его глаза вернулось некое подобие разума, ведьмак смилостивился.

– Надо поговорить, – уже ровным голосом сказал он. Драка выбила злобу не только из барона, но и из ведьмака.

Стенгер выплюнул на землю передний зуб и откашлялся.

Конюшня полыхала, выбрасывая в небо столб черного, густого дыма.

– Не соскучишься с вами, – покачала головой Эрика, подходя к тяжело дышащим после мордобоя мужчинам.

Геральт бросил на нее неласковый взгляд – мол, не лезь не в свое дело. Девушка подумала ехидно, что на свою черноволосую чародейку он бы вряд ли рискнул так зыркнуть, но послушно удалилась.

***

– Ну что, нашел этого Гендрика? – как бы между делом поинтересовалась Эрика, перевязывая глубокую царапину на плече ведьмака. – Кто это тебя так? Что сказал ворожей?

– Гендрик мертв, – мрачно ответил Геральт. – В Вересковке побывала Дикая Охота. Я нашел бухгалтерскую книгу, а в ней упоминание о Кровавом Бароне и какой-то ведьме. Вернулся в корчму, выпустил собаку, та взяла след и привела меня сюда. Ворожей заставил меня искать свою козу, гремя колокольчиком. То еще веселье. А потом мне встретился медведь.

– Увлекательно у тебя день прошел, – девушка закончила перевязку и сложила остатки чистых тряпиц в сумку. – Я вот ничем особенным, окромя ловли блох и купания в медном тазу, не занималась. Так что там с женой барона?

– Тебе лучше не знать, – лицо ведьмака вдруг сделалось строгим, в глазах промелькнула ярость, как тогда, на подворье, во время пожара.

– Отчего же? – Эрика заломила бровь. – Мне не десять лет. Я всякого повидала.

– Ты знаешь, что такое игоша? – Геральт говорил отрывисто, зло. – Это мертвый нерожденный ребенок, который…

– Все, хватит, я поняла, – девушка остановила ведьмака, подняв ладонь. – Я видела у тебя в сумке книгу с занятными картинками. И там было нечто… похожее на ребенка.

– Бестиарий брата Адальберта? – ведьмак вытряхнул из сумки тяжелый потрепанный том и протянул девушке. – Читай, если хочешь. Нам придется еще ненадолго задержаться во Вроницах.

– Мне неловко тебе об этом говорить, но читать я не умею, – ничуть не смутившись, заявила Эрика.

Геральт был немало удивлен.

– Что, совсем?

– Ну, пару рун я знаю, и написать свое имя тоже могу. Но эта книга, небось, так и пестрит заумными словечками, так что увы. Придется мне коротать время за ловлей блох.

– Погоди-ка, – заинтересовался ведьмак. – Как вышло, что ты не умеешь читать? На Скеллиге…

– Я не со Скеллиге, – решила разом расставить все по местам Эрика. – Я вывалилась из портала над Белым Садом, где меня подобрал охотник Мыслав. Случилось это в конце апреля сего года.

– И где был открыт этот портал? – осторожно спросил ведьмак, чуя неладное.

– Ты все равно не поверишь.

– А ты попробуй.

– В другом мире.

Ведьмак почесал затылок и крепко задумался – на минуту.

– Наверное, будет честно, если я все тебе расскажу, – рассудила Эрика, усаживаясь на кровать, поджав под себя ноги и засунув под спину свернутую подушку.

Нужно отдать должное Геральту из Ривии, прозванному Белым Волком – слушать он умел. За те пару часов, пока спутница рассказывала ему о хитросплетениях судеб и миров, его лицо несколько раз меняло выражение, но губы оставались плотно сжаты. Наконец, когда неправдоподобный рассказ завершился, ведьмак покачал головой и многозначительно изрек:

– М-да.

Той же ночью, когда девушка уснула в теплой постели, опустив руку вниз, туда, где спал верный пес, Геральт тихо вышел из комнаты и направился в кабинет барона.

***

– Что ты делаешь? – Эрика высунулась в коридор, отпихивая коленом любопытную собачью морду.

– Сыплю соль, – невозмутимо изрек ведьмак, высыпая из мешочка белесую крупу на дверной порог. – Закрой дверь на щеколду, затвори ставни и до рассвета никуда не ходи.

– Ладно, – легко согласилась девушка. Если ведьмак был настроен серьезно, то и возражать ему не следовало. – Никуда так никуда. Только у нас тут еда кончилась. И собака имеет свойство, прости за выражение, гадить. Я вывожу его на двор около полуночи, терпеть он не приучен.

– Тогда сделай это сейчас и быстро, – смилостивился ведьмак. – И еще. Если вдруг утром я не приду, уезжай из Велена немедленно. Барон выписал подорожную грамоту, вот, возьми, – Геральт протянул девушке скрепленную алой печатью бумагу. – Езжай прямиком в Новиград. Там найдешь Трисс Меригольд, чародейку, что живет около площади Иерарха. Она не откажет в помощи.

– Ты куда это собрался? – Эрика перепугалась не на шутку.

– Игоша, – коротко бросил Геральт. – Я должен превратить его в чура, доброго духа, который укажет путь к сбежавшим женщинам.

– Бред какой, – девушка, пошатнувшись, ухватилась за лутку. – А как-нибудь попроще нельзя?

– Нельзя, – отрезал ведьмак.

– Постарайся вернуться, пожалуйста, – Эрика лишь на мгновение представила, как останется в этом мире без ведьмака, и ей натурально поплохело. – У нас контракт. И смерть исполнителя в него не входит.

Геральт криво усмехнулся, отстраненно почесал за ухом собаку, к которой обычно теплыми чувствами не пылал, и ушел.

Девушка быстро оделась, на всякий случай прицепив к ошейнику Арда веревку – чтобы не ловить в темноте загулявшегося пса в жуткую ночь, и бегом спустилась по лестнице. Вроницы уже спали – все ставни, вопреки обыкновению, были наглухо заперты. Даже драной кошки не было на подворье, что уж говорить о двуногих обитателях замка. Пока Ард делал свои дела около сада с мальвами, Эрика беспокойно озиралась по сторонам, а добравшись до комнаты и завалившись на свежую постель, принялась размышлять.

Подумать было о чем.

Больше всего девушку беспокоила ее память. С самого первого дня все ее прошлое уносилось в туман, да так стремительно, что порой это вызывало приступы панического ужаса. Даже главная причина ее путешествия теперь была лишь смутным образом – красная повязка, темная прядь, двойной зефар за спиной, зеленая стеганка, трофейные жетоны… Мужественное лицо с выразительными скулами, зеленый глаз в обрамлении пушистых ресниц, надменно изогнутые губы – все таяло в памяти, как снег на весеннем солнце. Жизнь, казалось, бежала своим чередом, превратившись в бесконечный калейдоскоп событий, большей частью жутковатых, но от этого… не менее интересных. И пусть порой хотелось разрыдаться, забиться в самый дальний закуток, кусая губы и сетуя на собственную глупость и безалаберность, это было замечательное приключение. Пора было взять себя в руки и перестать бестолково тыкаться носом в собственное будущее, как слепой щенок в порог будки.

Повздыхав немного, Эрика взяла с тумбочки книгу в потертом переплете, раскрыла на первой странице, вгляделась в руническую вязь. Поначалу чтение давалось тяжело и со скрипом – приходилось выписывать угольком на клочке бумаги непонятные слова и руны со своими обозначениями. А дальше дело быстро пошло на лад. Между третьей и четвертой страницей обнаружилось письмо, наверняка от Йеннифер – пахло сиренью и крыжовником. Эрика поморщилась. Чародейка ей нравилась, а вот ее вездесущий аромат – не особенно. Открывать конверт, конечно же, не стала, отложила в сторону. На десятой странице глаза начали слипаться – слог у брата Адальберта был невообразимо тягучим, как древесная смола, и таким же пресным на вкус.

Но разве могла она уснуть, когда там, за наглухо закрытыми ставнями, за запертой дверью и обсыпанным солью порогом, ведьмак Геральт в очередной раз рисковал своей жизнью? Оказалось, что могла, еще и как – даже не задув свечу, не отложив книгу и не сменив неудобной позы, Эрика провалилась в глубокий сон.

***

Ведьмак не вернулся ни с рассветом, ни к полудню.

Утром Вроницы зажили своей жизнью. Бабы распахнули окна и двери, смели соль у порогов, и, тихонько меж собой переговариваясь, занялись обычными делами. Шумная ребятня высыпала со дворов и с гомоном понеслась по улицам.

Барон сидел в саду, непривычно трезвый и растерянный, то вздыхая, то покачивая головой.

– Доброе утро, – Эрика присела рядом с ним на лавку. – Как все прошло?

Филип Стенгер поднял на нее усталые светло-карие глаза. Мыслями он был далеко отсюда.

– Прошло? – переспросил он, рассеянно пожав плечами. – Ведьмак справился. Все сделал, как я просил. Если ищешь его, то он пошел за чуром… за духом моей доченьки. Я назвал ее Дэя. Теперь она не страдает.

Девушка сглотнула. Отчего-то защипало в глазах. Пусть барон был и не самым лучшим отцом и мужем, жестокий урок сегодняшней ночи навсегда его изменил. Если в нем еще осталась хоть капля порядочности, к бутылке он больше не притронется. Эрика легко приобняла его за широченные плечи, и, не говоря не слова (а что тут скажешь?) отправилась в кузницу. Ард предпочел остаться с бароном, привалившись массивной башкой к подбитым сталью сапогам.

Золотоволосая Иоанна, заметив девушку издали, приветливо махнула рукой. Фергус пробубнил что-то вроде приветствия – ворчливый краснолюд был явно не в духе. Пока речь не заходила об игре в гвинт или махакамской медовухе – Геральт уже успел обыграть краснолюда, вымудрив у того какую-то особенно ценную карту.

– Вот, – со скеллигским придыханием золотоволосая женщина вынесла из дома сверток и разложила на верстаке.

На чистой серой льняной ткани лежала куртка, да такая, что у Эрики дар речи пропал. Темно-коричневая матовая кожа, высокий ворот, шнуровка спереди, как на корсете, рукава с шипастыми вставками на локтях, съемные кольчужные наплечники на прочных ремешках и оббитые сталью наручи – это был настоящий доспех. Под короткую куртку полагалась стеганка темно-зеленого цвета, длиной до середины бедра, перчатки с заклепками и широкими раструбами, узкие штаны на массивном ремне и сапоги до колен с маленьким, удобным для верховой езды каблуком.

– Работа мастера, – у Эрики глаза загорелись – так хотелось скорее примерить всю эту грубоватую красоту. – Признайся, Иоанна, ведь это не Фергус лучший бронник Велена, а ты. Верно?

Уроженка Скеллиге неопределенно повела плечами и хитро прищурила глаза.

– Триста новиградских крон за броню, – перешла к делу Иоанна, – и еще двести тридцать за седло.

– У меня только самоцветы, – Эрика высыпала на ладонь из кожаного кисета разноцветные камни. Были там и темно-синие сапфиры, и оранжевые, как глаза ведьмака, топазы, и кроваво-красные лалы, и даже пара розовых бриллиантов. – Но курс мне неведом, так что бери на глаз.

– Нет, – покачала головой женщина. – Я так не могу. Вдруг возьму больше, чем нужно?

Эрика подумала, что неплохо бы всем торговцам поучиться у этой женщины порядочности, а вслух предложила:

– Поступим так. Я оставлю тебе несколько камней в залог, а когда попаду в Новиград или Оксенфурт, обменяю их на кроны и привезу сюда.

На том и порешили.

Осчастливленная покупками, Эрика сначала забежала на временную конюшню под навесом – порадовать Карасика новым седлом. Удивительно, но за время путешествия конь изрядно отъелся, и больше не напоминал издыхающую клячу. Спина начала обрастать мышцами, а ноги, раньше похожие на шарнирные, как у игрушечной лошадки-марионетки, заметно окрепли. Судя по тому, как блестела расчесанная грива коня, как переливалась на солнышке короткая шерсть караковой масти, как вычищены были копыта, – ухаживали за лошадью отменно. Поискав глазами конюха (того самого, что Геральт вытащил из горящей конюшни), девушка от всей души насыпала ему горсть монет и искренне поблагодарила.

Потом был обед у барона. Филип Стенгер оживился немного, на вино не налегал, напротив, пил едко пахнущий хлебный квас, но все еще был немного задумчив и молчалив. Ард, в очередной раз поживившись мясом под столом барона, теперь носился по всему замку в компании серой борзой, весело лая и распугивая стражу с прислугой.

Вечером же Эрика попросила слуг нагреть воды в бадье – тело чесалось нестерпимо. Как здешние обитатели умели мыться раз в полгода, а то и не мыться совсем, девушка представить себе не могла. Вши и кожные болезни, должно быть, сопровождали их постоянно, из года в год. Что же касается чистки зубов, то даже намека на самую примитивную зубную щетку в замке не было, приходилось насыпать толченого мела на маленькую тряпочку и пальцем елозить ею по зубам. Со стиркой дела обстояли и того хуже. Проточной воды поблизости не было, болотная же смердела тиной и отдавала зеленью, так что колодезную воду берегли и даром не расходовали. Онучи, рубашки и льняные короткие штаны, что здесь исполняли роль исподнего, приходилось тереть о рубель со щелоком, и хорошо, если щелок был из золы. Потому что прачки ничтоже сумняшеся мочились в таз, и этим самым стирали – эффективность была высокая, но надевать выстиранное подобным образом Эрика бы не рискнула.

И когда, наконец, последнее ведро горячей воды бултыхнулось в широкую бадью, девушка с облегчением сбросила с себя несвежие вещи, и влезла в воду. Сразу нырнула с головой, затем вооружилась губкой и пахнущим петрушкой неровным куском мыла, на вид напоминавшим булыжник. Совершенное блаженство не испортил даже жирный таракан о шести ногах, успевший забраться на борт бадьи и пошевелить усиками, прежде чем щелчком пальцев был отправлен в тараканье небытие.

***

Геральт притащился во Вроницы голодный как волк и злой как медведь-шатун. Больше всего на свете он хотел есть, спать и женщину. Как, впрочем, всегда в моменты чрезмерного напряжения.

Поэтому, распахнув дверь в комнату Эрики, чтобы забрать из сумок сменное белье, буквально вмерз в пол от открывшейся перед ним картины. Как он и предполагал, девица спала, но не в постели, целомудренно закутавшись в одеяло, а в круглой деревянной бадье, положив голову и руки на бортик. Ведьмак успел увидеть не так уж много в мыльной воде, но отметил про себя, что плечи худоваты, а грудь – в самый раз. Раньше-то всматриваться недосуг было – все мысли занимали поиски Цири и внезапное появление Йеннифер, а теперь подумал, что девчонка-то, оказывается, красивая, но той красотой, что не бросается в глаза сразу: строгие черты лица, чуть тяжеловатая нижняя челюсть, темные брови вразлет, пухлые губы, длинноватый нос с горбинкой, как после плохо сросшегося перелома, и шрамы, небольшие, но заметные – косой на подбородке и рваный, от ожога, на скуле.

– Геральт, ты долго еще пялиться будешь? – лениво проворчала Эрика, не открывая глаз.

Ведьмак прокашлялся смущенно и отвернулся.

– Я думал, ты спишь, – несколько сконфуженно произнес ведьмак.

– Это моя комната, если ты не забыл, – ехидно откликнулась девица. – В следующий раз попробуй сначала стучать, а потом вламываться. Погоди минуту. Вода еще теплая. Залезай.

Ведьмак, ошалело обернувшись на плеск, увидел уже пустую бадью и девушку, завернутую в полотенце.

– Я отвернусь, – пообещала она, и в ее голосе Геральт уловил плохо скрываемый сарказм. – А ты пока расскажи, что удалось выяснить насчет семьи барона.

Убийца чудовищ раздумывал недолго – тотчас стянул сапоги, развесил на тумбочке онучи, снял штаны и рубаху, зашвырнул кальсоны в угол, и, чуть ли не мурлыкая от удовольствия, забрался в бадью.

– Я превратил игошу в чура, – принялся рассказывать ведьмак, попутно намыливая плечи губкой. – Чур привел меня к хате рыбака, который помогал Анне и Тамаре бежать. Анну забрало какое-то чудовище из леса, скорее всего, ее уже нет в живых. А Тамара скрывается в Оксенфурте, у родичей рыбака. Я поеду за ней утром.

– Я с тобой, – оживилась Эрика. – И не возражай. Мне нужно купить кое-что, да и камни обменять на монеты не мешало бы. Ну, а что, предлагаешь в замке сидеть? Скучно же.

– Раньше ты не жаловалась, – Геральт как раз намыливал ногу, высоко задрав ее над бортом бадьи. – Здесь сытно, безопасно, тепло. А до Оксенфурта путь неблизкий, как ты помнишь.

– Что-то подсказывает мне, – девушка пристально поглядела на затылок ведьмака, торчащий из бадьи, – что уговорить Тамару вернуться ты не сумеешь.

– Верно, – посерьезнел ведьмак. – Потому что считаю, что ей не место рядом с отцом-пьяницей.

– Ну, это исключительно твоя точка зрения, – Эрика поморщилась. – Насколько мне известно, в этой печальной истории виноваты и Филип, и Анна. Она шлялась по мужикам, пока барон воевал, а это, согласись, некрасиво. Ты не подумай, я рукоприкладство Стенгера не оправдываю. Но одно дело, когда мужик поколачивает верную, добрую и любящую жену просто так, а другое – когда гулящую и за дело. Он и пить-то начал от того, что Анна… Ай, да ты его послушай! Анеттка то, Анеттка это… И дочку он любит по-настоящему. Позволял ей все, за всю жизнь пальцем не тронул. Чего только стоит кукла вон эта, которая Трисс… Что, правда похожа?

Ведьмак издал странный булькающий звук, как будто подавился медовухой.

– В адвокаты тебе самая дорога, – наконец выдал он, покачав головой. – Поедем в Оксенфурт, так и быть.

Комментарий к 3. Кровавый Барон

Глава, конечно, безо всякого такого заявленного в шапке экшна, но искренне надеюсь, что она не вышла слишком уж занудной. Дальше дело пойдет живее. Не хотелось “пробегать” барона и его историю слишком быстро, так что вот :)

Ящичек для сандаликов, как всегда, под рукой))

ПыСы: все страшные матюки и подробности про козу – на совести разработчиков и переводчиков. А так как из песни слов не выбросить, и здесь для пущего колориту они тоже есть.

========== 4. Фисштех для народа ==========

Истина обычно лежит посередине. Чаще всего без надгробия.

Станислав Ежи Лец

Когда кони были оседланы, а нехитрый скарб распихан по седельным сумкам, Эрика и Геральт заглянули в кузницу. Иоанны видно не было, а Фергус, как всегда, хмурый, постукивал молотом по наковальне. Ведьмак долго убеждал девушку, что в допросе краснолюда нет нужды, но та стояла на своем.

– Доброго дня, кузнец, – поздоровался ведьмак, и незаметно сложил пальцы особенным образом за спиной. – А не встречал ли ты в округе белок?

Кузнец вдруг зашатался, будто его пыльным мешком по голове хлопнули. Глаза его приобрели поистине отрешенное выражение.

– Белок-то? – переспросил он. – А я почем знаю? Я честный ремесленник, со всяким сбродом разбойничьим не якшаюсь, милсдарь ведьмак. Но в Велене их отродясь не бывало. В городе поспрашайте, авось кто чего подскажет.

– Ничего он не знает, – ведьмак повернулся к Эрике. – Поехали.

Хотел добавить «я же говорил», но воздержался – дорога предстояла долгая, и начинать ее с упреков Геральт не захотел.

И он погнал Плотву прочь из замка, через мост, мимо дорожного указателя и покосившейся хижины, по петляющей меж деревьев тропе на север.

До безымянного притока Понтара, под хлипким мостом изрядно обмельчавшего, доехали быстро; пообедали в давешней корчме, не преминув упрекнуть корчмаря, что за девушкой не уследил. Но тот клялся и божился, что ничего не слышал, после принявшись оправдываться, что-де его самого могли и убить, и корчму спалить, а так все живы и здоровы. Зато обед поставил королевский: тушеная телятина в винном соусе, соленые бочковые огурчики, и совершенно потрясающая заливайка по-краснолюдски из лисичек, сдобренная жирной сметаной. Платы корчмарь не взял, напоследок вытащив из недр кладовой громадный мосол для собаки с остатками мяса на хрящах.

К вечеру путники снова миновали Дерево Висельников, а к полудню следующего дня, заночевав в бывшем разбойничьем лагере, добрались до Оксенфуртского моста. Реданцы, коих было здесь в избытке, громыхали латами с белым орлом на красном фоне, а у ворот и вовсе затребовали подорожную грамоту. Таковая у ведьмака имелась, подписанная бароном, и, как ни странно, по ней одной пропустили и Геральта, и Эрику. Видать по всему, у реданцев сегодня было хорошее расположение духа.

Высоченная надвратная башня бросала глубокую тень на темную, посверкивающую в солнечных лучах воду Понтара. С моста был виден порт. Среди множества рыбацких лодчонок, шхун и клиперов возвышался грозной громадиной галеон, выкрашенный в реданские цвета. Солнце освещало палубу, отражаясь от доспехов многочисленных латников, марширующих на борту.

– Это что, корабль Радовида? – шепнула Эрика, кивком указывая ведьмаку на галеон.

– Похоже, – согласился Геральт.

Девушка поежилась, вспомнив жуткие слухи о резне в Локк Муинне и последующем преследовании чародеев в Редании. Чародеев – и нелюдей. Если хоть половина из всего, что болтали в Белом Саду, было правдой, Радовид попросту свихнулся.

Ведьмак уверенно зашагал по мостовой в сторону порта – было видно, что город он знает хорошо, и бывал здесь не раз. В доках кипела жизнь: моряки, торговцы, плотники, ребятня – все были чем-то заняты, пусть даже швырянием окатышей в воду или охотой из рогатки за белоснежными речными чайками. Домики, выбеленные штукатуркой и украшенные деревянными панелями, промелькнули и остались справа; слева ощерилась веслами красно-золотая галера. Геральт остановился у коновязи, привязал Плотву. Эрика последовала его примеру. На всякий случай пропустила веревку в кольцо ошейника Арда, и прикрепила узлом к железной скобе, торчащей из стены. Как оказалось – правильно сделала: в доме прямо на столе восседала наглая полосатая кошка, которая вряд ли бы обрадовалась появлению крупной чужой собаки.

Молодой мужчина в простом голубом камзоле курил трубку у двери. Гостям он не удивился.

– Я ищу Тамару, дочь Кровавого Барона. Твой брат сказал, что она здесь, – с порога начал ведьмак.

– Так вас Войцех прислал? Проходите, милсдарь и милсдарыня, сейчас я ее приведу.

Пока ждали, ведьмак наклонился к кошке, пристально ее рассматривая. Полосатая выгнула спину, мяукнула, и принялась деловито умываться лапкой.

– Кто вы? Вас отец прислал? – бледная, коротко стриженная девица возникла посреди комнаты.

Выглядела она нездоровой – мешки под глазами, скорбно приподнятые брови, опущенные уголки губ. Стеганка с шипастым рукавом и стальные налокотники говорили о том, что девица может за себя постоять.

– Я хотел убедиться, что ты жива и с тобой все в порядке, – мягко сказал ведьмак. – Меня зовут Геральт из Ривии. А это моя спутница, Эрика…

– У меня все замечательно, Геральт из Ривии, так, как никогда еще не было в моей несчастной жизни, – жестко перебила ведьмака Тамара. – Теперь, когда ты это узнал, прощай.

Эрика не сдержалась – фыркнула, как рассерженная кошка. Две пары глаз – ведьмачьи и девичьи – недоуменно уставились на нее.

– Что? – девушка вскинула бровь. – Просто у каждого своя мера страданий, наверное. Я не могу назвать несчастной жизнь в замке, где исполняют любой твой каприз, вкусно кормят, укладывают спать в натопленной горнице на пуховые перины и ни в чем не ограничивают. Ты, Тамара, хоть раз в окрестных деревнях бывала, смотрела, как кметы живут? Как страшно пьют мужики, как лупят до смерти жен, как их дети кусок хлеба видят раз в неделю, а всю зиму ходят в драных лаптях. Если бы ты чуть меньше себя жалела… а, да что с тобой говорить, все одно не поймешь.

– Нет, это ты не понимаешь! – в глазах Тамары блеснули слезы. – Мое первое детское воспоминание – пьяный отец лежит под лестницей, облепленный грязью, и сжимает в руках бутылку…

– Ой, прям ужас, – скептически поджала губы Эрика, уловив краем глаза сердитый взгляд ведьмака. – Да, Филип Стенгер – не самый лучший человек, но у любого дурного поведения есть свои причины. Бил жену оттого, что много пил. Много пил оттого, что заливал какое-то горе. Кстати, пока мы все в Оксенфурте, можем зайти на кафедру медицины и спросить у профессоров, является ли пьянство болезнью. Уверена, что да. А болезни, как известно, надо лечить. С вашими-то возможностями и деньгами уже давно бы нашли чародея и заплатили ему за отворот от бутылки, или как там это называется. Но нет, вы с матерью предпочли копить ненависть, отчего ситуация лишь усугубилась. В общем, живи как знаешь, Тамара. Но отца простить ты должна.

Девушка побледнела еще больше, и глядела на Эрику озадаченно, но уже без злобы.

– Я подумаю над этим, – хмуро ответила Тамара. – Но сначала я должна разыскать маму. Это будет непросто, но у меня есть могущественные друзья, которые мне помогут.

– Что за друзья? – заинтересовался ведьмак. – Если это, конечно, не тайна.

– Никакая это не тайна, – Тамара облокотилась о край стола. – Через Церковь Вечного Огня я вышла на охотников за чародейками. Это справедливые и отважные люди, и они мне помогут. Когда жар пламени Вечного Огня разжигает твое сердце, пламя до конца жизни ведет тебя дорогой правды и прибавляет сил. Желаю, чтобы и вы когда-нибудь удостоились такой чести.

Эрика хотела было присвистнуть, но удержалась, просто приложила ладонь ко лбу.