Текст книги "Миссия (не)выполнима: довериться бабнику (СИ)"

Автор книги: Dream Writer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Когда занятие, из которого я почерпнула ровным счётом ничего, мысленно дав себе пинка и поклявшись, что с простым просиживанием штанов покончено, закончилось, между прочим, слегка раньше обычного, мы все поспешили на улицу. Оказавшись там и не заметив Гардинера, я с горечью подумала, что он иногда чересчур точен – практически не опаздывает, но ещё и редко приходит пораньше, так что «свободные» десять минут мне придётся ждать его, а ведь и Рэнди, как назло, нет, а Алекс…

Видимо, Кэтрин всё же положила на него глаз, поскольку, стоило парам закончиться, как она практически мёртвой хваткой вцепилась в недорыжика, попросив проводить её. Это выглядело до жути нелепо, а ещё меня так и подмывало рассказать парню о том, что эта самая милая девушка, коей она всегда старалась перед ним казаться, сделала, но… Я вдруг с ужасом поймала себя на мысли, что, возможно, Кэтрин ему тоже интересна. Мало ли. А то, что она поступила так со мной, не обязательно должно означать, что она совсем уж плохая. Она поступила так же, как все. При этом сама на меня никого не натравила. И… И почему-то я промолчала, позволив без конца извинявшемуся Алексу, который не хотел оставлять меня одну, но девушка настаивала, что ей нужно поторопиться, уйти вместе с ней и остаться одной.

Иногда мою голову посещали мысли о том, что пора бы купить либо другие мозги, либо другую голову, так как в последнее время практически ни одно из принятых мною решений не оказывалось удачным. Возможно, стоило бы настоять, мотивируя это всё нашей дружбой, чтобы Алекс остался со мной. Возможно, стоило попросить Рэнди остаться. Возможно, стоило ответить на предложение Стивена посидеть и подождать в аудитории. И всё же, я этого не сделала.

Продолжая стоять на улице и нервно глядя в телефон, я вдруг почувствовала, как кто-то закрыл мои глаза ладонями. Улыбнувшись, я уж было решила, что Гардинер пришёл пораньше, и быстро обернулась, оказываясь в объятиях, но, увы, не Фила. Мои глаза стали размером с блюдца от удивления, когда я обнаружила, что, едва сдерживая смех, на меня смотрел Джон, позади которого, к моему удивлению, был только один человек.

– Ох, прости, – наигранно расстроенным голосом произнёс парень, крепче прижимая меня к себе, – ты же, наверное, не меня ждала, а я так обломал.

Опомнившись, я попыталась отстраниться, сильно ударив кулаками парня в грудную клетку, но он, пусть и шикнул от боли, всё равно не отпустил, переместив одну руку мне на шею и, сильно сдавив, притянул к себе, на самое ухо сказав:

– Что же тебе на месте-то не сидится? Любое недопонимание можно решить с помощью конструктивного диалога, разве не так в школе учили?

– А с тобой это подействует? – злобно прошипела я, а когда парень сильнее сдавил мою шею, прохрипела: – Да что тебе вообще от меня нужно?!

– Поговорить, Моллиган, да и только, – больше не пытаясь говорить дружелюбно, ответил тот. – Надо же мне выяснить, что именно я сделал не так, если твою голову посетила мысль нажаловаться на меня, не правда ли?

На секунду мне показалось, что я задыхаюсь, однако причиной этому стало даже не стальное «объятие» парня.

– Кто тебе сказал?

– О, я слышу заинтересованность в твоём голосе. Тогда ты согласишься со мной поговорить?

– Кто тебе сказал, что я вообще собиралась это делать? – не обращая внимания на его слова, попыталась защититься я. – Никто ведь никому не пожаловался, так ведь? Я стою здесь, а не в кабинете, где жалуюсь всем подряд. Что бы и кто тебе ни сказал, ты не можешь утверждать, будто я вообще собиралась это делать. Разговор не имеет смысла.

Я услышала, как парень, стоявший позади, тихонько прыснул, а также подумала, что Джон обязан был ухмыльнуться, но не могла сказать наверняка – из-за неудобного положения возможности заглянуть ему в лицо не представлялось.

– О, мой источник, пожалуй, весьма надёжен, к тому же, он утверждал, что сделает так, чтобы ты ничего и никому не рассказала, – в голосе парня слышалась явная издёвка. – Рэнди ведь попросил тебя никому ничего не говорить, не так ли?

Услышав это имя, я на секунду впала в ступор. Да какой ему вообще резон делать это? Бред. Просто очередной бред.

– Он ведь свалил сразу после того, как попросил тебя, да? – продолжал Джон. – Умный мальчик, иначе пришлось бы стоять здесь и пытаться как-то смотреть в твои полные праведного гнева глазки.

– Прекрати нести вздор, – грубо сказала я. – У Рэнди не было никаких причин делать это.

– Причин не было, но у меня есть много способов заставить человека говорить, не имея на то никаких причин, – парень позади нас уже откровенно смеялся, так что блондину пришлось подождать ещё какое-то время, прежде чем он смог спокойно повторить свой вопрос. – Итак, Моллиган, попытка номер два. Поговорим?

========== Глава одиннадцатая ==========

Вопрос Джона был из разряда таких, какие обычно хочется игнорировать. Если бы было возможно, будь во мне немного больше сил, я бы просто стояла на месте как вкопанная, не позволяя сдвинуть себя ни на шаг. Однако, как оказалось, моя физическая подготовка не идёт ни в какое сравнение с силой этого парня, и если он хотел, чтобы мы отошли для разговора, то вполне реально мог закинуть меня себе на плечо и унести куда-нибудь подальше.

И всё же я лелеяла надежду, что, прояви немного упрямства, я смогу задержать их здесь, на видном месте, а там и Фил подоспеет. Десять минут, даже меньше. Нужно было просто каким-то образом говорить именно здесь это время.

– Давай-ка отойдём в сторонку, – кажется, парень повторил это второй раз и сейчас в его голосе сквозило нетерпение.

– Если ты хотел просто поговорить, то это можно сделать и здесь, – подала голос я, абсолютно не зная, что же в таких ситуациях следует говорить, благо, не каждый день с таким сталкиваюсь.

– Смешная, – подал голос его друг, имя которого рано или поздно я смогу запомнить. Или не смогу. Не так уж и важно.

– Нет, в принципе, поговорить, – как-то странно выделил это слово Джон, – можно и здесь. Но ведь у нас спектакль с продолжением.

Я нервно сглотнула, продолжая оставаться в тисках парня и лихорадочно соображая, что же делать. И почему никакой преподаватель не может прямо сейчас выйти из университета? Им что, домой не надо?

– Боюсь, что не могу далеко отходить, – подала голос я. – Я жду своего парня. Будет неприятно, если он придёт, а меня на месте не окажется, так ведь?

Парни присвистнули.

– Ух ты, Моллиган, – растягивая гласные, сказал блондин, – так у тебя, оказывается, парень есть? А что же бедняжка Рэнди? Я-то думал, у вас с ним романчик намечается, а ты, оказывается, просто играешь с чувствами бедного мальчика.

Я вздохнула. Не хотелось слышать от них ничего, что было каким-либо образом связано с Рэнди, и не потому, что я поверила в услышанное мной не так давно. Напротив, дело было в том, что я не верила ни единому слову, поэтому слушать их дальше была не намерена.

– Более того, мой парень знаком с моей семьёй. И сегодня забирать меня он будет вместе с папой, – не видя иных вариантов, я решила приукрасить ситуацию. Ведь если было что-то, чего они могли испугаться, так это вовлечения третьих лиц, особенно взрослых, верно?

– Какая же ты упрямая, – прошипел Джон, однако решительности в его голосе было уже поменьше. В конце концов, он не мог с полной уверенностью утверждать, что я наговорила полный бред. – Ну хорошо, поговорим, – опять выделил он это слово, – здесь.

Он ослабил хватку, так что я не преминула выскочить из его «объятий» как можно скорее, становясь прямо напротив обоих парней. Это напоминало мне правило из небезызвестного мультика, когда отец говорил своей дочери, что к чужакам нельзя поворачиваться спиной. Точно так же не хотелось поступать и мне.

– Вот скажи, Моллиган, – с издёвкой в голосе начал Джон, – конкретно тебе мы сильно мешаем? Нет, конечно, были моменты недопонимания, – он по-дурацки хихикнул, – но мы же разошлись с миром. Или лапочку Рэнди тебе жаль?

Я молчала. Конструктивного диалога между нами всё равно не вышло бы, поэтому я не видела ровным счётом никакого смысла отвечать на его вопросы, а блондина это, по всей видимости, нисколько не смущало.

– Так этот щеночек сдал тебя со всеми потрохами, хотя мы всего пару раз попинали его, – из-за не сходившей с его лица ухмылки мне самой захотелось врезать ему, но силы были не то что не равны… Они катастрофически отличались в своём уровне. – Так что тебе жаловаться и повода нет.

– Кажется, я уже говорила, что никто жаловаться не собирается, – стараясь, чтобы мой голос звучал увереннее, ответила я. – Какие ещё вопросы?

– О, так ты подумала, что это всё? Нет, мы просто прояснили тот момент, что желания жаловаться у тебя и не возникало. Теперь же нужно закрепить. Чтобы и не возникло.

Не успела я даже никак среагировать на произнесённые парнем слова, как его друг уже очутился рядом и, не делая никаких лишних движений, так ловко подставил мне подножку, больно ударяя по ногам, что я, не удержав равновесия, моментально упала наземь, едва успев выставить вперёд руки, болезненно приложившиеся к асфальту. Негромко вскрикнув и шикнув от боли, пронзившей ещё и колени, на которые всё же пришёлся основной удар, я неловко присела на землю, попытавшись в свете от уличного фонаря разглядеть урон, нанесённый мне таким вот падением, как из-под меня будто опять выдернули землю.

Почувствовав, как кто-то с силой потянул меня за низ пуховика, я, хоть и сидела, в который раз потеряла равновесие, теперь не успев ни локти вперёд выставить, не сгруппироваться каким-либо образом, отчего ощутимо стукнулась затылком об асфальт, теперь слыша какой-то негромкий звон в голове. Какое-то неопределённое время я не соображала. Нельзя было точно сказать, что и где у меня болит. Я чувствовала себя оглушённой рыбой, чувствительность вернулась только тогда, когда двое парней, подхватив меня под руки, с силой потянули на себя, заставляя принять вертикальное положение.

Это в какой-то степени отрезвило меня. Пару раз качнувшись из стороны в сторону, но не упав из-за того, что те двое поддерживали меня, я наконец-то ощутила, что могу стоять. Заметив это, друг Джона медленно отстранился, а блондин, улыбнувшись, принялся нарочито заметно отряхивать меня, будто я не на асфальт, а в грязь упала.

– Как хорошо, что у нас нет привычки бить девушек, – вдруг сказал он. – Ты такая неуклюжая, что на ровном месте несколько раз об землю приложилась, а что произошло бы, решив мы ещё и ударить тебя?

Скрипнув зубами, я скинула с себя руки, прикосновение которых сейчас было для меня настолько мерзким, будто по мне ползали трупные черви, отступая на шаг назад.

– И чего вы пытаетесь этим добиться? – прорычала я. – Думаете, попугали меня, так теперь я тихо сидеть буду?

– О, ты будешь, – уверенно заявил Джон. – Мы ведь пока только поговорили, потом и иначе можем поступить.

– И резон вам так делать? – спросила я, не сдержавшись и оглянувшись назад. Фила не было. – Причина ваших действий…

– Её нет, ты мне просто не нравишься, – пожал плечами парень, глядя на меня так, словно это был настолько очевидный вариант, что нужно быть полнейшим идиотом, дабы не догадаться. – И, судя по тому, что ты сейчас стоишь здесь и совершенно одна, то не мне одному.

Он вдруг улыбнулся. Будь это любая другая ситуация, и мысли бы не возникло, что такой человек может так поступать. Джон не выглядел жестоким, даже наоборот – внешне он казался весьма приятным парнем, но внешность обманчива… Эта мысль не давала мне покоя, раз за разом возвращая в момент, когда Рэнди, улыбаясь, предложил свою помощь с Филом.

«Ты только что распиналась о доверии. Сможешь довериться мне?» – кажется, так он сказал?

Я ухмыльнулась. Сложно было понять, что я чувствовала. Непонимание, недоверие, страх, обида, злость – всё это сейчас смешалось в какой-то непонятный сгусток эмоций, из-за чего невозможно было выделить что-то одно. Поэтому я молчала. Будучи не в силах привести в порядок собственные мысли, как же я могла придумать, что сказать? По этой причине, не проронив ни слова, я позволила Джону подойти к себе и, положив руку на моё плечо, произнести:

– Удачи, Моллиган. Будет скучно – мы повеселимся вместе, – и, гаденько посмеиваясь на пару со своим дружком, уйти.

Я же продолжала стоять на месте. Хотелось опуститься на землю, присесть, перевести дух, но колени болели так, что было трудно согнуть. Хотелось оказаться дома, прижаться к маме с папой и, выплакавшись, уснуть у них на руках, но я была не дома. Хотелось ещё некоторое время побыть одной, чтобы успеть привести в порядок собственные мысли и чувства, но появился Фил.

Услышав, как парень окликнул меня, заметив издалека, я вздрогнула. В руке я всё ещё держала телефон, который лишь чудом не выронила и не разбила, так что почему-то первым делом я решила посмотреть на время. Ровно девять. Время окончания занятий. Гардинер пришёл вовремя, это я не смогла продержаться и десяти минут.

Криво усмехнувшись, я была рада хотя бы тому, что слёзы не текут. Как говорится, только этого не хватало для полного счастья. Я даже не знала, как именно сейчас отношусь ко всему этому. С одной стороны, я попадала в передряги и похлеще. Чего уж там, когда Фил подсунул мне флаг, сказав, что я должна пройтись в нём и только в нём по всей школе, я испытала такое унижение, что разрыдалась прямо при своём тогдашнем обидчике. Сейчас никто, кроме тех двоих, не видел меня, никто, кроме них, не смеялся надо мной. В конце концов, когда всё происходило, я даже толком ничего не соображала, чувствовать что-либо по этому поводу начала только сейчас. Отчего же тогда было так мерзко?..

Не дождавшись моего ответа, Фил быстро подошёл ближе, становясь прямо напротив меня. Тут же посмотрев на его лицо, я успела увидеть, как остаток улыбки пропал, так как парень нахмурился, внимательно оглядывая меня с головы до ног. Он уже хотел было что-то сказать, как я, сама не ожидая от себя, с улыбкой произнесла:

– Ты вовремя.

Глаза Гардинера округлились, будто ему открыли какую-то тайну Вселенной, сама же я, игнорируя боль в разодранной руке, обхватила его локоть, добавив:

– Если позволишь дойти до дома в полной тишине и рассказать всё, когда немного приду в себя, буду безмерно благодарна. Пожалуйста? – последнее слово прозвучало жалко, но в тот момент мне настолько не хотелось обсуждать произошедшее, причём без видимых на то причин, что я готова была проигнорировать это.

Я взглянула в его глаза, которые в слабом освещении в очередной раз казались полностью чёрными, надеясь, что никто не будет из меня ничего выколачивать. Ожидая любого ответа, я не удивилась, а лишь благодарно улыбнулась, когда Фил, не сказав вообще ни слова, молча кивнул, потянув меня за собой в направлении к моему дому.

По пути меня посетило много мыслей. Пожалуй, даже слишком много, поскольку не удалось упомнить даже половины из всего того, что я передумала за то время, что мы шли. Наверное, оно было и не важно, раз не могу вспомнить. Ну, обычно мама говорила именно так.

Когда мы с парнем наконец-то подошли к моему дому, прежде, чем завести его во двор, я спросила:

– Зайдёшь?

– Ты спрашиваешь так, будто у тебя был шанс избежать разговора, отправив меня восвояси, – ухмыльнувшись, сказал Гардинер, невольно заставляя меня сделать то же самое.

Сказав что-то неопределённое в ответ, я поманила его за собой, приглашая в дом. Однако, стоило оказаться внутри, как я сразу поняла: что-то не так. Глядя на полки для обуви, которые каждый вечер принимали один и тот же вид, изредка изменяясь, если к нам приходили гости, я сейчас смотрела на них и не находила какой-то важной детали. Опустившись на колени, я, под удивлённым взглядом шатена, явно непонимающего, что происходит, принялась рыскать по полкам, пытаясь понять, чего не хватает и что не так, хотя на первый взгляд всё было как обычно. Но чего-то же не хватало.

И когда до меня наконец-то дошло, я, ничего не объясняя, вскочила с места и поспешила в гостиную, принявшись звать маму. Но на первом этаже её не оказалось, а на мои крики Люси не отзывалась. И я уж было решила, что каким-то неведомым образом она выбралась из дома, ведь её-то обувь стояла на месте, как вдруг увидела женщину, которая, застёгивая последние пуговицы своей тёплой кофты, спускалась вниз по лестнице. Выражение её лица было нечитаемым, однако было что-то в её взгляде… Что-то, что я обязательно смогла бы разгадать, если бы меня не волновала другая вещь.

– Мам, почему папа ещё не вернулся? – выкрикнула я, опасаясь, что она так и не откликнется, а просто возьмёт и уйдёт, поскольку, проигнорировав не менее шокированного, а может даже и больше, чем я, Гардинера, подошла к вешалке с верхней одеждой, стягивая тёплое пальто. Я, не теряя времени, продолжала засыпать её вопросами: – Он уехал в командировку? Но разве он должен был? Почему на полке с обувью на том месте, где уже должны стоять его туфли, до сих пор тапочки?

Это и было той вещью, которая тут же показалась мне странной. Стоило сказать это, как мама и Фил, словно по команде, взглянули на злополучную полку. В нашей семье было заведено: утром, обуваясь, мы ставили тапочки на то место, где до этого стояла обувь, в которой вышли на улицу. По возвращении же, ставя её обратно на полку, мы забирали свои тапочки и продолжали ходить в них по дому, что тут же давало остальным возможность понять, кто уже дома. И вот Роберта дома не было. Именно это тут же показалось мне неправильным.

Глубоко вздохнув, Люси, всё ещё не смотря на меня, сказала:

– Он не пришёл. Позвонил и сказал, что задержится на работе, утверждая, будто дел у него на всю ночь. Но ты сама знаешь, что такого просто не бывает! Даже когда компании грозило разорение, а мы рисковали остаться без дома, переехав на улицу, Роберт всё равно возвращался в дом, чтобы спокойно поспать хотя бы несколько часов! И именно сейчас этот человек пытается убедить меня, что действительно будет работать всю ночь?! Ну уж нет, я… – Люси вдруг запнулась, так как наконец-то посмотрела на меня.

Поначалу я сама не поняла, что именно её так шокировало, потому как настолько сильно была поглощена мыслями о папе, что забыла о своём внешнем виде. Несколько раз моргнув, я, вдруг осознав, что сама ещё не видела себя при нормальном освещении, решила посмотреть на свои руки и колени. И если последние были ещё ничего, разве что джинсы испачкались, но даже не порвались, то обе руки были поцарапаны, а одна, на которую пришёлся чуть более сильный удар, была рассечена так, словно я на стекло упала. К счастью, рана не выглядела очень большой и кровь уже хоть немного запеклась, иначе паники со стороны Люси было бы не избежать.

– Спокойно, – примирительно подняв вверх руки, однако достаточно быстро осознав, что это было весьма опрометчиво с моей стороны, и тут же спрятав их, сказала я. – Я у нас кто? Человек-косяк. Что входит в мои обязанности? Спотыкаться, падать и ранить себя. Ничего нового и ничего серьёзного, не волнуйся. Фил поможет мне обработать раны.

Гардинер, не ожидавший такого поворота событий, а также того, что моя мама тут же обернётся к нему, требовательно глядя в глаза, сконфуженно улыбнулся и, стараясь, по всей видимости, выглядеть не растерянным, что так или иначе плохо у него получалось, сказал:

– Да, помогу. Всегда хотел. Поступление в медицинский. Практика, – он кивнул, подтверждая свои слова и дожидаясь, пока женщина наконец-то отвернётся от него, после чего убийственно посмотрел на меня.

Если и был такой человек, рядом с которым шатену было сложно подбирать слова, так это моя мама, хотя я не знала причин этому. Сам же Фил называл это «Аурой убийцы». Ему всё казалось, что при любом неправильном его движении или слове Люси испепелит его, что странно. Потому что, когда общались, у них были достаточно неплохие отношения и даже диалоги нормальными получались…

Люси вздохнула, в очередной раз осматривая меня с головы до ног, и сказала:

– Раздевайся, я могу и сама всё обработать. К тому же, надо сперва промыть раны, вдруг…

– Мам, всё правда нормально, мы и сами справимся, – постаралась заверить её я, поскольку другая проблема волновала меня куда больше, нежели мои ранки. – Ты собиралась за папой, да?

– Именно за ним я и собиралась, – женщина нахмурилась. – Ишь, чего удумал! Четвёртый десяток близится, а он до сих пор, как ребёнок, бегает от меня, стоит заявить, что нам необходимо поговорить! Если ты не знала, Кэтрин, то у меня всегда было два ребёнка: ты и твой папочка. И, знаешь, порой я сомневаюсь, кто старше.

Я усмехнулась, когда она ненадолго замолчала, чтобы перевести дух. Я правда не знала, что она так думает о папе. Для меня он всю жизнь был взрослым человеком, мама же осталась одной из немногих, кто знал его совершенно с другой стороны – примерно в том возрасте, в котором сейчас мы с Филом. Поэтому весьма логично было предположить, что её мнение в корне отличается от моего, и всё же это не переставало быть странным.

– В любом случае, – подала голос Люси, – пора уже покончить с этим. Если дело дошло до побега из дома, значит с ребёнком определённо не всё в порядке. Нам надо поговорить. Даже если он не на работе, я подамся в сыщики, буду отслеживать его кредитные карточки и найду, в каком отеле он остановился, предварительно обзвонив всех родственников и узнав, не ночует ли он сегодня у них. Пусть за уши, но я приволоку твоего отца домой, Кэтрин. И больше не буду допускать такого.

В этот момент мне захотелось и смеяться, и плакать одновременно, что уже попахивало психическим расстройством, но я всё ещё никак не могла решить, чего хотелось больше, поэтому стояла с, по всей видимости, каменным выражением лица. Это застало маму врасплох, поэтому, повинуясь какому-то неведомому инстинкту, она подошла ко мне и аккуратно, будто боясь причинить боль, обняла меня, тихонько прошептав:

– Прости меня, что пришлось пережить такое, малышка. Меньше всего на свете я хотела, чтобы мой ребёнок проходил через такое. Я виновата, я же всё и исправлю. Если я не в силах опровергнуть слухи, я могу попытаться хотя бы заставить твоего отца поверить, что всё у нас хорошо. Ты отпускаешь меня? Или нужно побыть с тобой? Я же вижу, что что-то не так. И хочу остаться.

По какой-то причине не отвечая на её объятия, я покачала головой из стороны в сторону и, отстранившись, сказала:

– За мной есть, кому присмотреть, мам. Иди к папе и верни его сюда.

Как-то странно посмотрев на меня, Люси с явной неохотой кивнула. Если со стороны моё поведение могло показаться актом доброты и понимания к родителям, то нет. Я была, буду и есть эгоистка, по всей видимости, до мозга костей. Потому что сейчас я мечтала, чтобы она поскорее ушла и поскорее вернулась с отцом. Тогда я смогла бы сделать то, что захотела уже достаточно давно: обнять их и заснуть в такой позе, чтобы они успокаивали меня и жалели.

Попрощавшись с мамой, я с каким-то странным чувством осознала, что Фил всё ещё здесь, и это я его пригласила. Сама. И то ли я такая непостоянная, то ли ещё что, но в один миг мне захотелось, чтобы он ушёл. Внезапно захотелось забиться в ванную и посидеть там в углу в полном одиночестве, чтобы никто не трогал и никто ни о чём не спрашивал. Гардинер выжидающе посмотрел на меня. Я почему-то отвела взгляд.

– Можешь идти, я сама справлюсь, – на удивление ровно произнесла я тоном, не терпящим возражений. – Извини, что пришлось постоять здесь и послушать всё это, к тому же, я сама тебя позвала…

– Уже прогоняешь? – усмехнувшись, спросил парень. – Болеющего человека выгонишь ночью на морозный воздух?

Отодвинув подальше обувь (я и не заметила, как он разулся), парень, не дождавшись ответа, прошёл мимо меня, оказываясь в гостиной, после чего, обернувшись, спросил:

– Ты так и будешь там стоять? Твой же дом, проходи.

– Вот именно, мой дом, – сказала я, при этом мой голос показался настолько холодным, что самой страшно становилось. – В моём доме я хочу и могу побыть одна, так что, будь добр…

Закончить мне не дали, так как Гардинер, игнорируя абсолютно все мои слова, вдруг в несколько шагов приблизился ко мне и, нежно прикоснувшись к плечам, аккуратно притянул к себе, устраивая одну свою руку на моём затылке, а другую – на талии. Он не держал меня крепко, в любой момент я могла вырваться, однако стояла на месте.

– Отпусти, – попросила я, не желая вырываться и доводить дело до ссоры. – Ты знаешь, что я не люблю, когда меня трогают, если я злюсь.

– Ты злишься? – спросил шатен, принявшись поглаживать меня по голове, что успокаивало.

Я вздохнула. Как и прежде, всё ещё трудно было разобраться в своих чувствах, которых до сих пор было слишком много, поэтому я не могла выделить основное. Злилась ли я? Да, я злилась. Я злилась на то, что сейчас начала сомневаться во всём и вся. Меня не должны были трогать слова Джона, но трогали, поэтому злость постепенно перерастала в бешенство. Но при этом я не могла не признать, что была и напугана произошедшим. Ещё я была растеряна. Ещё внутри теплилась надежда, что у родителей всё может наладиться. Было слишком много всего для одного раза.

Чуточку позже появилось ещё какое-то чувство. Оно было неясным и пока что едва различимым на фоне всех остальных, но каким-то странным образом заглушало всё остальное, оставляя после себя несколько странный, но приятный осадок. И что-то подсказывало мне, что дарили мне его объятия Гардинера.

– Да, я злюсь, – сказала я. – И прежде всего на себя, потому что отреагировала на это гораздо острее, чем должна была.

– Расскажешь, что «Это»? – спросил парень, всё ещё не отстраняясь от меня и поглаживая голову, мягко перебирая волосы, вызывая мурашки на спине своими действиями.

На какое-то время я задумалась. Рассказать всё означало вылить на него всё и сразу гораздо раньше назначенного срока – недели. Также это означало, что придётся рассказать и о Рэнди… А насчёт него я не была уверена. Что касается меня, то я не поверила ни одному слову Джона касательно того, что именно он взял и рассказал обо всём. Но ладно я, ведь мы с рыжиком хотя бы общались, но Фил… Я не была уверена в том, как он отреагирует, да и неправильно это как-то.

– Если начну сейчас, то через неделю нам не о чем будет говорить, – сказала я.

– Будет, – вдруг ответили мне. – Всегда останется и моя история.

– Но план…

– Не все разговоры должны быть запланированы. Иногда нужно просто рассказать, когда того требует ситуация. Ты ведь хочешь рассказать, правда? К тому же, – он отстранился и, взяв одну мою руку в свои, рассматривая засохшую рану, сказал: – Это – не то, что я могу просто проигнорировать и позволить тебе рассказать через неделю.

Проследив за его взглядом, я тоже посмотрела на свою рану. Да, не мешало бы промыть её, прежде чем обрабатывать…

– Хорошо, – на выдохе произнесла я. – Только тогда я вывалю на тебя всё, абсолютно всё. То, что собиралась рассказать через неделю, я расскажу тебе сегодня. Потому что не знаю, хватит ли мне духу повторить это ещё раз. Я слишком легко нахожу поводы, чтобы молчать.

Фил кивнул, а потом потянул меня за собой в ванную, чтобы промыть увечья. Предварительно переодевшись у себя в комнате и обнаружив, что одно колено у меня было здорово ушиблено, а второе – разодрано, я лишь вздохнула, пожелав, дабы это всё зажило как можно скорее. Даже если теплеть будет не скоро и мало кто увидит это под слоем верхней одежды, осознание того, что колени у меня выглядят так, будто я по горам лазала, не внушало радости.

Этот разговор определённо был не таким, как я планировала. Прежде всего, наверное, потому, что действительно был внезапным. Мы не сели, как я себе представляла, за стол и, глядя друг другу в глаза, не принялись разговаривать. Прямо в ванной Гардинер попросил начать, потому я просто говорила и говорила, где придётся. Я говорила, сидя на краю ванной, когда парень промывал мои колени и вытирал их после полотенцем. Говорила, когда по лестнице он вёл меня на кухню, так как аптечка у нас была не где-либо, а там. Говорила, сидя уже в гостиной на диване, пока шатен мазал мои руки и ноги и даже дул на ранки, если я вскрикивала от того, что их щипало.

И если в первый раз я сдерживалась, то теперь выпалила действительно всё, что могла. Коль ему в общих чертах было известно о ситуации моих родителей, об этом говорилось не так много. Большая часть была посвящена моим рассказам о курсах. О Рэнди, о Джоне, о настоящей причине, по которой я решила прервать нашу поездку, а также о сегодняшнем инциденте. Слушая последнюю часть, парень заметно напрягся, однако опасалась я не того, что он решит наломать дров, а того, что так реагирует он на Рэнди. Не могла понять, почему мне так упрямо не хотелось верить в его причастность к этому, но я всё ещё оправдывала его.

– Даже после того, как всё действительно прямым текстом указывает, что это должен быть он, ты продолжаешь думать, будто Рэнди не виноват? – спросил Гардинер, когда я озвучила свои мысли касательно парня.

– Я не знаю, – честно сказала я. – Мне сложно что-либо сказать, потому как всё действительно идеально складывается, но именно это в то же время и настораживает больше всего. Я не знаю, что думать, поэтому просто хочу послушать Рэнди. В конце концов, Джон не сказал, что Рэнди просто рассказал, он сказал, что знает, как можно заставить того говорить. Если он и сдал меня… Я хочу верить, что у него действительно была причина.

Я замолчала. Сидя напротив меня, какое-то время Фил молчал, будто обдумывая услышанное. Я внутренне напряглась. Во-первых, не знала я, чего от него ждать. Это был и будет чересчур непредсказуемый для меня человек. Во-вторых, всё ещё было то, что я хотела сказать ему, но не успела.

– Это всё? – словно прочитав мои мысли, спросил парень. – Или есть что-то ещё?

– Зависит от того, что ты собираешься мне сказать, услышав всё это.

На секунду Фил задумался, однако почти сразу же ответил:

– Спасибо. Это я собирался тебе сказать.

Эта фраза заставила меня несколько раз удивлённо моргнуть, так как этот ответ был… Немного не тем, чего я ожидала.

– Спасибо, что наконец-то рассказала, – добавил Гардинер, воспользовавшись ступором с моей стороны. – И хотя сейчас мне хочется треснуть тебя по голове за то, что молчала всё это время, я всё равно благодарен. Но тебе действительно стоило сделать это раньше, а не превращать в тайны мадридского двора.

И тут мне показалось, будто внутри меня что-то лопнуло. Что-то, до сих пор державшее меня в каком-то неопределённом состоянии, будто я сидела на тонкой жёрдочке над пропастью, рискуя в любой момент потерять равновесие и полететь вниз. Повинуясь какому-то нелепому и мне самой непонятному порыву, я, игнорируя боль, пронзившую колени, резво подпрыгнула прямо на диване поближе к Филу, заключая его в крепкие, едва ли не удушающие объятия.