Текст книги "Ночная смена"

Автор книги: Dok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)

– Дык артерии идут в глубине конечностей – под прикрытием мышц и костей. Вены – поверхностнее – обеспечивают отток. Артериальная – светлая, алая, венозная – темная.

– Позвольте, я добавлю – хмыкает Надежда Николаевна.

– Валяйте!

– Валяю! Все просто – артериальное кровотечение – как молодецкая эякуляция стреляет струями, прерывисто, мощно. Из сонной – аж на три метра может прыскать. Венозное – как старческое мочеиспускание – вялая струйка с убогими потугами на пульсацию… Так понятно?

– Понятно…

– Раз понятно – мы с Ильясом сейчас сходим глянем на Знаменку. Доктор с камерой – держитесь сзади, мало ли, снять будет что. Остальным – по расписанию боевого дежурства.

Элегантный особняк Знаменка гордо стоит на холме – и глядя на него Николаич тихонько присвистывает.

– Красиво люди жили. Тут если все расчистить – загляденье.

– А сейчас как насчет живых?

– Сейчас живых не видать. Зомби вижу. Немного.

– Ну. Уже легче. Я боялся, что у этих тварей тут основная база.

– Да, их гнездо искать придется. Неизвестно, что они там задумали.

– Я бы их гнездо лучше бы с броней искал. Как-то не воодушевляют меня джипы.

– Меня тоже. Но кто ж знал… То есть бандиты должны быть – и первое время их должно быть густо. Однако вот такого – не ожидал…

– Я панораму снял. И на приближении – тоже.

– Тогда возвращаемся.

И мы возвращаемся.

Пока мы ходили, ребята вытащили из амфибии жратву и термоса – и сидят закусывают. Только мастер-сварщик старательно что-то налаживает и колдует над оборудованием, остальные обжигаясь хлебают чай и жуют, что бог послал. Я видел, что тащили две коробки – одну «от Дарьи», другую с сухпайком на сутки. Сухпай получили от Крепости. И Ильяс успел уже отметить, что в этом сухпае – все те же хлебцы, мясорастительные консервы – проще говоря, перловая и гречневая каши с мясом, ну и еще правда сахар добавлен. Это НЗ – на всякие непредвиденные. От Дарьи же вещи куда вкуснее – немножко уже подчерствевшие хлеб и булка, что для многих обитателей Крепости уже лакомство, масло, плавленый сыр в коробочках, вакуумные упаковки с ветчиной, несколько банок с пресервами – в основном селедкой. Привет от минисупермаркета, в который уже черт знает как давно мы ходили с Сергеем…

Семен Семеныч орудует ложкой и вилкой – я то с чего-то взял, что он голый и босый, совершенно упустив тот момент – что вот он – его джип, а у охотника в джипе много чего откопать можно, не только ложку-вилку.

Жалею, что Дарья не видит как он ест. Нормальной женщине вкусно и со смаком жрущий ее стряпню мужчина тож доставляет удовольствие. Одним видом. Видно, что Семен Семеныч знает толк в житейских радостях. И ест с аппетитом. Тоже наш человек – бергинизатор.

Присоединяемся. Этакий пикничок получился. Жаль только, что совсем недалеко такое, что даже мне вспоминать неохота, чтоб аппетит не портить.

– Мужики, а горяченького спроворить не получится? Роллтона какого или еще что? – просительно говорит Семен Семеныч.

– Вот кашу, например можно подогреть. Пойдет?

– Конечно, пойдет. Паяльная лампа есть в хозяйстве?

– Лампы нет, сварка есть.

– Отлично. А где банка?

– Держи.

Радует, что, получив банку, Михин отец тут же ее вскрывает. Дурни, взявшиеся разогревать не открытые банки, получают массу удовольствия, когда консервы начинают рваться в костре с энтузиазмом ручных гранат…

Потом он отправляется к сварщику, минут несколько они колдуют вдвоем – и Михин батя возвращается с шипящей и аппетитно пахнущей жестянкой в которой пузырится гречка с тушенкой.

– Не подумайте, что жалею – но вы особенно не напирайтесь в один присест. Все ж таки постились несколько дней.

Семен Семеныч смотрит на Надежду с жалостью.

– Милая девушка, я отлично все понимаю, спасибо. Только это для меня не напираться, это так – легкая закусь. Не хотите каши? Горячая, с поджаристостью!

– Не откажусь.

И мне кажется, что железная Надя, как ее втихомолку окрестил смешливый Серега, разрумянилась сильнее от этого видно непривычного «милая девушка» обращения и ласкового тона. Мужики – то к ней клеились, раз она была в военном, судя по всему коллективе, а вот так – получилось очень по-домашнему.

Сварщик тем временем уже освоился, выдернул Вовку в ассистенты – и начал с бесхозного милицейского УАЗа.

– Не нравится мне, что у нас ментовоз – допив свою кружку и выскоблив ложкой нерастворившийся сахар со дна, говорит Дима – опер.

– С чего это? – спрашивает недоуменно Серега.

– С того, что на перекрестке было двое в ментовской форме. Причем очень похоже, что они и были ментами раньше. Арсенал – весь МВДшный. По своим они огонь открыли моментально – видели же и Миху в форме, и водила на УАЗе этом – тоже не в гражданке был. И неизвестно где эта шелупонь еще шарилась. Вот и выходит – если с ними встретимся – огонь они откроют без соплей. Если встретимся с теми, кого они обидели – нас могут не за тех принять… Короче – ситуация хреновая. – отмечает Николаич.

– Мальчишка на колу свеженину жрал – на нас даже не посмотрел. Значит, морфов они вполне могут откормить. – вливаю и я порцайку яда.

– И мы не знаем, где у них база. Припремся на ремзавод – здравствуйте, посрамши…

– Мы морская пехота и должны выполнить свой долг! – цитирует Саша. – На самом деле не все так худо.

– И почему это?

– Оружие у них – хуже, чем у нас. Сугубо для помещений. У десяти человек – ни одного серьезного ствола.

– У девяти.

– Нехай у девяти. Броников – ни на одном нет. Все – без касок. Действовали тупо – как нигга-гангста какая-то. Чего стрелять-то было сразу? Вы бы остановились?

– Не знаю. Я-то стал тормозить, да Миша заорал, словно его шилом ткнули, чтоб я гнал.

– Интересно – что он такое заметил.

– Не знаю, он вообще глазастый. Как думаете – его прооперировали?

– Думаю, что еще оперируют. Да и после операции Вас сразу же не пустят.

– Под присмотром-то лучше было б.

– А за ним мой брат присмотрит. Он хоть и пошел в судмедэксперты, но уход за пациентами у него хорошо получался. Ручаюсь. Его и пустят к слову.

– Ну, ваши б речи да богу в уши…

– Ладно, пошли готовиться к выезду – нам еще по КАДу пилить…

Подсознание еще не перестроилось – смотрю на украшенные опалинами и покрытые сетками машины – и не воспринимаю их как реальность. Словно на съемку очередного нашего «блокбастЭра» попал. Очень вторично – как в фильмах наших недорежиссеров – выглядит наша боевая техника. Дешевая голливудчина…

Однако дальше едем в этой панковской технике. Из разбитых окон немилосердно дует, правда скорость у нас убогая, так что терпимо. Периодически теряем из виду сопровождающий нас «Хивус», да пару раз приходится ждать Надежду – ведет она аккуратно, но очень медленно.

– Я думал, что вы этого сварщика всеми ебуками обложите – говорит Семен Семеныч.

– За что?

– За дикое поведение во время стычки.

– Получается так, что не за что – сами виноваты – взяли необстрелянного человека, неудивительно, что он голову потерял. Вот, к примеру, Суворов – тот который генералиссимус – очень снисходительно относился к струсившим необстрелянным. Исторический факт.

– Стараетесь быть Суворовыми?

– Не самый худший образец для подражания. К слову – вы-то тоже не очень блеснули. Между нами – повезло вам несказанно – и нам тоже.

– Это в чем? В том, что по мне не попало, а прилетело другу и сыну?

– Не обижайтесь – тут как кому повезло – я про другое. Тот людоед, которого вы положили – мог бы точно так же вас положить. Окажись он чуток поопытнее или пошустрее… Вы ведь его на выходе из парка отстрелили?

– Ага. Смотрю – мелькает. Прилег в канавку – тут он и нарисовался. Я ему первой очередью по ногам, а потом когда он посреди дороги корчился – еще добавил.

– Вот видите. А если б он не мелькал?

– Так тут как кому повезет!

– Нифига! Побеждает не тот, кому везет, а кто организован лучше, обучен, кто все силы использует грамотно, координировано. Вы ведь действовали как бы в составе нашей группы? Но самостийно. Ни куда пошли, ни что делать собираетесь – нам не сообщили. Случись что – мы вам помочь ничем не смогли бы. И что делать – сидеть ждать? Без вас уезжать – стыдоба. А где вы – неизвестно.

– Ну это да. Свалял дурака, признаю. Очень уж зол был. Увидел, куда вы чесанули – вот и решил в тыл выйти. И ведь получилось же!

– Тактически ваши действия – на отлично. Без вопросов. И то, что этого пидора снесли – тож плюс. Но есть и минус – о чем говорилось уже – были бы на связи – глядишь у нас бы язык образовался. И мы бы знали, кто, где и почем. А сейчас едем наобум святых. Понимаете?

– Понимаю. А если б он говорить не стал?

– Шутите? У нас аж два медика в команде. Да и еще люди опытные есть. Соловьем бы запел. Что скажете, доктор?

– Скажу, что папаша Мюллер – из берлинского гестапо – говорил: «При применении допроса четвертой степени все говорят. Препятствием в получении информации может быть либо неопытность допрашивающего и применение недостаточных мер воздействия, либо полная неосведомленность допрашиваемого. В последнем варианте он все равно ответит на вопросы, но это будет совершенно ложной информацией и вызовет неправильные действия с потерей времени и сил».

– А как же герои, которые не выдали военной тайны – и всякие образцы несгибаемых революционеров?

– Как сказал Мюллер. Либо допрашивали неумело, либо спрашивали не о том.

Мы бы спрашивали о том, да и допрос бы вели соответственно. Куда б делся…

– Ну, вы и штукари… – похоже, Семен Семеныч неприятно удивлен.

– Получается так. Цель оправдывает бомбы. Вы к слову не лучше.

– Это как же?

– Раненого добили, вместо того, чтоб оказать помощь.

– Так эта сука по нам стреляла! Первой!

– Получается так, что мы не на Диком Западе – это у мериканцев с детства вколочено – кто первым за оружие схватился, тот и виноват, того и повесить. Потому у них даже в политике – за оружие схватиться вторым, а вот выстрелить – первым… Ваши же действии с точки зрения действующего на нашей территории права – явное превышение самообороны. И чистое умышленное убийство. Будете спорить?

– Нет. Не буду. Но – пытать?

– Вопрос очень спорный. По-вашему лучше вот так благородно въехать в огневой мешок? И потом болтаться на потрошильне? Или вы из тех, кто считает, что бешеных собак нельзя стрелять, а надо их кормить – поить, давать книжки читать и освобождать досрочно – за образцовое поведение, чтоб они еще успели помясничить?

– За кого вы меня, дурака, принимаете? Нет, конечно…

– Так чего спорим? Чем своих терять – лучше пойти на любые меры по отношению к противнику. Притормозите – Жип отстал. Как дальше поедем?

– Можем аккуратно выбраться на Нижнюю дорогу – и по ней до АТЭП доберемся. По дороге можно будет глянуть что на заправках творится – между Знаменкой и Шуваловкой как раз две заправки ПТС стоят. Вот и посмотрим, кто тут верх держит.

– АТЭП – это что?

– Авто-транспортное эксплуатационное предприятие. Мы там с Валерой работали.

– Что-нибудь есть интересное?

– Большегрузный транспорт. По нынешним временам – не самое ценное. Ремонтное производство. Но мне интереснее то, что там наши семьи – рядом. Лично для меня – это и самое ценное и самое интересное.

– У них как – все в порядке?

– Пока – да, я им все время звонил.

– Тогда так и делаем.

Нижняя дорога совсем пустая – в отличие от Санкт-Петербургского шоссе, идущего параллельно и на возвышенности. Там – то брошенных машин было густо.

Идем на приличной скорости и я стараюсь снять все, что глазу видно.

Зомби попадается всего два раза – у коттеджного поселка пузатый мужик в роскошной шелковой пижаме – с виду целый и совершенно противоположная ему по всем статьям бабка в резиновых сапогах и облезшем лапсердаке. Эту грызли за лицо, кто – непонятно, потому как стоит посреди леска…

У деревни Шуваловка – это такой набор деревянного зодчества в русском стиле – и даже с ладьей, в которой спрятан ресторанчик – совершенно безлюдно. Опять же высылается разведдозор со мною в хвосте. Вот тут Ильяс тихонько присвистывает – он первый засекает спрятанные около заправок бронетранспортеры. Так их не видно – но когда покажут, гробовидные контуры выступают отчетливо.

– Ну, ты глазастый!

– А то ж! Я ж не зря из семьи, где были «амурчики»!

– Какие это амурчики? С луками?

– Ага.

– Кончайте трепаться!

Снимаю с упора, тщательно – понятно, что такой возможный противник будет серьезной угрозой. Людей долго не удается засечь, наконец, там проходят два человека – один в ментовской форме, другой – штатский, у обоих что-то длинное, но не калаши.

– Итак, какие мысли?

– Мысли такие, что соваться под пулеметы как-то стремно. Если это свои – один коленкор, а если нет – то мы и вякнуть не успеем.

– Фифти – фифти.

– Пошли обратно…

Дмитрий все это время пытается шариться в эфире, но как-то нефертикуляписто это у него получается. Пока ничьих переговоров не поймал.

Быстро проводится блиц-опрос – соваться ли нам туда, где стоят БТР?

Результаты не удивляют – практически все единогласно решают этого не делать.

В скором времени, убедившись, что в АТЭП ворота настежь и никого нету, просачиваемся дальше, вдоль забора.

– Тут завод – для рыбаков какую-то механику делали… А сейчас – вот тут и мои. Выходим аккуратно, а то шарнут сгоряча…

Я почему-то ожидал, что домашние сидят в каком-то лодочном гараже – а они в целом довольно комфортно разместились в домике не то сторожа, не то диспетчера – видна пристань, причалы – если это и не яхт клуб, то что-то похожее. Подступы просматриваются – и простреливаются. Но тут чисто – ни живых, ни мертвых.

На всякий пожарный выставляем часовых, после чего, наконец, происходит встреча. Нельзя сказать, что шибко радостная. Как – никак двое тяжелораненых – по одному в каждой семье. Поэтому радость быстро стихает, как только узнают о последних событиях.

Всего тут шесть человек – старушка, две женщины и трое детей – от девушки на выданье до погодков мальчишки и девчонки лет семи – восьми. Два ружья – у решительной на вид женщины, оказавшейся как раз Ларисой Ивановной – и у старушки.

Держат уверенно, видно, что умеют с оружием обращаться.

– Ну, и как вы тут жили?

– Как всегда – фыркает Лариса Ивановна – куры не доены, кошки не стрижены, тараканы не кормлены и щи пригорели…

– Собирайте вещи.

– Уже все с час как собрано. Как Миша с Валерой?

– Их оперируют. Пока сказать нечего. Надеюсь на хороший результат.

– Понятно. Ну, здесь нам делать нечего. На какой машине поедем?

– Вон на той – видите – подгребают?

Хоть жена Семен Семеныча видывала виды, тут у нее брови становятся домиком – не видала она «Хивуса» похоже. Странно – раз они тут обретаются – то наверно лодка своя есть, должны бы встречаться.

– Так мы морем поплывем?

– Скорее полетите – эта штука на подушке воздушной.

– Ой! Я бы лучше сушей.

– Лора, не дури – пятнадцать минут – и все в Кронштадте. Там встретят.

– Я бы лучше сушей.

– Мишке сиделка не помешает. И детей сейчас по дорогам возить – совсем ни к чему. Не валяй дурака.

– Вот с кем поведешься, с тем и наберешься. Ладно, пошли за вещами…

Пока они разбираются с вещами – подхожу к Ильясу.

– Слушай, так что ты говорил насчет амуров?

– Так французы и прочие европейцы презрительно называли нашего брата, служившего в легкой иррегулярной кавалерии. У многих и впрямь луки были. Летом-то презрительно, а как побежали зимой из Москвы, роняя кал, так наши им и задали. Вот если был в Эрмитаже в Галерее Героев Отечественной войны – там есть портрет моего предка.

Начинаю судорожно перебирать в памяти портреты генералов царской армии, но че-то никого из иррегулярной кавалерии не вспоминаю.

– А где там?

– Стыдно не знать – там две картины Хесса. Вот на той, которая «переправа через Березину» – справа – как раз мой предок. На лошади, красивый такой. У прабабки еще украшение было из какого-то золотого ордена – не то польского, не то французского…

Оттуда привез. Много чего привез – разбогатели.

Смотрю на его невозмутимую физиономию и не могу понять – шутит или нет…

Через пятнадцать минут оба семейства грузятся в амфибию и вместе с кучей вещей и сварщиком усвистывают в направлении Кронштадта.

– Семен Семеныч, вы тоже могли поехать.

– Ага, а УАЗ я на кого оставлю?

– Ну, так сейчас всяких машин можно добыть и поновее.

– А мне нужна не поновее – а моя. Едем?

– Едем. Что-то хотите сказать?

– Да совсем перед этим Концом Света к нам приехала на мелкий ремонт фура – с бананами. Фары у нее не работали. Я подумал, что бананы эти за неделю не испортились.

Можно было бы фуру пригнать в Кронштадт – глядишь – и пригодилась бы. По всему судя бананов мы теперь долго не увидим…

– Получается так…

– А разведать, что там на заводе – можно от Нойдорфа – подъехать, да глянуть. С той же фуры – далеко видно будет.

– А там эта громада сможет развернуться?

– Смотря кто за рулем будет.

– Если – вы?

– Тогда без проблем.

– Пойдемте, глянем.

Здоровенный «американец» с кабиной, в которой есть холодильник, спальня, телевизор и прочие навороты так и стоит, как его поставили в то еще мирное время.

Семен Семеныч хозяйственно осматривает, заводит. Фары действительно не включаются. Зато все остальное в порядке.

Мы в это время парами осматриваем предприятие – стоит еще с десяток фур, но следов смертоубийства не видно – похоже, народ просто разбежался – вот следы поспешного бегства – везде. Мертвяков – тоже нет. Просто пусто.

– Не хочется все же туда идти полной колонной – еще и с грузовиком. Давайте лучше двумя УАЗами. И желательно не к главным воротам.

– Да не вопрос. Единственно там через железную дорогу надо перебираться – на УАЗах – тоже не проблема. Вот этот полупаркетник может и не перелезть.

– Это вы про Жип? Про него, горемычного. Когда едем?

– А сейчас и едем – чего ждать.

– Нечего ждать. Но может тут чем-нибудь полезным разжиться можно? Наши пока тут нас будут ждать – глядишь и сделали чего полезного.

– Можно солярку слить из всех фур. Вон там были пустые бочки и канистры – замка я не вижу, так что взять, да наливать…

И отлично.

Пара УАЗов осторожно пробирается по каким-то улочкам. Через рельсы мы перебрались не без трудностей, но достаточно просто.

Семен Семеныч напряженно мурлычет очередную песенку, которую я впервые в жизни слышу. Впрочем, она не более идиотская, чем современная эстрада… Даже пожалуй нравится больше.

 
Зелененький кузнечик чему-то очень рад,
Сидит себе на веточке, коленками назад.
Нашел себе подружку, не девка – просто клад.
Такая же зеленая, коленками назад.
 

 
Ходил по ресторанам с ней, пил водку, лимонад
И время проводил он с ней коленками назад.
Потом сыграли свадебку четыре дня подряд,
Под «Горько!» целовались коленками назад.
 

 
А после этой свадебки, соседи говорят,
Все гости расползались коленками назад.
Потом на профсобрании об этом говорят:
Морально разложился он коленками назад.
 

– Вот, приехали. Что интересно – зомби не больше десятка видели, а вон тот забор – как раз ремонтный завод.

– А это что за одинаковые домишки? Коттеджный поселок?

– Ага, Нойдорф. Немцы построили для фольксдойчей. Для русских немцев.

– Симпатично.

– Ну, что полезли на крышу смотреть?

– Токо лучше на ментовский…

– Ладно, понял.

Непонятно почему – но тут зомби мало. Нет, есть конечно и к нам направилось несколько штук, но не то, что было в Кронштадте и уж тем более не то, что в Питере.

Что непонятно – и живых тоже не видно.

Пока Ильяс отщелкивает идущих к нам мертвяков из бесшумки, Николаич осматривает территорию за забором.

– На кране наблюдатель – говорит Ильяс перезаряжая магазин.

– С чего взял?

– Блик видел. То ли бинокль, то ли очки. То ли стекло в кабине поднял.

– Ага, вижу. Доктор, залезайте – снять нужно.

За забором рядами бронетехника. Но весьма убогая, ржавая и какая-то неухоженная. По-моему частью и горелая. Та, что мне видна – БМП – 1 и БТР – 70 (а может и другой цыфири, не секу я в этом). Какие-то голубые контейнеры. Вдали – опять же броня рядами, но не вижу – какая именно. Людей не видно, да наблюдатель смущает. Правда может это и обезумевший от голода и жажды крановщик, спасающийся там от толпящихся внизу зомби в спецовках и с гаечными ключами. А может и представитель команды людоедов.

Может быть – и рабочий… Или из местных – из окошек что-то никто тряпками не машет… В конце концов разоруженная бронетехника – все равно серьезная сила. Интересно – куда они складируют снятое вооружение? Тут, на заводе – или где-то в другом месте. Можно бы рискнуть и сунуться… Но как-то поневоле хочется, чтоб между мягким пузиком и возможной автоматной очередью было что-то вроде брони БРДМ… Похоже, что Николаич разделяет это мнение, потому как предложений устроить пешую прогулку как-то нет.

– Все сняли?

– Да, и круговую панораму тоже.

– Тогда так – проедем еще вперед – возьмем с другого ракурса – а то тут корпуса цехов загораживают – и за бананами…

Что и делаем. Мне кажется, что я увидел и БРДМки. Нет, конечно, землю есть не буду, но очень на них похоже. Хотя… хотя может быть и БТР… Далеко все же.

Так же аккуратненько и не привлекая ничьего внимания – по пустым улочкам мимо какого-то неизвестного парка с громадным прудом утекаем обратно. Добираемся благополучно.

Там, откуда мы убыли – все в целом как и было – только у ворот валяется свежий упокоенный – легко одетый светловолосый парень. Надежда бдит, стоя на крыше фуры, а Саша с Димой и Серегой пыхтя тартают бочку. Судя по скрежету – полную.

– Тут есть запасец соляры – мы баки залили под завязку, а еще три бочки полных.

– Знаете – давайте – ка мы их припрячем. Потом – если тут будем – как найдем.

– Куда лучше?

– А вот сюда в хлам этот. И прикроем.

– Теперь как?

– Вы ж на КАД хотите?

– Ну, да…

– Тогда по Волхонскому шоссе – как раз на развилку и выйдем.

– Какой порядок?

– Получается так, что лучше вперед пустить фуру.

– Ежели обстреляют – так пусть чужака первым?

– Нет. Все равно фуре придется спихивать с дороги машины – сейчас мы вон – вьюнами вились – а на шоссе я думаю еще гаже обстановка. Так уж лучше сразу дорогу почистить – глядишь и нам пригодится. Если хотите – могу с вами поехать.

– Ладно, это я так, спросту. Но от пары стрелков в кабине не отказался бы. Сеток-то у меня нет. И еще – за руль моего УАЗа – посадите опытного водилу. Я серьезно.

– Разумеется. Вот Володя и поведет.

Выпадает ехать в американце мне и Саше. Мне – потому что сверху и без сеток снимать удобно, а Саша как-то отлично освоил это сатанинское устройство для связи – и ловко с ним управляется. Да и в случае чего стрелять мы тоже можем – не как Андрей, но неплохо. За нами встает джип Семен Семеныча с Вовкой за рулем, следом ментовский с Дмитрием (награда нашла героя) и замыкающим – Жип Широкий. Надежда уже освоила езду на этом агрегате, быстро мы все равно не помчим, так что должна справиться. Серега с пулеметом ей в компанию – и в случчего прикроет огнем наши тылы. Вот так и трогаемся.

Ожидаю, что Семен Семеныч споет еще что-то, но ему не до песен – мы ныряем в узкие переулки и меня в очередной раз удивляет как можно мастерски управлять таким слонопотамом. Несколько раз американец притормаживает и нежно спихивает с дороги стоящие как попало авто. От таких нежных прикосновений легковушки отлетают прочь.

Ориентировку я потерял, потому где мы болтаемся – представляю с трудом.

– Крутая все-таки у американцев техника – говорю я.

– Это смотря какая и где. И в чем.

– Ну, вот этот агрегат, например.

– Этому агрегату сто лет в обед. Крутизна в том, что бодаем без проблем?

– Ну, да.

– Стальные бампера перестали выпускать уже лет двадцать пять. Теперь везде пластик. С пластиком я б так себя не вел. А старушка со стальными зубами – самый таран.

– А пластик – чтоб дешевле?

– И дешевле. И менять часто. И получать деньги. Сейчас вообще вещи стараются сделать хрупкими и недолговечными. Цивилизация потребления и огромных помоек. Читал раньше фанатастику – рассказ о суде над мужиком, который нарушил закон и сделал себе тайно табуретку, которая даже за неделю не развалилась. Все общество было возмущено этим – нормальные-то табуретки через сутки распадались. Вот мы к этому и шли – одноразовая посуда, одноразовая мебель, одноразовые машины и одноразовая любовь…

– Да вы философ, Семен Семеныч!

– Так что еще дальнобойщику делать? Думать да песни петь. Иначе закемаришь с открытыми глазами и пойдешь в лучшем случае в кювет, а в худшем – на встречку…

– Ну, так можно еще жевать чего – нито. Тоже спать не дает.

– Ага, вот еду я сутки – и все это время жевать?

– Ну, не все время – можно периодически…

– Периодически – нужно, а не можно. Вот сейчас мы выкатимся к платформе Стрельна – снимите, что там.

Погромыхиваем на переезде – никак не могу опознать местность, а потом картинка словно поворачивается и встает прочно на место – я никогда не проезжал с этой стороны и все видел только из окна электричек. А как только мы вышли в позицию, совпавшую с видом из окна – узнавание моментальное.

Снимать особенно нечего – платформа почти пуста – десяток зомби стоит или слабо шевелится. Один – совершенно неожиданно сидит мирно на краю платформы. Свесив ноги. И почему-то много всяких бумажек, оберток от пакетов и прочего мусора.

– Сейчас вывалимся на Волхонское шоссе, там прямо до КАДа доберемся.

– Что-то детей много попадается. Зомби с ранцами…

– Школа неподалеку. Видно этим сильно не повезло. А еще вроде тут психи неподалеку были.

– Мда… С моей колокольни – зомби и так все сумасшедшие…

– Это да…

– А что вы начет прозектора скажете?

– Тьфу, я его только забывать начал. Что говорить – не приведи господь с таким встречаться. Хуже медведицы с медвежатами… Везет нам пока – холодно у нас. Вот тем, кто на югах – не завидую. Мы еще можем успеть подготовиться. Вот что мне интересно – где наше руководство?

– А не все ли равно?

– То есть?

– Ну, раз мы не видим никаких централизованных действий – значит, руководство либо погибло, либо свалило за рубеж, либо в бункере спряталось. Во всех трех случаях нам без разницы, где оно. А Волхонское шоссе скоро?

– Мы на нем. Как влево повернули – так и пошло.

– Действительно прямое. Притормозите – это что заправка была?

– Да. Только уже даже не дымится. Наверное, в первый день еще сгорела. Нам тут явно ловить нечего.

На всякий случай – сам не знаю зачем снимаю напрочь сгоревшую заправку – несколько ржавых остовов выгоревших легковых машин, обугленные остовы магазинчика и навесов, мне даже кажется, что асфальт тут другой – тоже обгоревший…

– О, калаш валяется! – замечает Саша.

– Где? – резко тормозит Семен Семеныч.

– Да вон же – рядом со знаком на выезде. Зря тормозите – тоже сгоревший – одно железо. Закопченное.

– Жаль. Калаш по такому времени очень к месту.

– Так у вас же автомат неплохой?

– Это в смысле, что стоит как мой УАЗ? Я бы предпочел АКМ. С боеприпасом. Дробовик – это по собакам стрелять хорошо.

– Привередливый Вы, однако.

– Не привередливый, а практичный.

– Из калаша зато по собакам сложнее попасть.

– Это смотря кому. Меня больше пугают живые людоеды и прозекторы переродившиеся…

Некоторое время пилим по прямому как стрела шоссе. Снимать нечего, но как-то неуютно – поля вокруг, едем, как муха на скатерти. Впереди появляются домики и коттеджи – и довольно широко раскинувшиеся.

– Володарское. А вот что там за толпа на обочине?

– Сейчас приближу, гляну. Мертвяки – жрут чего – то.

– Что-то их до хрена.

– Да, человек с полсотни.

– Не человек, Доктор. Уже не человек.

– Ну, да… Но если я правильно понимаю – там жратвы много – раз им всем усесться есть где. Давайте потихоньку.

– Это зачем – я так отлично вижу, что здесь кого-то расстреляли. И машин стоит на обочине много. И тоже в дырках. Опять наши знакомые?

– Вы по кого?

– Да про любителей шашлычков.

– Николаич спрашивает – чего встали? – это Саша слушает, что ему в «Длинное Ухо» говорят.

– Да какое-то место стремное.

– Николаич говорит, что на засаду похоже.

– Да сами видим. Только гнездышко пустое. Они тут раньше были.

– Кто они?

– Не знаю. Кто машины останавливал. К слову – вон там еще трупы валяются.

– Где?

– В проулке и вдоль забора.

– И с другой стороны вон тоже.

– А я б сказал, что это упокоенные лежат.

– С чего бы?

– А грязные и объеденные. И на них неупокоенные внимания не обращают – жрут тех, кто в кювете.

– И то верно.

– Николаич предлагает отъехать метров на пятьдесят.

– Принято.

Через пятьдесят метров встаем и совещаемся, не покидая машин. Не факт, что здесь хамили наши знакомцы. Тут машины припаркованы аккуратно к обочине. Опять же перекресток. Значит, их аккуратно тормозили. Правда Дима уверен, что машины обнесены – да и стоят сугубо бесполезные в такой момент легковушки. Почему обнесены? Так признаков много – видно, что в одной тачке из-под капота торчит провод от аккумулятора. В другой неплотно закрыт багажник. Открыты двери. Валяются какие-то явно бывшие в салоне и багажниках вещицы. Короче – Дима – опер зуб готов дать.

Николаич решается на достаточно рискованную эскападу. Он идет впереди, как головной дозор. Мы тянемся сзади – в полукилометре. Если он натыкается на тех, кто тут фильтровал беженцев – то мы подтягиваемся и берем их на мушку, для чего Ильяс и Серега заберутся на фуру. Связь сейчас держим постоянно.

Решение Николаича никак не приятно. Но ехать надо и колонной переть просто опасно. Может быть в канаве валяются ограбленные беженцы. А может и наши знакомцы – людоеды. Ильяс утверждает, что на дороге были гильзы от охотничьих ружей. Ну, глаз у него – ватерпас…

Катим, глядя во все глаза. Но пока пейзаж за окнами – совершенно привычный – домики, из которых не вьется печной дымок, бестолково торчащие на улочках мертвяки, садоводческие хибарки – и никаких признаков жизни. Машин тоже немного – частью в кюветах…

Мимо тянутся заборы здоровенных гаражных кооперативов. Ворота заперты, но на наш шум никто не высовывается.

– Есть контакт! – Саша репетует то, что ему говорит Николаич. – Трое мужиков, перекрыли дорогу машиной. Показывают остановиться и вылезать из машины. Николаич сейчас вылезает, но требует поддержку. Принимаем огневиков!

Из подскочившего к нам под бок Жипа выпрыгивает Серега и шустро вскарабкивается на крышу фуры. Более степенный обычно Ильяс подбегает вприпрыжку, сует свесившимуся сверху Сергею свою «Светку» и тоже вскарабкивается наверх, прогремев ботинками по крыльям, капоту и крыше кабины.

Семен Семеныч трогает так мягко, что впору вспомнить отправление экспресса «Красная Москва». Оба джипа тем временем шустро укатывают вперед.

– Николаич требует поторопиться – там сейчас горячеет!

Амриканец прибавляет скорости, но опять же очень мягко – чтоб не ровен час не уронить лежащих на крыше стрелков.

– Ильяс цель видит! Еще сто метров – и встаем!