Текст книги "Still in Love With You (СИ)"

Автор книги: DaisyFlower

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

– Да! – просияла Кэролайн и пулей вылетела из гостиной. Это была не самая моя лучшая идея, но сейчас Кэролайн важно было побыть с матерью, а я уж как-нибудь потерплю лишний часок в обществе Крисс. Во всяком случае, я собиралась извиниться перед ней. Я не имею права вставать между ней и Максоном. Лучше умыть руки сразу и не портить им жизнь. – Мамочка, мы к тебе, – Кэролайн запрыгнула к ней на кровать и обняла её.

– Хорошо, – хрипло ответила она. Я сделала реверанс, когда Крисс обратила на меня внимание.

– Я открою окно? Здесь душно, – Крисс кивнула, принимая сидячее положение. Лицо её было бледным и осунувшимся. Попытка положить подушку по удобнее не увенчалась успехом. Крисс была так слаба, что та просто выпала из рук. Она прикусила губу, посмотрев в сторону Кэролайн, надеясь, что та ничего не заметила.

– Спасибо, – уже более уверенно произнесла она, когда я помогла ей. Я, не зная, куда себя деть, кивнула и отошла на несколько шагов, осматриваясь. Комната была просторной и светлой. На стенах висели картины в позолоченных рамах, пол был устлан мягкими коврами. На полках тут и там стояли всякие безделушки. – Почему ты здесь?

– Я бы хотела извиниться перед тобой за вчерашнее. Не хочу быть твоим врагом. Для меня ты всегда была другом, – Крисс внимательно посмотрела на меня, а потом похлопала по кровати рядом с собой.

– Помнишь, когда нас совсем немного осталось, мы заперлись у тебя в комнате и болтали о всяких пустяках? Кажется, тогда Селеста раскаялась во всех своих грехах, – рассмеялась она.

– Помню, – я скинула балетки и забралась в постель, усаживаясь рядом с Крисс. – Хм, как в старые добрые времена. Посплетничаем? Я тут недавно видела такого симпатичного гвардейца. Всё при нём, но вот незадача, такой молчаливый, – Крисс рассмеялась. – Я похожа на одну из девушек, которые стайками щебетали в Женском зале?

– Определённо похожа, – отсмеявшись ответила она. – Мы, между прочим, тоже были среди них.

– Ой, не думаю. Точно не я. Меня ничто не интересовало, кроме еды. Я и сама неплохо готовлю, но королевские повара просто волшебники. Хочу как-нибудь спуститься на кухню и выпросить парочку рецептов.

– Я скучала по тебе, – произнесла Крисс. – Не смотри так удивлёно. Да, я одновременно и ненавидела тебя и скучала. Во всяком случае, ты не заслужила такой жизни.

– Никто не знал, что нас ждало впереди. Может, я это заслужила, а может, и нет. Меня вполне сейчас всё устраивает, за исключением некоторых нюансов. Где-то в глубине души я завидовала тебе, но придаваться размышлениям почти не было времени. Сначала лечение, потом рождение Идлин. Я полностью погрузилась в её воспитание, а потом и вовсе всё перевернулось с ног на голову.

– Максон никогда не говорил, что вы были близки, – Крисс перешла на шёпот, чтобы Кэролайн нас не услышала. Она что-то с увлечением рисовала, сидя за письменным столом.

– Я бы тоже ничего не говорила, – смущённо ответила я. – То, что между нами произошло, было и остаётся под запретом. Во всяком случае, смена личности помогла мне скрыть тайну рождения Идлин. Останься я Америкой, то всё вышло бы куда плачевнее. Я была под прицелом репортёров. Не думаю, что обо мне так быстро бы забыли, а о моей беременности вскоре бы все узнали.

– Чем больна Идлин? – вежливо спросила Крисс.

– Гемангиома лёгких – опухоль, которая мешает ей дышать. Ей стало совсем плохо, как раз после того, как я выиграла ваш конкурс. Она была в коме какое-то время, – голос предательски задрожал. – Но сейчас всё относительно в порядке.

– Но почему ты здесь, а не рядом с ней?

– Нужна операция, которая очень дорого стоит. Думала, времени хватит и смогу накопить нужную сумму, работая здесь, но сроки сжались. Я собрала только половину, а ведь нужна ещё реабилитация. Я обратилась за помощью к Максону, – Крисс удивлённо посмотрела на меня. – Нет, он не знает, кто она, – успокоила я её.

– Если бы он знал, то он бы приложил куда больше усилий. Все свои деньги он переводит на моё лечение. Он самый бедный принц за всю историю Иллеа, – грустно рассмеялась она. – Кларксон не даёт ему никаких возможностей. Если бы ты только знала, каким жестоким человеком может быть король.

– Прости за моё любопытство, но что случилось с тобой? – всё-таки решилась спросить я, уводя тему от Кларксона. Уж я то знала, каким он мог быть.

– Наследственность, – хмыкнула она. – Мой прадедушка страдал от этой болезни, а я и не знала. Правда открылась только тогда, когда начали искать причину.

– Но с тобой ведь было всё в порядке. Почему так внезапно?

– Прошёл год после рождения Кэролайн, когда появились первые отчётливые признаки. До этого я не обращала внимания на некоторые вещи, но потом и они стали бросаться в глаза. Поначалу я неплохо справлялась. Вроде шла на поправку, но потом я узнала, что жду второго ребёнка. Мы не успели об этом сказать, и я рада этому, потому что буквально через несколько дней у меня открылось сильное кровотечение. Меня еле спасли. Тогда всё и началось с удвоенной скорость. Слабость, боли, гематомы, кашель – всё налетело в один миг. Ты просто не представляешь, через какое количество обследований мне пришлось пройти, чтобы хоть как-то дать бой раку. Мне невероятно повезло, что я стала единицей. Благодаря Максону и Эмберли я ещё жива. Они не сдавались, не сдавалась и я. Да и Кэролайн подрастала. Я не могла опустить руки. Мы всячески скрывали от неё мою болезнь, но оказывается, она уже давно всё знала, – она ласково улыбнулась, посмотрев на дочь. – Но думаю, мне осталось недолго, – прошептала она.

– Почему? – обеспокоенно спросила я.

– Так плохо мне ещё никогда не было, – также тихо ответила она. – Лекарства уже почти не помогают. А ещё это ужасное предчувствие, которое не желает отпускать меня, – её голос надломился.

– Не сдавайся, Крисс. Ты не можешь! – в сердцах воскликнула я.

– У меня больше нет сил бороться. Я устала, – честно призналась она, когда Кэр снова вернулась к рисованию. – Мне не страшно. В конце концов, я успела многое сделать будучи принцессой. И самое главное, я смогла воспитать дочь. Видела её первую улыбку; видела, как она делала свои первые шаги; слышала, как она впервые заговорила. Я была рядом, когда она достигала успеха или терпела поражение. Меня утешает мысль, что я навсегда останусь в её сердце, в её памяти. Умирать не страшно, когда знаешь, что тебя кто-то любит и будет помнить, даже когда тебя не станет.

– Крисс, – прошептала я, не сдерживая слёз.

– Может статься, что это наш последний разговор, поэтому я хочу тебя кое о чём попросить. Пожалуйста, присмотри за Кэролайн. Она останется одна, хоть рядом с ней и будет её отец. Не обязательно оставаться во дворце. Просто наблюдай за ней со стороны, и если ей понадобится твоя помощь, помоги ей. Максон не откажет тебе в том, чтобы ты навещала её время от времени.

– Я не знаю, Крисс, – покачала я головой. – Возвращаться сюда будет пыткой.

– Каждому ребёнку нужна мать. Кэролайн в особенности. Она особенная девочка. Она принцесса. Весь этот лоск может избаловать её. Никто не скажет, что что-то неправильно. Максон всё спускает ей с рук. К тому же, он хочет сделать её своей наследницей. Кларксон вечно жить не будет. И как только пройдёт траур, он объявит её своей наследницей, перечеркнув все законы и традиции. Так что, ей нужен будет друг, который бы смог помочь выбрать ей правильный путь, – закончила она.

– Я подумаю, – отрешённо ответила я.

– Есть ещё один вариант, но на него ты вряд ли согласишься. Выходи замуж за Максона, – я рассмеялась над её предложением. – Что смешного? Теоретически у Идлин больше прав на трон, но так как она незаконнорождённая, то тут не о чём говорить. Но ведь может появиться ещё одна маленькая фигурка на шахматной доске, – она подмигнула мне.

– Ты не в своём уме! Тебе бы прогуляться на свежем воздухе, а то мысли глупые лезут в голову!

– Ладно, – отмахнулась Крисс. – Просто дай обещание подумать. Ты нужна будешь Кэролайн.

– Мамочка, смотри, – я кивнула, прежде чем Кэр подбежала к постели и показала Крисс рисунок, где было изображено море и некое подобие яхты, на которой мы плавали.

– У меня появилась одна забавная идея, – улыбнулась я, отгоняя прочь тяжёлые мысли. – Кэр, у тебя ведь есть краски и кисточки? – она кивнула. – Неси сюда.

– Что ты задумала?

– Тебе определённо не помешает вернуть лицу цвет.

Кэролайн с радостью приняла идею разукрасить наши лица. Правда, спустя полчаса, вся постель Крисс была заляпана разноцветными пятнами. Крисс первая подверглась испытанию, потом дошла и очередь до меня. Кэролайн старательно выводила на лице матери усы, которые забыла пририсовать, когда в комнату вошёл Максон. Брови его взлетели вверх, заметив нас втроём на постели с кисточками в руках и краской на лице.

– Папочка, хочешь я нарисую тебе усы, как у мамы? – Максон молча кивнул, явно до сих пор не понимая, что к чему здесь было. – Жди своей очереди.

– Тогда, нарисуешь их мне вечером, – ответил он. – Я зашёл взять кое-какие вещи.

Он открыл ящик стола, достал несколько печатей и направился обратно к выходу. Напоследок он обернулся, бросив сначала взгляд на Крисс, потом на меня и вышел.

❃ ❃ ❃

POV Максон

Я вошёл в библиотеку, надеясь наконец-то отвлечься от дел и почитать. Голова гудела от работы. Крик отца до сих пор звоном отдавался в ушах. Он явно ожидал, что я подпишу совершенно другой документ.

Где-то зазвонил телефон. Я огляделся, но никого в библиотеке не было. Через некоторое время телефон угомонился, но не прошло и минуты, как трель вновь повторилось. Знать бы, где этот телефон? Что за безалаберность, бросать вещи где попало? Я прошёл к дивану, откуда шёл звон. Сунув руку между подушками, я наконец-то нашёл всё никак не успокаивающийся аппарат. Мелодия затихла, когда я собрался было ответить. Положив трубку на стол, я сел на диван и закрыл глаза. Но не тут то было. Телефон зазвонил в третий раз.

– Привет мам. Почему так долго трубку не брала? – затараторил детский голос. – Я уже хотела тёте Алане звонить.

– Боюсь, это не твоя мама, – улыбнулся я.

– Ой, а кто это? – пискнул голосок, но я не успел ответить, она затараторила вновь. – Простите, я думала, телефон принадлежит маме. Вы не могли бы её позвать?

– А кто твоя мама? – улыбнулся я, уже предполагая, кого она сейчас назовёт.

– Её зовут Оливия Крайтон. Она работает учителем музыки у принцессы.

– Должно быть, твоя мама просто забыла телефон в библиотеке. Сейчас уже поздно, она спит.

– Нет, мы всегда с ней в это время разговариваем. Она ждёт моего звонка после вечерних процедур, – ответила девочка. Её голос был очень бодрым, даже не сказать, что она была больна. – Простите, я не представилась, и вам не дала возможности.

– Знаете, вы очень похожи на свою маму, – рассмеялся я. – Сначала говорите, потом интересуетесь, – девочка лишь хмыкнула. – Меня зовут Максон, а тебя?

– Ой, – послышался грохот и мне пришлось отнять трубку от уха. – Простите, – пропыхтела она. – Ой, не так, – заикалась она. – Простите, Ваше Высочество. Я… Меня зовут Идлин Крайтон.

– Приятно с тобой познакомиться. Твоя мама многое о тебе рассказывала.

– Правда? – изумилась она. – И что она говорила? – немного заикаясь, спросила она. «Может не стоило ей говорить своё имя? Теперь она явно боялась меня».

– Многое, и только хорошее, – ответил я. – Я видел твои снимки. Они очень качественные для твоего возраста. В свои восемь я даже не мечтал достигнуть такого мастерства, – приукрасил я.

– Правда? – снова спросила она. – То есть, вам понравилось?

– Да. Ты умеешь находить необычное в обычном. Только тебе не хватает иногда резкости, порой получается слишком расплывчато, когда ты фотографируешь вблизи.

– Я знаю. Камера такая. Я пробовала менять настройки, но ничего не получалось. Хотелось бы что-нибудь по мощнее. Видела недавно в журнала новую модель. Может, попрошу маму купить мне её на день рождение, если… Неважно.

– Новые камеры не всегда хорошие. У меня есть очень старые модели, и они снимают намного лучше, чем новые.

– Вы так говорить, словно у вас их там сотни.

– Нет, – рассмеялся я. – Пара десятков, не более.

– Всё равно круто, – хмыкнула она.

– Я мог бы тебе их показать.

– П-правда? – поперхнулась она, а потом уже грустно добавила: – Я думаю, это плохая идея.

– Почему?

– Во-первых, я сейчас не в состоянии куда-либо ехать. А во-вторых, мама будет против.

– Насчёт первого, – серьёзно начал я. – Я знаю, что ты в больнице. Необязательно сейчас, можно и потом, когда ты поправишься. И я уверен, что это произойдёт очень скоро.

– Даже если операция пройдёт успешно, то остаётся реабилитация, которая может занять год, а то и больше.

– Я подожду, – улыбнулся я. – А что касается второго, то я беру твою маму на себя.

– Вы самонадеянны, – выдала она.

– Почему? – рассмеялся я в ответ, услышав с какой издевкой она произнесла эту фразу, словно бы я говорил не с восьмилетней девочкой, а с самой Оливией.

– Мама крепкий орешек. Её переспорить почти невозможно. И в любом споре, вы всегда будете неправы, даже если на самом деле были правы.

– Как это мне знакомо, – хмыкнул я. – Я уже испытал на себе всю прелесть характера твоей мамы.

– Она хоть и вредная, но очень добрая. Она самая лучшая в мире мама. И она очень красивая, хотя раньше выглядела ещё лучше.

– Да, красивая, – согласился я, мечтательно улыбаясь. – В каком смысле раньше?

– До авиакатастрофы, – немножко с задержкой ответила она.

– Я видел её ранние фотографии в газете. Вроде, одно лицо, – нахмурился я, припоминая фото, которое видел уже очень давно. Конечно, я мог уже и забыть всё. Стоило поискать старые газеты, чтобы удостовериться в этом.

В коридоре послышались быстрые шаги, и уже через несколько секунд в комнату вошла Оливия, и заметив меня, резко остановилась, увидев телефон в моих руках.

– Это мой телефон? – возмутилась она.

– А вот и твоя мама, – загробным голосом ответил я.

– Она вас видит?

– Да.

– Тогда бегите, только телефон бросьте где-нибудь по дороге. Она выберет его, чтобы сначала поговорить со мной, а у вас появится фора в две или три минуты.

– Хороший план, но я предпочитаю сражение бегству. До свидания, Идлин, было приятно с тобой познакомиться. Запомни меня весёлым и смелым, потому что я вряд ли переживу этот вечер, – произнёс я и протянул трубку Оливии, напоследок услышав звонкий смех Идлин. – Только не бейте, – улыбнулся я. Оливия смерила меня взглядом, который ничего хорошего мне не сулил.

– Что ты ему сказала? – сразу же спросила она. Теперь я довольствовался односторонним диалогом. – А ты не могла отключиться? Ах, значит воспитание не позволяет?! Идлин, не заговаривай мне зубы! – я улыбнулся, но сразу же принял невозмутимый вид, когда Оливия подозрительно сощурилась. – Ладно, закрыли тему. Что сегодня сказал врач? Хорошо. Пусть тогда Алана купит, но скажи ей, чтобы сняла деньги с моего счёта. Я не хочу, чтобы она тратилась, – в трубке послышался долгий ответ. – А ты настаивай, – тяжёлый вздох. – Хорошо, я сама позвоню ей, – Оливия снова надолго замолчала. – Ну, спасибо, дорогая. Откуда ты это знаешь? Алана или Джейк? – ответ. – Я так и думала, что Джейк. Имей ввиду, чтобы я больше не слышала таких слов, иначе вместе с Джейком будете полоскать рот с мылом, – Оливия явно покраснела, а потом рассмеялась. – Всё, ложись спать. Завтра утром позвоню и поговорим, хорошо? Целую, моя хорошая. Я тоже очень скучаю по тебе.

– А вы строгая, – хмыкнул я.

– Вот только не надо мне говорить, как воспитывать моего ребёнка, – довольно грозно произнесла она. Добрая Оливия, коей она была к концу разговора с Идлин исчезла, и появилась злая, которая готова была порвать меня на кусочки. – Это мой телефон! Почему вы ответили?

– Он звонил слишком долго, а я хотел отдохнуть, вот и ответил. И, скажу в своё оправдание, я не знал, чей это телефон и кто окажется на том конце провода. К тому же, что плохого в том, что я с ней поговорил?

– Ничего, – стушевалась она. Внезапно всё погасло, и Оливия вскрикнув, прыгнула ко мне. Я, не упустив шанса, обнял её, пряча улыбку в её волосах.

– Вы боитесь темноты? – поинтересовался я, когда она отошла от меня, нервно отдёргивая рукава рубашки.

– Нет, просто свет погас внезапно, – прошептала она, словно из-за отсутствия света, теперь нужно было говорить шёпотом. Я подошёл к выключателю, но свет так и не появился.

– Должно быть пробки выбило, – я достал фонарик.

– И как теперь быть?

– Я провожу вас до ваших покоев, а потом спущусь вниз, чтобы проверить генератор.

– Вы не боитесь?

– Кого? Генератора? – я посветил в её сторону.

– Ага, – нервно рассмеялась она. – Вдруг, кто-то специально это сделал?

– Не думаю. Территория очень хорошо охраняется. Мало кто знает, где находится наш коттедж. Гостей привозят…

– С мешками на голове? – перебила она.

– Нет, – громогласно рассмеялся я. – Окна в машинах затонированы так, что ничего не видно.

– Может, попросить гвардейца сходить? – предложила она.

– Мне показалось, или я слышу беспокойство в вашем голосе? – усмехнулся я.

– Ещё чего! – ответила она. – Я же вас зверски избиваю. Тут явно нет места беспокойству, – саркастично заметила она.

– Что правда, то правда, – улыбнулся я. – Гвардейцы живут в соседней пристройке, а там свой генератор. Сейчас в доме кроме нас никого нет. Именно в этом прелесть дома, и почему мы любим приезжать сюда. Здесь мы остаёмся почти одни, а если что случится, есть множество дверей, через которые сразу же хлынет охрана.

– А как они узнают, что что-то случилось?

– В каждой комнате есть сигнал тревоги. Так что им нет смысла идти проверять генератор. Свет могут дать только ближе к завтрашнему вечеру, когда обнаружится его отсутствие.

– Тогда я пойду с вами.

– Не вы ли только что в испуге прыгнули ко мне в объятия? Откуда теперь столько храбрости?

– Ладно, я беспокоюсь о вас, – вздохнула она. – Идёмте уже в подвал и проверим этот чёртов генератор, – я улыбнулся, не переставая удивляться её способности выводить меня из себя, а потом восхищаться. И мне было приятно знать, что она беспокоилась обо мне. Конечно, ещё был неприятный осадок после вчерашнего разговора, но он быстро проходил.

Подвал оказался затоплен. Вода поднялась почти по щиколотку, а на по полу плавали соломенные корзины, и другой мусор, который лежал на полу.

– А нас не затопит?

– Нет. Если вода поднимется выше, то заработают насосы. Такое случалось уже. Море -

непредсказуемо, даже если ты на его берегу.

Я прошёл к генератору и открыл крышку. Только я собрался было поднять рычаг, как Оливия остановила меня.

– А что если вас ударит током? Вы стоите в воде, и нас может поджарить.

– Я ценю вашу заботу, но если я не включу генератор, то насосы не заработают, а если насосы не заработаю, то нас вполне может затопить.

– Тогда включайте, – ответила она, подходя ближе, чтобы свет фонаря лучше осветил мне внутренности коробки. На ум пришла глупая мальчишеская идея, и я еле сдержался, чтобы не засмеяться и всё не испортить.

Взявшись за рычаг, я слегка приподнял его и закричал, задёргав руками, словно меня било током. Оливия тоже пронзительно закричала, услышав мой крик, и дёрнула рукой с фонариком, заехав им мне прямо по носу. Теперь мне было не до смеха. Теперь было действительно адски больно, да так, что я еле сдерживал слёзы.

– Чёрт, Крайтон, я так до коронации не доживу! – прижимая руки к носу, произнёс я.

– Идиот! – прокричала она и снова ударила меня фонариком, только в этот раз по руке. Потом она швырнула его в воду. – Я ведь испугалась! Думала, тебя и правда бьёт током, – она всхлипнула.

– Вы плачете? – я даже и помыслить не мог, что она так испугается.

– Не ваше дело, – она отмахнулась от моей руки и зашагала к лестнице. – Избалованный глупый дурак, – причитала она себе под нос. – Идиот!

========== Глава 29. Всё слишком хорошо ==========

❃ ❃ ❃ сейчас ❃ ❃ ❃

POV Максон

Я поднял рубильник, и наконец-то появился свет. Проверив на всякий случай насос, я направился наверх. Боль в носу начала потихоньку отступать, но неприятные ощущения не проходили. Оставалось радоваться, что она не сломала его мне, а синяк можно было замазать. Открыв дверь, я обнаружил в коридоре Оливию, притулившуюся к стене. Она обиженно посмотрела на меня, а потом осмотрела мой нос.

– Нужно приложить что-нибудь холодное. Где здесь кухня? – я кивнул на соседнюю дверь.

Меня немного удивило то, что она не ушла. Поставив фонарик на тумбочку, я поспешил за ней на кухню. Оливия уже что-то искала в холодильнике, вытаскивая заморозки. Издав победный клич, она достала лёд и высыпала его в полотенце.

– Спасибо, – произнёс я, садясь на стул и прикладывая к носу холодный компресс.

– Больно? – поинтересовалась она, заметив, как я поморщился.

– Бывало и похуже, – пожал я плечами. – Если кто-то решится напасть на вас поздно вечером, то этот человек десять раз потом об этом пожалеет.

– Я не специально, – пролепетала она. – По крайней мере, в этот раз точно не специально! Не нужно было меня пугать. У меня сердце в пятки ушло.

– Простите, я не смог удержаться, – рассмеялся я.

– Вот и получили, – хмыкнула она.

– От вас я получил уже достаточно. У меня такое чувство, что вы взяли себе за цель окончательно меня искалечить. За что?

– За всё хорошее, – отмахнулась она, осматривая кухню и, заметив небольшую книжку, начала её листать.

– Любите готовить? – поинтересовался я, когда мне надоело сидеть в тишине.

– Есть немного, – пожала она плечами. Снова наступила тишина, прерываемая шелестом страниц кулинарной книги. Наконец, Оливия закрыла её. – Хотите горячий шоколад?

– Да, – улыбнулся я. Оливия начала обыскивать кухонные шкафчики, открывая дверцы одна за другой. – С детства не пил горячий шоколад. Мама делала мне его до семи лет, а потом отец сказал, что я уже не ребёнок и пора бы прекратить пить сладкое на ночь.

– Думаю, ничего страшного не произойдёт, если вы станете маленьким мальчиком всего на одну ночь. Обещаю, я ничего не расскажу королю, – улыбнулась она. – Идлин жить не может без горячего шоколада. Я каждый вечер готовила его, а потом мы забирались в постель и я читала ей сказки, пока она не уснёт, – её голос дрогнул.

– Не переживайте, я верю, что вы скоро вернётесь к этой традиции, – искренне ответил я. Она кивнула, выливая в маленькую кастрюльку молоко. Через десять минут передо мной уже стояла кружка с напитком. – Вкусно! – произнёс я, сделав пару глотков. – Завидую Идлин. Стоит ей только попросить, и уже через несколько минут перед ней будет стоять горячий шоколад.

Оливия скромно улыбнулась.

– Ваше Высочество, – начала она. – Я бы хотела поговорить о прошлом вечере. Я сожалею, что ударила вас. Я поверила глупым слухам, абсолютно не имея прав обвинять вас в чём-то. И то, что я напилась, тоже не лучшая часть из того, что я сделала.

– Двадцать три пятьдесят семь, – оповестил я.

– Что? – непонимающе спросила она.

– Суббота, шестое ноября, время: двадцать три пятьдесят семь, – я кивнул в сторону часов, висевших на стене. – Вы сказали запомнить день недели, число и время, когда вы извинитесь. – губы Оливии дрогнули в улыбке. – Почему вы решили, что у меня есть любовница? Откуда вообще появились такие мысли?

– Я не могу сказать, кто сообщил мне об этом. Просто примите то, что я импульсивная, взбалмошная, глупая женщина, которой сказали неправду, и которая пошла сломя голову рубить с плеча.

– Ладно, – нехотя ответил я. – Но почему передумали?

– Мне объяснили, что я всё неправильно поняла. – Оливия сделала глоток. – Хм, приятно пить что-то не алкогольное.

– Вы уходите от темы.

– Потому что не хочу говорить об этом. Я поняла, что совершила ошибку, которая стоила вашего доверия. Я не хотела вот так пройтись по вашим чувствам, но на тот момент, я думала, что вы прошлись по моим. То, что я ничего вам не сказала, не говорит о том, что я ничего к вам не испытываю. Как вы сами сказали, это что-то сложное и до конца не осознаваемое. Мне страшно, и я зацепилась за первый попавшийся слух, чтобы отступить назад. В итоге я поняла, что совершила самую глупую ошибку. Вы не один блуждаете в потёмках. У меня уже был любовный опыт, который закончился весьма плачевно. Я не хочу снова наступить на те же грабли. Я не могу так просто открыто признаться в чём-то, имея большой багаж ошибок, которым не горжусь. И не спрашивайте, что это за ошибки. Всё равно не отвечу. Просто знайте: мне тоже сложно впустить кого-то в свою душу и позволить там хозяйничать. Ни тогда, когда ещё не успела сама навести там порядок.

– Извинения приняты, – задумчиво произнёс я, дождавшись её откровений. Что ж, мы оба запутались и не нашли пока что никакого выхода.

– Значит, мир?

– Мир, – улыбнулся я. – Только я вас настоятельно прошу: прекратите меня бить.

– Постараюсь, – рассмеялась она. – Но ничего не обещаю, – я не cмог сдержать улыбки. Оливия с каждой секундой всё больше и больше покоряла меня. И это страшило. Я не был больше мальчишкой, чтобы совершать необдуманные поступки. Я был женат, был отцом и без зазрения совести сейчас любовался прекрасной улыбкой Оливии, её голубыми глазами, наслаждался её чарующим звонким голосом и восхищался её несгибаемым характером.

Но страшило больше всего её сходство с Америкой. Не могли ли мои чувства к Оливии смешаться с теми, что я чувствовал к Америке? Оливия могла быть права: я мог влюбиться в призрак давно покинувшей меня девушки. Мог принять желаемое за действительность, но, в конце концов, правда откроется мне и окажется так, что Оливия будет мне безразлична, как в своё время Крисс. Но могла ли Оливия стать мне безразличной? Она была такой яркой, что можно было легко обжечься. Была такой стойкой, что вряд ли её могло что-то сломить. Имел ли я права врываться в её жизнь?

– О чём вы разговаривали с Крисс?

– Как на духу выложила, что у нас с вами что-то есть, – я поперхнулся и с недоверием посмотрел на неё. – Шучу, – отмахнулась она. «Ничего себе шуточки!» – Просто болтали о том, о сём.

– Вы знаете, что она больна? – рискнул спросить я. Крисс бы не позволила подпустить к себе постороннего человека, если бы не была в нём уверена. К тому же, Крисс и меня сейчас не подпускала. Она словно отгородилась от меня и не давала себе помочь. С этим сложно было бороться. Её поведение пугало меня, но как бы я не пытался к ней подобраться, она запирала все двери, отталкивая меня.

– Да, – вздохнула Оливия. – Я восхищаюсь её выдержкой. Она хороший человек и не заслуживает того, что с ней происходит. Это подло и неправильно. Скрытый враг, у которого нет лица, лишь одно название. Она могла бы стать прекрасной королевой, такой же милосердной и справедливой, как ваша мама.

– Да, она сильная, – улыбнулся я, но в душе был налёт страха, от которого я не мог избавиться. Крисс ускользала от меня. Она таяла прямо на глазах, а я ничего не мог сделать.

– Она сказала, что это наследственное, – задумчиво произнесла Оливия. – Это ведь не отразится на Кэролайн?

– Мы проверяем её каждые полгода. Раньше любой её чих, любой синяк повергал меня в неистовый страх. Я хватал её на руки и сломя голову бежал в лазарет, чтобы её проверили. Это было безумие, пока доктора меня не усадили и не провели беседу, которая длилась полтора часа. После этого, я бегал в больницу через раз, – Оливия рассмеялась. – Да, не сильно помогло.

– Как только Идлин поставили диагноз, я денно и нощно сторожила её. Запретила ей бегать, прыгать, всё то, что делают здоровые дети в её возрасте. У вас опасения вызывали синяки, а у меня кашель. Это была целая война. Первое время Идлин терпела наши частые поездки в больницу, но потом стоило ей кашлянуть, она сразу же убегала к себе и запиралась до самого вечера, пока я не поставлю под дверь горячий шоколад.

– Что ж, мы оба просто очень паникующие родители, – я поднял вверх кружку с шоколадом. – И это будет нашим тостом, – она улыбнулась. Я, не подумав, вытер уголок её рта, заметив шоколад. Оливия покраснела и отвернулась. Я и сам почувствовал себя неловко.

– Как вы относитесь к конной прогулке? – спросил я, после затянувшегося молчания.

– Никак. Я никогда не сидела в седле.

– Тогда как насчёт того, чтобы научиться? – она пожала плечами. Я поймал её руку и легонько сжал её пальцы в своей руке. – Оливия, составьте мне компанию, прошу вас.

– Хорошо, – она снова смущённо отвела взгляд. Я отпустил её руку, и она слишком быстро спрятала её под стол. – Думаю, нам пора спать, – она поднялась из-за стола и, быстро помыв посуду, поспешила к выходу.

– Оливия, – позвал я.

– Спокойной ночи, Ваше Высочество, – ответила она, не оборачиваясь. Что я успел сделать такого, что она вела себя так? Поднявшись в холл, я в нерешительности замер посреди коридора. Постояв так несколько минут, я направился в кабинет. Достав бумагу и ручку, я принялся писать письмо.

«Дорогая Америка,

Прошло уже много времени, как я писал тебе в последний раз. Не знаю, смотришь ли ты на меня, а может давно потеряла ко мне всякий интерес, но мне нужно кое-что рассказать.

Я встретил девушку. Её зовут Оливия, и она очень похожа на тебя. Я не знаю, как быть. Меня раздирают сомнения, и совесть бьёт сильнее всего. Я столько лет винил отца в изменах, а теперь как никогда похож на него. Крисс плохо, а я не могу перестать думать об Оливии. Всё как в прошлый раз. Ты тоже сначала завладела моими мыслями, а потом добралась до сердца. И я не знаю, хочу ли вновь полюбить.

Я боюсь, Америка. Я столько раз ставил себе рамки, убеждая себя в том, что люблю Крисс, но сам же выхожу за их пределы, как только вижу Оливию. Что мне делать, Америка? Что? Я в растерянности. Я давно не был настолько живым, насколько же и чувствовал, что я полное ничтожество. Чем ближе я подбираюсь к Оливии, тем паршивее становится на душе. Я предаю Крисс, я предаю тебя. Что делать? Я запутался.

Я пытался себя остановить, но всё произошло слишком быстро. За первым поцелуем пришёл второй, третий. Я признался ей в своих чувствах, хотя раньше такая уязвимость пугала. Я всегда ждал, а сейчас выложил всё как на духу. Я словно знал её всю жизнь. И что самое страшное, она может вытеснить тебя из моей головы. Наверное, ты бы мне сказала, что нельзя жить прошлым, но мне как-то удавалось это делать восемь лет в тайне ото всех. Но, может быть, вы с Крисс правы? В конце концов, пора взглянуть вперёд. Я попробовал это сделать. И первой, о ком я подумал, была ни ты, ни Крисс, а Оливия…»

❃ ❃ ❃

POV Америка

Максон ждал возле ворот, держа под уздцы двух невероятно красивых скакунов. Один бил копытом, а второй нервно махал хвостом.

– С добрым утром, – лучезарно улыбнулся Максон.