Текст книги "Still in Love With You (СИ)"

Автор книги: DaisyFlower

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Я затаила дыхание. Что, простите? Я не ослышалась? Оливия Крайтон? Какова вероятность того, что в Мидстоуне живёт ещё одна Оливия Крайтон? Нулевая. Значит, той самой Оливией Крайтон могу быть только я. Что происходит? Откуда у них оказалось моё имя?

– Олив? – с опаской позвала меня Алана.

– Мама, ты подавала заявку? – спросила Идлин, которая начала хмуриться. – Ты ведь обещала, что не будешь этого делать.

– Я ничего не подавала, милая, – я села на колени перед Идлин. – Честно-пречестно.

– Это сделала я, – произнесла Алана.

– Я уже догадалась, – процедила сквозь зубы я. Я понимала, что она действовала из лучших побуждений, но получилось всё, к сожалению, наоборот. Я не рассказывала Алане о своей прежней жизни. Для неё, как и для всех, я Оливия Крайтон – двойка, вышедшая замуж за тройку, тем самым лишив себя семьи. Об Америке Сингер она знала ровно столько, сколько и все. Она погибла в авиакатастрофе. – Идлин, поднимись наверх. Я хочу поговорить с тётей Аланой.

– Мама, ты же не поедешь туда? – жалобно спросила Идлин, глядя на телевизор, где до сих пор показывали Крисс и её дочь.

– Нет. Я не поеду. Обещаю, – я поцеловала её в лобик.

– Что значит, не поедешь? – спросила Алана, как только услышала звук закрывающейся двери наверху.

– То и значит, что не поеду. Алана, я же чётко и ясно дала понять, что не собираюсь подавать заявку на этот Отбор! Почему ты поступила так со мной?

– Во-первых, я не думала, что ты выиграешь. Во-вторых, я действовала в твоих же интересах.

– В каких это, интересно мне знать?

– В таких, что тебе нужны деньги! А там, – она ткнула пальцем в телевизор. – Там ты получишь их столько, что через три-четыре месяца сможешь накопить на операцию для Идлин.

– Я не просила делать тебя это, – крикнула я от безысходности. Я заметалась по гостиной, запустив руки в волосы. Что же она наделала? Как теперь быть?

– Подумай об Идлин! Неужели так сложно проработать во дворце, где ты будешь жить в богатстве, ни в чем себе не отказывая, да ещё получать при этом большие деньги?

– Я только и делаю, что думаю об Идлин. Ты слышала, что она не хочет, чтобы я ехала туда.

– Идлин маленькая и не понимает, что так будет лучше.

– Ничего не будет лучше! – я снова сорвалась на крик. Я металась по комнате, как загнанный в клетку зверь. – Я не ожидала от тебя такого, Алана!

– А что мне оставалось делать? Ты не берёшь мои деньги, которые я тебе предлагала. Видите ли, ты не можешь их принять. Ладно, закрыли тему. Чего я ещё не понимаю, так это то, что ты каждый месяц отчисляешь куда-то часть своих сбережений. Тайна, покрытая мраком!

– Ты копалась в моих счетах?

– Да я живу почти что у тебя. Я даже не знаю, где мой дом: здесь или тот, что через дорогу!

– Тот, что через дорогу, – бросила я. Это получилось грубо.

– Ах, вот как? – вздохнула Алана. Она встала с дивана и схватила сумочку. – Мэри, спускайся вниз. Мы идём домой. А ты, – она повернулась ко мне. – Подумай хорошенько. От таких вещей не отказываются.

– Я уже сказала, что не поеду. Делай что хочешь, но забери моё заявление.

– Ну уж нет. Я не для того потратила столько сил и времени, чтобы пошло всё прахом. У тебя нет выбора. Ты поедешь, и я надеюсь, когда-нибудь дождусь слова благодарности в свой адрес.

– Выбор есть всегда. Я не поеду, пусть ищут дальше.

– Мам, а почему вы ругаетесь? – спросила Мэри.

– Просто тётя Олив потеряла весь здравый смысл, – Алана открыла дверь.

– До завтра, тётя Олив, – Мэри вышла из дома и побежала к своему.

– Если бы Мэри была нужна операция, я бы не раздумывая, поехала туда, – произнесла напоследок Алана, закрывая дверь. Последние её слова задели меня за живое. Умом я понимала, что все, что говорила Алана, правда. Я должна поехать ради Идлин, но сердце разрывалось на куски. Я не могла пересилить себя.

Я села на ступеньки, спрятав лицо в ладони. Я не смогу поехать туда. Не смогу смотреть в лицо Максона, Крисс, Кларксона, Эмберли, Сильвии. Там всё будет напоминать о тех событиях, и тогда я точно сойду с ума. Я бежала оттуда не для того, чтобы вернуться через восемь лет.

Я дёрнулась, когда зазвонил телефон. Подняв трубку, я уже знала, кто будет на том конце провода.

– Ты с ума сошла? – рявкнул Джейк.

– Не кричи на меня, – спокойно ответила я. – Я не подавала заявку на участие.

– Я не знаю, что у тебя там происходит, но ты должна отказаться, – безапелляционно заявил Джейк. Ещё один человек, который решает всё за меня. Сколько можно?

– Не указывай мне, что делать, – устало ответила я.

– Я не для того все эти годы прятал тебя, чтобы всё так разрушилось, – крикнул Джейк. – Я заказал билет. Жди меня утром.

– Что? – но в ответ я услышала только гудки. Это определённо мой самый худший день!

========== Глава 3. Суровая реальность ==========

Комментарий к Глава 3. Суровая реальность

Я обещала в конце июня, значит в конце июня, в аккурат 30-ого числа :D

Простите за то, что так долго не было главы. Сессия, потом практика в лагере не оставляли мне времени для фанфа.

Так как есть ещё целых два месяца летних каникул, я постараюсь писать почаще, смотря как сложатся обстаятельства, конечно… А пока наслаждайтесь третьей главой) Спасибо за долгое и терпеливое ожидание)

POV Максон

❃ ❃ ❃ 8 лет назад ❃ ❃ ❃

Я поморщился от громкого стука в дверь. Глянув на часы, я устало поднялся и подошёл к двери. Этот день когда-нибудь закончится? Отбор завершился, должен же я, наконец-то, обрести долгожданный покой? Или я его не заслужил?

Когда я открыл дверь, у меня сразу же появилось желание закрыть её, что я и сделал, но мой гость подставил ногу.

– Ваше Высочество, вы совершили ошибку, – произнёс гвардеец.

– Леджер, насколько я помню? – дождавшись утвердительного кивка, я продолжил: – Не ваше дело, что я сделал. Будьте добры покинуть мои покои.

– Я сделаю это, только позвольте сначала объясниться.

В коридоре послышался шум, и я выглянул за дверь. Служанки, держа ворох вещей, переносили их в комнату принцессы. В комнату Амер… Крисс.

Я сделал свой выбор, который пал на Крисс, а этот Леджер теперь стоял и говорил мне, что я совершил ошибку. Да, я совершил ошибку – позволил впустить в своё сердце Америку.

– Послушайте, мистер Леджер, – устало произнёс я. – Почему бы вам не поспешить к своей будущей миссис Леджер? Теперь на вашем пути никто не стоит. Будьте счастливы.

– Я хотел когда-то, чтобы она стала моей женой, но я собственноручно отправил её сюда, – печально произнёс гвардеец. – Когда меня назначили сюда, я был так рад, что смогу ещё побороться за неё, но было поздно. Она уже влюбилась в вас, хоть и отрицала это.

– Я не думаю, что это…

– Утром, когда вы увидели нас, – перебил меня Леджер. – Вы всё неправильно поняли. Между нами ничего не было. Она пыталась мне всё объяснить, а тут вы…

– А тут я! Как нельзя кстати, стоит заметить. Прекрасные объяснения! – от негодования я всплеснул руками.

– Америка ни в чём не виновата, разве что только в том, что полюбила такого идиота, как вы!

Я опешил от такой дерзости и принял самое, что ни на есть правильное решение в этой ситуации. Я врезал ему в челюсть, отчего руку пронзила острая боль. Леджер дёрнулся и отступил на несколько шагов. Проведя тыльной стороной руки по губе, он стёр кровь. Хмыкнув, он в туже секунду бросился на меня. Мы влетели в мои покои, сшибая всё на своём пути. Он исподтишка попытался достать меня, но я проворно уворачивался от его кулака, но согнулся пополам, когда, наконец, второй его кулак достиг цели. Переведя дух, я замахнулся, но Леджер вовремя отшатнулся. Тогда я сделал подсечку, и парень, не устояв, устремился вниз, попутно вцепившись в меня. Теперь мы катались по полу, пытаясь одержать верх друг над другом, пока не врезались в стену. Я хотел было подняться, но кулак Леджера прилетел мне прямо в нос.

В глазах поплыло, а в ушах появился неприятный звон. Перекатившись, я отполз в сторону и прислонился к стене. Неуклюже поднявшись, держась за стенку, я поднял руку с просьбой остановиться. Леджер кивнул, переводя дух, тогда как я неожиданно врезал ему в бок. Он со свистом втянул воздух, но сдачи не дал.

– Успокоились? – спросил он, садясь в кресло и держась за бок. Я прошёл мимо него, запрокинув голову, чтобы остановить кровь. Хорошо хоть нос не сломал.

– Можем продолжить. Я полон сил.

– Оно и видно, – хмыкнул он, заметив, как я споткнулся.

– А где, кстати, гвардеец, охраняющий мои покои? – настороженно спросил я.

– Я сказал ему, что сменю его, – я закатил глаза. Надо бы регламентировать правила гвардейцев, а то мало ли вот таких вот Леджеров, желающих набить мне морду.

– Прекрасно. Тогда у тебя пять минут на то, чтобы ты выложил мне всё, что хотел сказать, а после, если ты до сих пор будешь здесь, я отправлю тебя в Новую Азию.

– Отправляйте меня куда хотите, – произнёс Леджер, открывая графин с виски. – Будете?

– Вы ничего не попутали?

– Мне уже нечего терять. Я ударил будущего короля. Удивлён, что ещё не в темнице.

Я только хмыкнул на это заявление. По нему действительно темница плачет, но где я сейчас найду гвардейца, если этот Леджер вызвался подежурить сам.

– Америка, – начал Леджер. – Она выбрала вас, а не меня.

– Занятно, – произнёс я, крутя в руках стакан. – Не я ли должен был выбирать?

– У вас был свой выбор, у неё же свой.

– Ваши слова определённо не оправдывают Америку в моих глазах.

– Она выбрала вас, потому что полюбила. Полюбила по-настоящему, всем сердцем. Все те чувства, что она когда-то испытывала ко мне, сейчас стали детской влюблённостью. Скорее эту влюблённость можно объяснить тем, что выбора-то и не было. Как у неё, так и у меня. Я не виню её в том, что она полюбила вас. Я её прекрасно понимаю, потому что встретил девушку, которая заняла куда более важное место в моём сердце.

Я удивлённо посмотрел на гвардейца. Чего-чего, но признания в любви к неизвестной девушки я точно не ожидал услышать.

– Я разозлился, когда увидел, как вы выходите из её покоев. Это была не ревность, а злость старшего брата за свою глупую сестру. Америка достойна большего, а не того, – гвардеец запнулся, – что было у вас.

– То, что было у нас, вас не касается, мистер Леджер, – произнёс я и залпом выпил содержимое стакана. Трудно поверить, что ещё прошлой ночью я был в объятиях Америки, а сейчас собирался напиться так, чтобы хоть на какое-то время выкинуть её из головы, но сидящий напротив гвардеец явно не позволил бы мне это сделать.

– Ещё как касается, – ответил мой собеседник и налил себе ещё виски. Я, недолго думая, протянул свой стакан. Прекрасно, я напиваюсь в компании гвардейца!

– Как давно вы знакомы с Америкой, мистер Леджер?

– Можно просто Аспен, Ваше Высочество.

– Можно просто Максон, – произнёс я, удивляясь самому себе. По лицу парня можно было сказать, что он удивлён не меньше моего. – Только, конечно же, не при посторонних, – поспешил добавить я.

– Как скажете, Ваше… Максон. Хм, это как-то необычно. Меня не посадят?

– Вас беспокоит то, что если вы будете называть меня по имени, то вас посадят? – рассмеялся я. – Но вы и бровью не повели из-за того, что ворвались в мои покои, оскорбили и ударили меня. Браво!

Аспен громогласно рассмеялся. Виски определённо смягчило царящее здесь напряжение.

Мы говорили и говорили, не замечая, как бежит время, и как пустеет графин с виски. Я не ожидал, что найду в Леджере прекрасного собеседника. Он многое рассказал об Америке – об её жизни, детстве, о том, что она любила и что ненавидела. Сейчас, слушая Аспена, Америка раскрывалась мне с совершенно другой стороны.

На мгновение мне даже показалось, что я смогу всё исправить. Что весь предыдущий день оказался просто кошмаром, и как только я открою глаза, то незамедлительно сделаю предложение Америке, а не Крисс. Но это не было кошмаром, это была суровая реальность, в которой я собственноручно сломал жизнь не только себе, но и Америке, и, возможно, Крисс.

Я не заметил, что время было уже к рассвету, когда в коридоре послышались крики. Аспен незамедлительно поднялся и встал у двери, вынув пистолет. Похвально. Даже в столь пьяном состоянии, он готов был защищать меня.

– Он убил её, – разобрал я женский крик. – Пустите меня, немедленно.

Аспен вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь.

– Аспен, скажи им, чтобы меня отпустили! Я хочу поговорить с ним. Я хочу знать, почему он так поступил с ней?!

Моё терпение лопнуло. В конце концов, если было нападение, то за дверью я бы слышал бой, но никак не рыдания бедной женщины.

– Что случилось? – спросил я, заметив миссис Сингер. Она стояла посреди коридора, удерживаемая двумя гвардейцами. – Отпустите её.

Женщина пошатнулась, когда гвардейцы отпустили её. Она нетвёрдой походкой подошла ко мне и заглянула мне прямо в глаза. Я был потрясён, когда увидел, сколько боли было в её глазах. Но всю эту боль перекрывал гнев, направленный на меня. Её рука взметнулась вверх и ударила меня по щеке. Второй раз за ночь я получил по лицу. Пожалуй, в какой-то мере я это заслужил.

Гвардейцы ринулись ко мне, чтобы оттащить от меня женщину, но я взмахом руки велел им остановиться.

– Вы убили её, – прошептала она, а из глаз брызнули слёзы. – Вы убили её.

– Миссис Сингер, что вы такое говорите, – произнёс Аспен, подойдя к нам и отводя прочь от меня. – Он никого не убивал.

– Он убил мою девочку. Мою Америку.

Её слова показались мне глупыми, наполненными ложью и издевкой. Америка не могла умереть, потому что… Просто потому, что это Америка. Она центр моей Вселенной, который будет существовать вечно и никогда не покинет меня. Это абсурд. Я не мог её убить, даже если в её словах есть толика правды. Я был здесь с Аспеном и осушал графин с дорогим виски.

Но глядя на заплаканное лицо миссис Сингер, потупившихся гвардейцев и озадаченное лицо Леджера, я усомнился в своих выводах. Голова отказывалась принимать сказанное, но однако сердце заполнилось леденящим ужасом.

– Что вы имеете в виду? – прошептал Леджер, но миссис Сингер ничего не сказала, лишь уткнулась ему в плечо и ещё сильнее зарыдала.

– Самолёт, на котором летела мисс Сингер, разбился несколько часов назад, – произнёс один из гвардейцев.

– Несколько часов назад, – повторил я. Реальность накатывала словно волна, то подступая ко мне, принося боль, то отступая, давая усомниться во всём и вселяя надежду на лучшее. – Почему мне раньше об этом не доложили?

– Простите, Ваше Высочество, королева велела ничего вам не говорить.

– Я сама хотела тебе всё рассказать, – произнесла мама. Я и не заметил того, как в коридоре оказались она и Крисс. Мама потянулась ко мне, но я сделал шаг назад.

– Что-нибудь известно? – я был растерян. Произошедшее не желало укладываться в моей голове.

– Да. Пять выживших, которых сейчас везут в Анджелес.

– Мисс Сингер?

Гвардеец потупился, не решаясь произнести.

– Мисс Сингер? – повторил я свой вопрос.

– К сожалению, мисс Сингер числится погибшей.

В коридоре повисла тишина, прерываемая всхлипами миссис Сингер. Я обвел всех присутствующих взглядом. Мама подошла к ней и обняла. Она как никто другой знала, каково это потерять ребёнка.

В моей душе разверзлась такая пустота, которую я не в силах буду когда-либо залатать. Она права. Я убил её. Не собственноручно, но определённо я к этому был причастен. Если бы я только выбрал Америку, она бы была здесь, живая и невредимая. Она бы не села в этот самолёт и не погибла.

Встретившись взглядом с Крисс, я понял, что натворил. Я не мог смотреть ей в глаза. Теперь она будет вечным напоминанием того, что я натворил из-за своей гордыни. Я поспешил спрятаться у себя в покоях.

– Она мертва, – прошептал я в тишине, а затем сорвался. Я крушил всё, что попадалось мне под руку и что осталось целым после драки с Аспеном: вазы, графины, журналы, отчёты, фотоаппараты. Я добрался до стены с фотографиями и начал рвать их в клочки. Меня переполняла ненависть к самому себе. Не помню, как я оказался на полу в крепких объятиях матери, которая нашептывала мне какие-то успокаивающие слова и гладила по голове. Хотелось содрать с себя кожу, выть в голос, но лишь бы боль, поселившаяся в моём сердце, ушла.

Следующие несколько дней слились для меня в один сплошной кошмар. Я старался отгородиться от всего мира, стремясь остаться один, но никто мне этого не позволял сделать. Единственный человек, от которого мне удавалось держаться подальше, это Крисс. Почему-то мысль пойти к ней казалась предательством памяти Америки.

Утром, как только я покинул свои покои, мне вручили весь список пассажиров самолёта. Я не хотел его просматривать, но открыл в надежде на то, что не увижу там имя Америки, но оно значилось самым первым. Рейс Анджелес – Каролина. Борт номер 236. Первый класс. Место 3А. Я со злостью скомкал список и швырнул в окно.

Очередной список вручили мне вечером. Точнее их было два. Список погибших и выживших. Не знаю, откуда бралась эта глупая надежда, но я пытался найти в маленьком списке имя Америки, но её там не было. Из пяти выживших была лишь одна женщина. Оливия Крайтон.

На следующий день во дворец пришёл детектив Холанд, который поведал мне и моему отцу все детали крушения. Меня затопил гнев, когда я услышал, что это была спланированная акция повстанцев, которая вполне себе удалась. Мистер Холанд делал упор на то, что это было покушение на Америку. Мой отец же напротив, утверждал, что это просто очередное нападение, чтобы подорвать наш авторитет. Домыслы отца были куда вернее, потому что я просто не хотел верить в то, что Америка кому-то могла перейти дорогу.

После того разговора я ничего не замечал вокруг себя. Делал то, что скажут. Произнести прощальную речь? Конечно. Предоставить помощь выжившим? С радостью. Посетить их в больнице? Согласен.

В очередной раз сердце сделало кульбит, когда я увидел девушку, окутанную проводами и бинтами, скрывающие её лицо. Сердце забилось быстрее от того, что по подушке разметались её рыжие волосы.

– Оливия, вы меня слышите? – спросил доктор у неподвижно лежащей девушки. – Ладно. Попробуем завтра. Девушку зовут Оливия Крайтон. Её первую вынесли из обломков, потому что она смогла выбраться в проход, чем спасла себе жизнь. Она меньше всего пострадала, но вот муж её погиб. Показатели у неё хорошие, и по моим прогнозам она уже должна в скором времени очнуться, Ваше Высочество.

– Хорошо, – спокойно ответил я, пряча своё разочарование и раздражение. С чего я вообще мог решить, что это Америка? В конце концов, рыжий цвет волос ещё ни о чём не говорил. Но что-то заставило меня помедлить у выхода из палаты и бросить ещё один взгляд на неподвижно лежащую девушку, силясь увидеть её лицо сквозь бинты. Глупость, но отчего-то это казалось важным.

Похороны были быстрыми. Да и хранить было нечего. Прах – вот что осталось от моей Америки. Да и похоронами это назвать тяжело. Вокруг фотографы и журналисты, которые не давали нигде проходу. Зря я решил прилететь в Каролину, но и не попрощаться я с ней не мог. Когда кладбище опустело, я решился подойти к свежему надгробию.

– Мне нет прощения, Америка. Я виноват перед тобой и буду нести этот груз до конца жизни. Что бы ни говорили о виновниках в твоей смерти, это я виноват в том, что ты теперь здесь. Будь я умнее, дай я тебе хоть минуту, то ты была бы рядом со мной. Я люблю тебя, моя Америка. Возможно, мы ещё встретимся. Прощай.

В тот вечер умерла не только Америка, но и моя душа…

❃ ❃ ❃ сейчас ❃ ❃ ❃

Поправив пиджак, я направился к смежной двери и постучал в неё.

– Открыто.

– Добрый вечер, дорогая, – я прошёл к туалетному столику, где сидела Крисс и расчёсывала волосы. – Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – улыбнулась Крисс и сжала мою руку, которую я положил ей на плечо. Она несколько часов назад вернулась во дворец после недельного отдыха у моря. – Давно себя так не чувствовала. Надо чаще выезжать на побережье Калгари. Только в следующий раз ты должен будешь поехать с нами.

– Постараюсь, – уклончиво ответил я. Отец вряд ли позволит мне выехать куда-нибудь ради отдыха. – Через час Вести Столицы. Нужно будет огласить имя победителя Отбора. Ты выбрала уже?

– Да, ещё неделю назад. Мы с Кэр просидели несколько дней, просматривая видеоролики и фотографии. В основном мы пытались прийти к соглашению друг с другом. Моим критерием был профессионализм человек, ну, а критерием твоей дочери была простая симпатия.

– И кого же вы выбрали? – улыбнулся я.

– Оливия Крайтон, – произнесла Крисс и вынула из папки фотографию.

– Крайтон? – нахмурился я, беря в руки фото. Со снимка на меня смотрела шатенка с яркими голубыми глазами и не менее яркой улыбкой. – Знакомое имя.

– Да, только где мы могли его слышать? Может она как-то выступала у нас во дворце?

– Может быть, – ответил я, возвращая фотографию. – Сегодня вечерние новости на вас с мамой. Мы с отцом должны решить кое-какие дела.

Я не стал дожидаться ответа Крисс. Она не любит выступать на публике, но, в конце концов, она должна уже была к этому привыкнуть. Войдя в кабинет отца, я обнаружил в комнате лишь генерала дворцовой стражи.

– Его Величество велел передать вам, что вылетел в Париж по неотложным делам, – отчеканил Аспен.

– В таком случае можно без формальностей, – хмыкнул я и хлопнул по плечу гвардейца.

– Как скажешь, – зевая, ответил Аспен.

– Хэй! Мне не нужен сонный начальник дворцовой стражи.

– Прости. У Мэтью зубки режутся. Мы с Люси не спали всю ночь.

– Когда у Кэр резались зубки, весь дворец на ушах стоял, – рассмеялся я. – Возьми отпуск. Ты заслужил его.

– Не тогда, когда страна находится в состоянии войны. К тому же, я брал недавно несколько дней, – ответил Леджер. Мы оба прекрасно знали, на что он брал выходные. Из нас двоих только он имел возможность каждый год летать в Каролину и навещать Америку.

– Мы и без тебя справимся.

– Пытаешься меня спровадить?

– Нет.

– Тогда закрыли тему, – Аспен поднялся и подошёл к столу. – Южане прорвали линию обороны несколько часов назад. Пришлось отступить.

– На сколько?

– Немного, но это ощутимо ударило по границе.

– С каждым днём южане всё дальше и дальше проходят в глубь страны, не давая нам возможности отвоевать своё обратно. Я до сих пор не понимаю, где они достают оружие. Северяне перекрыли доступ всем, кто хоть как-то поддерживал южан, но, однако, те не страдают от нехватки денег и оружия.

Аспен с сожалением посмотрел на меня. Эта война длилась уже долгие годы, а мы всё продолжали топтаться на одном месте. Ни помощь северян, ни моя тайная поддержка не способствовали завершению войны. Мы играли в опасную игру, на кону которой стояла наша свобода. Мы не оповещали общественность. Не хотели пугать, но с каждым днем это становилось всё сложнее и сложнее делать.

– Не вини себя, – произнёс Леджер. – Единственный, кто виноват в том, что война всё ещё не закончилась, это твой отец.

Дерзкое обвинение, но Аспен говорил правду. Это была идея отца вести тайную войну. Кто знает, как бы всё было, если бы мы объявили о ней. Появилась бы у нас поддержка населения, или бы мы также набирали новых солдат и под присягой отправляли на поле боя, с которого они так и не возвращались?

Я перевёл взгляд на Аспена. Выглядел он устало не только из-за сына, но и из-за всего того, что творилось в этой комнате. Как бы странно это не звучало, но из некогда «тайных» врагов мы стали прекрасными друзьями. Потеря любимого человека способна объединять общим горем. Пожалуй, если бы Америка была сейчас жива, то была бы рада нашей с ним дружбе.

– Оливия Крайтон, – задумчиво произнёс я, вспоминая имя девушки, которое произнесла Крисс.

– Ты о ком? – в недоумении спросил Аспен.

Я качнул головой. Взяв телефон, я без раздумий набрал номер, который не набирал вот уже пять лет.

– Джейк Холанд, слушаю.

– Добрый вечер, мистер Холанд. Вас беспокоит Максон Шрив, – лицо Аспена вытянулось, когда он услышал фамилию следователя, который вёл дело о крушение самолёта.

– Ваше Высочество? Чем обязан Вашему звонку? – тон его был натянутым. Последняя наша встреча закончилась не самым лучшим образом.

– Мистер Холанд, вы не могли бы мне напомнить имена выживших с борта номер 236?

– Минуточку, – в трубке повисла тишина, словно Джейк обдумывал говорить мне имена или нет. – Могу ли я поинтересоваться, зачем вам это нужно? Снова хотите разбередить старые раны?

– Моя просьба не обсуждается, – отчеканил я.

– Просьба? – усмехнулся Холанд. – Как скажите. Мистер Джонатан Везер. Кайл Монтгомери. Энтони Нильсон. Леонард Уитмэр. И мисс Оливия Крайтон.

– Спасибо большое, мистер Холанд.

– Зачем тебе имена? – сразу же спросил Аспен, как только я повесил трубку.

– Чтобы удостовериться. Я был не уверен, думал фамилия другая, но всё верно. Да и цвет волос другой.

– И? Что случилось? Зачем тебе вдруг понадобились их имена?

– Странная штука судьба, – загадочно начал я. – Оливия Крайтон. Единственная выжившая девушка с борта номер 236. Последняя девушка, с которой говорила Америка, но с которой мне так и не дал пересечься в своё время Холанд.

– К чему ты клонишь? Я и так всё это знаю.

– Я к тому, что она будет учителем моей дочери.

– В каком смысле?

– В том, что Крисс и Кэролайн выбрали именно её из тысячи заявок. Именно она будет учителем музыки для Кэр.

– Ты шутишь, – выпалил Аспен.

– А похоже, что я шучу? – Леджер покачал головой.

– Невероятно.

– Счастливая случайность или нет, но у меня появилась прекрасная возможность поговорить с этой Крайтон.

========== Глава 4. Принятое решение ==========

POV Америка

❃ ❃ ❃ 8 лет назад ❃ ❃ ❃

Джейк Холанд вернулся спустя четыре дня. До этого я изо дня в день рассматривала потолок в палате и размышляла над тщетностью своего положения. Если раньше я мечтала об уединении, то теперь хотела вырваться из этого однообразного кошмара.

День начинался с приема лекарств. Тонны лекарств. Убойная доза разноцветных капсул, от которых меня клонило в сон. Затем приходил врач и расспрашивал о моем самочувствии. Похвастаться разнообразием ответов я не могла, потому что мало что чувствовала. И я надеялась, что это была заслуга таблеток, потому что при всем обилии ожогов и небольших травм, я почти не чувствовала боли.

Врач у меня не задерживался. Давал указания медсестре и уходил, а после мне давали обезболивающее и везли по длинным коридорам в перевязочную. Я ненавидела эту часть дня. С меня словно сдирали кожу. Боль поглощала всё, лишая рассудка, оставался лишь вопль отчаянья и мольбы о том, чтобы всё прекратили. Вскоре я теряла сознания, проваливаясь в спасительную темноту, а приходя в себя, я чувствовала тупую пульсирующую боль во всём теле.

Спустя час приходил психолог, с которым я вообще не желала разговаривать. На то было несколько причин. Первая заключалась в том, что я терпеть не могла, когда кто-то «копался» в моей душе. Ну, уж нет, простите мистер, но наводить порядок там я буду сама.

Вторая причина была в том, что я – это не я. Врать, как оказалось, я не умею. Поэтому лучший способ не раскрывать своей личности – это тактика молчания. Первое время Морган пытался заговорить со мной, но сразу же потерпел поражение, но, однако, не терял надежду разговорить меня на следующих сеансах.

После психолога мне снова приносили лекарства, и я засыпала. Вечером я была предоставлена сама себе. Время, когда я могла погрузиться в воспоминания и дать волю слезам, которые никто и никогда не увидит. Ужасно жить с осознанием того, что все считают тебя мёртвой.

Появление детектива Холанда стало приятным разнообразием, даже невзирая на то, что он считал меня повстанкой. Выглядел он так, словно не спал уже как минимум несколько суток. Тёмные круги под глазами, бледное лицо, недельная щетина.

– Добрый вечер, мисс Крайтон, – я лишь кивнула ему в знак приветствия. – Врачи говорят, что вы быстро идёте на поправку.

– Мне они ничего не говорят, – прохрипела я. М-да, таким голосом только детей пугать. – Как идёт расследование?

– Неплохо, но с недавних пор я начал топтаться на одном месте. Кое-что не даёт мне покоя.

– И что же это? – поинтересовалась я.

– Вы, мисс Крайтон, – я рассмеялась.

– Вы, наверное, не заметили, но я сейчас определённо никому не могу мешать.

– В нашу последнюю встречу, вы утверждали, что вы Америка Сингер, так ли это?

– Так вы об этом? Да, я и до сих пор с уверенностью могу об этом сказать. Я Америка Сингер. И знаете, у меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать. Так что мне плевать на то, что вы думаете на сей счёт. Считайте меня повстанкой, ума лишившейся больной или бог знает кем ещё, но я Америка, а не эта чёртова Оливия.

– Пылкая речь. Долго готовили?

– Да, – переведя дух, ответила я.

– Вы так рьяно мне это доказываете, но всё это только слова. Понимаете, я человек, которому нужны хоть какие-то достоверные факты, но это не значит, что я вам не верю. Если я здесь, значит, вижу смысл в ваших словах.

– Я не знаю, как вам доказать, что я – это я. Я вообще не понимаю, как можно было перепутать двух разных людей. Понимаю, если бы мы были одеты одинаково, но и то не факт.

– Одежда, – произнёс Холанд.

– Что? – непонимающе спросила я.

– Во что вы были одеты, когда садились в самолёт?

– Я не помню. Такое чувство, что всё произошло не неделю назад, а как минимум год.

– Постарайтесь вспомнить.

– Кажется, тёмно-синие джинсы и белая или бежевая блузка, не уверена в цвете.

Джейк открыл папку и стал в ней что-то искать.

– То, что Америка была популярна, есть свой плюс. Можете что-нибудь добавить? Аксессуары?

– Белый шифоновый шарфик с бриллиантовой заколкой. Висел на шее.

– Обувь?

– Чёрные балетки.

– Причёска?

– Распущенные волосы с завивкой.

Джейк хмыкнул и протянул небольшую фотографию. На ней была запечатлена я. Скорее всего это было последнее фото со мной, сделанное одним из журналистов в аэропорту. Выглядела я спокойно, хотя в тот момент во мне бушевал ураган из разных чувств. Обида. Боль. Гнев. Пустота. Жалость к самой себе. Но на фотографии ничего из этого не отразилось. Здесь я могла гордиться собой. Наконец я обратила внимание на то, что я полностью назвала весь свой гардероб правильно.

– Если у вас была эта фотография, неужели вы сразу же не могли понять, что та девушка вовсе не Америка? Даже если судить только по одежде.

– Самолёт уже пылал, когда приехали спасатели. Успели вынести пятерых, прежде чем взорвался топливный бак, из-за чего мы ещё несколько часов не могли добраться до самолёта, а когда попали туда, то обнаружили лишь обгоревшие тела. От одежды ничего не осталось, да и от тел, собственно говоря, тоже.

Я вернула фотографию Джейку.

– Откройте верхний ящик стола, – глухо произнесла я. Джейк без лишних слов присел возле моей кровати и приоткрыл ящик. – Видите кулон? – Джейк кивнул и вынул украшение. На золотой цепочке висела небольшая птичка. Словно только вчера Максон «выкрал» её обратно для меня после той злополучной «Церемонии Осуждения». Я закрыла глаза, отгоняя прочь мысли о Максоне. – Это единственная вещь, что осталась у меня. Можете достать все фотографии за время Отбора и вы увидите, что на шее у Америки всегда висел этот кулон.