Текст книги "Богами становятся (СИ)"

Автор книги: Cuina-Lisse

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 48 страниц)

– С чего начать? – подняв взгляд на собеседника, уточнил врач.

– С лекарств.

Вздохнув, Ренат начал:

– Она работает координатором, каждый день сортируя сотни кораблей, корректируя их перемещение, наполняемость, важность и скорость движения. Ей приходится держать в голове огромное количество информации, принимать быстрые и сложные решения. Снотворное или успокоительное средство замедлит эти реакции. Её каждый час проверяет компьютер и, если увидит следы действия наркотика, отстранит от работы. Рика не пойдёт на это, но не из-за страха, а из-за чувства ответственности.

– Что насчёт банкета, в чём её вина?

– Здесь нет её вины, можно лишь сказать, что вы подлили масла в огонь. Она считает себя виноватой в том, что люди не в состоянии контролировать свои животные инстинкты, хоть и считают себя высшими существами, однако не ушли далеко даже от простых бактерий.

– Что значит «подлили масла в огонь»?

– Вы танцевали.

– И что? Я так понял, все только этим и занимаются на банкете, – удивлённо хлопая ресницами, спросил Дар.

– Кто учил тебя танцевать? – задал неожиданный вопрос Ренат.

– Эдвард учил тем танцам, что были на празднике.

– Как долго?

– Что-то около двух недель, а в чём дело?

– Он не говорил тебе ничего о чувствах в танце?

– Он сказал, что Рика поможет мне танцевать – она хорошая партнёрша, подстраивается под кавалера. Объясни, зачем ты спрашиваешь это? – начал заводиться Дар.

– Танец, что вы танцевали, называется танго. Знающие люди говорят, ему нельзя научиться – это танец страсти. Надо чувствовать партнёра, доверять ему себя. Этому нельзя научиться за две недели.

– Я не заметил, чтобы было так сложно, – пожав плечами, сказал Дарниэль.

– Скажи, пожалуйста, сколько времени вы танцевали? – скрещивая пальцы и ставя локти на стол, спросил Ренат.

– Не знаю, минут пять, наверное, – растерявшись, выдал синеглазый.

– Вы танцевали семнадцать минут.

– Не может быть! – изумился Дар.

– Может. У меня есть запись этого танца. Когда все заметили вас, то освободили сцену, а шеф космопорта распорядился смикшировать мелодию и удлинить её втрое. Вы были слишком увлечены, чтобы это заметить.

– Не верю, – выдохнул Дар.

– Поверь. Вот копия, взгляни на досуге.

– Но я так и не понял, причём тут мы?

– Хочешь взглянуть на лица тех, кто попал сюда после корпоратива? – спросил Ренат, доставая свой планшет и ища в нём информацию.

– И что я там увижу? Я никого не знаю.

– А тебе и не надо. Просто скажи, что в них общего, – протягивая планшет Дару, пояснил врач.

Пару минут юноша смотрел в планшет и рассматривал лица. Хмурил брови, потирал лоб и думал.

– Я могу сказать, что все мужчины – с длинными волосами, хотя таких было мало на празднике.

– А все женщины – высокие и стройные с каштановым цветом волос.

– И что? – продолжал тупить Дар.

Молча клацнув по планшету, Ренат вызвал фото. На нём застыли в танце Дар и Рика.

– Они похожи на вас, – указал на очевидное доктор. – Если бы она не выволокла тебя оттуда, жертв было бы на две больше.

Повисла тишина. Каждый думал о своём. Спустя время и пару чашек кофе Дар спросил:

– И что теперь делать?

– А ничего, что ты можешь сделать? Да и надо ли? Я могу дать лекарство, которое не навредит Элен, но вряд ли она станет его пить. Вот если ты сможешь ей его подбросить, тогда есть смысл рискнуть.

– Как подбросить?

– Перед сном, в стакан. Всего три дня. Оно успеет раствориться к утру и не навредит.

– Я попробую, – неуверенно ответил Дар, но на душе было неприятно.

– Вот. Растворяется почти мгновенно, нет вкуса, запаха. Действует быстро, поэтому и выпить его она должна перед сном. Тогда не заподозрит. Мне пора идти. Позаботься о ней, прошу, – с невероятной болью в глазах попросил давний друг госпожи.

Вечером, встретившись с Даром за ужином и немного поболтав, – чего давно не бывало – Рика заперлась в ванной, а Дарниэль колдовал над чаем, растворяя таблетку в горячем напитке. Рика выпила его, не обратив внимания на юношу, старательно отводящего взгляд. Дойти до кровати она не успела, начав засыпать ещё на диване с расчёской в руках. Дождавшись спокойного дыхания спящей, Дар перенёс её на кровать и, укрыв одеялом, закрыл дверь. Странно, но, делая вроде бы полезные вещи, чувствовал он себя преотвратно. «Подлость», – вспомнил он объяснения Рики этого состояния.

Следующий день прошёл спокойно, и вновь после ужина Элен занялась своими делами: разбирала вещи, гуляла по балкону и смотрела кино на экране. Всё повторилось: маленькая прозрачная капсула растворилась в молоке, и девушка упала на кровать, заснув ещё в полёте. Поправив её тело, Дар пошёл к себе.

Вечером третьего дня, после купания в душе, Рика подошла к Дару, сидевшему за барной стойкой, и протянула стакан.

– Брось туда лекарство.

– Какое? – холодея, спросил Дар.

– Не знаю, как оно называется, но уже два дня ты из себя шпиона строишь. Не мучайся, давай его.

– Как ты узнала? – краснея от стыда и опуская взгляд, поинтересовался он.

– Догадалась. Слишком легко всё прошло. Не иначе Ренат расстарался. Это ведь ваш совместный заговор?

– Да. Не ругай его, это я ему всё рассказал.

– Я не собиралась вас ругать. Наоборот. Спасибо, что помог. Ведь тебе пришлось несладко. Не давали покоя душевные терзания, так?

– Я чувствовал себя подлецом, – прошептал он.

– Сильное чувство. Как ощущения?

– Плохо, – начиная заводиться, ответил Дар.

– И почему с тобой всегда так? – рассуждала Рика. – У тебя не бывает чистых эмоций, ты всегда в борьбе. Главным образом с собой. Всё, что ни происходит, то к лучшему. Прими это как аксиому.

– Я так не думаю.

– Не сомневаюсь, противоречивый ты наш.

– Чей – «ваш»? – заносчиво поддел он.

– Наш – это всех нас: твоих друзей, знакомых, подданных.

– А у меня есть друзья? – искренне изумился Дар.

– Ну конечно! А ты думал, твои выходки смогут терпеть посторонние люди? Только те, кому ты не безразличен, вынесут столь скверный характер.

– Не верю, – по обыкновению возразил Дар.

– Проверь, – пожимая плечами, ответила Ри.

– Как?

– Друзья не бросят ни в горе, ни в радости. Скажи, что огорчён и нуждаешься в утешении.

– И чем я огорчён?

– Неумолимостью времени.

– Это как?

– Прошедший день рождения тебя сильно огорчил, – наслаждаясь непониманием и некоторой доверчивостью, подсказывала Рика. – Пусть придут и утешат.

На выходные они, по обыкновению, приехали в Этнос. Ужин был почти готов, когда в столовую влетели два официанта и принялись наперебой говорить что-то Сен Харуки. Он слушал, кивал и отвечал юношам.

– О чём речь? – спросила Рика у Дарниэля, кивнув на беседующих.

– Что-то о том, что они боятся не успеть научиться готовить, что не успеют поступить в школу поваров и потеряют будущее, – усмехнулся в конце он.

– Чему ты ухмыляешься?

– Да так, странно смотреть на их суету. Я не понимаю их.

– Почему?

– Наверное, потому, что мне нечего терять.

Фраза неожиданно сильно резанула по ушам. Не успокоившиеся до конца нервы взвились на раз, и следующее действо стало неотвратимо.

Бросив быстрый взгляд на Дара и метнувшись в его сторону, Рика толкнула юношу к стене, уперев ладонь в горло и вонзившись в него когтями, давя на трахею и лишая воздуха. Дар изумлённо поднял брови и хотел что-то сказать, но вырывался только сип, а стальную хватку маэлт не мог оторвать от своего горла даже обеими руками и лишь слабо брыкался. Рика ядовито зашептала, сверля ледяным взором жертву:

– Нечего, говоришь? Тогда зачем вырываешься? Ты считаешь, что у тебя ничего нет? Давай-ка проверим эту мысль. Как насчёт материального? Ты здоров, но это легко исправить. Красив, но и это можно потерять. – Она поднесла к его лицу нож, и Дар на мгновение замер. – Ты молод, как насчёт потери будущего? Или, может, ты не имеешь крыши над головой, или тебя мучает голод? А раз терять тебе нечего, значит, Повелитель Стихий может начать поиски нового хозяина? Ну а духовные ценности? Что ты не боишься потерять? Друзей? Любимое дело? Или, может, возможность совершенствоваться и учиться чему-то? – отложив нож, Элен начала медленно опускать свободную руку вдоль тела юноши к низу живота, оставляя следы от ногтей. Остановившись над ремнём брюк, Рика выдохнула: – А может, посягнуть на твою честь? А–а-а, тебе всё же не нужна жизнь, так, может, мне забрать её у тебя?

Дар задыхался. Из глаз брызнули слёзы, лицо стало синеть. Сен Харуки заламывал руки и не знал, как оторвать от маэлта взбесившуюся госпожу, причём сделать это так, чтобы тот остался жив и по возможности цел. Рика презрительно отдёрнула руку, и раб мешком упал на пол и принялся кашлять. Она подошла ближе и схватила его за волосы, запрокидывая лицо и продолжая воспитывать:

– Лишь то, что мы добываем, приложив усилия, а не получаем просто так, ценится нами. Жизнь богата сюрпризами и далеко не всегда прекрасными. Тебя не устраивает то, что ты имеешь? Так борись! Добейся большего, а не жди милостей от судьбы. Подумай, маэлт, действительно ли тебе нечего терять?

Госпожа скривила презрительную гримасу и оттолкнула голову юноши. Затем развернулась и королевой вышла из кухни. Послышались шорох одежды и шум гальки под её ногами. В следующее мгновение едва различимый топот по черепице известил о том, что девушка скрылась в лабиринте крыш. Сен Харуки вздохнул с облегчением и шагнул к маэлту. Тот сидел, не подымая взгляда от пола, а от попытки помочь себе отмахнулся и зарычал. Смазанным движением Дар врезал обеими руками, сжатыми в кулаки, в стену, к которой его пригвоздила хрупкая девушка. Потом он вскочил и раненым зверем вылетел из кухни, скрываясь в апартаментах. На плите осталась пригорать рыба.

====== Глава 38 Наказание ======

Всю следующую неделю они не разговаривали. Юноша дулся и вспоминал попытку госпожи придушить его. Рика не могла видеть безропотную покорность судьбе своего раба и лишь кривилась презрительно, хоть и понимала, что перегнула палку. Вечером выходного, когда Дар и Сен Харуки готовили вместе в кухне, она искала уединения. И нашла. Но только его.

Рика потеряла Дарниэля. Точнее, не представляла, куда он мог пойти в столь позднее время. Она была в ресторанчике, слушая музыку и глядя на рыб, думая, что Дар и Ноути заняты ужином. По крайней мере так было, когда она ушла. Теперь же ни в кухне, ни в апартаментах, ни в храме, ни в саду она Дарниэля не нашла. Разволновавшись не на шутку, она велела Лексу выпустить шпионов и отследить раба. На планшете загорелась красным точка местоположения его браслета, и, следуя этому сигналу, словно путеводной звезде, Рика вышла на главную улицу Этноса. Там находились парадные выходы магазинов, лавок, кафе и ресторанчиков, здесь кипела жизнь почти круглосуточно. Многих продавцов девушка уже знала, их лица примелькались за то время, что госпожа и раб провели в Этносе. Вокруг сновали официанты, массажисты и тренера по борьбе; они кланялись, узнавая Рику.

Точка была перед Элен, когда она увидела Дарниэля. Он сидел на небольшом диване, рядом с ним была Дора. Она весело рассказывала ему что-то, перебирая его волосы пальчиками и глядя на него голодными глазами. Дар одарил Рику презрительным взглядом и изобразил заинтересованность рассказом собеседницы. Элен застонала и сползла вдоль стены. Обхватив голову руками, она шептала что-то себе под нос. Она надеялась на чудо, не вмешиваясь в их диалог. Думала, что местные старейшины, сидящие неподалёку и видящие всё, смогут аккуратно вызволить мальчика из беды. Или Сен Харуки, принёсший им поднос с едой. Ну хотя бы монах, сидящий перед входом в небольшую лавку неподалёку. Зря надеялась. Рика крыла себя последними словами, когда события начали набирать обороты. Черноволосая красавица встала и поманила за собой Дарниэля. Понимая, что нельзя медлить, Элен вскочила и быстрым шагом пошла к ним, по дороге выдохнув планшету:

– Лекс, помоги!

– Как ты посмел уйти? Немедленно возвращаемся, раб! Я должна бегать по всему кварталу в поисках тебя? – подлетев к парочке грозной фурией, схватив свою жертву за грудки, Рика трясла юношу и тянула его в темноту прохода.

– Никуда он не пойдёт! Он уже согласился уединиться со мной, так что в очередь, милочка! – уперев руки в бока и вставая на пути парочки, закричала Дора.

– Даже не надейся, это мой раб, и я не давала согласие на «уединение»! – тоже упирая руки в бока, передразнила девицу Рика и, повернувшись к Дарниэлю, добавила: – А тебя стоило бы поучить манерам, дабы неповадно было обещать невозможного!

– Отдай его!

– Нет! – оборачиваясь к девице, ледяным тоном отрезала Ри.

– Отдай, или заберу силой!

– Попробуй, – с придыханием фыркнула госпожа.

В следующий миг на неё кинулась черноволосая, но тут же была отброшена назад неуловимым движением Элен. Вновь атаковав леди в развевающемся на усиливающемся ветру бирюзовом платье, захватчица сделала пару бестолковых ударов и вновь отлетела, теперь уже на приличное расстояние. Обернувшись к стоящему за спиной рабу, Рика одним движением сняла с себя планшет и, обмотав цепочкой запястья оторопевшего от происходящего Дара, толкнула его на диванчик, раздражённо заметив:

– Не путайся под ногами!

В следующий миг на неё со спины налетела девица, чтобы в то же мгновение растянуться на земле, с вывернутой рукой. Отбросив конечность и отойдя на приличное расстояние, Рика держала в поле зрения Дору, которая просто озверела от поражения. Продолжая ходить кругами, они молниеносно сближались, чтобы нанести удары, и расходились вновь. Появилась первая кровь – из носа захватчицы сочилась тонкая струйка. За ними наблюдала уйма народу, напряжение усиливала и ухудшающаяся погода: собирался дождь, поднялся ветер. Его резкие порывы рвали одежду, хлопали тенты кафешек, раскачивались висячие фонари. В очередной раз сойдясь в схватке, Рика поймала в захват руку нападавшей и вывернула её в болевой приём за спину, раздался крик боли и бессильной злобы.

– Отступи, и я забуду о твоей выходке, – выдохнула Элен в ухо девицы.

– Или… – провокационно возмутилась пойманная.

– Или у тебя будут проблемы с властями: драться с владелицей раба, когда она тебе отказала, – это нонсенс!

– Он согласился! – продолжала задираться та.

– За что будет наказан, но к тебе это отношения не имеет. Итак…

– Хорошо, будь по-твоему, – наконец согласилась черноволосая.

Рика отступила на шаг от девицы. Дора пошла к своей сумке, злобно поглядывая на лежащего со связанными руками Дарниэля. Открыв сумку, она на мгновение скрылась в ней, и в следующий миг воздух рассёк хлыст, опускаясь на незащищённую грудь юноши. Он дико закричал. Его крик перекрыл животный рык взбешённой госпожи, подлетевшей к садистке и вырвавшей из её рук полутораметровый кожаный кнут. Одной рукой сжав горло жертве и впиваясь в него ногтями, другой Рика начала хлестать трофеем по земле у своих ног. Она, не переставая сверкать глазами, с утробным рыком наступала на обидчицу. У той же глаза сделались просто гигантскими, она надрывно пискнула:

– Рика?

– Пр-равильно, др-рянь, боишься.

– Я только хотела отомстить за сорванные планы, – продолжала вещать уже дрожащая крупной дрожью нахалка.

– Испор-ртив моего р-раба?! Я пор-рву тебе гор-рло, пар-ршивка!

– Я пожалуюсь на произвол! Отпусти меня, я хочу уйти! – начиная паниковать, принялась оправдывать свои действия Дора.

– Я оставлю себе эту игр-рушку, а ты беги, пока я не опр-робовала ее на твоей шкур-ре!

И, отпустив из захвата безвольное тело, Элен обернулась к Дару. Она успела окинуть взглядом окружающих её людей. Среди испуганных жителей Этноса было много господ. И рабов. Положение стремительно ухудшалось – не наказать ослушавшегося раба было невозможно. Медленно приближаясь к лежащему на диванчике телу, госпожа думала. Подойдя вплотную и подняв Дара за полы куртки на ноги, принялась отчитывать его и подталкивать к дверям зала, в котором занимались единоборствами.

– Как ты посмел уйти без моего разрешения?! Вынудил отправиться на поиски твоей драгоценной тушки! Успел наобещать того, чем даже не владеешь! Расстроил МЕНЯ! Ввязал в сомнительную драку! Устроил целое шоу из своего наказания! Я научу тебя, забывчивый ты наш, правилам поведения РАБА! Теперь ты у меня век помнить будешь, что можно делать, а что нельзя!

С каждой фразой на спину раба опускалась петля хлыста, удерживаемая Рикой; удары приходились на спину и руки, защищённые гоночной курткой. Наконец она втолкнула его в двери зала и прикрыла за собой дверь. Полутёмный зал освещался лишь контурной подсветкой, и Рика, пробежав пальцами по кнопкам управления, усилила освещение. Получились длинные тени, которые отбрасывали тела госпожи и раба на высокие окна, выходящие на улицу. Толкнув Дара ближе к окну и заставив встать на колени, Элен продолжала громогласно вещать о нарушенном душевном покое. Хлыст теперь летал вокруг его фигуры, не задевая, однако, тела. Вдруг планшет, всё ещё висящий на цепочке на руках Дарниэля, начал переливаться разными цветами, и Рика сменила тактику. Отмотав цепь с рук безвольно подавшегося юноши и отбросив гаджет в сторону, она рывком стянула с раба куртку и, разорвав его футболку, заговорила:

– Ты будешь наказан за свою провинность. Давай-ка избавим твоё тело от ненужных тряпок и заткнём рот кляпом, дабы ты вообще забыл, как разговаривать с посторонними! Не смей кричать, понял! Я не хочу слышать твои мольбы о пощаде – её не будет! Ты не пожалел меня, когда обещал несбыточное, теперь пожинай плоды.

Рика скомкала часть разорванной футболки и воткнула кляп юноше в рот, второй кусок оставила в своих руках и встала за спиной раба, расправляя хлыст.

Оставшиеся на улице видели чёткие силуэты и могли наблюдать, как девушка широко замахнулась и хлестанула коленопреклонённое тело. Раздался сдавленный вскрик, и она вновь рявкнула, возвращая хлыст в исходное положение:

– НЕ СМЕЙ КРИЧАТЬ!

Далее Рика замахивалась и опускала хлыст, невидимый из-за скорости, на тело раба; слышался звук нашедшего свою жертву кнута, которая стояла неподвижно, опустив голову. Наказание продолжалось бы ещё долго, но тут хлынул ливень, и все свидетели разбежались; перед освещенным окном остались только коренные жители.

Планшет снова пискнул и сверкнул голубым светом, тогда Элен отбросила опостылевший хлыст, выплюнула изо рта кусок футболки и, пошатываясь, обошла раба. Опустившись перед ним на колени, она вынула кляп из его рта и потянула руку к багровой ране на груди. Он отпрянул от неё, но с места не сдвинулся, только отвернул искажённое ненавистью лицо. Рика сидела напротив юноши и шептала, всхлипывая:

– Зачем, ну зачем ты сделал это? Ты ведь знал. У меня не было выбора. Прости. Умоляю, прости.

Шёпот заглушали шум дождя и редкие раскаты грома. Молнии освещали небо, и с улицы стало не видно происходящего внутри. Госпожа продолжала плакать и, сложив в мольбе руки, просить прощения у раба. Он не смотрел на неё. Слёзы усилились, и после очередного раската грома она что есть сил, закричала:

– А-а-а-а-а! Tar ma? Tar ma maia? Amin melli lle! Tar ma sin aica? Alasaila hina! Amin melli hina! Tar ma maia?*

Если бы Дар знал язык, то понял бы всё, что говорила Элен, закрывая лицо руками и сгибаясь в судорожных рыданиях. Но смысл слов ускользал от Дарниэля, он не понимал, почему она плачет. На улице лютовала гроза, дул ветер – природа гневалась, как он, и плакала, как она. Вскоре рыдания стали утихать, переходя в тихий вой, почти заглушаемый бурей. Юноша отвернулся от скрюченного тела госпожи, сел в позу лотоса и попытался унять обиду и боль.

За что? За что, боги! Я люблю тебя! За что так жестоко? Глупый ребёнок! Мой любимый ребёнок! За что, боги?

====== Глава 39 Прочувствуй свою вину ======

Наступило утро. Светила едва показались из-за невысоких крыш, врезаясь в окна сквозь жалюзи клинками света, разрезая всё горизонтальными полосами. Было тихо. Рика открыла глаза и прислушалась. Только два дыхания нарушали тишину. Приподнявшись на руках через невероятное усилие воли, обвела из-под бровей зал взглядом хищника. Никого вокруг не было, только в паре шагов от неё, повернувшись спиной, сидел без рубашки черноволосый юноша, сплетя ноги и уложив на колени кисти рук. Взгляд зелёных глаз на мгновение потеплел, чтобы после вновь стать леденящим душу. Одеревеневшее тело горело огнём, отказываясь повиноваться. Пересиливая себя, Рика встала сначала на колени, потом на ноги, двигаясь, как кукла. Передвигаясь небольшими шажками, подошла к валявшейся неподалёку куртке, наклонившись, подняла её и посеменила к сидящему. Встав прямо перед ним, бросила на колени одежду и, не дожидаясь реакции, медленно пошагала к выходу.

Парень очнулся, когда его покой потревожила упавшая сверху куртка. Он поднял взгляд синих глаз на девушку и растерялся. Никогда не видел её в столь странном состоянии. Глаза были словно стеклянные, лицо не выражало ничего, чёрные круги под глазами, серая кожа – не верилось, что это Элеонора.

Вскочив на ноги, он обернулся к ней и спросил:

– Ты куда? Что мне делать?

Тишина и полное игнорирование были в ответ.

– Я тебя спрашиваю, ты ведь госпожа, командуй!

Вновь игнор. Она продолжала медленно шагать к двери.

Бросившись за госпожой и схватив за плечо, чтобы развернуть её к себе лицом, Дар ощутил под пальцами каменные мускулы; Рика не поддалась, оставшись стоять, лишь вздрогнула. Его пальцы скользнули по коже, зацепив только струящуюся бирюзовую органзу и нить жемчужных бус, по инерции натянувшиеся назад. Ткань и нить не выдержали и с треском порвались. По полу запрыгали розовые жемчужинки, стуча, как капли, и переливаясь в лучах рассветных светил, а на оголившемся участке тела показались чёрно-бордовые полосы. Ужаснувшись, юноша отпустил ткань, остатки платья скользнули вниз, являя тело девушки, освещённое горизонтальными полосками света. Дар закричал и отступил назад. Вся спина девушки, её плечи и ноги до колен были иссечены вертикальными ранами, сливающимися в страшный рисунок. На крик прибежало много народа, караулившего двери зала ещё с вечера; вбегая, они первым делом смотрели на юношу, остолбеневшего от увиденного, и в недоумении замирали. Вчера они видели в окно, как госпожа била его плетью, но на белой коже был только след, оставленный отвергнутой девицей, по диагонали идущий от плеча к левому боку. Переводя взгляд на полуголую госпожу, люди вскрикивали и закрывали рот руками. Посреди большого зала, одетая только в бюстгальтер и трусики синего цвета, стояла Она. Загорелое тело покрывали цветные полосы с палец шириной, лицо не выражало ничего, глаза смотрели в никуда, а из запекшихся губ сочилась струйка крови. Все были в замешательстве: женщины принялись плакать, мужчины бегать вокруг, но и это едва ли удавалось – рассыпанные по полу жемчужинки мешали ходить.

– Позовите врача, её надо отправить в больницу! Кто-нибудь, сходите за доктором!

– Её нельзя везти в больницу – начнутся расспросы, кто её избил, и у всех будут проблемы!

– Что делать? Её нельзя нести, у неё вся спина и ноги – сплошная рана!

– Кто её так?

– Ты что, дура, она сама себя избила! Ты же видела вчера всё.

– Вчера я видела, как она била маэлта.

– Она ухитрилась обмануть всех.

– Зачем? Почему она это сделала?

– Хватит болтать, позовите аптекаря, пусть он решит, что делать!

Дар слышал разговоры окружающих как сквозь туман. Он был в шоке. Даже будучи вместе с ней в одном помещении, он не верил, что вчера она била себя, ругая его последними словами, и ни разу не вскрикнула от боли.

Наконец пришёл аптекарь; бросив один лишь взгляд, он приблизился к девушке. Осторожно взяв её за ладони, он потянул её на себя, бережно, глядя в остановившиеся зелёные очи. Рика поддалась и шагнула за ним. Он, пятясь, повел её к выходу. Она шла следом, как слепая. Перед ними расступались и, рассмотрев ближе раны, начинали плакать сильнее или отводить взгляд. Процессия вышла наружу, под яркие лучи, и пересекла улицу. Они направлялись в апартаменты. Дар шёл следом, продолжая молчать. Миновав комнаты, они повели Рику к массажному кабинету.

По дороге аптекарь велел принести ему какие-то лекарства, и теперь в дверях столпилась куча народа. Когда Дар вошёл внутрь комнаты, госпожа уже сидела на столе в массажном кабинете, повернувшись спиной к двери, а вокруг суетились помощники. Дарниэль подошел ближе, и его ужаснули не столько бордовые раны, но и то, что было под ними. На спине, руках до локтей и ногах до коленей не было свободного места от старых шрамов. Их как будто специально наносили – расстояния были равными, длина тоже. Только грудь и живот оставались гладкими. К губам девушки поднесли чашу с напитком, но выпить она не смогла.

– У неё губы спеклись, она не может раскрыть рот, – догадалась помощница и единственная девушка из шести человек, присутствовавших в комнате.

– Бегом в ванную, смочи губку в воде, – распорядился аптекарь, снимая свой балахон и оставаясь в короткой рубахе и штанах.

Принесённой губкой он промокнул губы Рики, помогая раскрыть рот. Он влил лекарство, затем ещё стакан воды и сунул ей в зубы скрученное полотенце.

– Зажми зубами – будет больно.

Раненая безропотно подчинилась.

– Режь ткань! – вновь скомандовал аптекарь, разрезая лямку лифчика и застёжки на спине. Одежда прилипла к ранам. Осторожно отнимая её от тела, врач кромсанул бок трусиков. Остатки кружевного белья полетели на пол.

– Держите её руки и ноги, только там, где нет ран, – продолжал усатый мужчина. Четверо парней вцепились в конечности девушки, придавив их к ложу, а врач принялся обрабатывать раны на руках и ногах. От прикосновений Рика вздрагивала, напрягала всё тело; глаза стали огромными и чёрными от расширившихся зрачков, но она не издала ни звука, лишь часто и неглубоко дышала. Слёз не было.

– Теперь перевернуть на живот. И держите крепче!

Девушку уложили, и, кивнув удерживающим её тело юношам, аптекарь ливанул на спину лекарство, другой рукой растирая жидкость по поверхности кожи. Жертва выгнулась и вырвала из захвата руки.

– Держите её! – закричал врач.

Юноши, державшие ноги Рики, отпустили их и принялись помогать первым двум поймать её руки. У них получилось, но теперь держать ноги было некому.

– Что стоишь? Помоги! – заорал на Дарниэля аптекарь.

Выйдя из оцепенения, Дар бросился к другой стороне стола, ухватил мелькающие пятки и прижал их к столешнице. Ступни провалились в отверстие для головы и, продолжая попытки вырваться, Рика дёргалась с невероятной силой. Наконец доктор закончил, намазав тело блестящей мазью. Девушка перестала биться в судорогах боли, и, накрывая её тонкой белой простынёй, аптекарь приговаривал:

– Уже всё, отдыхай. Ты молодец. Всё будет хорошо.

Вряд ли она понимала его речь на местном наречии, но интонация и нежность подействовали. Аптекарь, продолжая гладить Элен по волосам, вынул из её рта кляп, испачканный кровью. Положив голову на бок, Рика глубоко вздохнула и закрыла глаза.

– Она жива? – испугался Дар.

– Жива. Спит, – ответил врач, опуская взгляд на грудь маэлта.

Затем он шагнул к юноше и провёл по бордовой полосе тряпицей, пропитанной лекарством. Закричав и шарахнувшись назад, Дар стукнулся о стену, а аптекарь продолжал тереть след от хлыста, в конце небрежно нанеся пальцами мазь вдоль раны. Юноше стало стыдно. Его госпожа ни разу не пискнула, пока обрабатывали более страшные повреждения, а он завизжал от одного прикосновения.

– Дайте ей отдохнуть. Она проспит не меньше шести часов, пока настой действует, – выдворяя всех вон, за исключением Дара, сказал аптекарь.

Простояв у изголовья около часа, синеглазый очнулся и поплёлся на улицу. Мысли в голове смешались, отплясывая страшный хоровод, не давая понять, зачем госпожа пожертвовала собой, а не сотворила всё это с ним. Заслуженно, между прочим. Усевшись за стол в кухне, Дар потерянным взглядом буравил пространство. Его никто не тревожил, все прятали глаза и отворачивались.

Рика открыла глаза. Мыслей не было. В голове словно шумел водопад, а перед глазами танцевали красные точки. Хотелось пить. И умереть. Отупляющая боль разливалась по всему телу, лишая рассудка и сотрясая дрожью, но жажда была сильнее. Найдя свои руки и вспомнив, как ими двигать, девушка приподнялась на ложе. В глазах потемнело, нахлынула тошнота, но спустя мгновение стало немного легче. Свесив ноги с края стола, Рика заметила, что не достаёт до пола, а с плеч соскользнула белая простынь. Столкнув себя с края и едва устояв на ослабевших ногах, Элен потянула на себя покрывало. Завернувшись кое-как в белую ткань, преодолевая боль и слабость, она направилась к выходу. Никого рядом не было. Шлёпая босыми ногами, госпожа выползла сначала из комнаты, а затем из апартаментов и, выйдя на террасу, опираясь о стену, поковыляла к кухне.

Рика доползла до двери и, шагнув внутрь, где едва не потеряла сознание от шума, направилась к кувшину с водой, стоявшему на стойке бара. Однако напиться не получилось – руки тряслись и были слабыми, удержать кувшин не получалось, равно как и поднести стакан ко рту. Она оставила эту затею и, наклонившись к горлышку кувшина, потянула губами воду из него. Сделав пару глотков, отступила. Спина просто разрывалась от боли. Обернувшись, девушка увидела сидящего за столом Дара и переползла на место напротив него. Он поднял взгляд, нахмурился и принялся говорить. Слов она не понимала, а лишь скользила взглядом по дорогим сердцу чертам лица, волосам, острым ушам и шее.

– Зачем ты сделала это с собой? Почему? Ведь это я провинился и должен был понести наказание. Я не понимаю тебя. Объясни.

Он всё говорил, а Рика сидела на самом краешке длинной угловой лавки, блуждая взглядом по юноше.

– Она не слышит тебя, – раздалось рядом.

Подняв взгляд, Дар увидел задумчиво глядящего на них аптекаря, вновь одетого в балахон.

– Почему она сделала это?

– А ты не понял? – спросил усатый.

– Я вообще не понимаю её поступков. Она говорила, что раскроет все тайны, но самая большая тайна – она сама.

– Все её поступки объясняются очень просто. Всего одним словом.

– Каким?

– Думай сам, ведь таково её условие помощи тебе, ведь так?

– Да, она говорила об этом, – опустив взгляд на девушку, согласился маэлт. Он посмотрел в зелёные глаза, ничего не выражающие, и взмолился: – Помогите ей.

– Я сделал всё, что в моих силах. Большего я сделать не могу.

– Но ведь ей плохо! – бессильно сжимая кулаки, закричал Дар.

– Помоги сам, – всё так же тихо, ответил аптекарь.

– Как? Я не врач!

– Ей нужна другая помощь, и только ты можешь ей помочь.

– Что мне делать? – с готовностью спросил он.

– Дай то, что ей нужно.

– И что же? – вновь поглядев на усатого лекаря, спросил Дар.

– Она смотрит на это.