Текст книги "Год дракона (СИ)"

Автор книги: Civettina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)

– Вов, ты воруешь то, что тебе не принадлежит.

– Это как посмотреть. Я не нападаю, не граблю, не взламываю сейфы, не совершаю налеты на ювелирные магазины. Я просто зову золото, и оно приходит ко мне.

– Домой?

– В руки. Сейчас покажу. Надень! – брат протянул мне широкую цепь-браслет.

Я уже не мог сопротивляться своему любопытству и принялся надевать украшение. От волнения у меня дрожали пальцы, и я долго не мог справиться с застежкой. Вовка хотел, было, помочь, но я отстранился. Все фокусники так делают: вроде подходят с безобидными намерениями, а сами прицепляют какую-нибудь нитку или другое приспособление. Закончив с застежкой, я вышел из-за стола и отошел от брата на шаг:

– Ну давай, показывай свои номера, заслуженный артист.

Вовка хитро улыбнулся и тоже отошел на несколько шагов, значительно увеличив между нами расстояние:

– Следи за браслетом. Это будет интересно.

Я уставился на цепь. Брат щелкнул пальцами, и застежка, на которую я потратил полторы минуты, с легкостью расстегнулась. Браслет соскользнул с руки. Я попытался поймать его, но он, словно живой, обогнул мои пальцы и упал на пол. Произошедшее дальше заставило меня раскрыть рот: браслет пополз по полу. Вернее, он не полз, как змея, – он струился, как ручей. Достигнув ноги Вовки, он, обвивая ее по спирали, начал подниматься все выше и выше, а когда добрался до кармана, то юркнул в него, как в нору.

– Офигеть! Как ты это делаешь?

– Я уже сказал: это не фокус. Золото меня слышит и само идет ко мне, – Вовка вынул браслет из кармана и вернул его в шкатулку.

– Цели ты достиг: я в шоке, – выдохнул я. – Но это не значит, что я теперь буду поклоняться тебе до конца жизни. Будь уверен, я докопаюсь до истины.

– Ты себе не представляешь, как я хочу, чтобы ты докопался!

– Всему этому есть какое-то научное объяснение. Мне не пять лет, чтобы верить в сказки про летающее золото.

– Тогда скажи мне, что ты думаешь про огонь? – брат отставил шкатулку, порылся в ящике стола и достал зажигалку.

– В каком смысле? Боюсь ли я его?

– Нет. Что это такое? – над фитилем зажигалки вспыхнул язычок пламени.

– Не знаю. Стихия, – вопрос поставил меня в тупик, но я предчувствовал, что сейчас последует псевдофилософская цитата и держание руки над огнем.

– Да, люди его так называют, но я бы поспорил, – Вовка двумя пальцами осторожно взял пламя и… снял его с зажигалки. Огонь продолжал гореть в его руках так же, как секунду назад горел на фитиле.

– Есть много стихий – вода, воздух, земля, что-нибудь еще – и обо всех можно сказать, из чего они состоят, куда уходят и откуда появляются, – Вовка убрал зажигалку в карман. Поднес к освободившейся руке пламя, аккуратно поставил его на ладонь, словно цветок пересадил, и убрал пальцы. Огонь все также горел, только теперь посреди его ладони. – Но никто ничего не может сказать про эту стихию, – брат слегка подул на пламя, и оно немного выросло. – Ни откуда она приходит, ни куда уходит, когда огонь потушат. Ты знаешь?

– Что? Куда уходит огонь? Нет.

– А откуда приходит? – Вовка снова подул на пламя, и оно еще увеличилось.

– Ну-у… появляется искра, – предположил я.

– Всегда ли огонь возникает из искры? – брат в третий раз раздул пламя, которое теперь выросло до размеров яблока.

– Сам-то ты как думаешь? Откуда берется огонь?

– Не из этого мира точно. Он здесь гость, – Вовка смотрел на языки пламени с такой любовью, словно это был его домашний питомец. – Он живет вне этого мира, но когда мы вызываем его, он приходит. Иногда уничтожая, иногда даруя спасение. Тысячи лет люди используют огонь, но до сих пор не знают, из чего он состоит, почему горит именно языками, а не облаком, например.

Меня все сильнее завораживало это зрелище. Особенно когда Вовка поднес к огню палец, а огонь дернулся в сторону от него.

– Ну-ну, я не обижу тебя.

Языки пламени выпрямились, и брат провел по ним пальцем, словно погладил. А потом обратился ко мне:

– Хочешь подержать?

– Н-нет, не очень, – я на всякий случай отстранился.

– Зря боишься. Огонь тебя не тронет. Ты еще не осознал этого, но пожар в детдоме начался из-за тебя.

– Что?! – меня до глубины души возмутило это заявление. – Думаешь, я способен на поджог? Там были маленькие дети, которые могли…

– Разве я говорил про поджог? Я сказал, что пожар начался из-за тебя. Наши чувства, эмоции – это огонь. Я не приехал, и ты был расстроен – настолько, что твои чувства приобрели материальное выражение.

Я молчал, пораженный словами брата. Да, вечером перед пожаром я был ужасно зол на весь мир, я очень хотел, чтобы этого детдома не было на свете. Видимо, пока я бодрствовал, я как-то контролировал эмоции, но стоило мне уснуть – и они вырвались наружу. Пожар очень точно иллюстрировал мое тогдашнее состояние.

Правда, следующая догадка поразила меня еще сильнее.

– Ты нарочно не приехал, чтобы я разозлился и спалил детдом? – выдал я, и огонь в руке брата заплясал и забился. – Ты не подумал о том, что я мог погибнуть?

– Во-первых, я не приехал в пятницу по другой причине, – Вовка не отрывал взгляд от пламени. – Во-вторых, я никогда бы не поставил под угрозы жизни других людей, хотя, не скрою, все сложилось довольно удачно. Ну и в-третьих, огонь никогда не причинит тебе вреда. Запомни это.

– Все это очень подозрительно, – мне приходилось говорить сквозь зубы, чтобы сдержать злость и обиду.

– Согласен, – Вовка вытянул губы трубочкой и вдохнул в себя пламя. – Если бы ты видел, как я реагировал поначалу! Я настолько сильно не хотел принимать правду, что чуть не пустил себе пулю в лоб. Кстати, видел мой «Магнум»?

Я немедленно покраснел.

– Сорок четвертый калибр. Способен пробить бронированную сталь. Представляешь, что осталось бы от моей головы? Ничего! – Вовка рассмеялся и хлопнул меня по плечу. – Я совсем выбил тебя из колеи. Надо отвлечься.

Но отвлечься я так и не смог. Остаток вечера я просидел над шкатулкой, изучая золотые украшения. Мне хотелось найти хоть малюсенькую зацепку и разгадать секрет фокуса брата. Золото было настоящее: на всех изделиях стояла проба. Весило оно так, как и должно было весить. Никаких следов от ниток или проволок. Застежку того браслета, что так неожиданно покинул мою руку, я тоже проверил раз на двадцать: чтобы расстегнуть ее, необходимо было прикладывать механическое усилие.

Спать я лег в совершенном смятении. Мне все хотелось поймать Вовку на противоречии, ухватиться за какую-нибудь ниточку. Не знаю почему, но мне отчаянно хотелось доказать, что мама жива. Поверить в то, что она бесплотное говорящее облако, я, понятное дело, не мог. Но брат пока уверенно гнул свою линию, и мне нужно было затаиться и ждать момента, когда он потеряет бдительность. Чтобы это произошло быстрее, я решил делать вид, что поверил в историю с драконами.

========== Охота ==========

С момента моего побега из детдома прошло уже больше двух недель. Странно, но чтобы привыкнуть к жизни в нем, мне потребовалось больше года, а вот чтобы отвыкнуть от детдомовских реалий – всего несколько дней. Сейчас, на исходе третьей недели, мне казалось, что я последние восемь лет прожил с братом. Детдом же превратился в смутное воспоминание, которое, как сон, забывается уже к обеду.

Единственное, что мне не нравилось в моей нынешней жизни, это мое вранье. Я разыгрывал перед братом дозревающего скептика – так для себя я определил этот образ. То есть я как бы принял его теорию, но до конца в нее не верил и спорил с ним на каждом шагу. Вовка воспринимал это спокойно и терпеливо отвечал на мои вопросы, порой откровенно дурацкие. Это помогало мне усыплять бдительность брата и заодно разведывать обстановку. Правда, едва ли не каждый раз, как только мы затевали спор, я боялся, что выдам себя. Меня ужасно раздражало, что взрослый парень, десантник, прошедший войну, богатырь и умница – одним словом, практически эталон настоящего русского мужика верит в какую-то чушь, в которую не поверил бы даже ребенок. И я боялся, что однажды не смогу сдержать этого раздражения, и брат поймет, что я все это время пудрил ему мозги.

Слава богу, пока что Вовка был увлечен своим сказочным миром. Он рассказывал мне о чудовищах и, надо отдать должное, рассказывал интересно. Если абстрагироваться от того, что он выдавал эти истории за реальные, меня они захватывали. Мир, созданный воображением Вовки, выглядел пугающим и мрачным, но в то же время необъяснимо притягательным. Так в детстве читаешь страшную сказку и не можешь оторваться, не хочешь даже ни на секунду покинуть героев, вынужденных идти к своей цели сквозь страх и отвращение. Мне хотелось окунуться в этот мир и вести сражения с монстрами, наводнившими землю.

Вовка рассказывал, что они бывают трех типов: паразиты, хищники и пришельцы. Первые проникают в душу человека и год за годом пожирают ее. Хищники тоже не прочь были полакомиться тонкой энергией, но они, как и положено хищникам, убивали ее носителя. Пришельцы же – существа, приходящие из других миров, – охотились за душами с разными целями. Кому-то душа нужна была, чтобы перейти на новый этап развития и завершить метаморфозы, кто-то крал души и уносил в свой мир, где они считались самым сильным источником энергии.

С первыми двумя категориями, по словам Вовки, драконы расправлялись без труда. Точнее, с паразитами без труда, а хищники могли оказать сопротивление или сбежать, но драконы, как правило, справлялись с этим. Пришельцы были сильны и хитры, и не всегда в схватке с ними дракон выходил победителем.

Еще брат рассказывал про лиг, называя их богами. Это была людская терминология, которую драконы придерживались, чтобы не выделяться из толпы. Боги контролировали людей вот уже много столетий и несли ответственность за их души. Для этого у лиг существовала целая инфраструктура: планировщики, которые следили за численностью и эффективностью развития людской расы; охотники, которые отыскивали и убивали тварей; ловцы, которые собирали души умерших и внедряли их в новые тела согласно предписаниям планировщиков; ангелы, которые охраняли души, принадлежащие их клану от посягательств лиг-соседей. Однако все вместе они занимались единым делом – выращивали людские души, чтобы создавать из них себе подобных. Драконы в этом процессе нужны были для того, чтобы облегчать задачу. Подобно собакам, отгоняющим от отары овец волков, драконы отпугивали хищников и паразитов. Правда, те тоже не терялись и изобретали все новые способы нападения, сбивались в стаи, становились более агрессивными и отчаянными.

В принципе мир, о котором рассказывал мне Вовка, был довольно стройный, видимо, тот, кто его придумал, не один год провел в проработке деталей. Да я и не горел желанием пошатнуть веру брата. Я думал, как мне вести себя, когда у него начнется обострение, а оно должно было вот-вот начаться, ведь наступала весна. Я тайком разрабатывал план действий на случай, если Вовка начнет метаться по квартире, гоняясь за невидимыми демонами или как там их.

Мне не хотелось вызывать психиатрическую бригаду. Во-первых, я боялся, что брата закроют в больнице на несколько месяцев. Тогда я останусь один в незнакомом городе, да еще и в статусе беглого детдомовца. Прожив восемь лет в мире, который был замкнут сам на себе, я не знал многих нюансов мира настоящего, и потому боялся его. Пока рядом был Вовка, самостоятельная жизнь не пугала меня, но что я буду делать, если его заберут в психушку, а я останусь совсем один?

Во-вторых, сдав брата врачам, я до конца своих дней буду чувствовать себя предателем. Я точно знал, что Вовка никогда бы так не поступил со мной, но при этом я знал и еще одно: он во много раз сильнее меня. Не только физически, хотя и это немаловажный фактор, когда живешь в одном доме с буйнопомешанным. Вовка был силен духом, чего нельзя было сказать обо мне. Например, мне сейчас было столько, сколько было брату, когда умерла бабушка, и я не представлял, как бы я сейчас остался один с двумя младшими братьями. Даже мысль об этом вызывала у меня панику, а Вовка оказался один на один с жестокой реальностью – и не дрогнул.

Нет, определенно я не годился для роли главы семьи. Я был способен лишь быть подмастерьем: приготовить еду, постирать, сделать уборку, купить продукты, вовремя оплачивать счета. Поэтому я и мучился этой двойственностью: мне нравился сказочный мир драконов и тварей, но стоило мне вспомнить, какой недуг породил эту необычную вселенную, у меня сжималось сердце и подрагивали руки.

Чтобы чувствовать себя уверенней, я упрашивал Вовку поскорее приступить к занятиям практической стрельбой. Умение стрелять нужно было мне вовсе не для того, чтобы пальнуть в брата, когда у него начнется буйный припадок. Мне просто хотелось чувствовать себя защищенным, и оружие, а главное – умение им пользоваться – давало такое ощущение. К тому же я не оставлял надежды обзавестись пистолетом, который стреляет дротиками с транквилизатором. А пока же на все мои приставания по поводу похода в тир Вовка отвечал:

– Сначала к Горынычу съездим.

Он жил на Волге – в сутках езды от нас. Вовка собирался гнать и днем и ночью, чтобы сократить время по максимуму. Но для этого ему необходимо было подготовиться.

– Пойдешь сегодня со мной на охоту? – спросил он.

Я вспомнил, как он предложил мне это в первый день. Тогда мое любопытство вступило в жесточайшую схватку с робостью и обязательно победило бы, дай я ему больше времени. Но я усилием воли прервал поединок и отказался от предложения. Сейчас мой страх двумя ударами вырубил любопытство – я даже глазом моргнуть не успел, однако, призвав на помощь волю, я проигнорировал победителя. Решение это было продиктовано необходимостью быть в курсе событий. Я просто обязан был узнать, на кого и как охотится Вовка, даже если увиденное шокирует меня. Мне нужно было понять, как далеко зашел брат в своих забавах, и оценить степень их опасности для меня.

Мы вышли из дома в первом часу ночи. Меня удивляло, что Вовка не взял ничего, что обычно берут с собой охотники – оружие, патроны, компас, карты. Возможно, все снаряжение уже лежало в машине, но меня стала мучить смутная догадка, что брат называет охотой процесс, далекий от выслеживания дичи.

– Сегодня ты будешь стажером, – серьезно говорил брат, пока мы пересекали двор. – Просто смотри, запоминай и учись. У меня будет мало времени на теоретическую часть, поэтому все вопросы задашь позже.

– А сейчас можно? На кого мы будем охотиться?

– Еще не знаю. Кто первый подвернется, – бесхитростно ответил Вовка. – Вообще, лучше тренироваться на ком-нибудь попроще, скажем, на паразите. Но я не уверен, что ты его увидишь.

Я ничего не сказал. Мне нужно было морально подготовиться к охоте на сказочных существ. Не каждый день с таким сталкиваешься.

Мы ехали на машине в рабочий район.

– Нет какого-то конкретного места, где ловить тварей, – делился со мной брат. – Люди слабые везде – и в заводских районах, и в фешенебельных, но на окраинах их проще провоцировать. Для тренировки самое то. Люди, одержимые паразитами, как правило, выпивают или принимают наркотики, чтобы заглушить душевную боль. Но со старыми алкоголиками я не связываюсь. Из них, конечно, очень просто вытряхнуть тварь, но душа таких людей слаба и больна, а значит через день-два-три они снова станут жертвой другого паразита. Спасти таких людей нельзя, или я просто не знаю, как это сделать, поэтому нацеливаюсь на молодых – у них есть шанс. При этом выбираю такого, чтобы был не сильно пьян. Во-первых, чтобы разозлить и разбудить в нем паразита. Когда тварь чувствует опасность, она побуждает человека к агрессии. Во-вторых, мне хочется, чтобы человек помнил процесс избавления, чтобы задумался об этом и сделал какие-то выводы.

– И многие делают выводы?

– Я не слежу за судьбами тех, кого спасаю от тварей, – признался Вовка. – У меня нет на это времени. Но с некоторыми я случайно пересекался какое-то время спустя после охоты. Все эти люди были чисты. Это внушает мне оптимизм.

Мы кружили по району, пока, наконец, не заметили двух подвыпивших парней. Оба были в спортивных штанах, кроссовках и спортивных утепленных куртках. На головах – неизменные вязаные шапки. Вовка резко притормозил у ночного ларька, что стоял в десятке метрах от парней.

– Сиди в машине, чтобы ни случилось! – бросил брат и вышел.

Я смотрел, как он, изображая пьяного, обогнул джип, опираясь на багажник, нетвердой походкой подошел к ларьку, с минуту возился, вытаскивая якобы застрявший в кармане куртки бумажник, а когда выдернул его, то вместе с ним на дорожку упали и золотые часы. Парни, с интересом наблюдавшие за Вовкой, тут же активизировались. Но когда они прошли половину расстояния, брат заметил пропажу, сматерился и, придерживаясь за решетку ларька, подобрал часы.

– Эй, положи-ка на место, братан! – крикнул тот, что был пониже ростом.

– Я те не братан, усек, – в тон ему огрызнулся Вовка и сунул часы в карман.

– Это я потерял. Вот Дися докажет, – низкорослый пихнул локтем друга.

– Ага, – закивал Дися. – Гони часики сюда!

Вовка выдохнул, взглянул на обоих исподлобья и разразился таким отборным матом, что некоторые обороты удивили даже меня. Парни тем временем приблизились на опасное расстояние. Я боялся, что они достанут ножи, но нападавшие пока вели себя выжидающе.

– Че, ментовку вызывать бум? – продолжал наскакивать низкий. – Вождение в нетрезвом виде заодно вкатают.

Вовка бросил на джип удивленный взгляд, словно только что вспомнил, что у него есть машина, а потом неожиданно двинул парню в морду. Тот отшатнулся.

– Ты че, паря, совсем? – взвился его друг и попытался ударить Вовку, но брат увернулся от его кулака и вторым ударом сбил Дисю с ног.

– Ах ты сука! – первый неожиданно выхватил из кармана куртки пистолет, и я еще не успел ужаснуться такому повороту событий, как раздался выстрел. Вовку отбросило назад, и он упал лицом вниз.

Все произошло так мгновенно, что я не успел ничего сообразить – только вздрогнул от хлопка. Дися, похоже, тоже не ожидал такой развязки.

– Лёх, ты че? Ты че наделал? – залепетал он, поднимаясь. – Ты че, замочил его? Лёх, ты его грохнул!

От этого слова у меня все похолодело внутри. Я смотрел на неподвижное тело брата и сам не мог пошевелиться. Еще минуту назад все было хорошо, и вдруг – такой конец. В голову сразу полезли слова Вовки, что он писал дневник для меня, что у нас мало времени. Как будто он предчувствовал свою смерть и старался быстрее передать мне свои знания, а я так отчаянно сопротивлялся.

– Лёх… валим… валим! – Дися дернул за рукав друга, который тоже неотрывно смотрел на убитого парня.

– Погоди… Часы забери, – Лёха наконец-то пришел в себя.

– Щас менты приедут…

– Забери часы – и валим, – Лёха толкнул друга к телу. – И бумажник.

Дися тяжело дышал, боясь приблизиться, а я, пригнувшись, чтобы меня не увидели через лобовое стекло, судорожно шарил в бардачке и под сидением в поисках какого-нибудь оружия. Кто знает, что на уме у этих парней? Вдруг они захотят угнать джип, откроют дверцу, а тут я. Тогда парни убьют и меня, чтобы не оставлять свидетелей.

– Не тупи! Быро! – Лёха сильнее толкнул друга, и тот осторожно подобрался к Вовке, наклонился, чтобы сунуть руку в карман его куртки. И тут мой мертвый брат со всей силы двинул локтем парню в лицо, да так сильно, что тот упал без сознания. Опешивший Лёха не сразу вспомнил, что у него в руках пистолет, и направил его на Вовку, лишь когда тот сел. Однако выстрелить второй раз парень не успел. Брат махнул рукой, словно что-то кинул в противника, и тот с криком схватился за левое бедро. Я заметил, как сквозь пальцы у него засочилась кровь. Вовка молниеносно вскочил, в один прыжок оказался возле Лёхи и одним ударом отправил того в нокаут. Тут уже я не выдержал и выскочил из машины:

– Вовка!

– Стой там! – он вскинул руку, потом схватил стрелка за грудки, поднял над землей и приложил руку к его лицу.

Я видел, как брат сжал зубы от напряжения, но никак не мог понять, что он делает. Он как будто пытался содрать кожу с лица противника. Через несколько секунд мне показалось, будто пальцы брата ухватили что-то, и он с усилием начал отрывать их от головы Лёхи. Я стоял словно громом пораженный: Вовка вытягивал из парня какие-то нитки, которые светились красным и мерцали. Вся процедура длилась не более минуты, а когда брат отпустил несчастного и выпрямился, я увидел, что он держит красную узорчатую сетку, похожую на паутину.

– Ты видишь это? – Вовка поднял вверх руку, чтобы я мог лучше рассмотреть его добычу.

Я растерянно закивал.

– Это лярва, – с гордостью сообщил брат. – Молодая и упитанная, но в парня забралась недавно, поэтому еще не успела его поработить.

– И что ты с ней будешь делать? – тихо спросил я, глядя, как извивается в руках брата мерцающая паутина.

Вовка открыл рот, как будто собирался зевнуть, но внутри, где-то в его гортани, вспыхнул розовый свет. Такой я видел в отражении на окне в первую ночь. Чем сильнее разгорался свет, тем сильнее билась в руках брата лярва, а когда свечение по силе сравнялось с ксеноновой фарой, Вовка поднес тварь к лицу, и ее, словно в какую-то воронку, засосало внутрь. Свечение стало угасать, и брат закрыл рот.

– Вот я и подкрепился, – улыбнулся Вовка. – Могу не спать пару-тройку ночей, так что до Горыныча доберемся быстро.

Мне казалось, что я сейчас проснусь. Я не мог поверить, что все мной увиденное – реальность, а не сон. Я, было, даже подумал, что Вовка что-то подмешал мне в еду, но вовремя вспомнил, что готовил ужин сам. Мое рацио отчаянно искало, за что ухватиться, чтобы остаться в реальности.

– Вов, он выстрелил в тебя… – я указал на лежащего без сознания Лёху.

– Я заметил. Но я давно уже быстрее пули. О, кстати! Чуть не забыл, – брат вернулся к ларьку и заглянул в окошко, о чем-то потолковал с продавщицей и подошел к машине. – Нам не нужны свидетели, но убивать мы никого не будем. Я произнес заклинание, и продавщица через минуту уже и не вспомнит, что произошло.

– А эти? – я кивнул на лежащих горе-налетчиков.

– Эти скоро придут в себя и решат, что Лёха выстрелил, и пуля рикошетом угодила в него, – брат сел в машину.

– Но рикошета не было! – я тоже юркнул на сидение.

– Это был я, ты прав, – Вовка завел мотор и вырулил на дорогу. – Я поймал пулю и вернул владельцу. В следующий раз будет думать, прежде чем палить.

Я вернулся домой в растрепанных чувствах. Если парни, которые не видели и половины сказочного спектакля, решат, что у них крыша поехала на почве пьянства, то что думать мне? На моих глазах брат поймал пулю, потом метнул ее в ногу противника, потом вынул из его головы невесть что и всосал в себя. Я очень хотел проснуться, но все происходящее упорно доказывало мне, что я не сплю.

– Я понимаю: тебе сейчас не по себе. Поговорим об этом позже, хорошо? – предложил Вовка. – Кстати, завтра вечером выдвигаемся к Горынычу.

========== Дракон Иисус ==========

Я не мог уснуть той ночью. Сон и покой оставили меня, казалось, навсегда. Я свернулся на диване калачиком и пялился в серо-желтый квадрат окна, пытаясь осознать то, что я сегодня увидел. Разум искал достоверные версии произошедшего. Единственное логичное объяснение, которое я нашел, – постановочный трюк. Каскадеры тоже весьма убедительно падают, а рестлеры весьма убедительно ломают друг об друга стулья. Но все это, казалось бы, кровавое и травматичное действо – результат многодневных тренировок. Правда, кровь у парня текла самая настоящая. Мне казалось, что я даже видел, как она выходила толчками из разорванной кожи.

Мне не верилось в то, что Вовка мог поставить такой зрелищный спектакль. Он вообще никогда не был склонен к театрализации и мистификации.

С другой стороны, все произошедшее выглядело настолько естественным, что в отрепетированность действа не верилось. Даже самые хорошие актеры не смогли бы сыграть так искренно, как вели себя парни у киоска.

И что мне оставалось думать? Что мой брат супермен, который может поймать руками пулю, вынуть из человека нечто…. и проглотить это?

Я вспомнил свет, который лился у Вовки изо рта, и мое сердце застучало сильнее. Вокруг меня творилась какая-то чертовщина, и я ощущал, как я беспомощен перед ней. Обреченность испепеляла меня: что бы я ни делал, мне никуда не деться от монстра, которым стал брат. Даже если я, допустим, сбегу, то куда мне податься в феврале? Я не знаю этого города, я не знаю этого мира, потому что всю сознательную жизнь прожил в изолированных местах – сначала в деревне, потом в детдоме. Я не знаю, где брать деньги и как искать пропитание, где заночевать, чтобы не замерзнуть. И даже если я, например, украду золото, как мне его сбыть без паспорта? Да, я мог бы сдаться в полицию, но тогда они вернут меня в детдом, где меня быстро отыщет Вовка. С его умениями видеть в темноте, уворачиваться от пуль и бог еще знает какими ни полиция, ни стены не помешают ему добраться до меня. Мне же после этого не поздоровится. Поэтому, чтобы не будить чудовище, я должен быть паинькой, пока не придумаю стопроцентно верный план побега. Но долго ли я смогу продержаться, усыпляя бдительность Вовки, который горит желанием обратить меня в свою веру?

Мне хотелось кричать от бессилия и несправедливости. Я так сильно и так долго ждал возращения брата, а теперь жалею, что этот момент наступил. Кроме того, я никак не мог отделаться от мысли о том монстре, который захватил разум Вовки. Голливудские фильмы очень часто рисуют этих чудовищ в самых безобидных образах – в виде маленьких девочек или улыбчивых старушек. Эту тактику понять можно: мнимая слабость физической оболочки притупляет чувство опасности, снижает тревожность, внушая жертве уверенность в том, что она сможет одолеть маленького или престарелого человека.

Но что побудило тварь вселиться в здорового парня? Может, она сама страдает от комплекса неполноценности и не уверена в своих силах, и потому выбрала физически сильного мужчину?

Такой вариант меня немного успокоил. Если чудовище внутри Вовки боится быть побежденным, значит шанс справиться с ним у меня есть.

Но что если никакого злодея нет? Что если этим монстром стал сам Вовка? Травма ли головы, а может, смерть родителей и бабушки лишила его рассудка? Видимо, поначалу он держался, мобилизовал все внутренние ресурсы, но разлука с нами подточила его, а служба в горячей точке подлила масла в огонь.

Этот вариант был самым страшным для меня, потому что я не знал, что делать при таком раскладе. Никогда я еще не чувствовал себя таким одиноким, как сейчас. Я бы не отказался от любой помощи, но беда была в том, что ждать подмогу было неоткуда.

В коридоре послышались шаги, и я привстал на локте, гадая, куда идет брат: на кухню или в мою комнату. Когда его фигура появилась в дверном проеме, у меня внутри все сжалось. Я поспешно сел, хотя мне хотелось вскочить на ноги и схватить пистолет. Никогда в жизни я так не боялся своего брата.

– Раз уж ты все равно не спишь, может, поговорим? – Вовка навалился плечом на косяк. – Я готов доказать тебе, что я не монстр.

Меня обдало внутренним жаром: он ведь говорил, что умеет читать мысли, а я не верил.

– Это один из недавно приобретенных навыков, поэтому получается через раз, – смущенно признался брат. – Но то, что ты тут перемалывал в голове, я не мог не услышать.

У меня руки опустились: теперь я для этого чудовища как открытая книга. Теперь он будет знать обо всех моих планах, и, похоже, петля на моей шее затягивается.

– Ты не бойся, я тебя не трону, – добродушно улыбнулся Вовка. – Мы, монстры, своих не обижаем.

Теперь мне стало стыдно. Возможно, брат и не был чудовищем, а сегодняшняя охота – хорошо отрепетированный трюк, который так меня впечатлил, что я был готов поверить во что угодно – даже в то, что мой брат сошел с ума.

– Я не осуждаю тебя, Жень, – Вовка прошел в комнату и сел на стул, напротив меня, сцепив руки в замок и положив локти на колени. – Ты немного напуган, и я бы дал тебе время привыкнуть к ситуации, но этого времени у меня как раз и нет.

– Почему?

– Потому что дракон в тебе просыпается.

– Никто во мне не просыпается, Вов. Я злюсь на тебя, да, но это не значит, что…

– Ты не можешь этого не чувствовать! Ты видел то, что людям видеть не дано, – тварь. Ты ведь видел лярву?

Я промолчал. Эту светящуюся паутину я действительно видел.

– Лишь драконы могут видеть этих тварей. Не только видеть, но и чувствовать, потому что это наша еда.

– Прости, но это откровенный бред! Я не знаю, что ты задумал, но я в этом участвовать не буду. Обратить меня в свою сказочную веру у тебя не получится. Лучше сразу убей.

– Зачем мне мертвый брат? – горько усмехнулся Вовка. – Я пережил уже достаточно смертей.

– Если ты не собираешься меня убивать, то тогда отпусти. Я не выдам тебя, я просто уйду. Я хочу быть обычным человеком. Это не так уж плохо, понимаешь? Жить, работать, создать семью…

– У тебя ничего этого не будет, Женя. Ни работы, ни тем более семьи. Еще пара лет – и твой дракон наберет такую силу, что ты станешь опасен и для окружающих, и для себя.

Я устало закатил глаза. Разговор пошел по кругу. Вовка это понял и сразу сменил тактику:

– Вот ты с детства такой упертый! Ведь хочешь поверить, но не можешь унять свое эго. Я тут, как Иисус, и по воде хожу, и воду в вино превращаю, и прокаженных исцеляю, а ты все упорствуешь. Ждешь моего воскрешения, чтобы уверовать? Не боишься, что будет поздно?

От этих слов мне стало страшно, но я не знал, что ответить брату. Одна часть меня с ним соглашалась, потому что все, что Вовка делал, сильно выходило за рамки обычных фокусов. Другая же моя часть отчаянно сопротивлялась, понимая, что стоит хоть на шаг сдать позиции, как Вовка тут же перейдет в агрессивную атаку. И тогда мне будет не устоять.

Я сел, свесив ноги, и уставился на него в упор. Это, конечно, нельзя было назвать психологической атакой, потому что в темноте очертания Вовкиного лица едва угадывались, но я все равно вложил в свой взгляд всю решимость и жесткость, какие только смог найти в себе.

– Давай по-честному, Вова. Скажи, чего ты хочешь. Ограбить банк? Кого-то убить? Тебе нужен подельник? Кто-то, кто мог бы постоять на стреме или отвлечь внимание? Может быть, тебе нужен парень, который внедрится в нужную организацию и добудет секретную информацию? Выкладывай все!

Вовка рассмеялся, хлопнув себя по коленям. Я не отметал такую реакцию, но все же ждал другой. Надеялся, что он серьезно отнесется к моим словам.

– Вот, значит, о чем ты мечтаешь! – просмеявшись, сказал брат. – Куда-то внедриться и украсть ценную информацию. Если ты этого сильно хочешь, мы можем это устроить. Надо только придумать, куда внедряться и что красть. Да, и кому продавать.