Текст книги "Год дракона (СИ)"

Автор книги: Civettina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

– Курение убивает…

– Черт! – Максик подскочил на месте и, к моему счастью, задохнулся от неожиданности, потому что в противном случае он бы заорал на всю Румынию, чего я не учел в своей шалости.

– Тебе не понятна позиция Вовки по этому вопросу? – я выхватил сигарету у брата и затоптал ее.

– Я курю не в машине, что еще тебе надо?!

– Ты не понимаешь, что этот огонек могут заметить?

– Кто? Тут листва и кусты. И я прятал…

– Тихо! – я дернул брата за рукав.

– Что «тихо»? Тоже хочется порулить в отсутствие коммандоса?

– Заткнись! – я зажал брату рот, но он тоже уже услышал этот звук – легкое шуршание, как будто ветер катил полиэтиленовый пакет.

– Что это? – испуганно озираясь, прошептал Максик.

– Не знаю, – я тоже оглядывался, стараясь во тьме разглядеть движение. Звук был нездешним, не из этого мира, – я ощущал это, – и он приближался. Надо было срочно принимать меры безопасности.

– Быстро в машину, – бросил я, толкнув брата в сторону «Черика», но тут же схватил его за ворот куртки и дернул обратно, потому что между нами и джипом стояла тварь. Вряд ли Максик мог разглядеть ее столь детально, как я. Тварь была ростом со среднюю собаку, но головы как таковой у нее не было – только длинное, цилиндрическое тело, заканчивающееся пастью, которая больше напоминала паучье жвало. Ног у нее было шесть, все они состояли из трех отделов, соединенных гиперподвижными суставами. Тварь была покрыта крупной чешуей, которая шла от головы до толстого и длинного хвоста слоями, как черепица на крыше.

– Что это за хрень? – испуганно пролепетал Максик, видимо, он смог разглядеть это чудище в слабом свете фонарей АЭС, пробивающемся сквозь деревья.

– Химера, – шепнул я и встал между ним и тварью. – Не шевелись, и она тебя не тронет. Она нападает только на движущиеся цели.

Мне хотелось, чтобы это было правдой, потому что я не знал, что за уродина решила нами полакомиться. По описанию походила на химеру, но я не видел ни рисунков с ней, ни тем более фотографий. В дневнике Вовки говорилось, что химеры – пришельцы. Они появлялись из ниоткуда и так же исчезали. И охотились они стаями: бросались на жертву, нанося ей смертельные раны, а потом одна их химер впивалась ей в шею и начинала высасывать душу. Остальные особи, как в сказке про репку, вцеплялись челюстями в хвосты друг друга. Душа проходила по этой цепочке, и каждая из тварей брала себе лишь положенную часть – не больше. Наевшись, химеры отлеплялись и исчезали. Почему эта была в одиночестве, я не знал, но это было недобрым знаком.

Я решил убедиться, что передо мной именно химера, а не кто-то другой, и резко выхватил меч из ножен. Тварь зашипела, присела на своих гуттаперчевых ногах и заострила все внимание на мне.

– Что бы ни случилось – не шевелись, – говорил я, медленно отходя от Максика и отвлекая от него своего противника. – Химеры не нападают на неподвижные цели, потому что не видят их. У них нет глаз, они реагируют на движение воздуха и запахи.

– А ты? – голос Максика срывался и дрожал.

– Я с ней разберусь. Ты главное замри, понял?

Но сказать всегда легче, чем сделать. Я боялся, что от страха брат кинется бежать, а уж в скорости химерам нет равных. Меня по-прежнему волновало, что тварь была одна. Видимо, настолько проголодалась и разозлилась, что не побоялась напасть сразу на двоих, один из которых был, между прочим, дракоидом. Я провел мечом перед собой, а потом сделал резкий выпад в сторону. Это спровоцировало мою противницу – она кинулась на меня, но я отпрянул назад, выставив вперед клинок. Плотные чешуйки со скрежетом прошлись по лезвию, высекая искры: проткнуть химеру было не так-то просто. Но даже пронзи я ее, это бы не убило тварь. Чтобы успокоить ее навсегда, необходимо было отрубить ей голову, которая не пойми где начиналась. Я сделал еще один ложный замах, но теперь химера на него не попалась. Она выжидала, готовясь к броску. Ей нельзя было ошибаться, потому что в этом поединке я был определенно сильнее. А мне надо было заставить ее нападать, чтобы она не заметила Максика, и я ткнул мечом в ее сторону. Тварь извернулась, зашипела и атаковала меня. Битва была короткой: два взмаха меча – и часть ее тела, где, на мой взгляд, должна была находиться голова, с шуршанием улетела в кусты.

– Неплохо, а? – я обернулся к Максику, но каким-то непостижимым образом почувствовал сзади движение. Я едва успел выставить вперед меч, потому что на меня кинулись как минимум десять тварей. Я понял, что совершенно нелепо угодил в засаду: одна напала, продемонстрировав мою силу своим сородичам, те перегруппировались и выработали тактику атаки.

Это было мое боевое крещение. До сего момента я еще не дрался с монстрами, только видел, как Вовка сражается с демоном, а потому я допускал ошибки. Вместо того чтобы убивать некоторых тварей, я отбрасывал их пинками. И я не сразу сообразил, что ножны тоже можно использовать как оружие – чтобы защитить шею от острых зубов. И еще я не мог сосредоточиться на битве, как учил Вовка, потому что я все время думал о Максике. Мне хотелось увидеть его хоть краем глаза, но твари наседали так, что я успевал только отслеживать их броски. Да, химерам не удалось застать меня врасплох, но я был молодым и неопытным бойцом, я тратил силы на ругань и лишние движения. Мне больше всего хотелось не убить противника, а убедиться, что с Максиком все в порядке. В конце концов сумма этих мелких просчетов дала свой результат: одной из химер удалось вцепиться мне в ступню. Зубы пришельца были такие острые, что насквозь прокусили толстенную подошву и двойной слой кожи. Ужасная боль свалила меня с ног. Мне нельзя было кричать, чтобы не привлечь внимание посторонних, поэтому я сжал зубы, но сражаться не перестал. Я знал, что сейчас более уязвим, и потому химеры попытаются добраться до моих артерий, чтобы быстрее покончить со мной и приняться за мою душу. Я размахивал мечом, как вертолет – лопастями, и пытался встать на ноги, чтобы вернуть себе выгодную позицию. Меч скользил по броне химер, не убивая их, но и не подпуская ближе.

– Получай! – вдруг услышал я над головой голос Максика, и в следующую секунду тварь, которая метилась мне в бок, отлетела на пару метров. Младший брат, орудуя найденной где-то палкой, сбил ей двух химер, а третью подкинул, поддев под брюхо. Эти несколько секунд передышки дали мне возможность вскочить на ноги и продолжить битву.

К сожалению, мой партнер по битве продержался недолго. В темноте он видел плохо, к тому же драться сразу с несколькими противниками, да еще такими монстрообразными, обучен не был. Твари свалили его с ног. Две вцепились Максику в голень и потащили в лес. Брат взвыл от боли, брыкался и хватался за траву, но его утаскивали все дальше, заставляя меня биться с остальными. Я хотел броситься вслед за Максиком, но понимал, что если сделаю это, на меня нападут сзади и так же, как брата, поволокут к разделочному столу.

– Жень! – в отчаянии выкрикнул брат, и этот зов разорвал мне сердце. Я сделал то, чего делать не должен был. Пинком отбросив очередную химеру, я рванул за братом, и меня тут же сбили с ног. Я только успел перевернуться на спину, чтобы продолжать сражаться, но положение мое было плачевное.

И вдруг я заметил, как химеры, предвкушающие сытный обед из моей души, замерли, словно почувствовали какую-то опасность, а в следующую секунду огненная стрела смела их с моей груди. Бросив меня, твари устремились на нового противника, а я вскочил и кинулся вслед за Максиком. Лишь успел мельком взглянуть на своего спасителя. Почему-то я был уверен, что это Вовка, но увидел другого человека. Я не разглядел его лица. Все, что я заметил – плащ до колен, с рваными краями и меч – с голубой светящейся полоской на месте продольного желобка.

Брата не успели оттащить далеко: характер Максика, как выяснилось, осложнил жизнь не только мне, но и пятерым химерам, похитившим его. Каким-то образом младшему удалось стряхнуть с себя тварей: он активно работал палкой и второй ногой, не позволяя приблизиться к себе. Я одним ударом отсек голову первой, пинком отбросил вторую. Третья попыталась все-таки вцепиться в Максика, но получила от него палкой в пасть. Оставшихся двух сбила все та же огненная стрела. Я оглянулся, чтобы рассмотреть этого незнакомца. Он расправил плечи, будто собирался сделать вдох, и тут все твари забились в конвульсиях, словно их пригвоздили к земле невидимые колья. Я еще не видел такого зрелища: из химер выходила их жизненная энергия, искрящимся туманом плыла к незнакомцу и скрывалась в его груди. Ему не требовалось, как мне или Вовке, активировать воронку и всасывать души через рот – они впитывались в его тело, как дым – в одежду.

На весь процесс поглощения ушло не больше минуты, после чего незнакомец развернулся и двинулся прочь.

– Стой! Кто ты! – я, забыв о Максике, бросился за ним. – Подожди!

Мужчина удалялся быстрее, чем мне хотелось бы, к тому же у меня была прокушена ступня, поэтому каждый шаг отдавался острой болью. Тем не менее я собрал волю в кулак и догнал спасителя.

– Эй, спасибо! Как тебя зовут? – я схватил его за плечо, и тут в меня ударило такой волной, будто меня сбил грузовик, несущийся на полной скорости. Меня отбросило на несколько метров, и я даже на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, незнакомца уже не было. Я с трудом поднялся: все суставы ломило, как во время гриппа, а мышцы ослабли. Но мне надо было помочь Максику. С трудом встав на дрожащие ноги, я добрался до него и попытался осмотреть его раны.

– Моя нога… – всхлипывал брат, катаясь по траве.

– Ничего, Максик, ничего… – я усадил его. – Рана небольшая. Ты сможешь идти?

– Нет! – в отчаянии выкрикнул он.

– Тише, нас могут услышать, – я обхватил его за корпус и кое-как привел в вертикальное положение. – Все, что от тебя потребуется, – просто расслабиться.

Я присел и перекинул его тело через плечо. Я видел, как в кино спецназовцы носят своих раненых друзей, но оказалось, что это не такая уж простая задача. Во-первых, по неопытности я неравномерно распределил вес тела брата, но исправлять это было некогда. Во-вторых, я сам был ранен, и моя хромота мешала мне балансировать с грузом. В-третьих, пробираться с раненым бойцом на плече через лес было сродни попытке пройти с коромыслом на плече по оживленной московской улице.

Кое-как дотащив брата до машины, я осторожно снял его и усадил на заднее сиденье ногами наружу. Меня радовало, что Максик оказался не нытиком. По его лицу текли слезы, но он не кричал, только всхлипывал вполголоса:

– Моя нога… нога…

Достав аптечку, я ножом срезал лохмотья штанины. Увиденное заставило меня вздрогнуть: четыре глубоких борозды рассекали мышцу правой голени, одна рана была настолько глубокой, что я мог видеть кость.

– Вот дерьмо! – не сдержался я.

– Что там? – испугался Максик.

– Ничего, – бодро ответил я. – Просто придется зашивать, чтобы не было уродливых шрамов. Но шить будем не здесь, чтобы заразу не занести.

Я перетянул брату ногу жгутом выше колена, наложил на раны стерильную салфетку и принялся туго забинтовывать, чтобы хоть как-то остановить кровотечение.

– Что у вас тут? – раздался голос Вовки у меня за спиной. – Что случилось?

– На нас напали химеры, – я старался говорить небрежно, словно произошедшее было плевым делом. Так я надеялся предупредить взрыв негодования старшего брата.

– Я же сказал: не выходить из машины!

– В туалет нам надо было ходить под себя? – огрызнулся я.

– Ладно, прости, – Вовка кинул на переднее сиденье что-то, похожее на большой термос. – Рана серьезная?

– Средней серьезности. Надо обработать и зашить.

– Мы не можем сейчас останавливаться, – вдруг разозлился Вовка. – У нас тут обогащенный уран и виза заканчивается.

– Уран? – Максик даже всхлипывать перестал.

– Шутка такая, – Вовка потрепал его по голове. – Ты как? Продержишься пару дней?

– Вов, у нас нет пары дней, – я закончил перевязку и встал. – Парню нужна медицинская помощь.

– Предлагаешь отвезти его в больницу? С такими ранами нам придется рассказать местной полиции пару сказок про драконов и химер. Ты готов к этому?

– Может, ты загипнотизируешь их?

– Я не знаю, какую помощь может оказать врач, находящийся под гипнозом. Возможно, он даже шприц не сможет наполнить.

– Тогда давай остановимся в гостинице. Хотя бы на сутки, – не сдавался я. – Хорошо обработаем рану, зашьем, нормально перевяжем, чтобы Максик смог выдержать два дня дороги.

– Все это так не вовремя! – Вовка схватился за голову, и я впервые увидел его таким растерянным и беспомощным. Правда, он тут же справился с эмоциями: – Хорошо, тогда быстро трогаем! Времени в обрез.

========== Лекарь ==========

Вовка гнал так, что в какие-то моменты мне казалось, будто мы сейчас взлетим. Я был на заднем сидении с Максиком. Он полулежал у меня на коленях, положив раненую ногу на подлокотник противоположной дверцы. Так велел сделать Вовка, чтобы ослабить кровотечение. Максику становилось все хуже. Он уже не плакал, только тяжело дышал, прикрыв глаза.

– Эй, не засыпай. Будь со мной, – я тормошил его, как только замечал, что он отключается. – Спроси меня о чем-нибудь…

Максик молчал. Его пальцы судорожно комкали подол куртки. Мне было страшно за брата. Я никогда еще не видел таких ран, и мне казалось, что Максик умирает. Вдруг зубы и когти химер ядовиты, и сейчас какой-нибудь неизвестный токсин убивает моего брата? Хотя Вовка уверил меня, что никакого яда у химер нет, у меня было подозрение, что он сказал это, чтобы не сеять панику.

На рассвете мы въехали в Меджидию – первый большой город на нашем пути. По дороге на АЭС мы проскочили его по объездной, чтобы не терять времени на светофорах, но сейчас Вовка не свернул с главной трассы. На окраине мы встретили дежурную аптеку. Брат вышел и купил там бинтов, ваты, спирта, флакон антисептика и две упаковки одноразовых шприцев.

– А остальное? – удивился я.

– Купим в другой, чтобы не привлекать внимания.

У меня было большое сомнение, сможем ли мы найти еще одну круглосуточную аптеку, но нам повезло. Буквально через четыре квартала мы заметили светящуюся вывеску. За остальными лекарствами брат послал меня.

– Так труднее выследить нас, – пояснил он, припарковав машину за автобусной остановкой, чтобы ее козырек скрывал нас от любопытных фармацевтов.

В этой аптеке у меня возникли проблемы: не хватило румынских лей. Я пытался уговорить аптекаршу взять доллары, но она наотрез отказалась. Я был бы рад применить гипноз, но не овладел еще этой техникой. Оставить брата без обезболивающего я тоже не мог, поэтому уставился тетке прямо в глаза и произнес заклинание забывчивости.

Вообще, оно работало иначе. Нужно было оставить точку входа, как называл ее Вовка, – любой звуковой, световой или тактильный сигнал, а потом произносить заклинание. С этого момента человек забывал все, что слышал, видел, говорил и делал. Точкой выхода служил повторный сигнал, после которого функции памяти восстанавливались, но момент, ограниченный точками навсегда выпадал из жизни человека. Большинство людей этого даже не замечали. Но иногда не было времени на создание точек или нечем было подать эти сигналы. И тогда драконы использовали упрощенный вариант заклинания, просто глядя людям в глаза. Заклинание действовало, пока сохранялся зрительный контакт с человеком. Как правило, люди в такие моменты не моргали и не отводили взгляд, поэтому драконы сами контролировали длительность контакта. Стоило им хотя бы моргнуть, как чары тут же рассеивались, и возобновить их, как правило, было невозможно.

Поэтому я, вперившись в аптекаршу, произнес заклинание, просунул руку в прорезь окошка, похитил упаковку обезболивающего и сунул ее в карман, и только после этого моргнул. Контакт пропал, но женщина еще с полминуты смотрела на меня, как сомнамбула.

– Сколько с меня? – громче произнес я, и аптекарша вздрогнула, очнувшись, мотнула головой и огляделась.

– Извините, я очень тороплюсь…

Фармацевт кивнула и опустила взгляд на кассу.

Пока я дурил аптекаршу, Вовка тоже не терял времени. Он выяснил, где на окраине есть гостиница, и, когда я сел в машину, двинул туда. По дороге я рассказал брату о своих подвигах в аптеке, и он пожурил меня за опрометчивость:

– Там наверняка была видеокамера, которая зафиксировала, как ты слямзил лекарство. Это не очень-то хорошо.

– А что мне было делать?

– Это заклинание надо использовать с умом. Камеры не записывают звук, поэтому ты можешь говорить все что хочешь, но выглядеть твои действия должны естественно.

Этот способ я и испробовал в отеле «Генриетта». Вообще, его сложно было назвать отелем. Это была странная смесь пансионата, мотеля и общежития, которая располагалось в левом крыле шестиэтажного жилого дома. Никаких ограждений или хотя бы зонирования, призванного отделить подъезд с квартирами от подъезда с номерами, я не заметил. Общий двор, общая парковка, одинаковые входные двери, со стеклянной вставкой в верхней половине. Разве что над дверью левого крыла висела табличка с названием отеля.

К моему удивлению, в начале седьмого утра за стойкой регистратора я обнаружил женщину лет сорока. Она не спала, а занималась какой-то текучкой: сверяла записи в толстой амбарной книге с какой-то таблицей, открытой в компьютере. Однако дверь отеля была заперта. Это в центре города большие и дорогие отели принимали гостей круглосуточно, а опытные швейцары были любезны с постояльцами и суровы с непрошенными визитерами. Здесь же, на окраине, маленький отельчик по-своему боролся с такими, как мы, – просто закрывал входную дверь. Постояльцам выдавались электронные ключи, поэтому если кто-то и возвращался за полночь, он не тревожил дежурного администратора, открывая дверь самостоятельно.

Это неожиданное затруднение поставило бы меня в тупик, если бы Вовка предусмотрительно не вручил мне свое удостоверение, которое в разных обстоятельствах играло роль корочек то фээсбэшника, то опера угрозыска, то налогового инспектора. Не важно, успевали ли люди прочесть истинную надпись: брат внушал им то, что нужно было ему. Корочки служили лишь двум целям: они привлекали внимание нужного человека и работали в качестве алиби, если поблизости имелась камера видеонаблюдения. У Вовки обычно это получалось легко и непринужденно, словно он и был фээсбэшником, налоговиком или опером. Теперь то же самое предстояло провернуть мне, и, надо признаться, я трусил. Если бы не раненый Максик, я бы ни за что не согласился на такую аферу. Но брат истекал кровью – и я стоял возле двери отеля «Генриетта» и давил на кнопку звонка.

Женщина отреагировала не сразу. Может быть, потому, что звонок не разносился эхом по холлу и коридорам, а тихонько пиликал у нее над столом. А может, и потому, что вид у меня был не совсем благонадежный. Однако удостоверение знало свое дело: я прижал его к стеклянной части двери и, как только администратор подняла на меня глаза, указал свободной рукой на корочки. Женщина заколебалась. Ей по-прежнему не хотелось меня впускать, потому что я сулил не одни, так другие проблемы, но перечить человеку с красным удостоверением она не посмела. Нехотя закрыла амбарную книгу, положив вместо закладки карандаш, и неспеша направилась к двери. Я не опускал корочки до тех пор, пока расстояние между мной с женщиной не сократилось до того критического отрезка, с которого уже можно разобрать, что на фото не я.

– Международная полиция, – прокричал я по-английски, чтобы женщина сразу поняла, что по-румынски я не бельмес. – Капитан Петров.

Я произнес эту фамилию на болгарский манер, как тетя Оля, с ударением на первый слог. Мне показалось это хорошей идеей: так моя собеседница поймет, что я из соседней страны, и это заставит ее быть, с одной стороны, более вежливой, а с другой – менее подозрительной.

– Чем могу быть полезной? – без энтузиазма поинтересовалась администратор, приблизившись ровно настолько, чтобы я мог слышать ее голос сквозь стекло.

– Международная полиция, – зачем-то повторил я. – Мадам, нам нужна ваша помощь.

Регистраторша что-то буркнула по-румынски, а потом по-английски спросила:

– Какого рода помощь?

– У нас есть информация, что в отеле остановился человек, который находится в розыске. Могу я взглянуть на список постояльцев?

Женщина поколебалась. Видимо, не в ее характере было стремительно принимать решения.

– Что за человек? – прищурилась она.

– Я не могу сообщить вам его фамилию в интересах следствия. Просто позвольте взглянуть в журнал регистрации.

– Он мог остановиться не под своей фамилией, – зачем-то упрямилась тетка, и я начал терять терпение.

– Нам это известно, мадам. Вы впустите меня или мне придется составлять рапорт о препятствии расследованию?

Глаза собеседницы забегали. Ей явно не хотелось открывать мне дверь, но и попасть в столь неприятный рапорт не хотелось еще больше. Она была из тех людей, что всеми силами стремятся избегать проблем, поэтому, когда возникает такая сложная дилемма, они тщательно взвешивают каждое решение, просчитывая степень неприятности его последствий. Я ждал, едва сдерживаясь, чтобы не выбить стекло и не открыть дверь самому. Наконец, женщина приняла решение в мою пользу – щелкнул замок, дверь слегка приоткрылась.

Стараясь не делать резких движений и не пугать дамочку раньше времени, я перешагнул порог:

– Это не займет много времени, мадам.

Женщина прижалась к стене, пропуская меня, и это сыграло мне на руку. Я присвистнул и произнес заклинание забывчивости, после чего открыл дверь шире, впуская Вовку с Максиком на руках, который настолько ослабел, что не мог даже обхватить брата за шею: его рука болталась вдоль спины Вовки. Продолжая доброжелательно улыбаться, я грозно произнес:

– На первом этаже есть свободные номера?

Диссонанс от моего вида и моего тона привели женщину в замешательство, которое после повторного вопроса переросло в страх. Она мелко замотала головой:

– Т-только на втором этаже… д-двадцатый…

– Второй этаж, двадцатый! – громко повторил я, и Вовка двинул к лестнице.

– Что это? Куда? – попытка регистраторши остановить его была скорее рефлекторная, чем намеренная.

– Ничего, все в порядке, – я положил руки женщине на плечи и успокаивающе произнес: – Это наш человек. Вы в безопасности.

После этого я повел тетку обратно к столу, где она сидела до моего прихода, усадил на стул и попросил зарегистрировать меня в двадцатом номере на имя Александра Пушкина.

– Сделаешь это, и мы тебя не тронем, – доверительным тоном пообещал я, чем еще сильнее напугал женщину. Дрожащими пальцами она внесла указанное имя и фамилию в компьютер, выдала мне электронный ключ. Я еще раз напомнил ей, что ее безопасность напрямую зависит от ее благоразумности и что лучшая тактика для нее – сделать вид, что ничего не произошло. После этого я мило улыбнулся и направился к лестнице. Уже оттуда я свистнул, поставив вторую точку в заклинании, и бесшумно поднялся.

Номер находился в самом углу узкого коридора. Я протиснулся между Вовкой и стеной и отпер дверь. Мы уложили Максика на кровать, я распаковал пачку хирургических пеленок, подстелил одну под его ноги, потому что повязка насквозь пропиталась кровью. Максик был бледен, на его лице выступила испарина, но он держался: не ныл, не капризничал.

– Теперь все будет хорошо, – Вовка улыбнулся и потрепал его по щеке. – Сейчас доктор тобой займется.

– С чего начнем? – спросил я у брата, готовый выполнить любое его приказание.

– Я откуда знаю! – пожал плечами Вовка. – Лекарь ты, не я.

– Подожди, ты хочешь сказать…

– Ты ведь сам выбрал своим профилем врачевание.

– Но я никогда не делал этого! – вспыхнул я.

– С химерами ты тоже никогда не дрался, но прекрасно справился.

– Потому что ты учил меня драться!

– Прости, но научить тебя медицине я не смогу. Я сам знаю не больше твоего.

– И что же мне делать? – я бросил взгляд на бледного Максика с окровавленной ногой.

– Лечить, – Вовка хлопнул меня по плечу. – Доверься инстинктам. А я выполню любое твое поручение.

Мне было ужасно страшно – намного страшнее, чем оказаться лицом к лицу с тварями, пришедшими из другого мира. Но выбора у меня не было. Я медленно выдохнул и сказал:

– Хорошо, организуй мне теплую воду, чтобы промыть рану.

Вовка скрылся в ванной, а я надел резиновые перчатки и принялся обильно протирать их спиртом. Снял с Максика окровавленные бинты, промыл рану водой, потом обработал антисептиком, потом обколол голень анестезией. Внутри у меня все замирало: мне казалось, что я причиняю брату невыносимую боль, но тем не менее я не останавливался. Я никогда не зашивал раны, я даже не видел, как это делают. Весь мой медицинский опыт ограничивался пятью сериями сериала «Скорая помощь», которые мне удалось посмотреть в общежитии, да перевязкой порезанного пальца. У меня дрожали руки и на лбу выступил пот, но я, как в детстве, подбадривал Максика, как будто это он волновался, а не я.

– Вот видишь, ничего страшного, – бормотал я, соединяя края ран и продевая иглу сквозь кожу. – Зря ты переживал, если честно. Я ведь сказал, что дело плевое…

Максик вынес операцию спокойно. Конечно, анестезия тоже сыграла в этом роль, но парень лежал и не дергался, не кричал, не плакал, не ругался и не показывал свой дурной характер. Просто смирился и терпел. Когда все было закончено, Вовка дал ему обезболивающего, и Максик практически сразу уснул.

– Поздравляю, доктор Тартанов, – старший брат хлопнул меня по плечу. – Ты был восхитителен!

– Кто? Я?!

– У меня было впечатление, что я присутствую в институте Склифосовского на операции какого-нибудь светила травматологии.

– Отвали! – я отмахнулся и ушел в ванную – смыть кровь с перчаток, умыться, просто побыть одному, чтобы хоть как-то снять напряжение. Но через минуту за спиной у меня выросла фигура Вовки.

– Раздевайся! – коротко приказал он, и у меня неприятно екнуло сердце.

– Чего? – я развернулся к нему лицом.

– Буду обрабатывать твои раны, доктор, – брат продемонстрировал флакон с антисептиком и упаковку ватных тампонов.

Я и забыл, что сам ранен. От напряжения во время операции и волнения за Максика мозг задвинул мои болевые ощущения на самые задворки сознания. На шее сзади у меня оказалась глубокая царапина, костяшки были сбиты в кровь: все-таки лупить тварей, покрытых пуленепробиваемым панцирем, травмоопасное занятие. Когда я снял футболку, я невольно ахнул: я был весь в синяках и ссадинах. И после этого я вспомнил про прокушенную ногу. Вовка ухмыльнулся, видя мой испуг. Ему-то самому приходилось видеть вещи и похуже.

– Какой у нас дальнейший план? – спросил я. В этот момент я сидел на унитазе, положив раненую ступню брату на колено, а тот, стоя на другом колене передо мной, обрабатывал место прокола антисептиком. Мне, наверное, повезло, потому что зубы химеры прокусили кожу между большим и указательным пальцами.

– Я отлучусь на пару часов: надо отмыть машину от крови и купить что-нибудь поесть. А ты оставайся с Максиком. Вдруг ему станет хуже, – говорил Вовка, не поднимая глаз. – Посидим тут до ночи, а потом двинем дальше.

– А если Максику станет хуже? Мы не можем его тащить через границу: мы вызовем подозрения.

– Жень, у нас кончается виза. Если мы выйдем ночью, то успеем завтра пересечь границу. Если задержимся еще хоть на день, то нарушим визовый режим, и у нас будут проблемы.

– Вов, тебе важнее визовый режим или здоровье брата?

– Максик мне дороже, но сейчас обстоятельства немного не те…

– Что за обстоятельства?

– Я же объяснил: виза. С этими делами лучше не шутить.

– Вов, ты вчера на границе загипнотизировал пограничника, потому что у нас не было какого-то документа. И вдруг ты боишься просрочить визу? – я выдернул ногу из рук брата. – Говори, что случилось.

– Похищенный уран, конечно, ты в расчет не берешь. Если на АЭС обнаружат пропажу, а это наверняка случится сегодня днем, то на всех пограничных постах будут проверять машины на предмет радиационного излучения.

– Проверять буду прибором?

– Да.

– Тогда почему бы тебе не внушить пограничнику, что он видит другие показания?

Вовка посмотрел на меня, чуть прищурившись, и я понял, что именно так он и сделал бы, просто история с радиоактивным топливом для него – единственная официальная причина спешки.

– Скажи мне, в чем дело?

Вовка молча выбросил вату в мусорное ведро и встал. Я тоже вскочил и, боясь, что он уйдет, схватил его за рукав:

– Вов, скажи, что происходит. Мы ведь одна команда, и будет лучше, если мы оба будем готовы к чему-то неприятному.

Брат тяжело вздохнул, а потом слабо улыбнулся:

– Нас засекли лиги. Не те, от которых убежала мама, но тоже довольно неприятные товарищи. К счастью, граница их владений заканчивается Дунаем. Пересечем реку – будем в безопасности. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.

– Зачем мы им?

– Потому что не всем лигам удалось вырастить драконов в облике людей. Это как с ядерным оружием: у кого оно есть, тот и диктует условия.

– Понимаю. От них можно отбиться?

– Если на нас натравят охотников, то, думаю, прорвемся. А вот если выйдут воины…

Мне хотелось подбодрить брата, но я знал, что мои слова этого не сделают. Однако все равно сказал:

– Мы будем биться вместе. Нас двое, а это уже кое-что, да? Двуглавый сильнее одного дракона в два раза.

– В три! Одна голова идет за полторы, – Вовка вышел.

========== Опасность с воздуха ==========

Сначала не было никаких предчувствий. Он вслушивался в тишину ночи, вглядывался во мрак, буквально растворяясь в нем, но никакой опасности не ощущал. Только сердито ухала ночная птица. Где-то далеко, за озером дуэтом выли волки. Да ветер ласково перебирал кроны деревьев, ласкал их, навевая сон. Но в этом умиротворении зарождалась и постепенно крепла, набирая силу, неясная тревога. Плотным туманом она окутывала сознание.

Дима посмотрел на командира. Его неподвижное лицо с большим орлиным носом в темноте напоминало маску. Командир стоял на краю скалы. Под ней замерло озеро. Было оно такое огромное, что с одного его берега едва угадывался берег противоположный, однако сверху, с горы, водоем был вполне обозреваем и не казался необъятным. В горах гулял ветерок, непривычно слабый для такой высоты, а там, внизу, было тихо. Воздух висел недвижимой пеленой над водной гладью.

– Чуешь? – почти не разжимая губ, спросил командир.

– Нет. Ничего.

– Это плохо. Ты понимаешь, почему это плохо?

Дима промолчал.

– Все затаились. Звери затаились. Ждут прихода.

– Прихода кого? – шепотом поинтересовался Дима, потому что у него была иная версия насчет того, почему плохо ничего не чувствовать.