Текст книги "Год дракона (СИ)"

Автор книги: Civettina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

– Если они увидят, что ты их заметил, они затаятся и вынудят тебя паниковать, – говорил он. – А если ты не покажешь, что заметил преследователей, то сам сможешь наблюдать за ними и заставишь играть по своим правилам.

Вот и я сейчас продолжал счищать землю с кореньев, прислушиваясь к передвижению за моей спиной. Это было не так просто сделать, потому что противник двигался бесшумно, скользил между деревьями, словно тень. В какой-то момент мне стало казаться, что нет никакого наблюдателя, а его перемещения – лишь игра воображения. Но я убедился в обратном, когда незнакомец рискнул приблизиться. Видимо, он задел ветку, потому что в десяти шагах за моей спиной осыпалась пригоршня листьев.

Я с сожалением взглянул на лопату. Расстояние до нее было в два раза больше, чем до невидимого преследователя. У меня, правда, под курткой был еще кольт, но стрелять в лесу означало привлечь к себе постороннее внимание. Я решил применять огнестрельное оружие лишь в случае экстренной ситуации. В руках у меня был только короткий нож – не самое удобное оружие для боя, потому что придется подпускать противника слишком близко. Лопата же давала больше свободного пространства и увеличивала маневренность. Однако противник не намеревался шутить: я чувствовал, что он готовится к прыжку. Воздух позади меня сжался пружиной, как будто незнакомец хотел использовать ее для броска. Мне следовало нанести упреждающий удар. Я медленно, чтобы противник не разгадал мои планы, положил очищенный корень на землю, потянулся – и тут же вскочил, выхватив «Анаконду». Но мне не дали даже развернуться в сторону леса: какая-то неведомая сила выбила кольт у меня из рук. В этот момент я струхнул, потому что не увидел перед собой никого. Я не чувствовал запаха нападавшего, не слышал его движения, не улавливал ничего такого, что помогло бы мне сориентироваться в битве. Поэтому следующий удар я пропустил. Что-то толкнуло меня в грудь с такой силой, что я свалился на землю, правда, тут же вскочил, заметив краем глаза черную тень справа. Но тень-то была справа, а удар мне нанесли слева – чем-то твердо-мягким, как резиновая дубинка. И упасть на этот раз не дали: схватили сзади за куртку, рванули назад. Я же, напротив, ринулся в противоход, выдернув руки из рукавов, кувыркнулся вперед и схватил лопату. Противник по-прежнему был невидимым, к тому же после моего маневра затаился. Я, медленно переступая, продвигался к упавшему пистолету, продолжая контролировать пространство вокруг себя. Я готов был среагировать на малейшее движение, на едва уловимый шум, но в лесу было так тихо, словно я оглох.

И вот новая атака – из ниоткуда, будто прямо из воздуха, на меня вылетела тень, похожая на большое одеяло. Я видел ее одну секунду – и она исчезла, но в следующее мгновение снова сбила меня с ног. Однако лопату я не выронил. Встав на ноги, я стал крутить ее, как дирижер оркестра барабанщиков – жезл, не позволяя тени подобраться ко мне. Я не знал, что за тварь на меня напала, а потому не мог принять нужную тактику, и этим я бой проиграл. Я хотел добраться до пистолета одним броском, но вдруг услышал позади едва уловимый звук – как будто разомкнулись губы. Я резко обернулся – и тут же мне в основание шеи вонзился шип. Он был маленький, не более сантиметра, но поскольку выпустили его с большой скоростью, то он вошел в меня целиком, заражая кровь ядом. Через пару секунд у меня зашумело в голове, ноги и руки налились свинцом. Я снова заметил тень, попытался отогнать ее взмахом лопаты, но не смог устоять на ногах. Упал я неудачно – на лопату, поэтому, когда нападавший схватил меня за куртку и поволок в лес, острый край полотна порезал мне правое бедро. Я очень смутно чувствовал боль, словно находился под действием местной анестезии. Впрочем, это ощущение распространялось на все мои конечности и на гортань. Я с трудом мог глотать, а голосовые связки вообще атрофировались. Перед глазами у меня плыл туман, который становился все гуще и гуще. Последнее, что я помнил – как мне связали руки и ноги и, подвесив на жердь, как какого-нибудь подстреленного кабана, потащили прочь с места сражения. Я лишь надеялся, что достаточно сильно поранил ногу, чтобы Максик смог найти меня по каплям крови.

========== Пленники ==========

Я приходил в сознание медленно, словно слой за слоем снимал с себя оцепенение. Сначала я ощутил, что выбрался из тумана и могу моргать, правда, сильно это мне не помогло: глаза слезились, и из-за этого ничего не было видно. Потом я ощутил ломоту в плечах. Она нарастала с каждой минутой и скоро стала просто невыносимой. К тому же к ней добавилась боль в запястьях, и таким образом я понял, что подвешен за руки, а ноги у меня по-прежнему связаны. Еще через какое-то время ко мне вернулся слух, и я уловил потрескивание дров в огне и чье-то прерывистое дыхание справа. Сквозь пелену слез я видел, что нахожусь в какой-то тесной комнатке: слева от меня горел камин, справа была сооружена клетка от пола до потолка, в которой кто-то находился. Я не мог различить пол пленника, но видел, что это человек.

– Эй! – позвал я хрипло: после яда у меня во рту все пересохло. – Как тебя зовут?

– Не говори со мной! Сейчас они вернутся… Они этого не любят! – запричитал мой собрат по несчастью, и по голосу я понял, что это, скорее, сестра.

– Они – это кто? – продолжал я допрос, не обращая внимания на страх собеседницы.

Вместо ответа она всхлипнула.

– Послушай, я могу вытащить нас отсюда, но ты должна сказать мне, с кем мы имеем дело, – произнес я как можно дружелюбнее и убедительнее. – Верь мне, я знаю, как сбежать.

– Не получится. Они… они наверху, – пленница перешла на шепот. – Они как осьминоги. У них щупальца… они схватят тебя – даже оглянуться не успеешь!

Я с досадой прикусил губу: как раз только оглянуться я и успел. И по описанию пленницы я понял, что угодил в плен к эллогам – пришельцам, похищающим души для продажи в своем мире. Говорят, там наша жизненная энергия была сродни сильному наркотику, поэтому эллоги разделяли души на мелкие кусочки: розница в любом мире обходилась покупателям дороже.

Эти пришельцы были опасны и неуловимы, потому что умели скрываться в прослойке между мирами. Я понял, почему мне так трудно было почувствовать слежку: эллоги перемещались в этом нейтральном слое, лишь изредка показываясь в нашем мире. К тому же наличие нескольких десятков щупалец делало их почти непобедимыми противниками в бою. Правда, несмотря на свою сверхмобильность и силу, в нашем мире эллоги были крайне уязвимы: буквально все несло для них опасность. От соприкосновения с водой на пришельцах появлялись ожоги, а если они оказывались в воде целиком, то растворялись в ней без остатка за считанные секунды. Кварц, производным которого являлся обыкновенный песок, липнул к ним, как магнит, и это не позволяло эллогам переходить из мира в мир. Кроме того, особую опасность нес желтый цвет. Сок растений, имеющих желтые цветки, был для осьминогов страшнее, чем серная кислота для человека, а если схватить пришельца резиновой перчаткой желтого цвета, то это парализовало его. И конечно, самым сильным оружием против пришельцев был огонь. В их мире он был редким явлением и не настолько прирученным, как в нашем, поэтому эллоги держались от него подальше. И странно, что в комнате, где они разместили пленников, горел камин.

– Зачем они развели огонь? – спросил я.

От моего вопроса девушка заплакала.

– Эй! Эй! – я перешел на шепот. – Как тебя зовут?

– Настя…

– Настя, мне нужна твоя помощь. Без этого я нас не вытащу. Скажи мне, зачем они развели огонь в камине.

– Они… приносят ему жертвы, – едва справляясь со слезами, стала рассказывать пленница. – Убивают людей… а их головы бросают в камин… чтобы задобрить огонь.

Теперь я понял, чем пахло в комнате, – горелыми костями.

– Ты давно здесь? – продолжил я.

– Не знаю… А какое сегодня число?

– Третье октября.

Пленница помолчала, высчитывая в уме, а потом вздохнула:

– Почти два месяца. Я думала, что уже год прошел.

– Как ты угодила сюда?

– Приехала на каникулы к двоюродной сестре. Мы с ней пошли в лес за грибами, и на нас напали эти… эти осьминоги. Сестру убили…

– А тебя почему не тронули?

– Они бросили жребий, кто будет их переводчиком. Жребий пал на меня, – девушка снова заплакала.

– Настя, держись! Будь сильной!

– Не могу… Столько всего случилось…

– Если ты поможешь мне, я клянусь, что вытащу тебя отсюда. Я могу их одолеть, этих осьминогов, но мне нужна сильная помощница, – я пытался вытереть слезы о задранные вверх руки, чтобы лучше осмотреться. – Сколько комнат в доме?

– Две. Одна большая и эта. Тут держат пленников, пока не убьют, и проводят ритуалы поклонения огню. А в другой осьминоги живут.

– Слушай меня внимательно, – я старался говорить не очень громко, чтобы не привлечь эллогов, но четко, чтобы информация дошла до адресата: – Эти осьминоги ужасно боятся огня, поэтому ему и поклоняются. Я постараюсь устроить тут пожар, а ты, когда все загорится, держись возле меня. Я знаю, тебе будет страшно, но огонь тебя не тронет, если ты будешь рядом со мной. Поняла?

– Угу, – тихо отозвалась Настя.

– И еще… Чем меня связали? – я старался разглядеть веревки, но они были полупрозрачные, словно силиконовые, однако при этом сохраняли свойства бечевы.

– Это… какое-то вещество… осьминоги выделяют его, как паук – паутину, – стала объяснять пленница. – Оно очень прочное, его нельзя разрезать даже ножом. Но когда оно высыхает, то становится как бумага.

Большего мне и не надо было знать. Я задрал голову и увидел, что путы, связывающие мои запястья, надеты на железный крюк, торчащий из потолка. Единственным союзником, который мог помочь мне с побегом, был огонь, но его стоило хорошо попросить. Я коротко выдохнул и до крови укусил себя за правое плечо.

– Ты что?! – испугалась Настя.

– Доверься мне… – я смачивал нос в выступающей крови и ею рисовал на левом плече свастику. Когда все было готово, я закрыл глаза и мысленно обратился к огню. Это было похоже на молитву. Я умолял его помочь мне, я просил защиты. Без урановой подпитки призвать эту силу на свою сторону было сложно, но огонь услышал меня: рядом с крюком в потолке вспыхнуло небольшое пламя. Мне надо было, чтобы огонь нагрел железо, а то, в свою очередь, высушило путы на запястьях. Тогда я смог бы освободиться сам, освободить пленницу и устроить нам побег.

Но тут дверь распахнулась, и в комнату пожаловали эллоги – два осьминога, как называла их Настя, но мне они больше напомнили шевелящуюся кучу тряпья с рваными краями разной длины. Эллоги перемещались по потолку: наличие щупалец делало их бесшумными, а движение поверху – незаметными. Один пришелец, видимо, рангом пониже, остался висеть у двери, а второй моментально очутился возле клетки. Настя шарахнулась в дальний угол и запричитала.

– Не трогай ее! – крикнул я, чтобы привлечь внимание пришельца, но он не отреагировал на мои слова. Он набросился на девушку сзади, обхватив щупальцами за шею, голову, туловище. Несколько секунд Настя трепыхалась, сопротивляясь пришельцу, но потом замерла, медленно поднялась и уставилась на меня совершенно непроницаемым взглядом. Я понял, что эллог теперь контролирует ее движения и мысли. Девушка медленно подошла ко мне, оглядела с ног до головы и произнесла бесцветным голосом:

– За твою душу, дракон, мы получим столько, что сможем с супругой обеспечить себя до конца жизни.

– Что, ипотека не по карману? – ухмыльнулся я, стараясь потянуть время. Мне надо было, чтобы крюк как следует прогрелся.

– Болтай-болтай, недолго тебе осталось, – совершенно без эмоций ответила Настя. – Но прежде чем ты умрешь, призови сюда своего сородича.

– Не понимаю, о чем ты…

– У тебя кольцо! Драконы носят такие вещицы, чтобы их сородичи могли почувствовать зов и прийти на помощь. Я хочу, чтобы твои его тоже услышали.

– Я тебе не Дед Мороз, чтобы желания исполнять, – я намеренно дерзил, чтобы вывести противника из себя и посмотреть, что он предпримет. – И у меня нет родных.

– Неправда! Я же вижу, что ты не одиночка! Зови сюда свою семью – или будет очень больно.

– Думаешь, если ты связал меня, то, стало быть, ты крутой? Пока что ты на моей территории, а значит главный тут я.

– Не зли меня, дракон! Я убивал таких, как ты, много раз.

Я с тоской вспомнил рисунки Максика, а вслух ухмыльнулся:

– И до сих пор не заработал на счастливую старость? Выходит, хреновый ты делец.

– Я делал это ради удовольствия. Все они умирали медленно и мучительно.

– Если бы ты пленил хоть одного дракона, то знал бы, что с нами нельзя разговаривать. Мы проникаем в мысли наших врагов, постепенно завоевывая их, а потом заставляем делать то, что нужно нам. И с той минуты, когда я произнес первое слово, ты обрек себя на смерть.

Это был блеф чистой воды, но говоря эти слова, я смотрел прямо в остекленевшие глаза Насти, надеясь, что через нее эллог почувствует всю мою ненависть и решимость.

– Тогда умри! – девушка схватила со стола, что стоял возле камина, прибор, напоминающий фен. – Твои родные почувствуют твою смерть и прибегут за тобой.

– Не жадничай! Тебе и у одного дракона душу не отобрать, а ты уже разинул рот на целую стаю.

Прибор загудел, как реактивный самолет, – и непонятная сила рванула меня изнутри. Все тело пронзила невыносимая боль, от которой я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Мне казалось, что кто-то невидимый подцепил крюком все мои жилы, органы, мышцы и тянет наружу. Я сжал зубы, инстинктивно сопротивляясь этой силе. Борьба длилась с минуту, может, больше, но мне показалось, что я целую вечность сопротивляюсь смерти. Наконец, прибор умолк. Крюк, вырывавший мои внутренности, тоже исчез. Настя отступила на шаг, впервые на ее лице появилась тень эмоции – легкое недоумение.

– Я же сказал: кишка тонка! – засмеялся я, хотя мой смех больше походил на кашель.

– Как такое возможно?

– Идешь на медведя – бери калибр побольше.

Настя медленно приблизилась. Эллог слегка отстранился от нее и принялся исследовать мою грудь, спину и руки несколькими щупальцами. Видимо, отвлекшись на меня, он потерял контроль над пленницей, потому что пелена спала с ее глаз, и я увидел в них леденящий ужас. Мы с Настей находились так близко друг от друга, что мне казалось: этот ужас вот-вот перекинется на меня. Мне было больно видеть, как ее глаза наполняются слезами и отчаянием.

– Спаси меня, – одними губами прошептала девушка, но тут же ее лицо снова стало непроницаемым: эллог вернулся к управлению.

– Ты запер свою душу замком, – сообщил он голосом пленницы. – Думал, я не догадаюсь?

– Да, была такая мысль, ведь умом ты не блещешь.

– Любой замок можно сорвать! – Настя взяла кочергу и сунула в огонь. – Я выжгу дыру на месте элебета, и тогда ты станешь моим.

– Не надорвись только, – я почувствовал, как нагревается крюк. Еще немного – и мои путы начнут подсыхать. – Жаль, что эллоги несъедобны для драконов, иначе я бы уже с хрустом жевал тебя, гнида.

– Пока греется палка…

– Она называется «кочерга», – перебил его я.

– Не важно! Пока она греется, я составлю список того, на что потрачу заработок от твоей души.

– Ты делишь шкуру неубитого медведя.

Эллог, не выпуская Настю, отстранился от нее и застрекотал, как сверчок. Его подельник, который болтался все это время под потолком, отвечал таким же стрекотом. Пока они переговаривались, Настя снова посмотрела на меня с отчаянием. Мне хотелось ее подбодрить, но произносить что-то вслух было опасно, поэтому я только подмигнул. Девушка закрыла глаза, из-под ее ресниц выскользнула слеза. Я почему-то вспомнил детдом – ощущение, что ты бесправный и беззащитный пленник. Не знаю, как с этим справлялись другие сироты, но меня от самоубийства удерживало только желание встретиться с Вовкой. Если бы мне, как Максику, сказали, что брат погиб, я бы повесился в тот же вечер.

Закончив переговоры, эллог снова захватил Настю, приблизился ко мне и сорвал с меня футболку:

– Думаешь, если элебет у тебя на спине, то его никто не найдет? – девушка обошла меня сзади и провела рукой между лопаток. Если бы не данная обстановка, я бы сказал, что это было даже приятно.

– Туда редко кто заглядывает.

– И никогда больше не будут. Мертвые драконы не интересны, – Настя направилась к камину.

Это был момент истины. Я сконцентрировался, собрал все свои силы в одну точку – в солнечном сплетении – и совершил огненный выстрел. Поскольку руки у меня были связаны, то огненной стрелы не получилось. Но вместо нее камин вспыхнул так, словно в него плеснули бензина. Настя в страхе шарахнулась чуть ли не к противоположной стене. Второй эллог тоже мгновенно перебежал по потолку подальше от камина.

– Смелее, гад! Без этой палки тебе не выжечь на моей спине дыру, а без дыры – не видать тебе моей души, – издевался я.

– Я прикончу тебя! – в глазах девушки появилось что-то наподобие презрения.

– Элебет перенесет мою душу в другой мир, как только тело перестанет функционировать.

Настя махнула рукой, и второй эллог вышел из комнаты, но через полминуты вернулся. В его щупальце был кинжал с узким лезвием. Девушка выхватила оружие и молниеносно всадила его в мою левую ключицу:

– Зови своих!

Я задохнулся от боли. В глазах на несколько мгновений потемнело, но мне хотелось погеройствовать перед девушкой, потому что она, хоть и была во власти пришельца, слышала, видела и осознавала все, что происходит. Я с трудом улыбнулся и выдохнул:

– Ты думаешь, у моих сородичей нет элебета?

– Зови! – пленница повернула рукоятку кинжала.

На сей раз от боли я зарычал. Все мои силы ушли на то, чтобы остаться в сознании. Терять нить происходящего было нельзя, потому что крюк уже достаточно нагрелся и веревки должны были вот-вот лопнуть.

– Они… придут с оружием… – пытаясь восстановить дыхание, сказал я. – Ты затягиваешь… свою петлю…

– У тебя не получится запугать меня. Пока все, что ты смог, это разжечь сильнее костер. Есть ли у тебя козыри посильнее?

– Скоро увидишь.

– Сомневаюсь, – Настя вынула нож из раны и со всей силы всадила его мне в живот.

Это было так неожиданно и так подло, что я даже не почувствовал боли. Я смотрел в ее непроницаемое лицо, стараясь понять причины такого поступка. Словно услышав мои мысли, она ответила:

– К умирающему собрату драконы будут спешить, забыв про осторожность.

О да, это было про Максика! Вовка бы ни за что не попался на такую уловку, но младший ворвется сюда и даже по сторонам забудет посмотреть.

– Умирать ты будешь медленно, так что у нас есть время подготовиться, – Настя вынула кинжал, и я понял: если я сейчас что-то не предприму, то так и истеку кровью, подвешенный к потолку, как подстреленная дичь. И я что было сил рванул руки в стороны.

К моему счастью, веревки достаточно сильно подсохли, и мне удалось разорвать их. Я приземлился на слегка онемевшие ноги, правой рукой схватился за щупальце эллога, а левой за Настино предплечье. Как Самсон, разрывающий пасть льва, я пытался разъединить девушку и ее ужасного повелителя, и у меня бы это получилось, если бы не рана и не связанные ноги. Эллог велел пленнице отойти, и тем самым увлек меня за собой.

– Отцепись! – сразу несколько щупалец отталкивали меня, но я собрал в кулак свое отчаяние и злость – на последний огненный выстрел.

Дверной проем – единственный способ выбраться из комнаты – вспыхнул алым пламенем. Эллог мгновенно бросил девушку и заметался по потолку. Я упал на пол, пытаясь остановить кровь, вытекающую из раны. Настя присела на колени рядом со мной и заплакала:

– Прости меня… прости… это была не я…

– Знаю, – я слабо кивнул. – Держись рядом со мной, что бы ни случилось!

От проема занимались огнем стены и пол. Эллоги, издавая страшные свистящие звуки, бились на потолке, не зная, как им выбраться из ловушки: дверь полыхала, единственное окно было забито досками снаружи. Мне не стоило дожидаться, пока разгорится вся комната. Нас с Настей огонь не тронет, но от дыма моя спутница могла задохнуться. Ее необходимо было вывести, используя свое тело как щит, но у меня были связаны ноги, и разрезать путы не представлялось возможным. К чести сказать, Настя пыталась это сделать, но кинжал, с такой легкостью дважды проткнувший меня, оказался бессильным против веревок. Мне оставалось только обнять ее, чтобы в панике она не начала метаться сломя голову.

– Ляг на пол, дыши через ткань, – командовал я. – Сейчас я тебя вытащу.

Как это сделать, я не представлял. Ведь если я попытаюсь покинуть комнату, эллоги поймут мой маневр и используют меня как прикрытие. Их бы стоило убить, но мне нечем было сделать это. Разве что…

Я стиснул зубы и одним броском швырнул свое тело к камину, дотянулся рукой до кочерги.

– Помоги мне встать! – попросил я девушку, и та, поддерживая меня под руку, привела меня в вертикальное положение. – Идем к двери. Ты будешь держать меня, а я не дам этим тварям к нам…

Договорить мне не дал эллог. Он сбил меня с ног сильным ударом, обвил щупальца вокруг шеи пленницы и направил на нее аппарат по изъятию душ. Страшная машина взревела, Настя взвизгнула, я сделал отчаянную попытку подняться и достать пришельца кочергой, но в этот момент мощная огненная стрела смела эллога с потолка. Он вспыхнул мгновенно, как пропитанная маслом тряпка.

Я обернулся и увидел в дверном проеме Максика. Он был сосредоточен и решителен – как настоящий воин. В левой руке он держал меч, а правой провел по стене, соскребая пламя, как снег. В его ладони образовался огненный шар. Второй эллог от ужаса забился в угол, но через секунду этот шар настиг его.

Облегчение от благоприятного разрешения ситуации едва не лишило меня сознания. Я лег и прикрыл глаза и тут же ощутил пальцы брата, схватившие меня за ладонь, которой я прикрывал рану.

– Жень, ты как?

– Спаси девчонку… – только и произнес я, хотя намеревался дать еще пару указаний насчет оказания мне медицинской помощи. Но темнота поглотила меня, оставив Максика без руководства к действию.

========== Перед чертой ==========

Я очнулся в своей комнате. В окна било солнце, значит наступило утро. Я надеялся, что это утро следующего дня, а не третьего или пятого после моего похищения. Я был очень слаб. Мне едва достало сил переместить руку на живот: под пальцами я ощутил тугую повязку. Слава богу, у Максика хватило мужества не только порешить эллогов, но и справиться с моими ранами. Кот говорил, что очень часто даже самые смелые воины становятся растерянными и беспомощными при виде кровоточащих ран или сломанных костей.

Открылась дверь, в комнату зашел Максик. Я отчетливо помнил его последний образ – сосредоточенный и хладнокровный воитель. Можно было залюбоваться! Но сейчас он снова стал потерянным и напуганным подростком.

– Ты как? – тихо спросил он, присаживаясь на стул возле кровати.

– Хреново, – признался я.

– Я не знал, как нужно… в общем… зашил, как сумел, – Максик прерывисто вздохнул.

Мне хотелось его как-то подбодрить.

– Спасибо, что спас меня!

– Ты тоже спасал мне жизнь…

– Но тогда ты еще не был воином.

– Теперь стал. Так что обращайся в любое время.

Мы помолчали. В этот момент я ощутил ту связь с братом, которой мне не хватало все эти месяцы, – его искренность, открытость, доброту.

– А где Настя?

– Здесь. Не мог же я бросить ее вечером в лесу одну, – брат смутился и потер нос. – Она ночевала в Вовкиной комнате. Как думаешь, он рассердится?

– Я полагал, что ты, как джентльмен, уступишь ей свою.

– Я не мог. Там… – Максик запнулся. – Не прибрано!

– Так прибери сейчас. Тебе бы самому понравилось, если бы ты вернулся домой и обнаружил в своей комнате незнакомого человека? – я пытался вывести брата на разговор о рисунках, но он понял меня превратно.

– Ты чего раскомандовался? Лежи и болей давай! – возмутился он.

– Ладно, извини. Будь другом… На второй полке, вон там, стоит пузырек из-под настойки пустырника. Найди его.

Максик встал, принялся искать лекарство.

– Кажется, вот оно. Тут написано «покойтон».

– Да, верно, – я задержал дыхание, потому что в животе неприятно заныло. – По три капли два раза в день в питье. Давай Насте. У нее стресс после всего, что она пережила. Капли помогут снять напряжение.

– По три капли два раза в питье, – повторил Максик и убрал флакон в карман. – А себе ты что-нибудь выпишешь?

– Если бы я в течение девяти минут после ранения принял волшебный коктейль, то был бы уже здоров. Но мне даже и в голову не пришло взять его с собой. Когда выздоровею, я сделаю небольшие капсулы, разолью по ним лекарство, и каждый из нас будет носить с собой по паре капсул: для себя и для друга.

– Это все здорово, но сейчас-то что делать? Ты подберешь лекарство для себя?

– Не могу. Я не знаю, что со мной.

– Ты не помнишь, как тебя пырнули ножом?

– Помню, но это не просто порез. Там может быть воспаление, внутреннее кровотечение, еще какая-нибудь ерунда.

– Кончай умничать! Просто скажи, какой из твоих флаконов тебе дать.

Я видел, что брат напуган, и мне не хотелось усиливать этот страх, забирая у него надежду.

– В шкафу на нижней полке стоят три стеклянных бутылочки из-под кетчупа. На их крышках знаки – треугольник, круг и крест. Круг означает отвар, треугольник – настойку, крест – экстракт. Это так, на будущее. Вдруг тебе понадобится лекарство в мое отсутствие…

– Не отвлекайся!

– Да. Возьми бутылку с крестом, завари обычный чай и добавь в кружку две чайные ложки экстракта.

– Хорошо! – Максик сорвался с места, и я еле успел его остановить:

– Эй, шустрик! Найди мне соломинку.

– Да! – брат сиганул за дверь.

Я закрыл глаза: пользы от этого чая было немного. Более того, он мог усугубить мое состояние, потому что если у меня внутреннее кровотечение, питье убьет меня. Но мне не хотелось лишать брата надежды, поэтому я рискнул. Это была опасная игра ва-банк. Впервые в жизни я ощущал себя бессильным что-либо сделать. Раньше опасность или отчаяние придавали мне сил, и я стремился противостоять обстоятельствам, преломить их в свою пользу или хотя бы извлечь какую-то выгоду. Сейчас же я находился в полном неведении относительно своего состояния. Даже если бы я видел свою рану, мне все равно не хватило бы знаний справиться с ней. У меня наверняка были повреждены внутренние органы, и потому спасти меня мог только профессиональный хирург. Вызвать скорую сюда не представлялось возможным, везти меня в больницу было не на чем. Я оказался в заложниках у неизвестности и неизбежности. И они, как те два эллога, намеревались употребить меня без остатка. Все, что требовалось от меня в данной ситуации, – с достоинством принять смерть и постараться причинить как можно меньше боли брату.

Через пять минут вернулся Максик с чашкой чая.

– Он еще горячий, но скоро остынет, – заботливо произнес он. – И я нашел соломинку!

– Что бы я делал без тебя?

Максик смутился.

– Как думаешь, Вовка рассердится?

– Из-за чего?

– Что я оставил тебя одного и позволил эллогам…

– Максик! – мне стоило немалых усилий повысить голос, чтобы перебить его. – Ты не виноват. В этой ситуации никто не виноват, потому что эти твари очень хитрые и сильные. И, окажись ты на той поляне, не известно, как бы повернулась ситуация… Возможно, тебя бы тоже взяли в плен… возможно, даже убили бы… Все случилось, как случилось… и ты поступил правильно… сделал все, что мог…

Я старался говорить бодро и держаться молодцом, но голос мой слабел с каждым словом. Я чувствовал, что делаю слишком большие паузы, я задыхался и дрожал. И видеть при этом бледное испуганное лицо брата было невыносимо. Я собрал остаток сил и сказал:

– Максик, тебе не нужно бояться. Ты ни в чем не виноват…

– Ты говоришь так, будто умираешь…

– Такой вариант возможен.

– Замолчи!

– Я просто пытаюсь подготовить тебя на всякий случай. Ведь произойти может все что угодно…

– Ты просто пользуешься своим положением!

Я молчал. Во-первых, мне было трудно говорить, во-вторых, я пытался подготовить брата к худшему, но только сильнее пугал его.

– Ты прав, я капризничаю, – я прикрыл глаза. – Но я имею права: не каждый день меня ранят в живот.

Максик улыбнулся, и эта улыбка стоила дороже всех сокровищ мира. Мне не хотелось оставлять его одного, но я не знал, хватит ли мне сил дождаться Вовки. Максик смотрел на меня с надеждой и отчаянием. Мы только что стали братьями – без всяких условий и условностей. Это был момент, о котором я мечтал, как только мы отправились в Болгарию. Именно так я его себе и представлял: наша братская привязанность с Максиком возьмет верх над моими страхами и его обидами.

Как я и предполагал, чай мне не помог, и с каждым часом я чувствовал себя все хуже и хуже. Я проваливался в забытье, а когда снова приходил в себя, видел у своей кровати брата. Похоже, он не отходил от меня ни на минуту, потому что едва я открывал глаза, как его лицо озарялось улыбкой облегчения и надежды. Я пытался говорить с ним, но голос мой ослаб настолько, что я сам не слышал того, что произносил. Я чувствовал себя виноватым перед братом за то, что заставляю его проходить через этот кошмар.

Когда я пришел в себя после очередного провала в темноту, Максик, видимо, не выдержал происходящего и сам заговорил о том, к чему я пытался его подготовить:

– Знаешь… Вовка был прав: после ритуала мои сны о чудовищах прекратились. Я снова стал видеть то, что видел, когда был маленький – события из жизни, всякие путешествия и глупые ситуации. Это было так чудесно! Я словно освободился, словно излечился от тяжелой болезни. Но потом приехали близнецы и дали мне попробовать уран. Да, он придает мне силу, и мне нравится управлять ею, но… кроме этой силы он дает мне еще кое-что… нечто жуткое, – Максик сделал долгую паузу, как будто набирался смелости, чтобы произнести это. – Сны! Он дает мне ночные кошмары про мертвых драконов. Я вижу их снова и снова – убитых, заморенных голодом, замученных – и не могу найти покоя, пока не нарисую, – на глазах брата выступили слезы. – Словно вся история гибели нашего рода проходит через меня… Я боялся, что я сойду с ума от этого, потому что каждая ночь для меня – пытка. А сейчас… – губы Максика задрожали. – Жень, не заставляй меня переживать еще и твою смерть… Я просто не вынесу этого!

У меня в горле встал комок, из-за которого было трудно дышать. Мне и так каждый вдох и выдох давался нелегко, а тут я просто задохнулся. Максик воспринял это, как попытку что-то сказать, поэтому положил руку мне на плечо и улыбнулся:

– Молчи, не трать силы. Лучше борись, Женька! Ты нужен мне и нужен Вовке! Знаешь… моим ярким воспоминанием детства был не Вовка, а ты. Ты был со мной рядом в детдоме, ты заступался за меня, ты успокаивал и говорил, что все будет хорошо. Ты, а не он.