Текст книги "Год дракона (СИ)"

Автор книги: Civettina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

– Вы не будете меня резать? – дрожащим голосом поинтересовался Максик.

Я вспомнил, как Шу рисовала моей кровью на моей груди странные узоры.

– Немного, чисто символически.

К нам подошел Вовка и ножом разрезал футболку на груди младшего.

– Ты чего?! Это моя любимая майка! – взорвался Максик.

– Мне достать скотч? – сурово спросил Вовка, и младший притих.

Его ввели в круг, по-прежнему не развязывая руки.

– Останься здесь: тебе сюда нельзя, – Шу вытянула вперед руку, останавливая меня жестом. – Лучше смотри, чтобы твой брат за пределы круга не выскочил.

Я остался наблюдать за приготовлениями со стороны. Мне было очень любопытно увидеть то, что я пережил сам. Максик, конечно, не мог не сопротивляться. Он ругался, вырывался из рук Шу, которая рисовала на нем знаки, пытался выпутать руки из веревки. Вовка положил этому конец довольно сильной затрещиной, после которой младший обиженно насупился. На колени его тоже поставили с трудом. Вовке даже пришлось встать над ним, надавливая на шею, чтобы Максик не поднимался. Меня забавлял этот спектакль: я-то знал, что у Шу хватит сил удержать «Камаз» – не то что гонористого подростка.

– С этого момента не произноси ни слова, – ледяным тоном сказала она.

– А то что? – огрызнулся Максик.

Вовка молча достал моток скотча и оторвал от него полоску. И как бы ни крутил головой младший брат, эта полоска очень скоро перекочевала на его рот. Шу опустилась на колени рядом с Максиком, положила руку ему на плечо и начала напевать ту самую песню. Я вдруг внезапно вспомнил, что именно ее и мурлыкал себе под нос татуировщик. Неужели одесская группа «Внутри сердца» – драконы? Размышления об этом так увлекли меня, что на какое-то время отключился от происходящего и пришел в себя, только когда Шу вскрикнула и замерла перед тем как войти в транс. Я забеспокоился, как Максик будет контактировать с огнем в чане, ведь руки у него связаны за спиной, но как только пламя вспыхнуло и забилось, Вовка почерпнул его, как воду, и приложил к груди Максика. Тот замычал, задергался, но старший брат крепко держал его за шею, не позволяя подняться. Когда боль от ожога прошла, Вовка содрал с Максика скотч, и изо рта младшего повалил дым, как будто он только что сделал сильную затяжку сигаретой. У меня такого не было, поэтому я с интересом наблюдал за происходящим. Впрочем, дальше все пошло по известному сценарию. Максика начало рвать искрами. Было такое ощущение, что у него во рту обойма петард, которые взрываются по очереди. Вдруг вместо искр из Максика вырвался язычок пламени, и я заметил, как Вовка намотал на ладонь конец веревки, которой были связаны руки младшего. Огонь, вырывающийся из его рта, становился все ярче, всполохи все сильнее, и я невольно напрягся. Брат вскочил на ноги и издал рычание, которому позавидовали бы львы в саване. Я знал, что его мучил каскад образов и ощущений, но понимал, что никто ему ничем не поможет. Максик бросился вон из круга, но веревка не позволила сделать ему и пару шагов. Он упал на колени и, взрывая землю и раскидывая камни, рвался прочь от чана с огнем. Смотреть на него было жутко: его глаза горели красным, изо рта вырывался огонь, лицо исказилось гримасой ужаса и боли. Вовка держал крепко, не позволяя брату сдвинуться с места. И тут неожиданно для меня и для старшего брата Максик взвыл как сирена и разорвал путы. Вовка по инерции отшатнулся назад, а младший, оттолкнувшись освобожденными руками от земли, как бегун на олимпиаде, рванул из круга.

Чтобы принять решение, мне понадобилось меньше секунды – и я бросился ему навстречу. Мы столкнулись, как два лихих гонщика на трассе. Это было очень больно, но я все равно обхватил брата и прижал к себе, не позволяя пересечь границу круга, которая была в шаге за моей спиной. Максик бился, изрыгал огонь, обжигая мне плечо и шею. Я терпел и не разжимал объятий, боясь, что маленькое послабление даст брату фору. Через какое-то время Максик затих и обмяк в моих руках, но я боялся выпускать его: вдруг это хитрый маневр. К нам подошел Вовка и негромко произнес:

– Жень, все…

Тогда только я ослабил хватку, и Максик тут же осел, но Вовка подхватил его под мышки и аккуратно уложил на землю. Шу уже несла пластиковую пятилитровку воды, и старший принялся смывать кровь с груди младшего. Я отвернулся. Мне было ужасно не по себе, как будто я стал свидетелем чего-то ужасного или снова пережил эту мучительную смену картинок и эмоций. Я отошел подальше от круга, потому что у меня из глаз потекли слезы, и я не хотел, чтобы это видели.

Кто-то коснулся моего плеча, и я вздрогнул, обернувшись. Это была Шу.

– Ты молодец, – улыбнулась она и, не дав мне ничего сказать, обняла и прижала к себе.

Из глубин памяти тут же всплыла картинка. Летний вечер в деревне, а может, и на Волге. Мама сидит в плетеном кресле, а я забрался к ней на колени и прижался всем телом. Мама укрыла меня полой вязаной кофты, как крылом, и тихонько что-то напевала. А я смотрел в темнеющее небо, на котором зажигались звезды, и наслаждался теплом и уютом.

Это воспоминание вместе с бархатной теплотой принесло и боль, и я отпрянул от Шу. Она погладила меня по щеке, царапая ногтями, потом чмокнула в лоб и тихо, почти шепотом, сказала:

– Ты не такой, как все драконы, Женя. Ты с нами, но как будто и выше нас. У меня такое чувство, что однажды мне придется склонить пред тобой голову и повиноваться…

Я скептически покачал головой.

– Ты наденешь корону и поведешь за собой нас всех, включая меня.

– Почту это за честь, – мне становилось неловко от таких излияний. Я знал, что во время ритуала проводник испытывает нечто вроде аварийного перезапуска системы. Вся информация, что хранится у него в голове, проходит экстренную и жесткую ревизию, а потому несколько минут и даже часов после высвобождения чьей-то сущности дракон-проводник бывает не в себе. С Шу, похоже, творилось то же самое, поэтому я избрал тактику во всем соглашаться с ней. Она приняла мою покорность как должное, послала воздушный поцелуй и направилась к Вовке.

Тот уже смыл с Максика кровь и сейчас насухо обтирал его же футболкой.

– Трехглавый воссоединился? – глянув на бесчувственного Максика, спросила королева. – Хороший у тебя воин.

– Да, неплохой. Врагам не поздоровится.

Шу ладонью затушила один из светильников, но вдруг покачнулась, ища рукой твердую опору, а потом осела. Хорошо, что Вовка успел подхватить ее под руки и аккуратно опустил на землю. Я тут же подбежал к ним:

– Что случилось?

– Не знаю. Никогда такого не было.

– Наверное, это из-за ритуала, – я склонился над королевой с другой стороны, пытаясь привести ее в чувство.

– Ритуал не отнимает у драконов силы, – возразил Вовка. – Тут что-то другое…

– Слушай, а может, она… больна?

– Чего? – насторожился брат.

Я заметил, какой ледяной страх мелькнул в его глазах, поэтому поспешил исправиться:

– Или просто беременная. Такое бывает у женщин.

– Не знал, что ты еще и акушер-гинеколог, – усмехнулся Вовка, а потом добавил: – Шу не может иметь детей.

– Почему?

– Потому что она королева! У драконов ни короли, ни королевы не могут воспроизводить потомство: ничто не должно отвлекать их от заботы о своем народе.

– Ого! – я невольно присвистнул. – А как же тогда… если вдруг королева умрет?

– На трон восходит следующий претендент. Ведь быть королем – такое же призвание, как быть колдуном или воином. С ним рождаются.

– Тогда это может породить дворцовые перевороты и заговоры, чтобы сместить одного дракона и дать дорогу на трон другому.

– Короли и королевы не рождаются так часто, чтобы из них выстраивалась очередь. В нашей истории были моменты, когда и на трон-то взойти было некому.

– Она не приходит в себя, – мои попытки привести Шу в сознание не увенчались успехом, но возникла одна хулиганская идея. – Вов, может, ты ее…

– Что? – Вовка весь напрягся.

– Поцелуешь. Как в сказке. Вдруг сработает?

– А если не сработает?

– Тогда ты просто поцелуешь королеву, воспользовавшись удачным случаем…

– Иди ты! – брат толкнул меня в грудь, но я заметил, как порозовели его щеки. – Засунь свои советы знаешь куда!

Я встал, украдкой наблюдая за Вовкой, который с заметной нежностью поглаживал Шу по щеке и что-то шептал. Через минуту она пришла в себя и открыла глаза.

– Хватит валяться, ваше величество, – тон брата сразу сменился на небрежный. – Не по-королевски это как-то…

– Как тебе удается быть таким хамом и джентльменом одновременно? – Шу, опираясь на его руку, встала.

Вовка отнес Максика в машину, усадил на заднее сиденье и велел мне присматривать за ним, а сам вернулся – помочь Шу собрать светильники и камни. Вдвоем там было работы на десять минут, но брата с королевой не было больше получаса. Я понимал, что Вовка воплотил в жизнь мой совет и сейчас вовсю целует королеву, которая, конечно же, сама не против такого развития событий. Я, прислонившись к капоту джипа, вдыхал свежий майский воздух, давая влюбленным шанс побыть наедине.

========== Трехглавый ==========

Максику было, наверное, еще хуже, чем мне: он так и не пришел в себя на обратном пути. Нам с Вовкой пришлось тащить его из машины на руках, по пути на всех насылая забвение. Еще никогда в жизни я не встречал столько любопытных людей, и за те десять минут, что мы добирались до номера, они меня очень утомили. Я истратил на них все оставшиеся силы, поэтому, когда Вовка уложил брата на кровать, я обессилено рухнул на соседнюю.

– Надо раздеть его, – Вовка приподнял бесчувственного Максика. – Жень, помоги мне.

И в тот момент, когда мы разоблачили младшего, он пришел в себя. Промычал что-то нечленораздельное, попытался приподняться, но снова рухнул на подушку.

– Пусть поспит, – Вовка укрыл его одеялом. – Если хочешь отдохнуть, то кровать свободна. А я смотаюсь за шоколадом.

Максик проспал весь следующий день. Мы дважды будили его, чтобы накормить, но он отказался от шоколада и яиц, только выпил пару глотков отвара, приготовленного Вовкой.

К вечеру Максику стало еще хуже: он был ледяной и мокрый. Я обтирал его полотенцем, но через несколько минут он снова покрывался испариной. Ближе к ночи он вообще впал в забытье и не реагировал на наши с Вовкой попытки разбудить его. Тогда старший брат прислонил подушку к изголовью, разулся и сел на кровать, прижавшись спиной к подушке. Потом он взял мягкого, как тряпичная кукла, Максика, усадил к себе на колени и обнял. Максик прижался к нему, как ребенок.

– Жень, сядь рядом! – попросил Вовка, и я сел, как он, тоже подложив под спину подушку.

– Возьми его за руку. Он должен чувствовать, что мы оба рядом.

Держать младшего брата за руку мне было неудобно, поэтому я сложил его ноги к себе на колени. Заодно отогнул края пластыря – проверить состояние ран. Они хорошо затянулись, швы были чистые. Я снял пластырь совсем и положил руки на шрамы Максика. Я не знал, как действует моя сила, не умел ее активировать и не чувствовал, как она исходит от меня. Поэтому первое время мне приходилось действовать наобум. Я представил, что моя ладонь – что-то сродни лампы, которая излучает лечебное свечение. Я представлял себе этот свет – мягкий и теплый, словно бы приглушенный тканевым абажуром. Он лился бледно-голубыми волнами, которые постепенно набирали силу и окрас, принимая насыщенный изумрудно-зеленый цвет. И чем плотнее и ярче становились волны, тем сильнее меня клонило в сон. Через какое-то время я уже не мог ему сопротивляться.

Разбудил меня голос Вовки.

– Жень! Жень! – тихо звал он. – У меня рука затекла…

Я мотнул головой, чтобы окончательно проснуться. За окном уже стемнело. Старший брат все так же сидел на кровати, обняв младшего.

– Сейчас… – я встал, вернул подушку на место, осторожно, чтобы не разбудить, стянул Максика на кровать и укрыл одеялом. Меня порадовало, что он был теплый и сухой. И он спал, посапывая, как маленький.

Вовка встал, разминая затекшее плечо.

– Как наш буян? – я кивнул на младшего.

– Еще нас переживет! – Вовка довольно улыбнулся. – Уж если в машине сработало, то тут-то и подавно должно было.

– В какой машине? – не понял я.

Вовка поморщился, видимо, пожалел, что сказал это, но все же пояснил:

– Там, в Румынии, когда мы Дунай перескочили.

Он сделал большую паузу, словно не решался в чем-то признаться, и я помог ему:

– Когда ты отключился? Мы с Максиком перепугались не на шутку, что ты умер…

Вовка вздрогнул, с подозрением уставился на меня, а потом тихо добавил:

– Так я и умер там…

Я не ожидал, что он признается в этом. Обескураженный такой честностью, я тоже выдал вопрос, который волновал меня с того самого момента и который я никогда бы не задал, не будь таких благоприятных обстоятельств:

– Что же вернуло тебя обратно к жизни?

– Вы с Максиком, – смутился брат. – Многоголовые драконы потому и считаются очень сильными, что их практически нельзя убить. Если ранена одна голова, то две другие отдают ей свои силы, и она восстанавливается.

– Как в сказке, – усмехнулся я.

– В сказках всего намешано: и правды, и вымысла. Будешь внимательно их читать – и поймешь, что является истиной, а что сказитель придумал, дабы приукрасить повествование.

Я вспомнил хрестоматии со сказками народов мира на книжной полке в Вовкиной квартире. Тогда мне эти книги казались случайными, а теперь их наличие приобретало совсем иной смысл.

– Я устал жутко, – Вовка прилег на свободную кровать. – Разбуди меня через два часа – я уступлю ее тебе.

Я согласно кивнул и отправился в туалет, а когда вернулся, Вовка спал богатырским сном. Я сам валился с ног от усталости, видимо, Максик высосал из меня больше, чем я был готов отдать, но я бодрился и держался, сколько мог. Но сдался я минут через пятнадцать: осторожно прилег на край кровати Максика, полагая, что в таком неудобном положении я не смогу крепко уснуть и лишь подремлю. Но как только я сомкнул веки, меня сразу же поглотил сон.

Проснулся я от жесткого столкновения с полом: переворачиваясь во сне, Максик спихнул меня с кровати. Еще вчера он был настолько слаб, что едва мог оторвать голову от подушки, а сегодня сбросил меня на пол и даже не проснулся. Я поднялся и взглянул на часы: половина восьмого.

От шума проснулся и Вовка. Увидев, что давно рассвело, он с укором посмотрел на меня:

– Я же просил разбудить меня через два часа!

– Я сам уснул, – признался я.

– Как наш ниндзя?

– Дрыхнет!

– Запасы шоколада надо пополнить. И поохотиться сегодня ночью.

– Ему тоже притащим что-нибудь?

– Посмотрим на его поведение, – Вовка потянулся.

Максик проснулся в обед – румяный и свежий. За раз слупил три плитки шоколада и четыре яйца, запил это дело двумя стаканами отвара и снова уснул.

– Пусть набирается сил, – отмахнулся Вовка. – Когда дети спят, как-то спокойней.

Меня почему-то порадовало, что старший брат считает Максика ребенком.

Я попросил у Вовки машину – съездить в банк за топазом.

– Пусть лежит там! – нахмурился брат.

– Не могу, я обещал ему, что заберу, – я вдруг почувствовал к этому камню некоторую нежность, как к домашнему питомцу.

Вовка не стал меня отговаривать – молча протянул ключи от джипа.

В банке я сразу же нацепил перстень на палец – и тут же мое сердце сжала тупая боль. Однако топаз не стал мучить меня: через пару минут боль отступила. По дороге домой мне в голову пришла мысль, что этот камень нельзя никому показывать. Даже братьям. Я заехал в галантерею и купил там обыкновенную толстую цепочку из нержавейки, надел на нее перстень, а цепочку повесил на шею, спрятав топаз под одежду. Он приятно холодил тело, был укрыт от посторонних глаз, но я постоянно ощущал его присутствие. Вскоре я похвалил себя за такое решение, потому что присутствие топаза будоражило Максика. Он вел себя беспокойно – даже Вовка это отметил, но я надеялся, что разбуженная сущность младшего брата скоро привыкнет к близости топаза и переключится на другие заботы. Главным образом, на охоту.

Вечером следующего дня мы выехали из отеля. Младший был еще слаб, но держался бодрячком и сам нес свою сумку, хотя и было видно, что это дается ему с трудом. В начале пути Вовка несколько раз пытался завести с ним разговор о ритуале и о том, что теперь младшему придется охотиться, как и нам, но Максик всячески избегал общения. Он либо менял тему, либо отнекивался, что ничего не помнит и поэтому не понимает, о чем речь. В итоге Вовка отстал от него, но я чувствовал, что к этому разговору брат еще вернется.

***

Формально ничего не изменилось: нас в машине было по-прежнему трое, за рулем все так же сидел Вовка, который не включал радио. И Максик остался верен себе и донимал меня и брата расспросами о нашем будущем. Но я ощущал, как изменилась атмосфера. Словно мы выбросили что-то лишнее или громоздкое, что ранее мешало нам наслаждаться дорогой. Даже Максик меня не раздражал так сильно, как по дороге из Румынии. Я размышлял над Вовкиными словами про единство трехглавого. Наверное, нам воссоединиться в одно целое будет намного труднее, чем Беше и Коту: у нас большая разница в возрасте и разные родители, мы стали драконами в разное время, и у нас разный порог силы. В превосходстве Вовки я не сомневался ни секунды. Он, как на том рисунке Максика, был средней головой – самой сильной, опытной, мудрой, могучей. А мы, Тартановы, у него на подхвате. Хотя сила Максика меня, мягко говоря, настораживала. Я слишком хорошо помнил, как еле удержал его во время ритуала. Возможно, если он будет развивать свои способности, то догонит Вовку. Я же был готов остаться скромным колдуном и врачевателем, чтобы залечивать раны братьев. В том, что раны будут, я не сомневался: не только охота грозила опасностями, но и тренировочные бои. Взбалмошный Максик не постеснялся на Бешу меч поднять, что говорить про родного брата!

========== Первая добыча ==========

Мы могли бы быть дома уже к вечеру следующего дня, но Вовка заехал в небольшой городок по пути – поохотиться. Не столько для себя, сколько для Максика. На этот раз мы не стали рыскать по темным улицам, а зашли в ресторан. Красивая неоновая вывеска и темно-бордовые шторы, виднеющиеся в окнах, красноречиво говорили об этом заведении, как об уютном и респектабельном, но интерьер в две минуты развеял этот образ. Романтичный полумрак достигался несколькими неработающими лампами. Цементный пол бывшей столовки был покрыт старым ковролином, который местами собирался складками, а на стыке полотен загибался, создавая женщинам на каблуках опасное препятствие. Скатерти были темно-зеленые, не первой свежести, в кое-каких местах прожженные сигаретами.

– В таких заведениях тоже хорошо охотиться, – сказал Вовка, усаживаясь за столик у окна. – Люди, носящие в себе паразитов, любят тусоваться с себеподобными. Думаю, у тварей тоже есть страх одиночества и они постоянно ищут общения.

Официантка принесла нам меню и объявила, что с десяти вечера в ресторане живая музыка, поэтому с каждого посетителя будут взимать по сто рублей.

– Если не хотите платить, то просим вас покинуть наш ресторан до начала концерта, – сообщила она, изо всех сил стараясь скрыть раздражение за натянутой улыбкой.

– Мы заплатим, не проблема, – успокоил ее Вовка, а когда официантка ушла, обратился к нам. – Закажем еду чисто символически, чтобы не вызывать подозрений.

– Но я есть хочу, – насупился Максик.

– Сегодня ты поешь по-настоящему, поэтому не набивай желудок, – Вовка открыл меню. – Делай вид, что выбираешь блюдо, а сам тихонько осмотрись. Скажешь мне, что заметил.

Максик, прикрывшись раскрытой книжицей, начал оглядывать сидящих в зале, как шпион из старых фильмов. Это было уморительно, но я не делал ему замечания: раз Вовка молчит, то мне не стоит вмешиваться в педагогический процесс. Сам-то я давно разведал обстановку. С момента свершения моего ритуала я научился видеть тварей, а не просто чувствовать их. Я толком еще не разобрался в этом механизме, но стоило мне немного расфокусировать зрение, как сквозь человеческую оболочку начинала проступать оболочка паразита.

За соседним столиком сидели три женщины лет сорока. Видимо, они давно не виделись, потому что постоянно смеялись и взахлеб рассказывали что-то, перебивая друг друга. В одной из них я увидел игошу – совсем молодого, тоненького, коротенького, не больше ладони. Он двигался суетливо, кидался с одной стороны тела на другую, ошалев от обилия пищи. Этого игоши как раз хватило бы Максику.

Столик в углу занимал одинокий мужчина с сумкой для ноутбука возле стула. Наверняка командировочный. Весь он была объят бледно-зеленым огнем. Это был демон, самый слабый и самый распространенный его подвид. В своем дневнике Вовка назвал его видом или встречником. Два этих названия происходили из образа жизни твари. Поскольку он был самым слабым из демонской братии, ему не хватало энергии, чтобы скрыть свою оболочку от глаз людей. Из-за того, что он был виден, его и прозвали видом. Поэтому нападал он на одиноких путников, которым никто не придет на помощь. Встречники умели прятаться внутри жертвы, если вдруг появлялись конкуренты или опасность, и потому сейчас, в ресторане, демон затаился, ожидая, когда его добыча выйдет за стены заведения.

За длинным столиком у сцены сидела компания: четыре мужчины и две женщины. Было видно, что кабаки для них – привычное времяпрепровождение. Трое из мужчин были заражены лярвами разной степени упитанности, еще в одном копошились бесы, напоминающие рой светящихся дробинок. Обе женщины несли в себе суккубов. Эти твари, похожие на обручи, как и инкубы, постепенно сжимали души тугим кольцом, заставляя человека искать забвение в пьянстве, обжорстве, беспорядочных связях, азартных играх. Чем сильнее сжималось кольцо, тем больнее было душе и тем отчаянней она пыталась заглушить боль в разгульном образе жизни. С инкубами и суккубами я еще не сталкивался, но был уверен, что без труда стяну эти кольца с душ. Демона я благородно оставил Вовке.

– Ну, кого выследил? – спросил он через несколько минут, отобрав меню у Максика.

– Вон та тетка, – тот указал на столик с тремя подругами. – Она вся увешена золотом.

– И что?

– Не знаю. Никогда раньше не обращал внимания на чьи-то побрякушки, но от этих просто глаз оторвать могу.

– Хорошо. Еще что?

– У командировочного обручальное кольцо в кармане. А у тех, – Максик кивнул на столик с компанией, – вообще ни одного украшения.

– Кроме этого ты что-то заметил?

– Только несколько золотых зубов…

Вовка одобрительно кивнул, а я с досадой прикусил губу: на золото я даже не обратил внимания. Видимо, оно было не моей породы, потому что я не ощущал его зов.

Когда мы сделали заказ и официантка ушла, Вовка продолжил свой обучающий семинар, рассказывая Максику, как нужно выслеживать добычу и как правильно нападать.

– Дашь ему игошу? – небрежно спросил я. Мне хотелось щегольнуть перед младшим своим опытом.

– Да, наверное. Или суккуба, – предположил Вовка.

– Оставь суккуба мне, – попросил я. – Хочется чего-нибудь новенького попробовать.

– Тебе пора переходить на более калорийную пищу. Бери демона.

– Я его тебе оставил.

– Ерунда! Я поохотился в Москве.

– Все равно забирай демона себе.

Максик смотрел на нас, как на полоумных, а потом не выдержал и встрял:

– Можно я возьму демона?

– Не надорвешься? – усмехнулся Вовка.

– Дай мне шанс – и я справляюсь. Только скажи, что надо делать! – оживился младший.

– Это произойдет не сегодня, – отрезал Вовка. – Чтобы дать тебе демона, я должен знать кое-какие детали твоего ритуала, но раз ты их не помнишь… Подождем, пока память к тебе вернется, а потом возьмемся за крупную дичь.

Это был очень хлесткий и действенный прием. Максик поджал губы, понимая, что сам виноват в такой реакции брата.

Мы ждали достаточно долго. Нам уже принесли заказ – три салата и сырную нарезку. Мы потихоньку ели, наблюдая за своей потенциальной добычей. Первым в меню вошел командировочный. Он расплатился, с недовольством что-то высказывая официантке, получил от нее достойный по грубости ответ и с оскорбленным видом направился к выходу.

– Он твой! – я кивнул Вовке.

– Хорошо, тогда проследи за игошей, – тот кивнул и, изобразив, что у него сработала сигнализация на машине, вышел вслед за демоном. За Вовку я не волновался, а вот процесс обучения Максика меня весьма смущал. В основном, из-за того, что младший вряд ли будет слушаться меня.

– Ты умеешь вызывать воронку? – спросил я.

– Чего?

Я попытался объяснить ему процесс поглощения тварей, но Максик смотрел на меня ясными глазами, как блондинка, которой рассказывают строение атомной бомбы. У меня опустились руки. Я молил бога, чтобы Вовка побыстрее разделался с демоном и вернулся, взяв на себя обучение подрастающего поколения, но в этот момент тетка-игоша направилась в туалет.

– Иди за мной! – бросил я брату и встал из-за стола.

Я подождал, пока за ней закроется дверь с картинкой, изображающей женский профиль, а потом шепнул брату:

– Когда она выйдет, я зажму ей рот и втащу обратно. Ты сразу за мной, закрывай дверь и никого не впускай. Ну и смотри, как я буду доставать тварь.

Мне хотелось показать младшему свое умение, но я волновался, что он не даст мне этого сделать и все испортит. Как потом выяснилось, я волновался не зря. Мы ждали несколько минут, но меня это не тяготило, а вот Максик потерял терпение и заглянул в туалет. За дверью была небольшая комната, из которой две двери вели непосредственно в кабинки.

– Жень, давай здесь! – позвал меня Максик, но его голос услышал, конечно же, не только я.

– Кто здесь? – испугалась тетка, которая все еще находилась в одной из кабинок.

Мне хотелось взять брата за шиворот и треснуть об стену, но я сдержался.

– Извините, мы ошиблись дверью, – вежливо произнес я, прижал Максика к стене и зажал ему рот, чтобы тот не произнес ни звука. При этом я намеренно громко хлопнул дверью, чтобы женщина подумала, что мы ушли. Однако тетка оказалась не такой доверчивой, как я предполагал. Она встала на унитаз и разведала обстановку, выглянув над дверцей кабинки.

– Что вам здесь надо? Уходите немедленно! – гневно произнесла она.

Охота была испорчена. Выпускать женщину тоже было опасно, потому что она могла нажаловаться на нас менеджеру заведения. Вовка учил меня не привлекать к себе излишнего внимания. Ситуацию нужно было как-то разрешить, но мне в голову не приходило ни одной стоящей идеи. Выломать дверь? Слишком шумно. Выманить женщину угрозами тоже вряд ли удастся. Загипнотизировать? Но Вовка говорил, что вынимать паразитов из человека, который находится под гипнозом, ужасно трудно, а потому это не самый удачный пример для обучения. Пока я лихорадочно искал выход, Максик его нашел.

– Мы тут прячемся кое от кого, – шепотом сообщил он. – Видели здоровяка с нами? Он хочет вернуть нас приемным родителям, а мы не хотим возвращаться в этот ад. Поэтому мы посидим тут немного, потому что он не додумается заглянуть в женский туалет и решит, что мы сбежали.

Женщина слушала с ярко выраженным скептицизмом.

– Вы можете выходить, мы вас не тронем, – пообещал Максик, и голос у него в этот момент был по-настоящему ангельский. Я сам верил каждому его слову. – Только не говорите нашему опекуну, что мы тут. Пожалуйста!

Несколько секунд тетка думала, а потом спросила:

– Откуда мне знать, что вы меня не тронете?

– Мы можем повернуться лицом к стене, если хотите, – предложил я.

– Зайдите в соседнюю кабинку, – приказала женщина. – И закройтесь на шпингалет.

– Боюсь, мы там не поместимся вдвоем, – начал артачиться Максик, но я ткнул его в бок:

– Хорошо, мы зайдем. Но вы нам тоже пообещайте, что никому не скажете про нас.

– Ладно.

Ее «ладно» по десятибалльной шкале неубедительности прозвучало на девять с половиной, и если бы мы с Максиком на самом деле тут прятались от кого-нибудь, то нас бы взяли тепленькими через две минуты после выхода тетки из туалета. Однако нам важнее было выманить добычу, поэтому мы играли по ее правилам. Зашли в кабинку, прикрыли за собой дверь, я даже для убедительности щелкнул шпингалетом, но, конечно, не задвинул его. Женщина выждала с минуту, а потом резво бросилась вон из своего укрытия. Думаю, если бы она знала, что мы с Максиком драконы, она бы без шума сдалась нам, потому что все ее попытки обдурить нас походили на попытки туриста с рюкзаком на плечах удрать от тигра. Мы были сильнее и быстрее нашей жертвы, а потому я схватил ее и зажал ей рот раньше, чем она успела добраться до входной двери, от которой до кабинки было не больше двух метров. Я обхватил ее шею рукой, пережимая сонную артерию, и через десять секунд женщина обмякла в моих руках.

– Что ты сделал? – испугался Максик. – Ты убил ее?!

– Нет, она всего лишь потеряла сознание. Придет в себя минуты через две или того меньше, так что у нас мало времени! – я усадил тетку на пол, приложил руку к основанию ее шеи и ухватил игошу. Он забился, как рыба, которую тащили из воды, но я был сильнее в этом поединке, и через полминуты повернулся к брату с добычей в руке.

То, что происходило в этот момент с Максиком, меня напугало. Он был бледен и тяжело дышал, со страхом вытаращившись на меня.

– Не бойся, это наша еда, – заговорил я как можно мягче, но брат попятился и прижался к стене, с ужасом взирая на какого-то невидимого противника. Мне стало не по себе от такой реакции, я даже невольно оглянулся: не стоит ли кто за мной.

– Успокойся, все нормально, – я положил руку брату на плечо, но он дернулся, словно его пронзило током, и застонал:

– Не надо… пожалуйста…

После этого по его телу прошла волна судорог. Максик впился в меня умоляющим взглядом, продолжая трястись, как эпилептик. Я видел, что у него зарождается внутренний свет, но не подозревал, что сей естественный для драконов процесс будет для брата столь мучительным. Он хотел сбежать. Из последних сил оттолкнулся руками от стены, но я прижал его обратно. Сделать это было довольно просто, поскольку брат совсем обессилел. Когда его воронка набрала силу, я поднес игошу ко рту Максика, и центростремительный поток тут же подхватил тварь. Брат скривился, но все же проглотил ее, и только после этого начал успокаиваться. Его так вымотало это поглощение, что он сполз по стене и остался сидеть на корточках, закрыв глаза.

– Ничего страшного, такое бывает, – я старался как-то его подбодрить. – Вовка наверняка знает, как избавиться от этого…

– Нет! – чуть ли не выкрикнул Максик и схватил меня за руку. – Не говори ему, ладно?

– Почему?

– Это пройдет… Это просто… – он снова умоляюще взглянул на меня. – Жень, пожалуйста, не говори. Лучше… я сам…

– Хорошо, как скажешь, – согласился я.

В этот момент дверь дернули снаружи. Мы с Максиком вздрогнули и насторожились.