Текст книги "Год дракона (СИ)"

Автор книги: Civettina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

– Что же делать?

– Поговори с ним. Сделай так, чтобы он не обижался на то, что ему придется какое-то время пролежать в хранилище.

– Поговорить с камнем? – уточнил я.

– Да, – Вовка пожал плечами, вынул из сейфа пачку денег и снова закрыл дверцу.

– Поговорить – как мы сейчас с тобой разговариваем?

– Если ты умеешь еще как-то говорить, то поговори по-другому, – брат сунул деньги во внутренний карман кожаной куртки. – Оставлю вас. Когда ваш тет-а-тет закончится, спускайся вместе с перстнем к машине.

Он глянул на телефон и вышел из номера, оставив меня в полном недоумении. Я взглянул на топаз, который при дневном свете наполнился каким-то глубинным сиянием. Что ему сказать? Как объяснить ситуацию? Вообще, нормально ли это – разговаривать с камнем? Вдруг Вовка пошутил, а я сейчас, как дурак, буду душу выворачивать перед ювелирным украшением…

Свет так преломлялся в его гранях, что казалось, будто в камне что-то скрывается. Нечто такое, что я не могу уловить из-за оптической иллюзии. Я крутил перстень, невольно вглядываясь в топаз, и ощущал, как тревога в моей душе усиливается.

– Слушай, – тихо сказал я, – мне надо будет отлучиться на несколько дней – съездить за братом. Я не могу взять тебя с собой, потому что нам придется проходить таможню, а внимания этой службы лучше не привлекать. Но я не брошу тебя, потому что ты мне нравишься. У нас с тобой любовь с первого взгляда, так ведь?

Внутри топаза что-то шевельнулось, и от этого мой страх усилился.

– Знаю: ты хочешь сказать мне что-то важное. Я готов тебя выслушать. Прямо сейчас, – преодолевая дрожь в голосе, продолжал я. – Но после этого я отнесу тебя в сейф. Ты будешь там ждать меня, потому что я обязательно вернусь за тобой. Драконы своих не бросают, верно?

По граням камня пробежала волна. Возможно, это просто облако нашло на солнце, изменив освещение, но после этой волны мне стало совсем жутко. У меня задрожали руки и похолодела спина, но я не отводил от кольца взгляд.

– Говори… я слушаю, – почти беззвучно шептал я. – Говори…

Сердце мое билось все быстрее, дыхание стало прерывистым, я не мог справиться с дрожью. При этом мне было очень жутко, словно я оказался один ночью на кладбище. Через какое-то время страх сменился болью – такой сильной душевной болью, что если бы у меня в руках был пистолет, я бы выстрелил себе в висок не задумываясь. Меня трясло так, словно я оказался на электрическом стуле, из глаз полились слезы. И вдруг – вспышка! – и перед глазами мелькнула какая-то тень, отчего ужас усилился в разы. Я готов был бежать и кричать от неконтролируемого животного страха, но тело мое окаменело настолько, что я даже выронил из непослушных пальцев кольцо.

За первой вспышкой пришла вторая – снова эта тень, приносящая страх и ощущение смерти. Потом еще одна вспышка – кровь, заливающая пол, стены, люди в крови на полу. От этого зрелища я чуть не лишился чувств – настолько потрясло меня увиденное. Потом вспышки стали все чаще и хаотичнее. Я видел то жуткие оскаленные морды каких-то тварей, то паническое движение вокруг, то мертвые тела в помещении: оторванные головы, отрубленные руки, вспоротые животы. Я больше не мог выносить этот кошмар, но остановить его было не в моих силах. Топаз рассказывал мне о какой-то чудовищной бойне, память о которой не давала покоя ему. И я терпел, однако силы мои были небезграничны. Последнее, что я увидел, перед тем как отрубиться, – темное помещение, в котором едва различались предметы, но как только я его увидел, меня захлестнула невыносимая боль.

Я открыл глаза и понял, что свалился с кровати на пол. Все тело ныло так, будто меня били три разъяренных вышибалы казино «Кристалл». Я приподнялся на дрожащих руках и взглянул на часы: я пробыл в отключке пятнадцать минут, а мне казалось – целую вечность. Кольцо лежало на полу неподалеку от меня.

– Теперь тебе будет легче, – я дотянулся до него и взял ослабшими пальцами. – Теперь тебе хватит сил дождаться меня.

Когда я подошел к машине, Вовка не на шутку перепугался:

– Что случилось?

– Он мне все рассказал, – я с трудом забрался в салон. – Это было ужасно.

– Ты выглядишь хреново. Может, останешься в номере? Я один съезжу в банк.

– Нет, топаз хочет, чтобы я был рядом.

– Как скажешь, – понимающе кивнул брат и завел мотор.

========== Ритуал ==========

Вовка не кормил меня целый день.

– Поверь мне, так будет лучше, – уверил он и, чтобы мне было не так обидно, сам тоже не ел. Ему, правда, вынести эту голодовку было намного проще: он недавно поохотился на богема, и сил у него было хоть отбавляй. А у меня разболелась голова, но я ничего не говорил брату. Я сосредоточился на борьбе со страхом, потому что меня пугал предстоящий ритуал. Особенно после того, как Вовка купил двадцать метров крепкой веревки и замочил ее в какой-то неприятно пахнущей жидкости.

– Это в качестве страховки, – пояснил он. – Я не знаю, как поведет себя твоя сущность. Бывает, что они вырываются и ведут себя агрессивно. А это тебя сдержит.

Я почему-то представил, что Вовка накинет на меня лассо, как на дикого мустанга, и будет укрощать.

Шу переслала брату на телефон GPS-координаты места, где будет проведен ритуал. Вовка сверился с картой и остался доволен:

– Хорошее место: вода близко.

Выехали мы вечером и целый час мчались по Можайскому шоссе. Голос на GPS-навигаторе указывал нам, когда и куда сворачивать, и даже в этом мне чудился некоторый заговор. Мы ехали сначала по асфальтированной дороге, потом свернули на проселочную, миновали деревню, дальше пошла колея, разбитая тракторами, но «Черик» справлялся. Колея разделилась: более глубокие борозды уходили в сторону поля, а едва заметные ныряли в лес. По ним мы и отправились дальше. Хоть я и был пристегнут ремнем, все равно крепко держался за ручку над дверью – так сильно мотало машину. «Черик» рычал, преодолевая горки и овраги, с хрустом протискивался через кустарник. В сгущающихся сумерках это передвижение казалось мне зловещим: вокруг лес, который становится все глуше, и мы на джипе – как заблудившиеся странники. К тому же брат не включал фары, поэтому постепенно окутывающая нас темнота добавляла жути.

Наконец, справа показалась небольшая полянка, на которой стоял красный спортивный автомобиль. Я понял, что это машина Шу, но как она добралась сюда по лесу, где даже наш внедорожник порой буксовал, – для меня оставалось загадкой. Вовка поставил свой джип рядом.

– До цели осталось триста тридцать метров на северо-восток, – обиженно сообщила девушка из навигатора.

Вовка выключил прибор, заглушил мотор и выдохнул:

– Дальше пешком.

Когда мы выбрались из джипа, дверь спортивного автомобиля открылась, и нам навстречу шагнула Шу. Она была одета в обтягивающие спортивные штаны, майку и короткую кожаную куртку. Волосы были забраны в хвост на затылке, что придавало ее образу неожиданную сексуальность.

– Заждалась? – вместо приветствия спросил Вовка.

– Нет, я все подготавливала, – Шу направилась через заросли на северо-восток.

– Ни секунды не сомневался, – брат закинул на плечо свою спортивную сумку и двинул за королевой. Я старался не отставать от него, потому что темнело с небывалой скоростью, и я уже с трудом различал стволы деревьев. По пути я несколько раз запинался о пни и корни, ветки хлестали меня по лицу, и мне приходилось прикрывать ладонью глаза. Один раз я оступился и упал. Вовка вернулся, поднял меня за руку и шепнул:

– Иди по моим следам!

Мне было неловко признаваться, что я не вижу следов, поэтому я продолжал движение, как слепой котенок, натыкаясь на сучки и коряги.

Наконец, мы прибыли на место. Шу зажгла свечу и поднесла ее к неглубокой чашке, стоявшей на метровом штативе. Свеча горела, на удивление, ярко, и в этом свете я разглядел поляну, по окружности которой было расставлено девять таких же штативов. Пока Шу во всех них зажигала огонь, Вовка скинул сумку и повернулся ко мне:

– Снимай куртку.

Я повиновался.

– Футболку тоже.

– Вов, не очень-то жарко на улице.

– Ничего, сейчас встанешь в круг – согреешься.

На самом деле я боялся не холода. Просто мне было неловко представать с обнаженным торсом перед Шу. Мне не нравилось, как она на меня смотрела тогда, у себя дома, поэтому я медлил раздеваться. Пока я переживал свои эротические комплексы, Вовка достал моток веревки и разложил по окружности за штативами, замкнув кольцо.

– Снимай майку и иди сюда, – позвала меня Шу. – Только шагай аккуратно: не нарушай рисунок.

Я взглянул на землю, и увидел, что ровными полукруглыми камушками, похожими на морскую гальку, был выложен какой-то знак. Я разделся и вошел в круг.

– Выпей! – Шу протянула мне непрозрачный флакончик с герметичной крышкой.

Я не стал спрашивать, что это и для чего нужно пить. Я видел, что королева не в духе, поэтому не стал раздражать ее своим любопытством, открыл крышку и быстро осушил флакончик. Жидкость на вкус была как прокисшее вино.

– Чем ты его свяжешь? – Шу обратилась к Вовке.

– Не буду связывать.

– Вольдемар!

– Я его удержу.

– Если он нарушит…

– Сказал же: удержу! К тому же я подстраховался: олий не даст ему выйти из круга.

Королева нервно выдохнула:

– С тобой неприятно работать. Я помогаю тебе в последний раз. Для своего младшего брата ищи другого дракона.

Вовка ухмыльнулся уголком рта.

– Два правила себе уясни, – Шу вынула из-за пояса кинжал с узким лезвием, взяла меня за руку и полоснула выше запястья. – Что бы с тобой ни происходило, не выходи за пределы круга. Второе: слушай, но не говори. Тебе нужно молчать, иначе ты все испортишь.

Говоря это, она смачивала пальцы моей кровью, вытекающей из раны, и рисовала мне на левой груди какие-то знаки. А потом на правой – несколько параллельных земле и друг другу полос.

– Это символ твоих собратьев – драконов, – пояснила она. – Плечом к плечу к единой цели, к единой судьбе. У нас все равны, несмотря на то, что кто-то – королева, а кто-то полукровка.

Закончив рисовать, она подвела меня к центру круга, где стоял глубокий чан на широком блюдце. На блюдце по кругу были разложены чьи-то кости, камни необычной формы, листья растений, украшения из меди.

– Встань на колени, – приказала Шу, и я тут же выполнил приказ.

Они с Вовкой тоже опустились на колени: он с левой стороны от меня, она с правой – и взяли за запястья.

– С этой минуты не произноси ни слова, – буркнула Шу, а потом запрокинула голову и начала напевать мелодию. Вернее, это даже нельзя было назвать мелодией – просто чередование гортанных звуков, повторяющихся в определенной последовательности. Вовка тоже запрокинул голову, но молчал. Постепенно ритм произнесения звуков ускорялся, и Шу начала пританцовывать, входя в транс. Я ощущал, как этот ритм передается мне, но не знал, можно ли мне шевелиться, поэтому продолжал стоять смирно. В голове приятно зашумело, наверное, от выпитой жидкости. Я подозревал, что без чего-нибудь наркотического не обойдется, и с интересом прислушивался к новым ощущениям. Пока ничего необычного не происходило: не было ни галлюцинаций, ни релаксации, ни, наоборот, энергетического подъема, ни даже опьянения. Возможно, напиток имел отсроченный эффект. Я пока рассматривал предметы на блюде и гадал, какому животному принадлежат косточки.

Внезапно Шу взвизгнула, будто увидела мышь, потом ее тело содрогнулось в судорогах. Она осела на пятки, уронив голову на грудь, замерла так на несколько секунд, а потом вскинулась и быстро-быстро заговорила на незнакомом языке. Казалось, она торопится сказать что-то очень важное, но не успевает и потому повышает голос. Несколько последних слов Шу выкрикнула, словно доказывала свою правоту в супружеской ссоре. В чане передо мной вспыхнул огонь. Он так неистово заполыхал, будто именно с ним и ссорилась Шу. После этого Вовка, который до сего момента никак не проявлял себя, совершенно спокойно сунул мою руку в огонь.

От боли у меня на несколько секунд отключилось сознание. Я взвыл и дернулся, но брат держал крепко. Вторую руку сжимала Шу, и силы в этой дамочке было в десять раз больше, чем у Вовки.

– Черт! Что ты делаешь?! – заорал я, но вспомнил, что говорить мне нельзя. Я рычал, пытаясь освободиться от захвата и вынуть руку, пока еще можно ее спасти. Однако, к моему удивлению, боль стала постепенно проходить. Я боялся, что это из-за того, что все нервные окончания сгорели, и у меня ожог четвертой степени с некрозом, обугливанием и другими малоэстетичными вещами. Через пару минут боль исчезла совсем, но в груди стала зарождаться другая – ноющая, усиливающаяся с каждой секундой, как будто у меня там была открытая рана. От этой боли закружилась голова и начало тошнить. Я дышал через нос, как обычно делал в приюте, чтобы не наблевать на кровать, но ничего не помогало. Я чувствовал, как эти волны подкатывают все ближе и ближе к горлу, я понимал, что меня сейчас вырвет, и понимал, почему брат не кормил меня целый день. Говорить мне было нельзя, а Вовка и Шу как будто не замечали моего состояния. Я вытянул шею, чтобы не запачкать джинсы, и тут тело мое содрогнулось от рвотных судорог. К моему ужасу, на землю упали не частички пищи, как это обычно бывает, а несколько искр, которые тут же погасли. Я так перепугался, что на какое-то время даже справился с рвотным рефлексом. Однако природа взяла свое – и через минуту меня уже выворачивало наизнанку. На землю потоком сыпались искры, некоторые продолжали тлеть, другие гасли, а я не мог совладать с собой. Я ощущал, как изнутри меня что-то распирает, мне казалось, что от напряжения у меня сейчас лопнут легкие или сосуды в голове, и я сдохну на этой поляне от инсульта. Наконец, то, чего я боялся, случилось: что-то треснуло во мне с таким характерным глухим звуком – и сразу боль залила все тело. Вовка и Шу отпустили меня, а я бился на земле в агонии. Я хотел попросить помощи у брата, хотя бы взять его за руку, чтобы не так страшно было покидать этот мир, но мое тело корчилось в судорогах. Где-то в области солнечного сплетения стал скручиваться тугой комок, который мешал дышать. Я хватал губами воздух, пытался наполнить легкие кислородом, но они практически не расправлялись и не сжимались. Вдруг этот комок, что креп во мне, резко, как часовая пружина, распрямился. Мое тело вытянулось в струну, болезненно хрустнули суставы, и я увидел, как из моего рта ударил луч света – бледно-розовый, примерно такой, какой был у Вовки, когда он поглощал тварь.

После этого перед глазами у меня замелькали картины, словно кто-то запустил слайд-шоу на большой скорости. Люди, пейзажи, твари, кровь, какие-то прекрасные создания и незнакомые миры. От каждой картинки я испытывал определенное чувство, и эти эмоции менялись так же быстро, как и изображения. Это было невыносимой пыткой – испытывать за одну секунду сильный страх и такое же сильное блаженство, любовь и ненависть, горечь и радость, агрессию и спокойствие. Этот калейдоскоп неожиданным образом придал мне сил. Я вскочил и бросился прочь, пытаясь избавиться от мучительного аттракциона, но вдруг на моем пути встала стена белого как снег огня. Что-то внутри меня знало, чем опасен белый огонь, и поэтому я инстинктивно шарахнулся назад, запнулся, упал на спину. Надо мной возник Вовка, прижал мои плечи к земле, что-то говорил, но я не слышал ни звука – мелькающие картинки опустошали меня. Через какое-то время этот поток внезапно закончился, и тишина с темнотой, наступившие после него, окончательно лишили меня сил: я потерял сознание.

========== Перезагрузка ==========

Я очнулся на переднем сидении в машине: я был одет и пристегнут ремнем безопасности. Мы уже мчались по шоссе, Вовка с таким спокойствием смотрел на дорогу, что мне на секунду показалось, что весь обряд мне приснился. Я глянул на левую руку – никаких следов от огня, даже кожа не покраснела.

– Как самочувствие? – поинтересовался брат.

– Не очень, – честно признался я. Мои суставы ныли, мышцы не давали пошевелиться, тут же отвечая резкой болью, глаза слезились, губы пересохли и потрескались.

– Ничего, за пару дней отлежишься, – успокоил меня брат.

– Как все прошло?

– Почти идеально, – бодро отозвался брат. – Я дважды присутствовал на ритуалах, но сегодняшний был самый быстрый и самый полный. Я же говорил, что момент выбран удачно: нам даже не приходилось вызывать твою сущность – она сама вырвалась наружу. И, насколько я понял, память тоже к тебе вернулась без особых усилий.

– Какая память? – не понял я.

– Память предков. Драконы обладают способностью помнить не только свое прошлое, но и прошлое своих мертвых собратьев. Эти знания дракон хранит до конца жизни и может обмениваться ими с другими представителями рода.

– Зачем?

– Чтобы выжить. Чтобы знать, кто друзья и как их найти, какие есть враги и как их одолеть. Например, тело убитого дракона хранит информацию 99 дней, но поскольку люди сразу пускали тушу в дело, то при термической и химической обработке память навсегда въедалась в кожу и кости, поэтому предметы утвари превращались в своеобразные компакт-диски с записанной на них информацией. Кровь драконов применялась в металлургии и строительстве, поэтому многие древние здания и оружие тоже хранят в себе историю нашего рода.

– Замечательно, – я закрыл глаза.

– Мы с Шу передали тебе все свои знания. Потом еще спасибо скажешь!

– Спасибо…

Я пытался подремать, но едва погружался в предсонное оцепенение, на меня наваливались воспоминания о ритуале – как из меня сыпались искры, как внутри что-то рвалось, как бегущие картинки и вызываемые ими эмоции раздирали меня на части. Я весь измучился, пока мы доехали до гостиницы.

– Идти сможешь сам? – заботливо поинтересовался брат, въезжая на парковку.

– Не знаю, – мне было ужасно плохо, и я хотел быстрее прилечь. – Попробую.

– Хотя бы мимо рецепции пройди с бодрым видом, чтобы вопросов не вызывать, – попросил Вовка.

Я взял себя в руки, и через холл прошел хоть и медленно, но не качаясь. Зато в лифте я сполз по стенке, не в силах больше стоять на ногах. До номера Вовка практически нес меня: у меня дрожали колени, и из-за этого я не мог сделать ни шага.

Два дня я не вставал с постели, разбитый, словно после тяжелой болезни. У меня была такая слабость, что я не мог удержать в руке стакан воды. Большей частью я спал. Слава богу, мне ничего не снилось – я провалился в вязкую пустоту и там пребывал до тех пор, пока брат не выдергивал меня обратно. Вовка кормил меня шоколадом и вареными яйцами. Я поначалу скептически отнесся к этому меню, полагая, что меня вывернет от первого же куска.

– Тебе нужен белок и энергия, – уверил меня Вовка, выкладывая на стол пачек двадцать темного шоколада и с десяток вареных яиц. – А когда встанешь на ноги, перейдем на высококалорийную пищу.

Я не верил, что когда-нибудь смогу встать на ноги, но с удовольствием ел яйца и шоколад. Про другие продукты даже думать не мог. Вместо чая Вовка заваривал какие-то травы, которые своим запахом вызывали воспоминания о покосе в деревне. Вовка с другими парнями ходил косить сено литовкой, а моей задачей было следить за Максиком, который, естественно, рвался к косарям. Мне приходилось занимать младшего брата всякой ерундой: я показывал ему насекомых, учил собирать землянику, закапывал секретики, – а сам с нетерпением ждал, когда же парни устанут и можно будет посидеть с ними, пообедать, послушать их разговоры. Я был рад даже сбегать за водой к ручью, который находился примерно в километре от луга, лишь бы заслужить одобрение Вовки.

Эти радужные воспоминания контрастировали с моим нынешним плачевным состоянием, что приводило меня в еще большее уныние.

– Вов, когда это пройдет? – стонал я.

– Сейчас твоя сущность заняла пульт управления и перестраивает организм в соответствии с новыми возможностями, – пояснял брат. – У тебя что-то вроде перезагрузки. Когда компьютер перезапустится, станет полегче, и ты сможешь контролировать свое состояние.

– Я не думал, что будет так хреново…

– Через это все проходят. Кто-то легче, кто-то тяжелее. Думаешь, так просто дается умение держать огонь на руке и вызывать внутренний свет?

На третий день мне стало лучше, я уже самостоятельно добрался до туалета, а ночью Вовка сходил на охоту и принес мне бестию. До сего момента я ни разу не видел этих тварей. В дневнике было написано, что они впиваются в душу человека, отчего та при развитии испытывает боль и перестает развиваться вовсе. Или развивается медленно и деформируется при этом. Еще было сказано, что сильные бестии напоминают капкан, и снять его с души не так-то просто: приходится хитростью или силой разжимать клешни тварей. Вовка принес мне слабую бестию в бутылочке из-под сока, на которой он нарисовал символы-замки, не выпускающие паразита. Тварь напоминала заколку-невидимку – две плотно сжатые тонкие и прямые полоски, поблескивающие, как лакированные. На месте перегиба полосок было небольшое уплотнение с едва заметными усиками. Вовка сказал, что из этих усиков отрастают еще ноги, между которыми со временем образуется плотная перепонка. Это позволяет бестии захватывать большие участки души и потреблять больше энергии. Это так же делает ее похожим на капкан.

– Пора тебе переходить на натуральную пищу, – пошутил Вовка, крепко сжимая в пальцах бестию. – Съешь ее – и сил прибавится.

– Как ее есть? – поморщился я. После шоколада мне было неприятно думать, что эта светящаяся заколка скоро окажется у меня во рту.

– Нужна воронка, которая бы поглотила тварь. Во время ритуала ты должен был почувствовать в животе такой… как бы узел. Как будто что-то закручивается в тугой комок. Было?

– Да.

– Ты должен вызвать его снова.

– Как?!

– Представь, что там у тебя зарождается торнадо.

– Господи…

– Жень, у всех происходит по-разному. Горыныч учил меня после вдоха задерживать дыхание на несколько секунд, а потом резко выдыхать. Попробуй, может, получится.

Я сделал глубокий вдох, но долго удержать воздух не смог – закружилась голова и затошнило.

– Мне еще такой способ помогал: напряги пресс сильно-сильно, как на тренировке, а потом резко вдохни животом. Как только почувствуешь внутри этот комок, раскручивай его, как смерч. Он сам найдет выход – главное запустить механизм воронки.

Я испробовал этот метод. Что-то похожее на ту пружину, что чуть не порвала меня во время ритуала, шевельнулось во мне, но тут же затихло.

– Возможно, ты пока еще слаб, но когда появятся силы, у тебя все получится, – предположил брат. – Придется мне помочь тебе. Только не думай, что я буду делать так каждый раз.

Он убрал бестию обратно в бутылку, крепко закрутил крышку и сел на кровать передо мной.

– Смотри мне в глаза, – приказал он и взял меня обеими руками за голову.

Поначалу это не причиняло дискомфорта. Я уперся взглядом в такие родные серые глаза Вовки и ждал, что произойдет дальше. Он смотрел на меня сначала спокойно, но с каждой секундой его взор становился все напряженней, агрессивней. И вот уже от него у меня по спине побежали мурашки и захотелось отвести глаза, но я собрал волю в кулак и держался. Вовка, продолжая сверлить меня взглядом, приоткрыл рот, и я заметил, как оттуда полился свет, который разгорался все сильнее и сильнее. Почему-то в такой близости от этого света я чувствовал странное желание обнять брата, словно в приступе всеобъемлющей братской любви. Это же чувство заставило меня броситься к нему на шею, когда он приехал в детдом спустя восемь лет. Бороться с этим было труднее, чем с дискомфортом, который по-прежнему причинял мне Вовкин взгляд, и я, чтобы снять напряжение, положил руку брату на плечи.

Вовка резко открыл рот, и мне в лицо ударил ослепительный луч. Я шарахнулся и ощутил, как у меня свело живот. Поняв, что это то, о чем толковал брат, я принялся мысленно раскручивать это торнадо, но тут бутылка, в которой сидела бестия, покачнулась и упала на пол. Спазм у меня в животе моментально прошел.

– Вот бестия! – ругнулся Вовка и поднял бутылку. – Напугалась, почуяв двух драконов. Давай еще раз: у нас ведь почти получилось.

– Вов, мне не очень приятно…

– Еще бы! Этот механизм драконы используют не только для того, чтобы есть, но и для того, чтобы призвать на помощь. Например, когда они ранены или когда детеныш потерялся и зовет родителей. Поэтому я и сказал, что не буду делать это постоянно. Только пару раз, чтобы ты понял, как тебе действовать.

– Вов…

– Жень! Твоя сущность не может не откликнуться на призыв моей. Вот увидишь!

Спорить с братом было бесполезно, да и я так устал, что хотел, чтобы все это быстрее закончилось. Мы повторили процедуру снова, и на этот раз Вовке удалось вызвать мой внутренний свет. Я снова ощутил эту пружину, со страхом ждал, когда же она распрямится, но все произошло намного мягче, чем во время ритуала. Я почувствовал и воронку внутри, правда, она вращалась не с центростремительной силой, а наоборот, с центробежной, как будто выталкивала что-то из меня. Вовка вынул из бутылки бестию и поднес к моему рту. В тот же момент направление вращения воронки изменилось, и тварь всосало в меня, как в пылесос. Я ощутил, как какое-то прохладное инородное тело движется внутри меня, но через несколько секунд это ощущение пропало. Свет тоже начал угасать. Я повалился на кровать, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

– Скоро почувствуешь насыщение, – пообещал брат. – Посмотрим, как на тебя подействует новый рацион. Если все будет хорошо, поймаю тебе кого-нибудь пожирнее.

Я закрыл глаза и улыбнулся. Эта почти животная терминология странным образом будоражила меня. Я помнил, какие противоречивые чувства в феврале вызвало у меня предложение брата пойти с ним поохотиться. Тогда я ужасно испугался, и страх победил любопытство моего уже начинающего пробуждаться дракона. Сейчас я буквально жаждал охоты, я знал, что стоит мне выйти на тропу, как адреналин ударит в кровь и я с наслаждением выдерну какую-нибудь лярву из какого-нибудь алкоголика.

От этих приятных мыслей, а может, и от чувства насыщения, я уснул, и мне впервые за последние три ночи приснился приятный сон.

========== Двуглавый ==========

На шестой день я уже чувствовал себя сносно. Изредка меня беспокоила тошнота, но она проходила, стоило взять в рот кусок шоколада. Вовка сходил на охоту еще раз и принес игошу. Подкрепившись, я ощутил небывалый прилив сил. Это не походило на обычное чувство сытости. Теперь я буквально физически ощущал, как меня наполняет энергия – словно топливо заливается в бак. Или заряжается аккумулятор. И если я ощущал, как наполняется этот неведомый мне резервуар, значит, по логике, я должен был и ощущать, как расходуется из него содержимое, сколько в нем осталось килоджоулей, калорий или в чем там измерялась эта энергия. Мне не терпелось узнать это, но, забегая вперед, скажу, что меня ждало разочарование. Новая энергия расходовалась так же, как и обычная – то есть незаметно. Я просто становился вялым, быстро уставал, меня клонило в сон – обычные попытки организма восстановить силы привычным способом. Но пока я этого не знал и предвкушал едва ли не научный эксперимент.

– Готов к дороге? – заметив мою бодрость, спросил Вовка. Оказалось, пока я после ритуала валялся без сил, он сделал нам визы в Болгарию.

– Мы едем за Максиком? – я с любопытством разглядывал страничку с визой в паспорте.

– Да. Пора вернуть мелкого в семью.

Мы собрали вещи меньше чем за час, и я все не мог преодолеть странное возбуждение перед полетом. Вовка же в десантных войсках налетался будь здоров, поэтому был спокоен.

– Я еще ни разу не летал на самолете, – признался я, когда мы выезжали со стоянки.

– Сочувствую, – не глядя на меня, бросил брат. – Боюсь, что никогда и не придется.

– В каком смысле? Мы разве сейчас не в аэропорт едем?

– Нет. Передвигаться на самолете опасно. Одни тебя выследили, проводили до борта, убедились, что он взлетел, сделали один звонок – и в месте посадки другие тебя взяли тепленьким. К тому же как ты намерен перевозить по воздуху наш военный арсенал?

– А поезд?

– Там тоже небезопасно: от станции до станции ты заперт в пространстве. Если возникнет какая-то форс-мажорная ситуация, то придется выпрыгивать на ходу. Да и поезд вряд ли едет быстрее, чем «Черик».

Не то чтобы мне не нравилось путешествовать в машине, просто я мечтал о самолете с детства.

– По дороге заскочим кое-куда, – таинственным голосом, чтобы поднять мне настроение, сообщил Вовка.

– Куда?

– В Обнинск. Навестим двуглавого.

Эта новость меня почему-то напугала. Предыдущие герои Вовкиного дневника произвели на меня неизгладимое впечатление. Кем окажется двуглавый, я теперь терялся в догадках. Раньше он мне представлялся этаким агентом, который ведет двойную игру. Например, занимает руководящий пост в силовых структурах и покрывает драконов, если те каким-то образом привлекут внимание правоохранительных органов или военных. Шу была примером такого двойного агента, но двуглавой ее никто не называл. Поэтому мне стало казаться, что двуглавый – это какой-то ветеран или пахан, имеющий особенность во внешности, скажем, как Харви Двуликий из «Бэтмена». Или у него на пол-лица металлический каркас – последствие какой-нибудь травмы. В общем, моя фантазия разыгралась, пугая меня перед встречей с еще одним дружком брата. К счастью, до Обнинска мы домчались быстро. На подъезде к городу Вовка набрал на сотовом чей-то номер.

– Ты дома? – вместо приветствия спросил он. – Мы подъехали… Да, нас двое. Хорошо, куплю.

Трасса М3 пересекала город по самому центру.

– Возьми в бардачке свой паспорт: купишь три бутылки хорошей водки, – Вовка сбросил скорость, отыскивая глазами магазин, где можно было бы приобрести спиртное.

Мне не очень нравилась эта затея: я не любил алкоголь еще со времен детдома, и в училище тоже всегда игнорировал посиделки своих одногруппников. Дело в том, что я и так-то был не самого высокого мнения о своем окружении. Мои ровесники и ровесницы казались мне либо слишком глупыми, либо неоправданно жестокими, либо чересчур агрессивными. И выпив алкоголя, я еще сильнее ощущал их отталкивающую сущностью, и это меня сильно раздражало. Я начинал буквально ненавидеть всю компанию, хамил, лез на рожон, и однажды дело дошло до драки, в ходе которой мне пришлось позорно ретироваться, повинуясь инстинкту самосохранения. Поэтому я перестал пить алкоголь.

Брат увидел магазин и свернул на стоянку.

– Водку бери самую дорогую, понял? – напутствовал он.

Я кивнул и вышел. Все мое существо противилось предстоящему застолью, но я не мог ослушаться брата. Если надо выпить литр водки, чтобы понравиться двуглавому, я это сделаю. Вернувшись с покупкой, я застал брата говорящим по телефону. Завидев меня, он спешно попрощался и убрал сотовый.