Текст книги "The Green Suitcase: Американская история (СИ)"

Автор книги: Блэк-Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Дэвид взял его за руку.

– Знал бы ты, как сильно мне порой хочется стать таким же, как ты, – сказал он. – Таким же свободным. Свободным от условностей. От титулов и званий. Даже от имён. От всего.

Патрик тихо рассмеялся.

– В точку, – сказал он. – Ты знаешь, что у мохаве раньше не было личных имён? При рождении всем присваивалось одно единственное родовое имя.

– Это вроде как если бы всех членов семьи звали Джонами? – Дэвид поднял одну бровь.

Патрик кивнул:

– Именно так.

Дэвид усмехнулся:

– В таком случае, твои мохаве недалеко ушли от грёбаных жидов, детка. Ибо те тоже озабочены своим родовым именем. Только вкладывают в него совершенно иной смысл, как мне кажется.

Патрик пожал плечами:

– Люди вообще мало чем отличаются друг от друга, Дэйв. Люди все одинаковые.

– Мне не нравится твоя логика, – возразил Дэвид. – Потому что, если следовать ей, то я и мой отец тоже одинаковые. И я и Сид Джонсон одинаковые. Мне так не нравится.

– Дэйв…

– Нет-нет, я понял, что ты имеешь в виду. И ты по-своему прав. Но не в том суть. Я бы на самом деле хотел быть таким, как ты. Свободным духом. По сути, именно такие, как ты, и есть истинные бунтари. Такие же, как я – всего лишь жалкие стадные свиньи, несмотря на всю внешнюю атрибутику.

– Стадные свиньи – это что-то новое, – засмеялся Патрик.

Дэвид потянулся, чтобы обнять его, но движение отдалось сильной болью в руке. Помимо ссадины на предплечье теперь обозначилась довольно выраженная припухлость.

– Завтра моя сраная конечность будет размером со Статую Свободы, – резюмировал Дэвид, разглядывая собственную руку.

– Тебе ещё повезло, что ничего не сломано, – отозвался Патрик.

Дэвид усмехнулся:

– По большому счёту, детка, мне вообще повезло, что я жив. И что я не угробил байк. Я люблю этот грёбаный «Кавасаки». Наверное, если с ним что-то случится, я буду орать в голос, как плакальщицы на иудейских похоронах[2], – он взглянул на Патрика. – Ты не привязан настолько к своему байку. Ты не поймёшь. Порой мне кажется, что ты ни к чему не привязан, и это привлекает ещё сильнее.

Патрик отвернулся, закуривая новую сигарету.

Дэвид считал его исполненным свободы, не привязанным ни к чему и ни к кому существом.

Пускай так и останется.

Не заметив, как изменилось выражение лица Патрика, Дэвид легко толкнул его в бок:

– Можно задать тебе вопрос?

Патрик кивнул:

– Валяй.

– Почему ты никогда не говоришь о своей матери? Даже если я спрашиваю, ты переводишь разговор на другую тему. Я рассказываю тебе практически всё о своей семье, а ты о своей – ничего. Я даже не знаю, как её звали.

– Её звали Лилиан, – бросил Патрик, стряхивая пепел. – Но сейчас мне не хочется об этом говорить.

– Ты знаешь всех моих призраков в лицо, но прячешь своих собственных, – Дэвид кивнул. – Это заслуживает уважения, знаешь. Воистину поработить индейца невозможно.

– Кстати, о призраках, – сказал Патрик. – Тебе нужно вернуться туда.

– Куда? – не понял Дэвид.

– В папину библиотеку. Которая, как ты говоришь, когда-то была твоей комнатой. Тебе нужно туда вернуться, только так, чтобы кроме тебя в доме больше никого не было. И ты вспомнишь. Я уверен, что вспомнишь.

– А в том, что я этого хочу, – Дэвид горько усмехнулся, – ты тоже уверен?

Патрик посмотрел на Дэвида и провёл тыльной стороной ладони по его лицу.

– Правда лечит, – сказал он. – Ты ведь хочешь стать свободным. Так сделай это. Освободись.

– Ты уверен, что мне это поможет? Что мне станет лучше?

– Я уверен, что тебя это освободит. Я не сказал, что тебе сразу станет хорошо. Но тебе нужно это сделать.

– Я подумаю, – кивнул Дэвид.

Он отвернулся куда-то в сторону, куря уже четвёртую по счёту сигарету. Взгляд его холодных глаз был до предела напряжённым.

Патрик вновь посмотрел на огромную ссадину на левом предплечье Дэвида и поймал себя на странном желании сделать что-то вроде того, что предлагал Дэвид, когда тот спросил Патрика, не хочет ли он поцеловать.

Что-то вроде этого, но не совсем.

Ему хотелось зализать рану.

У него бывали моменты такой отчаянной дикости, и, положа руку на сердце, он их любил.

Он любил эту свою часть.

И именно эта его часть отчаянно кричала, что Дэвиду нужно вернуться туда.

В библиотеку.

В комнату.

В свои десять лет.

Ему будет плохо, но так надо.

Кому и зачем так надо – этого Патрик объяснить не мог.

Как не мог объяснить своего желания зализать рану на предплечье любимого всем его сердцем существа.

Не мог.

И не пытался.

Но знал.

И, когда Дэвид, вновь повернулся к нему, он уже знал ответ.

«Я сделаю это, мой Лизард Кинг.

Для тебя».

[1]От англ. member – член, участник. Полноправный член клуба (специфический байкерский сленг).

[2]Речь идёт о древней еврейской традиции приглашать на похороны профессиональных плакальщиц; обычай по сей день соблюдается некоторыми крайне консервативными представителями иудаизма.

========== Церемонии ==========

Они почти одновременно получили дипломы – Патрик на три дня раньше, чем Дэвид.

Шон пришёл на церемонию вручения дипломов с дочками. Кристин с ними не было, и Патрик вздохнул с облегчением. Хорошо, что отец не додумался притащить свою жену с собой. Сёстрам Патрик, как ни странно, обрадовался. По какой-то никому не известной причине Марта и Морин были в восторге от Дэвида. Марта тут же залезла ему на колени, что побудило Морин попытаться спихнуть сестру.

– Девочки! – возмущённо воскликнул Шон. – Ведите себя прилично!

По его выражению лица было понятно, что он не знает, как реагировать на ситуацию. Ему по-прежнему не нравился Дэвид. Шона пугали эти «ледяные» глаза и то, насколько сильно к этому типу был привязан Патрик.

Патрик, который, казалось, вообще был неспособен на чувства и привязанности и не любил никого.

Кроме Лилиан.

Воспоминания о Лилиан заставили Шона содрогнуться, и он решил, что сейчас явно неподходящий момент, чтобы думать об этом.

– Пап, у Дэйва дома живёт кот! – воскликнула Морин, дёргая Шона за рукав. – Настоящий, только без хвоста. А ещё он умеет лепить фигурки!

– Кот – умеет лепить фигурки? – рассеянно отозвался Шон, всё ещё пребывающий в собственных мыслях.

– Да нет же, папа, не кот! Дэйв! Он и для меня что-нибудь вылепит, правда, Дэйв?

Дэвид погладил девочку по волосам и кивнул:

– Правда.

Патрик наблюдал за этим с нескрываемым интересом. Почему-то ему подумалось, что из Дэвида вышел бы хороший отец.

Распрощались они мирно. Шон не говорил ни слова о том, что Патрик должен вернуться в их с Кристин дом и вообще не упоминал о жене. Марта и Морин пообещали прийти к Дэвиду и Патрику в гости при условии, что им разрешат поиграть с котом. Дэвид пообещал разрешить.

Сэм Райхман на церемонию вручения диплома не пришёл – его клиенту было назначено слушание в Колорадо-Спрингс, и Сэму пришлось уехать на несколько дней. Дэвид внутренне был даже рад этому. Слушать лицемерные речи отца ему совершенно не хотелось. К тому же, его ждал более приятный сюрприз: на церемонию прилетела из Хьюстона его тётя Ребекка со своей дочерью Алисией.

От Дэвида не укрылось то, как Алисия смотрела на Патрика. Каждый раз, когда их глаза встречались, она смущённо отводила взгляд, её щёки заметно розовели, и она становилась похожей на стеснительную барышню из дамского любовного романа, а никак не на мрачную представительницу субкультуры готов.

– Я читала, что индейцы мохаве были довольно суровыми и кровожадными, – сказала Алисия Патрику. – Это правда?

Патрик улыбнулся ей.

– Я удивлён, что человек, не имеющий индейских корней, читает об индейцах мохаве, – сказал он. – Нет, мохаве вовсе не кровожадны. В своё время они доброжелательно встретили белых людей и пытались вести с ними торговлю – ровно до тех пор, пока белые сами не проявили агрессию. Вожди мохаве стремились наладить дипломатические отношения с вождями других племён, полагая, что сотрудничать более выгодно, чем воевать, – он снова улыбнулся. – Но с теми, кто сам лез на рожон, мохаве действительно очень сурово расправлялись.

– Они снимали с них скальпы? – поинтересовалась Алисия.

Патрик кивнул:

– Именно. А ещё вырывали челюсти, после чего высушивали их и вешали на грудь. Челюсть убитого в бою соперника считалась чем-то вроде талисмана.

– Круууууууто! – воскликнула Алисия.

– Хорош пугать мою сестру своими индейскими сказаниями, – Дэвид положил руку на плечо Патрика, и по этому жесту последний сразу же догадался, что он ревнует к Алисии. – Для таких целей у тебя есть я. Алисию же, как истинного гота, интересуют преимущественно кладбища, – Дэвид повернулся к сестре и щёлкнул её по носу. – Если будешь паинькой, я покажу тебе самое классное кладбище в Денвере.

– Ты ещё обещал прокатить меня на байке, – сказала Алисия. – Ну, или, если ты не захочешь, я могу попросить Патрика.

– Нет, – возразил Дэвид. – Я сам тебя покатаю. Если, конечно, тётя Бекки не будет против.

– Мама, можно? – Алисия повернулась к матери, изобразив несчастный умоляющий взгляд кота из мультфильма «Шрек».

Ребекка кивнула.

– Я надеюсь, что моему племяннику можно доверять, – сказала она, обращаясь скорее к Дэвиду, нежели к Алисии.

– Мы поедем очень медленно, тётя Бекки, – заверил её Дэвид.

– Какой красивый город! – воскликнула Алисия. – Здесь так много солнца! В Денвере всегда было так солнечно, мама?

Ребекка улыбнулась дочери:

– Да, Алисия. Денвер считается одним из самых солнечных городов США.

– Жаль, что мы раньше здесь не бывали, – сказала Алисия. – Но теперь я уж точно наверстаю. Я буду навещать своего брата регулярно. Особенно, если он будет гулять со мной по кладбищам и катать меня на байке.

Ребекка развела руками и тихо засмеялась.

– Это уж как он сам решит, – сказала она.

Алисия повернулась к Патрику.

– Ты расскажешь мне ещё про традиции индейских племён? – спросила она. – Я никогда не общалась с индейцами. У нас в университете учится несколько человек, но я с ними не знакома.

Дэвид подмигнул ей.

– Если будешь хорошо себя вести, я покажу тебе ещё и настоящего чероки, – сказал он.

– Чероки? – удивилась Алисия. – Вау!

– И у него тоже есть байк, – кивнул Дэвид.

Ребекка взглянула на племянника.

Этот мальчик ей определённо нравился, и она была рада, что им с Алисией удалось повидать его в такой знаменательный день.

Погода действительно была отличной. День был на редкость ясным даже для солнечного Денвера, и это радовало Ребекку, которая очень любила солнце.

Как и то, что Сэма нет в городе, и нет никаких шансов на него наткнуться.

Меньше всего на свете Ребекка Ливингстон, в девичестве Райхман, хотела бы встретить своего родного брата.

*

Проводив Ребекку и Алисию в гостиницу (на предложение племянника остановиться у него Ребекка ответила категорическим отказом: она не любила стеснять людей, даже если это были родственники или близкие друзья), они вернулись домой. Едва захлопнув дверь, Дэвид вжал Патрика в стену и, грубо взяв за подбородок, поцеловал в губы.

– Мы можем хотя бы разуться? – засмеялся Патрик.

Дэвид покачал головой.

– Нет. Ни раздеться, ни разуться. Мне будет достаточно твоих приспущенных штанов.

– Извращенец.

Дэвид тихо засмеялся:

– Знаешь, я как-то наткнулся на один порноролик в интернете. О том, как пятеро байкеров устроили гейскую групповушку. Они сняли всю одежду, но почему-то оставили мотоботы, и это выглядело охрененно. Я сразу подумал о том, как мне хочется трахнуть тебя в мотоботах. Я хренов фетишист, дрочащий на мото-символику.

Патрик погладил его по лицу:

– Тебе вредно смотреть подобное, Райхман.

– Как раз наоборот. Полезно. И прекрати, наконец, называть меня «Райхман».

– Почему это?

– Потому что я хочу сменить фамилию и стать Вайсманом – это девичья фамилия моей мамы, если ты помнишь. Меня останавливает лишь то, что это будет слишком по-еврейски.[1] Так что не зови меня так.

Патрик выразительно поднял бровь, не переставая скользить руками по груди и животу Дэвида:

– И как прикажешь тебя называть?

Дэвид тихо засмеялся и поцеловал его в висок.

– Я предпочёл бы «мой Господин», – сказал он, – но, к сожалению, у индейцев нет хозяина, и на все попытки поработить их они отвечают исключительно массовыми суицидами. Я не хочу, чтобы ты совершил суицид. Ты слишком прекрасен для того, чтобы резать себя, топиться или стреляться, – он медленно опустился на пол, увлекая Патрика за собой. – Ну, иди же сюда.

Они стаскивали друг с друга брюки, глядя друг другу в глаза, и это было так похоже на молчаливый безумный поединок, что вызывало приступ жгучего возбуждения.

– Лицом к лицу? – прошептал Патрик.

– Ты знаешь.

Больше не было слов – только звуки учащённого до предела дыхания и до боли сцепленные руки.

Как всегда.

[1]Традиционно у евреев ребёнку при рождении присваивалась фамилия матери, однако ашкеназы нередко следуют в этом обычаям той страны, на территории которой проживают, и присваивают фамилию по фамилии отца.

========== Снова Сид ==========

Дэвид и Патрик сидели в небольшом кафе.

Они частенько бывали тут по утрам.

Здесь варили отличный кофе.

К тому же, владелец заведения довольно лояльно относился к байкерам, в отличие от многих других своих коллег, смотревших на суровых парней в коже и мотоботах с явной антипатией. Неудивительно, что байкеры были здесь завсегдатаями.

– Мне звонила Лора Нильсон, – сказал Дэвид, отпивая кофе и закуривая.

– Она уже Лора? – Патрик поднял брови. – А не мисс?

– Она уже не мой преподаватель, – засмеялся Дэвид. – Но звонила она не для того, чтобы пригласить меня на свидание. Это был исключительно деловой разговор.

– Представляю, как ты расстроился, – усмехнулся Патрик.

– Ей предложили вести занятия по лепке в школе искусств для одарённых детей, – продолжил Дэвид. – Но у неё сейчас нет на это времени – она слишком занята в университете, – он заулыбался. – Поэтому уроки в школе искусств она предложила мне.

– И что ты ответил? – поинтересовался Патрик.

Дэвид пожал плечами:

– Пока ничего. Она дала мне время на раздумье – пару недель. Чёрт его знает, что тут сказать. Признаться, я был удивлён. Не могу представить себя в роли учителя.

Патрик тоже закурил.

– А мне кажется, у тебя бы получилось, – сказал он.

– Шутишь, – отмахнулся Дэвид. – Я – и дети?

Патрик покачал головой:

– Не выделывайся. Ты любишь детей. Это сразу заметно.

Дэвид кивнул:

– Люблю. Потому что они настоящие. Не лживые. И не подлые. Ровно до тех пор, пока их этому не начинают учить взрослые.

– Марта и Морин в восторге от тебя, – усмехнулся Патрик. – Отец говорит, что дома они бесконечно спорят между собой на тему того, кто из них выйдет за тебя замуж, когда они вырастут.

Дэвид тихо рассмеялся.

– Между прочим, древние иудеи были многожёнцами, – сказал он.

С очаровательной улыбкой Патрик показал ему кулак:

– Только попробуй. Ты, между прочим, говоришь о моих сёстрах, Дэвид Райхман.

Дэвид тоже улыбнулся:

– Прошу прощения, мой Лизард Кинг, я больше не буду.

Он затушил окурок в пепельнице и тут же закурил новую сигарету, слегка прищурившись и откинувшись на спинку стула, что сразу же сделало его похожим на большого вальяжного кота, греющегося на солнце – как всегда.

Тут взгляд Дэвида, казалось, наткнулся на что-то – или на кого-то. Он тут же подался вперёд, двигаясь ближе к столу. Глаза покрылись той самой ледяной корочкой.

– А всё так хорошо начиналось, – бросил он, с нескрываемым раздражением смахивая пепел с сигареты.

Патрик наклонился к нему:

– Что?

– Оглянись-ка. Только слегка. Не так откровенно. Видишь того парня в кожаном жилете? Который говорит с официантом?

– Да. Ты его знаешь?

– Да, знаю. Чёрт, он идёт сюда. Я тебе потом всё объясню.

Высокий темноволосый парень в потёртых джинсах и кожаном жилете действительно приближался к их столику. Как только он подошёл, Дэвид встал. Парень протянул руку, и Дэвид сразу же пожал её. Но глаза оставались «ледяными».

– Сто лет тебя не видел, – сказал парень в кожаном жилете. Он бросил на Патрика мимолётный взгляд, но не поздоровался. – Как поживаешь, Дэйв? Слышал, ты получил диплом. Мои поздравления дипломированному скульптору.

– Спасибо, Джейсон, – кивнул Дэвид.

– Твоя новая пассия? – тот, кого назвали Джейсоном, с усмешкой взглянул на Патрика. – Вижу, ты не меняешься, малыш. Ты всегда был неравнодушен к индейцам. Помнится, ты пускал слюни на этого Чингачгука – лидера вашего клуба.

Патрик поднялся с места.

– Думаю, вам лучше будет поговорить наедине, – сказал он Дэвиду. – Я подожду на улице.

– Останься, – жёстко произнёс Дэвид. – Джейсон уже уходит, – он повернулся к Джейсону. – Это мой друг, а не пассия. И перестань вести себя, как баба, Джейсон.

– Ладно, хрен с тобой, – отмахнулся Джейсон. – Друг – значит, друг, – он повернулся к Патрику: – Извини, если чего, брат.

– Это всё, что ты хотел сказать? – поинтересовался Дэвид, нервно разминая в руке новую сигарету.

– Я хотел кое о чём тебя предупредить, – ответил Джейсон. – Твой друг в курсе твоих дел? У тебя нет от него секретов?

– При нём можно говорить всё, что угодно, – кивнул Дэвид. – В любом случае, ты и так сказал уже много интересного.

– Прости, брат. Я просто был уверен, что…

– Проехали. Говори.

– Ладно. Слушай. Твой бывший одноклубник Сид Джонсон, которого ваш Чингачгук так позорно расшил, распускает слухи по всей байкерской тусовке Денвера – она, как ты понимаешь, состоит не только из ваших «Ангелов». Есть ещё парочка небольших клубов, плюс одиночки – такие, как я. И многие тесно общаются друг с другом.

– Из кого и чего состоит байкерская тусовка – я и сам знаю, – огрызнулся Дэвид. – Давай ближе к делу.

– О’кей, – Джейсон отодвинул стул и, не дожидаясь приглашения, присел. – Этот Джонсон – мерзкий, надо сказать, тип, похож на крысу, ни дать ни взять Крысиный Король[1] – треплется направо и налево о том, что Чингачгук покрывает пидорасов. Что в вашем клубе гомики всем заправляют. Ну, и без расизма, сам понимаешь, не обошлось. Дескать – чего взять от клуба, где рулят красножопые дикари и жиды сраные, – Джейсон повернулся к Патрику: – Прости за «красножопых», брат, не мои слова, я за что купил – за то, как говорится, и продаю.

Патрик молча кивнул в ответ – дескать, проехали.

– Ещё ваш Сид орёт на каждом углу о том, что ты избил его кастетом, – продолжил Джейсон. – Да-да, я понимаю, что это бред. Если бы ты и впрямь ударил его кастетом, он собирал бы осколки своей челюсти по всему питейному заведению, в котором и произошла стычка между вами – об этой стычке тоже всем известно. Но сам знаешь – многие на такие слухи ведутся, – Джейсон посмотрел Дэвиду в глаза. – Так что ты будь поосторожнее… брат.

– Спасибо, что предупредил, – кивнул Дэвид и пожал ему руку.

– Не за что, – пожал плечами Джейсон. – Я это так… по старой, как говорится, дружбе, – он многозначительно посмотрел на Дэвида, и Патрику сразу же стало ясно, о какой «дружбе» говорит Джейсон.

Сукин сын Райхман всегда любил тёмненьких.

Патрик до боли сжал руки под столом, стараясь ничем не выдать своих чувств.

– Я говорил тебе, что таким, как ты, не стоит даже соваться в эти клубы, – покачал головой Джейсон. – Что они тебе дают, по большому-то счёту? Ничего. Истинный байкер навсегда таковым останется, хоть в клубе, хоть нет. Тому, кто мотоциклист в душе, никакие клубы не нужны, – Джейсон усмехнулся. – Но тебя всегда прельщала атрибутика, да, Дэйв? Нашивки, эмблемы, статусы, значки. Вот и пожинаешь теперь плоды своего мотодрочерства[2], – слегка наклонившись, он заглянул Дэвиду в глаза: – Нельзя одновременно и сесть на ёлку, и не поколоть свою жопу, Дэйв.

– Спасибо за совет, – сказал Дэвид, сверля Джейсона взглядом покрытых ледяной корочкой глаз.

– Ну бывай, – кивнул Джейсон, поднимаясь. – Удачи тебе. И твоему… другу.

Похлопав Дэвида по плечу, он отошёл к барной стойке, взял чашку кофе и начал оживлённо беседовать с барменом.

– Идём отсюда, – сказал Дэвид, проводив Джейсона взглядом.

Патрик усмехнулся:

– Долго ты с ним мутил?

Дэвид отвернулся.

– Около восьми месяцев, – бросил он. Голос его звучал раздражённо. – Сказать правду, это была самая долгая моя связь – до тебя. Потому что помимо траха нас связывала любовь к мотоциклам. Но на этом всё. Никаких чувств. Никаких признаний. Никаких розовых соплей – по крайней мере, с моей стороны. Насчёт него не знаю – можешь спросить, – кивком головы он показал на стоящего у барной стойки Джейсона, после чего взглянул Патрику в глаза: – Что ещё ты хочешь знать?

Патрик покачал головой:

– Ничего.

Дэвид кивнул:

– Ну и отлично, детка. Идём отсюда. Я хочу прокатиться. Моя чёртова жопа затекла от долгого сидения на стуле, – он поднялся с места.

Патрик хотел, было, ответить, но передумал и молча пошёл за Дэвидом.

Выходя из кафе, он чувствовал, что Джейсон смотрит им вслед.

Но не обернулся.

*

Мастерская Роуэлла Аткинсона находилась на выезде из города.

К нему захаживали многие байкеры из Денвера и близлежащих маленьких городков, и Роуэлл гордился этим.

После страшной аварии, почти полностью лишившей его зрения, он больше не мог ездить.

Но мог ремонтировать мотоциклы.

Для этого Роуэллу не нужно было зрение.

Его очки с толстенными стёклами не позволяли ему увидеть то, что видели его руки – истинные руки мастера.

Роуэлл как раз закончил возиться с байком одного своего старого друга, когда в дверь постучали.

– Джерри! – крикнул он своему помощнику. Ответа не последовало, и Роуэлл начал возмущаться: – Вот же хренов засранец, запропастился невесть куда, чтоб его черти драли… Джерри!

Внезапно Роуэлл вспомнил, что Джерри отошёл, чтобы купить кофе и пончиков.

– Чёртов склероз, – бросил он сквозь зубы, обращаясь к самому себе. – Что-то ты захирел, старина Роуэлл – себя уже не помнишь.

Поднявшись с места и бурча себе под нос ругательства (а ругаться Роуэлл ужасно любил), он поплёлся открывать дверь.

Посетителем оказался Сид Джонсон, давний приятель Роуэлла.

Роуэлл заулыбался. Он знавал папашу Сида. Хороший был парень, только пил много.

– Заходи, сынок, – сказал Роуэлл, пожимая Сиду руку и хлопая его по плечу. – Заходи и рассказывай старине Роуэллу: сломалось что или же ты просто так решил навестить старого друга?

Сид развёл руками.

– К сожалению, первое, Роуэлл, – сказал он. – Байк заводится через раз. Сам понимаешь – непорядок.

– Ну, идём, посмотрим твоего железного коня, – кивнул Роуэлл. – У тебя всё тот же «Харлей»?

Сид кивнул:

– А то.

Роуэлл снял очки, протёр их рубашкой и вновь водрузил на место.

– Люблю ребят, которые выбирают «Харлеи», – сказал он. – Настоящие американские байки – в былые времена наши байкеры только на них и колесили.[3] Увы, сейчас байкеры не те пошли – ты уж не обижайся, сынок. Им то немцев, то японцев подавай. «БМВ», «Ямаху» там, «Хонду» или грёбаный «Кавасаки». Вон Джерри, мой помощник, уже все уши прожужжал мне одним своим одноклубником на чёрном «Кавасаки». Ни дать, ни взять – прям влюбился в него. Не знай я, что Джерри – правильный мальчик, решил бы, что малыш подался в педики. Всё зудит и зудит об этом парне и байке его. Хочет себе такой же мотоцикл, да вот только слишком дорого это для малыша Джерри. Недавно набил себе татушку на плече, как у пацана этого. Ну ладно, хорош мне трендеть, да, Сидди? Расскажи лучше, как у тебя дела, да пойдём твой «Харлей» поглядим, – Роуэлл вновь похлопал Сида по плечу. – Думаю, ты не откажешься пропустить со мной по банке отменного крепкого пива?

– Конечно, не откажусь, Роуэлл, – кивнул Сид.

Но взгляд его был напряжённым и задумчивым, и это не укрылось от внимания Роуэлла.

– Эй, малыш, с тобой всё в порядке? – поинтересовался он.

– Конечно, Роуэлл, – спешно отозвался Сид, изо всех сил пытаясь придать своему лицу нормальное выражение.

Райхман, ублюдок.

Даже находясь в мастерской своего старого приятеля, я вынужден выслушивать истории о тебе.

Чтоб ты сдох, вонючая жидовская гнида.

Сид передёрнул плечами и, повернувшись к Роуэллу, попытался изобразить подобие улыбки.

[1]Джейсон имеет в виду персонажа сказки Э.Т.А. Гофмана «Щелкунчик» – Мышиного Короля, ошибочно именуя его Крысиным.

[2]Мотодрочер – грубое название байкера, придающего слишком большое значение внешней атрибутике, распространённое в байкерской среде.

[3]Действительно, долгое время американские байкеры предпочитали преимущественно мотоциклы «Харлей Дэвидсон»; в настоящее же время в США популяризированы также немецкие («БМВ»), японские («Хонда», «Кавасаки» «Ямаха», «Судзуки») и итальянские («Дукатти») фирмы, производящие мотоциклы.

========== Два чувства ==========

– Отец позвонил мне и сказал, что ему придётся задержаться в Колорадо-Спрингс, – Дэвид небрежно швырнул рюкзак на пол и растянулся на диване, не снимая уличной одежды. – Судья якобы назначил повторное слушание дела, и он решил, что нет смысла бесконечно кататься туда-сюда, – он взглянул на Патрика. – И мне это ужасно не нравится.

– Нотариус и завещание? – Патрик снял куртку и устроился на полу напротив дивана. – Ты ведь об этом беспокоишься, так?

– Именно. Хрен его знает, что может взбрести в голову моему старику.

– Расслабься. Колорадо-Спрингс – не маленький город. Шанс того, что твой отец каким-то мистическим образом узнает о твоём визите Смитсону, практически равняется нулю.

Дэвид взглянул ему в глаза:

– Ключевое слово – практически. Но ты прав. Бессмысленно сейчас думать об этом.

– Если тебе интересно, мне звонил наш бывший декан, – сказал Патрик. – Сказал, что один его приятель – издатель небольшого местного журнала – увидел мои рисунки для студенческой газеты и заинтересовался. Предлагает работать для них на заказ как внештатный иллюстратор. Я думаю, стоит принять его предложение.

– Ты знаешь, что достоин большего. Но ты уже решил. Ведь так?

Патрик кивнул.

– И это правильно, – согласился Дэвид. – Надо с чего-то начинать. Хотя лично я жду не дождусь того дня, когда твоё имя будет греметь на всю страну.

Патрик покачал головой:

– Ты слишком высоко меня ценишь, Дэйв.

– Нет. Это ты себя недооцениваешь.

– Кстати, – Патрик посмотрел Дэвиду в глаза. – Помнишь наш разговор о вашей библиотеке?

– Да.

– Тебе не кажется, что сейчас наиболее подходящий момент для того, чтобы вернуться туда?

Дэвид задумался.

– Я говорил тебе, что у меня нет ключа от дома, – сказал он. – Но это решаемо. Служанка приходит по понедельникам, средам и пятницам, чтобы убраться в доме. Я мог бы взять у неё ключ, сославшись на то, что мне нужно взять кое-что. Не думаю, что она мне откажет – как-никак я сын хозяина, пускай и нелюбимый, – он усмехнулся.

– Тогда почему бы не… – начал, было, Патрик, но Дэвид перебил его:

– Слушай, Пат. Я размышлял о том, что ты сказал. Правда. И помню, что обещал. Но всё больше и больше задумывался – стоит ли в этом копаться? – он встал с дивана, подошёл к Патрику и опустился на пол рядом с ним. – Я хочу уехать из этого города. Денвер давит на меня.

– Куда ты поедешь?

Дэвид небрежно пожал плечами.

– Тётя Бекки зовёт меня в Хьюстон, – сказал он. – И я думаю рискнуть и попытать там счастья.

Патрик кивнул.

– Что ж, это твоё право, – сказал он и отвернулся.

– Ты не согласен, – сказал Дэвид.

– Не согласен – с кем? С тобой? Вовсе нет. Это твоя жизнь, и у меня нет никакого права вмешиваться.

Дэвид с нескрываемым раздражением покачал головой.

– Прекрати включать индейца, Пат, – сказал он.

– Включать индейца?

– Именно. «У меня нет права вмешиваться, это твоя жизнь, мы все свободны, бла-бла-бла». Не делай так, – Дэвид отвернулся и закурил.

– Дэйв, но я действительно…

– Слушай, – Дэвид вновь повернулся к нему. – Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Хьюстон. Ты поедешь?

Патрик посмотрел ему в глаза.

– Я не знаю, Дэйв, – ответил он.

– Ясно, – кивнул Дэвид. – Тогда проехали.

– Без обид?

– Что ты, детка, какие обиды, – Дэвид выпустил дым в сторону.

Патрик положил руку ему на плечо:

– Дэйв…

Дэвид повернулся:

– Что?

– Куда бы ты ни поехал – ты всё возьмёшь с собой, – сказал Патрик. – Запомни это.

– Ты всё же считаешь, мне стоит…

Патрик кивнул:

– У каждого из нас есть то место, которое он потащит с собой хоть на край света, Дэйв, – сказал он. – Твой угол. Ты возьмёшь его собой в Хьюстон, если поедешь туда. И в Нью-Йорк. И в Лос-Анджелес. Куда угодно, хоть на Марс, Дэйв! Потому что это твой угол.

Дэвид взглянул на Патрика.

– Я не хочу его, – сказал он. Глаза его, всегда столь пронзительно-холодные, по-прежнему напоминали лёд, но только подтаявший. – Я не хочу этот угол, Пат.

– Так отделайся от него, – Патрик легко похлопал его по плечу, после чего поднялся и вышел из комнаты.

Дэвид ещё долго сидел на полу, неподвижно, глядя в одну точку, и заглянувшему на мгновение в комнату Патрику подумалось, что он напоминает не то индейского истукана, не то буддийского мудреца.

Патрик подавил внезапный порыв подойти и обнять.

Не сейчас.

Это был угол Дэвида.

Его угол.

И только он должен был решить, что с ним делать.

Сам.

*

Дэвид по-прежнему сидел в позе «истукана-мудреца», когда у Патрика зазвонил телефон.

Он взглянул на дисплей: звонил отец.

Трубку снимать не хотелось, но Патрик прекрасно знал характер Шона. Если не ответить сейчас – он перезвонит снова. И снова.

Взяв телефон, Патрик нажал на клавишу приёма вызова:

– Алло.

– Здравствуй, сынок, – голос Шона звучал непривычно жёстко, несмотря на ласковое обращение «сынок», и это не укрылось от чёткого слуха Патрика. – У тебя есть время, чтобы поговорить со мной?

– Конечно, папа.

– Как твои дела? – Шон явно задал этот вопрос просто, чтобы начать разговор.

– Всё в порядке, папа, а у тебя? Как девочки?

– Нормально. Пат… ты… ты один дома? Дэйва нет поблизости?

Патрик усмехнулся в трубку:

– Дэйв занят своими делами, папа, и вообще не имеет склонности слушать чужие разговоры.

– Тогда, Пат… послушай меня. Не спеши возражать, просто выслушай. Марта и Морин без конца вспоминают о тебе. И о Дэйве тоже. Он им нравится – чёрт знает, почему. Но я не возражаю. Просто они говорят странные вещи. Марта говорит, что Дэйв поправлял тебе шапочку на церемонии. Морин утверждает, что видела, как он время от времени касался твоей руки… Они дети, Пат. Маленькие. Неиспорченные. Они сказали лишь «папа, у Патрика такой чудесный друг», но я-то догадываюсь, что к чему. Пат, что между вами происходит?

Патрик внутренне напрягся.

– О чём ты? – спросил он, изо всех сил стараясь ничем не выдать своих эмоций.

– Не изображай дурачка, Пат. Ты всё прекрасно понял. Твой друг – он что, гомосексуалист? Он неравнодушен к тебе – отсюда вся эта его безмерная «доброта»? И ты идёшь у него на поводу? Ты чувствуешь, что обязан ему за всё, что он для тебя сделал, да?! – Шон заметно повысил голос. – Он пользуется тобой?!

– Отец! Прекрати!

– Чёртовы жиды, они думают, что за свои грязные шекели могут купить весь мир! – в сердцах воскликнул Шон, и это стало последней каплей для Патрика.

Назад к карточке книги "The Green Suitcase: Американская история (СИ)"