Текст книги "Гарри Поттер и Полукладбище Лунопухов (СИ)"
Автор книги: Аргус Филченков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)
– Только сначала покажи их нам, – потребовал Грюм-из-Омута, – нету ли в них черной магии! А то знаю я эту семейку…
– Кричер, принеси нам брюки, медальон и трубку твоих хозяев, – продублировал приказ Очень Усталый Гарри. – И дай нам посмотреть на них.
Древний домовик щелкнул пальцами и исчез. Секунд через тридцать он появился снова и аккуратно выложил на пол старые брюки в полоску по моде девятнадцатого века, сломанную курительную трубку и медальон. Медальон с надписью «S.O.B. 03.11.1959»
– Этот старый хрыч обманул меня, – медленно сказал Наблюдающий Гарри. – Ведь если на самом деле он оставил эту штуку в доме…
Все четверо наблюдателей проследовали в гостиную за Ранним Гарри и Ранним Грюмом. Пока трое мужчин наблюдали за клятвой и отбытием Кричера, Флер опустилась на колени и заглянула под один из шкафов.
– Этот жетон и пгавда здесь! Стагый домовик пгосто спгятал его и взял что-то дгугое!
(Примечание: Омут Памяти так и работает. В воспоминаниях Снейпа Гарри смог заглянуть даже в экзаменационную работу Джеймса Поттера, который сидел довольно далеко, и Снейп ее видеть никак не мог. Магия! – АФ)
– …А я не заметил его, потому что на нем не было никакой магии, – пробормотал Билл. – Моя ошибка… Надо будет учесть это в будущем…
– И цепочка, которая торчит из кармана брюк, совсем другая. А я идиот, – простонал Гарри.
– Ты просто устал, – тяжело вздохнул Дамблдор. – Боюсь, вы оба, под вторым я имею в виду Аластора, были не в лучшей форме… И это уже моя ошибка планирования.
– Ладно, – вздохнул Гарри. – Считаться ошибками – вещь успокаивающая, но малополезная. Что теперь делать?
Ему было хреново как никогда. Ну, почти никогда. Если бы не тот его годовой давности просчет – они могли бы практически (ну, с двумя тонкими нюансами) закончить дело прямо сейчас. Точнее, пару дней назад, сразу после побега из Гринготтса или даже до него, прямо в Хранилище Лестрейнджей: уж Чаше-то ныне сломанного кинжала из клыка василиска вполне хватило бы…
– Прежде всего нам всем стоит покинуть твою память, Гарри, – сказал Дамблдор. – Полагаю, все, что необходимо, мы уже увидели – включая вот это необычно пустое пространство в шкафу.
– Итак, мы можем с уверенностью утверждать, что храбрый Регулус отдал медальон домовику своей семьи с приказом уничтожить его – это видно из найденной нами записки и слов самого эльфа. Однако, судя по поведению Кричера, и особенно по той весьма характерной цепочке, торчавшей из кармана штанов Доброго Хозяина Ориона, он не выполнил приказ – или потому что не имел возможности, или же из-за влияния самого медальона.
– Если бы влияние медальона было бы таким сильным – думаю, еще в восемьдесят первом или в восемьдесят втором мы получили бы что-то вроде Кричерморта, – возразил Дамблдору Билл. – Скорее я поверю, что у домовика не было возможности ни вызвать Адское Пламя, ни достать хотя бы немного яда василиска… Или же он просто не знал, что медальон может быть уничтожен двумя этими способами.
– Я согласен, – блеснул очками старый волшебник. – И если я что-то понимаю в домовиках… Добби, как должен чувствовать себя Кричер, если ему не удалось выполнить приказ хозяина?
– Плохой Домовик Кричер будет несчастен, директор Дамблдор, сэр! Плохой Домовик Кричер будет очень болеть! Плохой Домовик Кричер может даже сойти с ума!
– Что, видимо, и произошло, – буркнул Гарри. – Но все равно… Можем мы выйти с этим засранцем на связь и сообщить ему, что мы хотим помочь ему выполнить поручение его хозяина? И кстати, где он сейчас? У Нарциссы?
– Добби слышал, что Плохой Домовик Кричер отдал одежду, которую ему дал Великий и Благородный Гарри Поттер, Старой Хозяйке Цисси! Добби слышал, что Плохой Старый Старый Хозяин и Старый Молодой Хозяин очень сердились, что Кричер не служит Старому и Молодому Хозяевам!
– Интересно, как реагировала Беллатрикс, еще до… Ведь Кричер поклялся, что ей он тоже служить не будет…
– Добби не знает! Добби виноват! Добби сейчас покажет Великому Гарри Поттеру, как правильно…
– Тише, Добби. Никто здесь себя не наказывает. Ну что ж… Если медальон до сих пор у Кричера, то найти не желающего этого домовика в его же доме, да еще и вопреки воле его хозяина… Боюсь, это практически невозможно. Скажи, Добби, ты мог бы пойти в дом твоих старых хозяев и связаться с Кричером?
– Добби не может, если Добби туда не позовет кто-нибудь из профессоров Хогвартса или кто-то из учеников Хогвартса. Добби служит Хогвартсу, Директор Дамблдор, сэр!
– …И Добби делает это очень хорошо. И пусть Добби не забывает, что он не должен себя наказывать, – Дамблдор с силой потер ладонями лицо.
– Это, в смысле, позвать тебя, можно устроить, ведь у нас тут есть и ученик Хогвартса, и профессор Хогвартса… и вот эта штука, – Гарри выложил на стол серебряный перстень, который он отобрал у Дракоморта или, скорее, тогда уже у просто Драко, в конце третьего курса. – Это портключ в поместье Малфоев, аварийный. Скорее всего, он заклят на кровь, – Билл провел над перстнем палочкой и согласно кивнул. – Но она, малфоевская кровь, у меня тоже есть.
Он положил рядом с перстнем полиэтиленовый пакетик, внутри которого лежал один из двух окровавленных платков.
– Гермиона пару раз перевязывала Драко, – пояснил он. – Один раз в начале третьего курса, а второй раз – на пятом, когда его Амбридж… воспитывала.
– И я не удивлюсь, если у тебя найдется еще и флакончик оборотного зелья, Гарри? – юноше показалось, что выражение лица Дамблдора весьма напоминало таковое у Слагхорна ближе к концу разговора.
– Малфой-Мэнор! – Гарри дернуло и потащило, и через пару мгновений он обнаружил себя стоящим на лужайке перед величественным особняком, разумеется – с палочкой наготове. Здоровенный белый павлин с немелодичным испуганным воплем шарахнулся прямо из-под ног юноши и скрылся в кустах.
– Добби! – позвал он, снимая изрядно потускневший (и вроде бы даже пошедший трещинками) перстень и пытаясь взъерошить абсолютно не предназначенную для этого прилизанную блондинистую прическу, одновременно разглядывая окрестности в попытке определить местоположение особняка. Увы, заметных ориентиров поблизости не оказалось, а приемника GPS у него не было, да и вряд ли он работал бы под сколько-нибудь грамотной защитой.
– Добби уже здесь, Великий и Хитроумный Гарри Поттер, Похожий На Старого Молодого Хозяина! Директор Дамблдор, сэр, просил Добби напомнить Великому и Запасливому Гарри Поттеру, чтобы Великий и Сообразительный Гарри Поттер позвал Директора Дамблдора, сэра!
– Дамблдор! – пожал хилыми малфоевскими плечами Гарри. Н-да. Если придется драться, это тело доставит ему немало проблем.
Директор появился рядом с ним из шара синего света спустя пару секунд. Гарри заметил, как старикан прячет в карман что-то вроде серебряной зажигалки, похожей на ту, которой Грюм в прошлом году тушил фонари.
– Я всегда завидовал домовым эльфам, Гарри, – подмигнул он. – Как, к слову говоря, и Фоуксу. Мне частенько хотелось иметь возможность оказаться рядом с кем-то, кто нуждается в моей помощи и зовет меня, во мгновение ока. Ну а поскольку я не обладаю замечательными способностями этих малышей от рождения – что ж, пришлось немного поработать.
– Итак, сэр… Мне кажется, дом пуст?
– У меня сложилось такое же впечатление, Гарри. Итак, Добби, ты можешь выяснить, есть ли кто-нибудь внутри? И (если, разумеется, это будет не слишком опасно) найти Кричера… Или, возможно, тот самый медальон.
Добби исчез, а особняк, как и дом Блэков несколько десятков минут назад, мелко завибрировал: видимо, гнездо белобрысого семейства и правда было покинуто.
– Боюсь, он ничего тут не найдет, – вздохнул Гарри спустя пять минут. – Только портал зря потратили. А другого такого шанса может и не быть.
– Ничего в этом мире не происходит совсем уж зря, Гарри, – успокоил его Дамблдор. – Впрочем, если ты доверишь мне этот перстень… Возможно, я смог бы восстановить его функциональность. Хотя, конечно, вовсе не факт, что у меня это получится: прежние поколения Малфоев были… весьма изобретательны.
– Я полагаю, madame et garçon Mal Foi после агеста monsieur Mal Foi-père снова спгятались в своем скгытом от мига шато во France, как и во вгемя Тугнига, – вздохнула Флер. – И, к сожалению, мсье Добби не может пойти туда: наши les lutins français еще согласны мигиться с личными домовиками семей, но категогически не готовы впускать в стгану пгочих du petit peuple. И напготив, мы не можем пгигласить сюда наших наемных les lutins для помощи в делах.
– Вот как, – задумался Дамблдор. – Прискорбный, крайне прискорбный шовинизм. Но если Малфои вернутся в Британию… Ну что ж… Я полагаю, нам следует обдумать все произошедшее… И, боюсь, возвращение семейства Малфоев в родовое гнездо будет моей заботой. Гарри… Ты не мог бы поговорить со мной наедине?
Юноша чувствовал себя опустошенным. Дамблдор сидел в кресле в довольно напряженной позе и, судя по тому, что старик никак не мог начать разговор, от него следовало ожидать очередной благоглупости.
– Надеюсь, Гарри, ты понимаешь, как важно убедить Драко Малфоя вернуться в Хогвартс? Только в этом случае я буду иметь шанс поговорить с Леди Нарциссой Малфой и через нее – с Кричером.
– Ну… Если Вы дадите Драко право безнаказанно издеваться над магглорожденными, я думаю, он вполне мог бы решить, что Хогвартс станет для него лучшим вариантом, чем Дурмштранг, куда магглорожденных просто не берут.
– Я думал…
– Вы ведь думали предложить ему пост префекта шестого курса вместо Нотта, сэр? После его соучастия в смерти профессора МакГонагалл?
– Гарри… Ты знаешь, как я относился к Минерве. И я считаю, что ее смерть – в значительной степени моя вина. И ты также не хуже меня знаешь, что Драко не имел к этой трагедии никакого отношения.
– Ну… Вам придется убедить в этом профессора Спраут, лично лишившую поджабников всех привилегий Хогвартса, – пожал плечами Гарри. – А значит, и весь Хаффлпафф. И Рэйвенкло – никто из их парней не лег под Жабу… потому что их же девчонки прочитали им своего рода лекцию. И я уже не говорю о Гриффиндоре.
– Да, я знаю, что мистер МакЛагген подал прошение о переводе как раз в Дурмштранг.
Гарри горько и зло засмеялся.
– Удачи засранцу. Вы же в курсе, профессор, что по договоренности с семейством Крам в Дурмштранг переводится еще и Лаванда-Пока-Еще-Браун? Боюсь, говнюка ждет масса сюрпризов: у Лаванды прекрасная память и очень твердые моральные принципы.
– Мне казалось, что правильная мораль включает в себя умение прощать…
– Прощать случайную ошибку? Да, возможно. Но сознательные действия… Да даже и случайные, если последствия… необратимы… Знаете, профессор, прощать таких, как Драко… Ну или Том… можно, только если они раскаялись. Без зелья раскаялись. Сами. И… начали и продолжают делать все возможное, чтобы исправить свои ошибки. Тогда… Тогда да, можно. А прощение без раскаяния – что ж, как сказал на четвертом курсе профессор Грюм, это просто воспитание безнаказанности и поощрение к дальнейшим… ошибкам. Еще более тяжелым.
– Моя задача – спасение детских душ от Тьмы, Гарри. Я боюсь, что своего рода окончательные наказания только сильнее ожесточат их.
– Всех?
– Что?
– Ваша задача – спасение всех душ или только темных? Как считаете, может ли изначально светлая душа, видя безнаказанность Тьмы и терпя от нее издевательство за издевательством, стать… не такой светлой? Возьмите, например, того же Тома. Почитайте о нравах в тех приютах… Боюсь, он начал проявлять свою магию именно в ответ на издевательства или даже домогательства со стороны старших… или со стороны взрослых. Помните слова мистера Слагхорна? Или Вы считаете, что Том изначально был злым? С пеленок?
– Он был зачат и рожден без истинной любви, поскольку Меропа околдовала отца Тома любовным зельем…
– То есть его судьба была предрешена даже не при рождении, а еще до него? – поднял бровь Гарри. – Это относится ко всем злодеям, сэр? Стоит ли их сажать в Азкабан, как только они родились, или стоит подождать, пока им исполнится хотя бы пять лет?
– Я не готов сейчас говорить о Томе, – вздохнул Дамблдор. – Или о мисс Блэк, на которую ты намекал. Полагаю, позже мы можем вернуться к этому вопросу… К обоим этим вопросам. Но сейчас меня беспокоит, как вернуть в Хогвартс Драко. И я вновь вынужден напомнить тебе о важности этой задачи.
– Я мог бы поддаться ему в квиддич, – предложил гриффиндорец. – У него это старая мечта, победить меня хотя бы в погоне за снитчем. Думаю, если он хотя бы изобразит раскаяние, его можно было бы допустить в команду. Ну, понятно, не надо ему говорить, что я поддамся, но уж Вам-то будет не слишком сложно внушить Дракусику, что у него есть неплохой шанс?
– И ты готов подвести своих товарищей по команде? Я предпочел бы не лгать мальчику, даже говоря всего лишь о возможностях.
– Если это поможет моим друзьям выжить в неизбежной в случае возвращения Тома войне – даже секунды раздумывать не буду.
– Это… очень по-слизерински, Гарри.
Юноша усмехнулся, надеясь лишь, что его улыбка не будет столь же гаденькой, как у Малфоя-младшего.
– По-моему, уже весь Хогвартс в курсе, что изначально Шляпа предлагала мне Слизерин. И если бы я столкнулся у мадам Малкин с Терри Хиггсом вместо моего… донора, я вполне мог бы оказаться именно там.
О иных критериях выбора Дома он, разумеется, умолчал.
– Хорошо, и спасибо за предложение, Гарри, – с легкой тенью удовлетворения блеснул очками Дамблдор. – Я полагаю, это то, с чего можно хотя бы начать. Но, если не возражаешь, я хотел бы обсудить с тобой еще один вопрос. Сразу говорю – трудный и неприятный для тебя вопрос.
Во рту у юноши пересохло: он не знал, о чем именно намеревался говорить с ним Повелитель Памяти, но вот о ком именно, было кристально ясно.
– Гарри, – вздохнул директор. – Я понимаю, что пытаюсь вмешаться не в свое дело… Но ты упомянул, что совершенно естественно простить того, кто совершил случайную ошибку, не имея в виду ничего плохого?
– Я действительно так считаю, – кивнул слегка изумленный Гарри; его худшие ожидания почему-то не оправдались.
– Тогда я бы очень просил тебя простить мисс Грейнджер.
– ЧТО?! – от него потребовалось все самообладание всех самых стойких Маленьких Гарри, чтобы не разнести все в гостиной в мелкие дребезги сорвавшейся с катушек магией.
– Я не хотел причинить тебе… дополнительную боль, – виноватым тоном продолжил Дамблдор, – но я уверен, что она говорила… и затем действовала… из лучших побуждений. Возможно, в этом снова была моя ошибка, но я просто не мог рассказать о Пророчестве одиннадцатилетнему мальчику и уж тем более двенадцатилетней девочке, которой это пророчество формально даже не касалась.
– Так, – Гарри немного успокоился. – Простите, профессор, я ничего не понимаю.
– Вы… Вы поссорились не из-за….
– Я даже не слышал этого пророчества. Оно разбилось. И я его действительно не слышал. Да и не хочу – я говорил Вам об этом несколько раз.
– Значит, его слышала только мисс Грейнджер. И, возможно, Сириус.
– Почему Вы так считаете, профессор? – Гарри был спокоен: это был бой. Очередной бой.
– Во-первых, я льщу себя надеждой, что даже если я изучил тебя и не слишком хорошо, Гарри, то вполне достаточно для того, чтобы понять, что ты не можешь проигнорировать даже столь мало ценимый тобой… источник информации. Во-вторых, мисс Грейнджер, откровенно презиравшая Прорицания, не только сдала экзамен СОВ по этому предмету на проходную оценку, но и, насколько я знаю, планирует записаться к профессору Трелони на курс ЖАБА. И произошло это примерно в то же время, когда Том старательно выманивал тебя в Зал Пророчеств, а ты в это же время, как я понял, выманивал туда же его самого.
– Понятно, – Гарри оперся переносицей на кончики пальцев. – И Вы решили…
Он лихорадочно рассуждал. Дамблдор говорил об одиннадцатилетнем мальчике и двенадцатилетней девочке. Что могла отмочить Гермиона с девятнадцатого сентября девяносто первого по конец июня девяносто второго? Причем такого, что это всплыло только через четыре года, в связи с…
Черт! Это было… Ну да, что же еще?!
– Простите, профессор, – он изобразил улыбку. – Я все время забываю, что никто, кроме меня на четвертом курсе, не дарил Вам теплые носки. Кстати, спасибо Вам за ответный шарф!
– Носки? – удивился Дамблдор.
– Вам все время дарят книги, Вы сами говорили мне об этом тогда, на Рождество моего первого курса, перед Зеркалом. Это значит, что у Вас есть соратники, уважающие Вас подчиненные, подхалимы, наконец… Которые дарят подарки не Вам, а видимому им образу. Носки… Носки Вам подарил бы тот, кто видит в Вас не Верховного Колдуна, Грандмастера Трансфигурации или Директора, а просто Альбуса Дамблдора, старого человека, у которого зимой мерзнут ноги. У миссис Кейн они всегда мерзли, – пояснил он. – А значит, у Вас нет ни друзей, ни… Значит Вы одиноки и… не очень разбираетесь в… некоторых чувствах, хотя и используете их для манипулирования людьми. И… простите, те четыре разных носка – это частично была шутка, а частично… Частично я действительно хотел сделать Вам приятное. Просто так.
– Одно… Одно не мешает другому, – произнес резко постаревший Дамблдор. – Я имею в виду и твою шутку, и твои добрые намерения, Гарри. Мне правда было очень приятно. И… Я прошу прощения за…
– …За один из двух вариантов? Или Вы хотели окончательно поссорить нас с Гермионой…
– Нет! Нет, Гарри! Я не думал, что…
– …Или Вы случайно чуть было не открыли мне очередную скрываемую Вами неприятную тайну, считая, что она мне уже известна. Точнее, все равно что открыли: у меня есть и хорошая догадка, и достаточно данных для ее проверки… А «Обливиэйт» на наследника Блэков в доме Блэков… Пусть даже сейчас я всего-то наследник второй очереди…
О том, что он, похоже, быстрее Дамблдора, как и о том, что хороший окклюмент, по забытым, но предусмотрительно записанным им в прошлом году словам профессора Снейпа, вполне может противостоять заклинанию Забвения, Гарри, само собой, умолчал.
– Ты считаешь, что я способен…
– Я не считаю, я знаю. Миссис Кейн, помните? Может быть, для Вас она и всего-навсего маггла… И я не про тот случай с этой ужасной памятью, я про более ранние… вмешательства. И чем я, маленький глупый шахид, лучше нее?
– Гарри, я клянусь, что никогда не пытался и не буду влиять на твою память магией – неважно, чарами, зельями или иным способом! Я готов дать тебе Непреложный Обет в этом!
Гарри отметил, что про его друзей, в частности, Гермиону, как и про немагические способы, Дамблдор снова умолчал. Да и про Зелье Доверия на первом курсе, то самое зелье, которое вывела из него хитроумная мисс Грейнджер – тоже. Ну да, это ведь не память была, а чувства?
– Я знаю, сэр. Пусть это так и остается. А Обет… Я думаю, что мы обойдемся без него. По крайней мере, пока. Тем более, что даже миссис Кейн смогла противостоять вашему стиранию памяти, причем неоднократно, а я многому у нее научился. Ну что ж… Вы расскажете мне о том, о чем проговорились, или мне додумать самому? У меня довольно богатая фантазия, знаете ли…
– Это случилось на Прощальном Пиру после твоего первого курса, Гарри, – голос старика дрожал. – Твои пальцы были в бинтах после схватки с беднягой Квирреллом, и мисс Грейнджер сказала, что будет твоей правой рукой.
– Да. И левой тоже. Эта фраза была единственной, звучавшей близко к обычным… пассажам профессора Трелони. А значит, что-то подобное есть и в Пророчестве.
– Уважая твои желания, я не буду цитировать Пророчество полностью, но один его фрагмент звучит как «…падет один от руки другого». Наиболее вероятное прочтение этой фразы – не то, что один из вас с Томом будет убит другим, но то, что КАЖДОМУ из вас суждена эта участь. И… эта часть как раз и давала тебе возможность пережить битву. Особенно после того, как Том создал якорь из змеи уже после того, как оставил в тебе кусок своей души.
(Примечание: «…and either must die at the hand of the other…» – наиболее общее значение слова «either» – «каждый из», а не «один из», как в большинстве русских переводов – АФ)
– То есть… То есть, согласно Пророчеству, я должен пасть от его руки… но, чтобы оно исполнилось еще и в отношении Тома… да еще и с устранением его последнего якоря перед этим… Я должен был каким-то образом выжить, ну, или вернуться, и лично покончить с ним. Но если «моей рукой» будет кто-то другой, все эти сложности совсем не обязательны. Что ж… Меня и это тоже вполне устраивает, сэр. Это дает гораздо больше уверенности в том, что Том будет остановлен. А Вы, как я понял, решили, что я рассердился на Гермиону за то, что она якобы обрекла меня на смерть?
– Я… Я действительно так подумал, Гарри.
– Надеюсь, Вы не сообщили об этом еще и ей? В попытке примирить нас?
– Нет. Я пришел к этому решению, только когда узнал, что ты знаешь и о… якоре Тома, и о…
– Ну, у Вас была целая ночь, да и утром Вы выглядели не лучшим образом, сэр, так что Вы вполне могли успеть послать к ней, скажем, Фоукса.
– Я не мог решиться…
– Вот и замечательно. И… Спасибо, что обратили на это мое внимание, профессор. Гермиона… Она могла дойти до этой мысли самостоятельно, и нам срочно надо поговорить. И еще одно.
– Да, Гарри?
– Благодарю Вас за честь поработать с Вами, сэр. И там, на скалах, и потом, в пещере… Это было великолепно.
– Спасибо, Гарри. Спасибо. И… Надеюсь увидеть тебя в школе.
– Увидимся в школе, господин Директор, сэр.
Гарри не знал, сколько времени он простоял, сдерживая свою магию от взрыва, который неизбежно разбудил бы крестницу. Наверное, это было довольно долго: по крайней мере, теперь он уже не напоминал белобрысую прилизанную соплю. Но когда он пришел в себя, то обнаружил, что уже второй раз за несколько дней его нежно обнимают женские руки. Хорошо еще, что Флер была значительно ниже Пенни, так что позиция была не такой… компрометирующей.
– `Арри, – сказала она, и юноша почувствовал, как его заледеневшую душу омывает нечто… Он не мог описать это, но, возможно, это «нечто» имело отношение к недоступной для него с недавних пор любви.
– Все нормально, Флер, – криво усмехнулся он, слегка отстранившись. – Все совершенно нормально. А близнецы – гении, не так ли?
– Да, – согласилась она, отталкивая ногой валявшиеся на полу рядом с ней длинные шланги Удлинителей Ушей; теперь они были уже не розовыми, как ранние модели, а почти полностью прозрачными, как человек под Скрывающими Чарами или не слишком качественной мантией-невидимкой. – Я… Я не знаю, как я не пгокляла этого стагого интгигана пгямо через двегь…
– Старикан еще вполне может пригодиться для чего-нибудь, – подмигнул ей Гарри. – Там, на берегу, он и правда был очень хорош. Сто с лишним лет опыта не пропьешь…
– Мне кажется, сегодня вечегом он постагается опговеггнуть эту гипотезу, – фыркнула Вдовствующая Леди Блэк. – И, `Арри, – она положила руку на плечо юноши, и его снова почти накрыло волной… нежности? Заботы? Ласки? – Я помогу тебе всем, чем смогу. Всем, что тебе понадобится.
– Тогда, – он задумался. – Тогда сделаешь мне кофе, Флер? Большую чашку крепкого кофе, хорошо?
====== Пять Плюс Два ======
Гарри остановил усталый мотоцикл у большого беленого дома с пятнисто-бурой от времени черепичной крышей. Лежавший в тени у забора огромный кудлатый пес, даже побольше Зорга, только не черный, а грязно-белый, и ухом не повел: все равно по двору туда-сюда бегали обитатели усадьбы и многочисленные гости. В основном это были молодые парни и девушки в деревенских парадных нарядах, изредка чуть более степенно шествовали люди в возрасте, ну а совсем уж почтенные старики сидели в заплетенной виноградом беседке и, как полагал гриффиндорец, обсуждали за кувшинчиком погоду и падение нравов подрастающего поколения.
– Гарри! – на крыльце появился Виктор Крам, тоже в белой, расшитой красным узором, рубашке, черной вышитой жилетке, свободных штанах и мягких сапогах; его лицо теперь украшала аккуратная бородка. – Ден добрый, друг мой!
– Привет, Виктор! – улыбнулся гриффиндорец, снимая шлем. – Когда вам тут положено подарки вручать?
– Позже. Мы должны делат болшой свадба, как в старые дни, на всю седмицу. Иначе старики не простят: и так в високосен год женим се, да еще и летом: так не принято, но Лаванда надо успет в Дурмштранг. Сегодня толко третий ден из сем, главное будет завтра.
– Извини, Виктор, не мог приехать раньше. Дела.
– Я знат. Проходи в дом, мотор вон там став!
Гарри вкатил «Харлей» во двор и оставил его под навесом, рядом с изрядно помятым советским джипом армейского образца и сверкающей лаком легковушкой в стиле американских машин пятидесятых или шестидесятых годов, с весьма травмоопасной фигуркой оленя на капоте. Из заднего отсека джипа торчал ствол здоровенного, калибром чуть меньше полудюйма, ружья.
– Это от прадед, – ткнул пальцем в ружье Крам. – Еще с освободителна война, против турки, почти сто двадцат лет назад. Потом дед с ним против Гриндевальд воеват, потом отец. Он застреливат из него сам оберштурмбаннзауберер Лемке, из засада.
– Богатая история, – согласился Гарри.
– Приятелка ти сейчас с Лаванда, так принято. От жених все тут, от невеста все там, – Виктор махнул рукой куда-то вдоль улицы. – Не волноват се, да? С ней порядок.
– То есть у нас сегодня твой мальчишник? – понимающе кивнул Гарри, проигнорировав попытку его успокоить.
– Да, – усмехнулся Виктор. – Тоже так принято. Сегодня меня брит будут, – усмехнулся он, погладив бородку. – Знаком се. Это Волков, то Волчанов. Они даже не браты, – усмехнулся Крам, представляя гриффиндорцу двоих здоровенных парней.
– Я вас видел на Чемпионате, – Гарри удалось выдержать оба рукопожатия, с трудом, но удалось. – Вы же загонщики?
– Да, – ответил Волков. – Виктор говорит, братья Визли тоже приезжат? Мы быт в прошлом году в Хогвартс, на осен, тихо-тихо, смотрет квиддич вместе со скаут, как експерт. Братья гонят бладжеры хорошо, драка еще лучше, почти как у ты с Виктор.
– А я ту драку пропустил, – вздохнул Гарри. – Специально на отработку нарвался, чтобы иметь возможность на следующий матч выйти.
– Зато ты с Виктор бит се, – подмигнул ему Волчанов. – Виктор говорит, ты хороший боец. Попробоват? Мы с он, ты с Визли?
– Какая же свадьба без драки? – удивился Гарри. – Заметано! Завтра утром?
– Нет. После брачный ноч. Чтобы не разочаровыват невеста. А сейчас вино?
– Легкое? – поднял бровь юноша. – Из отцовских погребов?
Виктор заржал.
К тому времени, как Виктора усадили на табурет, все в доме уже были изрядно навеселе. Волков с Волчановым, с совершенно зверскими физиономиями, размахивали опасными бритвами, вроде бы золингеновскими, обсуждая, без какого уха жених обойдется лучше: без правого или без левого.
Две женщины, одна постарше, другая помладше, как понял Гарри – сестры Виктора, держали белое полотнище, на которое падали волоски сбриваемой бородки. Как рассказали юноше, ни один волосок не должен упасть мимо полотна, чтобы не дать возможным недоброжелателям (а у ловца национальной сборной с таковыми все должно было быть в порядке) материала для сглаза.
– Потом все сбритое отдают на невеста, – пояснил юноше отец Крама, кряжистый старик со стальным взглядом. – Как залог.
– Понятно, – кивнул гриффиндорец.
В принципе, Лаванда могла бы постоять за себя и без такого козыря, а уж с ним-то…
– Мы охранят приятелка ти, – старик положил тяжелую ладонь на плечо гостя. – Ты ее завтра увидет. Когда вы все с Виктор пойдет, забират невеста и петуха вороват. Так принято.
– А зачем его воровать? – услышал Гарри знакомый голос.
– Мы уже!
Волков от неожиданности чуть было не отрезал Краму ухо. Левое.
Фред и Джордж, оба в шикарных куртках из драконьей кожи, стояли в дверях. Подмышкой у Фреда слабо шевелился здоровенный рыжий петух с черным хвостом.
– Завтра его будут охранять, – пояснил Джордж.
– Вот мы и решили сработать…
– …НА ОПЕРЕЖЕНИЕ!
– Парни, – закатил глаза Гарри, – ну что же вы! Это же традиция, как драка примерно. А вы лишили всех такого развлечения!
– А. Ну хорошо.
– Тогда мы его сейчас вернем…
– …Пока никто не заметил, что он пропал.
– Только нам нужна нитка, лучше желтая, ему на лапу привязать.
– И кто-нибудь тут умеет делать портключи, срабатывающие по времени?
На этот раз опасности подверглось правое ухо Виктора: сообразивший первым Волчанов не смог удержаться от хохота.
Фред и Джордж с правого фланга, а Волков и Волчанов – с левого пытались пробиться к ограде дома, снятого семейством Браун. Родственники и родственницы, а также друзья и знакомые невесты, обнажив палочки, блокировали все попытки родственников и друзей жениха украсть давешнего петуха. Учитывая, что в семье Браунов было целых два аврора, зрители настроились на довольно продолжительное веселье. Сам Гарри смотрел на Гермиону, бьющуюся рядом с Парвати Патил и ее сестрой, рэйвенкловкой Падмой. Палочка подруги почти растворилась в воздухе, блокируя заклинания близнецов, а глаза юноши перебегали с одного потенциально опасного укрытия за спиной девушки на другое.
Он вздрогнул от хорового разочарованно-довольного вопля, когда рыжий петух просто-напросто внезапно исчез из клетки и возник прямо в воздухе рядом с женихом, а тот неторопливо-стремительным движением ловца поймал его за ноги.
Гермиона, раскрасневшаяся и веселая, подошла к нему.
– Гарри, – шепнула она. – Револьвер у тебя с собой?
– Да, – насторожился тот. – Я ж специально на «Харлее» летел, чтобы таможни не проходить: Андорру-то я хорошо помню. Что-то случилось?
– Нет-нет. Меня… Меня тут охраняют так, что и в будочку одной не сбегать. Все хорошо, Гарри, все замечательно. Просто Лаванде нужно что-то взятое взаймы, ну и… В общем, ты не одолжишь ей свой «Веблей» до завтрашнего утра?
– Хорошо, – Гарри напрягся, но… Но он был должен Лаванде больше, чем жизнь. – Держи. А зачем?
– Утром увидишь, – усмехнулась Гермиона и убежала, заставив Гарри нервничать еще несколько бесконечных минут.
К счастью, и всю церемонию в ортодоксальной церкви, за которую невеста не произнесла ни единого слова (молодым даже и вопросов-то не задавали: согласие здесь принято было получать еще до свадьбы), и во время всего последовавшего за церемонией застолья Гермиона не отходила от него ни на шаг и время от времени касалась предплечья юноши, что не могли не отметить приглашенные Лавандой сестренки Патил, сидевшие между Волковым и Волчановым.
Она была рядом. Она была в безопасности.
Наконец, когда уже стемнело, молодых с шуточками и прибауточками сопроводили к сеновалу: тоже по традиции. Гарри с удивлением заметил в руке Крама то самое древнее ружье или, скорее, винтовку.
– Тут не принято, как в некоторых других патриархальных, – Гермиона сморщила носик, – культурах, утром вывешивать на заборе окровавленную простыню. Вместо этого жених утром стреляет в воздух, свидетельствуя, что все в порядке.
