Текст книги "Гарри Поттер и Полукладбище Лунопухов (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– И ты бы не вернулась на седьмой курс?!

– У меня было все рассчитано, Гарри! Апрель, май и июнь – всего три месяца, и живот просто не будет виден, особенно под мантией, даже если там и близнецы будут.

– А потом?

– Потом я поставила бы палатку в подвале Флер, пожила бы там пару недель. Ну, по внешнему времени пару недель, само собой, выбираясь на прогулки! Так что там, внизу, прошло бы шесть тех самых недостающих месяцев, ну, почти шесть. И через эти две недели я улетела бы к папе и маме. Рожать. И, надеюсь, ты полетел бы со мной.

– Ну, я же гриффиндорец! Так что конечно…

– Не волнуйся слишком сильно, Гарри Джеймс. Папа тебя очень любит. Да и мама тоже. И они нас обоих уважают, особенно, – она хихикнула, – с тех пор, как они узнали, что мы с тобой зарабатываем больше, чем они. Да и в конце концов если они хотят внуков, им придется смириться с тем, что кто-то трахает их идеальную дочь не просто так, а с решительными целями. И лучше (для них лучше, для меня-то это вообще единственный вариант), если это будешь ты.

– Подожди… Ты же не случайно проговорилась Малфою там, в подземелье, что твои дети будут и моими тоже?

– Да. Не случайно. А вовсе даже специально. И эту часть воспоминаний я ему до конца не терла, просто он не мог вспомнить на каникулах, где и когда он это узнал. Но надеюсь, он рассказал это Тому.

– Я боюсь, что меня в итоге убьёт не Том, а ты, – нахмурился Гарри; Гермиона вздрогнула. – Твои мысли и особенно идеи меня просто до смерти пугают.

– Этого требует мой Гениальный План. Не тебя пугать, а чтобы Том узнал, что мы с тобой связаны. Так надо, и ничего не бойся. Да, а к началу сентября мы вернемся в Британию, оставив его… ее … их папе и маме… Ну, в смысле, так я рассчитывала. Но кто же знал, что «Феликс Фелицис» за это время может испортиться и нам настолько не повезет!

– И теперь… – Гарри никак не мог найти себе смелости высказать свою гипотезу насчет срока годности Зелья Удачи.

– И теперь я изменила План. Не который Гениальный, а этот, про который я тебе сейчас рассказала. Совсем немного изменила. Ну, поскольку мы с тобой не можем… Поскольку мы оба обещали не… В общем, поскольку я не могу принять зелье и трахнуть тебя до начала летних каникул, с решительными целями трахнуть, то мне всего-навсего придется провести в этой палатке рядом с винными бочками не две, а три недели, то есть почти полные девять месяцев по нижнему времени. Но зато на каникулах я успела поговорить с родителями. Заранее, а не после.

– И они тебя отпустили?! Узнав об этом самом плане?!

– Я могу быть очень убедительной. Причем даже без магии. И, если честно, они сердились на меня намного меньше, чем когда я стала Чемпионкой на том турнире. Хотя, конечно, они предпочли бы подождать внуков еще десять лет. Так что тебе ничего не грозит, на самом-то деле. И… ты правда полетишь со мной? К ним? После того, как мы с тобой… В конце концов, на этом гобелене Блэков мы уже отображаемся как муж и жена, не так ли?

– Я… – неожиданно для себя юноша заплакал. – Я не…

– Гарри, ты… Ты боишься, что… Но ведь я чувствовала, что у тебя с «этим самым» все в порядке, весь вечер тогда чувствовала! И… И позже тоже! Так что твоя функция отлично работает! А если что… Если что мы можем снова выпить этого испорченного «Феликса», ведь сначала-то все было хорошо, а если потом нас застукают, как мадам Помфри, там два первых часа все нормально было, и мы успеем…

– Он не испорченный, – глухо произнес Гарри, собирая себя в кучку. – Он… Он сработал ровно так, как надо. То, что мадам Помфри нас застукала – это на самом деле и была удача.

– Что? Что ты имеешь в виду, Гарри? Ты… Ты не хочешь детей? Я думала…

– Я хочу! – Гарри старался говорить как можно спокойнее, но получалось это отвратительно. – У меня никогда не было семьи, и… я очень, очень хочу. И в прошлом году, когда ты так переживала из-за того самого предсказания… Извини, но я в глубине души колесом по стенам ходил. Не выдал этого, конечно, чтобы тебя не расстраивать, но…

– После «но» обычно самая-то пакость и идет, – на глаза Гермионы начали наворачиваться слезы. – Говори, Гарри. Это уж-жасно важно для меня, так что говори. И ничего не утаивай.

– Не буду. Потому что это и правда ужасно важно. И… И это коснется тебя больше, чем меня, если… если я прав. Понимаешь, я – его якорь, пусть и случайный. А якоря… Якоря стремятся возродить Тома, так?

Она побледнела значительно сильнее, чем он до этого.

– Ты же… Ты же не думаешь?..

– В дневник, чтобы Том возродился, надо было писать. Диадему, как, я полагаю, и кольцо, и этот медальон, что мы сейчас ищем – надеть. Чаша все время провоцировала… – он чуть не сказал «Беллу», но сдержался; впрочем, это не было утаиванием, поскольку не относилось к предмету разговора, – выпить из нее. Змея укусила Люциуса, и теперь он уже не Люциус, а Том. У меня яда нет и впрыскивать его я не могу. И?

Гермиона сидела с совершенно прямой спиной.

– Ты считаешь, что… Том может возродиться в одном из наших с тобой… или даже в обоих, потому что его в тебе тоже два… Но ведь… Но ведь он же не возродился из медальона?! И Артур… Его ведь тоже укусила змея, но он не…

– Когда змея убила Артура, Том уже имел тело, причем именно то, которое хотел – с моей кровью и так далее. Так что во втором себе он не видел необходимости. Майор уже высказывал гипотезу, что там, в этих якорях, какой-то предохранитель есть, от двух Томов сразу. А медальон… Может быть, когда Том развеялся, Кричер этот медальон уже не носил. По крайней мере, когда он его утаскивал, он в кармане брюк был, а не на шее. Или у домовиков мощная сопротивляемость, так что змея успела раньше. Или домовики ему вообще не годятся. Ну или надо было еще что-то сделать, открыть этот медальон, например. Я… Я не знаю. Меня просто парализует от той мысли, что…

– …Что Том мог бы возродиться… в нашем ребенке? Но ведь он сейчас жив, в смысле – не-мертв? Ты же сам только что говорил про предохранитель!

– Я… Я просто не могу не убить его, ну или не развоплотить при первой же возможности. Иначе я просто не смогу простить себя за тех, кого он убьет или замучает, если я этого не сделаю. И прямо убьет в то время, которое он призраком бы болтался, и за счет подготовки, которую он сейчас вовсю ведет… А если я буду думать, что он может…

– Ты думаешь… Но ведь дети будут уже отделены от тебя! Они будут уже только во мне, в моей матке, я имею в виду, или даже вообще уже родятся! И никакой связи с якорем уже не будет!

– Это все равно будут мои дети, – он горько усмехнулся. – Сама же сказала. Отцовская связь – она, конечно, не физическая… Но я папу и маму до сих пор чувствую, хотя они и погибли давно. А магия, проклятия все эти… Я так и не понял, как она работает, эта магия, я же не ты… Но если Том смог проклясть должность профессора ЗОТИ…

– …То есть абстрактную концепцию, – спокойно-мертвым голосом уточнила Гермиона.

– Ну… Да. Абстрактную. Дамблдор сказал мне, что и он, и другие волшебники, включая Разрушителей Проклятий, искали физический объект, к которому Том мог бы это проклятие привязать, и за почти уже четыре десятка лет так и не нашли…

– …То для этой магии проклятия будет достаточно того, что это твой ребенок? И даже ЭКО и прочее всякое такое не помогут? Хм. Это как с законом Гэмпа, – на мгновение она словно бы переместилась в Класс Трансфигурации. – Он тоже имеет дело с абстрактными концепциями, я имею в виду Исключения. Да. Ты прав, Гарри. Ты п-п-ИК!-прав.

– Прости.

– Тут нечего п-прощать, – подавляя рыдания возразила она. – С-спасибо, что с-сказал.

– Я не мог не… Эта тварь… Эта тварь убила не только моих родителей. Но и меня тоже – по крайней мере, с большой долей вероятности. А теперь… Особенно когда я услышал про ребенка Нарциссы… Которого он для своего сраного ритуала готовит… Он не только мое прошлое и настоящее убил. Но и будущее. Мою самую заветную мечту. Ту, которую я видел в том самом зеркале на первом курсе. И про которую я тебе рассказывал в нашей Лаборатории на третьем.

– Я надеюсь, – смахнула слезы и даже попыталась улыбнуться Гермиона, – что теперь ты, Гарри Джеймс Поттер, наконец, осознал, что той де-девушкой в зеркале была я?

Гарри кивнул.

– Осознал, конечно. Но прости, я… Наверное, я это уже давно понял про якорь во мне… и про то, как он работает… Но я не мог сказать тебе раньше! Просто не мог. Сначала сам от себя эту мысль гнал, потом… Потом не решался поделиться этим с тобой. А теперь, когда ты мне рассказала о своих планах – теперь я уже наоборот не мог молчать, веришь?

– Верю. Полностью и до конца. И ТЫ МНЕ ВЕРЬ! – заорала она, схватив его за плечи и практически столкнувшись с ним лбами. – ВЕРЬ, СЛЫШИШЬ? Я уже знаю, как сделать так, чтобы этот подонок, разрушивший всю твою жизнь и лишивший тебя самого дорогого, и даже мечты, сдох, сдох, как бешеный пес!

Она перевела дыхание, ее глаза сверкали, волосы трещали от бегающих в них электрических разрядов.

– Ты нассышь на его труп, слышишь? На окончательный, бесповоротный, безо всякой возможности возрождения, труп! ПОТОМУ ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ЖИВ! А потом ты трахнешь меня, на той же самой нашей кровати трахнешь, ну, если она уцелеет к тому времени, И МЫ НАЧНЕМ СБЫВАТЬ ЭТО ШАРЛАТАНСКОЕ ПРОРОЧЕСТВО СРАЗУ ЖЕ, ПОНЯЛ?!

– Ага, – криво улыбнулся Гарри. – Трудно было не понять, знаешь ли: ты очень доходчиво все объясняешь. Ты действительно можешь быть очень убедительной, Гермиона.

Она привалилась к нему и заплакала.

Он обнимал и гладил ее по спине, шептал ей ласковые слова и даже целые предложения, пока она, наконец, не заснула прямо в его объятиях.

Благо до Шотландии Хогвартс-Экспрессу оставалось еще не меньше четырех часов ходу.

====== Моральный Якорь ======

– ИМПЕРИО! – Джинни с трудом удерживалась от попытки сбить надменное выражение с лица Драко Малфоя парочкой «Редукто». – Встань у стены, Лонгботтом, и не шевелись.

Разумеется, в словесных приказах не было никакой нужды: Невилл с остекленевшими глазами уже подчинился мысленному повелению слизеринца и замер в круге рядом с увешанной оружием стеной Комнаты Требований.

– Начинайте, – приказал Гарри тройке бойцов, стоящих в ряд футах в десяти от меловой черты.

Рон, Фэй и Шимус начали по очереди выпускать в замершего товарища жалящие проклятия.

– Не шевелис-с-сь, – прошипел Драко, снова дублируя невербальный приказ и стараясь не обращать внимания на направленные на него палочки Джинни Уизли и Ханны Аббот.

После очередного болезненного попадания Невилл дернулся и попытался было сделать шаг из круга, но почти сразу вернулся обратно болезненно-деревянной походкой.

– СТОЯТЬ! – рявкнул Драко, его лицо исказилось от злобы.

– Залпом! – лицо Поттера заострилось. – И не жалейте Нева! Лучше жалящее сейчас, чем уже настоящий «Империус» от Пожирателей потом!

– Ы-Ы-Ы-А-А-А-АРГХХХХ! – от трех одновременных попаданий Невилл дернулся, его пустые глаза вспыхнули яростью. Гриффиндорец развернулся, пытаясь цапнуть со стены здоровенный фламберг, но споткнулся о собственную ногу и упал, выкатившись за пределы меловой линии.

– Отлично, Нев, – кивнул Гарри трясущему головой товарищу. – Малфой, снимай проклятие. МАЛФОЙ!

– Не могу, – проскрипел согнувшийся в три погибели и тяжело дышащий слизеринец. – Он сам уже… И у меня откат…

– Какой… откат? – голос Невилла, вцепившегося в протянутую Джинни палочку, как в спасательный круг, был почти таким же хриплым, как и у Малфоя.

– Когда объект сбрасывает Властное Проклятие во время попытки прямого контроля, – Драко присосался к фляжке со спокойником, – это… довольно неприятно, Лонгботтом. Если слухи не врут, даже Лорду стало… не очень хорошо тогда, в Министерстве, когда Поттер вышиб его из своей головы, ну а мне… Мне нужна хотя бы минута.

– Хорошо, – кивнул Поттер. – Готовность минута. Невилл, Джинни, Дин, на позицию «жалящих». Следующая – Белл.

Кэти стиснула зубы и отдала палочку Фэй Данбар. Ее лицо было мрачно-решительным, а взгляды, которые она кидала на Малфоя – почти убийственными. Драко сглотнул.

– НУ? – презрительно сощурилась Кэти.

– ИМ-ИМПЕРИО! – палочка слизеринца дрожала. – ИМПЕРИО! ИМПЕРИО! ИМПЕРИО!!!

– Слабак! – плюнула Кэти.

– ЗАТКНИСЬ, ДУРА! ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ!

– Я? – только отсутствие палочки помешало Кэти проклясть истерящего Драко прямо здесь и прямо сейчас. – Я – и не знаю? Забыл «Три Метлы», тварь?

– СТОЯТЬ! МОЛЧАТЬ! – палочка Гарри бабахнула на манер пушки, его жесткий взгляд толкнул гриффиндорскую фурию к стене, а кисть свободной руки резко, но пока что относительно вежливо опустила к полу вооруженную руку Малфоя.

– Мистер Малфой, – свистящим шепотом произнес он, оглядывая уже рассредоточившихся и готовых к схватке «все на одного» бойцов Армии Тревора, – не тешит тут свои комплексы, а готовит нас всех к противостоянию с Волдемортом.

Он ждал, что от запретного имени слизеринец дернется, как Снейп или Крауч на четвертом курсе, но этого не произошло. Разумеется, они проверили Малфоя еще во время захвата и не нашли Темной Метки, но мало ли – вдруг у Пожирателей есть способ скрыть выдающую их татуировку? Однако Драко лишь скалил зубы и, похоже, одновременно пытался не разрыдаться: нервы у блондинчика были ни к черту. Это, особенно учитывая отдачу от рывка Невилла, было вполне объяснимо. Но, по крайней мере, скрытой метки у слизеринца не было. Это многое упрощало и усложняло одновременно.

– Замечу, – продолжил Гарри, – готовит он вас по моему приказу и с вашего же полного согласия. А главное… Главное – я сомневаюсь, что человек, мать которого держат под тем же самым заклинанием, да еще и демонстрируют ему ее мучения, испытывает наслаждение от его применения. Каким бы засранцем мистер Малфой ни был предыдущие пять лет.

– Минимум шестнадцать, – буркнул Рон.

– Или шестнадцать, – не стал спорить Гарри. – ПАЛОЧКИ ВНИЗ! Невилл, две биты сюда! Мисс Белл, мистер Малфой. Не соблаговолите ли выяснить ваши отношения один на один? Здесь и сейчас?

– Благородные волшебники женщин не бьют, – надменно произнес Драко.

– Биту еще об эту бледную соплю марать, – фыркнула Кэти.

– А-а-атлично. Тогда я попрошу ветеранов объяснить новичкам, что срывать занятия все-таки не стоит. Невилл, еще две биты. Малфой с Финнеганом, Белл – с Буллстроуд. Ограничение по времени – пять минут. Разрешаю принимать ставки. Распорядитель для девочек – Чанг, для мальчиков – МакМиллан. Выполнять!

– На сегодня занятие окончено, – сообщил Гарри, когда дуэлянтов слегка подлечили и около десятка галлеонов сменили владельцев. – Все равно толку не будет. В случае дальнейших… попыток выяснения отношений на занятиях, тем более на таких важных занятиях, участники будут отстранены от тренировок. Все понятно?

– Угумш, – почти плюнула через дырку от выбитого зуба Кэти. Ее взгляд все еще не обещал находящемуся в примерно аналогичном состоянии слизеринцу ничего хорошего.

– Теперь все по общежитиям. Белл – в Больничное крыло, зуб обратно отращивать. Сама дойдешь? Отлично. Малфою – задержаться. Леди Грейнджер, я могу поговорить с Вашим вассалом наедине? – спросил Гарри, когда их осталось только трое.

Мисс Грейнджер обеспокоенно-сердито зыркнула, но, поняв, что шутить или перечить не время, все-таки удалилась.

Гарри, только что убравший мысленным приказом оба предоставленных Комнатой ринга, упер взгляд в Малфоя.

– Кого ты убил?

– Почему ты считаешь, что я вообще кого-то убивал? – блондин все же попытался саркастически поднять бровь на манер Снейпа или самого Поттера, но скривился от боли в заклеенной волшебным пластырем скуле.

– Вижу, – коротко ответил Гарри. – В том числе и по тому, как ты дрался с Финнеганом. Он занимается с нами намного дольше тебя, ты проигрывал ему, и поэтому шел на грязные трюки, совершенно не боясь его ненароком прикончить: это довольно заметно для того, кто сам… Не забывай: я открыл счет в одиннадцать лет и могу отличить… таких же, как я. Впрочем, можешь не отвечать, если это нарушит твой Обет.

– Не нарушит, – ответил слизеринец после короткой паузы и шмыгнул носом. – Трудно было бы представить, что я добровольно сознаюсь в этом, не так ли, Поттер? И… Это была Амбридж. Прямо в Мунго. Смертельным Проклятием. Она ничего не помнила и даже говорить не могла, но у нее во взгляде было столько злобы, что… Что было очень легко действительно пожелать ей смерти.

– Ого! – Гарри действительно был удивлен. – Амбридж… Амбридж, пожалуй… Да, это было проще всего. Значит, Лорд уже готов к захвату Магической Британии.

– Не то, чтобы я подтверждал или отрицал это, Поттер, но… Не мог бы ты объяснить свою логику?

– У тебя нет Метки, – просто ответил Гарри. – Я проверил. Разными способами проверил. Если бы была… Если бы она была, то, возможно, убийство было бы просто необходимым требованием для того, чтобы ее получить.

– Предположим.

– Ну да, я именно что предполагаю – точных сведений о ритуале клеймения у меня нет, я так по аналогии с якорями души прикинул. А значит, Том заставил тебя совершить убийство из других соображений. Если бы это было просто частью наказания – он выбрал бы кого-нибудь другого. Кого-то, чье убийство заставило бы тебя по-настоящему страдать. А Амбридж… Я и сам ее прикончил бы без малейших угрызений совести. А уж ты-то, после всего этого…

– Это было легко, – глядя в бесконечность повторил Драко. – Это было очень, очень легко, Поттер. Намного легче, чем… Чем ты-знаешь-что.

– Ну вот. То есть Том хотел, чтобы ты гарантированно научился убивать. Ну, почти гарантированно. А значит, убийство Дамблдора – не просто часть твоего наказания, но и… что-то, что Тому действительно необходимо. Понимаешь, если меня он только опасается, – Драко дернулся, – то Дамблдора по-настоящему боится.

– Есть разница, Поттер?

– Есть. Страх… он как минимум частично иррационален, в отличие от опасений. Дамблдор напугал Тома еще в детстве, а это не забывается и никуда не уходит.

– Возможно. Но ты в курсе, что профессор Снейп рассказал… у нас за обедом… о том, что Дамблдор владеет Старшей Палочкой?

– Той самой, непобедимой на дуэли? – вспомнил Гарри уже довольно давние слова Луны.

– Да. Он приходил к нам в дом на Рождественских каникулах.

Гарри задумался. Он был уверен, что Снейп – агент Дамблдора намного в большей степени, чем подручный Тома, но… Но эта информация (раз уж Старшая Палочка или Палочка Смерти оказалась не сказкой, а самой что ни на есть правдивой легендой) была очень, очень важной, и с чего бы Повелителю Памяти сливать ее противнику? Или это сам Снейп хотел предупредить Драко, чтобы тот даже не пытался ввязаться в дуэль с Директором? Да он и так не идиот. По крайней мере, начиная с вечеринки Молли.

– Понятно… – на самом деле, Гарри не понимал слишком многого, но не мог показать этого. – Да, это действительно серьезная причина поручить убийство директора именно тебе: Дамблдор обязательно промедлит прежде, чем проклясть ученика, даже если тебе не удастся застать его совсем уж врасплох. А тут все может решиться за долю секунды.

– Так с чего ты думаешь…

– С того, что атаковать Министерство надо сразу же после шока от убийства Дамблдора, – пожал плечами Гарри. – Ну или почти сразу: добавить еще месяц или два на то, чтобы все там как следует перепаниковали и перессорились, ну заодно и силы окончательно собрать, не скрываясь уже, при общей-то неразберихе.

– Ясно, Поттер, – Драко подумал, что гриффиндорец и правда был бы намного лучшим Темным Лордом, чем… Темный Лорд. – И еще один вопрос.

– Валяй.

– Почему именно биты?

– Ты что, правда не знаешь? Хех, ты ж ловец, Малфой! Потому что и квиддичные биты, и бладжеры специально заколдованы так, чтобы не наносить постоянных увечий. Внешних увечий, я имею в виду, кости-то они ломают только в путь. Иначе все профессиональные игроки, включая «Гарпий», быстро потеряли бы товарный вид. А это плохо повлияло бы на бизнес.

– Значит…

– Значит, и твоя смазливая мордашка, и лицо Кэти вне опасности. Но к мадам Помфри ты все-таки сходи.

– Привет, Луна!

– Привет, Гарри. У тебя ко мне дело?

– Да. Не могла бы ты мне рассказать про Старшую Палочку?

– А почему ты сам не возьмешь книгу Барда Биддля и не прочитаешь Сказку о Трех Братьях? Или не попросишь Гермиону пересказать тебе ее?

– Потому что сам я пойму из этой сказки почти все, Гермиона – не просто все, а все до последней буковки, а вот ты можешь рассказать раза в два больше, чем в этой сказке написано.

– Это правда. Сказка говорит, что когда-то давно жили три брата: Антиох, Кадм и Игнотус Певереллы. Однажды они подошли к большой реке, бурной и быстрой, на которой Смерть собирала свой урожай.

– Утопленников в смысле?

– Да, тех из них, кто не превратился в личинки аквафагов. Братья были очень могущественными волшебниками, Гарри, и они построили мост, волшебный разумеется. Смерть очень рассердилась, что братья лишили ее такого прекрасного места охоты, и встретила их на том самом мосту.

– Тут-то им…

– Смерть тоже подчиняется правилам, Гарри. Она не могла забрать братьев просто так. Поэтому она притворилась, что восхищена их силой и хитростью, и предложила всем троим выбрать себе Дары.

– Дары?

– Да. Три Дара Смерти. Старший из братьев попросил себе самую сильную в мире палочку, чтобы никто не мог его победить.

– Жалко, что у них не было с собой бригады адвокатов. «Не мог победить» не значит «не мог убить», мы же говорили об этом, правда?

– Тогда адвокатов еще вообще не было, Гарри, только аквафаги, и это не жалко, а хорошо. Хотя аквафаги тоже топили всех, кто им не заплатит, но их было легко отпугнуть, в отличие от адвокатов.

– Ну… пожалуй. К тому же вот такой вот бессмертный МакЛауд с непобедимой палочкой… Хм… Так этого брата зарезали, когда он напился до беспамятства?

– Да. Именно один из МакЛаудов его и зарезал во сне, после того как Антиох победил какого-то своего врага, очень сильного врага, а потом хвастался этим, ну и палочкой тоже, в таверне. Правда, этого МакЛауда потом тоже убили, и палочка пошла дальше, по рукам.

– А как выглядела эта палочка, Луна?

– В сказке говорится, что Смерть просто сорвала ветку с куста бузины и превратила ее в свой дар. Поэтому эту палочку называют Бузинной. Так что я и не думаю, что палочка Невилла – Старшая: она на нее совсем не похожа снаружи, хотя немного такая же изнутри.

– Понятно. Кажется, я знаю, где ее искать, эту Старшую Палочку, – кивнул Гарри. Он хорошо помнил то оружие, что сейчас лежало на подставке в кабинете Дамблдора, ту самую палочку, которую он отобрал у старика в самом начале пятого курса. Вроде бы тогда он назвал ее Вспомогательной. И хорошо, что он не убил тогда Повелителя Памяти, а потом и вообще вернул ему эту палочку, а то что бы он делал с этой наверняка не слишком приятной штуковиной?

– Это здорово, Гарри, потому что мой папа очень хочет найти ее.

– Не стоит, – помотал головой юноша. – Вот правда не стоит ему ее находить. Особенно сейчас.

– Хорошо, Гарри, – кивнула Луна. – Может быть, я помогу ему найти ее позже. И Камень с Мантией. Конечно, Камень хотела найти я, но теперь я думаю, что это наргл заставлял меня хотеть его.

– Камень? – миссис Кейн, которая, в отличие от самого Гарри, все-таки прочитала книжку волшебных сказок, говорила что-то об этом Даре как еще об одном способе избежать смерти. Неужели…

– Воскрешающий Камень, Гарри. Второй Дар. Он мог вызывать в наш мир тех, кто уже умер. Средний брат, Кадм, считал, что с его помощью он победит Смерть уже совсем окончательно.

– Почему-то мне кажется, что ничего хорошего из этого тоже не вышло, – пробормотал Гарри.

– Конечно, не вышло. Кадм вызвал из Царства Мертвых свою любимую женщину, но она просто не могла жить по эту сторону Грани. И очень страдала. Как и сам Кадм, потому что его нарглы постепенно обгрызли крылышки его лунопухов, и в результате он покончил жизнь самоубийством, чтобы присоединиться к ней. Именно поэтому я и не хочу, чтобы у меня был Воскрешающий Камень.

– Ты хотела увидеть маму? – спросил Гарри. – Позвать ее сюда, в наш мир? Я знаю, что твоя мама умерла.

– Да. Она умерла на моих глазах, Гарри, так же, как и твоя. Но потом мама пришла ко мне во сне и сказала, что мне не надо хотеть встретиться с ней, и что я увижу ее, когда придет время. А к папе она, наверное, не пришла, или он ее не послушал, и поэтому он все еще ищет Дары Смерти.

– Я тоже разговаривал с мамой и папой, – вздохнул Гарри, прижав Луну к себе; девушка вздохнула и спрятала лицо у него на груди. – Со своими мамой и папой, конечно. Не во сне разговаривал, но… Но это было похоже на сон. И они сказали мне то же самое.

– Тогда тебе тоже не стоит использовать Камень, – Луна подняла голову и пронзила юношу серебристым взглядом. – Потому что не-твои нарглы намного опаснее моих.

– Это точно, – усмехнулся юноша. – Луна, ты превосходно в них разбираешься, в нарглах этих. И я рад, что ты за них отвечаешь. А третий брат? Он какой дар получил?

– Третий брат, Игноциус, не собирался побеждать Смерть. Он попросил себе мантию-невидимку, которая могла бы скрыть его от Смерти. И она выполнила его желание – просто оторвала кусок своего плаща и отдала ему.

– И что? У него-то хоть получилось? Обычно в сказках у третьего брата все получается, – пояснил Гарри. – Даже если это не сказка, а легенда. Ну или не «даже если», а «особенно если». Потому что кто-то же должен был рассказать эту историю мистеру Биддлю.

– Получилось. Третий брат, Игноциус, прожил долгую жизнь, скрываясь под этой мантией от Смерти, когда она подходила слишком близко, а затем, когда пришло его время, он передал Мантию своему сыну и встретил Смерть. Сказка говорит, что он встретил Смерть как своего старого друга и пошел с ней.

– Таких друзей… – хмыкнул Гарри, оборвав фразу на середине, но Луна все же кивнула, устроившись заодно поудобнее у него на груди. От девушки отчетливо пахло весенним Запретным Лесом.

Гарри вспомнил тот старый разговор с Самантой-Шарлин после первого курса, еще до того, как он, предположительно с помощью профессора Снейпа, подарил ей еще один год жизни.

Тогда они говорили о Философском Камне, о смерти… и о том, что попытки ее избежать ни к чему хорошему не приводят, и надо просто встретить ее в свое время и с достоинством; не допуская ни непристойной торопливости, ни невежливого опоздания на эту Встречу – именно так, с большой буквы. Пожилая Леди действительно понимала в этом вопросе – не только в силу возраста, но и по причине своей несколько избыточно бурной молодости. С тех пор он получил массу подтверждений ее урокам и… И если смерть трудно назвать другом, то может ли она стать хотя бы союзником?

А еще ему обязательно надо будет написать Лаванде Крам, чтобы кое-что уточнить. Потому что даже если Луна и справится с возможным искушением (в отличие от, например, Дамблдора, насчет которого Гарри был совершенно не уверен), даже если она и зажмет своих нарглов в кулачки – это причинит ей боль.

– Это знак Даров Смерти, – указал Гарри на рисунок, вырезанный на черном камне, который мистер Кроакер в конце четвертого курса выковырял из превращенного в хоркрукс фамильного кольца Гонтов, заменив его на похожий с виду пенджабский змеевик. – Лаванда это подтвердила. Помнишь, мы спрашивали ее про самый ненавистный в волшебном мире знак? И она рассказала, что Гриндевальд использовал древний знак из легенды про Дары?

– Значит, это… это тот самый Воскрешающий Камень?! Из сказки, то есть из легенды?! – неверяще спросила его Гермиона.

– Ага. Я посмотрел Книгу Родов, – Гарри кивнул в сторону небольшой книжной полки, на которой, в числе прочих, стояли книги, позаимствованные им на втором курсе из кабинета Временного Директора Хогвартса лорда Малфоя. – Сама же говоришь, что Гонты вобрали в себя линию Кадма Певерелла, так-то они этот камень и заполучили. И поэтому… Поэтому я попрошу тебя забрать его себе. Не как подарок, – быстро-быстро, по наущению попного мозга поправился он, – а как… специальное оборудование, нуждающееся в ответственном хранении.

– Почему, Гарри?

– Потому что… Потому что слишком много дорогих мне людей умерло. И я боюсь, что не смогу… сопротивляться искушению поговорить с ними. С мамой. С папой. С миссис Кейн. С Сириусом.

– …С профессором МакГонагалл, – кивнула Гермиона.

– И я не знаю, сколько их еще будет, – вздохнул Гарри. – Остается только постараться не увеличить список.

– Но, Гарри, Книга Родов говорит, что…

– Что Поттеры тоже связаны с Певереллами? Через… Иоланту Певерелл, да?

– Да. И значит…

– И значит, мантия-невидимка папы вполне может быть той самой…

– Не «может быть», Гарри. Это почти точно она. Ты помнишь, что сказала Лаванда про ту мантию, которую мы подарили ей на свадьбу? Которую Виктор порвал, хотя ее и можно починить?

– Что она почти такая же хорошая, как моя?

– Да. А между прочим, ты говорил, что это самая дорогая и качественная мантия, которую ты смог найти, так?

– Так. Но старые вещи…

– Да, Гарри, древние артефакты, конечно, часто бывают очень мощными, мощнее, чем новые, но… Ты в курсе, что вот как раз мантии-невидимки быстро выдыхаются? Какие за пару лет, а какие за двадцать, но выдыхаются? А значит, старые мантии обязательно будут хуже новых. Между прочим, Рон нашел одну такую на Складе, но она делает его лишь чуть-чуть прозрачным – через нее, точнее, через Рона в ней, только очень яркий «Люмос» увидеть можно, я проверяла.

Гарри задумался. Он помнил, что на одном из занятий Гермиона действительно что-то колдовала рядом с закутанным в древнюю серую хламиду Роном.

– А папиной мантии уже минимум двадцать пять лет, а скорее… Скорее, даже больше, – наконец, сказал он, играя лежащим на столе Воскрешающим Камнем. – Значит, ты считаешь, что мантия, камень этот… и палочка, которая в кабинете директора лежит – это те самые Дары Смерти?

– Да. И помнишь, ты рассказывал, как Дамблдор рассматривал камень из уничтоженного кольца? Подменный камень?

– …И был очень сильно разочарован, когда понял, что это просто змеевик с таким вот рисунком. То есть он искал Камень… – Гарри вздохнул. – Он искал его, чтобы вызвать свою сестру. Да. Ему нельзя даже говорить о Дарах. Черт, я становлюсь таким же, как он?

– Ну, это честно. Он же не сказал тебе про палочку? А она, эта палочка, действительно злая, я имею в виду ту, которая… – Гермиона запнулась и не так чтобы слишком ловко сменила тему: – Да и про мантию тоже, она ведь у него хранилась после… после того Хэллоуина. Вот и ты не говори ему про Камень.

– Разумно, – кивнул Гарри; он решил не смущать подругу расспросами о том, когда и при каких обстоятельствах та познакомилась с характером Вспомогательной Палочки. – Съеденный нарглами Дамблдор – это не для слабонервных. Тем более… Тем более, что Дамблдор был знаком с Гриндевальдом, а Гриндевальд выбрал именно этот знак в качестве своей эмблемы. И…