Текст книги "Гарри Поттер и Полукладбище Лунопухов (СИ)"
Автор книги: Аргус Филченков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)
– О, да… Лили… Примите мои соболезнования по поводу смерти Ваших родителей, мой мальчик, – кивнул Гарри Слагхорн. – И… Судя по Вашему знанию маггловского мира, вы жили с родителями вашей матушки, не так ли?
– К сожалению, они тоже погибли, сэр. Автокатастрофа, – как можно более бесстрастно произнес Гарри, все еще пытаясь восстановиться от полученного удара. – Я жил с маминой сестрой и ее мужем. Ну и с моим кузеном тоже. До прошлого лета. Потом они куда-то уехали. Но да, они все магглы, – на всякий случай добавил он.
– Простите, мистер Поттер. Но, Альбус, если ты предлагаешь уберечь мое любимое пианино от переездов… Насколько я понимаю… некий… возмутитель спокойствия сначала потерпел от этого примечательного молодого человека довольно обидное поражение на глазах у всего Министерства, а затем и вообще… развеялся по ветру? И таким образом, в дальнейших путешествиях, действительно не слишком-то полезных для этого великолепного инструмента, не будет необходимости?
– Я не уверен, что решение вопроса Тома… окончательно, сэр, – спокойно ответил Гарри; он отметил, что Слагхорн вовсе не удивился, когда юноша назвал Волдеморта его настоящим именем, и принял это как должное. – К сожалению, он пытался возродиться уже пять раз, по одному разу на каждый мой курс, и… И, я думаю, он продолжит свои попытки. А в этом случае Хогвартс будет, пожалуй, единственным относительно безопасным местом.
– Но с чего бы Тому-Кого-Нельзя-Называть преследовать меня, мальчик мой? – делано удивился толстяк.
– Ну… Я полагаю, Вы знаете это намного лучше меня, сэр, – Гарри отхлебнул из чашки, стараясь вести себя как можно вежливее. – Если уж Вы… путешествовали почти весь этот год. Но я бы предположил, что одна из причин – это то, что Вы знаете его имя. Я имею в виду его настоящее имя.
– Большинство волшебников действительно… незнакомы… с некоторыми деталями биографии… определенных лиц, – прищурился Слагхорн, и Гарри заметил, что старик, хоть и бросал жадные взгляды на засахаренные ананасы, не взял ни единого кусочка. Пожалуй, это был плохой признак. Знать бы, почему…
– Том представился мне в конце второго курса, – ответил юноша. – Когда мы… уничтожали его дневник, который… захватил одну из учениц Хогвартса.
Интересно, в глазах изо всех сил притворяющегося добродушным жуиром старичка действительно мелькнула тень ужаса, или ему показалось?
– Правда, я знал это имя еще до нашей встречи, как минимум в конце первого года, профессор, – тот факт, что он узнал имя Тома еще до школы, от покойного мистера Розье, упоминать было бы неправильным, – но откуда именно – увы, затрудняюсь ответить… Но Вы знаете, сэр, если работать сообща – искать факты, например – то почти все проблемы решаются намного проще!
– Да, – прикрылся чашкой Слагхорн, по-прежнему игнорируя сладости, – я отметил, что в репортажах о битве в Министерстве говорилось о том, что Вы, мистер Поттер, сражались с Сами-Знаете-Кем не в одиночку.
– Все дело в маггловском воспитании, сэр. Магглы… они не настолько самодостаточны, как волшебники, и вынуждены все время взаимодействовать друг с другом. И я считаю, что волшебному миру следовало бы поучиться у них этому. Так что мы с… моими друзьями предпочитаем встречаться с Томом… исключительно в хорошей компании. И, по возможности, не меньше трех к одному, так честнее.
– Мистер Поттер – прирожденный лидер, не так ли, Альбус? – тихо спросил Слагхорн. – Полагаю, в прошлом году Минерва выбрала его префектом?
– Нет, сэр, – вместо директора ответил Гарри. – Префектом Гриффиндора стал Невилл, Невилл Лонгботтом. И он прекрасно справляется, – уверил юноша, чтобы пресечь неизбежные и бессмысленные соболезнования.
– Вот как… Полагаю, Альбус, мистер Поттер… действительно обладает весьма и весьма примечательным потенциалом, не так ли? Ну что ж, я могу только пожелать тебе, мой дорогой старый друг, всяческой удачи.
– Но…
– О, Альбус, давай не портить друг другу остаток этого прекрасного вечера совершенно бессмысленной дискуссией. Я стар, и школьные хлопоты – даже при том, что юный Северус останется главой Слизерина – мне уже не по силам. Тем более после стольких путешествий. Я действительно мечтал было насладиться некоторым покоем, да-с…
Гарри был готов поспорить на… Гарри был уверен, что в ярко-голубых глазах Дамблдора мелькнуло отчаяние.
– Надеюсь, мы еще встретимся, друг мой, – очень мило улыбнулся Слагхорн, убирая палочкой сервиз и вазочку с так и не тронутыми фруктами. – Однако, боюсь, я вынужден отказать тебе в твоей просьбе.
Дамблдор встал, немного, на взгляд Гарри, демонстративно кряхтя и щелкая суставами, и грустно улыбнулся.
– Я надеюсь, что смогу переубедить тебя, Гораций, – сказал он. – Могу я посетить твой дом, скажем, через неделю?
– Только сначала пошли сову, чтобы я мог приготовиться, Альбус, – голос Слагхорна звучал напряженно.
Старики – длинный и толстенький – буравили друг друга ужасающе-доброжелательными взглядами секунд десять, так что Гарри надеялся, что плавное короткое движение его левой руки осталось незамеченным.
Входная дверь закрылась за ним и профессором Дамблдором крайне решительным и совершенно окончательным образом.
Они отошли на десяток шагов, и Гарри, сунув в ухо наушник от маггловского фонендоскопа, кинул второй такой же Дамблдору, каковой наушник тот поймал и вставил в ухо с завидной для старика ловкостью.
– Мерлин мой! Мерлин милостивый! – прилепленная под ручку кресла мембрана производства «Томас и Уизли» исправно транслировала панические нотки в голосе старого зельевара. – Третий! Это уже третий Темный Лорд на моей памяти! Но, с другой стороны, как могло бы случиться иначе?! О, бедная Лили! Если то, что она говорила о своей сестре, правда… Если это правда, детство бедного мальчика с его маггловскими родственниками было ничем не лучше, чем в маггловском же приюте! И вот результат: его родственники «уехали»… Хм… «Уехали» – это значительно… тоньше, чем… И как он закрылся, когда Альбус говорил о той магглорожденной девочке! Его ненависть наверняка не уступает…
Раздалось несколько мягких глухих ударов – примерно таких, которые издают упавшие на пол чемоданы.
– Маврикий? Бермуды? Новая Зеландия? – бормотал Слагхорн. – Неважно, лишь бы подальше от… Спаси нас всех Моргана, Мордред и кто угодно! Этот мальчик даже не нуждается в формальной власти, как в свое время Том, чтобы создать и даже вести в бой свою армию, да еще и всего-навсего на пятом курсе! А если учесть, что он тоже совершенно определенный змееуст, и что даже Рита Скитер теперь опасается его трогать… О чем думал Альбус, отправляя младенца к этой… Гортензии? Бегонии? Петунии?
В наушниках раздался шелест стремительно пакующейся в чемоданы одежды, звякнуло уменьшаемое, как понял Гарри, пианино.
– И ананасы! Бог мой, засахаренные ананасы! Точно такие же, какие преподнёс мне тогда сам Том… И эта вежливая холодная отстранённость, я узнаю ее! Боже! Господе Иисусе Христе, помилуй и нас, и магглов! Он… Он хуже Тома!
====== С Открытыми Картами ======
– Вам стоило рассказать мне о профессоре Слагхорне и о Ваших целях чуть больше, Директор, – заметил Гарри, когда хлопок аппарации в наушниках известил их об отбытии почтенного зельевара в очередное странствие. – Возможно, тогда мы выступили бы лучше.
– Боюсь, я… Я недооценил…
– Да, сэр. Я… пытаюсь справиться с… тем, что произошло в эти недели. Отключаю эмоции, понимаете? И поэтому я, возможно, действительно напомнил профессору Слагхорну Тома. Как, впрочем, и Временному Директору Малфою на втором курсе. Да и Вам тоже, сэр. Только… Только я не понимаю, при чем здесь эти ананасы?
– Хм… Боюсь, это связано с тем, что я хотел рассказать тебе уже после разговора. Увы, важность этих сладостей я понял только после той фразы Горация. Что ж, еще одна ошибка. Но… Возможно, ты не откажешься посетить Хогвартс, Гарри, чтобы если уж и не исправить ее, то подумать, как мы можем справиться с ее последствиями?
Юноша молча кивнул: если бы Повелитель Памяти хотел сделать ему какую-нибудь гадость, он великолепно обошелся бы и без этого приглашения. Дамблдор протянул ему руку, Гарри крепко ухватился за нее. Их сплющило, протащило через трубку, и юноша обнаружил себя стоящим на верхушке Астрономической башни.
– Нам лучше пройти в мой кабинет, – заметил директор.
Гарри кивнул снова. Прошлый разговор между ними, состоявшийся здесь, на этом самом месте, закончился не просто плохо, а очень плохо. Фактически, если бы он не послушал тогда старика, профессор МакГонагалл была бы жива. Хотя… Хотя даже и после этого разговора он мог бы предотвратить то, что случилось с главой его Дома.
Они спустились по лестнице, прошли по пустынным коридорам, миновав дремлющую горгулью, и движущиеся ступени понесли их вверх.
– Присаживайся, Гарри, – предложил Дамблдор. – Чаю?
– Чуть позже, сэр. Сначала дело.
Юноша заметил, что рядом с серебряными приборчиками на одной из полок стояла подставка, на которой покоилась палочка, напоминающая грубо сорванную с куста узловатую ветку.
– Ну что ж… Как я помню, ты уже знаком с Омутом Памяти? – судя по тому, что Дамблдор достал из шкафчика массивную каменную чашу, наполненную жемчужным сиянием, вопрос был риторическим. – Возможно, мне следовало бы показать тебе это воспоминание до того, как мы отправились к Горацию, – продолжил старик, доставая из шкатулки флакончик с извивающейся в нем серебристой нитью. – Однако я полагал, что это могло бы создать… определенное предубеждение против профессора Слагхорна с твоей стороны. Но теперь это, увы, неактуально. Итак, не хочешь ли посмотреть?
Гарри склонился к чаше, и его словно бы затащило в нее.
Он оказался в просторном кабинете и услышал явное продолжение начатой ранее фразы:
– …Что же до вашей сверхъестественной способности узнавать то, чего вам знать не положено, равно как и до осмотрительной лести, с коей вы обращаетесь к людям, от которых многое зависит… Кстати, спасибо за ананасы, вы совершенно правы, это мое любимое… – это был профессор Слагхорн, молодой, но уже полноватый.
Он развалился в глубоком кресле, положив ноги на цветастый мягкий пуфик. Сидевшего напротив него юношу, к которому, собственно, и обращался профессор, Гарри узнал без труда: Том был почти таким же, как в Тайной Комнате, ну, может быть, немного старше. На его руке Гарри заметил хорошо знакомый ему массивный перстень из хижины Гонтов.
Внезапно сцену словно бы заволокло туманом, так, что Гарри мог видеть только стоявшего рядом с ним профессора Дамблдора. Затем в тумане грянул неестественно-назидательный и немного по-старчески дребезжащий голос Слагхорна:
– …То если Вы будете злоупотреблять ими, Вы пойдете по дурной дорожке, юноша, попомните мои слова!
Туман развеялся, и Гарри обратил внимание на других присутствующих в комнате мальчиков. Они были совершенно спокойны, будто никакого тумана и в помине не было.
– Батюшки мои, неужто так поздно? – удивился Слагхорн; теперь его голос снова был молодым, безо всякого дребезга. – Вам лучше идти, молодые люди, а то наживете неприятности. Лестрейндж, я рассчитываю получить от вас завтра утром письменную работу, иначе мне придется оставить вас после уроков. То же относится и к вам, Эйвери.
Юноши потянулись на выход. Гарри отметил, что и Рабастан, и Мэри, помогавшая ему на первом курсе, действительно напоминали своих молодых… отца и деда? Том, впрочем, замешкался в дверях, явно намереваясь остаться с молодым Слагхорном наедине.
– Живее, Том, – сказал Слагхорн, обернувшись к двери. – Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, вы все-таки префект…
– Сэр, я хотел спросить вас кое о чем.
– Так спрашивайте, мой мальчик, спрашивайте…
– Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о… о хоркруксах?
И снова произошло то же самое: комнату наполнил густой туман, а голос Слагхорна вновь стал преувеличенно-громким и дребезжащим:
– Я не знаю о хоркруксах ничего, а если бы и знал, вам не сказал бы! А теперь немедленно убирайтесь отсюда и постарайтесь, чтобы я от вас ничего о них больше не слышал!
– Ну вот и все, – спокойно сказал Дамблдор, когда туман вновь рассеялся и Том покинул кабинет под не слишком обеспокоенным взглядом Слагхорна. – Пора возвращаться.
Директор и Гарри вынырнули из воспоминаний; старик подцепил серебряную нить палочкой и убрал обратно в пузырек.
– Это память профессора Слагхорна? – спросил Гарри. – Значит, это он рассказал Тому о хоркруксах?
– Да, и мне стоило изрядных трудов получить у Горация это воспоминание. Но, полагаю, основы, достаточные для того, чтобы создать два первых якоря, Том узнал раньше, – покачал головой Дамблдор. – Судя по кольцу, обломки которого ты отдал мне после Турнира, и по дневнику, который был превращен Томом в хоркрукс приблизительно за год до этой беседы…
– Логично, сэр. Однако я думаю, что в этот вечер профессор Слагхорн снабдил Тома достаточно… важной дополнительной информацией.
– Почему ты так думаешь, Гарри?
– Эта память совершенно точно подделана. Два этих фрагмента с туманом… Во-первых, голос Слагхорна в эти моменты был… немного другим, более старым. Во-вторых… – он задумался, не следует ли ему просмотреть память еще раз, но решил, что в этом нет необходимости. – Во-вторых, оба раза туман появлялся всего на несколько секунд, но… В первый раз минутная стрелка на часах в кабинете словно бы перепрыгнула на пару минут, а во второй – сразу на шесть или семь. А значит, Слагхорн что-то рассказал Тому в эти два промежутка. Причем во второй раз – намного больше, чем в первый, тем более что они остались вдвоем, без свидетелей. А когда он отдавал Вам эту память… Видимо, он не горел желанием рассказывать, что способствовал Тому в его… карьере. И да, теперь я понимаю, при чем здесь ананасы.
– Великолепно, Гарри. Я имею в виду – великолепный анализ. А что до остального… Я полагаю, – Дамблдор вздохнул, – сегодня мы упустили возможность узнать больше деталей о якорях Тома. И увы, боюсь, что мы упустили ее навсегда. Признаться, я рассчитывал узнать если даже и не о конкретных объектах, которые Том превратил в хоркруксы, я имею в виду еще не обнаруженные нами… то есть, тобой объекты, то хотя бы об их количестве.
– Знаете, профессор, что меня удивляет в магах? – задумчиво проговорил Гарри; все поворачивалось как нельзя лучше. – Неприятно удивляет?
– Полагаю, многое, – склонил голову Дамблдор.
– Да. Но одна из этих вещей… Видите ли, привычка к магии совершенно убивает в волшебниках… Ну не во всех, а в большинстве… Она убивает своего рода научное любопытство. Дух исследований. И настойчивость. Обычно волшебники, найдя решение какой-то проблемы, перестают искать альтернативы, а если первое решение перестаёт действовать, они зачастую просто теряются и объявляют проблему неразрешимой.
– И ты полагаешь, что есть другие способы узнать о якорях Тома?
– Я не полагаю, сэр. Я знаю.
– Вот как?
– Примерное количество запланированных Томом якорей – шесть – мы установили вместе с мистером Кроакером, из Отдела Тайн, во время Третьего Испытания, – это было в первый раз, когда Гарри удалось назвать старого Невыразимца по имени. – К сожалению, он… впал в хронобезумие, погрузился и умер там, в прошлом, но… Но он успел помочь мне. А потом… Потом я определил и количество, и состав хоркруксов Тома совершенно точно. Путем допроса.
– Допроса?! – Дамблдор теперь выглядел не менее испуганным, чем Слагхорн часом раньше.
– Вы разрешите мне воспользоваться омутом, сэр?
Гарри поднес палочку к виску и начал вытягивать из головы освобожденную из особо секретного сундука нить памяти еще до того, как Дамблдор кивнул.
– Прошу, сэр, – сказал он, опуская нить в Омут.
Дамблдор, не мигая, смотрел на боггарта, который превратился в него самого, только моложе, даже моложе, чем был в недавнем воспоминании Слагхорн. Молодой директор поднял палочку и направил струю Адского Огня на шкафчик, в котором рядком лежали маггловский ежедневник, кольцо – то же самое, которое носил молодой Том, медальон с изумрудной буквой «S» на нем, маленькая чаша, лежащая в данный момент в тайнике под охраной покойного Сириуса, и украшенная драгоценными камнями диадема.
– Вы же не считаете, сэр, что я не заметил, что в моей голове поселился кусок Тома? – спросил Гарри и, не дожидаясь реакции, продолжил: – Так что, когда я прошлым летом увидел на Гриммо боггарта, он тогда атаковал Молли Уизли, я решил посмотреть, чего этот кусок боится и… выпихнул его вперед, чтобы боггарт увидел его страхи.
– Я никогда не думал…
Гарри удержался от ехидного «Я знаю, сэр» и продолжил всё тем же ровным голосом:
– Это все якоря, которые Том успел создать до того, как кусок его души проник в мою душу и уцепился за нее. Полагаю, это случилось на тот самый Хэллоуин. Том больше всего на свете боится потерять их, не так ли? Вот боггарт и отобразил уничтожение тех пяти хоркруксов, о которых знал Том-в-моей-голове. А потом он, не подозревая о том, что один из кусков души находится во мне, вероятнее всего, поместил еще один якорь в свою змею, и именно поэтому я мог её чувствовать, когда спал. Дневник, кольцо и диадема уже уничтожены. Змея… Возможно, тоже сожжена, но я не уверен. Выходим, сэр?
Дамблдор рухнул в кресло и взмахом руки призвал себе из шкафчика бутылку огневиски и два бокала.
– Я бы предпочел продолжить чаем, – ответил Гарри, когда Дамблдор поднес бутылку ко второму стакану. – Выпивка… не помогает. А кстати, сэр. Почему страх Тома – именно Вы?
– Боюсь, это еще одна из моих ошибок, – ответил потрясенный до глубины души Дамблдор. – Одна из моих самых страшных ошибок. Именно я пришел в приют, в котором жил Том, чтобы рассказать ему о волшебном мире. Там я узнал, что Том не только освоился со своей магией в достаточной степени, чтобы… запугивать своих товарищей по приюту…
– Вот почему Вы так боялись, что я буду запугивать моего кузена, – кивнул Гарри.
– Да. Или молодого Драко. Но… директор приюта, мисс Коул, сообщила мне, что Том, помимо запугивания, еще и… воровал у других детей. И когда я объяснял ему, что такое поведение будет абсолютно неприемлемым в Хогвартсе, я… поступил неверно. Я увидел шкафчик, где он прятал украденные вещи, и… наложил на него иллюзорное пламя. Я… Я сам запугал его…
– Это действительно было не очень мудрым поступком, сэр, – Гарри проглотил рвавшееся наружу «…но вполне в Вашем духе».
– Я знаю, – вздохнул старый волшебник. – Тем не менее, в школе Том… оставил эту привычку и вернулся к ней уже после выпуска. Ты знаешь, как он добыл медальон и чашу?
– Нет, сэр.
– Том… считал, что хранителями частей его души могут быть только величайшие драгоценности, исполненные глубокого смысла.
– Для создания якоря в Годриковой Лощине он хотел использовать мизерикорд Гриффиндора, подаренный тому Салазаром Слизерином, – пожал плечами Гарри. – Хагрид сказал мне, что нашел этот кинжал рядом с моей кроваткой. А мадам Бэгшот говорила, что Том был одержим Основателями, потомком одного из которых он вроде бы являлся.
Директор явно был не в особом восторге от осведомленности Гарри, но ему не оставалось ничего, кроме как смириться с этим.
– Да, являлся, и это кольцо, кольцо семьи Гонт… – задумчиво сказал он. – Я полагал, что оно имеет еще более богатую историю, историю, известную в своей части каждому волшебнику, причем с детства… Но, по-видимому, это не так. Однако, возвращаясь к Основателям: я не знаю, где Том нашел кинжал Годрика или диадему Ровены Рэйвенкло, но… Но, мне кажется, я выяснил, каким образом он раздобыл медальон Салазара Слизерина и чашу Хельги Хафлпафф. Не желаешь ли посмотреть еще несколько воспоминаний? Одно из них принадлежит аврору Биллу Огдену, дядюшке Августы Лонгботтом, еще пара – мне, а последнее – домовому эльфу Хуки.
Гарри подумал, что откровенность директора может быть объяснена только и исключительно тем, что в Запретном Лесу сдохло что-то большое: то ли великан Грокх, то ли целое стадо кентавров, то ли вся колония акромантулов до последнего паучка. С другой стороны, Дамблдор только что получил серьезный удар под дых, и это могло повлиять на здравость его рассудка… Неясно только, в какую сторону.
– Итак, – медленно произнес Гарри, пока Дамблдор убирал флакончики с воспоминаниями в шкатулку, а шкатулку в шкаф, – медальон Слизерина веками хранился в семье Гонтов. Когда Том убил своего отца, еще в школе, и свалил все на своего дядю, он не только забрал фамильное кольцо, но узнал о медальоне, о том, что его мать, сбежав, прихватила его с собой и… И потом, видимо, продала его, чтобы выжить в Лондоне: когда она умерла при рождении Тома, медальона при ней не было. Поэтому после Хогвартса он пошел работать в магазин Борджина и Беркса, чтобы иметь возможность наблюдать за рынком волшебного антиквариата, так?
– Именно, Гарри, именно!
– Он узнал, что его мать действительно продала медальон, чтобы выжить после того, как отец Тома бросил ее. А во время посещения одной из клиенток, мадам Хепзибы Смит, он нашел и его, и, неожиданно для себя, чашу Хаффлпафф. Кто бы мог подумать, что этот засранец Захария является потомком самой дружелюбной Основательницы, – пробурчал он.
Дамблдор кивнул:
– Затем Том, как я полагаю, отравил мадам Смит и украл и медальон, и чашу. А убийство, как и ранее, в случае со своей маггловской семьёй, свалил на бедную эльфийку Хуки, которая и без того винила себя в смерти хозяйки. Ну что ж… Похоже, нам осталось найти только два якоря Тома…
– И прояснить судьбу третьего. Я имею в виду змею, – добавил Гарри. «Ну и решить проблему с Томами в моей голове».
– Из подходящих по времени пожаров я могу припомнить только сгоревший дом Ноттов, – заметил Дамблдор. – Видимо, болезнь отца и потеря дома слишком тяжело повлияла на бедного Теодора, – крайне печальным голосом произнес директор.
– Он догадался о хоркруксах еще на нашем третьем курсе, поскольку внимательно наблюдал за Драко Малфоем и опознал в нем Темного Лорда. И перед тем, как он запытал себя, он успел сказать мне о том, что сам сжег свой дом вместе с предположительно находящейся там змеей, чтобы лишить Лорда еще одного кусочка бессмертия, – спокойно сообщил Повелителю Памяти Настроенный-На-Сотрудничество Гарри. Разговор вступал на опасную территорию, и умолчание могло стать для Дамблдора серьезной уликой.
– Вот как… Молодой Теодор был или, вернее, мог бы стать действительно выдающимся волшебником. Какая потеря! – сокрушенно покачал головой Дамблдор.
Гарри держался из последних сил.
– Прежде чем мы закончим наш сегодняшний разговор, – продолжил старик, – я попросил бы тебя ответить на один вопрос. Я знаю, что ты не доверяешь мне, Гарри, но… Но сейчас ты был… довольно открытым. Что изменилось?
– Я нуждаюсь в Вашей помощи, сэр, – ответил юноша. – Это связано с одним из якорей Тома. А раз так, то… То я стараюсь учиться на ошибках, в том числе и Ваших. Поэтому я и раскрыл информацию, которая нужна, чтобы Ваша поддержка была эффективной.
– Я помогу тебе всем, чем смогу, Гарри.
– Спасибо, сэр. Мне придется рассказать Вам еще кое-что, но… я думаю, лучше всего это сделать утром. Ну… некоторые вещи не слишком удобно делать в темноте.
– Могу я предложить тебе гостеприимство Хогвартса на эту ночь? – серьезно спросил Дамблдор и, видя колебания юноши, добавил: – Я торжественно клянусь, что не попытаюсь воспользоваться… остатками твоего доверия ко мне.
Гарри хмыкнул. Сами по себе остатки были не слишком велики, так что этот залог вряд ли был особенно ценным.
– И… – продолжил старик. – Я клянусь памятью своей сестры – я рассказывал тебе о ней почти год назад – что не… – на этот раз он не удержал слёзы, – я… Помещая тебя к твоим родственникам, я и не подумал, что обрекаю тебя на… точно такую же судьбу, что выпала Тому. Я и подумать не мог о том, что заметил Гораций, но теперь…
– О, профессор, я знаю, что Вы не пытались воспитать третьего Темного Лорда в своей жизни, – остро взглянул на него Гарри. – Просто чтобы избавиться от второго, от Тома, – он постучал по шраму, – Вам был нужен шахид.
– Шахид?
– Шахид, камикадзе, бомбист-самоубийца, – пожал плечами Гарри. – Магглы довольно много и довольно давно, еще со времен ассасинов и Старца Горы, знают о том, как их воспитывать. Вот, прочтите, – он достал из сумки и положил на широкий стол методичку, которую ему подарили старушки и с которой он регулярно сверял свою жизнь. – Я могу идти в свою спальню, Директор?
Ответа он не дождался. Дамблдор сидел и смотрел на тонкую брошюрку, украшенную печатью с грифом «Только для служебного пользования», как на василиска Салазара Слизерина.
Впрочем, когда Гарри добрался до своей спальни, на которой уже висела табличка «6 курс», его постель была застелена – единственная из всех.
– Великий Гарри Поттер, сэр, проснулся! – Гарри надел очки и увидел сияющего Добби, вытянувшегося во фрунт рядом с его кроватью. – Добби счастлив снова служить Великому Гарри Поттеру! Директор Дамблдор, сэр, велел не будить Великого Гарри Поттера, а подождать, пока он проснется сам, и принести ему завтрак, а когда Великий Гарри Поттер поест, привести его в кабинет директора Дамблдора, сэра!
– Хорошо, – кивнул Гарри, слегка раздосадованный тем, что директора Дамблдора, сэра, этой ночью не хватил удар. – Но ты не возражаешь, если я сначала схожу в душ?
– Завтрак будет накрыт, когда Великий Гарри Поттер вернется из душа! – пропищал Добби и испарился.
Гарри подошел к охранявшей кабинет директора горгулье через двадцать минут. Та без единого слова отодвинулась и пропустила юношу.
– Присаживайся, Гарри, – голос Дамблдора был надтреснутым, а глаза – красными. – Чаю?
– Спасибо, Директор. Это было бы неплохо.
Пока Гарри пил чай, Дамблдор сидел почти неподвижно, опустив глаза.
– Только не говорите, как Вам жаль, сэр, – наконец нарушил молчание юноша. – Это не имеет смысла. И не поможет нам… разобраться с Томом.
– Хорошо, – согласился директор, – но... Как ты живешь с этим, Гарри?
– Ну… наверное, похуже, чем жил бы без этой пакости во мне, – юноша отхлебнул чаю. – Но я свыкся.
– Я… искал способ удалить из тебя осколок души Тома, – прошептал старик. – Удалить его, не убивая тебя.
– Я знаю, сэр. Я позаимствовал свое досье в Мунго. И снял копию, с помощью маггловского ксерокса… Ну, это такое электрическое копировальное устройство, которое смогло справиться со скрывающими чарами. Я не всё там понял, в этом досье, но ясно, что Вы, целитель Сметвик и мистер Кроакер пытались что-то сделать между… тем Хэллоуином и оставлением меня у Дурслей. Ну и еще пару раз.
– Больше, – вздохнул Дамблдор, – намного больше, чем пару. К сожалению, очередное… развоплощение Тома лишило тебя того шанса, на который я очень рассчитывал.
– Шанса?
– Когда Том с помощью Долорес насильно взял твою кровь для своего возрождения… Что ж, он искал силы, но, сам того не желая, он создал якорь, который удерживал бы на этом свете уже тебя.
– Удерживал?
– Видишь ли, если бы Тому удалось… поразить тебя Смертельным Заклинанием… Возможно – возможно, при некоторых обстоятельствах! – оно отправило бы за Грань только его собственную душу, потому что твоя кровь в его жилах защитила бы тебя. Но теперь эта защита, к сожалению, ушла.
– Это… Это все равно была довольно слабая гипотеза, – нахмурил брови Гарри; теперь ему было ясно, зачем Дамблдору было нужно его участие в Турнире Трех Волшебников и почему он якобы не опознал подмену сначала Барти Крауча – старшего, а затем своего старого друга Аластора Грюма, да и его наверняка точно рассчитанное опоздание в Атриум обретало подобие смысла. – В ней слишком много «бы» и «возможно». И в любом случае, то, что Том все-таки развоплотился – это хорошо. Пусть это и лишает меня шанса, про который Вы говорили, но… полагаю, за прошлый год Том успел собрать свои силы… тем более, что ему удалось освободить часть сторонников. Возможно, Том и его Пожиратели уже были готовы перейти к открытым действиям. Но теперь они снова дезориентированы. Нет, сэр, пусть даже мои шансы и уменьшились – множество людей останутся живы. Я согласен на такой обмен.
– Гораций… Гораций никогда не знал тебя, Гарри, – в глазах Дамблдора снова стояли слёзы. – Если бы он знал тебя все эти годы – ему не было бы необходимости бежать на край света, жертвуя столь милым его сердцу комфортом.
– Его проблемы, – пожал плечами юноша. – Но давайте покончим с этим, и перейдем к… якорю. Вы помните миссис Кейн?
– Как я могу ее забыть? – прошептал Дамблдор. – Это ведь она поделилась с тобой этой… методичкой?
На самом деле, о том, что его готовят на шахида, Гарри рассказала миссис Бересфорд, ныне миссис МакФергюссон, но она все еще была жива и относительно здорова, так что о ней Дамблдору знать не следовало. Как и еще кое о ком.
– Вы знали майора Бутройда из Секретной Службы Ее Величества, за которого вышла замуж мадам Боунс? – спросил юноша, словно бы отвечая таким образом на вопрос. – Они в этой Службе занимаются такими вещами – ну там террористы, в том числе и самоубийцы с бомбами… Он погиб вчера. Он был командиром миссис Кейн во время войны и… они с миссис Кейн узнали о магии сами. И рассказали мне о ней, задолго до того, как мне пришло письмо из Хогвартса, так что я ничего не нарушил. Знаете… Те средства по поддержанию Статута Секретности, которые используют волшебники, несколько… устарели. Ну то есть не несколько, а примерно на двадцать лет. Или на пятьдесят. Или даже на сто. Они не учитывают датчиков движения, видеокамер, компьютеров и еще массы таких вещей. Современных правил документооборота и делопроизводства, наконец, – вспомнил он речь мистера Клируотера. – Знаете… Он, майор, просто шантажировал мадам Боунс!
– Шантажировал? – Дамблдор выглядел сбитым с толку.
– Когда он рассказал мадам Боунс о том, что ему и миссис Кейн удалось узнать о Томе и его якорях, у мадам Боунс было два выхода: или стереть ему память – миссис Кейн тогда уже умерла и не могла ничего рассказать другим, – или выйти за него замуж, чтобы не нарушать Статут. А стереть память… Майор принял некоторые меры, совершенно маггловские меры, причем я не знаю, какие, и в этом случае дело получило бы только еще большую огласку. Так что мадам Боунс была вынуждена согласиться.
– Это… довольно коварно. И опасно. Для всего волшебного мира.
– Я знаю, сэр. Маггловские власти… – Гарри сглотнул; этот шрам на его душе болел так же сильно, как и тот, но, в отличие от того, этот он не имел права спрятать. – Они с удовольствием лишили бы всех нас волшебных палочек: это же и оружие в том числе, а они ведь даже своим взрослым-то не разрешают оружие держать, а уж одиннадцатилетним детям… И думаю, что Вам лучше полностью пересмотреть курс маггловедения, чтобы те, кто будут следить за Статутом, хотя бы понимали, с чем теперь придется бороться. Но… пока я предлагаю сосредоточиться на той опасности, которую представляет Том. Видите ли, майор, используя маггловские методы, нашел этот приют, в котором жил Том и… расспросил тех, кто был там одновременно с ним. И одна женщина рассказала ему о пещере…
