Текст книги "Сбежавшая невеста (СИ)"

Автор книги: April Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

Нырнув меж свисающих до пола цветочных гирлянд, Арья оставила позади зал, танцующие пары, музыку и веселье…

Луна с небес взирала на спящий город и замок, в котором бурлила жизнь, и на лорда и леди Ланнистер, спрятавшихся от людских взоров. Далеко вдали серебрилось море, почти неслышно шелестел прибой.

Сердца Арьи бухало в ожидании неизвестно чего. Почти не осознавая, что она делает, Арья потянулась к мужу, а муж потянулся к ней. Его тёплые губы коснулись её губ – мягко и нежно, словно море, неспешно накатывающее на берег, и тут же Арью накрыл «шторм» поцелуя…

Почувствовав пустоту вокруг, Арья пошатнулась, едва устояв на ногах. Поддержав её, лорд Тайвин тихо прошептал:

– Нам пора возвращаться…

– Пора.., – ответила Арья…

Веселье было в самом разгаре. Танцующие пары почти сразу разделили их, разведя по разные стороны зала.

– Вы чем-то огорчили короля? – раздался вкрадчивый голос за спиной у Арьи. Оглянувшись, она увидела Мизинца.

– Я?! – изумилась Арья.

– Ещё совсем недавно государь был радостен и весел, а сейчас опустошает кубок за кубком.

– Может, это он с радости!

– Так топят в вине горести, а не радость, миледи!

– И при чём здесь я?

– Он ушёл следом за вами, потом вернулся, и с тех пор пьёт и не может остановиться.

– Вы следите за мной или за королём?! – разозлилась Арья.

– Я ни за кем не слежу, миледи, – мягкий голос резал острее валирийской стали.

– А, может, дело всё-таки в вас – это вы чем-то расстроили государя?

– … Я всё делаю во благо короля и Семи Королевств, миледи.

– Неужели? – зло бросила Арья, и, развернувшись, устремилась прочь. Ей кто-то что-то говорил, она что-то отвечала. Сир Кроу попытался увлечь её в круг, но от она отказалась, сославшись на усталость.

Один танец сменялся другим, отовсюду звучал женский смех и нетрезвый мужской говор. Те, кто не танцевал, что-то оживлённо обсуждали меж собой, либо пили, осушая кубок за кубком. Королева, подавая всем пример, вертела в руках тонкостенный бокал, который не успевал пустеть. Король, мрачным взором буравя зал, не отставал от жены. Брат короля, вальяжно развалившись в кресле, томно взирал на сира Лораса, что-то выслушивавшего от своей сестры. Лиза Аррен с маскообразным лицом в полном одиночестве сидела на своём месте, не прикасаясь ни к еде, ни к питью. Лорд Петир Бейлиш что-то увлечённо обсуждал с Николасом Фламмом и его дядей Пакстером Редвином.

Остановившая Арью Оленна Тирелл принялась выспрашивать об их с мужем планах на завтрашний день. Не зная, что отвечать, Арья поглядывала на лорда Тайвина, беседовавшего с десницей. Вот они вернулись за стол. Джон Аррен, сев рядом с её мужем, налил себе вина. Лорд Тайвин отказался. Выросший за его спиной мальчик поставил перед ним новый кувшин с плавающими в нём дольками лимона.

– А ваш отец, лорд Старк – он скоро вернётся? – не отставала королева Шипов, сверля Арью настойчивым взором.

– Не знаю, – пожала плечами Арья. – Может, король знает, – предположила она, оглянувшись на государя, но место, где он сидел пару мгновений назад, было пусто. Как и место лорда Тайвина.

– Прошу меня простить, у меня разболелась голова, – сообщила Арья, грубо прервав леди Оллену на полуслове. – Я ухожу.

– О, милая! – понимающе, кивнула Тирелл. – Конечно, идите!

Двигаясь в сторону выхода, Арья бездумно раздаривала улыбки.

Подхватив юбки, она миновала полупустую галерею и устремилась туда, где в арочном проёме мелькнула хорошо знакомая тень. Лорд Тайвин. Её муж…

Стремительный бег Арьи прервала чья-то рука, схватившая её за локоть.

– Лианна! – вместе с шёпотом её обдало винным духом и влажным дыханием, исходившими от человека, скрытого ночной тьмой.

– Ваше Величество! – оторопела Арья, узрев короля, шагнувшего ей навстречу. Неровное пламя факела металось по каменной стене, по его лицу, всклокоченным волосам, бороде. Лик государя был страшен и неузнаваем.

– Лианна! – прохрипел он, касаясь дрожащей рукой её волос.

– Я – Арья! – вскричала она, вырываясь.

– Лианна! – король словно не слышал её.

Уворачиваясь, она дёрнулась в сторону:

– Пустите меня!

– Ты моя, моя! Лианна! – хрипел Роберт, впечатывая её тело в стену, запуская руку ей в декольте, впиваясь своими губами в её губы.

Арья извивалась, пытаясь вырваться, но силы были слишком не равны. Прижатая к холодному камню, она была беспомощна, а Роберт, презрев всё, напирал сильнее и сильнее, до синяков стискивая её грудь и подбираясь к её женскому естеству, от которого его отделял лишь шёлк исподнего.

Зубы Арьи, разомкнувшись, сами собой сошлись на губе Роберта. В рот брызнула солоноватая кровь. Взревев, Баратеон отступил на шаг назад.

Почуяв свободу, Арья бросилась прочь и бежала до тех пор, пока двери покоев не закрылись за её спиной.

Прижавшись спиной к дубовым доскам, обитым железом, Арья перевела дух. Сердце её бешено колотилось, лицо и шея горели, исколотые бородой Баратеона, а во рту всё ещё стоял привкус его крови. Стянув трясущейся рукой порванное декольте, она шагнула к столику, где в кувшине мерцала вода.

В покоях стоял полумрак. Сквозь незадёрнутые шторы лился лунный свет, рисуя прямоугольники на полу. Две одинокие свечи по бокам от камина разгоняли темноту, оставляя тёмными углы.

– Что с вами случилось, миледи? – холодный, чужой, едва узнаваемый голос прорезал тишину.

Подскочив на месте, Арья только сейчас заметила мужа, стоявшего справа от окна.

– Н-ничего.., – пробормотала она.

– Ничего?

– Я.., я упала…

– Упали? – ровный тон и недвижимость мужа пугали. Замерев посреди комнаты, Арья поёжилась. Откуда-то ощутимо повеяло холодом.

Внезапно чёрная фигура у окна пришла в движение, и двумя шагами пересекя комнату, оказалась рядом.

Стальные пальцы, сомкнувшиеся вокруг её запястья, были ледянее льда. Причиняя боль, они удерживали её, лишая возможности к отступлению.

– Ложь! – голос мужа, вырвавшись из оцепенения, раскатом грома пророкотал у неё над головой. – Ты была с ним!

– Нет! Нет!! Нет!!! – в возмущении Арья потянула руку на себя, пытаясь вырваться. – Он сам догнал меня! Я тут не при чём!

– Ты и король! Ты и …

– Это всё неправда! – прервала Арья несправедливое обвинение на полуслове.

– Я видел всё собственными глазами! Он и ты!

– Всё не так! – рванувшись, Арье удалось высвободиться, и она бросилась к двери. Но не успела. Стальные пальцы, ухватив её за локоть, рванули обратно так, что она не устояла, упав на пол. Повиснув на неестественно вывернутой руке, она, путаясь в юбках, безуспешно пыталась подняться. – Не смейте меня удерживать! – гневно потребовала она.

– Вы – моя жена, и я смею всё, что захочу!

– Нет!!! – ярость придала ей сил, и ей удалось встать на ноги.

– Нет?! – от бешенства, зазвеневшего в голосе мужа, ей стало страшно. – Потому что я – не король?! – и, резко подхватив её на руки, муж устремился к двери, ведущей в спальню. Брыкаясь и вырываясь, Арья колотила его кулаками по груди, лягалась, но всё было тщетно.

Повалив её на кровать, муж рванул юбки вверх. Зависнув над ней, он был воплощением её ночного кошмара. Лицо его было перекошено, подобно вестнику Ада, а глаза черны, словно их поглотила тьма. Полыхнувшая на сквозняке свеча выхватила сбившиеся в беспорядке пряди светлых волос, оскал рта и бездонные, чёрные колодцы глаз. Пальцы его, срывая с неё одежду, дарили боль, оставляли отметины на груди и бёдрах, губы впивались в шею, безо всякого намёка на нежность.

– Нет! – прорычала, Арья, уворачиваясь от безжалостного поцелуя.

– Ты – моя жена! – хриплый голос был ей ответом.

Изловчившись, Арья, что есть сил ударила мужа в ухо. Ощутив, что его хватка ослабла, она, извиваясь, подобно ужу, попыталась вырваться, но была тут же схвачена и одним рывком водворена на место. Её тело проскользило по простыням, а голова, повстречалась с опорой балдахина. Удар, пришедшийся в висок, накрыл всё пеленой…

Сначала была боль. Потом звон в ушах и голове. Потом тошнота.

Пошевелившись, Арья разлепила веки. В сумраке её спальни угадывались смутные очертания мебели и штор. Небо за окном подёрнулось предрассветной дымкой, предвещая скорый рассвет.

Пошевелившись, Арья с трудом сдержала стон. Вместе с волной боли пришли воспоминания.

С трудом повернув голову, Арья посмотрела на мужа. Лёжа на животе, он спал, как убитый. Спина его едва заметно вздымалась, в такт дыханию, а рука, согнутая в локте, по-хозяйски покоилась на её, Арьи, подушке.

Превознемогая боль и головокружение, Арья сползла с кровати, нашарила туфли и, придерживаясь за стены, прошла к сундуку. Стараясь не шуметь, она взяла то, что ей было нужно, и так же тихо, никем не замеченная, покинула покои…

Конец первой части.

====== Часть вторая. Возвращение. Пролог. ======

Четыре года спустя (294 год до З.Э.)…

Все женихи счастливы одинаково, а несчастливы – каждый по-своему. А все свадьбы похожи одна на другую. Невеста, идущая по проходу под руку с отцом. Её наречённый, замерший в ожидании. И гости с обеих сторон, прячущие за подобающими случаю улыбками свои мысли.

В этот раз всё было, как всегда. Септа, залитая солнечными лучами, льющимися сквозь витражи, была торжественна и нарядна, невеста – прекрасна, жених – спокоен и невозмутим, а септон преисполнен собственного достоинства и осознания значимости возложенной на него миссии.

Отзвучавшие клятвы, первый поцелуй и плащи, сменившие одни плечи на другие – начавшись и закончившись, эта свадьба соединила две руки и две жизни по желанию людей и с благословления богов…

Месяцем ранее …

Украшенный розами в честь дорогих гостей, Утёс Кастерли казался Тайвину балаганным шатром. Картину дополнял Тирион, гордо вышагивавший на своих кривеньких ножках меж напольных ваз. Не меньшее раздражение вызывали и Тиреллы, пожаловавшие почти в полном составе. Все они были неуемно шумны и веселы. Лорд Мэйс, начавший хвалебную речь в честь хозяина замка, запутался в эпитетах и после третьего «отважнейшего» и «мудрейшего» был прерван собственной матерью: «Думаю, лорд Тайвин сам всё о себе знает, как и его семья. Не будем утомлять их твоим красноречием!»

Последовавший за размещением пир ни в чём не уступал пирам, что давались в Королевской Гавани. Борское лилось рекой. Менестрели надрывались, перемежая «Дождей в Кастамере» с легкомысленными песенками про рыцарей и прекрасных дев. Прислуга, лавируя меж раздражавших Тайвина роз, на которых настояла Дженна, выносила один за другим перепелов, куропаток, молочных поросят, рульки, колбасы, рыбу, выставляя всё на стол, на котором уже и места-то не было. Те, кому предстояло быть объявленными женихом и невестой, сидели рядом, о чём-то переговариваясь. То и дело в высь взлетал мелодичный смех Маргери, которому вторило довольное бормотание Тириона. Щедро наливая себе вино, младший сын Хранителя Запада не забывал и о той, кто вскоре будет именоваться его наречённой. Мейс Тирелл не меньше своего будущего зятя налегал на борское. Его голос разносился над столом, перекрывая и певцов, и сидящих рядом гостей. Рассуждая о победе над Железными Островами, он, всякий раз вздымал кубок вверх, славя главного «героя битвы». Едва сдерживаясь, Тайвин молча кивал и пил в свою честь. Впервые в жизни он казался себе чужим за собственным столом в собственном замке. Вместо удовлетворения от того, что союз, к которому он так стремился, наконец-то осуществится, его не покидало раздражение. Раздражение на быстро опьяневшего Мейса, уже почти съехавшего под стол. На Дженну, заставившую его превратить Утёс в «розарий». На Кивана и Дорну, столь откровенно радующимся предстоящим изменениям в жизни Тириона. На самого Тириона, как ни в чём не бывало, играющего роль будущего жениха, и его невесту, словно не замечающую, что её будущий муж – карлик. И на Оленну, мягко журящую внучку за очередной бокал борского.

Пир продолжался допоздна. Было уже за полночь, когда Тайвин оказался в своих покоях. Не особо трезво стоя на ногах, он разделся, зашвырнул одежду в угол и улёгся в постель. Холодную, одинокую постель вдовца.

Сон не шёл. Нога, вновь разнывшись, не давала ему покоя.

Скрипнувшая дверь и лёгкие шаги заставили его повернуть голову. В темноте белел призрак в длинной ночной рубашке с распущенными по плечам волосами. Резко сев, Тайвин с усмешкой произнёс: «Какой сюрприз, леди Маргери!» «М-милорд?! Я… Я ошиблась дверью!» «Ваша дверь слишком далеко, чтобы вы могли ею ошибиться. И не говорите, что вы шли к моему сыну Тириону.» «Я так много выпила… И …» «И вы – здесь,» – констатировал Тайвин вставая и подходя к ночной гостье…

Прошёл месяц, а он точно и не мог сказать, в какой именно момент он принял то решение – тогда, когда Маргери явилась к нему в спальню, предложив себя, или много раньше. Да и сам ли он так решил, или это сделала за него пустота, разъедавшая его нутро. Пустота, которая однажды уже поселилась в нём, когда ушла Джоанна, и вернулась вновь, когда не стало Арьи.

Джоанна, Арья …

Джоанна была в его жизни, казалось, всегда. Они вместе родились, вместе выросли. Он выбрал её себе в жёны, и единение с ней несло только свет и радость. Арья ворвалась в его размеренные будни, как ураган, нёсший за собой одни разрушения. Она доводила его до исступления. И только ей удалось заставить его почувствовать вкус жизни, впервые за долгие, долгие годы. Смирившись с её появлением, он стал задумываться о новом наследнике Утёса – мальчике, похожем на Джейме. Он строил планы о том, как заново пройдёт путь отца. Как будет рядом, увидит его первые шаги, услышит первое слово. Как научит его всему, что знал. Но всё это так и оказалось пустыми мечтами, стоило Арье уйти. Уйти, подобно Джоанне…

Тот день – последний день, когда в его жизни была Арья, остался в памяти Тайвина смутным, едва различимым пятном, а ночь запомнилась кошмарами. Проснулся он уже под утро, обнаружив рядом вмятину на подушке и серёжку, зацепившуюся за тонкий шёлк, одну из тех, что были на его жене, когда он видел её в последний раз. Другую серёжку ему принесли через месяц.

Весь тот месяц он пребывал в смешанных чувствах, в которых единой, разъедающей разум и душу смесью, сплелись злость, бешенство, непонимание и… тоска. И в неверии, что она исчезла навсегда. Он ждал, что откроется дверь, и войдёт его пропавшая жена. Но этого не случилось. В её поисках была перевёрнута вся Королевская Гавань, обшарены все деревни и близлежащие замки, но всё было тщетно. Роберт, метая громы и молнии, грозился стереть всё в округе в порошок, разыскивая дочь своего друга. Тайвин не скупился на обещания и угрозы, желая только одного – чтобы Арья нашлась. И она нашлась – в пещере, холодная, без признаков жизни, с лицом обглоданным собаками, в перепачканном и порванном платье, что было на ней на её последнем балу, и серёжкой, зарывшейся в песок, рядом с ухом…

Он надеялся, что время притупит боль. Но этого не произошло. Он так и не понял, что случилось. Она ушла, не взяв ничего, только свою Иглу. Зачем она это сделала и куда направлялась? Её уже не было в этом мире, а он всё ещё был зол на неё. Как она могла так с ним поступить?! Как?! Появиться в его жизни, посулив радость и мечты, на которые он уже не рассчитывал. И исчезнуть.

Арья исчезла, а образ их сына, которого он так и не дождался, остался в его голове. Образ маленького «Джейме», которого он возьмёт на руки, с которым он вновь будет читать, смотреть, как он впервые сядет на лошадь, как сожмёт в руке меч. Сына, который станет достойным наследником Утёса Кастерли и не посрамит имя Ланнистер, распивая вино со шлюхами…

В ночной тиши, когда ещё не было объявлено, с кем из Ланнистеров должна сочетаться Маргери Тирелл, Тайвин брал Розу Хайгардена, снова и снова входя в её влажное лоно, а перед его глазами стоял маленький мальчик с золотыми волосами…

====== Глава 2.1. ======

– Смотри, что я тебе принесла!

Яркие, жёлто-оранжевые абрикосы были похожи на маленькие солнца. Почти прозрачные, они казались переполненными теплом и светом – так и хотелось откусить, чтобы в рот сразу потёк сок, а язык ощутил вязкую, ни с чем несравнимую, сладость. Но, похоже, такие желания рождались только в голове у Арьи. Её сын, вжавшись в низенький стульчик, смотрел то на руки матери, протягивавшие ему фрукты, то ей в лицо, словно не зная, что ему делать.

– Ну, ты чего?! Бери же! Знаешь, как вкусно! – Арья, раздасадованно тряхнув волосами, поднялась с корточек и положила всё, что принесла, на сундук – прямо перед Рикардом.

Солнечные лучи, щедро лившиеся сквозь распахнутое окно, освещали маленькую, чистую комнату со скромной мебелью, где шкаф, диван, стол и два стула по-странному соседствовали с детским стульчиком. Стульчик был приставлен к сундуку, на котором вели бой три деревянных воина и одна хромая лошадь без задней ноги. План сражения был нещадно загублен внезапной «абрикосовой атакой». Один особо наглый фрукт сбил с ног мечника, и тот лежал, поверженный, не в силах подняться.

Закусив губу, Арья с тоской смотрела на несчастное лицо сына, не смевшего ни продолжить прерванную игру, ни попробовать гостинец.

Арья рассчитывала, что застанет Наоми. Но ей не повезло – служанка сказала, что та отправилась за покупками.

Стоило ей вспомнить про хозяйку дома, как у Арьи за спиной скрипнула дверь, и тут же кто-то произнёс:

– О, кто к нам пожаловал!

Обернувшись на знакомый голос, Арья, всё ещё продолжая хмуриться, кивнула невысокой, серебряноволосой женщине с наполовину обожжёнными лицом и шеей.

Наоми, похоже, ходила к суконщику – из корзинки, что она держала в руках, торчали алые, жёлтые и лиловые свёртки.

Рикард, резво соскочив со стульчика, бросился к женщине и, зарывшись лицом в её юбки, вцепился в них кулачками. Та, тут же отставив корзинку, присела, и, обняв мальчика, чмокнула его в белёсую макушку:

– Ах, ты озорник! Ну-ка, расскажи, что вы тут с мамой делали? А? Абрикосами лакомились? А мне оставили? Оставили?

Покосившись на Арью, Рикард замотал головой, то ли говоря «нет», тому, что они ничем не лакомились, то ли – что ничего никому они не оставили. И тут же спрятал лицо на груди Наоми.

«Он, что – боится меня?..» – стоя у стола Арья, смотрела как её сын искал спасения от неё, его матери, в объятиях совершенно чужой ему женщины. Её́ Рикард! Рикард, у которого от неё было только имя. Имя её деда, а его – прадеда. А всё остальное он взял от своего отца – Тайвина Ланнистера. Всякий раз глядя на его зелёные с золотыми искорками глаза, на его светлые волосы, она не могла понять, как так вышло, словно она, Арья, вовсе и не участвовала в рождении их сына. Так, постояла рядом. Хотя, постояла, это было мягко сказано.

Рикард дался ей тяжело. Почти двое суток он никак не мог выбраться наружу. Она всегда считала себя сильной и не боящейся боли, но именно тогда она по-настоящему узнала, что такое боль. Она сорвала голос, крича и, то и дело, извергая проклятья на голову человека, который был повинен в её мучениях. А потом лежала без сил, истекая кровью, пока Наоми и служанка суетились вокруг неё, меняя холодные примочки, прикладывая травы и насильно вливая в рот какую-то гадость. А Арье было всё равно – ей хотелось одного, чтобы все оставили её в покое. Чтобы унесли подальше младенца, который своим надсадным плачем разрывал ей уши. Воистину – «Услышь мой рёв!» Но Арья не хотела ничего слышать. Она проклинала тот день, когда в «Мудрую черепаху» пожаловал Тайвин Ланнистер. Она проклинала тот день, когда её отец проявил твёрдость, выдав её за него. Она проклинала тот день, когда король Роберт приехал в Винтерфелл и узрел в ней Лианну. Она проклинала их всех – лорда Тайвина, короля Роберта, отца и собственного сына за всё, что случилось с ней, за боль, которую она испытала.

Силы возвращались к ней медленно. Наоми, не дожидаясь, пока она поправится, нашла для младенца кормилицу, раздобыла колыбель и вертящуюся, словно крылья мельницы, подвесную игрушку.

Когда Арья первый раз взяла сына на руки, он посмотрел на неё мутными серо-голубыми глазками и исторг очередной «рёв». Ничего похожего на материнскую любовь она не испытала, разглядывая орущего, лысого младенца. Только вновь разболелась голова.

Порадовавшись, что сын унаследовал Старковские глаза, Арья назвала его в честь деда – Рикардом. Она надеялась, что со временем он станет темноволосым, и ничто в нём не будет говорить о том, что по крови он в равной степени и Ланнистер, и Старк. Но она ошиблась. Постепенно сероватая голубизна глаз сменилась зеленью, а на голове появился светлый пушок. С каждым днём он всё больше и больше походил на своего отца. Даже нос его обрёл характерную горбинку. Порой Арье казалось, что ещё немного, и она узреет на его щеках щетину…

– Ну, Рикард, угости-ка меня вкуснятиной! – поднявшись Наоми, подтолкнула мальчика к сундуку, по которому раскатились солнечные фрукты.

– Вота! Возьми! – коверкая слова, сын, цепко схватив пальчиками абрикос, протянул его женщине.

– Не «вота», а «вот»! – строго поправила его Арья, злясь не пойми, на что. – И одного абрикоса мало! Дай ещё два!

– … , – испуганно заморгав, Рикард уставился на неё зелёными глазами Тайвина.

Вдохнув поглубже и стараясь говорить терпеливо, Арья повторила:

– Рикард, дай Наоми ещё … два … абрикоса! Два.., Рикард.

– Ну что ты цепляешься, Кэт! Я сама возьму!

– Нет, он даст тебе ещё два абрикоса! – на Арью накатило упрямство, которое никак не отступало.

– Вот.., – взяв ровно два, мальчик протянул их Наоми, то и дело с опаской косясь на мать.

– Хорошо, – удовлетворённо кивнула Арья, и, присев на низенький диванчик, взяла себе пару фруктов.

– Ну что ты так строга с ним! – покачала головой Наоми. – Дай именно «два»! Он слишком мал, чтоб различать два и три!

– Мой сын знает, чем два отличается от трёх! – вновь начиная злиться, ответила Арья, поглядывая, как воровато пятясь, мальчик проскользнул за дверь, явно не желая быть с ней в одной комнате.

– Ой ли?! В его-то годы?

– Ему уже три! Пора кое-чему начать учиться!

– И зачем это?

– Зачем? – переспросила Арья. Потому что – Рикард её сын и правнук лорда Рикарда Старка! Он просто не может быть неучем! Уж читать и писать она его точно научит! Или кого наймёт, если сама не справится.

– Да, зачем? – Наоми недоумённо приподняла бровь, присаживаясь напротив. – Ты, что его банкиром хочешь сделать? Или купцом? Так там деньги нужны. А если их нет, то одна дорога – в солдаты. Или в моряки!

–.., – пожав плечами Арья промолчала. Ответа на этот вопрос – кем должен стать сын лорда Тайвина Ланнистера, рождённый вдали от дома – она не знала.

– Вон, как дитё напугала! А ещё удивляешься – чего он от тебя по углам прячется! – не унималась Наоми.

– Ничего он не прячется!

– Может и не прячется, но стоит тебе прийти, так он сам на себя не похож! А ты его ещё и поучаешь! Нет, чтоб приласкать!

– Мой сын – что хочу то и делаю! – вконец разозлилась Арья. И, не желая продолжать пустой разговор, указала на корзинку с покупками: – Новый заказ?

– Да! Стил девочкам тряпки велела обновить – быстро они их поистрепали!

– Понятно, – протянула Арья.

Стил была хозяйкой борделя, в котором когда-то работала Наоми. Вернее, она и сейчас там работала, только уже не шлюхой, а портнихой. Случившийся десять лет назад пожар оставил на её лице и теле уродливые шрамы, распугав всех клиентов. Но, к счастью, она ловко управлялась с иголкой и ниткой и со временем стала неплохой мастерицей. Заказов хватало, как от Стил, так и от простых горожан, не знавших, кого ещё обшивает женщина с валирийской внешностью. В борделе её ценили за неболтливость и готовность сшить что угодно для любой причуды клиента, а прочие – за покладистость и расторопность. Так, постепенно, Наоми обзавелась собственным домиком в два этажа и смогла позволить себе прислугу.

Что связывало Наоми с Якеном, Арья не знала. Но именно к ней он привёл Арью почти четыре года назад. За вполне умеренную плату бывшая шлюха, а ныне портниха, согласилась приютить беременную странницу, а после – её ребёнка. Для всех Арья была Кэт – служанкой в богатом доме, где хозяева запрещали держать при себе детей. И только Наоми знала, что дом этот был – Чёрно-Белым. Знала ли она, чем там занимается Арья – Арье было всё равно. Может, и впрямь считала, что она моет полы, а, может, догадывалась и о большем. Когда-то Арья, действительно мыла там полы и … мёртвые тела. Но это всё осталось позади и вот уже три месяца, как она служила Многоликому так, как он того хотел…

Когда Арья покинула дом Наоми, был уже ранний вечер. Столь редкое для здешних мест солнце вновь укрылось в пелене облаков, и только по розоватой дымке на западе было понятно, что дело шло к закату. Дневное тепло уступило место вечерней прохладе. Лёгкий ветерок, задувавший с побережья, был наполнен запахами моря.

Пройдя узкой улочкой до ближайшего канала, Арья нашла свободную гондолу. Подав гондольеру монету, она шагнула в лодку и устроилась на скамеечке под матерчатым навесом.

Гондольер взял курс на Мусорную Гавань.

Поёжившись, Арья поплотнее закуталась в плащ и натянула на голову капюшон – здесь, у самой воды, напитавшийся влагой воздух, стал промозглым, а ветер уже не казался столь лёгким и приятным, как на суше.

Гондола, мерно покачиваясь, плавно скользила по мутным водам, что омывали сотни островов Браавоса. Лепившиеся вдоль берега дома, были серыми и неприветливыми, совсем не такими, как в Королевской Гавани. Нескончаемая вереница дверей, окон в два и три этажа, кое-где прерываемая узкими проходами, дававшими начало улочкам, выводившими на точно такие же каналы, по одному из которых плыла гондола Арьи. Весь город был опутан водной сеткой, служившей дорогой для лёгких лодок в виде змей, управляемых шестами, и барж – больших и маленьких, с грузом на борту.

Вывернув из очередного канала, гондола устремилась в сторону Мусорной Заводи – гавани, бывшей пристанищем кораблям, пребывавшим из Эссоса и Вестероса.

Чем ближе был порт, тем шире становилась водная гладь, и тем быстрее несла она гондолу к огонькам, мерцавшим у ног Титана. Всё больше и больше лодок выныривало из таких же узких каналов и устремлялось туда, где кипела и бурлила жизнь, не замиравшая ни на минуту.

Причалив у ступеней, убегавших в воду, гондольер помог Арье сойти на берег.

Близ порта царила толчея. Уличные торговцы наперебой расхваливали устрицы и мидии. Из распахнутых окон таверен неслась брань и громкие крики. В паре шагов от пирса какие-то карлики давали представление, изображая шутовской бой на свиньях, а чуть поодаль жонглёр подкидывал горящие факелы, заставляя их вертеться в едином огненном колесе. Шлюхи, встречавшиеся на каждом шагу, дарили всякому, идущему мимо них, призывные улыбки и томно обещали наслаждение.

Среди множества лиц, Арья без труда различала тех, кто только-только сошёл на берег. Глаза их горели, губы расплывались в улыбке, а руки сами тянулись к карманам, спеша расстаться с заработанными в плавании медяками. Монеты Пентоса, Волантиса, Вестероса и самых дальних островов меняли хозяев быстрее, чем утренний прилив успевал смениться отливом.

Миновав небольшую площадь, Арья свернула за угол и нырнула в едва приметную дверь. Засов, как и вчера, легко поддался, впустив её, тут же встав на место. Пробыв недолго в небольшой комнатке, напоминавшей чулан, та, что вошла туда, как Кэт, вышла Адой – ссохшейся, шустрой женщиной на склоне лет, с волосами, тронутыми сединой, и лицом, носившим на себе печать пережитого.

Прихрамывая на правую ногу, Арья доковыляла до дома, стоявшего в конце соседней улицы. За его окнами, с плотно закрытыми ставнями, явственно угадывался свет, раздавалась музыка, бряцанье посуды и многоголосый говор – заведение с трактиром на первом этаже и борделем на втором и третьем, было одним из многих в этой части города, куда любили хаживать купцы, контрабандисты, моряки и прочий люд, во множестве сходивший с кораблей, стекавшихся со всего света в Браавос.

Зайдя с чёрного ходу, Арья оказалась на кухне, где уже орудовала повариха и двое поварят. Повернув недовольное лицо, «владычица котлов» тут же обрушилась на Аду:

– Ты чё так долго?! Мы все тут грязью порастём, пока тебя дождёшься!

– Так я торопилася, как могла! – начала оправдываться Арья, хватаясь за тряпку и ведро.

– Иди, иди, давай! На второй этаж, там только ушли!

Прохромав к лестнице, Арья начала карабкаться на второй этаж, то и дело пропуская кого-то из посетителей – бордель был заполнен до отказа. Получив от пьяной солдатни пару смачных шуточек в свой адрес, Арья отыскала нужную комнату и принялась за дело.

«Приют русалки» был заведением средней руки, хотя его хозяйка любила говаривать, что «Дом её лучший в Браавосе, а девочки и мальчики – самые искусные в любовных утехах». Насчёт мальчиков и девочек Арья ничего сказать не могла, а вот сам «Приют» ей казался весьма далёким от «лучшего». Дешёвая роскошь, навязчиво выставленная на показ, казалась ей смешной и нелепой. Огромные вычурные вазы, столы и стулья с витыми ножками, красный бархат, который был повсюду – из него были пошиты шторы, балдахины на кроватях, подушечки на диванах, подушечки на стульях. За четыре года, проведённые в Браавосе, Арья вида́ла и заведения побогаче этого, и обстановку получше.

Хозяйка требовала, чтобы клиент был доволен, а для этого нужно было, чтобы все трудились усердно: кухарка у очага, готовя тем, кто спускал деньги на первом этаже в трактире, шлюхи – в постелях, а Арья у этих же самых постелей, когда они освобождались. Грязные простыни, порванное бельё и сор в комнате могли не понравиться тем, кто пришёл за удовольствием, и хозяйка требовала, чтобы «было всё чисто и свежо». Когда служанка, ответственная за уборку «нумеров», расхворалась, Леди Сибилла оказалась в крайне затруднительном положении – люди к ней приходили всякие, пожелания у них были самые разные и посторонний человек в заведении ей был не нужен. Ещё начнёт трепать лишнее по углам – всех клиентов распугает! Но, к счастью, у служанки нашлась бабушка Ада, которая согласилась подменить внучку на несколько дней.

Получив в первый день указания, Арья прибиралась за посетителями, переходя из комнаты в комнату и стараясь не попадаться никому на глаза. «Старой карге» было велено не смущать своим присутствием «дорогих гостей». Смущать Арья и не собиралась. Ада её вполне устраивала – ей вовсе не хотелось в одну из ночей превратиться из прислуги в шлюху, что непременно случилось бы, выдай ей Якен лицо помоложе.

Сегодняшний вечер был относительно спокоен. Девицы за тонкими дверьми призывно смеялись, томно стонали и игриво повизгивали. К женским голосам, не особо внятным бормотанием примешивались мужские, принадлежавшие «дорогим гостям». Скрипели кровати. За соседней стенкой упал стул. Прислушавшись, Арья замерла, – нет, обошлось. Вчера всё закончилось дракой и поножовщиной, после чего она до утра драила полы, оттирая кровь, меняла бельё, переворачивала испорченный матрас, приводила в порядок порванный балдахин.